Кристаллические слезы

Глава 6

– Удалось ли лейтенанту Мендес перевести сообщение, записанное Ухурой? – поинтересовался Спок, беря стул и усаживаясь у входа в штабную палатку. Со своего места он мог наблюдать и за клингонским лагерем, и за резвящимися на пляже детенышами, которые время от времени ныряли в холодные воды океана.

– Разумеется, мистер Спок, – послышался из переговорного устройства голос Кирка. – Мои подозрения подтвердились. У Кора хлопот полон рот.

– В каком смысле, капитан?

Однако выслушать ответ Споку не удалось: в палатке Мартэна раздались громкие голоса. Маэстро и Брентано выскочили за порог, бесцеремонно толкаясь и визгливо выкрикивая оскорбления в лицо друг другу. Спок собрался примирить коллег и даже вскочил со стула, но тут увидел спешащую к месту происшествия Ухуру и с облегчением вернулся на место. Эта дама не даст разгореться ссоре. Что уж там у них случилось?

– Спок, вы слушаете меня? – встревожился Кирк.

– Да, капитан. Я на минутку отвлекся. Так о чем вы говорили?

– Похоже, леди Кор играет в свою игру. Для докладов мужу она использует секретный канал.

– Но какой смысл ей секретничать с Кором?

– Я тоже задаюсь этим вопросом. В ее сообщении нет ничего интересного. Пока. Но сам факт тайной связи указывает на то, что Кор не доверяет собственному экипажу или хотя бы части офицеров.

– Вы полагаете, что среди клингонов назревает бунт?

– У них это не редкость, – напомнил Кирк.

– Остается надеяться, что Кали не испытывает ненависти к нам и правильно информирует своего мужа. Будет весьма некстати, если Кора заменит шовинист из числа «ястребов».

– Однако нам стоит усилить бдительность, Спок. Не забывайте, что мы имеем меньшую численность, и нам некому помочь. Я приказал следить за каждым шагом новоиспеченных «друзей». Как обстоят дела у вас?

– В общем-то, все идет по плану. Мистер Мартэн закончил монтаж аппаратуры и сегодня начнет программировать синтезатор.

– Сколько времени на это потребуется, Спок?

– Не знаю, сэр. Выяснилось, что универсальный суперпереводчик не смог идентифицировать тайгетянские «песни» как средство общения.

– Вы не утешили меня, мистер Спок.

– Считаю необходимым сообщать только правдивую информацию, а не составлять бодряческие рапорты.

– Извините, Спок, это была шутка. – Повисла неловкая пауза.

– Да, капитан, понимаю, – первым нарушил молчание Спок. – Будут какие-нибудь указания?

– Пока нет. Возможно, я навещу вас через день-другой, а сейчас меня вызывает технологическая служба. Райли сообщает о странных изменениях в свойствах кристалла дилития.

– Не лучше ли мне вернуться и помочь Райли? Будет очень печально, если «Энтерпрайз» придется переводить на другой источник энергии.

– Да нет, ничего серьезного, – успокоил офицера Кирк. – Я не вижу необходимости в вашем возвращении, этой проблемой может заняться и Скотти.

– Тогда до встречи, капитан. Конец связи, – Спок выключил переговорное устройство и спрятал его в специальный кармашек на ремне.

В лагере клингонов началось какое-то движение, о причине которого Спок мог только догадываться. Вулканцу крайне не нравилось вынужденное столь близкое соседство с неожиданными союзниками, их кажущееся бесцельным пребывание на планете, извечная подозрительность, и, безусловно, неприкрытая враждебность. Он решил проверить, как обстоят дела у службы безопасности. Нельзя, ох, как нельзя расслабляться даже среди убаюкивающих рулад тайгетян!

Ухура подсоединила сенсор, регистрирующий сейсмические изменения на планете, к большому стационарному трикодеру и потянулась за звуковым датчиком. Однако прибора не оказалось на месте. «Очевидно, засыпало песком», – решила она. Выругавшись, девушка принялась осматривать пляж, но проклятый датчик словно в воду канул.

Так она ползала на четвереньках, разгребая песок, пока что-то теплое и мягкое не ткнулась в ее бедро. Испуганно повернув голову, офицер связи увидела премиленькую мордашку с вытаращенными светло-голубыми глазами. Представшая перед глазами Ухуры картина была вполне достойна кисти карикатуриста из какого-нибудь журнала общества охраны животных: в улыбающейся пасти маленького тайгетянина торчал пресловутый звуковой датчик. Очевидно, малыш так и не придумал, что делать с невкусной железякой.

– Ну, спасибо тебе, – сердечно поблагодарила Ухура, ухватившись за бесценный датчик. – Отдай его мне, если хочешь помочь.

Не без усилий прибор покинул пасть детеныша и вскоре был водворен на место. Недовольный тайгетянин издал несколько возмущенных воплей, затем зашипел, энергично вертя головой.

– По-моему, ты понятия не имеешь, о чем я тебе говорю, – улыбнулась девушка. – Впрочем, и я не понимаю тебя. Надеюсь, это временно.

В ответ детеныш радостно защебетал и начал обнюхивать трикодер.

– Любопытно узнать, что это такое? Всего лишь трикодер, – ласковым голосом объясняла Ухура, настраивая прибор. – Это самый большой трикодер, который у нас есть. Он будет постоянно контролировать окружающую среду на вашей планете и регистрировать изменения. А мы тем временем попытаемся выяснить историю вашей жизни. Ну, что ты об этом думаешь?

Казалось, маленького тайгетянина нисколько не интересовали собственные предки, однако он глаз не сводил с фазера, висевшего на поясе Ухуры. В конце концов, высунув длинный розовый язык, детеныш попытался в буквальном смысле слизать оружие.

– Ну-ну, с этим не шутят! – Ухура помахала фазером перед мордашкой тайгетянина. – Эта штука может доставить большие неприятности.

В ответ малыш весело зажужжал и запрыгал вокруг удивленной девушки. Ухура вспомнила своих маленьких сестер, которые вот так же много лет назад втягивали ее в свои игры на лужайке перед отцовским домом. Рассмеявшись, она слегка пошлепала детеныша по спинке. Шерсть оказалась на удивление мягкой и шелковистой. Ухура вскочила на ноги и отбежала на несколько шагов. Тайгетянин быстро понял правила игры. Издавая радостные вопли, он запрыгал, ловко перебирая ластами.

Игра в догонялки продолжалась несколько минут, пока малыш не потерял всякую надежду догнать проворную девушку и не нырнул в пучину океана. Появился детеныш не скоро. Ухура взволнованно бегала по берегу в том месте, где холодные волны поглотили ее маленького друга. Наконец, над поверхностью показалась серебристая голова тайгетянина.

– Если бы у меня был с собой гидрокостюм, а вода не такая холодная, я показала бы тебе, кто из нас лучше плавает! – крикнула девушка, помахав рукой на прощание.

Довольная неожиданным знакомством, Ухура направилась к лагерю. Заметно потеплело, и она облегченно расстегнула парку. Малыш выбрался из воды, догнал девушку и вприпрыжку побежал за ней, смешно выгибая спину и распевая радостные песни.

Через некоторое время Мартэн застал Ухуру в компании нового друга. Маленький тайгетянин растянулся у ее ног, явно получая удовольствие от поглаживаний.

– Так я могу и приревновать, – шутливым тоном заявил Мартзн, однако лицо его было омрачено.

Ухура с тревогой взглянула на возлюбленного, но от вопросов воздержалась.

– Не беспокойтесь, это всего лишь ребенок.

– Ребенок? Не так давно они были просто животными. Тебе не кажется, что ласки возбуждают в нем ответные чувства?

– Вот даже как? – изумилась Ухура, поглаживая присевшего рядом Мартэна по волосам.

– Похоже, что этот парень предлагает вам заняться сексом прямо на берегу, Ухура, – раздался сердитый голос. Возникший словно ниоткуда Скотти недвусмысленно указывал рукой на Мартэна.

Музыкант нахмурился и окинул бортинженера свирепым взглядом.

– Неужели вы не понимаете, Ухура, что счастье вам может принести только тот мужчина, который относится к вам с уважением, больше того, с трепетом, – продолжил Скотти.

– Ну и ну, мистер Скотт! – изумилась девушка. – Вот уж не думала, что вы интересуетесь мной.

– Но вы ведь никогда и не смотрите на меня! – в голосе Скотти послышались нотки мольбы.

– А чего Ухуре смотреть на вас, – в свою очередь взорвался Мартэн. – Она предпочитает мужчин, которые изъясняются понятно, а не на дурацком шотландском диалекте.

– Ну, хватит, вы похожи на петухов! – вмешалась Ухура. – Не хватало еще вам подраться!

Маэстро вперил в неожиданного соперника испепеляющий взгляд.

– Ладно, черт с вами, я подожду своего часа, – прошипел Скотти. – Однако клянусь, я этого не забуду.

– Ничуть не сомневаюсь. Ваш народец только и способен, что на подлость и зависть, – не унимался Мартэн.

– Пожалуйста, Скотти, не обращайте внимания на его слова, – встревожилась Ухура.

– Учтите, что я никому не позволю оскорблять честь шотландцев! – сквозь зубы процедил Скотти.

– А у шотландцев есть честь? – ухмыльнулся Мартэн.

– Вам нужны доказательства?

– Прошу вас, джентльмены, прекратите! – рассердилась Ухура.

Возвращение в лагерь остальных исследователей заставило соперников замолчать. Тайгета клонилась к закату, окрашивая пейзаж в не правдоподобно сочные цвета. Чоу и Донован взялись за приготовление ужина. Охранники разожгли в центре лагеря большой костер и, собравшись у огня, земляне делились впечатлениями. Один Спок устроился в некотором отдалении и что-то наговаривал на диктофон. Вулканец не переставал удивляться тому, что в каждой экспедиции его коллеги непременно норовят разжечь костер, хотя среди снаряжения десанта есть мощные источники энергии. Что люди находят в кострах? А сложности с дровами! Откуда в этих голых скалах, скажите на милость, взяться деревьям? И так каждый раз! К сожалению, логика землян иррациональна и непредсказуема! То ли дело вулканцы.

После ужина все вновь расположились вокруг костра. Повинуясь древнему инстинкту, земляне завороженно смотрели на пляшущие языки пламени. Мартэн безмятежно положил голову на колени Ухуры, а девушка ласково перебирала его волосы, не обращая внимания на окружающих. Однако пасторальность и истинную умиротворенность картине придавало присутствие маленького «певца», который, презрев всякую осторожность, расположился в ногах Мартэна.

Лицо маэстро выражало столь сладостную истому, что, казалось, он вот-вот замурлычет. Лениво привстав, он завладел рукой Ухуры и поднес ее к своим губам. Улыбнувшись, девушка склонилась и поцеловала возлюбленного в лоб. На борту космического корабля, да еще в служебное время такой жест был бы немыслим, однако здесь, на чужой планете, в участии и поддержке люди нуждались столь же сильно, как в древнем ритуале вечернего костра. Усталые и полусонные исследователи снисходительно наблюдали за проявлением полузабытой нежности. Чоу смутилась и подошла к огню, чтобы поправить потухающие головешки.

Спок достал из чехла вулканскую лиру и извлек замысловатый аккорд, нарушивший безмятежную тишину морозного вечера. Его длинные пальцы заплясали по струнам, и Ухура узнала вступление к романсу «Оставив Антарес». Она написала его очень давно, во время одного из приступов одиночества и ностальгии, поэтому пела крайне редко и неохотно.

Глубоко вздохнув, Ухура подхватила мелодию. Вначале чуть слышный, ее голос набирал силу и вскоре поднялся до самых вершин окрестных скал, разносясь далеко вокруг. Спок, не случайно имевший славу телепата и провидца, и здесь оказался верен себе: волна тревоги и дискомфорта заставила его всмотреться в темноту. Вскоре он различил одинокую фигурку, застывшую у подножия скалы. Не прерывая игру, первый офицер взглядом подозвал охранника и предупредил:

– Мистер Регсдейл, у нас, кажется, будут гости. Посмотрите, вон там, у скалы, в тридцати ярдах от выступа. Ведите себя как ни в чем не бывало, но усильте бдительность.

– Есть, сэр.

Позевывая и нарочито волоча ноги, офицер службы безопасности направился к одной из палаток. Песня Ухуры закончилась, умолкла и лира. Девушка насторожилась. Ей стало страшно. За ее спиной таилась незримая опасность. Она чувствовала себя живой мишенью. Почему клингон пришел один? Или его задача отвлечь внимание, пока остальные окружают лагерь федералов? И только когда Регсдейл скрылся в темноте, Ухура поняла, кто из клингонов мог пожаловать к ним в гости.

– Мистер Спок, – взволнованно сказала она. – Думаю, что это та молодая женщина, которую мы с Ги встретили вчера в скалах и пригласили в гости. Если мы проявим враждебность, это может испортить наши отношения с клингонами.

Вулканец с опаской взглянул в сторону, где прятался ночной визитер.

– Боюсь, уже поздно отзывать Регсдейла. Если нам не угрожает опасность, то никто не причинит вреда и нашей гостье.

– У меня появилась прекрасная идея, – подал голос Мартэн, привставая. – Почему бы нам не позвать молодую леди, пока ваш орангутанг не поломал ей ребра?

– По-моему, это логично, – поддержала Ухура.

Спок недовольно взглянул на музыканта, удивляясь, почему такая простая мысль не пришла в голову ему самому, и сухо распорядился:

– Хорошо. Пригласите ее, лейтенант, раз уж вы знакомы. Но учтите: никаких вольностей. Боюсь, клингоны могут расценить наше гостеприимство по-своему.

Ухура решительно поднялась с места и направилась в темноту. Она не видела никого, но не сомневалась в уникальных способностях вулканца и потому была уверена, что на подступах к лагерю действительно кто-то есть.

– Кали! – звонко крикнула она. – Идите к нам!

Ответа не последовало. Но вот из тьмы показалась хрупкая фигурка клингонки. Кали медленно, с опаской приближалась к костру. Она знала, что нарушает инструкции Кора, но любопытство взяло верх.

Земляне не отрывали глаз от необычной гостьи. Свет пламени мерцал в их удивленных глазах. Кали показалось, что все они очень бледны. Лишь лицо негритянки Ухуры было темнее, чем ее собственное. Кто же они такие, эти люди? Странные и чужие… Эти байки об их кровожадности – правда или пропагандистский трюк? Клингонка сжала побелевшими пальцами бластер. Она решила, что если кто-нибудь из федератов сделает угрожающее движение, она, не раздумывая, уничтожит их всех.

Однако земляне сидели неподвижно, удивляя Кали своим спокойствием. «А чего им, собственно, волноваться? – спохватилась Кали. – Ведь я на их территории, одна против всех».

Когда до собравшихся у костра людей оставалось не более десяти ярдов, клингонка заметила отсутствие капитана и одного из офицеров. Можно допустить, что Кирк вернулся на корабль, но где же охранник?

Высокий темноволосый человек со знаками различия службы безопасности снял с огня закопченный котелок и обратился к гостье:

– Не желаете ли чашечку кофе?

Его сосед, полноватый и светловолосый, осуждающе посмотрел на коллегу. «Очевидно, не все жаждут сотрудничать с нами», – подумала Кали.

– Это ваш напиток? – спросила она.

– Да, – ответил Спок. – Люди находят его приятным, однако в нем содержится большое количество кофеина. Вот мы, вулканцы, не нуждаемся в искусственных стимуляторах.

– И поэтому они холодны как рыбы! – съязвил Скотти, прихлебывая обжигающий кофе.

Кали переводила удивленный взгляд с одного мужчины на другого. Ухура пришла ей на помощь и, взяв за руку, подвела к свободному стулу.

– Вам трудно так сразу разобраться в тонкостях наших отношений, и вы не раз еще услышите язвительные замечания по доводу привычек мистера Спока. Как правило, что есть и что пить решает наш корабельный врач, мистер Маккой. Но здесь его нет, и поэтому мистер Спок взял на себя бремя его забот. Пожалуйста, садитесь.

Оглядев еще раз собравшихся у костра людей, Кали приняла предложение. Темноволосый охранник протянул ей чашку кофе, которую она также не отвергла. После краткой дегустации гостья произнесла:

– Мне нравится. Только ваш кофе очень горький.

– Вот видите, мистер Спок, – вспомнил о давнем споре Скотти, – представители другой расы имеют такое же обоняние и вкусовые рецепторы.

Шаркая ногами, увязавшими в тайгетянском песке, появился Регсдейл. Приблизившись к костру, он доложил:

– Я облазил все окрестности, но ничего не нашел.

– Тем не менее нарушитель в действительности был, – осуждающим тоном заявил Спок.

– И это – наша гостья, – иронически добавил Мартэн.

Кали уже освоилась в кругу людей и расслабленно откинулась на спинку стула. Безусловно, земляне не собираются брать ее в заложники. Казалось, они потеряли к незнакомке интерес и вновь уставились на танцующие языки пламени. Клингонка первая нарушила тишину:

– Я слышала вашу музыку. Красивая песня.

– Спасибо. Я очень люблю это занятие, – ответила Ухура.

– Не могли бы вы еще что-нибудь спеть?

– Если вы хотите.

– Пожалуй, я схожу за скрипкой. Давай продемонстрируем леди, что такое настоящая человеческая музыка, – сказал Мартэн и, направился к своей палатке.

Через несколько минут маэстро вернулся и попросил Спока дать ему тон. Посоветовавшись, они затянули простую, но задушевную песню. Популярные куплеты сменялись явной импровизацией. Временами скрипка Мартэна в гордом одиночестве взлетала ввысь, но затем стройный хор голосов подхватывал ее довольно сложные джазовые пассажи.

Кали потрясла не только музыка, но и охвативший всех единый порыв. Держа в ладонях чашку с горячим кофе, клингонка слегка покачивалась в такт музыке. Как же их мелодии отличаются от тех, к которым она привыкла!

Внезапно молодая женщина погрустнела. Она вспомнила, как несколько месяцев тому назад Кор пригласил ее в винный сад в Клинзае. Они пели и танцевали до утра, пока на небе столицы не взошли три большие луны. На глаза Кали навернулись слезы. Сердце сжалось от острого чувства одиночества. Интересно, как обстоят дела на «Клотосе»?

Мысли о кознях Карсула, о феномене, о размолвках с мужем вихрем закружились в ее голове. Славная компания людей, красивая музыка, бодрящий напиток – все это казалось странным сном.

– Кали? – окликнул ее кто-то из людей.

– Вы, кажется, своими песнями усыпили гостью. Обидно для музыкантов! – воскликнул Мартэн.

– Я не спала, – начала оправдываться Кали. – Я задумалась.

– Вы чем-то опечалены? – спросил темноволосый охранник, угощавший ее кофе. – Можем ли мы вам чем-то помочь?

Клингонка подозрительно взглянула на офицера безопасности, но к этому времени в ее сознании почти разрушились твердыни мифов и легенд, которые имперская пропаганда распространяла о людях.

– Не хотелось бы вмешиваться в чужие дела, – сказал Спок, – но, сдается мне, что ваше присутствие здесь чревато неприятностями. Ясно, что ваши коллеги не поверят, что жуткой ночью вы провели несколько часов, например, на пляже в обществе тайгетянских детенышей.

Вместо ответа Кали продемонстрировала металлический жетон, свидетельствующий, очевидно, о ее ранге в иерархии клингонов, и рассмеялась:

– Ничего подобного. Я – жена Кора, и это дает мне определенные преимущества.

– Где-то я читала, – неожиданно сказала юная Чоу, – что клингонских женщин принимают на службу только после замужества. Это правда?

– Ну, в общем-то, так. Женщина не может поступить на службу, если у нее нет мужа или, по крайней мере, влиятельного покровителя. У нас нет такого веса в обществе, как у земных женщин.

– У нас нет никаких преимуществ, – возразила китаянка. – Мы равноправны.

– Нам приходится только мечтать об этом.

– Как же вам тогда удалось получить офицерский чин, Кали? – спросила Ухура.

– Только благодаря усердной, тяжелой работе. Не обошлось, конечно, и без удачи; ну и муж, который был на взлете, помог моей карьере.

– А что будет, если его звезда закатится? – Поинтересовался Донован, подкладывая в костер новые поленья.

В темное небо взлетели искры, и густой едкий дым вынудил нескольких человек пересесть.

– Тогда мне придется уйти вместе с ним, – откровенно ответила Кали.

– Создается впечатление, что вам не долго осталось служить, – проворчал Брентано, бросив на клингонку недружелюбный взгляд.

– Не скрою, многое в наших вооруженных силах стоит улучшить.

– И вы, конечно, не знаете, что именно? – усмехнулся охранник.

– Последи за своим языком, Брентано! – возмутился Линденбаум.

– Может, поучишь меня, мальчишка? Тогда пойдем!

– Прекратите, мистер Брентано! – сердито окрикнул офицера Спок. – Советую вам вспомнить не только Устав службы безопасности, но и философию ИДИС.

– Я возьму на себя смелость напомнить вам, молодой человек, – вмешался Скотти, – что разнообразие укладов, обычаев и культур способствует прогрессу Вселенной. В этом заключается основной принцип ИДИС.

Кали подняла глаза и взглянула на огни своего лагеря.

– Однако я действительно должна возвращаться. Благодарю за гостеприимство.

– Приходите, когда захотите, – вежливо напомнила Ухура.

– Жаль, что я не могу сказать вам то же самое, – посетовала Кали. – Есть вещи пока невозможные для нас.

– Будем надеяться, что когда-нибудь это станет обычным делом, – благожелательно заметил Спок.

Клингонка улыбнулась и протянула вулканцу руку.

– Думаю, что не совершу преступления, если признаюсь, что тоже надеюсь на это.

– Я сказал бы даже больше, – ответил Спок, пожимая женщине руку. – Это было бы проявлением здравого смысла.

Все, кроме Брентано, пожелали гостье спокойной ночи, а голубоглазый охранник с благородным лицом, Линденбаум, даже вызвался проводить ее до лагеря. Но Кали лишь улыбнулась и отметила про себя, насколько молодой землянин красивее и любезнее ее мужа.

– Спасибо, в этом нет необходимости, – вежливо отказалась она. – До лагеря недалеко. К тому же на этой планете нет ничего опасного. – С удовольствием втянув в себя холодный чистый воздух, клингонка посмотрела на черное небо, усыпанное мириадами звезд, перевела взгляд на невидимый в темноте рокочущий океан и добавила:

– Впервые в жизни я оказалась на такой безмятежной планете.

– Понимаю вас, – ответила Ухура. – Есть что-то в этом мире завораживающее и умиротворенное. Ну, спокойной ночи.

Не ответив, Кали исчезла в кромешной тьме, оставив за спиной яркое пламя костра и человеческое участие. Никогда раньше она не окуналась в атмосферу такой неподдельной доброты и искренности. Впервые с момента поступления на службу ей удалось перевести дух, на время освободиться из цепких лап жестокости и лицемерия, царящих на корабле. В душе вновь зашевелилась тревога о муже и его недоброжелателях, однако Кали отогнала ее прочь. Сейчас не время распускать нюни: впереди их ждет нешуточная борьба.

Кали бесшумно приблизилась к лагерю. Преодолевая сопротивление вязкого песка, она добралась до своей палатки. Ей удалось избежать встречи с коллегами, которые также коротали вечер, собравшись в кружок, правда, не вокруг живого огня, а у электронного излучателя. Клингоны пили ликер и вели шумную, оживленную беседу, однако у Кали не было желания ни прислушиваться к разговору, ни объясняться с Кварагом по поводу своего отсутствия. Опасаясь, что алкоголь может возбудить в мужчинах агрессию, она сняла бластер с предохранителя и положила под подушку.

Скинув тяжелые башмаки, Кали скользнула в теплый кокон и закрыла глаза. Заглушаемая пьяным хохотом и непрерывным рокотом океана доносилась печальная, берущая за душу одинокая песня. Казалось, женщина пела о мире, покое и гармонии.

Неожиданно клингонка почувствовала жалость к себе: по щекам покатились жгучие слезы обиды за свое униженное положение. Она вынуждена служить не праведным целям, постоянно бороться за место под солнцем.

Тяжело вздохнув, Кали провалилась в тяжелый, беспокойный сон. Ей снилось, что она лежит в объятиях Кора на берегу теплого океана, вдали от заговоров имперских политиков. Суровой жене капитана хотелось простого безыскусного счастья.