Крик потревоженной тишины. Книга 2

Глава 1. Судьба гарпа начинает решаться

После обморока от крайнего истощения Гарп стал понемногу приходить в себя. Сначала он только слышал какие-то звуки, но его сознание продолжало спать, показывая ему сны вместо реальности. Потом голоса начали причудливо смешиваться со снами и озвучивать действующие лица. Это раздражало.

Наконец Гарп открыл глаза. Реальность не сразу вспомнилась ему. Он лежал в каком-то сарае, топорно построенном из грубых досок, между которыми были широкие щели, а криво вбитые гвозди россыпью торчали то тут, то там. Видимо, на улице было тепло. Иначе Гарп бы продрог до костей.

Слышались звуки природы: журчала вода, щебетали птицы, шелестели листья. Ещё он различал невнятные голоса и шум работы. Гарп встал с матраса, на котором лежал, и осмотрел себя. На теле были швы от каких-то ран, которые ещё и не думали заживать; а также синяки, мелкие порезы и полоски содранной кожи. Что же случилось? При каждом шаге всё тело ныло и щипало. Эти ощущения натолкнули его на ответ: он всё вспомнил. Вспомнил смертельную драку с Илином, после которой ему пришлось заночевать в лесу и наутро возвращаться назад, напарываясь на колкие ветки деревьев и падая на скользкой от грязи земле. А затем был последний рывок – схватка с Эстулом. Впрочем, тот не был серьёзным соперником. Теперь с ними двумя покончено! Эти мысли обрадовали Гарпа, но что произошло потом и где он находится сейчас, он уже не помнил. Помнил только, что была какая-то паника.

На земляном полу, около матраса, лежал грязный лист бумаги, на котором было что-то написано неаккуратным почерком. Гарп взял его в руки и начал читать, полагая, что это письмо ему. Неужто его кто-то взял в заложники? Но зачем? Письмо должно что-то прояснить.

Гарп остановился. Неужели это письмо написал Фолок, оставшийся в живых брат Линвы? Зачем бы ему это?

На этих словах письмо оборвалось. Видимо, Фолок и правда торопился, потому что не стал никак завершать письмо.

– Зачем им это нужно? – пробормотал Гарп. – К чему Фолоку меня лечить? Тут что-то не так.

Линва тоже считала, что лечить Гарпа не нужно. А нужно сделать совсем другое. Её истерика началась в тот самый день, когда прошёл совет жителей селения. Люди начали расходиться кто куда, а Фолок решил заняться лечением этого бандита. Он договорился с несколькими людьми, и они вместе сколотили что-то вроде сарая или барака, куда и положили Гарпа, найдя заодно и старый рваный матрас. Кор согласился наложить швы и обработать раны. Он всё же относился хорошо ко всем жителям селения, и ничто его не смущало.

Фолоку приходилось каждый день выслушивать Линву и её замечания, которые были, в общем-то, справедливы.

– Я же не говорю, что ты не права, – сказал Фолок во время одного из таких разговоров. – Я и сам хочу вмазать ему посильнее. Но я же сказал тебе, о чём говорил со мной тот путник. Он явно из служителей Закона. Плохого он бы не сказал. Да я и сам чувствую, что он говорил дело. К тому же, Линва, ты же не станешь отрицать Закон?

Линва сжала кулаки и замялась, глядя в пол.

– Нет, конечно! Как тебе не стыдно такое говорить. Я признаю Закон. Аккуратнее с такими словами, а то вдруг что-то случится! Но Закон же не обязывает любезно себя вести с людьми типа Гарпа.

– В том-то и дело, – задумчиво ответил Фолок. – Как я понял, Закон вообще никого и ни к чему не обязывает. Но он предлагает. Так что…

– Так что надо прикончить его, этого Гарпа, пока он не очнулся! – продолжила Линва.

– Я же тебе объяснял! – крикнул уставший Фолок. – Я в таком же положении, что и ты. Абсолютно! И мне тоже жалко Илина. И я тоже хочу убить Гарпа, но меня останавливает здравый смысл. Тебя он почему-то не касается, этот самый здравый смысл. Ты читала «Книгу Явлений»?

– Я её читала, но это всё теория, – отмахнулась Линва. – На деле всё куда проще.

– Но как ты можешь признавать Закон, отрицая «Книгу Явлений»? – подловил сестру Фолок.

– Не знаю я! – крикнула Линва. – Это очень сложные вопросы. У меня и так голова раскалывается, а ты ещё и меня мучаешь ими! Ты что-то говорил, что я ненавижу не Гарпа, а только его характер, а характер можно поменять, и так далее. Но ты только путаешь всё сложными словами. Надо действовать.

– Ты же поняла мысль, которую я хочу до тебя донести. Ты её верно повторила. Почему же ты её не понимаешь?!

– Потому что я просто хочу его зарезать! – искренне ответила Линва. – Хоть бы даже листом бумаги из Книги Явлений. А твои наставления меня только злят!

– Я больше не могу с тобой говорить. Просто оставь эту тему. Выкинь Гарпа из головы. Глупый совет, но всё же…

– Очень глупый!

– Просто не подходи к нему. Игнорируй. Хотя бы ради меня.

– Что ещё за «хотя бы! – Линва тоже выглядела уставшей от долгих споров. Она и правда готова была уступить. Но только на сегодня.

Так они замолчали и уселись на грубых стульях у маленького стола в своём домике. На несколько минут повисла звенящая тишина.

– Знаешь что, – начал Фолок. – Раз уж я взялся за услужение Закону, мне бы хотелось проверить ещё кое-что… Вдруг это как-то связано.

Линва внимательно слушала слова брата, не понимая, к чему он клонит.

– Я хочу пойти в заброшенный дом Ахеля.

– Что?! – испуганно выкрикнула Линва. – Знаешь, какая слава о нём ходит?! Бедный Ахель должен был быстро уехать отсюда именно потому, что его дом стал его собственным врагом. Мало ли что там происходит.

– В том-то и дело, – коротко ответил Фолок. – Никто не знает, что там происходит. Только говорят, а наверняка никто не знает. Нам, оставшимся в этом селении, уже нечего терять. Вдруг моя вылазка даст хоть какие-то плоды. Это принесёт пользу селению. Закон одобрил бы это решение. А главное – это, я думаю, помогло бы нам остаться в живых. Врага нужно знать в лицо, как-никак.

– Не надо, – взмолилась Линва. – Ты не выйдешь оттуда. Бедный Ахель убежал из дома. Он не мог там находиться. А ты пойдёшь туда, в этот ужасный дом! Фолок, останься. Я не хочу, чтобы ты тоже погиб!

– И я не хочу. Но ничего не будет. Я уверен. – Сердце Фолока неприятно кольнуло. – Ты меня не остановишь.

– Ах так! Значит, моё мнение вообще не в счёт? – Линва опять нахмурилась.

– В данном случае – нет, – отрезал Фолок. – Я пойду туда и докажу, что бояться нечего. – Сердце опять неприятно кольнуло.

Повисла пауза. «Он либо слишком много о себе думает, либо слишком устал, – подумала Линва. – Он заботится о Гарпе, но так и не заметил проблемы с моей рукой. Впрочем, я хорошо её прячу. Но всё равно… Там уже нет мизинца!»

– Жди меня здесь! – сказал Фолок и пошёл к дому Ахеля.

Линва почувствовала, как внутри просыпается гнев. «Он просто воображает, что стал героем, – поняла она. – Может, он и хотел стать верным Закону, но эта идея вскружила ему голову. Теперь он – просто дурак. Ох, Гарп! Жди меня. Жди!»

Глава 2. Яд

Линва решила не откладывать то, о чём подумала, и сразу же направилась к лекарю Кору. Старик отказался покидать селение, где могла в любой момент понадобиться его помощь. Он даже сказал, что чувствует, как его жизнь начинает резко обретать смысл. Теперь он почти не выходил из избы, а если и выходил, то только за травами для лекарств. Еду ему приносили селяне прямо в избу, чтобы он не отвлекался от работы.

Постучав в дверь, Линва услышала усталое «Да, Линва, заходи!» – и вошла внутрь. Кор узнал её просто по стуку.

– Я знаю, зачем ты пришла, – кивнул лекарь.

Это напугало Линву. Ей бы не хотелось, чтобы он знал о её планах, а ведь если он по стуку понял, кто входит, то, как знать, может, он смог разоблачить и её тёмные намерения.

– И зачем же, по-твоему, я пришла? – лукаво спросила она и присела на свободный стул.

– Ясное дело, – ответил Кор. Он лежал на кровати и отдыхал после тяжёлой работы. Об этом свидетельствовали беспорядок на столике и руки, раскрасневшиеся от влаги и покрытые зелёным соком от растений. – Ты пришла, чтобы показать мне свою руку. Как она поживает? И что с черепом?

Линва вздохнула с облегчением: лекарь не догадался. Теперь оставалось только уйти от неприятной темы.

– Нет, я пришла по другому поводу. А с рукой я сама справлюсь.

– Зря ты так думаешь, Линва. Покажи-ка её мне.

– Нет, я не хочу.

– Покажи! – с нажимом потребовал лекарь. – Это важно. И ты так и не ответила мне: ты выбросила череп?

– Выбросила, – раздражённо ответила Линва.

– Ложь! – сказал лекарь. – Линва, ты не умеешь врать. Не с твоим характером это делать! Но это даже хорошо. Ведь если бы я поверил, тебе стало бы хуже. А сейчас покажи мне руку.

Линва, закусив губу, поднесла к слабым глазам лекаря многострадальную ладонь.

– И ты говоришь, что ничего страшного! – прикрикнул лекарь. – Да ты посмотри: у тебя уже стёрся один палец – мизинец. А другие четыре?! Они же тонкие, как спицы.

– Не преувеличивай.

– Ну ладно, как две спицы, – кивнул Кор. – Но ты ничего не делаешь, чтобы себе помочь. А средство одно: выбросить череп. Конечно, возможно, это не поможет, но будет хоть какая-то вероятность спасения.

– Я же сказала: это – последняя память об Ахеле…

– Память – у тебя в голове, – перебил лекарь. – Брось эти глупости сейчас же. Череп при тебе? Ну-ка!

Лекарь схватил Линву за руку и рывком встал, чтобы найти череп и выбросить его прочь. Линва не сопротивлялась.

– Его нет со мной, – гордо заявила она. – Я не такая дура, чтобы идти к тебе с ним!

– Ты ещё дурнее, – заметил лекарь, заканчивая беглый осмотр. – Он и правда не при тебе. Ладно, что с тобой делать. Жизнь-то твоя.

– Вот то-то же! – гордо произнесла Линва звонким голосом.

– Так зачем ты пришла ко мне, если не за этим? – устало спросил Кор и снова лёг в постель, с хрустом выпрямляя спину.

– Сейчас трудные времена, – начала Линва, уклончиво подходя к теме. Ей нужно убить Гарпа, но она не могла сделать это грубой силой. Когда бандит очнётся, он может снова причинить вред и Линве, и всему селению. А очнулся он или нет – Линва не знала. Да и ссориться с братом ей не хотелось. – Может случиться страшное, и многим понадобится помощь. Вдруг лесные твари снова нападут?

Лекарь причмокнул.

– Могут, – проговорил он. – И ты хочешь как-то мне помочь, что ли? Я могу дать тебе список трав. Но знаешь ли ты, как они выглядят? А то принесёшь ещё что-нибудь не то.

– Я хотела узнать о другом, – застенчиво сказала Линва. – Если понадобится оказать помощь сразу всем селянам, то ты не справишься. Я могла бы помочь тебе в этом. Но для этого мне нужно знать, какие лекарства у тебя есть. Вдруг Фолок пострадает, а я не смогу вовремя ему помочь.

– Ясно, ты хочешь прежде всего защитить брата, – вздохнул Кор. – Это похвально. Но у меня много настоек. Вряд ли ты их все запомнишь.

– Я вовсе не глупа, – отрезала Линва. – Уж это я смогу запомнить как следует. Не хуже, чем собственное имя.

Кор тяжело встал с кровати и подошёл к шкафу с лекарствами.

– Начнём, – протянул он.

И лекция началась. Он рассказывал о лекарствах, которые у него есть и которых у него нет, но которые можно при необходимости приготовить на скорую руку. Линва не ставила своей целью ничего запоминать. Ей нужен был яд. Как назло, лекарства Кора были совсем не опасны. Однако удача улыбнулась ей после бесчисленных хмурых взоров.

– Вещь замечательная, – продолжал Кор, держа миску с порошком в руке. – Только вот помимо убийства вредных бактерий она сильно ударяет и по здоровым. Если на стакан воды дать больше двух граммов, то человек станет сильнее подвержен различным опасностям. Даже от лёгкой болезни сможет умереть. А уж если он болеет во время приёма лекарства (иначе зачем его принимать), то наступит смерть. От пяти граммов на стакан человек точно умрёт. Мой совет – давать один грамм на стакан. Но это в тяжёлых случаях. Лучше давать полграмма или заменить чем-то другим.

Кор поставил миску на место. Линва склонила голову на плечо. Ей незачем было изображать усталость – она и впрямь едва держалась на ногах.

– Да ты уже совсем спишь, – сказал Кор. – И я тоже устал говорить. Налей мне водички!

Линва, разминая плечи, встала и наполнила железную кружку, видавшую в жизни больше, чем сама Линва, прохладной водой из бочки. Кор жадно выпил и лёг на кровать.

– А почему у тебя так мало этого лекарства? – спросила Линва.

– Какого? Я не помню, на чём мы остановились.

– Ну, вот этого. – Линва показала ему миску с порошком. – Который надо дозировать. Если давать по полграмма, то тут хватит всё равно ненадолго.

– У меня нет нужной травы. Да я и не пользуюсь этим. Не было случаев. Если уж человек умирает от воспаления – тогда можно дать. А так я берегу его. Ладно, Линва, увидимся ещё. Я хочу поспать.

– Тут граммов десять, наверно, – прикинула Линва. – Или больше?

– Этот порошок очень лёгкий, – засыпая, ответил Кор. – У меня там грамма два или три. Думаю, не больше.

Линва замерла от разочарования. Едва ли Гарп умрёт от такой дозы. Но других ядов лекарь не имел. Спрашивать, есть ли тут ещё яды, было бы очень подозрительно. Оставалось надеяться, что тут есть хоть три грамма. Кор уже дремал, и Линва ссыпала порошок в заготовленную бутылочку, уже наполненную водой. Порошок слегка зашипел и быстро растворился, придав воде зеленоватый оттенок.

Пустой флакон Линва задвинула в глубину шкафа и отсыпала в него похожий по цвету порошок из другого флакона – полного доверху.

«Мне повезло, – подумала она, улыбаясь. – Только бы Фолоку повезло не меньше!»

Фолок же тем временем встретился с недрами дома Ахеля лицом к лицу.

Глава 3. Фолок находит нечто важное

Брат Линвы действовал решительно. Он проигнорировал покалывание в сердце, возникавшее всякий раз, когда он думал о походе в дом Ахеля. Он отбросил все плохие мысли и сосредоточился на служении Закону. Фолок не прочитал Книгу Явлений полностью и не знал, что Закон обращается к людям ещё и через сердце. Наконец он решил не откладывать свой поход, чтобы доказать всему селению, что дом Ахеля безобиден. Он уже представлял себя местным героем, и эта ещё не наступившая слава доставляла вполне ощутимое удовольствие. А каково же будет блаженство, когда слава станет настоящей?!

Конечно, их в селении всего семеро, и заслужить почёт у шестерых, среди которых его сестра, чьё уважение не ставится под сомнение. Но всё-таки! Если подумать, сложно найти шестерых человек, которые бы по-настоящему нас уважали. К тому же один из них будет Гарп, и это поспособствует его исправлению.

Путь был коротким. Фолоку понадобилось всего лишь выйти за порог дома и пройти пару сотен метров до нужного домика. Это был не дом, а именно домик. Избушка, наспех сколоченная для Ахеля, уже потеряла дверь и зияла своей необжитой пустотой. Сердце Фолока продолжало подсказывать ему, что следует вернуться. И Фолок понимал этот сигнал, хотя и старался не придавать ему значения.

– Закон, я же для Тебя стараюсь. Ты чего? – тихо прошептал он и словно получил лёгкий толчок по голове в ответ. – Для Тебя. Тебе это угодно. – Ещё толчок по голове.

«Наверно, я не умею общаться с Законом. Да и куда мне!» – подумал Фолок и переступил порог дома Ахеля. На столе лежали совсем засохшие остатки пищи, которые никто уже не стал бы есть и потому не украл. Остался на месте и матрас, который, видимо, побоялись унести. А впрочем, еда ведь тоже не сразу испортилась…

Домик был самый обычный. В матрасе уже завелись насекомые. Теперь его легче было сжечь или выкинуть на туманные поля, чем приводить в порядок. Однако ничего страшного или необычного Фолок в доме не обнаружил. Оставалась самая малость – проверить погреб. Погреб был в каждой избе и выполнял функции холодильника. Люк, ведущий туда, отчётливо просматривался в полу. Он даже не был закрыт на замок.

«Тем лучше для меня», – заметил Фолок и приоткрыл люк. Там было темно. Однако, хотя Фолок и торопился, газовый фонарик он всё же не забыл и зажёг его. Фонарь смог осветить несколько первых ступеней приставной лестницы, ведущей в погреб.

«Я дойду до самого конца, – говорил он про себя, спускаясь по лестнице. – Тем более что конец уже близок».

И правда, лестница скоро кончилась, и Фолок спрыгнул на сырую землю. Фонарь смог выхватить из темноты полки, на которых громоздились банки с соленьями, часть которых уже начала покрывать бело-зелёная плесень. Так как осматривать больше было нечего, Фолок решил взять одну банку как доказательство того, что был в этом доме, и уйти. Он ещё раз окинул подвал взором. Одну стену он так и не разглядел, потому что свет её не достигал.

Фолок сделал шаг к стене, чтобы слабый фонарь смог показать ему, какая рухлядь таится в темноте на этот раз. Но фонарик словно смеялся над ним. Освещая пол и три другие стены, он не хотел освещать четвёртую. Подойдя ещё ближе, Фолок обомлел. Перед ним была вовсе не стена, а проход. И как Ахель мог в одиночку выкопать подобное? Фолок почувствовал лёгкое волнение, но тут же успокоил себя: если копал Ахель, то тоннель не протянется и пары метров. Линва так и не удосужилась рассказать брату о таящихся опасностях.

Но тоннель не кончился ни через два, ни через десять метров. Фолок решил взять волю в кулак и пойти до конца. Тоннель поддерживал стабильный маленький уклон, но так как он был длинный, то уводил далеко под землю. Постепенно становилось светлее: серый свет, исходящий из тоннеля, бросал косые лучи на неровные стены прохода.

– Да что ж тут такое! – прошептал Фолок и подумал: уж не вернуться ли? Он прошёл в тоннеле уже больше километра. Кто бы его ни вырыл, рассуждал он про себя, на это ушла бы уйма времени, которым Ахель не располагал. Да и куда деть гору земли, образовавшейся после такого рытья? Ответов не было. Возвращение Фолок считал позором, провалом и насмешкой над самим собой. Его внутренний кодекс чести запрещал ему разворачиваться. А инстинкт самосохранения – это инстинкт, унаследованный от далёких предков. Так рассуждал Фолок, и пока он рассуждал, тоннель закончился.

Перед Фолоком открылось чудо природы. Он увидел огромный зал с круглым сводом, полностью из земли. От него в стороны ветвились бесчисленные ходы, а в центре находилось большое озеро. Вода в озере светилась серым светом, заполнявшим пространство, а над водой поднималась густая пелена серебристого пара. Фолок подошёл к воде и погрузил в неё руку. Вода оказалась прохладной и мягкой. В центре озера возвышался остров. Как и само озеро, он был идеально круглой формы. На этом острове росло несколько деревьев, и покрыт он был влажным песком. Стояла круглая мраморная беседка, в центре которой находилась плита, похожая на надгробную. Фолок чувствовал, что близок к разгадке. Он был уверен, что все бесчисленные тоннели из этого зала приведут его к другим домам, соединённым дивной и зловещей сетью. Но идти туда было бы очень долго. Кроме того, наибольшую ценность, очевидно, представляла собой плита на острове. Не зря же она находилась точно в центре всего грандиозного подземного комплекса. Да и плыть до неё нужно было всего метров пятьдесят. Для Фолока это были пустяки. К тому же на воде не было течения, а значит, плыть будет ещё легче.

Фолок снял с себя всю одежду, чтобы не мочить её, и голым бросился в воду. Вода оказалась словно густой воздух. Человек не может плавать в воздухе – он упадёт. Так и тут – Фолок едва держался на поверхности. Будь она ещё чуть более разреженной – Фолок бы сразу утонул. И тут его осенила страшная мысль: «Это не вода!»

И правда, вода куда плотнее. И потом, вода не светится сама по себе. Присмотревшись, Фолок заметил в воде какие-то мелькающие тени. Словно гигантские мурены кишели на дне этого озера. Ослабевший Фолок понял, что пора пересмотреть кодекс чести. Проще говоря, нужно убираться отсюда. Он повернулся к берегу, от которого едва успел отплыть, – и с ужасом обнаружил, что от берега его отделяют метров тридцать. Соответственно, плыть до острова получалось ближе, чем к берегу, а силы были уже на исходе. Выход оставался один: добраться до острова, отдышаться и плыть обратно.

С превеликим трудом он добрался до острова и почувствовал, что его тело мокрое не от наполнявшей озеро жидкости, а от пота. Он очень устал и расслабленно вытянулся на влажной земле острова. Зато она была твёрдой. Туман над поверхностью усиливался. Берег теперь был едва различим, что усложняло задачу доплыть до него. Фолок мог взять курс по кривой, а по такой разреженной воде и по прямой-то проплыть было почти невозможно. А туман стал уже настолько плотным и густым, что линия берега пропала вовсе. Фолок остался в странном мире, состоящем из маленького острова и сероватой полосы светлого тумана, который светился, потому что был из той же субстанции, что и в озере.

Фолок смотрел на стену тумана и чувствовал себя полностью беззащитным. Он не мог ничего сделать. Он даже не удивился бы, если бы вся вода превратилась в туман, по которому вовсе нельзя плыть. Но и дно озера явно готовило много сюрпризов. И тут в голову Фолока закралась страшная мысль: он понял, что уже никогда не выберется с острова. Никогда.

Фолока охватило странное чувство. Он был опустошён, потому что теперь ему уже было абсолютно нечего терять. Он словно обнулил все ставки. Даже всепоглощающая тревога отступила куда-то на задворки его разума. Фолок плавно встал и решил осмотреть остров. Тут и правда росли два дерева, которых Фолок раньше никогда не видел. Человек, который бывал в тёплых местах, узнал бы в них низкие пальмы. Сам остров был покрыт рыжеватым песком. Фолок взял в руки горсть песка и развеял его. Это был самый обычный песок.

Оставалось осмотреть беседку и плиту. Фолок подсознательно чувствовал: это будет последним, что он сделает в своей жизни. Но это также было единственным, что ему оставалось. Он понял, что с ним на чувственном уровне разговаривает Закон, призывая успокоиться и не волноваться перед неизбежным.

Фолок окинул взглядом беседку. Она отливала жилистым мрамором и представляла собой конструкцию из четырёх столбов, на которых держался мраморный круг вместо крыши. А в центре была плита. Фолок понимал, что теперь всё, что он может, – только осмотреть плиту. Нужно только опустить глаза и посмотреть. Однако это было страшно.

– Лучше я буду смотреть вверх, налево, направо, вперёд и назад, чем вниз, – проговорил он. Но непреодолимое желание тянуло его посмотреть вниз, на плиту.

Однако Фолок вместо этого подошёл к воде, а вернее, к стене пара. Затем он нагнулся и пощупал воду. Она оказалась ещё более рассеянной, словно густой пар. И она была до жути холодной. Это точно была не вода. Вода давно превратилась бы в лёд. Никогда Фолок не ощущал такого холода. В испуге он выдернул руку из воды и посмотрел на свои посиневшие пальцы, которыми даже не мог пошевелить. Фолок обхватил руку другой рукой, чтобы согреть её. Замёрзшая рука не почувствовала тепла, а вот другая ощутила пронзающий холод и тоже начала синеть.

Фолок ощущал двойственные эмоции. С одной стороны, ему было страшно. Но с другой стороны, этот страх был где-то на заднем плане, а на переднем плане было ясное ощущение неизбежности и осознание, что теперь отступать некуда и нужно подчиниться участи. Фолок хотел перед тем, как посмотреть на плиту, заставить свою кисть ожить. Она не двигалась и ничего не чувствовала. Фолок ударил ей о пальму. Результата не было. Даже удара он не ощутил, хотя на руке лопнула кожа. Но кровь не пошла из неё. Едва ли в его кисти осталась хоть крупица жизни.

Фолок с трудом проглотил слюну, сжал в кулак здоровую руку и вошёл в беседку. Осталось только посмотреть вниз. Глубоко дыша, Фолок опустил голову и на мраморной плите прочитал:

Как только Фолок прочитал эти слова, он почувствовал, как земля проваливается из-под ног. Вмиг остров осыпался прямо в холодную жидкость, и его не стало. Не в силах сопротивляться, Фолок с головой ушёл под воду, слегка подрагивая телом от холода. Так же внезапно, как и осыпавшийся остров, жидкость заледенела, оставив тело Фолока в прозрачной глыбе льда. Пар осел. Озеро приняло свой обычный вид.

Глыба льда с Фолоком ушла под своей тяжестью под рыхлую землю дна озера. Сверху глыбу накрыла мраморная плита.

Так Фолок нашёл свой последний приют.

Глава 4. Гарп идёт в недра

Линва, находясь от предвкушения своей чёрной радости, осторожно приоткрыла дверь в сарай, где находился Гарп.

– Пусть он окажется спящим, – молила Линва, сама не зная кого. – Тогда всё будет проще.

Когда щель оказалась достаточно широкой, чтобы в неё можно было просунуть голову, Линва, стараясь не шуметь, посмотрела на Гарпа. Тот лежал и вроде как спал. Линва прокралась в сарай и прикрыла за собой дверь. Та не издала ни звука, но Гарп рывком сел на матрасе и уставился на Линву. Девушка вздрогнула, дёрнулась и даже чуть не уронила бутылку и еду, которую несла. Несколько капель яда пролились на землю.

– Да не дёргайся ты так! – прикрикнул Гарп. – Я не спал. Просто лежал и ждал кого-нибудь. Что происходит-то?

– Фолок должен был тебе всё объяснить в записке, – невозмутимо ответила Линва.

– Да, это я читал! – отмахнулся Гарп и бросил в воздух записку. – Много тут мусора. И доски, и гвозди, и даже газеты какие-то. «Вестник Столицы» исписанный… Но я не про это. Зачем ты мне помогаешь – я это хочу знать.

– Тебе помогает Фолок, а я… – Линва запнулась, – а я помогаю ему.

– Не переводи стрелки! – потребовал Гарп.

– Я и не перевожу, – испугалась Линва. – Просто слушай. Я всё тебе расскажу. Только перед этим выпей лекарство. Так ты быстрее поправишься.

Она протянула ему бутылку со смесью и поставила рядом свёрток с едой. Гарп посмотрел на принесённое Линвой, оценил бутерброд и, решив, что он безопаснее, чем непонятная жидкость, сначала съел его. Линва не торопила: она стояла и ждала, зная, что яд никуда не денется, а паника только вызовет лишнее подозрение.

Доев, Гарп взял бутылку и посмотрел на чуть зеленоватое содержимое.

– Я за свою жизнь опустошил много бутылок, – сказал он наконец, – но не все они были полезны. Понимаешь, на что я намекаю? – Он решил припугнуть Линву. – Объясни: зачем ты мне помогаешь, и тогда я выпью. Если твой рассказ, конечно, не окажется тупым враньём, – добавил он и с прищуром посмотрел на Линву. – Ну же? Что ты молчишь? А может, мне стоит вылить содержимое прямо сюда, в песок? Тогда и тема разговора пропадёт. – Он начал медленно наклонять бутылку, и тоненькая струя потекла на землю.

– Я расскажу, – согласилась Линва, придав голосу столько равнодушия, сколько могла. – Не трать лекарство. Второй раз я такое сделать не смогу. Даже в таком, полумёртвом состоянии ты давишь на меня!

– Это можно делать хоть при смерти, – сказал Гарп и перестал выливать жидкость. Бутылка успела опустеть примерно на треть.

Линва поняла, что вряд ли яд убьёт Гарпа, но попробовать она решила в любом случае. Терять было уже нечего. И пусть Фолок ругает её!

– Как же ты не понимаешь? – начала несколько театрально говорить Линва, желая воздействовать на эмоции Гарпа. Содержанием речи она не надеялась его убедить. – Ты проснулся здесь, живой, с зашитыми и обработанными ранами. В этом специально построенном для тебя помещении. – Она решила красиво назвать барак помещением. – Мы оставили для тебя пояснительную записку, а теперь я принесла тебе лекарство. Да уже всё это должно стать для тебя доказательством нашего хорошего отношения.

– Ближе к делу, – остановил её Гарп и немного наклонил бутылку.

Линва с тоской посмотрела, как ещё несколько капель вылилось из горлышка.

– Всё началось ещё тогда, когда ты с Илином, – Линва всхлипнула, – бился в лесу. Тогда к нам в селение пришёл служитель Закона.

– Это ещё кто такой? Не помню его. Где он сейчас? – не поверил Гарп.

– Он был у нас только один вечер и скрылся в лесу. Жуткий аскет. Но суть в другом. Он узнал, что ты дерёшься.

– От кого? – ледяным тоном спросил Гарп.

– От нас с братом. Он хотел понять, что происходит. Этот служитель – он не представился – сказал Фолоку, что нужно о тебе позаботиться, а не убивать.

– И на каком же основании? – сощурился Гарп. – Может, стоит ещё и конфетку дать?

– Про конфету он не говорил. Он сказал, что мы не любим не тебя целиком, а только твой характер. А если тебя убить, то убьём и характер, и память, и тело, и вообще всё. Он сказал, что это нераци… Не помню слово. В общем, это плохо. Правильнее будет собственным примером показать тебе, как стоит поступать, а как нет. А потом он дал почитать Фолоку «Книгу Явлений», где это подробно описано. Там на полях были и комментарии этого служителя. Фолок впечатлился этой книгой и решил воплотить в жизнь всё, что там написано.

– Так-так, – заинтересованно проговорил Гарп. – Продолжай. Где же сейчас этот твой Фолок?

Линва попыталась скрыть накопившееся презрение и злость и решила сказать всё, что было правдой, и даже то, что правдой не было. В общем, она должна была любой ценой убедить Гарпа, чтобы тот выпил смесь из бутылки. (Курсивом будет помечено то, что является частичной правдой либо же вообще придумано.)

– А дальше, – сказала она, – всё пошло так, как и должно было: он очень много читал «Книгу Явлений», комментарии, обсуждал их со мной. Я была полностью согласна со всем этим. Впечатлившись знаниями, Фолок решил помочь тебе. Мы вместе с ним сколотили это помещение. Нам немного помогли и другие жители. Мы с Фолоком вместе обработали тебе раны, набрали лечебной травы, зашили швы. Фолок один не справился бы со всем этим. Я тебя навещала. Мы очень надеялись, что ты будешь хоть немного признателен за это. Хотя мы могли бы сто раз тебя убить, но ты – это ты, и имеешь право выбора. Мы лишь предлагаем тебе стать немного другим.

– Какая морализаторская речь, – издевательски заметил Гарп. – Прямо как в старой пьеске. Много напыщенности. Однако в одном ты точно права: если бы ты хотела меня убить, то уже убила бы. Думаю, я могу выпить лекарство. Тем более жажда меня уже замучила. Правда, может, ты хочешь посмотреть на мои мучения. Поэтому и ждала, когда я проснусь. Но не думаю, что ты способна на такое. Ладно, как говорится, за моё здоровье! – Он поднял бутылку, в которой оставалось чуть больше половины, и в несколько глотков осушил её.

Линва заворожённо смотрела, как Гарп пьёт.

«Давай же, действуй, – молила она неведомые силы. – Он говорил, что я не осмелюсь заставить его мучиться. Какой же он наивный! Да я хочу прямо здесь, в этом бараке, прямо сейчас увидеть все его мучения как можно ближе. Пусть у него пойдёт пена изо рта, разорвётся кожа; пусть его глаза выкатятся, как у краба. Он должен молить, чтобы я воткнула ему в горло нож, но такой милости он от меня никогда не дождётся. Ни за что! Я посмотрю на него, и, когда он совсем обессилеет, я…»

Голос Гарпа прервал поток её мыслей:

– Что ж, недурная штука, – показал он на пустую бутылку. – Немного горчит, ну да ладно. Сойдёт и так. – Он бросил бутылку на землю. Бутылка треснула и с тихим звоном рассыпалась у его ног. – А где сейчас Фолок? Что же он меня не навещает? Или он не так добр, как ты сказала мне, а?

Линва закусила губу.

– Он сейчас рискует жизнью, – гордо и пафосно сказала она.

– Хватит говорить как актриса со сцены, – прикрикнул Гарп. – Скажи нормально. Мне надоели эти декламации. Платить за концерт я не буду.

– Ах так! – вырвалось у Линвы. – Хорошо, я скажу. Он решил доказать, что бояться дома Ахеля не нужно. Что все вокруг просто трусы, которые верят не пойми во что. Он пошёл в одиночку в дом Ахеля, убедиться, что дом пуст. Что там никого нет, кроме гнили и пауков. Понимаешь? Он пошёл прямо туда, внутрь.

Гарп впервые стал серьёзным.

– Он что, совсем дурак! – вскрикнул он. – Мало того что сам не выберется, так ещё и погубит всех нас. Надо его остановить.

Гарп встал и побежал к выходу.

– Он уже давно… – начала Линва, но Гарп толкнул её и бросился на улицу.

Его путь лежал мимо дома лекаря и бывшего дома Эстула, через площадь и полосу леса – к хижинам. Платформа была занята, но шла в нужную сторону.

Гарп громко свистнул и крикнул:

– Эй! Подождите меня!

Платформа не замедлилась. Бежать становилось всё труднее: раны защипало.

– Я с вами разговариваю! – крикнул Гарп. – Остановите эту штуку!

Двое мужчин на платформе бросили на него полуотстранённый взгляд и поехали дальше. Платформа ехала куда быстрее, чем двигался Гарп. Наконец один из ездоков шепнул другому что-то на ухо, и они остановили платформу.

Гарп быстро догнал их и устало уселся на ржавую поверхность платформы. Несколько секунд он судорожно пытался отдышаться. Потом с облегчением открыл глаза и с удивлением заметил, что платформа так никуда и не продвинулась. Двое попутчиков просто стояли и смотрели на Гарпа.

– Что такое? – удивлённо спросил он. – Что не едем-то? Вам ведь в ту же сторону. Давайте, качайте рычаг. Время не ждёт, я спешу.

– Ты спешишь? – переспросил один из двоих ездоков. – По тебе не похоже. Но впрочем, дело твоё.

– Я спешу, – холодно и жёстко подтвердил Гарп. – Трогай давай. Я не в духе.

– Тут такое дело, – сказал селянин, – мы-то никуда не спешим. Если ты торопишься, то, может, сам и покачаешь рычаг. Заодно и нас подбросишь.

– Я тебя самого сейчас покачаю. Между своих кулаков, – прошипел Гарп. – Давай, не забывайся.

– Да и ты не забывай, что нас двое, – отозвался первый селянин. – Или качай рычаг, или иди пешком.

– Да что с вами такое? – нахмурился Гарп. – Вы ко мне относитесь как к Ахелю. Что за дела?

– Ты нас подставил, – объяснил второй селянин.

– Да не объясняй ты ему, – отмахнулся первый.

– Нет, я скажу, – отмахнулся другой. – В общем, Гарп, ты нас серьёзно подставил. Когда Эстул, будь он неладен, пропал, мы начали обсуждать, что делать. Совет, планы – всё такое. Тебе это Фолок должен был объяснить в записке. Он один решил податься в святые и носится с тобой как с другом. Вроде Линва тоже заодно с ним. А вот мы решили потолковать о тебе иначе. И знаешь, что я скажу? Мы составили список дел, которые за тобой помнили, но которые раньше не обсуждали. Плюс мы нашли в вещах Эстула кое-какие заметки о тебе. Ты шесть раз был подозреваем в крупной краже, восемь раз в сильном избиении, ещё раз двадцать – в мелком. Сколько раз ты крал по мелочам, мы даже и считать не стали. Тебя обвинили в двух крупных заговорах с убийствами. Наконец, ты убил Илина, а он был хорошим рыболовом и приносил неплохие деньги. В общем, мы проголосовали за то, чтобы купцы увезли тебя с глаз долой. Нас тут и так немного, нужно отбиваться от лесных существ, так ещё с тобой мороки не хватало! Но купцы сказали, что не станут тебя забирать. Боятся иметь с тобой дело. Они ни за какие деньги не согласились. Нам пришлось оставить тебя, идиота, здесь. Думали прирезать, но на Фолока что-то нашло. Он встал за тебя горой. Но мы надеемся, что Фолок поумнеет. В общем, он тебя почему-то спас. Скажи ему спасибо – и вези платформу.

– Что? – Гарп отказывался верить в происходящее. Он же всегда был душой компании. – Нет, я не верю. Это какой-то перебор.

– А твоё оружие передано на общественный склад, – добавил другой пассажир. – Так что не пытайся нам помешать. Фолок хотел оставить тебе хоть один нож для защиты от животных, но уж этой глупости ему никто не разрешил сделать.

– Это всё враньё! – вскричал Гарп, и его рука нырнула в секретный карман, где всегда лежал маленький заточенный нож.

Царапина не убьёт наглого собеседника, но зато заставит быть вежливее. Раз репутация пошатнулась, удар ножом должен был вернуть всё на прежние места.

Рука ловко скользнула в знакомое место под рубашкой и свободно потёрлась о её поверхность, на найдя углубления. Гарп решил, что потерял сноровку, и в одну секунду повторил действие. Но кармана не было. Лишь узкий шов слегка оцарапал ему руку. Карман срезали. Значит, нашли! Ножа нигде не было.

– Да как ты смеешь искать нож, ничтожество! – крикнул один из селян и с силой вмазал Гарпу в челюсть.

Тот дёрнулся и хотел нанести ответный удар, но на мгновение потерял равновесие. Мощный удар в бок сбил его с платформы, и она тронулась в путь.

Гарп остался лежать на рельсах, ощущая на языке солёный вкус крови.

За полчаса Гарп пешком дошёл до дома Ахеля. Его немного подташнивало, а голова болела. Дверь в избу была выбита уже давно, но внутрь вели чьи-то следы. Гарп неуверенно вошёл в дом. Следы обрывались у люка в подвал. Всегда закрытый люк, который боялись открывать по негласному запрету в селении, теперь был откинут нараспашку. Гарп не хотел спускаться в темноту, но немного помялся и всё же решился. Без фонаря это было трудно, но он смог за несколько минут достичь дна. Ничего не было видно. Гарп принялся ощупывать пыльные полки. Это было противно. Он натыкался на паутину, пыль, на что-то мягкое: видимо, это была плесень на портящейся еде и слои мха в тёмном влажном месте. Вместо одной из стен он нашёл тёмный проход и, думая, что это маленькая ниша, двинулся внутрь.

Он шёл метр за метром. По его рукам кто-то ползал, щекотно двигался. И этих насекомых становилось всё больше. В тоннеле начал пробиваться еле заметный тусклый серый свет, но конца тоннеля видно не было. Кто знает, сколько ещё нужно идти по нему. Да и чтобы его вырыть, нужно было очень много времени. Ни Ахель, ни Фолок не могли бы этого сделать. Свет понемногу усиливался. Гарп начинал смутно видеть свой силуэт. И правда, его контур был неровным: целые колонии существ противно двигались по нему, заползая всюду. Они сваливались на него с потолка и забирались на ноги. В тусклом свете он разглядел, что шевелится и всё вокруг него. Становилось и правда страшно.

А если они ядовитые? Тогда, если хоть одно из ползающих созданий укусит его, Гарп может умереть на месте. Сколько их здесь? Тысячи? Миллионы? А тоннель и не думал кончаться. Идти назад было долго, но кто знает, что там впереди. Вдруг там ВСЁ состоит из этих существ, и Гарп – страшно подумать – провалится в их гущу и умрёт.

Гарпу почувствовал едкий ужас. Он развернулся и бросился бежать назад со всех ног, тщетно пытаясь скинуть с себя назойливых насекомых. Но их заползало только больше и больше.

«Фолок либо уже дома, – подумал Гарп, – либо погиб. Прямо как я, если не ускорюсь!» После болезни это было тяжело. Раны щипало от пота и трения, некоторые швы лопались, кожа начинала щипать и от насекомых. Гарп, кляня всё на свете, пытался бежать из последних сил. Насекомые норовили залезть в рот и в глаза. Это всё было и очень опасно, и очень противно.

«И зачем этот дурак только полез сюда? – думал Гарп. – Или Линва мне соврала? Может, он только открыл люк? Но следы… Следы шли только в одну сторону! К люку! И кто бы осмелился открывать люк. Этот человек должен был бы стать изгоем после такого. Только один из селения этого не побоялся бы… Как же мне бежать ещё быстрее!»

Гарп ударился в стену. Он достиг погреба. Несколько банок с соленьями качнулись на полках, упали на твёрдую землю и разбились. Осколки впились в ноги Гарпа. Однако от страха он уже не чувствовал боли. Быстро нащупав лестницу, Гарп полез наверх. Свет из открытого люка был ему путеводной звездой, и он возлагал на этот источник света все свои надежды. Когда Гарп вылез, то окинул себя взглядом и понял, что его тело покрыто сороконожками. Гарп не боялся ни насекомых, ни пауков, ни сороконожек, но знал, что крупные их виды часто бывают ядовиты. А экземпляры, что ползали по нему, достигали десяти сантиметров в длину. Если такое полчище начнёт его кусать, он погибнет на месте. Значит, сбрасывать их руками или кататься по земле нельзя – они испугаются и укусят. Но к чертям логику, когда вокруг столько опасностей!

Гарп рывком стянул с себя верхнюю одежду и бросил её в подвал. Вместе с одеждой он снял с себя и значительную часть тварей. Затем он принялся сбрасывать их руками и топтать. Они извивались на полу, нащупывали усиками свой путь и даже иногда пытались вновь забраться на Гарпа, но тот тут же стряхивал их, попутно выбегая из избы Ахеля. Свежий воздух сделал чудо: сороконожки сразу стали какими-то вялыми и стряхивать их стало гораздо легче. Наконец последнее извивающееся создание упало на землю и, подминая под себя сочную траву, поползло прочь. Движения сороконожки были вялыми и неторопливыми.

Гарп осмотрел себя. Если никто его не укусил, значит, всё обошлось. Идти к лекарю не хотелось. Кроме того, эти экземпляры не оставляли ядовитых следов от своих лап. Иначе всё тело уже покрылось бы красными зудящими полосами. Напротив, Гарп был не красный, а смуглый от солнца, как и раньше.

Он внимательно изучил, как мог, свои руки, ноги и переднюю часть тела. Спину не щипало нигде. Значит, обошлось, решил он. Да и к кому обратиться? В селении их всего восемь. Точнее, было восемь, но теперь их, скорее всего, осталось семеро. Фолок с большой долей вероятности выбыл из состава. Линва же Гарпа ненавидела. Лекарь был добрым, но Гарп не сомневался, что нарушил все идеалы жизни, которым следовал лекарь, и нарушил очень нагло, поэтому лекарь не стал бы ему помогать. А может, и вовсе дал бы яда. Остаются ещё четверо, но заискивать перед ними не хотелось. Он и так стал изгоем. Теперь можно надеяться только на себя. Но беда в том, что Гарп никогда не сталкивался с подобными проблемами. Ни опыта, ни книг у него не было. Нужно одно: забыть об этом случае напрочь. Ну и почаще смотреть под ноги, мало ли что. Впрочем, эти два пункта исключали друг друга.

Глава 5. Самая бесполезная дверь на свете

Гарп решил не возвращаться в барак. Раны уже постепенно затягивались. Снять оставшиеся швы он мог и сам. Да и заботиться теперь о нём было некому. Линва раньше продолжала делать это ради Фолока, а Фолок – непонятно ради чего. Ради чего-то он отстроил этот барак, остался в селении, пошёл в дом Ахеля… Эта картина как-то не укладывалась в голове Гарпа, и потому загадка сильно его занимала. Хотелось разобраться, в чём же дело. Значит, нужно взять книгу у Линвы. До этого хорошо бы одеться во что-то новое. У него в избе ещё оставалась рубаха.

Помывшись в речке, Гарп направился к Линве, отмеряя расстояние тяжёлыми шагами. Горизонт уже окрасился в цвета заката. Получается, тоннель под землёй был длиннее, чем Гарпу казалось, и он шёл по нему очень долго. Ну ничего, ещё есть время сделать нужные дела. Дел было очень мало – только взять у Линвы книгу, и всё. Единственное, что его отвлекало, – это усиливающийся голод. Ведь в последний раз Гарп ел ещё перед тоннелем, да и то лишь ту скудную еду, что принесла Линва. И вот тут Гарп задумался: а как теперь будет с едой? Если селение почти покинуто, то едва ли купцы будут им интересоваться. Значит, есть придётся в основном то, что можно поймать. Да и какие теперь законы в самом селении – тоже неясно. Вдруг надо будет отдавать кому-то все припасы. А взбунтоваться Гарп не сможет – не в том положении! Да и какой бы порядок в селении ни установился, Гарп явно занимал место едва почётнее тюремного заключённого.

«Книга подождёт, – решил Гарп, хотя ему было очень интересно, написано, от чего человек может так круто измениться. – Она никуда не денется. А читать на голодный желудок – над собой издеваться!»

Впрочем, Гарп знал, где взять еду. Об этом он даже не волновался: у него хватало еды в подвале своей избы. Конечно, он особенно не делал запасов, но на несколько дней должно было хватить. За это время как раз можно успеть поймать рыбы, чтобы потом съесть и её. Ну или пойти в лес и поохотиться. Тут он вспомнил, что рыбу теперь ловить сложно. Надо договариваться. Об этом было сказано в записке Фолока. Впрочем, Гарпом здесь не дорожат и отпустят его одного без вопросов хоть к чёрту на рога.

Гарп добрался до кучи золы и углей, которая ещё недавно была его избой. Запах, который так не понравился Фолоку, полностью выветрился. И хотя жить в своей избе теперь не получится, подвал должен был быть целым. Разгребая пепел почерневшими от грязи руками, Гарп за несколько минут нащупал железное кольцо от крышки люка в подвал. Живот уже довольно сильно сводило от голода. Гарп открыл люк и посмотрел вниз, в темноту. И внезапно он осознал, что боится спускаться. Это его собственный подвал, но вдруг и там тоже творится неладное. «Глупости! Я уже столько раз сюда спускался. Но раньше ничего подобного не было! Никогда!»

Чтобы отогнать дурные мысли, Гарп решил отвлечься и надеть новое бельё. Для этого требовалось походить по близлежащим брошенным избам: наверняка там завалялись какие-нибудь лохмотья, которые впопыхах не успели забрать. Воровское чутьё не подвело его: серую рубаху и штаны он нашёл почти сразу же. Не пригодились даже отмычки: все двери оказались не заперты. Заодно он нашёл поистине сокровище: фонарик. Это был предмет роскоши по местным меркам. Да, стекло всё в трещинах, а корпус был готов развалиться в руках на винтики, но всё же! Тот факт, что его оставили в доме, говорил о необычайной спешке.

– Неужто, если бы не голод, я бы пошёл к Линве голый? – шёпотом проговорил он, удивляясь сам себе. – Такие скандалы мне сейчас ни к чему. Зато я наконец дожил до того дня, когда всё необходимое можно брать бесплатно и без разрешения.

Одевшись, он снова подошёл к подвалу. Внимательно посмотрел вниз. Его встретила только темнота.

– Давай, – сказал он сам себе, – там тебя ждут засоленные грибы и твой монетный запас. Уж купцы, когда его увидят, увезут тебя отсюда. Скоро этот кошмар кончится.

Однако лезть внутрь не захотелось и после этих слов. Гарп включил фонарь и посветил им вглубь. Свет был тусклый. Поначалу Гарп почти ничего не увидел. Было ясно, что фонарь долго не протянет.

– Будь там сороконожки, хоть одну я бы заметил, – решил он и, почти не дыша, спустился.

Немного привыкнув к темноте, он смог разглядеть такой знакомый ему подвал. Там не было ни одной сороконожки. Не имелось там и никаких тоннелей. Однако не было и припасов. Все полки были пустыми, хотя на них оставались заметны круглые следы от банок с соленьями.

– Украли! – процедил Гарп и забыл о своём страхе перед тварями.

Теперь он боялся за свои деньги. Он закопал их в землю в подвале. Правда, место хранения он пометил камнем. Иначе он сам мог бы их не найти. Знакомый булыжник лежал на сырой земле и молчаливо приглашал начать копать. Лопаты у Гарпа, конечно, не было, и потому он начал остервенело копать руками. Тем более копать нужно было не глубоко – около десяти сантиметров. Земля легко поддавалась его рукам, и уже скоро он что-то нащупал. Он поднял к глазам находку и увидел, что это простой камешек. Таких здесь было много. Гарп сглотнул и начал копать по бокам. Безрезультатно. И тут он вспомнил то, что одновременно и насторожило, и вселило надежду: камень был передвинут. Гарп оставлял его совсем в другом месте подвала. Руки инстинктивно потянулись к нужному месту. Оказывается, камень был и не нужен – Гарп точно вспомнил место, где оставил свой запас. Он снова начал копать и довольно скоро нашёл одну монету.

– Отлично, – почти крикнул он. – Значит, я копаю там, где надо!

Но эта монетка оказалась не только первой, но, словно по некой иронии, и последней. Клад украли те же люди, кто украл и припасы. Значит, эти подлецы обокрали его. Значит, ходить по заброшенным избам бесполезно – там тоже всё обчистили, оставив только ненужное барахло. Словно в подтверждение его слов фонарь мигнул и, выпустив яркую искру, погас. Из него потекло что-то густое и маслянистое. Гарп злобно швырнул его на землю.

Конечно! Все понимали, что сейчас начнётся голодная пора, и поспешили запастись дармовой едой. А Гарп в это время валялся без сознания. Вот же здорово!

Гарп зажал монету в кулак, вылез на свет и рассмотрел её. Она оказалась медная. За такие деньги его не то что купцы не повезут – за такие деньги в приличных местах даже одну фотографию на фоне ковра не сделают.

Теперь местные жители знают, что он ещё и вор. Они и раньше догадывались, но теперь факты были налицо. Честным путём он бы не раздобыл такую сумму в столь захолустном месте. И с этими озлобленными людьми ему предстоит жить. От усилий Гарп вспотел и почувствовал, что в нескольких местах его спину щиплет. Неужели его всё-таки укусили сороконожки? Конечно, откуда иначе эти ранки…

«На мне и не такое заживало», – подумал он, успокаивая себя. Гарп твёрдо решил не обращаться к лекарю и ни к кому вообще. Тем более Линва успела дать ему какое-то лекарство. Вдруг оно поможет ему… Да и укусов, видимо, было всего несколько.

Все дальнейшие действия Гарп проделал в полной отрешённости от мира. Когда наваливается слишком много серьёзных проблем, а способов их разрешения нет – человек закрывается сам в себе, прячась от мира. Это успокаивает, помогает набраться сил и сосредоточиться, экономит энергию и позволяет на автомате совершать знакомые действия. Так и Гарп – сначала он нашёл пустую избу, где можно будет жить. Возвращаться в сарай он не хотел. Потом он сломал в лесу подходящую ветку для будущей удочки. Повозившись, он нашёл в одной из пустых изб обрывок лески и несколько рыболовных крючков. Этого добра у селян было много. Используя осколок стекла вместо лопатки, он накопал немного червей и пошёл к озёрам. Закат постепенно угасал. Бледно-оранжевый свет ещё подкрашивал землю, но теперь он отдавал тёмно-серым. Скоро наступит ночь.

Оказалось, что озеро было огорожено деревянной стеной. Стена делалась наспех и была хрупкая. Самое главное, что она была недостроена, и Гарп с лёгкостью её обошёл. Ловить рыбу в жутком месте ему было не страшно – закрывшись в себе, он лишился всех эмоций, как хороших, так и плохих.

Рыба клевала охотно и показывала крайнюю степень своей наивности, поэтому Гарп смог поймать две рыбки средних размеров довольно быстро. С уловом он вернулся в дом. Там он почистил рыбу, разделал её, удалил внутренности и самые крупные кости, а затем развёл во дворе костёр и принялся жарить свой улов. Когда он это делал, было уже совсем темно. Костёр смотрелся особенно ярко в наступившей темноте. Есть уже хотелось страшно. К счастью, потрескивание буйного костра сулило скорый ужин. Дождавшись, когда мясо покроется корочкой, Гарп снял рыбу и принялся есть её прямо во дворе, глядя на искрящийся костёр. Жареная рыба своим ароматом успела возбудить аппетит и заставить Гарпа почти захлебнуться слюной. Теперь же он наконец смог ощутить и вкус сочного мяса, выделявшего густой жир, стекавший между пальцев. Отплёвываясь от костей, Гарп испытывал огромное блаженство, и ему даже показалось, что всё не так уж и плохо.

После еды он потушил костёр с помощью ведра с водой, которую набрал в озере. Теперь захотелось пить. Нужно было снова идти к озеру. Когда Гарп наконец добрался до воды и напился, была уже ночь. Идти к Линве явно было уже поздно, да и хотелось спать. Но не откладывать же это дело до утра. Такие вещи совершаются только ночью. Да и в голове Гарпа как-то не укладывалось, что в столь наполненную событиями ночь кто-то может спать; поэтому он направился к жилищу Линвы. В её окне горел свет от свечи. Дверь же была закрыта. Линва смотрела в открытое окно.

«Она ждёт Фолока, – подумал Гарп. – Ну, его-то она вряд ли дождётся. Книга ему теперь явно не нужна, и я её возьму».

Линва заметила его силуэт. Она привстала и вгляделась в неожиданного гостя.

– Фолок, это ты? – позвала она.

Гарп хотел съязвить, но не стал. Это было бы слишком жестоко. Он лишь сказал:

– Из подвала Ахеля Фолок не выберется. Там живут ядовитые насекомые, и их полчища. Я сам едва выжил.

Линва услышала грубый голос Гарпа, и её лицо налилось кровью от злости.

– А ты-то как выбрался?! – крикнула она. – Или тебя вообще ничего не берёт?!

– Видимо, я не так слаб, как кажусь тебе, – парировал Гарп, не заметив в вопросе Линвы тонкий намёк на то, что она его отравила.

– Ты видел его тело? – спросила Линва уже спокойнее и с надеждой.

– Не видел, – честно ответил Гарп.

– Ну так почему же ты говоришь, что он мёртв? Ты не знаешь этого наверняка! – Линва орала от злости.

– Я знаю, – просто сказал Гарп. – Выжить там невозможно.

– Но ты-то выжил!

– Я – другое дело. Я…

– Замолчи! – остановила его Линва очередным звонким выкриком, и свеча полетела в сторону Гарпа.

Впрочем, в полёте она потухла и расплескала горячий воск, так что Гарп не почувствовал боли. Линва же, наоборот, обожгла свои пальцы.

– Ты меня не поняла. Я хочу сказать, что не стал заходить далеко.

– А Фолок умнее тебя! – орала Линва. – Он и подавно не стал бы далеко заходить.

– Я не видел его тела там, где ходил сам. А свернуть там негде – дорога только одна. Да и он стал какой-то странный после той книги, судя по вашим рассказам. Я как раз почему зашёл…

– Чтобы побесить меня! – разошлась Линва и стала искать взглядом, что бы ещё кинуть в обидчика.

– Я хочу взять эту книгу и узнать, о чём она. Любопытство ещё никогда меня так не разбирало.

– Эта книга принадлежит Фолоку и только ему, – отрезала Линва.

– Ему-то она уже не нужна, – настаивал Гарп.

– Он вернётся и дочитает её! – крикнула Линва. – А ты иди прочь!

С этими словами она, не найдя, что можно кинуть в Гарпа, со стуком закрыла деревянные ставни, давая понять, что разговор окончен.

Однако Гарпа уже было не остановить. Он сел возле двери и стал ждать, пока Линва заснёт. Он ждал больше часа, и шорохи в доме утихли. Входная дверь, конечно, была заперта, и Гарпу понадобилось целых полминуты, чтобы взломать замок. Дверь открылась, и изба встретила Гарпа полной темнотой. Нужно было идти на ощупь. Хорошо, что все избы построены одинаково и, зная свою, можно было легко обшарить и чужие. Первым делом Гарп нащупал люк в подвал, чтобы не провалиться туда. Затем нашарил окно и немного приоткрыл его. Лучи лунного света не разбудили Линву, но немного осветили пространство избы. Теперь было видно всё, что там находилось: стол, пара ящиков с вещами и инструментами, три удочки и три матраса, один из которых стоял прислонённым к стене, ещё один лежал на полу совершенно чистый и пустой, а на третьем спала Линва, накрывшись шерстяным одеялом. Мелких предметов было не видно, но картина в целом была ясна. Ощупью Гарп изучил поверхность стола и ничего не нашёл там. Затем он осмотрел ящики с вещами – довольно бегло и небрежно, так как детальный осмотр был бы долгим и шумным. Да и едва ли кто-то стал бы класть книгу на дно ящика. Возможно, Линва взяла книгу под одеяло. Тогда украсть её не получится.

В итоге книга оказалась на пустом матрасе. В темноте Гарп сразу её не заметил, но пальцы нашли её на ощупь. Выйдя из избы, Гарп сумел снова закрыть за собой дверь, чтобы Линва ничего не заподозрила, и пошёл спать в свою новую избу.

Лекарь тоже не спал в эту ночь. Он долго ворочался: его мучала совесть, что он так и не смог помочь Линве. Сложно помочь тому, кто не только не хочет принимать помощь, но даже сам не желает себе помочь. А Линва была именно такой. В итоге старый лекарь почувствовал, как его тело затекло. Ему жутко надоело лежать, а глаза щипало от бессонницы. Нужно было устранить её причину во что бы то ни стало.

Была глубокая ночь. Кор не сомневался, что Линва спит, и решил наведаться к ней. Конечно, он не был взломщиком и профессиональным вором, но почему-то был уверен в своих силах. Он долго работал с лекарствами при плохом освещении. Так он смог развить мелкую моторику и привыкнуть к темноте. А вскрывать замки его научили давно, чтобы он мог оказать срочную помощь или спасти кого-нибудь при пожаре. Ему доверяли, и он ещё ни разу не использовал эти знания во зло. Да и сейчас он, в принципе, хочет проникнуть в чужой дом, только чтобы оказать помощь.

Кор взял с собой маленькую пилу, чтобы распилить засов, и крепкий ремень, который должен был помочь открыть замок. Ещё проволоку, чтобы увеличить свои шансы на успех, и прихватил своё отличное изобретение – сонную свечу. Этот набор, который был очень похож на набор профессионального грабителя (как с грустью отмечал Кор), лекарь положил в сумку через плечо и отправился к Линве.

Через некоторое время он был на месте. Дверь была надёжно заперта. Тут Кор понял, что вор из него никакой. Слишком он для этого наивен: ремень, который он взял, никак не помог бы ему. Он годится только для навесных замков, а их вешают, лишь когда в доме никого нет. Значит, дверь Линвы нужно открывать проволокой. Кор вздохнул, поняв, что предстоит долгая работа. Всё-таки практики в этих делах у него не было. А сколько ещё времени будет темно? Вдруг утренний свет поймает его за столь скверным поступком? «Да не скверное оно!» – мысленно сказал себе Кор и решительно принялся за дело.

Замок поддался минут за восемь. Кор взмолился, чтобы у двери не было засова. Ему повезло, и лекарь тихо проник внутрь. Его натренированные глаза выхватили из темноты всё, что было в комнате. Линва крепко спала. Другой матрас пустовал. «Странно, куда делся Фолок? – удивился лекарь. – Был приличный человек – и пропал. Или хорошие люди здесь в принципе не задерживаются?»

Лекарь подошёл к комоду и стал рыскать в ящиках. Его чувствительные пальцы бегло ощупывали предмет за предметом. Но, кроме нехитрого набора одежды да других бытовых вещей, ничего не попадалось. И тут его осенило: все вещи были мужскими. Он рылся в ящике Фолока. Очевидно, свою жуткую находку Линва хранила у себя в комоде.

Колени затекли, как и спина, и шея. Лекарь устал. Эта пациентка давалась ему высокой ценой. Он всегда мечтал быть кому-то по-настоящему полезен, но никогда не мог подумать, что принесёт пользу именно таким образом.

На дне ящика Кор нашёл то, что искал. Он быстро распознал находку по двум глазным отверстиям, которые хорошо прощупывались; по округлой форме и необычной фактуре. Предмет был гладким, но покрытым чем-то склизким и шершавым. Кор смог догадаться, что это была слезающая кожа. Лекарь взял этот предмет и вышел из дома Линвы, но забыл запереть дверь на замок. Только достигнув границы селения, он почему-то вспомнил об этом, но решил уже не возвращаться. Лекарь, рискуя собой, дошёл до кромки леса и продвинулся внутрь. Отмерив шагами метров сто, он с размаху бросил череп в самую чащу и с удовлетворением услышал глухой шлепок и шелест листвы. Слизь всё ещё оставалась на руке. Лекарь потянулся к запястью, чтобы снять свои перчатки и выбросить их куда подальше, но его пальцы лишь царапнули кожу. Перчаток на руках не было – Кор забыл их надеть, потому что сильно волновался перед вылазкой.

– Неужели теперь и я… – прошептал он себе под нос и побежал к озеру, чтобы смыть с себя ядовитое вещество.

Окунув кисть в воду, он принялся тщательно тереть пальцы. В результате, когда он с чувством нарастающей тревоги вытащил руку из воды, на ней не было одного пальца.

Обессиленный, Кор упал на колени перед поверхностью воды. В его голове всё смешалось. Не осталось ни одной ясной мысли. Он уже не обращал внимания на доносившийся запах гари.

Глава 6. Перед пополнением жителей

Все жители селения, кроме лекаря, крепко спали, и потому никто не почувствовал неладного. Гарп устал от своих похождений, Линва – от нервов, а прочие жители – от строительства стены около озера.

Первым почуял неладное лекарь. Когда его эмоции немного схлынули, он нашёл в себе силы на то, чтобы встать с колен – а это было в его ситуации большое достижение – и отправиться куда глаза глядят. Идти к себе в хижину он не хотел. Ему хотелось двигаться. Дома он бы остался со своими проблемами один на один, а так мог оттянуть неприятный момент.

Однако выбор вариантов маршрута был невелик. По одну сторону от озера раскинулся лес; по другую – селение. Кор отчаялся не настолько, чтобы идти в лес. Выбраться оттуда он бы вряд ли смог. Оставалось идти в селение. Дальше Кор ушёл в себя, предоставив своим ногам идти рефлекторно. В результате ноги повели его по обычному маршруту. Он прошёл по жилой части селения, добрался до лесной перемычки. Проигнорировав платформу, пошёл вдоль рельсов. Воздух был тяжёлый и влажный, но ароматный благодаря дикорастущим травам.

Когда лесополоса закончилась, взору открылась главная и единственная площадь селения с потрескавшейся брусчаткой, развороченной сорняками, повозками и ногами, топтавшими её не один век. По центру возвышался и силуэт – рог селения. Этот медный стражник должен был оповещать о беде. Все надеялись, что он никогда не затрубит. И правда: сколько бы происшествий ни случалось, а их было крайне мало, никто не трубил в рог. Так уж складывались обстоятельства.

Лекарь полюбовался старинным рогом, выполненным забытым мастером, и снова побрёл по неведомому ему маршруту. Вернее, маршрут был понятный – он вёл лекаря к нему домой, но Кор очень надеялся, что его путь сложится как-то иначе. Впрочем, он уже смирился с положением дел. Дома он решил осмотреть руку и лечь спать.

«Если этот яд имеет сверхъестественную природу, то он должен меня отпустить, ведь я не сделал ничего плохого. Напротив, я вернул этот зловещий предмет природе. А если яд обычный, я смогу себя вылечить», – такими мыслями Кор смог себя успокоить.

И только теперь, немного придя в себя, он почувствовал сильный запах гари. Лекарь принялся озираться. Долго искать источник не пришлось: рядом горело здание. Домик уже был охвачен огнём так сильно, что от яркости на него было больно смотреть. Значит, горит и всё, что там находится. Но ведь дома селян стоят далеко отсюда, а здесь находятся лишь два строения – его собственная хижина и бывший дом Эстула, где теперь живут другие селяне.

Дело в том, что оставшиеся в селении люди решили держаться вместе, чтобы противостоять нападению, если оно произойдёт. Они же организовали совет управления селением. Таким образом, получалась уникальная структура: в совет, занимающийся вопросами селения, входили все жители этого селения! По крайней мере, так оно задумывалось изначально. На деле всё пошло иначе. В селении было семь человек. Лекарь отказался входить в совет, так как принципиально отстранялся от вопросов управления, полностью отдавая себя медицине. Его выбор положительно оценили, но всё равно предложили жить с ними под одной крышей. Кор отказался: ему нужен был простор для хранения лекарств и их содержания, а также для создания новых снадобий. Кроме того, Кор сослался на то, что его изба и так стояла очень близко с домом совета, как теперь стали называть бывший дом Эстула. Члены совета не стали настаивать и разрешили Кору делать то, что он хочет.

Кроме того, Гарпа в совет принимать не хотели по понятным причинам. Совсем другое – Линва. Пережитки консерватизма проявились в этом селении во всей красе. Хотя в Столице женщины уже начали завоёвывать авторитет, здесь, в глуши, селяне не могли принять факт, что девушка может состоять в совете. Это было невозможно для их жёсткой натуры. Фолок с этим не спорил, потому что разделял их взгляды. Однако члены совета не хотели, чтобы Линва жила с ними под одной крышей: это бы их сильно стесняло, да и вообще – здание совета предназначено только для его членов.

Фолок был против этого, но переспорить остальных не мог и поставил ультиматум, что если Линве придётся жить отдельно – он уйдёт вместе с ней, чтобы защищать её. Фолока пытались отговорить, но не смогли. Так и он стал жить отдельно. Таким образом, под главной крышей стали жить только четверо – половина всего населения.

Лекарь испугался, что горит либо его изба, либо дом совета. Тогда селение лишится либо всех лекарств, либо половины жителей. Кор побежал со всех ног, и в недрах души он чувствовал даже радость от этого пожара, ведь такое положение дел позволяло ему переключить внимание от страха за свою жизнь, которой он мог лишиться по глупости. Это было жутко эгоистичное чувство. Он осознавал это, но не мог и, пожалуй, даже не хотел его пересиливать.

Когда его старые ноги привели его ближе к огню, он понял, что и его дом, и здание совета стоят невредимые. Просто Кор совсем забыл, что с недавнего времени в этом месте селения стоит ещё одна хижина – лазарет для Гарпа. Горел именно он. Но лекарь знал, что вечером больного там уже не было. Значит, волноваться за него не стоило, а сама хибара ценности не представляла. Важнее было другое – огонь мог перекинуться на соседние здания или спровоцировать пожар в лесной перемычке, а оттуда перекинуться на другие избы, спалив всё селение.

Кор первым делом подумал: «Нужно срочно трубить в рог. Для этого он и предназначен!»

Он обернулся и понял, что для того, чтобы добежать до рога, нужно снова пересечь изрядную часть площади, а силы у старика почти иссякли. Он и так пробежал больше, чем привык, – обычно он вообще не бегал.

«Да и бежать глупо, – решил он. – Лучше постучать в окно дома совета».

И правда, дом совета, в отличие от рога, находился в шаговой доступности. Кор подошёл к нему и принялся стучать в створку окна. От стука створка приоткрылась, и тогда лекарь со всей силы закричал:

– Пожар!!! Скорее просыпайтесь. – От такого крика он запыхался, и у него заныло горло. – Все, – кричал он, – срочно! Горит! – От паники и недостатка воздуха в лёгких, да и от едкой гари Кор уже кричал какие-то отдельные слова, а не фразы. – Вокруг, близко! Смотрите! Говорю же! Это здесь. Огонь. Сейчас перекинется! Пламя, слышите, пламя. Гарь! Задохнётесь же!

После этого выкрика Кор закашлялся и уже не мог орать. Это и не требовалось: он перебудил всех спящих. Те быстро поняли, что происходит, и побежали к колодцу на площади, захватив вёдра. Кор и не заметил, как они выбежали из дома, и продолжал вглядываться во мрак комнаты через щель в окне, думая, что все уже задохнулись от гари.

Только когда к нему подбежал селянин с полным ведром и криком: «Чего стоишь? Помогай!» – Кор понял, что его услышали и что ещё не поздно всё исправить. Он побежал тушить огонь уже с лёгким сердцем.

Впятером было трудно затушить пламя, которое уже успело сильно разгореться. Тем более Кор был так себе помощник: он слишком ослаб и не мог быстро бегать за водой и обратно. Однако потом ему хватило ума забежать в дом, взять оттуда все пустые вёдра, что там были, прибежать с ними к колодцу, наполнить их водой и выдавать их по два четверым подбегающим. Это ускорило процесс: пока члены совета тушили пожар, лекарь наполнял опустевшие вёдра. Такая взаимопомощь здорово сократила время, но огонь всё равно продолжал гореть, словно ехидно игнорируя множество вёдер воды, выплеснутых на него.

По счастью, горевшее строение было совсем непрочным и быстро рухнуло под собственным весом. Пожар удалось остановить, но отдельные его очаги ещё долго поливали водой, прежде чем они окончательно погасли, и лишь угли остались тлеть красными огоньками.

Теперь перед всеми возник важный вопрос: откуда взялся этот огонь? Ответа не знал никто.

Утром Гарп проснулся, будучи совершенно довольным своими вчерашними действиями. Книга уютно лежала под старыми тряпками, которые он использовал вместо одеяла, а лёгкий запах гари удостоверял, что разведённый им огонь благополучно разгорелся.

Сперва нужно было подумать о еде, да и выйти на контакт с кем-то из селян тоже было бы не лишним. «Хотя зачем оно мне надо? – решил Гарп. – Чем меньше видимся, тем лучше. Всё равно они вряд ли сгорели. Расчёт-то был совсем на другое!»

Гарп встал с жёсткого матраса, и только теперь порадовался, что его не забрали. Наверно, такого добра на всех хватало. В отличие от еды.

Потянувшись и прохрустевшись затёкшей спиной, Гарп скорчил кислое лицо, потому что почувствовал, что у него нет настроя идти за едой. По телу разливалась вязкая слабость, голова была ватная, и мысли в ней текли как-то медленно и тягуче. Хотелось зевнуть и снова лечь спать. А поесть? Возможно, Гарп поел бы, если бы за едой достаточно было спуститься в погреб. Но надо вновь идти к озёрам, что-то там ловить, потом жарить. По пути объясняться с селянами, о чём-то говорить, возможно, оправдываться. А там ещё о пожаре с ним заговорят… Ох! Те рыбёшки, которых он поймает, того не стоили.

Впрочем, Гарп чувствовал жажду, и вот ради этого действительно хотелось встать. Воду набирали в колодце или в озере. Идти через лесную зону – значит встретить селян; идти к колодцу – долго, да и там их тоже можно встретить. Если нарваться на Линву – скандал. Он привык к скандалам, но сегодня слабость не располагала к таким поворотам. Хотелось просто лечь и продолжать спать. Гарп подумал, что лучше: спать или попить? Это было равноценно. Он окинул взглядом стол в наивной надежде найти там стаканчик воды, но тот оказался пуст.

– Пошло оно всё! – сказал Гарп и завалился на матрас.

Как ни странно, сон не шёл. Слабость, так тянувшая в постель, сама же и мешала заснуть. Любое положение тела казалось неудобным, а ватная голова неприятно ныла. Гарп не сдавался и честно пытался заснуть, но спустя полчаса понял, что это бесполезно. При этом встать с матраса оказалось так же тяжело, как и заснуть. Что ж, придётся идти за пропитанием. Делать это ой как не хотелось! Гарп скинул с себя одеяло и заставил себя разодрать глаза.

«Почему мне так плохо? – подумал он. – Неужели из-за тех сороконожек? Но они меня даже не кусали. Наверно, я просто простудился, не иначе. Значит, чтобы поправиться, стоит поменьше двигаться и беречь силы. И оно само всё решится. А если не решится, то дело дрянь. Может, лекарь меня не выгонит? Нет, пошёл он куда подальше!»

Едва приподняв голову и осмотревшись ещё раз, Гарп заметил торчащий из-под одеяла краешек какого-то предмета. Нахмурив брови, Гарп отодвинул одеяло и увидел книгу, украденную вчера. Гарп успел забыть о ней за ночь. Он был несказанно рад находке, ведь так ему не скучно будет лежать. К тому же если лежать без дела, то голод и жажда чувствуются куда острее.

Гарп сел, прислонившись спиной к стене избы, и посмотрел на переплёт потрёпанной книги. Это был карманный томик багрового цвета с позолоченной окружностью в центре переплёта. Больше ничего – никакой надписи, но эрудиции Гарпа хватило, чтобы узнать «Книгу Явлений».

– Серьёзно? Это же книга с описанием ритуалов? – удивился он. – Её читают, когда надо что-то организовать, разве нет? Как она может вдохновить на что-то. Я, когда читал инструкцию к сборке шкафа, никак не изменился, а это почти то же самое. Эх, город, город… Там у меня был шкаф! Хорошее время. Ладно, забыли.

Гарпу стало интересно, что можно найти в этой книге.

Из-за маленького формата том оказался довольно толстым. Гарп открыл титульный лист:

Тут же, на широких полях, виднелась приписка, сделанная разборчивым почерком яркими чернилами, пропитавшими бумагу: «Я слышал, что многие относятся к этой книге только как к инструкции. Но я-то знаю, что это не так».

Такие слова зацепили Гарпа, и он с великим любопытством принялся читать дальше, хрустя переплётом. Первым шёл раздел о свойствах Закона. Формат книги и правда оказался странным: мелкий шрифт занимал лишь центр страницы, оставляя большие поля, которые были все исписаны тем же почерком, плотно покрывая листы желтоватой типографской бумаги. Гарп удивился, что в этой книге описываются какие-то свойства. Он раньше держал в руках только её второй раздел – с ритуалами – и думал, что этот раздел и есть вся книга.

Книга была написана довольно сухим языком, и читать её оказалось не интересно и даже занудно, но прекрасные рукописные комментарии делали чтение таким, что оторваться было нельзя. Гарп бегло читал о свойствах Закона, а потом с наслаждением читал живой язык заметок на полях. Так он смог узнать о Законе много нового. Оказывается, Он был не хаотичной силой, которую надо время от времени ублажать, а строгой и ясной системой, которая помогала жить. Зачем нужны все ритуалы, было не ясно. Дело явно было не в них.

Гарп верил в Закон, потому что столкнулся с ним лично перед дуэлью с Илином. Тогда Закон согласился организовать дуэль, пометив соперников яркой вспышкой горячего света. Но и до этого он не ставил Закон под сомнение. Просто не думал о Нём слишком глубоко, оставляя Ему место лишь на задворках своего сознания. В общем, теперь Гарп начал понимать действия Фолока. Конечно, сам Гарп не стал бы совершать аналогичные поступки после чтения этой книги, но по крайней мере, теперь действия брата Линвы вызывали у него уважение. Правда, он мысленно упрекнул Фолока в том, что тот явно перестарался со своим служением Закону, да к тому же настолько сильно поддался эмоциям от простого чтения книги: построил ему барак и стал выхаживать, пока не пропал. Он не придал значения тому, что перед этим Фолок ещё и беседовал с Маркусом. Однако, помимо осуждения, Гарп питал к Фолоку благодарность. Как-никак именно благодаря его действиям Гарп теперь был жив, а не умер от ран. К тому же только благодаря ему он смог получить еду, питьё, а также лекарство из рук Линвы. Теперь Гарп возлагал на это лекарство большие надежды. Напиток должен был отогнать слабость и пропитать его, разогнав яд сороконожек, если тот всё же попал в кровь. Саму же Линву Гарп как считал глупой истеричкой, так и продолжал считать. Поразительно, но «Книга Явлений» была будто бы согласна с ним в этом вопросе, ведь на одной странице было написано:

«Свойство Закона № 27: Раскрытие. Закон любит раскрывать свои свойства перед людьми. Люди должны оказывать Закону содействие. Если человек просит о получении знаний о Законе, то ему должны помочь в той мере, в какой это возможно».

Прочитав эти слова, Гарп цокнул языком и укоризненно сощурился: ведь он просил Линву дать ему эту книгу, а она не давала, тем самым нарушая это правило. Он проговорил себе под нос:

– Свойство Закона № 27: Линва – глупая истеричка. Вот такая формулировка мне больше нравится.

Нельзя сказать, чтобы чтение этой книги сделало из Гарпа преданного последователя изложенных там идей и почитателя Закона. Чтение книги вряд ли может серьёзно изменить человека. И Гарп воспринимал чтение главным образом просто как способ отвлечься от своих проблем и как подборку интересных фактов. Он понимал, что, прочитав эту книгу, уже через пару дней забудет всё, что там написано. Останется только слабое послевкусие, которое будет выражаться, например, в сочувствии Фолоку и в ещё большем неуважении по отношению к Линве – вот, пожалуй, и всё. Сам же Гарп не собирался выполнять те высокие предписания, о которых говорилось в «Книге Явлений». Читая книги долгими вечерами, мы радуемся, что коротаем время и что книга интересная, но не бежим сразу же ставить спектакль по ней. Поэтому, когда Гарп прочитал на одной из страниц: «Тратьте все силы на служение Закону, не оставляя для себя ни минуты, и пусть это вас не тяготит. Если это тяготит – значит, вы служите неправильно», то он хмыкнул и сказал:

– Ага, конечно! – И в этих словах чувствовалась непомерно высокая доля сарказма. Правда, он не преминул прочитать комментарии.

«Фраза написана непонятно, – гласили они. – Думаю, тут имеется в виду, что Закон хочет, чтобы все были счастливы, а значит, служить Ему означает то, что надо доставлять счастье себе и другим. Если вы или другие люди страдаете от вашей деятельности, значит, вы служите неправильно».

– А мужик дело пишет! – оценил Гарп, почему-то уверенный, что комментарии писал именно мужчина. – Вот мне сейчас хорошо лежится. Значит, Закон рад! – Он усмехнулся и продолжил читать.

Когда же он, сам не заметив, прочитал весь первый раздел и понял, что начинается второй, то решил отложить книгу в сторону и всё-таки подумать о прекрасном, а именно о порции свежепожаренной рыбы с чашкой родниковой воды. К тому же есть и пить хотелось уже гораздо сильнее прежнего, а глаза от долгой нагрузки щипало так, что хотелось окунуть их в холодную воду.

«Опять мысли только о воде! Да что же такое!» – со злостью подумал Гарп, отшвырнул книгу в сторону и, превозмогая слабость, пошёл к озёрам, прихватив с собой ржавое мятое ведро.

– Пожалуйста, пусть там никого не будет, – молил он, хотя понимал, что день в самом разгаре и селяне наверняка уже начали ловить рыбу.

Что ж, главное, чтобы ему тоже досталось несколько штук на этом празднике жизни. Всё-таки, хотя его тут и презирают, а себя Гарп уважал и не терпел, чтобы другие ставили его ниже себя. И если улов хороший, Гарп ничего не будет ловить, а просто добьётся, чтобы ему дали несколько рыб. Будут спорить – за словом в карман лезть не придётся. Да и кто же захочет оказаться побитым из-за рыбы? Дадут, куда денутся!

На подходе к озеру он услышал целую какофонию разных звуков. Тут был и шорох листвы, и стук топора, и рычание пилы, и звонкий голосок молотка, и неразборчивые ругательства по поводу того, что кто-то что-то неправильно делает. Гарп нахмурился и прислушался, пока его не увидели за деревьями.

– Не можешь пилить – руби! – кричал один.

– Не ори! – отзывался другой. – Мы все равные члены совета.

– Сейчас ты вылетишь из совета прочь! – отвечал первый.

– Не спорь с человеком, у которого в руках пила, – парировал первый. – А то потом спорить будет нечем.

– Хватит спорить, – вмешался третий. – Получается, я один тут работаю за вас всех.

– Не нравится – зови Гарпа, – отвечали ему, и эта перебранка продолжалась довольно долго.

Гарп не захотел ввязываться в эту перепалку, где он точно оказался бы крайним, и решил, что еда подождёт, а воды можно набрать и из колодца на площади. Вся уверенность в победе оставила его. Работники были при инструментах, а пила, топор и молоток – неплохое преимущество в борьбе. К тому же они явно ничего не ловили. Рыба спокойно плавала в чистой воде, не подозревая о шуме наверху. Если же рыбка и подплывала близко к кромке водной глади, она чуяла неладное и спешила уйти обратно в толщу воды, где никто не вытянет её из привычного места обитания.

С мыслями о возможном поражении в драке Гарп поплёлся к колодцу на площади, возле медного рога. Тело требовало покоя. В горле стояла жгучая сухость. Глаза слезились. Ноги перемещались с трудом. Гарп чувствовал, будто в нём иссякает что-то, что всю жизнь заставляло его шевелиться, и что скоро он просто упадёт бездыханный, как выпотрошенное чучело. Вот так просто: не сможет сделать очередной шаг – и упадёт. Нога не сможет твёрдо ступить на поверхность, начнёт заплетаться и, как безвольный кусок подгнившего каната, рухнет на траву. А вслед за ногой повалится и всё тело. Сил встать уже не будет, а потом кончатся и силы дышать.

Эту страшную картину Гарп представил себе целиком, и ему стало очень жалко себя, хотя раньше он не испытывал к себе жалости, а наоборот, воодушевлялся при мысли о себе. Что-то в этой жизни менялось, и менялось безвозвратно.

Глава 7. Новый человек в селении

Гарп с удовольствием наполнил ведро мутноватой водой из колодца, поднял его на промокшей верёвке из тёмной глубины и начал жадно пить. От этого голова стала свежее и слабость немного ушла, но в целом она следовала за ним неотступно. По крайней мере, он смог дойти до колодца и освежиться. «Как же я измельчал! – подумал Гарп с горечью. – Раньше я считал неплохим результатом разжиться десятком серебряных монет, а теперь для меня достижение просто получить ведёрко грязной воды. Куда всё катится!»

Гарп сел около колодца, чтобы отдохнуть, и услышал где-то странное постукивание. Что-то большое и тяжёлое быстро двигалось в его направлении, хотя Гарп ничего не видел. На самом деле ему было даже как-то всё равно, кто может его побеспокоить. Он просто получал удовольствие от отдыха и победы над жаждой. Остатки воды он вылил себе на разгорячённую зноем голову. Солнечные лучи жарили протухшее небо, усеянное частицами хлорки и других веществ, тонкими нитями просачивающихся через стену со стороны туманных полей.

«Наверно, мусор катается по полям, вот и грохот стоит», – решил Гарп и удовлетворился таким объяснением. На самом деле это было совсем не так. К запертым воротам селения ехала машина, извергавшая из трубы столб серого дыма и стучащая колёсами по усеянной железяками земле. Внутри неё ехали четыре человека. Но ведь купцов, согласившихся продолжить сотрудничать с селянами, оставалось только трое. Четвёртый пассажир был кем-то другим.

Нащупывая в тумане путь и следя за цифрами на спидометре, чтобы не врезаться в стену, водитель продвигался по бугристой земле, усеянной не пойми чем. Машина медленно разрезала паровую завесу. Такая картина, скорее всего, очаровала бы романтика-пейзажиста, но на ездоков она не производила ни малейшего впечатления. Трое из них от неё устали, а четвёртый и вовсе думал о своём. Купцы были мужчинами лет за сорок, а непростой образ жизни ещё сильнее состарил их. Спутник же выглядел значительно моложе.

Наконец машина несильно ударилась о металлические ворота.

– Да что ж ты будешь делать, – проворчал торговец и сплюнул прямо на пол машины. – В этом тумане ничего не видно.

– Да я ведь говорил: тормози уже, – поспешил заметить второй.

– Ты это уже минут десять твердишь, Делж, – ответил первый. – Хотя ты мне и друг, а синяк я бы тебе поставил, если бы мы ехали ещё минут пять.

– Хрок, – не отставал Делж, – ты уже весь пол заплевал.

– Вы-то его вообще никак не моете, – подметил Хрок и приглушил двигатель.

Третий купец, всё это время лежавший на откидной кровати, встал и, зевая, заметил:

– Правильно, что выключил мотор. Топлива у нас не так много. Нужно открыть ворота. Сейчас я дам противогазы. – И правда, он выдвинул из-под койки мешок с противогазами и начал его развязывать.

– Зачем нам противогазы, – возмутился Хрок. – Тут идти пару минут.

– Не хочешь – дело твоё, – отозвался третий купец. – Нам же лучше: реже надо будет их менять.

Он расправил свой противогаз, зажмурил глаза, глубоко вдохнул, а затем надел его на голову, натянув до самого подбородка. Он с шумом выдохнул и пощупал тонкую щель между шеей и противогазом.

– Что, Эник, не прилегает? – заботливо поинтересовался Делж.

– Как всегда, – отмахнулся третий торговец.

– Тебе бы с такой шеей не в купцы, а в кассиры, – усмехнулся Хрок. – Всё равно их шею никто сквозь окошко не видит.

Эник поднял руку, жестом приказывая замолчать. И Хрок замолчал, как бы странно это ни было.

– Пошли, – распорядился Эник и бросил каждому по противогазу.

Свой экземпляр достался и четвёртому пассажиру, не сказавшему ни слова за всё это время.

Затем Хрок разгерметизировал дверцу и распахнул её. Тут же машину наполнил химический запах, но никто этого не ощутил, ведь фильтры защищали от него. Правда, слабенький аромат хлора всё же коснулся их ноздрей, потому что противогазы были не очень-то качественные. Из машины вышел только Эник. Он подошёл к воротам и, взяв большой ключ, начал открывать старый механизм. С каждым щелчком он был всё ближе к цели. Наконец металлические ворота со скрипом несмазанных петель стали медленно открываться под нажимом локтя Эника. После этого торговец сел в машину. Дверь уже закрывать не стали. Из трубы вновь столбом повалил серый дым, и вращающиеся колёса повлекли машину внутрь селения. Как только граница была пройдена, Эник снова вышел, чтобы поработать с ключом. За ним на площадь последовали и трое других. Они уже сняли противогазы. За ними снял защиту и Эник.

Площадь была грязнее обычного. Говорят, раньше её иногда мыли – так распоряжался Эстул. Хотя это была не мойка, а пародия на неё. Теперь же площадь покрывал слой грязи и пожелтевших листьев. Рог селения, гордость этого места, был окутан пылью и следами птиц. Торговые ряды снесли: дерево селяне срубили для своих нужд. Не осталось уже ни сцены для праздников, ни скамеек, ни лавки с едой. Ничего. В воздухе витала гарь. Только домик Эстула стоял, как будто ничего не поменялось. Но на самом деле жил там теперь вовсе не Эстул. Ещё нетронутым остался колодец. Но возле него сидел какой-то измученный человек.

– Позови остальных, – коротко сказал ему Эник. – Мы приехали с важными новостями.

Сидящий лишь немного повернул к ним голову.

– А, это ты, Гарп! – хрипло усмехнулся Хрок. – Хватит протирать штаны. Зови селян, и побыстрее. У меня нет желания тут задерживаться дольше, чем нужно.

Гарп пожал плечами и отвернулся.

– Хрок, – обратился к нему Эник. – Если тебе так здесь не нравится, ты мог уйти от нас ещё при расколе.

– Тогда вас было бы всего двое, – ухмыльнулся Хрок. – Так что считай за честь.

– Это ты считай за честь, – серьёзно проговорил Эник. – Кроме нас с Делжем, тебя никто на дух не переносит. Да и мне ты не очень симпатичен. Так что помалкивай ради своей же пользы!

Хрок хмыкнул, но и правда замолчал.

– Гарп, – обратился к нему Эник, – нам нужно поговорить с советом. Сходи за ними. Не идти же нам самим. У нас своя территория, у вас – своя.

– Своя, своя, – кивнул Гарп и тяжело встал. – Предлагаю обмен. Вы мне дадите еды дня на два, а я схожу за советниками.

Делж сощурился. Хрок шмыгнул носом.

– А не слишком ли подорожали услуги гонца в нашем веке? – издевательски спросил Эник. – Это нагло даже для тебя. Всё же ты со вторым рангом, как-никак, разговариваешь.

Гарп плюнул себе под ноги и сделал по направлению к ним несколько шагов.

– Да, в конце концов, это вы обратились ко мне с просьбой. Мне не очень-то надо вам помогать. Готов поспорить, для меня лично у вас ни одной новости нет, так ведь?

– Конечно нет, – ответил Хрок. – Такие, как ты, новости узнают только в одном случае: когда их вызывают в суд.

Эник ударил Хрока по затылку.

– Для тебя нет новостей, – резюмировал он.

– Я так и думал, – кивнул Гарп и снова сел, прислонившись к колодцу. – А передавать новости другим людям я не стану. Сами их ищите. К тому же чувствую я себя на редкость скверно. Так что едва ли вы заставите меня встать с этого места. Впрочем, если дадите мне двухдневный запас еды – то все будут здесь в течение получаса. К тому же вас теперь четверо – бегайте сами, раз напарником обзавелись. И откуда он тут взялся? Нашли себе какого-то дурачка вшивого. Наверно, его больше вообще никуда на работу не звали, да?

– Я не торговец, – негромко ответил на оскорбление четвёртый приезжий.

– Да мне без разницы, – пожал плечами Гарп. – Главное – ты же не в суд меня зовёшь! А тогда нам говорить не о чем, не так ли, Хрок?

Хрок усмехнулся, но отвечать не стал. Делж тем временем что-то шепнул на ухо Энику. Тот принял задумчивый вид, а потом кивнул.

– Значит, решение такое, – сказал он Гарпу. – Ты сейчас бежишь и приводишь всех сюда. За это мы дадим тебе две порции еды, должно хватить на сегодня. О двухдневном запасе можешь и не мечтать. Если не согласишься – не получишь вообще ничего.

– Меркантильные твари! – ругнулся Гарп, но тем не менее встал и, с трудом передвигаясь, ушёл по направлению к жилой части селения.

Все, кто остался, несколько секунд молчали, а затем присели на подножку машины и начали разглядывать площадь внимательнее.

– А правда, – проговорил тот, кто не был купцом, – почему вы не отказались от этого места? Зачем рисковать?

– Мы же не спрашиваем, почему ты едешь именно сюда, – заметил Эник. – Мы не собирались тебя везти, так как не хотим, чтобы все знали о том, что селение гибнет. Но твои, с позволения сказать, покровители настояли на твоём отбытии именно в это захолустье. Нужно отметить, очень настойчивые покровители.

– Ну, не хотите говорить – не надо, – пожал плечами собеседник.

– А мне скрывать нечего, – отозвался Делж. – Напомни, как тебя зовут. Постоянно вылетает из головы.

– Шэлев, – последовал ответ. – Можно просто Шэл.

Глава 8. Откровенный разговор: информация по крупицам

– Шэлев – странное имя, – заметил Делж. – Кажется, я встречал его только в «Хрониках Столицы». Был там такой персонаж. Не помню точно, кажется:

не помню чью, – запнулся Делж. – «Твою» или «свою». Я не помню, как там дальше.

– Оно и к лучшему, – ответил Шэлев. – Я терпеть не могу стихи. Эти тридцать строк я кое-как вытерпел.

– Их было только двенадцать.

– Тем лучше, – отмахнулся Шэлев. – Ну так почему ты остался верным этому селению?

– Всё просто – не люблю ничего менять, – пояснил Делж. – Люблю покой и неизменность. Я тут работаю уже восемь лет. А начинать всё сначала, с другим селом, с другими людьми… Просто жуть берёт от одной мысли. Нас тут хоть и мало и уши вянут от болтовни Хрока, но я знаю их всех – они свояки. Так что я не хочу ничего менять. Вот и вся моя нехитрая история.

Шэлев скривился, и это выражение лица скорее обнаруживало сочувствие, чем недовольство.

– Не хочешь менять свою жизнь? – зачем-то переспросил он, хотя ответ был ясен.

Делж с грустью кивнул. Шэлев даже не посмотрел в его сторону, но и так понимал суть ответа, поэтому продолжил говорить:

– Тебе везёт.

– Что? – удивился Делж. – Мне-то?

– Ага, – усмехнулся Хрок. – Счастья полные котлы, нечего сказать. Кстати, Эник, дай свою трубочку. А то совсем скучно.

Эник, и не моргнув, бросил ему подзорную трубу. Хрок посмотрел на неё как на нечто из ряда вон выходящее, оценил резные узоры по дереву и латунные литые диски, заглянул в мастерски отточенную линзу и, окончательно смутившись, пару раз раздвинул и сдвинул прибор, похрустев внутренними пазами. После этого он бросил на своего товарища взгляд, полный презрения, и вернул трубу обратно.

– Я про курительную трубку, дубина! – проворчал Хрок.

– Это мне и без слов было ясно, – заметил Эник. – Просто не хочу тратить свой табак.

– Да табак у меня есть. Мне бы трубку…

– Стойте! – попросил Делж. – Я хочу узнать, почему мне повезло, по мнению Шэла. Потрудись-ка объяснить!

Шэлев взял с земли камень и повертел его в руках.

– Тебе повезло, ведь ты смог сохранить то, что имел. Да, не полностью; да, в опасных обстоятельствах – но ты сохранил. А я?.. Я не смог. Какие бы крохи ты ни сохранил, но они твои. У меня же – пустота. – Он перестал крутить камень, и тот упал в щель между пальцами.

Повисла тишина.

– Ну, в таком контексте мне и правда повезло, – подумав, согласился Делж. – Хотя… Нет! Если ты потерял всё, это не делает меня везунчиком. Просто тебя потрепало чуть сильнее моего, и только. Я тебя жалею, но и сам достоин жалости.

Хрок потрепал Делжа по голове. Тот сбросил с себя его навязчивую руку. Они посидели ещё несколько секунд, озираясь вокруг.

– Чувствуете, дымком пахнет, – заговорил Хрок. – Эх, мне бы подымить.

– Ты же бросаешь, – заметил Эник.

– Чтобы что-то бросить, надо что-то взять, – протянул Хрок. – Я так понимаю, ты мне трубку не набьёшь? Хотя давай, не поленись!

– Жди, – загадочно ответил Эник. – А дымом и правда несёт. Такое чувство, что тут недавно либо что-то сжигали, либо был пожар.

– Тут и пепел летает, – сообщил Шэлев, внимательно присмотревшись к воздуху. – Он всюду. Очень мелкий. Тут был пожар.

Торговцы внимательно посмотрели кругом. И правда, что-то мелькало в воздухе: мелкие чёрные точки. Пушинки, какие летают весной, были бы в разы больше этих ошмётков.

– У тебя хорошее зрение, – похвалил Эник. – Я бы даже не заметил. К тому же после поездки по мусорным полям я предпочитаю смотреть на листву, а не на пепел. А ещё всегда, когда приезжаю сюда, любуюсь на этот медный рог. Он просто прекрасен. В таком захолустье – и такой шедевр!

– Я подумал, он железный, – буркнул Шэлев. – Ну да ладно. Кстати, а для чего он – такой большой?

– Для сигналов тревоги, – пояснил Делж. – Стоит тут века два минимум. Никто уже и мастера-то не помнит. Но вроде как он ещё ни разу не пригодился.

– И тут ходит поверье, – встрял Хрок, – что если уж рог затрубит, то это будет означать, что пришла страшнейшая беда. Такая, что и в веках не знали ничего подобного. Глупая легенда. Даже хочется в него дунуть. Было бы интересно посмотреть на их реакцию.

– Тебе бы лишь бы куда дунуть! Не дождёшься, – бесстрастно проговорил Эник. – Если ты понял, о чём я.

– О роге? – озадаченно спросил Хрок.

– Нет, – всё так же равнодушно ответил Эник. – На этот раз – о трубке. Ты даже за своим языком уследить не можешь. Так что за твоими лёгкими пригляжу я.

– Интересное поверье, – отметил Шэлев. – А ты, Эник, почему тут остался? Тоже хочешь что-то сохранить?

– Хочу, – кивнул Эник. – Очень хочу сохранить свой капитал. Если уходить из гильдии, то надо рассчитаться сразу со всеми долгами, потом искать новую гильдию, вносить задаток на вступление в неё, затем от месяца до года будет испытательный срок, где либо работаешь за еду, либо за гнутые медяки. Потом тебя либо выгонят на улицу, взыскав плату за койку в кабине их машины и в занимаемом ими домишке, за всё, что ты съел и выпил, за компенсацию потраченного на тебя времени, – либо оставят у себя. Скорее всего, первое. Всё-таки жажда наживы у них в крови. Так что денежные риски здесь не так велики, как на новом месте.

– А твоя жизнь? – поинтересовался Шэлев.

– А что жизнь? – впервые усмехнулся Эник. – Я не думаю, что погибну. Тем более я не буду пить местную воду и есть местную еду. Да и лучше уж погибнуть от отравления, чем от голода, ты так не считаешь?

– Я не знаю, – честно сказал Шэлев. – Давай сменим тему.

Новая тема на ум не шла. Так они снова замолчали. Да и сказано уже было слишком много. Едва ли они когда-нибудь так раскрывали друг другу свои души. А всё почему? Просто не было столь подходящего момента, неторопливого и даже уютного. Тишину нарушил Эник, от которого этого меньше всего ожидали.

– Мне нужен конверт с письмом, – вспомнил он. – Шэл, будь добр, принеси его.

– Почему я? – удивился Шэлев. – Я же тут вроде как чужой.

– Не хочу, чтобы Хрок рылся в моих вещах, – пояснил Эник. – А Делж просто не умеет искать. Без обид, Делж.

– Да чего уж там, – отмахнулся тот. – К тому же у тебя там бардак, – поддел собеседника Делж.

– И потом, – продолжал Эник, – ты уже знаешь, где что у нас лежит. Я бы сам сходил, но мне очень лень вставать. Будь другом, принеси.

– Как скажешь, – пожал плечами Шэлев и забрался в машину. Там он быстро нашёл ящик с вещами Эника и начал разгребать его.

Тут и правда хватало всякого добра: гаечные ключи, резинки на шурупы, тонкие стержни припоя, сменные шестерни, стёкла, кусочки металла, промасленные тряпки, формально чистая одежда, сухари и многое другое. Был там и конверт с письмом.

– Прихвати и флягу с водой, – попросил Эник. – Она на столе. Такая латунная, с выгравированным гранатом.

– Сейчас, – протянул Шэл и, бросив взгляд на стол, схватил флягу. Она там была одна и, надо сказать, представляла собой не только практическую, но и художественную ценность. – Дороговато для простого купца, – заметил он.

– Эх, были времена… – с ностальгией протянул Эник. – Такие вещи можно было купить по акции за треть цены. Ладно, неси уже. На жаре пить хочется.

Шэлев повернулся в сторону выхода, но тут раздался голос Делжа:

– Захвати уж тогда сразу две порции еды для Гарпа.

– Ладно, – выдохнул Шэлев и направился к холодильной камере. Когда он открыл дверцу, на него дохнуло холодом. Стенки камеры давно покрылись кристалликами льда. На полках стояло много картонных коробочек с едой. – Могу брать любую? – решил уточнить Шэлев.

– Нет! Дай ему две порции с говядиной. Она в этой партии какая-то невкусная. Не трать на Гарпа курицу и овощи, – ответил Эник.

Делж издал смешок.

– Надо было обещать ему одну порцию, – весело сказал он. – Тогда бы Гарп пошёл быстрее.

– Почему это? – не понял Хрок.

– Да потому что боялся бы полностью лишиться еды. И чувствовал бы, насколько ниже нас он стоит.

– Верно, – согласился Эник. – Но поскольку мы стоим выше его, то и вести себя должны подобающе. Значит, обещания надо выполнять. Так что, Шэл, не тяни время, бери говядину. Я уже слышу вдалеке звуки шагов. К нам, кажется, идут селяне. Не задерживайся.

Шэлев немного помолчал.

– А как я узнаю говядину? – поинтересовался он. – Не вскрывать же коробки?

– А то ты не знаешь! – цокнул языком Хрок, повернувшись к Шэлеву. – Всё стандартно. Коробки с овощами – зелёные, с курицей – белые, а с говядиной – красные. И давай уже, пошевеливайся! Не знаю, какой там у тебя ранг, но ты тянешь время!

– Сказали же: первый, – вспомнил Делж.

– Не знаю, не знаю, – протянул Эник.

– Вот-вот, – подытожил Хрок. – Неси уже давай. – Он внимательно посмотрел на Шэлева. – Две красные, если ты меня ещё не понял. Принесёшь белую, получишь пинка.

– Помолчи, – толкнул Хрока Эник. – В чём проблема, Шэл?

Шэлев стоял перед открытым холодильником. Кристаллы льда начали таять, струйками стекаясь в мелкую лужу на самой нижней полке. Всё-таки на улице стояла сильная жара. Летняя пора ещё не думала заканчиваться, хоть календарь и поджимал. Холодильник гудел, пытаясь поддерживать нужную температуру. Он мог работать, пока было топливо, и сейчас сжигал дизель из специального бака на полную мощность. А ещё лет десять назад приходилось брать в дорогу много угля. Или обходиться без холодильника, как и сейчас делают во многих сёлах, довольствуясь старинными способами сохранения пищи.

Шэлев закусил губу и пошарил рукой коробки, глядя то на одну, то на другую.

– Да, собственно, после солнца я тут в полумраке не могу разобрать цвет. Глаза ещё не привыкли.

– Там же горит лампа, – удивился Эник. – Делж, помоги ему. И поторопитесь: я уже вижу мелькание людей за листвой.

Делж нехотя встал и поплёлся к холодильнику. Он с ходу взял две красные коробки и захлопнул дверцу. Струйки воды к тому времени уже начали течь на пол машины.

– Ну ты даёшь! – осуждающе сказал он. – Или у тебя проблема с глазами?

– Я здоров, – ответил Шэлев.

– Не уверен, – протянул Делж, и они вдвоём снова вышли на яркое солнце и уселись на подножку машины. – Вот смотри, – сказал Делж, обращаясь к Шэлеву. – Какой это цвет? – И показал на засохший лист у него под ногами.

Шэлев посмотрел на лист пару секунд, а потом взял его в руки. Лист сразу начал крошиться.

– Коричневый, – сказал Шэлев. – Какой же ещё?

– А зачем ты его в руки взял?

– От тебя падала тень. Я хотел убедиться. Если бы я ошибся, ты бы меня точно посчитал за больного. А я-то здоров.

– Тогда ещё вопрос. Какого цвета сейчас небо?

Шэлев посмотрел вверх. От яркого света его глаза заслезились.

– Немного подёрнуто облаками, – сказал он. – Бледно-голубое.

– Ну ладно, – не унимался Делж. – А какого цвета… Какого цвета… Что бы спросить такое? Рисунок на обложке твоей книги?

– Он золотой, – не задумываясь ответил Шэлев. – Может, хватит вопросов.

– Я бы и на одном остановился, но мне кажется, ты что-то скрываешь.

– А тебе-то какое дело? – усмехнулся Хрок. – Скрывает – его проблемы.

– Мне любопытно, – пожал плечами Делж. – Лист коричневый, но ведь это очевидно, что если он рассыпается, то коричневый. Небо, если немного в облаках, бледно-голубое, а книга… Это тоже просто.

– А зачем ты тогда спрашивал всё это? – возмутился Шэлев. – К нам уже идут люди, давай закончим этот бессмысленный экзамен.

Эник встал, отряхивая с себя дорожную пыль, и жестом поздоровался с селянами, едва показавшимися из лесной полосы. Их разделяло несколько десятков метров. Хрок тоже встал, приняв на себя важный вид. Встали и остальные.

– Точно! – прошептал Делж так, что все собеседники его услышали. – Я спрашивал про очевидные вещи. Надо было спросить про другое. Про коробки в холодильнике. Сейчас я принесу одну, и ты мне скажешь, какая она.

– Хватит! – приказал Эник. – К нам уже подходят.

С этими словами он не спеша направился к селянам и поманил за собой своих спутников. Хрок засунул руки в карманы и пошёл следом; Шэлев принял радостный вид; Делж стоял с раскрытым ртом, чувствуя, что его остановили на самом интересном месте, а второго такого случая уже не будет. Но потом и он направился следом.

– Привет вам от имени гильдии! – поздоровался Эник с жителями селения.

Их было пятеро, и все мужчины. Четыре члена совета и лекарь.

Глава 9. Обмен новостями

– И тебе привет, – сказал один из совета.

Купцы не знали их имён, как, впрочем, и селяне знали по имени только Эника, главу новой гильдии. Гильдии из трёх человек. После этого Эник пожал руки членам совета. Лекарю, стоявшему чуть в стороне, он руки не пожал.

– Только в следующий раз говорите «здравствуйте, члены совета». Такие у нас правила. Мы теперь серьёзная организация, как-никак.

Эник едва улыбнулся и заранее посмотрел в сторону Хрока, чтобы тот не сказал лишнего.

– Что же изменилось с моего последнего приезда? – спросил глава гильдии.

– Теперь… Кстати, теперь я председатель совета! – заявил один селянин. – Меня зовут Лифел. С ударением на второй слог. Будем знакомы.

– Очень приятно, – соврал Эник. – Но ведь вы были все равны, разве нет?

– Это приводило к долгим спорам. Теперь их должно стать меньше.

– И давно ты глава совета? – поинтересовался Делж.

– Достаточно, – ответил Лифел. – Только я не глава, а председатель. Это разные вещи. Ведь мы всё ещё равны, хоть и с оговорками. И у нас есть свой гимн. Мы его сочинили буквально за десять минут. Похвально, не так ли?

– Позвольте, я послушаю его как-нибудь потом, при случае. А сейчас займёмся делами.

– Это неуважение! – запротестовали члены совета, произнося эту фразу вразнобой и каждый на свой лад.

– Ну хорошо, давайте, – смирился Эник.

Лекарь, словно извиняясь за всех, стыдливо потупил взгляд. Остальные вытянулись по струнке и нескладно продекламировали – не пропели, а именно продекламировали:

И на этом месте все ударили себя кулаками в грудь, а двое закашлялись.

– Это лучшая песня в моей жизни, – сказал Хрок театральным тоном.

– Куда же меня занесло, – тихонько прошептал Шэлев. – Лучше бы сразу пристрелили, честное слово!

– Это всё? – измученно спросил Эник.

Ему кивнули и раскланялись. Лекарь закрыл лицо руками, но на него никто и не смотрел.

– Тогда я приступлю к важным новостям. Их две. Во-первых, вот – ваш новый земляк. – Он показал рукой на Шэлева, и тот слегка склонил голову. Этот жест обрадовал членов совета.

– Но позвольте, вы разве не сказали ему, что наше селение сейчас… как бы это мягче сказать… в любопытном положении. Лучше бы сюда не ехать. Да, об этом не стоит распространяться, но неужто нельзя было его отговорить? – спросил Лифел.

Хрок усмехнулся и сказал:

– Как это так, что я слышу? Ваше селение не принимает новых жителей? Но не здесь ли – «лучшее селенье»?

Эник сильно ударил Хрока в живот. Тот согнулся пополам.

– Мы знаем об этом, – серьёзно продолжил Эник, – однако мы не могли отказать. Этот человек попал сюда по распределению крестьян. А спорить с распределением не в наших силах.

– Что?! – выдохнул Лифел, и его лицо налилось кровью, вытянувшись в гримасе крайнего удивления и даже страха. – Распределение крестьян существует до сих пор? Серьёзно?

– Ну, я тоже был удивлён, – согласился Эник. – Конечно, не так сильно, как ты, но по документам распределение существовало всегда.

– Это я знаю, – сказал Лифел. – Но на моей памяти уже лет двадцать никто никого не распределяет. Этот указ существует только на бумаге. Неужто король решил заняться крестьянством?

– Король ли что-то решил или кто-то ещё, я не знаю, – пожал плечами Эник. – Я знаю не больше твоего. Действительно, раньше крестьян, оставшихся без земли, распределяли по селениям на официальном уровне. Но когда кризис кончился, этим перестали заниматься, потому что крестьян с землёй и так было достаточно. А несколько дней назад нам в гильдию пришла бумага отправить этого парня сюда. Я пошёл в местный отдел управления. Там тоже были удивлены, но проверили документ, куда-то позвонили и сказали, что всё правильно. Видимо, это дело скоро возродят.

– Что же будет с нашим селением! – выдохнул Лифел. – Оно либо сгинет, либо расцветёт. Наверно, всё же второе. Я в это верю. Так что я рад, что наш король заботится о простых подданных. Но, парень… Как тебя, кстати?

– Шэлев, – уныло ответил приезжий. – Можно просто Шэл.

– Так вот, Шэлев, – продолжил Лифел, – разве тебе не предоставили на выбор несколько селений? Раньше предлагали три-четыре селения, и каждый выбирал из них лучшее. Или ты не знал, что жизнь у нас сейчас не самая благодатная? Вернее, она лучшая, но… с некоторыми оговорками. Тебе что, об этом не говорили?

– Я лично говорил, – отрезал Эник. – Но он настаивал на своём, невзирая ни на что. Я сказал, что народа тут мало, что погодные условия шалят и попадаются хищные звери. Я же правильно обрисовал картину, Лифел?

– Верно, верно. Для общего ознакомления вполне сойдёт, – важно кивнул Лифел. – Ну а ты что же, Шэл? Почему не изменил решения?

– Видите ли, – замялся Шэлев, взяв короткую паузу, – меня по умолчанию записали сюда. Я мог поменять место распределения, но на это требовалось бы несколько недель. Знаете, столько бумаг надо отнести, столько очередей отстоять. Такая бюрократия – ужас, да и только. А меня угораздило испортить отношения с местными бандитами. Да и с жильём были проблемы. И с едой. В общем, ждать две-три недели я не мог. Просто не выдержал бы.

– Почему же ты сразу не сказал? – удивился Делж. – Я бы тебе помог. Уж на две недели я бы тебе организовал работёнку. Разнорабочим в одной гильдии. Там бы тебя и бандиты не нашли. Купцы их к себе не допускают, так исторически повелось. Правда, среди купцов есть другие бандиты. Но они не вступают на территорию друг друга. Никогда!

– Я этого не знал, – натянуто ответил Шэлев. – А если бы и знал – не стал бы тебя обременять. Спасибо, конечно, за заботу, но я бы чувствовал себя слишком неловко.

– Эх, как я тебя понимаю, – кивнул Лифел.

– А я нет, – проговорил Эник. – Но это не моё дело. Назад я тебя в любом случае не повезу. Еды у нас не так много.

– Я и не поеду назад, – без сожаления сказал Шэлев. – Мне ведь будет тут неплохо? – Он с надеждой посмотрел на Лифела.

– Клянусь советом! – воскликнул Лифел. – Я сделаю всё, чтобы ты стал единым целым с нашей командой и чувствовал себя в ней уютно.

– Вот и прекрасно, – сказал Делж.

– Я сейчас радугой заплáчу от счастья, – прибавил Хрок и вновь получил удар в живот от Эника.

– И второй момент, – сказал Эник. – На имя Эстула пришло письмо. Я понимаю, что он бесследно пропал, но это письмо официальное. Посмотрите, вдруг там что-то, что касается вас всех.

– Я и знать этого Эстула не хочу! – заявил один из совета.

– Это письмо не личное, – повторил Эник. – Оно просто написано на его имя. Я полагаю, пишет кто-то, кто тут жил и уехал ещё при Эстуле. Либо кто-то из купцов, кто не в курсе дела. Прочтите. Может, и выгоду получите. – Он протянул Лифелу плотный конверт с письмом. – И ещё. Где Гарп?

– Мы не пустили его сюда, как и Линву. Они не члены совета, и нечего им делать на приёме.

Лекарь кашлянул, чтобы обратить на себя внимание.

– Ты – другое дело, – поправился Лифел.

– Он купил у нас еды и уже отдал деньги. Мы должны передать ему эту еду, – слукавил Эник, чтобы долго не пересказывать всю историю. – Это купеческое дело чести.

– Я передам, – сказал один из совета.

– Дело чести, – повторил Эник, – это передать обе порции, а не только одну.

– У него и денег-то нет на эту еду, – возмутился тот. – А если есть, то краденые.

– Если украл – это на его совести, – отрезал Эник. – А свою честь я марать не хочу. Это то немногое, что у меня ещё осталось. Так что я хочу отдать еду лично. Всё равно он сейчас нужен – рыбу таскать. Много поймали? Мы рассчитываем на семьсот кило здоровой свежей рыбы. Или у вас снова река протухла?

– Нет, вода свежая, – заступился Лифел. – Со времени пропажи Эстула ничего не происходило. Мы живём полной жизнью!

– Хочу верить, – отозвался купец. – А если рыба будет отравленная, то – ты помнишь – всё на твоей совести. Ты сам сокрыл от меня факт её порчи, а я ничего не знал ни про реку, ни про слизь, ни про что. И тогда я буду брать у тебя только мясо и пушнину.

– Да, конечно, – робко кивнул Лифел. – Я всё понимаю. Но что, если покупатели заболеют чем-то очень тяжёлым.

– Ты знаешь, кто за это ответит, – бесстрастно сказал Эник, аккуратно показывая пальцем на председателя. – И никто другой. Купцы имеют власть второго ранга. А я, может, скоро и третий ранг получу – как глава гильдии. Так что… Смотри в оба, мой друг, смотри в оба. Король не терпит врунов в своём королевстве.