Крепостная

Глава 38

Не спали в этом доме после случившегося о-очень долго! Мы с Осипом наслаждались видом наших очумевших «деток». Они, в свою очередь, то уходили к себе в крыло, то возвращались к столу, словно не верили, что произошло все именно так.

За ужином было тихо, за исключением постанывания Клары. Она то и дело напоминала, что носит внука наследника, и теперь ей боязно за его судьбу. Петр же, белый, как полотна, которые выбеливают в марте, куда ни глянь, молчал и с тоской смотрел на свою молодую жену.

— Никто поздравить нас не захотел, Надюша. Ну да и ладно. Гостям скоро в путь-дорогу собираться. Не станем их держать, - объявил Осип после чая.

Но никто не разошелся. Петр ждал, когда я уйду, чтобы остаться с отцом наедине. И я ушла к своим подругам на кухню. За Осипа я больше не боялась, а смотреть на этих изуверов у меня желания не было. Только вот одно сейчас меня грызло: лицо Петра, когда заговорили про нападения на его отца. Так сыграть непонимание он вряд ли смог бы. Неужто Кларка одна все это провернула? А наш лопух и не заметил, кого пригрел?

Вернулась в дом я за полночь. Но голоса в гостиной дали понять, что семья не разошлась.

— Я ведь, батюшка, на тебя одного надеялся, - Петр еле вязал лыко.

— Я тоже, Петя, только на тебя. Да вот не дождался чего ждал. Так что обижаться на меня не смей. Спорить с тобой я больше не стану. Хочешь продавать землю – продавай. Да только купят ее больно задешево, сам знаешь почему, - усталый голос барина меня удивил. Редко он так долго задерживался.

Я глянула на большие напольные часы в гостиной, циферблат прекрасно был виден из коридора. Первый час ночи! Куда годиться с его здоровьем? Но идти туда не хотелось.

И в этот момент во дворе зашумели. За окном заметались огни – мужики зажгли свои горелки. Так делали, когда кто-то приезжал потемну.

Карета на полозьях, запряженная парой лошадей, проехала к усадьбе. Из нее вышел человек.

— Доктор приехал. Он хороший, отец. Пусть тебя осмотрит, - то ли плача уже от выпитого, то ли борясь со сном, протянул Петр.

— Все у меня хорошо. Прикажу его разместить пока в мужицкой. Иди, отдыхай, - заскрипело кресло Осипа, и в этот момент в дом вошел Фирс, а за ним незнакомец.

— Петр Осипович, - видимо, незнакомец знал в лицо Петра, но то, в каком тот состоянии, врача удивило, - я не дождался кареты от вас. Взял в Троицке, - высокий, не сказать, что тощий, подобранный и очень похожий на Валентина Гафта. Голос его не выражал ни обиды, ни сожалений, что показалось странным. Кинули мужика и заставили с поезда искать транспорт в ночь.

— Проходите… Позвольте, я не знаю, как к вам обращаться… - навстречу вышел Осип и протянул руку. - Сейчас вас накормят, напоят, отогреют. Фирс проводит туда, где мы вас на ближайшую ночь устроим.

— Владимир. Я врач частной практики. Владимир Юрский к вашим услугам, - с достоинством представился доктор.

— Иван, уведи Петра Осиповича, - приказал Осип слуге сына, и тот бросился исполнять указание.

Фирс понял, что парнишка не справится. И пока доктор суетился, раздеваясь в прихожей, приподнял прикорнувшее головою на столе тело молодого барина и отнес в комнату.

Я накинула шубейку и заторопилась в кухню. Но там уже или еще не спала Нюра. Она жарила на очаге кокницу с луком и кусочками бекона, нарезала хлеб.

— Мне Фирс сообщил, что доктор сам приехал. Сегодня нам спать, похоже, не придется, Наденька. Вот так первая брачная ночь у тебя: все вверх дном! – хохотнув, Нюра глянула на меня и подмигнула.

— Да уж. И тут все не как у людей! Тогда я обратно пойду. Давай поскорее. Накормим его, уложим. Да и самим надо отдыхать, - довольная, что у подруги и руки, и голова из нужных мест, я пошла обратно в дом.

Остановилась я, когда среди скрежета в конюшне, где мужики пристраивали на ночь транспорт и самого «таксиста», привезшего врача, услышала звуки, напоминающие икание или… нет…

Такие звуки издают люди, которых тошнит. Но хозяина этого голоса тошнило, видимо, очень сильно.

Перед домом у центрального входа никого не оказалось. А за домом я не видела никого, пока шла из кухни. Прошла перед фасадом и замерла, увидев на крыльце, что вело в крыло Петра, Клару. Она стояла возле дровяника, где когда-то скрывалась я. И ее то и дело скрючивало, сворачивало пополам. Судя по всему, тошнить ей было нечем.

— Эй, а ты чего одна вышла? Соучастников встречала, да поблевать приперло? – сказать, что я была на нее зла – ничего не сказать.

— Уходи. Ты!! Тварь! Все сломала, бу-ээээ, - она брала снег, вытирала лицо и снова пыталась начать говорить, но очередной спазм моментально складывал ее пополам.

— Раздетая! Сколько ты здесь стоишь? – жалость немного остудила мой пыл. Меня порадовало то, что язык она больше не ломала. Поняла, что теперь она враждует не с Осипом, а со мной. И на этом этапе нам обеим есть чем заняться, кроме ее разоблачения.

А я понимала, что Петру сейчас, как говорится… всё Божья роса.

— Идем в дом, - я попыталась обнять девушку и потянуть за собой, но та очень крепко держалась за деревянную перекладину, держащую дровяную горку.

Под своей рукой я почувствовала настолько тугой корсет, что мне на секунду стало страшно: живой-ли она человек.

— Ты чего это так затянулась? Навредить себе хочешь? Или ребенку? Быстро в дом. Отцепись уже, наконец, - я тащила ее к крыльцу, на котором в какой-то момент появилась Марья.

— Барышня… чего это с нею? – закудахтала девчонка, не понимая, что делать.

— Чего рот раззявила? Давай, помогай тащить. А то замерзнет или вытошнит все из себя вместе с нутром, - прикрикнула я, и Марья словно очухалась, бросишись помогать.

Был у моего нового статуса еще один прекрасный козырь, кроме безопасности: спорить со мной теперь мало у кого были желание. А с этими вот желторотыми, так и вовсе!

В гостиную мы втроем ввалились ровно в тот момент, когда Нюра подала на сковороде шкворчащие яйца, а Фирс принес самовар.

Осипа в комнате не было. Но он появился в гостиной через минуту в халате, сильно раздосадованный какой-то новой вакханалией в гостиной.

В этот момент мы укладывали борющуюся с нами Клару на диван.

— Доктор, раз уж вы здесь, то мы вам вот… пациента принесли, - выдохнула я, когда Клара под недовольным взглядом Осипа замерла.

— Что с ней? – доктор отложил вилку, тяжело вздохнув. Я видела, как он глазами уже поглощал это горячее, ароматное и обещающее сытость и тепло блюдо. Но в миг его взгляд переместился на белую, как бумага девушку, в волосах которой не таяли снежинки.

— Она носит ребенка. Сейчас я нашла ее на улице. Ее сильно рвало, - сообщила я.

Владимир присел рядом с ней на стул, который придвинула Марья. Осип постоял и прошел к своему креслу. Фирс встал рядом с ним, словно ото всех здесь можно было ожидать чего угодно.

Клара что-то медленно и слабо говорила на французском, но, судя по обеспокоенному лицу доктора, я поняла, что все не так уж и хорошо, как нам кажется.

— Воды принесите, горячего чая с сахаром и дайте нож со стола, - Владимир посмотрел на очумевших жильцов дома, поднялся сам, прошел к столу и взял нож.

Он буквально в пару секунд оказался рядом с Кларой. Та только и успела, что выпучить глаза.

А я успела их закрыть. Потому что хоть и не любила ее, но смерти не желала. Тем более в этом доме. Моргнув, увидела, что Владимир одним рывком перевернул девушку на бок и перерезал нити корсета.

— Разве так можно? Это страшно видеть, - с придыханием заметил врач, но нам всем было непонятно о чем он говорит. - Что вы пили? Что ели? – на французском, довольно бегло спросил он у Клары.

— Ни-чье-воо. Мне плохо ньес-колько днией… - как-то смутившись, словно ее застали за чем-то нехорошим, ответила девушка и сглотнула.

— Что с ней, доктор? – спросила я, решив нарушить всю эту таинственность.

— Беременность, - ответил Владимир.

— Это мы знаем, но вы сказали, что там что-то страшное, – уточнил Осип.

— На таком сроке нельзя носить корсэт, - с ударением на «э» заявил врач. И в этот же момент задрал на ее животе кофту.

Клара схватилась за его руки и принялась одергивать блузку.

— Милочка, если вы будете драться, я не помогу вам. А еще скажите, что вы пили сегодня? Какие травы? Изо рта запах совсем непростой, - Владимир уверенно взял ее за локти и прижал к дивану.

— Говори, Кларка, а то Петра разбужу. Будем все вместе разбираться! – никогда я не слышала голос Осипа в такой тональности и посмотрела на него с уважением. Он мотнул головой, словно поблагодарил за поддержку.

— Шестнадцать… Не-ет… – испуганно и даже удивленно протянул Владимир. - Не меньше двадцати!

— Чего? – Осип наблюдал, как тот шарит по животу снохи и говорит что-то непонятное остальным.

— Недель. Это же надо так утянуться! Точно я скажу, когда посмотрю ее. Но это утром. Сейчас напоите ее сладким чаем, а после него дайте кашу или хлеб, размоченный в бульоне, - доктор встал со стула и, не дождавшись нового приглашения, сам проследовал к столу.

Клара мычала, заливаясь слезами, застегивая блузку, подбирала валяющийся на полу разрезанный корсет, но сбегать из гостиной не торопилась.

— Нюра, ты порасторопнее всех тут. Вместе с Марьей ночуешь сегодня в ее комнате. Пусть мужики туда чего надо принесут. А коли артачиться будет наша дорогая Клара, - Осип тяжело встал и побрел мимо нас к коридору, - так и привяжите ее к кровати. Сил моих больше нет терпеть этот балаган.