Кремль 2222. Волоколамское шоссе

Пролог

В этом мире все грозило опасностью и предвещало беду.

Даже если светило солнце. И беззаботно журчал ручей с почти чистой водой. И веточки на деревьях шевелились от легкого ветра, а не от желания впиться в твое тело. И тишина вокруг убаюкивала и дышала безмятежностью.

Увы! В этом мире признаки дружелюбия не стоили ломаного гроша, являясь обманкой, как и ощущение спокойствия. Все могло преобразиться в считаные мгновения, превратившись в смертельную ловушку. Она поджидала наивную жертву на каждом шагу и при любом неосторожном движении.

Ибо этот мир хотел лишь одного – подкараулить, наброситься и убить. Кого угодно, лишь бы жертва годилась в пищу. Или для того, чтобы самому не стать жертвой. Так как третьего – не дано.

Уж таким он был, этот мир – на окраине Зоны Москвы, неподалеку от МКАД, спустя двести лет после ядерной катастрофы. Он был опасным, злобным и безжалостным. И жестоко наказывал тех, кто, забывшись, начинал думать иначе…

Чудовище появилось из бурелома внезапно, с треском разбрасывая в стороны сучья и обломки стволов. Через мгновение, встав на задние лапы, оно издало утробный рев. И Тимур вздрогнул от леденящего душу ужаса.

Он увидел громадного шестилапого зверя, высотой более семи метров. На две нижние конечности зверь сейчас опирался. Еще две, больше похожие на манипуляторы робота, чем на лапы животного, росли у него прямо из живота. Третья пара вылезала откуда-то из-под треугольной морды, величиной со средний комод. Каждая из шести конечностей имела по пять длинных кривых когтей, напоминающих по форме и размеру серпы для скашивания ячменя.

Все тело мутанта, включая верхнюю часть головы, покрывали толстенные хитиновые пластины красно-бурого цвета. Из раззявленной пасти с двумя рядами зубов летели желтые клочья пены. А маленькие круглые глаза, спрятанные под надбровными дугами, горели испепеляющей злобой.

Это было настоящее исчадие ада, монстр из ночного кошмара – грозный, дикий, отвратительный и невообразимо, до иррациональности, жуткий. И к тому же, судя по поведению, очень рассерженный на тех, кто посмел нарушить его покой.

– Жук-медведь! Уходим! – хрипло выкрикнул кто-то из бойцов. Конец фразы потонул в рыке чудовища. И в ту же секунду фенакодус под Тимуром истошно завизжал и вздыбился.

Тимур чудом удержался в седле, сжав поводья в кулаках. Он, невзирая на парализующее чувство страха, попытался сохранить контроль над ситуацией. Но было поздно.

Молодой скакун по кличке Гнедок, обезумев от ужаса, потерял способность воспринимать команды человека. Он снова завизжал и рванулся в сторону, не разбирая дороги. С ходу, игнорируя острые шипы, перемахнул через куст кровососущего кустарника. И, подгоняемый жутким ревом монстра, понесся вперед диким аллюром.

Невероятный по концентрации выброс адреналина превратил фенакодуса в реактивный снаряд. Он мчался напролом трехметровыми прыжками, почти не касаясь земли когтистыми лапами. И Тимуру лишь оставалось мчаться вместе с ним, прижав голову к его шее и каменной хваткой вцепившись в поводья.

«Вот! Называется! Устроил! Себе! Прогулку! – билось в голове в такт безумному галопу. – Нашел! Дурак! Развлечение! Ох, еж ему в задницу! Сломаю, к черту, башку!»

Тимур был единственным сыном главы Капитолия – Стратега Олега, и в перспективе его ждало наследственное место в Когорте Хранителей. Жизнь таких людей не должна подвергаться риску без особых причин, и до этого похода Тимур выбирался за ограждение крепости всего несколько раз. Да и то лишь в посад, где обитали мастеровые и рабы. Много ли там увидишь?

А ему очень хотелось посмотреть на окружающий мир – ведь он такой огромный. Вот и напросился в отряд, который направлялся к острогу лесных людей – забрать ежемесячную дань. Рутинное, считай, мероприятие.

Община «лесных» обитала в излучине реки, в районе так называемого Сходненского Ковша. От Капитолия, что среди Алешкинского леса, вроде, недалеко – около четырех километров. При этом путь относительно безопасный.

Разве что местные нео – из клана Дрыгга – пошаливают, так на них тоже есть управа в виде станкового пулемета и нескольких автоматов Калашникова. Не говоря уже о двух десятках отлично подготовленных и экипированных бойцов.

Короче говоря, не поход, а прогулка в течение светового дня. Стратег Олег взвесил обстоятельства и разрешил сыну: ладно, мол, поучаствуй. И, впрямь, пора уже узнавать, что происходит за стенами Капитолия. Только на рожон не лезь, сопляк еще.

Тимур и не собирался никуда лезть. Ехал себе тихонечко в хвосте отряда, рядом с двумя бойцами. И со старшиной Сергеем Латыповым, которому Стратег особо наказал приглядывать за сыном. И ничего, вроде, не предвещало беды.

Пока вдруг не объявился жук-медведь. Спал он, что ли, в своем буреломе? Или, наоборот, засаду устроил, чтобы полакомиться свежатинкой? А в итоге получилось черте что. Очень плохо получилось.

– О-ох, мама родная! – вырвалось у Тимура. – Да уймись же, Гнедок!

Фенакодус продрался между двумя густыми кустами сирени – одной из веток Тимура больно хлестануло по лицу – и выскочил на поляну. Он громко хрипел и, похоже, начал сбавлять ход. Приземлившись на плотный ковер травы, скакнул вперед, но без прежней прыти. А дальше произошло неожиданное.

Передняя правая лапа фенакодуса опустилась после прыжка на землю. Но вот задняя лапа, коснувшись травы, вдруг провалилась. И ушла вниз, словно там скрывалась предательская трясина.

Гнедок не рухнул сразу лишь благодаря тому, что часть его туловища очутилась над твердой поверхностью. Он попытался удержаться наверху, цепляясь когтистыми лапами за дерн. И тем самым подарил шанс Тимуру. Тот сумел выпростать ноги из стремян и в отчаянном прыжке перелетел на твердую почву.

Тимур действовал инстинктивно. Не успев толком осознать, что происходит, он почувствовал неладное и поэтому произвел свой отчаянный кульбит. И лишь потом, обернувшись, понял, что находился на краю гибели.

Нет, они не угодили в болото, как первоначально могло показаться. Почва под ногами у Тимура была надежная, разве что слегка пружинила из-за густой травы. Но кто-то выкопал на лужайке глубокую яму и утыкал ее дно заостренными кольями. После чего соорудил ловушку, замаскировав яму сучьями и тонким слоем дерна. На этот слой и попал задними лапами Гнедок.

На глазах оторопевшего Тимура фенакодус, не удержавшись, свалился вниз. И через секунду пронзительно завизжал, когда колья проткнули туловище в пяти или шести местах. Тимур услышал треск разрываемой кожи, увидел, как брызнула фонтанчиками кровь, и непроизвольно вздрогнул.

Это была нормальная человеческая реакция на душераздирающую сцену. У Тимура, еще не успевшего загрубеть сердцем, мучения верного Гнедка вызвали шок. Не выдержав, он отвернулся, чтобы не наблюдать за страданиями животного. И едва не вскрикнул от неожиданности.

Около куста черемухи стояли два очень мохнатых лесных нео. Стояли и злобно скалили крупные желтые зубы. Мол, привет, хомо! А то мы уже заждались.

Первый из мохначей – невысокий, но очень коренастый, натуральный шкаф – сжимал в лапах примитивную дубину из комля березы. Второй – не такой широкоплечий, но долговязый – имел на вооружении длинную трехметровую палку. Один конец ее был заострен и обожжен на огне, что, видимо, позволяло мутанту считать свой дрын настоящей пикой.

Тимуру и раньше приходилось видеть нео вблизи. То были пленные мохначи, которых использовали на тяжелых работах. Они всегда таскали кандалы и, находясь под присмотром охранников, не представляли серьезной опасности. Потому и воспринимались необстрелянной молодежью Капитолия не столько как злобные враги, сколько как ходячее наглядное пособие по изучению фауны Зоны Москвы.

При виде двух косматых уродов мысли об изучении фауны улетучивались, словно утренний туман. Как и мысли о наглядных пособиях. Эти гориллоподобные создания сами были способны в считаные секунды превратить в пособие кого угодно и прямо-таки источали желание оторвать кому-нибудь голову. Помешать планам мутантов могло лишь одно – отчаянное сопротивление потенциальной жертвы.

Тимур не собирался становиться жертвой. Как и другие юноши из высшего сословия, он получил качественную военную подготовку. Владел навыками силовых единоборств, всеми видами холодного оружия, умел стрелять из автомата… Теорию и вовсе сдавал на одни пятерки. И на этих основаниях полагал, что сможет, в случае чего, намылить шею любому муту.

Окончательно увериться в собственных силах мешала маленькая загвоздка. А именно – в боевых действиях, в силу возраста, Тимур раньше не участвовал. Тем более, ему не приходилось сражаться один на один с нео – едва ли не самым сильным и опасным человекообразным мутантом на территории Москвы. А тут объявились сразу двое. И вылезли они из засады явно не для того, чтобы протянуть хомо руку дружбы.

Если бы у Тимура было время задуматься, то он, нельзя исключать, после гибели фенакодуса мог впасть в отчаянье. Ведь разум – хитрая штука. Иногда он помогает правильно оценить обстановку и принять верное решение. А иногда, исследуя проблему, обнаружит столько непреодолимых препятствий, что у человека опустятся руки.

Однако судьба распорядилась так, что у Тимура не осталось времени на размышления о своем незавидном положении. Он лишь подумал: «Господи, что за напасть? Ах, Гнедок! Какая сволочь выкопала яму?!» И тут на тебе – стоит эта самая сволочь. Вернее, сразу две сволочи. Да еще и гнусно скалятся. Тоже мне, «новые люди»!

Кровь ударила в голову, и Тимур, выхватив из ножен меч, ринулся на врага.

Он действовал резко и непредсказуемо. В каком-то смысле даже опрометчиво. Подобное случается у неопытных бойцов, приводя к трагическим последствиям. Однако в данной ситуации именно внезапный маневр спас Тимура от очень больших неприятностей.

Дело в том, что со спины к нему начинал подкрадываться третий мутант – здоровенный косматый бугай с изуродованной в силу каких-то причин башкой. Может, роды у его такой-то матери были неудачные. А, может, у них в роду все деформированными рождались. Кто их, мутантов, разберет?

В отличие от первых двух собратьев, покрытых черно-бурой шерстью, «головастик» имел явно выраженный рыжий окрас. В лапе он держал копье – настоящее оружие с удлиненным стальным наконечником, а не заостренную палку, как «долговязый». Видимо, рыжий нео добыл его в драке и сейчас намеревался вонзить «трофей» в спину хомо.

Когда хомо выхватил меч, «головастик» решил, что пора приступать к боевым действиям. И метнул копье со всей дури, которой у нео, как известно, немерено. Да и в чем ее измерять? Не в ньютонах же и не в динах, верно?

Космач наверняка бы попал в цель. А чего не попасть с семи-восьми шагов? И, скорее всего, стальное острие пробило бы кольчугу со всеми вытекающими обстоятельствами. Однако вопрос о прочности доспеха остался открытым.

Резкое движение Тимура в сторону на мгновение опередило бросок «головастика». И хотя в итоге мутант все-таки достиг цели, но вовсе не той, которая ему грезилась. Копье свистнуло над ухом хомо и вонзилось в шею долговязого нео. Точно в кадык. Или, другими словами, в адамово яблоко.

«Долговязый» хрюкнул и с удивленным выражением на морде медленно осел на траву. Тимур тоже сильно удивился. И, оглянувшись, обнаружил в пяти метрах от себя рыжего копьеметателя.

Который, из числа присутствующих на поляне человекоподобных существ, удивился попаданию в «яблочко» больше всех. Настолько удивился, что застыл на месте с широко открытым хлебальником. Ну, или пастью – как кому больше нравится.

Переключив внимание на пораженного своей меткостью «головастика», Тимур упустил из виду коренастого нео с дубиной. Мутант, между тем, не отвлекался по пустякам – в один прыжок доскочил до Тимура и размахнулся, собираясь снести ему голову. И снес бы, урод. Да не на того нарвался.

В последний миг Тимур успел присесть, и дубина просквозила над ним на бреющем. При этом «коренастый», не рассчитав инерции, качнулся в сторону Тимура и подставился по полной программе. Ведь обе лапы у него были заняты тяжеленной дубиной.

Тимур не стал ждать повторного подарка от судьбы – она ведь, судьба, изменчива. Взял да и рубанул мутанта по животу, рассекая одним ударом печень и желудок; и даже, судя по открывшейся ране, двенадцатиперстную кишку.

Вытащив окровавленный клинок, слегка застрявший в «недрах» могучего организма нео, Тимур собрался повернуться к «головастику». И едва не допустил трагическую ошибку. Он уже списал со счетов «долговязого». А тот, поганец, еще не окочурился. И как-то умудрился, сидя на траве, ткнуть в сторону врага своей трехметровой пикой.

Тимур заметил агрессивное движение краем глаза. И среагировал, отпрыгнув назад. Однако получилось не очень удачно. Мохнач таки попал Тимуру в нижнюю часть бедра, незащищенную короткополой кольчугой. И, проткнув острием пики плотную ткань штанов, достал до тела.

Рана оказалась пустяковой – так, царапина. Тимур, собственно, даже не ощутил боли. Проблема была в другом. Отпрыгивая, Тимур в горячке схватки не учел, что где-то рядом расположена яма-западня. И, приземлившись, оказался на самом ее краю.

Наверное, он бы удержался там. Если бы не повторный тычок пикой долговязого нео. Почти не опасный тычок, не представляющий угрозы для жизни. Но очень несвоевременный для Тимура, потому что он потерял равновесие и повалился вниз.

К счастью для него, Тимур шлепнулся на круп Гнедка, а не на заостренные колья. Фенакодус, увидев хозяина, всхрапнул и приподнял голову. Он умирал, истекая кровью, но еще находился в сознании. Правда, ничем не мог помочь – Тимуру предстояло бороться в одиночку.

И он продолжил борьбу. Тем более, что меч остался в руке, и положение не выглядело безнадежным.

Тимур поднялся на ноги и попробовал оценить обстановку. Глубина западни составляла около четырех метров. Стоя на туловище фенакодуса, Тимур доставал руками до верхней части ямы. Так что, шанс на спасение, действительно, имелся. Другое дело, что рыжий нео думал иначе.

«Головастик» появился на краю ямы и довольно ощерился. В нереально мускулистых лапах космач сжимал пику «долговязого». И в этот момент Тимур понял, для чего лесным нео понадобилось такое, не самое удобное, оружие. С помощью его дикари добивали жертв, попавших в ловушку.

Вот и сейчас «головастик» явно примеривался к тому, как половчее засадить в Тимура пикой. Он догадывался, что с помощью деревянного острия проткнуть кольчугу будет очень сложно, если вообще возможно. Поэтому после короткого раздумья ткнул Тимуру в лицо. Но тот предвидел очевидный маневр и вовремя отклонил голову.

Нео хрюкнул от досады, но не сильно расстроился. Похоже, он полагал, что времени у него предостаточно. А завершающая часть охоты представлялась ему, скорее, развлечением, чем серьезным и трудным делом.

И, правда, куда он денется, этот глупый хомо? Сколько бы не трепыхался, а все равно вскоре очутится на вертеле над костром по соседству со своим фенакодусом. Нет, что ни говори, а удачный выдался денек.

Тимуру так не казалось. День, мягко выражаясь, складывался паршиво. От отряда отбился, Гнедка потерял, а тут еще этот деформированный на всю голову лесной «партизан». И как только таких ублюдков земля носит?

– Ну чего ты застыл, урод?! – выкрикнул Тимур. Вот, засранец, еще и выкобенивается. – Прыгай сюда, покувыркаемся.

И помахал мечом. Очень так гостеприимно помахал. Будто на чашку чая приглашал старого знакомого.

Мутант не оценил юмора дерзкого хомо. Хотя и скорчил рожу, выказав отсутствие нескольких зубов. А чтобы Тимур не заблуждался по поводу его намерений, выразительно отвел пику назад. Мол, сейчас ответишь за урода. Затем, сделав несколько ложных движений, снова попытался ткнуть Тимура в лицо.

Он поступал предсказуемо, не удосуживаясь менять алгоритм действий. Так поступает рыбак, тупо закидывающий крючок с наживкой на одно и то же место. Мол, чего мудрить и напрягаться? Все равно рано или поздно рыбка клюнет.

Однако уж кем-кем, а глупой рыбой Тимур точно не являлся. Угадав намерения рыжего олуха, в этот раз он не только отклонил голову, но и успел схватить заостренный дрын руками. И потянул на себя.

Несколько секунд враги перетягивали самодельную пику, молча пыхтя. Нео был очень силен. Но и Тимур, вымахавший в свои семнадцать под два метра, немощью не страдал. Вот и нашла коса на камень.

Конечно, Тимур мог вовсе не хвататься за дрын, а попытаться перерубить его мечом – укоротить, так сказать. Но он решил пойти на небольшую хитрость. «Головастик» стоял на самом краю и, увлекшись борьбой за пику, мог потерять равновесие. Вот тут-то Тимур его и встретил бы по всем законам лесного гостеприимства – мечом под гланды.

Однако задумка Тимура обернулась против него самого. В какой-то момент мохнач и в самом деле едва не свалился в яму. И, испугавшись такой перспективы, выпустил дрын.

Вряд ли он, в отличие от Тимура, планировал военную хитрость. Скорее, разжал ладони инстинктивно, чтобы не сверзиться к хомо, вооруженному мечом. И, вроде бы, отдал свое оружие врагу. Но победа Тимура оказалась «пиррова». Когда нео внезапно выпустил пику, Тимур по инерции резко качнулся назад. И, не удержавшись на скользком от крови крупе фенакодуса, упал на бок.

Он не угодил на колья, потому что находился близко к стенке ямы. Но его правая нога провалилась в щель между стенкой и хребтом Гнедка. Тимур попытался быстро вскочить. Однако его неуклюжие движения доставили фенакодусу боль. Тот пошевелился и еще сильнее зажал ногу хозяина.

Тимур очутился в капкане. А его противник, между тем, не терял времени даром. Пока Тимур копошился на дне, «головастик» метнулся к трупу «долговязого». И через пару секунд уже стоял на краю ямы, держа в лапе копье со стальным наконечником. Увидев, в каком беспомощном положении находится «глупый хомо», космач издал радостный вопль:

– Аха-уха-хо!

Затем гулко хлопнул себя в грудь свободной лапой. Подпрыгнул. И, злобно ощерившись, отвел копье для броска. Ни дать ни взять скульптура копьеметателя работы неизвестного мастера античности.

Впрочем, Тимур скульптур никогда не видел – не было их ни в Капитолии, ни в ближайших окрестностях. Зато он получил возможность, что называется, в статике, разглядеть внешность «головастика». Раньше-то некогда было особо приглядываться.

То, что мохнатый троглодит выглядел на редкость уродливым даже по сравнению с соплеменниками, удивления не вызывало. В конце концов, нео вылупились однажды на свет в Зоне Москвы вовсе не для того, чтобы участвовать в конкурсах красоты. А вот в конкурсах бодибилдеров «головастик» выигрывал бы за явным преимуществом. По крайней мере – в конкурсах мутантов. Уж очень мощным он казался, этот «санитар леса» эпохи постапокалипсиса – неестественно мощным.

Рыжий мохнач не превосходил ростом Тимура. Но его гигантские грудные мышцы бугрились, словно ядра осадной мортиры. Бицепсы и трицепсы напоминали толстенные канаты. Широчайшие мышцы спины надувались по бокам, как футбольные мячики. Прямые мышцы живота походили на траки вездехода. А гипертрофированные бедра новоявленного «Шварценеггера» могли поспорить объемами с ляжками тура.

Да что там Шварценеггер – Голиаф бы лопнул от зависти, увидев подобную мощь. А любой из братьев-циклопов слюной бы подавился от расстройства пищеварения и навсегда потерял аппетит. Повезло же человеку таким на свет уродиться! В смысле – «новому человеку», лысый еж ему в задницу.

Правда, имелась в облике «головастика» одна особенность, способная подпортить ему результаты на конкурсе мохнатых бодибилдеров. Но не искривленный и мятый череп. Какое отношение его форма имеет к мускулатуре? И не ядовито-рыжий цвет шерсти. Цвет, он вообще значения не имеет – мы же тут не расисты какие-нибудь, а чистокровные мутанты. Толерантность, так сказать, превыше всего.

Пикантная особенность заключалась в том, что значительная часть тела троглодита была лишена шкуры, словно его недавно ободрали заживо. В результате чего мышцы, а также мясо, сухожилия и вены в этих местах оказались без кожи. И выглядели отвратительно до содрогания.

В другое время Тимур, возможно, и вправду содрогнулся бы. И даже, извините за выражение, сблевал бы. Но это в другое время. Можно сказать, в другой жизни.

В данный момент эстетическая сторона вопроса не имела значения. Имело значение то, что между мутантом и человеком было менее трех метров. И, учитывая мускульную силу нео, шансов выжить у Тимура не оставалось. Никаких. Мут так или иначе поразил бы его копьем. А уже потом добил бы дубиной, превратив хомо в отбивную.

Тимур, однако, не считал шансы. Тем более, не прикидывал, как именно его убьет мохнатый рыжий урод. В такие моменты обычно вообще ни о чем не думается. Хотя некоторые умные писатели вроде Льва Толстого и любят расписывать, как перед героем за миг до смерти проходит вся его жизнь.

Тимур просто смотрел вверх, не в силах отвести глаз от стального наконечника, блестевшего в лучах солнца. Он смотрел и поэтому заметил, как дрогнуло копье. Дрогнуло, но не полетело в цель.

Зато вслед за этим вздрогнуло тело нео. Тот то ли вскрикнул, то ли всхлипнул, покачнулся, и вдруг свалился прямо на голову фенакодусу. И лишь тогда Тимур обнаружил, что из спины «головастика» торчит стрела с желтым оперением. Вот это сюрприз!

Но неуемный мутант еще не сдох. Он попытался приподняться, опершись лапой на загривок фенакодуса. И даже успел взглянуть на Тимура расширенными от боли и изумления глазами. А дальше началось «последнее соло» Гнедка.

Он встрепенулся, вздернул голову и, распахнув пасть, с яростью вцепился в плечо нео. Тимур услышал треск разрываемой плоти. И сразу же раздался дикий вой «рыжего». А как тут не завыть, когда из тебя заживо выдирают здоровенный шмат мяса? Да еще вместе с плечевым суставом?

Да, Гнедок умирал. Но он был бойцом, как и любой фенакодус. И его предсмертная ярость к врагу была ужасна и беспощадна. Эх, рано «головастик» размечтался об окороке на вертеле…

Нео вопил так жалобно, что Тимур не выдержал, несмотря на все свое отвращение к ободранному троглодиту. Изловчившись, он вытянул руку с мечом и ткнул мута в район живота. Все какой-никакой, а шаг к эвтаназии. Если бы мог, ткнул бы в грудь или шею, но не дотягивался. В итоге получилось не совсем гуманно.

Мохнач заверещал еще сильнее, потому что острие меча угодило ему в пах. Но Тимур так сделал не нарочно и уж точно не со зла. Подобное иногда случается. Хочешь помочь человеку, а выходит, в некотором смысле, наоборот. Судьба, однако.

В общем, не повезло «головастику». Хотя день для него поначалу и складывался удачно. Но не торопись говорить гоп, пока не перепрыгнул…

– Чего этот нео так развопился? – поморщившись, произнес высоченный парень, одетый в куртку из грубо выделанной кожи. Он стоял на пригорке около ствола ели и смотрел на поляну, прикрываясь от солнца ладонью. – Плохой, значит, выстрел, сестрица.

– Что значит – плохой? – с возмущением возразила стоявшая рядом светловолосая девушка. – Точно в загривок.

– Чего же он верещит, как недорезанный?

– А ты бы хотел, чтобы он сразу заткнулся? На то он и мохнач, чтобы визжать, как кабан. Через пару минут яд подействует, и заткнется. Может, его сейчас там кто щекочет?

– Ага, мечом под ребрами. – Парень нахмурился. – Зря ты его подстрелила, Алена. Пусть бы он сначала прибил капитолийца. Все равно они наши враги.

Девушка опустила лук и пробормотала:

– Враги не враги… А человек все-таки. Жалко как-то стало.

– Жалко у пчелки знаешь где, жалейщица наша?

– Про пчелок я все знаю, Егор. Не хуже тебя умею мед собирать. А здесь человек. И совсем молодой.

– Еще скажи, что он тебе понравился.

– А если и скажу? Что, в погреб посадишь за измену общине? – Алена выпучила глаза, передразнивая строгое лицо собеседника. Но получилось не очень «строго». Уж слишком красивые были у нее глаза – слегка раскосые, с загадочной поволокой. – Как ты не понимаешь, что люди должны помогать друг другу? Иначе мутанты нас всех перебьют.

– Это ты не понимаешь! Люди разные встречаются. Капитолийцы обдирают нас, как липку. Забыла, что ли? Сегодня опять должны приехать за данью. И вот увидишь – одной данью дело не ограничится.

– Как так?

– А вот так! – сердито отозвался парень. – Зря мы им вообще согласились платить дань. Рано или поздно они нас все равно поработят – как ту общину, что жила на берегу залива. Помнишь? Те тоже сначала платили дань. А потом капитолийцы сожгли их городище и всех угнали в свою крепость. И нас ждет та же участь.

– А что мы можем сделать? У них же воинов раз в десять раз больше, чем у нас. И оружие не чета нашему.

– А я говорил старшинам, что надо уходить за МКАД. – Егор, видимо, для убедительности, махнул рукой в западном направлении. – Там, говорят, много свободной земли. И мутов почти не водится.

– За МКАД так просто не выберешься, там же Купол. И вообще… Сказки все это.

– Про что?

– Про свободную землю. И про то, что мутов нет. Муты везде есть. И еще не известно, какие они там, за Куполом? К этим-то мы уже привыкли. А за этим Куполом, может, вообще страшилища какие. Только сунься и вмиг сожрут вместе с косточками.

– Ой, напугала как. – Егор хмыкнул.

– А вот и нечего смеяться. Муты там наверняка есть.

– Да я же и не спорю. Конечно, есть. Но и люди там живут.

– Смотря какие люди! Сам говорил, что люди разные бывают. Может, они еще хуже капитолийцев.

Егор в изумлении покачал головой.

– Вот она, женская логика. Это ж надо так все вывернуть.

– А что я вывернула?

– Я не говорил, что все люди обязательно плохие. Вот капитолийцы – точно, что дерьмо. А так-то… Вот, говорят, в Кремле люди нормальные и живут по справедливости. Можно и туда прибиться, если что… Эх, не ждать бы нам, пока петух в задницу клюнет. А собраться и… – Он махнул рукой куда-то на восток.

– Что «и»?

– Да в тот же Кремль.

Теперь уже с сарказмом хмыкнула Алена.

– То ему за МКАД, то в Кремль. До твоего Кремля знаешь сколько добираться?

– Примерно знаю. Да, путь неблизкий.

– Да уж, неблизкий… Как тебе вообще это представляется? Мы что, возьмем всё и бросим? Всё хозяйство, дома?.. Не-ет, Егор, уж лучше с капитолийцами договариваться.

– Вот-вот. И старшины про то же самое талдычат. Дома, имущество, пасека. Надо жить мирно, договариваться… – последние слова Егор произнес противным сюсюкающим голосом, очевидно, копируя кого-то. – Нет, зря ты вмешалась. Пусть бы они друг друга перебили сначала своими руками. А мы бы уже потом поглядели… Вот спроси у Кыса, что он думает? Уверен, что он со мной согласен. А, Кыс?

Егор посмотрел на здоровенного крысопса. Тот лежал на брюхе под кустом ежевики и с напряжением всматривался вперед. Но сразу, едва человек упомянул его имя, прянул ушами и осклабился. Наверное, он пытался выказать свое расположение, но ухмылка получилась жутковатой – из-за длинных кривых клыков. Они отливали серебристым цветом и смахивали на искусственные.

Алена тоже посмотрела на крысопса. Затем медленно проговорила, делая паузы:

– Кыс думает… что там сейчас… очень много мяса… И не понимает, зачем мы… зря теряем время.

– Там не только мясо, Кыс, – сказал Егор. – Меня лично интересуют доспехи этого парня. Говорят, что капитолийцы носят вместо подлатника какую-то особую ткань. Тонкую, но прочнее стали. Правда, не все носят.

– Так вот чего ты дожидался, братец, – с ехидцей отреагировала Алена. – Хотел на халяву поживиться чужими доспехами?

– Не дерзи, сестренка, старшему брату, а то схлопочешь. – Егор шутливо покачал пудовым кулаком. Но глаза его при этом сердито блеснули. – Какая халява? Я бы этого юнца в минуту уделал, если бы хотел. Но ты прекрасно знаешь, что нам лучше не вмешиваться в чужие разборки… Кстати! – в голосе Егора появилась тревога. – Ты подумала о том, что теперь в спине нео останется стрела с нашим оперением? А у нас с ними мирный договор. А?

– Я… Нет, я не подумала. Забыла как-то, – смущенно пробормотала Алена.

– Ну и дура! Капитолийца она, видишь, пожалела. Стреляешь ты отлично, молодец. А мозги кто включать будет? – Егор поднялся на ноги и провел рукой по широкому кожаному поясу, словно проверяя, все ли на месте. Даже наполовину вытащил из ножен тесак, но тут же засунул обратно.

– Делать нечего, коли вляпались, – произнес с раздражением. – Надо спуститься и забрать стрелу, пока мохнатые труп не обнаружили. Иначе войны не избежать. Заодно и вытащим из ямы твоего красавчика. А то он, смотрю, застрял там надолго… Ну, чего ты застыла? Идем шустрей.

– Подожди, Егор. – Алена всматривалась вдаль, сузив ярко-синие глаза. – Кажется, мы опоздали. Видишь, капитолийцы на фенакодусах из оврага выбираются? Двое… Нет, даже трое.

Егор посмотрел в указанном направлении и с досадой крякнул:

– Да, принесла нелегкая. Нашли, выходит, своего обормота. Ну, теперь они его без нас из ямы вытянут. Делать нечего, уходим. А то они и нас обнаружат. Разбирайся потом. – Он сплюнул. – Еще из автоматов пальнут. Крутые, еж твою.

– Ладно, уходим, – с неохотой согласилась девушка. Ее, похоже, беспокоила судьба молодого капитолийца, едва не погибшего в схватке с нео. Но противоречить старшему брату она не рискнула. – Кыс, за мной.

Крысопес, тоже с заметной неохотой, поднялся и вильнул хвостом. Точнее, не столько вильнул, сколько махнул. Ибо его хвост с заостренным концом больше походил на дубинку с шипами, чем на обычный отросток позвоночника, покрытый кожей. При этом на дубинку массивную, способную оглушить или сбить с ног практически любого человека или мутанта. Особенно, если тот зазевается.

И сам Кыс выглядел очень внушительно. Даже передвигался как-то уж слишком основательно, без проворности, свойственной представителям крысособачьего племени. И при этом сильно прихрамывал на переднюю левую лапу.