Край Ветров: Пироманс

ГЛАВА 1

Под мягкой подошвой потрепанных босоножек шуршал розоватый щебень. На платформе у пригородной станции было подозрительно людно, и все равно Никс никого знакомого не приметила. Вокруг толпились только приезжие с чемоданами, спешащие вернуться домой, в свои большие серые города.

Рановато они. Осень пришла — календарная, но настоящую еще ждать и ждать. Первый день ее от летнего совершенно неотличим: солнце печет все так же, стремясь оставить на память сгоревшие носы и плечи, море, скованное объятиями ближайших песчаных мысов, шепчет ласково и призывно. Оно еще теплое, от него незачем уезжать. По сути, вообще ничего не изменилось.

Кроме некоторых обстоятельств.

И если б не они… В такой яркий, безоблачный день лучше бы бездельничать до самого вечера, а потом, когда воздух немного остынет, спуститься к морю…

Никс обреченно вздохнула. Деваться ей некуда. Надо ехать.

Жарко.

Электричка уже прилично запаздывает.

Никс огляделась в поисках если не свободной лавочки, то хотя бы какой-нибудь тени. Каменный парапет сбоку от билетных касс оказался затенен и никем не занят. Никс прошлась и села прямо на камень, уложив сумку на колени, достала из кармана плеер и стала выбирать песню под настроение.

Все не то.

Разве, может, вот это… энергично, воодушевляюще, но с горчинкой. Правдиво и достоверно. Песня подходит ситуации как нельзя лучше, ведь предстоящее путешествие поровну обыденно и судьбоносно.

Пока Никс выбирала нужную мелодию, на парапет рядом с ней забрались какие-то дети и стали шуметь. Никс взглянула на них искоса: двое мальчишек лет десяти. Песня подобралась к проигрышу, и Никола расслышала, о чем они так воодушевленно галдят. Мальчишки спорили и гадали, можно ли по имени отличить колдуна. Один настаивал, что можно, а другой вообще во все это не верил, но, если бы верил, то — вот чисто теоретически! — конечно, знал бы, что нельзя.

Никс усмехнулась.

Тут уже верь не верь, да хоть кол на голове теши: ей предстоит сегодня первый день в академии — нет, не магии и волшебства — в академии искусств. Колдунов, волшебниц и прочих ненормальных слишком мало, чтобы организовывать целую академию, да и незачем держать всех как пчел в банке — мало ли… А вот пристроить их к существующему учебному заведению — это можно, это практично и целесообразно. Так, по крайней мере, считают те, кто это все решает.

Ощущение, будто ты знаешь что-то такое, чего не знают другие — упоительно. Пока тебе лет четырнадцать. Потом ты начинаешь понимать, что смысла в этой "тайне" нет никакого. Никс снова поглядела на мальчишек поверх плеча. Она уже не слышала, о чем они разговаривают — музыка мешала — но предполагала, что все о том же. Дети махали руками, глаза их светились неподдельным интересом. Как бы они отреагировали, если бы увидели, как в руках у Николы Рэбел, самого настоящего огненного элементалиста, рождается и расцветает живое пламя, ярко-рыжий сгусток концентрированного волшебства?

Ахнули бы. Или испугались. Или решили бы, что это фокус. Не дай бог, начались бы визг и паника. Нет, оно, конечно, того не стоит. Да и колдовать что-то со спецэффектами посреди яркого солнечного дня и в толпе народу, причем без всякой на то надобности, Никс самой казалось странным.

На горизонте, наконец, вырисовалась черная точка, стремительно увеличивающаяся в размерах, и заждавшиеся пассажиры засуетились, подбираясь к краю платформы.

Никс спрыгнула с парапета, взлетела по крошащимся бетонным ступеням и успела как раз к открытию дверей. Людской поток хлынул внутрь раскаленного солнцем стального змея. В утробе его оказалось немного прохладнее, чем снаружи, но все равно душно. Гладкие сидения, сработанные из длинных деревянных брусьев оттенка жженого сахара, будто бы потели лаком. Никс заняла место у окна в середине вагона и села ровно. Хотелось, конечно, сжаться в комок, обнять себя за колени и так как будто бы спрятаться — но она сама понимала, что это никак не поможет и точно не защитит от стремительно приближающейся новой жизни. Как там все будет? Какие попадутся люди? Хотелось бы с кем-нибудь подружиться, но выйдет ли… Неясная тревога, опасения неизвестно чего заставляли теребить значки на сумочном ремне и терзать злополучный плеер, никак не желающий выдавать что-либо подходящее. Настолько ли, в самом деле, неясны эти ее опасения? Может, она просто не хочет себе признаваться, чего на самом деле боится?

Есть такие дела, которые ты, конечно, должен сделать сам. Но есть и такие, что лучше бы кто-то помог. Вот, например, если к стоматологу надо, или… или в смутно знакомый город на первое занятие в неизвестном месте среди совершенно чужих людей. Ее опекун — Эль-Марко Кападастер — отец, конечно, никакой. Друг-то хороший, а вот отец… Но, если уж справедливо рассуждать — ну как бы он смог ей помочь в первый день обучения? Да никак. Ну, разве что, подбодрил бы словом перед занятиями и забрал бы после. Заказали бы потом чего-нибудь жутко вкусного, жирного и бесполезного, отпраздновали бы. Даже зная, что праздновать особо нечего. Подумаешь, первый день. Все же как-то справляются с этими первыми днями, тем более, что беспокоиться не о чем, экзамены пройдены, хоть и удаленно, с документами все путем.

Но Эль-Марко уже далеко. Ему можно попробовать позвонить, хотя и не хочется его отвлекать. Ругаться он не будет, наоборот — скажет что-то хорошее, передаст привет от тех, кто там рядом окажется, и еще пошутит что-нибудь несуразное про юных юношей. Как пить дать. А может и трубку не взять или оказаться вне зоны доступа. Это будет значить, что он снова в какой-то дыре, где связь не ловит — можно начинать волноваться.

Никс казалось, что после зубодробительных неприятностей, в которые их втянул прошлой весной друг Эль-Марко, некромант Камориль Тар-Йер, должно как-то все спокойнее пойти, без скачков, без происшествий. Но как бы не так. Кроме прочего, тяжелого и безнадежного, о чем даже и думать не хочется, проблем подкинула Лунь. Это странное крылатое существо, похожее чем-то на гигантскую черно-синюю моль, ближе к осени забеспокоилось, стало плохо есть и в целом странно себя вести. Эль-Марко, понаблюдав за Лунью некоторое время, решил, что "девочке" одиноко. Так и сказал: "Ей не хватает самца". "Жуть какая", — подумалось Никс тогда. Через несколько дней Эль-Марко Кападастер зашнуровал массивные походные ботинки, проверил крепления на рюкзаке и, сменив привычный свой цилиндр на бейсболку, был таков. За день до этого Никс пришли результаты вступительных экзаменов, и оказалось, что ее определили в группу "Б", и первого числа ей следует явиться в филиал академии к девяти утра.

Эль-Марко, ее опекун, тоже был магом. Целителем, если уточнять. Талантливым настолько, что плохо верится, но при всей своей внешней сдержанности и предусмотрительности авантюры он обожал. А путешествие к руинам секретной научной лаборатории, разрушенной более тридцати лет назад на исходе Войны Причин, ничем иным, кроме "авантюры", не назовешь. Разумеется, отправился он туда не один, а прихватив двух своих приятелей, которых тоже уговаривать долго не пришлось. Так что, Эль-Марко сейчас где-то южнее, в глубине материка, изучает горный ландшафт в компании Камориль Тар-Йер и Мйара Вирамайна, ищет приключений себе на голову и, наверное, счастлив.

Хотя, когда Никс звонила ему последний раз, он сказал, что расположение точек слияния за тридцать лет поменялось и теперь не совсем соответствует имеющейся у них в распоряжении карте. С военными объектами все оказалось тоже не так-то просто, и развалин той лаборатории, из которой, предположительно, взялась Лунь, им отыскать пока не удалось. Поэтому они сейчас наобум ездят по деревням и собирают байки о войне, да пытаются, может, как-то ненароком вызнать, не держит ли кто в хлеве какую-нибудь особенную "корову". А Лунь Красавка, поскуливая от недостатка личной жизни, живет у Камориль Тар-Йер на чердаке, и Никс нужно будет на этой неделе туда наведаться и проверить, все ли в порядке, исправно ли Кристина (домработница Камориль) кормит Лунь и как там вообще дела у животного. Камориль тогда так и сказал, мол, ты ж с ней поиграй, она же скучать будет, наверное.

"А я как будто скучать не буду, — подумала Никс, прокручивая в голове тот диалог. — А меня кто кормить будет? Хорошо быть котом. В следующей жизни обязательно…"

— Девушка, проезд оплачиваем, — прервала ход размышлений Николы кондуктор. Никс протянула мятую бумажку, которую до этого сжимала в кулаке, и приняла обратно медную сдачу и билет.

Три пятерки, три единицы. Вот она, удачливость утопленника во всей красе: цифры хорошие, да не съесть.

Никс сложила билетик пополам и сунула в карман зеленого джинсового комбинезона. В конце вагона материализовался мужичок с баяном и затянул что-то смутной веселости о простых, понятных и близких народу вещах. Никс уставилась в окно, заглушив навязчивую самодеятельность наушниками, в которых ритмично бился, ревел и негодовал нелегкий рок. Не под настроение, к сожалению, а который погромче.

Никс уткнулась носом в узорчатую решетку лифта, что возник, словно из ниоткуда, за очередным поворотом. Казалось, что в старинном здании лифтов быть не должно, все-таки это не торгово-развлекательный центр, да и этажа всего три. А тут на тебе — лифт. Узор из кованого металла изображал птиц с женскими головами (или женщин с птичьими телами?) и выражения на лицах у них были то ли чересчур блаженные, то ли просто недоуменные.

Вообще-то, изначально Никола искала лестницу. Но старинная академия, вывернув коридоры причудливо и неприветливо, заставила Никс здорово поплутать. Закрытые переходы, темные тупики, альтернативные какие-то схемы пожарной эвакуации — как тут вообще предполагалось разбираться новичкам? Или она пропустила жирную красную стрелку при входе?

Ну, ладно уж, лифт так лифт. Рассудив, что делать нечего, Никс вдавила металлическую кнопку вызова.

Чудо старинной инженерии ожило. Снизу, из непроглядной тьмы подвального этажа, неторопливо вынырнула лифтовая кабинка, шумно лязгая скрытыми механическими внутренностями. Она плыла вальяжно и медленно, как предмет, которому спешить совершенно некуда, и этот процесс завораживал. Настолько, что Никола даже забыла на пару секунд о том, что волноваться поздно: пора спешить.

— Все еще желаешь прокатиться? — послышался голос из-за плеча. Никс вздрогнула и обернулась.

— Здравствуй, — произнес Тиха. — Давно не виделись.

— П-привет…

Держа в руках перемотанную скотчем картонную коробку, перед Никс стоял молодой человек приметной наружности и сдержанно улыбался.

Встреча была неожиданной.

Никс не видела Тиху с середины лета, если не с самой весны. Что правда, за лето Тихомир Одиш практически не изменился. Взгляд — с прищуром, волосы — точно такие же, растрепанные и зачем-то выкрашенные в светлую зелень, а еще вот, пожалуй, добавились ко всему красные металлические серьги, которых в ушах слишком много, и довольно заметный загар. Сине-серый тонкий пуловер, застиранный и блеклый, остался на месте, надетый будто бы в противовес всему остальному странному и крайне приметному эпатажу. Широкие джинсы, черные кеды. Коробка в руках. Стоит, смотрит. И как ему с таким рукавом не жарко?

— Ну так что? — переспросил Тиха. — Не страшно на этой рухляди кататься?

— Да вот теперь не уверена… насчет лифта. Я так, попробовать. Вообще не думала, что тут он есть.

Никс тотчас смутилась уже оттого, что зачем-то стала оправдываться.

— Заходи, не бойся, я сто раз так делал, — ответил Тиха, когда металлические створки разошлись в стороны, сложившись гармошками. — Заодно поможешь мне, кнопку нажмешь! А то у меня руки заняты.

Никс зашла внутрь кабинки и, дождавшись Тихомира, послушно нажала на кнопку третьего этажа. Створки закрылись с ужасающим лязгом, с силой стукнувшись друг об друга.

Никс глянула на Тиху снизу вверх, а он улыбнулся ей, тоже скосив взгляд.

— Ты чего здесь? — спросил. — Учишься?

— Первый день, — ответила Никс. — А ты?

— А я занести книжки, которые Ари в прошлом году домой утащил и в библиотеку не сдал. Тяжкая обязанность старшего брата.

— А сам он что? — спросила Никс, слегка растерявшись.

Тиха улыбнулся шире:

— А ты не знаешь?

— Нет.

Что-то внутри лифтового механизма гулко стукнуло. Когда шум отзвенел, Тиха произнес:

— Парень к успеху идет. Ему сейчас не до этого, я даже не знаю, в каком он нынче городе… посчастливилось ему заменять гитариста в активно гастролирующей группе, забыл как называется. Что-то на "М"…

— Посчастливилось… — пробормотала Никс, уставившись на грязный линолеумный пол. Вздрогнула, глянула на Тиху: — А как же "Негорюй"?

— А куда она денется? — Тиха, не отпуская коробку, пожал плечами.

Лифт притормозил и распахнул створки. Тиха вышел первым, подозрительно ловко перекинул коробку на одну руку, а другой сначала остановил Никс, положив ладонь ей на плечо и заглянув в глаза, а потом нажал на кнопку с цифрой "4", и вынырнул, пока его не прихлопнуло узорчатыми дверьми.

— Это что вообще было сейчас? — успела возмутиться Никс, когда лифт подозрительно резво рванулся вверх. Она еще успела разглядеть через гнутые чугунные прутья, как Тиха смотрит ей вслед и весело подмигивает, улыбаясь, но тут кабинку тряхнуло, так что ей пришлось ухватиться за деревянные перила, идущие вдоль стен. Свет на мгновение померк, но тут же включился, лифт сбавил скорость и чинно выплыл на следующий этаж.

Створки распахнулись. Никс, осторожно оглядываясь, вышла.

Она уже осознала, что это только снаружи кажется, что этажей в доме три, но, выходит, вместе с тем, подвальным, откуда вынырнул лифт, их насчитывается пять. А может, и шесть, — кто знает, сколько там уровней снизу? Количеству кнопок в лифте верить нельзя. Четвертый этаж, получается, прячется от входящих за архитектурными изысками первых трех и за высокими, все еще зелеными деревьями, которые окружают филиал академии плотной шумной стеной. А если снаружи смотреть, то и не видно почти ничего. Немудрено, что внутри какие-то аномалии, тупики и внезапно возникающие из-за поворота лифты: здание, вероятно, несколько раз перестроенное. Оно все такое из ряда вон и этого не скрывает. Этим оно, наверное, даже гордится — все же последние двадцать лет его занимает факультет изящных искусств. Не целиком вмещается, но занимает.

Никс поправила соскользнувший с плеча сумочный ремень и двинулась вперед по коридору, высматривая нужный ей номер аудитории. Под ногами скрипел старый паркет. Наличие четвертого этажа, кстати, вполне объясняло странный номер искомого кабинета.

А вот тот факт, что как-то вокруг и нет никого, первое время Николу не смущал. Но потом начал.

Внутренне похолодев, она отыскала в сумке телефон и глянула на часы.

— Ну, красота.

Итак, занятие началось пятнадцать минут назад. Что это значит? Это значит перфоманс типа "эффектное появление" — то есть форменный, полноразмерный крах. Все будут на нее пялиться. А может… может, ну его?.. сбежать? Так, стоп, стоп, нет.

Расчет, вроде бы точный, подвел. Но отступать нельзя.

Никс, остановившись у высокой двойной двери с искомым номером, вдохнула, выдохнула, прислушалась. Из глубин аудитории раздавалось приглушенное "бу-бу-бу", слегка потраченное эхом. Никс, решившись и внутренне сжавшись, тихонько приоткрыла дверь и вошла, на всякий случай изобразив на лице виноватую улыбку.

Дверь, конечно, скрипнула.

Все, конечно, тут же уставились на нее.

Впрочем, взглядов было не так уж много. Небольшая, светлая аудитория, спроектированная классическим амфитеатром, была почти пустой: студентов в ней оказалось не более десяти человек, расселись они подальше друг от друга, распределившись по рядам равномерно. Внизу, меж пыльных солнечных столбов, замер пожилой седовласый мужчина в костюме-тройке землистых оттенков.

— Извините, — пробормотала Никс, чувствуя испепеляющий стыд из-за изучающих взглядов, направленных на нее и, одновременно, облегчение от того, что лектор оказался ей знаком. Чудом, не иначе. — Можно… войти?

Абеляр Никитович — самый настоящий чтец, опровергающий, правда, собою все, что об этой магической гильдии обычно рассказывают, — обвел аудиторию рукой:

— Проходите-проходите, Никола Константиновна, но впредь постарайтесь не опаздывать.

Никс наконец преодолела ступор. Уши горели огнем, — в переносном смысле, и она трижды мысленно поблагодарила чтеца, который начал вещать снова, не дожидаясь, пока она проберется между рядами и усядется на свободное место. Остальные студенты обратили свои взоры обратно на лектора.

Никс шмыгнула за ближайший ряд, а потом еще пододвинулась поближе к окнам, устроившись в итоге в теплом солнечном пятне. Выдохнула, успокоилась, расположилась так, чтобы солнце не било в глаза и тоже прислушалась к тому, что говорит чтец.

Вот только сконцентрироваться на его речи оказалось не так-то просто. Слова его тут же принялись куда-то уплывать, путаться друг с другом и, невесомые, мягкие, почти потеряли смысл. Никс сама не заметила, как стала рассматривать макушки отвернувшихся к лектору ребят. Неужели они все?..

Да ну. Ну да! Все семеро… Все семеро, наверняка — элементалисты! Никола выросла вдали от областного центра и из-за этого коллег по "цеху" почти не знала. Поселок Змеиная Коса был небольшим, коренного населения в нем насчитывалось человек восемьсот. В школе, в которой она училась, никого из "проклятых" не было вообще. Ну, может, и прятался там какой-нибудь латентный поглощающий — ну так и не определил его никто. Может, он и останется до конца дней своих ненайденным… а тут в одной аудитории целых семеро магов-элементалистов! У остальных гильдий свои порядки, свои ресурсы и правила, так что можно наверняка сказать: четыре девчонки и трое парней — свои, они наверняка пережили то же, что и Никс, и от этой мысли становилось и радостно, и тревожно одновременно, азарт и предвкушение проявились вставшими дыбом волосами на затылке и руках. А может быть кто-то из них, как и она — тоже маг огня? Пускай и не рыжий — но тоже "огонек"? Вот это было бы да, с этим человеком надо точно подружиться!

Никс рассматривала макушки впереди сидящих будущих коллег теперь уже со всей сосредоточенностью, пытаясь по каким-то косвенным деталям разгадать, что они за люди. Вот единственная на всю аудиторию "парочка" — то есть двое рядом расположились. У обеих короткие стрижки, одна — ежиком, другая — что-то рваное подлиннее. Шейки тонкие, загорелые, футболки разноцветные, на изящных запястьях кожаные браслеты, поблескивающие фурнитурным серебром. Сестры, что ли? Внизу, ближе всего к лектору, сидит паренек — ушастый, крепкий, сутулый, замер как истукан, и только иногда плечи разминает. Выше, на одинаковом расстоянии друг от друга и по разные стороны от прохода, снова девчонки — длинноволосая брюнетка и длинноволосая русая. У брюнетки пышные локоны немного вьются. В ушах у нее тяжелые медные серьги, на ней светлая блузка и, кажется, корсаж. У русой девушки косы спускаются по спине до самой талии, извиваясь романтическими волнами и поблескивая расплавленным золотом в контурном свете. Кожа у нее светлая, ручки слега полноваты, кофточка виднеется голубая, а из-под короткого рукава спадает на плечо белая маечная бретелька.

Еще ближе, почти перед Никс, сидит некто неопределяемого навскидку пола, но при тщательном рассмотрении можно все-таки догадаться, что это парень. По тому, хотя бы, что девушки обычно стараются мыть космы чаще, а уши — тщательней. А потом обладатель покрасневших локтей и сальных волос глянул в окно справа, как будто бы уловив звук, никому, кроме него, не слышимый, и мальчишку в нем окончательно выдал подвижный и острый кадык.

Поворачиваться вправо и напрямик рассматривать соседа по своему ряду Никс пока что не решилась. Она лишь боковым зрением смутно его видела, и, судя…