Кратчайшее расстояние

Глава 24. Еще не все дорешено

Любовь двоих, как спичка, вдруг зажглась,

И может прогореть былинкой тонкой,

Когда ее питает только страсть,

И дарит плод, как правило — ребенка.

Чтоб тот костер не прогорел дотла

Поможет труд, внимание, забота,

Подарки, и совместные дела -

Любовь — работа.

Готовность слушать, помогать, беречь,

Дарить себя душой, делами, телом,

Чтоб снять усталость даже с сильных плеч,

Дать, то что ждал; дарить, то, что хотела…

Тогда, любовь сквозь годы сохранив,

Как факел, то держа, то отдавая,

И боль и радость делим на двоих:

— Мой самый… — эхом:

— Только ты, родная…

(Стихи Татьяны Резниковой)

— Рита, посмотри, — я подняла плечики повыше, приложила платье к себе. Длина в пол, облегающий силуэт, тонкая ткань цвета вишни, узкие рукава, V-образный вырез. — Как тебе?

— Мама, — дочка закатила глаза. — Оно старушечье!

— Почему это? — оскорбилась я. — Я видела в каталоге — его молодая женщина демонстрировала.

— Старушечье! — отрезала Ритинья. Категоричности в дочери было на пару килограмм больше ее собственного веса. — Вот, померь это!

Я с сомнением взяла нечто короткое приглушенного голубого цвета.

— Думаешь? Не слишком коротко? И не слишком… не по возрасту?

— Мама, тебе пятьдесят исполняется, а не девяносто. Каблуки восемь сантиметров — не слишком, а платье слишком. И вчера я из стиралки твои вещи вытаскивала, так там комплект такооой! И еще один, и третий…

Я воспитала монстра! Вся в меня.

— Мама, ты деньги взяла? Документы?

Я терпеливо вздохнула.

— Да. Я два раза проверила. Вадь, Света приедет вечером, заберет Риту на выходные. За вами деды завтра приедут. Мелкие переночуют у Русановых, а вообще, крестная вас всех звала.

— Мам, Никита и Кир прекрасно поспали бы дома.

— Вадим, сына, ты знаешь, я в тебе абсолютно уверена. И в Жене с Ритой. И за малых спокойно бы с вами оставила. Это они в гости захотели.

— Они опять допоздна носиться будут, пыль столбом, разнесут Русановым всю квартиру. А Лиска с Линкой им потакают! Пятнадцать лет, а все ветер в голове.

Я отвернулась, скрывая улыбку.

— Такси подъехало, — оторвался от читалки Женька. — Мама, я чемодан отнесу. Ритка, пацаны, идите, мама уезжает!

В просторной прихожей было тесно. Никитка обнял за талию крепко-крепко, прижался. Обняла, поцеловала кудрявую макушку.

— Мама, вы ведь с папой вместе вернетесь? — Кирилл смотрел на меня большими круглыми глазами. — Позвони, когда долетишь!

Нижняя губа подозрительно дрогнула. Наклонилась, прижала к себе, повис на мне, как коала. Покачала, поцеловала в макушку, шепнула:

— Я скоро вернусь, мой родной! И папа приедет.

Вздохнул, сполз на пол, придвинулся к брату. Вадим обнял его за плечи, притянул к себе.

Рита обняла, я чмокнула ее в губы, она сморщила нос, но ответила. Это что, маленькая была, губы ладошкой от поцелуев оттирала. Красавица — косища, глазищи, стройная фигурка, совсем как у взрослой девушки уже.

— Рита, не гуляйте с Милочкой допоздна. Я буду беспокоиться.

— Мама, у меня шестой дан, — снисходительно напомнила Марго.

— Рита, вот и демонстрируй свои таланты в зале. Договорились?

— Договорились…

Женька навис, обнял.

— Хорошо долететь, мам.

— Евгеш, напоминаю — мы с папой запретили тебе водить машину. Даже если дедушки не против. Даже в деревне. Даже в поле!

— Ну, мам!

— Не 'ну мам', а помни, что я сказала, — поцеловала в обветренную щеку.

— Мама, все под контролем, — Вадим наклонился, поцеловал меня.

— Вадюш, отдохни на выходных. Развлеките бабушек, дед что-то там на крыше хотел сделать. Погуляй.

— Хорошо, мамуль, как скажешь.

— И подумайте над просьбой крестного. Я тоже считаю, что вам стоит взять Алису с Линой в военлагерь. Девочки второй год вас просят.

— А что, без нас никак? Ехали бы, кто держит, — недовольно бухтел у меня за спиной Женька.

— Все, давайте все вниз, а то мама на рейс опоздает, — быстро свернул разговор старший. У, папенька родной!

Из самолета еще позвонила родителям, выслушала наставления, пообещала передать приветы и звонить чаще, распрощалась, отправила сообщение мужу, откинулась в кресле. Объявили взлет, под крылом все уменьшалась и уменьшалась Москва. Счастливо вздохнула. Можно сказать, я начала развязывать ленточку на подарке самой себе. Лучшем подарке. У нас с Игорем будет целых пять дней вдвоем!

Я никогда не замечала особо свой возраст, принимала как должное седину в волосах, морщинки или изменения в теле. Все женские страдания по поводу внешности всегда вызвали у меня легкое недоумение. 'Никогда я не буду на свете красивой такой', накачанные губы, по словам моей мамы 'как у мерина Любимки', погоня за молодостью. И подруги у меня как одна приземленные, то есть здравомыслящие. А недавно одна наша коллега после отпуска пришла с реновацией на лице и маньчжурскими сопками в декольте. Мы с девочками в перерыве пили кофе и сплетничали, я хотела сказать, обменивались впечатлениями.

— Может, не такая уж плохая идея, — задумчиво пробормотала Галя, щупая себя за пиджак.

— У меня после Ники груди стали похожи на груши вареные, — смеясь, призналась Злата. — Пока Келлер на Восточном был, я в Москву в клинику съездила. Думаю, встречу мужа апгрейдом. Мне говорят — операция несложная, но болезненная. Три дня в стационаре, полтора месяца никакого секса, полгода никаких физических нагрузок, грудь не трогать. Вот как? Ладно, мужа или дома не будет, или муж будет без секса, он привык. Но ведь дети. Никуська на руки просится, как я ее не возьму? А уж влезет — и напинает, и крутится, как юла. Поблагодарила, уехала. Славке рассказала, с прицелом через пару лет все-таки сделать. Сначала он долго соображал, что я хочу, потом начал прикалываться и ржать, я сначала смеялась, потом обиделась. Кончилось, как обычно. Утром думаю, если ему не надо и все нравится — мне-то что беспокоиться?

— Самое главное — нравлюсь ли я сама себе, — возразила я из чувства противоречия. — Я хочу быть красивой для себя, а то он сегодня ничего не хочет, завтра пятый размер, послезавтра второй…

— Люда, ты совершенно права, — Катя покрутилась в кресле, усаживаясь поудобнее. — И не права. Знаете, девчонки, у меня однокурсник, хороший приятель — хирург пластический. У него есть постоянные клиентки. Они постоянно что-то наращивают — то грудь, то губы, то скулы, то попу. И, бедненькие, все ждут, что вот-вот и… А счастья все нет. Люда, ты что, собираешься пластику делать?!

— Ты так говоришь, будто я собралась банк ограбить, — буркнула я. — Пойдемте уже, перерыв не резиновый.

— … наш лайнер совершил посадку в аэропорту Владивостока. Температура…

Я отстегнула ремень, проверила сумочку. Одно из преимуществ полета бизнес-классом — можно выйти первой. Приветливая стюардесса открыла дверь, кивнула на мое 'спасибо' и я побежала по длинному переходу с колотящимся сердцем. Игорь ждал меня у выхода, и я кинулась ему на шею, как девчонка.

— Привет! Как ты прорвался? Я думала ты внизу, в зале ожидания.

Не отвечая, он поцеловал меня, стиснул. Мы стояли и целовались, не обращая внимания на шум, выходящих людей. Наверное, со стороны мы выглядели странно, но какая разница?

— Игорь, мы за всю жизнь не разу на людях даже в щечку не целовались, — я отдышалась, щеки горели. — Что случилось?

— Пошли, багаж заберем и в гостиницу.

В такси мы не целовались и не обнимались, как можно было подумать по бурному началу. Просто молчали. Я тихонько касалась ладонью его руки, колена, гладила пальцы. За окном мелькали машины, эстакады, дома и проспекты. 'Скоро будет видна бухта Золотой рог', - проговорил водитель, поглядывая в зеркало. Мне было гораздо интереснее, когда, наконец, будет гостиница.

— Скоро, — шепнул мне муж, улыбаясь.

Какие были планы, пока мы обсуждали эту поездку! За месяц я изучила все путеводители, все достопримечательности, проложила маршруты. Пляжи, бухты, Золотой мост, маяк, сам город и знаменитые батареи, наконец, Его Величество Тихий океан. Была даже мысль слетать на Камчатку, посмотреть Долину гейзеров. А вышло все совершенно иначе. Мы почти не выходили из гостиницы, только гуляли по набережной да ходили ужинать морепродуктами. Я вообще-то не любительница, но любопытно же, и кое-что вкусно. Мидии и креветки тут не такие, как мы привыкли покупать, крабы стоит попробовать, кальмары по-прежнему бррр. А достопримечательности и красоты я без всякого сожаления поменяла на возможность просто побыть с мужем, спать в одной кровати, не бояться, что среди ночи придут дети или утром открыть глаза и обнаружить у своего лица кошачью задницу.

— Игореш…

— Угу…

— Ты обещал сказать, почему мы целовались в аэропорту, как в сериале.

— Я обещал?

— Клялся. Игорь, я ведь не отстану, ты знаешь.

— Знаю, — он повернулся, притянул меня к себе вместе с подушкой. — Ты была так не похожа на себя, когда мы с тобой разговаривали последний раз по скайпу. Неуверенная, что ли, сомневающаяся в чем-то. Ты во мне сомневаешься, Мила?

— Игорь… Я такая старая!

Он очень обидно фыркнул, и я вспыхнула.

— Пусти! — я попыталась выбраться из его рук.

— Мила, любимая, — он держал крепко. — Ты что это выдумала? Ты моя любимая, моя единственная, моя самая красивая… — он целовал меня. — И ты моложе меня на три года.

— Мужик в пятьдесят еще молодой, а женщина старуха, — всхлипнула я.

— Мила, я не знаю про остальных. Я вообще никаких женщин не вижу, ни молодых, ни старых. Есть только ты…

Нельзя сравнивать прелесть юношеской пылкости и неторопливость зрелой любви. Знакомое движение, тысячный раз изведанное касание, привычно сладкий поцелуй. Пусть нет порывистости и мгновенно вспыхнувшей страсти, зато наш костер горит долгим ровным пламенем. И я не хочу новизны, я хочу бесконечного повторения. Он знает обо мне все, я помню, от чего он сходит с ума. Это дурманящее, терпкое, острое вино его поцелуев, его руки по-прежнему сильные, а тело крепкое. И я все так же плавлюсь и изнемогаю, и шепчу, у стискиваю его плечи…

— А я хотела пластику сделать, — сообщила я мужу доверительно. — Не решилась только.

— Мила, — муж растерялся. — Дело твое, конечно. Но я рад, что ты передумала. Ты ведь передумала?

— Ты меня убедил. Игорь, а если спать не хочется, может, поедим? По московскому времени шести еще нет!

— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! — с шиком козырнули новоиспеченные лейтенанты, вытягиваясь в струнку.

— Вольно, товарищи офицеры, — скомандовал Игорь, улыбаясь. — Поздравляю, парни!

Пожал им руки, сдержанно-гордый Макс обнял сыновей, похлопал по спинам. Мы со Светой, хлюпая, полезли целоваться. Сзади подпрыгивали от нетерпения малые, старшие с трудом скрывали зависть.

— Ничего, — утешил тройняшек отец. — Скоро и вас провожать будем. Если не передумаете.

Ой, как посмотрели! Прямо 'одарили взглядом', особенно Рита. Еще бы, как вообще можно передумать, если с детства только об этом и мечтаешь, а потом еще своими глазами видишь офицерский выпуск.

Мы приехали вчера еще, переночевали в гостинице и раным-рано явились в училище, хотя начало в одиннадцать. Будить нас начали с шести. Ныли, ныли, так и пришлось в начале девятого ехать. Игоря, как почетного гостя и выпускника, встречал сам начальник училища.

— Мила, познакомься. Александр Иванович Григорьев. Моя жена, Людмила Евгеньевна.

— Саня, — протянул мне руку невысокий худощавый мужчина с умными ироничными глазами. — Это все твои, что ли? — кивнул на детское столпотворение. — Игорь, бери супругу, пойдем, у меня… чаю выпьем, за встречу, за знакомство. А молодежь на экскурсию сходит. Лебедев! — подошедшему помощнику. — Проведи по жилому корпусу, тренажеры покажи. Ну, сам сообразишь, — и быстрым шагом понесся впереди нас, не оглядываясь.

В холле первого этажа под золотыми буквами 'Гордость училища' фотографии. Многие лица я узнаю, хоть они и много моложе оригиналов. Фото начальника тоже есть, кстати. И висит повыше Игоревой.

— Он раньше меня 'героя' получил, — ответил муж на мой ревнивый шепот. Я на первом курсе был, когда он выпускался. Да, кстати, он, наверняка, и не помнит…

— Про что? — не поняла я. Муж улыбнулся, мол, 'ща все будет'.

— Узнаешь? — Игорь положил перед Григорьевым потертую 'пятисотку'. Поперек Петра витиеватый росчерк с немыслимыми загогулинами.

— Привез? — весело изумился Саня. — Молодец!

— Интересно, а сегодня какими купюрами сорить будут? — я по-хозяйски прибрала денежку.

— Лейтенанты люди богатые, подъемные получили.

Сколько раз дети просили рассказать про училище, про неписанные правила, традиции, рассматривали всякие папины реликвии, что я уже наизусть знала про купюры, что выпускники дарят первокурсникам на удачу, про осколок вазы, разбитой о плац. Они хранятся в коробке вместе с именным перстнем, тоже с выпускного, и первыми погонами. Дети очень любят вещи, которые были 'до них', что дома, что у бабушек с дедушками, а у меня каждый раз случается приступ сентиментальности.

Я задумалась, совершенно выключившись из разговора, и очнулась от стука в дверь. Детей вернули. Глаза горят, впечатлений столько, что аж пританцовывают, даже Вадик волнуется. Под взглядом отца сдержались, чинно выстроились вдоль стенки.

— Александр Иванович, — кашлянул адъютант. — Построение…

Прощание с боевым знаменем. У меня ком в горле, когда весь строй, от первокурсников до офицеров, опускается на колено и склоняет голову. И радостные слезы, когда проходящие парадным строем выпускники орут во весь голос: 'Вот и всё-о-о-о-о-о!' и на плац летят монеты. Суета, дети бросаются за кэшбэком, родня — за сыновьями. Среди беготни, сумятицы и сутолоки вдруг замечаю дочку, отчаянно кокетничающую с высоким светловолосым парнем, судя по форме — первокурсником. О, смотри-ка, он ее уже за плечико обнимает! Не успела превентивно дернуться в их сторону, как меня опередили. К парочке с двух сторон подрулили братки. Ладно бы старшие, так и Никита с Кириллом. Руки на груди, лица воинственные. Рассмеялась, глядя на выражение лица кавалера, когда Кир задвинул сестру за спину. Еще что-то сказали, коротко, и увели, под конвоем.

— Мама! — Рита шипела, как намыленная Астра. — Что они меня позорят?! Скажи им!

— Что сказать, Ритусь?

— Мам! — Рита притопнула. — Что ты смеешься? Ты с ними, да?

— Да, мам, ты ей скажи, — это Женек. — Она тут полдня, а к ней уже клеются. А когда учиться поступит, ваще тоска?

— Женька! Никто ко мне не клеился, дураки вы!

Я терпеливо пережидала, пока доругаются. Не, не вмешиваюсь. По опыту знаю — когда адвокат вступает, процесс затягивается.

— Здравствуйте, — сказал за спиной приятный мужской голос.

— Добрый день, — машинально ответила я, оборачиваясь.

— Я Иван, Иван Махаловский. Разрешите? — и пока я со скрипом соображала, сунул Ритинье записку. — Честь имею.

Козырнул, сверкнул белоснежной улыбкой и умаршировал, оставив нашу девушку в смятенных чувствах, а ее братьев в ошеломленных. Надеюсь, у меня вид был чуточку поумнее.

— … на следующий день он приводит домой трех девушек: блондинку, брюнетку и рыжую. Вечер проходит превосходно, все довольны. Гости разошлись, он у матери спрашивает:

— Мам, ну как ты думаешь, кто она?

— Рыжая, конечно! — отвечает мать.

— Мамочка, — радуется сын, — Как ты догадалась?

— А она мне сразу не понравилась…

— Майка, ты про знакомство со свекровью рассказываешь? — отсмеявшись, уточнила я.

— Нет, Ида Марковна сказала: 'Какая тут тебе жена, тут твоя мама!'

— Майя, — муж нахмурился. — Мама тебя очень любит. И вообще, посмотрим, какая из тебя свекровь получится. — Марк выразительно взглянул в сторону волейбольной площадки. Мы тоже посмотрели. Играли двое на двое — Сережка Нетесин и Милка против братьев Золотаревых. Каждое выигранное очко отмечалось микст-парочкой вовсе не братскими объятиями.

— Да ладно вам, — отмахнулась Света от нашего многозначительного и многочисленного хмыканья. — Ей восемнадцать только будет, какое замуж! Пусть учится.

— И парням жениться рано, — постановила Майя. — Нагуляться надо.

У Светы на лице явно отобразилось отношение к тому факту, что Майин сыночек будет нагуливаться в обществе ее дочери, а женится, пожалуй, на другой. Прежде чем будущие (возможно) сватьи дозрели до первого семейного скандала, я встала и позвала сестру.

— Светик, пойдем, поможешь. Пироги как раз дошли. Мужчины, самовар кипит!

Весь июнь мы прогуляли — мой юбилей, выпускной у Милы-младшей, офицерские погоны у парней. Выпуск отмечали после приема у президента — их пригласили в числе сотни лучших выпускников военных вузов. В июле проводили детей в военно-патриотический лагерь. Спорт, туризм, реконструкция Невской битвы. Полгода готовились — кольчуги, вооружение, рубахи, сапоги. Все 'почти аутентичное', как сказала Лиска Русанова, отрезая кусок от моей старой шубы на душегрею. Младших в ролевики не взяли, но в качестве зрителей они нам и фото, и видео наснимали. Девчонки, кроме нашей Ритуси, изображали боевых подруг, и в качестве пособия смотрели старый-престарый фильм про Александра Невского. Неважно, что там про Ледовое побоище, но снимали-то почти сразу после битвы, как решила молодежь. С историческими успехами, родители, вздохнув, решили разбираться ближе к первому сентября.

В августе Игорь ушел в отпуск, меня отпустили, и мы на три недели всей семьей улетели на север, на плато Путорана. Свекор с нами очень хотел, но возраст, хоть и бодрые у нас старики, по счастью. Неделю жили в палатках, готовили на костре — это когда пирамиды изучали. Ну, те, к которым открыт доступ. Рабочие, разумеется, под охраной. Потом спустились ниже, в лес, поселились в избушке, вроде той, в которой мы с Игорем гостили после свадьбы. Удобства во дворе, тесная банька. Ни холодильника, ни плиты, ни стиралки. Ужас. А я была счастлива. И Игорь, и дети. Особенно дети. Работа, быт съедают наше время, как лангольеры. Порой и понимаешь, что главное — вовсе не это, а семья, и все равно рутина не отпускает. У детей своя жизнь, свои интересы. А здесь я выспалась, наконец, разжалась какая-то пружина внутри. Игорь расслабился, посвежел, а то улетали, у меня сердце щемило на него смотреть — серый, издерганный. Можно бы по выслуге и уволиться, но об этом даже заикаться не буду — не сможет он без работы. И так полеты только тренировочные, как инструктор пополнение натаскивает, в основном работа кабинетная. Слава Келлер ушел на повышение — в штаб ВКС, замом у Игоря теперь Саша Колодей. Нет, моему тоже предлагали, чуть ли не главкомом, отказался. Космос навсегда.

— Классный отпуск, да, мам?

— Ммм…

— А на следующий год на Камчатку давайте, вулканы смотреть?

— Или на Байкал!

— Папа, а звезды здесь совсем не такие, как в Москве. Мохнатые, большие, — мы лежали на теплой скале, над нами медленно кружилась галактика. — Вон Вега.

— А вон Альтаир. Альдебаран низко-низко.

— Марс, жалко, в августе не восходит, да, пап? Зато Юпитер вон как сверкает.

— А Венеру только утром видно, Вадь?

— Утром. Ты проспишь.

— Не просплю!

— Проспишь!

— Не ругайтесь, — спокойно остановил отец. — Разбужу, посмотрите Венеру. Венера — это очень интересно…

Из стенограммы заседания правительственной комиссии 'О подготовке пилотируемой научно-исследовательской экспедиции к Венере':

'Теория терраморфизма — повторяемости форм живых объектов на разных планетах при радикально разных физических условиях, была обоснована профессором Л. В. Ксанфомалити в начале двухтысячных годов на основании обнаруженных космическими исследовательскими аппаратами 'Венера-9' и 'Венера-13' живых организмов, названных профессором 'амисады' и 'гесперы'. Гипотеза первоначально подверглась критике, однако была поддержана профессором биофизики Г.П. Добровым, утверждавшим, что некоторые формы жизни могут существовать в условиях бескислородной атмосферы при высоких температурах и давлении в десятки атмосфер. Позднее исследования были заморожены и возобновлены только после постройки лунной обсерватории. Вновь полученные данные свидетельствуют о целесообразности полета к Венере. Современные технические возможности позволяют осуществить полет в течение ближайших восемнадцати месяцев.

Кандидаты в экипаж венерианской экспедиции отобраны, начата подготовка к полету'.

Шуршит листва, опавшая ковром,

Прохладный воздух паром выдыхая,

Идем туда, где ждет семья и дом,

И лампу допоздна не выключают…

Спешим туда, где гомон голосов,

И топот легких ног стучит по полу,

И где бы не был стол готов и кров,

Без близких он не греет и не полон.

Преемственность отцов, детей и дел,

И Родине служение и людям,

Пока мы есть и мир покуда цел,

Мы служим, чтобы жизнь была — и будет.

Любя, и не сдаваясь день за днем,

Трудясь и отдавая тем, кто рядом,

Мы завтра в настоящем создаем,

И, кажется, нам большего не надо…

(Стихи Татьяны Резниковой)

Больше книг на сайте - Knigoed.net