Красный Лотос

Омоте 1 Погибель бессмертных

Когда тебе шесть лет, весь мир кажется местом, полным добра, магии и чудес. Взрослые для шестилетнего ребенка – это люди, что живут веками и обладают древней мудростью, которая, однако, ребенку непонятна. А история – это просто другое название для мифа и легенды.

Так вот, Акинобу был обычным шестилетним ребенком. И мир для него был добрым и волшебным; но в этот день ему казалось, что волшебство места, где он жил, превысило критическую массу. А люди, что появились в крепости, явно были чем-то большим, чем обычные смертные. Акинобу смотрел на медленно въезжающих в ворота и собирающихся на заснеженном дворе всадников – и ему казалось, что крепость Шу Ну, Ворота Сна, посетили боги собственной персоной.

Почти все взрослые собрались на плацу и сейчас склоняли головы в немом глубоком поклоне. Большинство детей поступило так же, хотя были и такие, кто не сумел сдержать эмоций – вместо того чтобы демонстрировать покорность и уважение, просто во все глаза смотрели на гостей.

А посмотреть было на что. Первыми через ворота прошли пешие копейщики, потом въехали самураи на конях. Все в красных панцирях, на могучих жеребцах, с парными мечами – катанами и вакидзаси – на поясе. Рослые воины, могучие, непобедимые.

Акинобу не мог себе представить, чтобы кто-нибудь смог противостоять таким людям. Даже его отец, хоть и крепкий крестьянин, не имел бы никаких шансов против самурая в красном.

Однако это еще был не конец кортежа, потому что в ворота наконец въехала она, госпожа Шора.

Красный Лотос, как ее звали.

Последняя из Бессмертных.

Мальчик ожидал, что такая великая госпожа прибудет в паланкине, который несли бы два десятка слуг, но вышло иначе. Шора ехала верхом, в седле, по-мужски. Ее одежда была удивительной смесью кимоно и мужского костюма, и еще она была вооружена коротким мечом.

Акинобу еще не вошел в тот возраст, когда обращают внимание на женскую красоту. Красива мать, потому что занимается ребенком и кормит его, красива бабушка, потому что балует и рассказывает прекрасные сказки. Но другие женщины? Девочки не играют с мальчиками, а сестры несносны, вовсе не красивы. И, несмотря на это, мальчик должен был признать: госпожа Шора – самое красивое создание, что он когда-либо видел. Он всматривался в сколотые на ее голове длинные темные волосы, нежную кожу, глаза, слегка подведенные темным макияжем, щеки, чуть подчеркнутые нежным багрянцем.

Да, безусловно, Красный Лотос была самой красивой женщиной в мире.

А рядом с ней ехал воин, тот, которого Акинобу больше всего хотел увидеть, тот, о котором мальчики шептались уже неделю, с тех самых пор, как подслушали в разговорах взрослых известие о том, что госпожа Шора посетит крепость.

Дух.

Стражник Красного Лотоса, с детства предназначенный лишь для одного задания – защиты своей госпожи, безусловного повиновения. Ее жизнь была и его жизнью, Дух не был даже человеком, скорей… инструментом? Нет, наверное, все же оружием. Живым, разумным оружием, стоящим между своей госпожой и ее врагами.

И сейчас впервые Акинобу был просто разочарован.

Потому что он ожидал увидеть самурая, еще более огромного, чем воины авангарда, рослого гиганта в золотой броне.

А Дух выглядел совершенно иначе.

Брони он вообще почти не носил, а одет был в грязно-коричневый плащ и широкий шерстяной платок, закрывающий нижнюю часть лица. На его руках была видна тонкая паутинка кольчуги; она же, скорее всего, находилась и под плащом, но со своего места Акинобу не мог сказать этого наверняка. Кроме всего этого, еще пояс – совсем не богатый. Широкие свободные штаны, высокие сапоги. Единственный меч.

Глаза мужчины все время зорко следили за окружающим, а его черные волосы были связаны в пучок на затылке.

Акинобу был разочарован. Он совсем не так воображал себе Духа. Но Дух выглядел именно так.

Наконец весь кортеж въехал во двор, и ворота за ними закрыли. Делегация клана Секай прибыла на место.

Лучшие годы крепости Шу Ну давно миновали.

Когда-то это была могучая крепость, воздвигнутая на горном перевале меж вершин Сенпу и Сендай. Она защищала дорогу на юг в те времена, когда свою власть укреплял Сын Богов Ундо, великий император. Ундо объединил почти все кланы на островах Ниппона. Не подчинялись его власти лишь семьи с юга. Наглые, амбициозные и вечно бунтующие, они были постоянной занозой для доброго Сына Богов, так что он, вместо того чтобы идти на них войной, поставил несколько крепостей – и в том числе Ворота Сна.

Крепость защищала горную дорогу, а когда на юге случился неурожай, она значительно осложнила контрабанду продуктов с севера. Сын Богов дал кланам возможность сдаться, не теряя чести. Они могли склониться перед императором и отдать свои земли под его управление, тогда их крестьянам не грозил бы голод. Но семьи выбрали бедность и изоляцию.

И именно они привели южные семьи к краху. Потому что, когда с западного континента прибыли первые корабли мангутов, ослабленные южные кланы не смогли оказать им достойного сопротивления. Варвары разбили их вдребезги, крестьян обратили в рабов, а главам кланов пришлось выстраивать дворцы для новых варварских губернаторов провинций. Говорят, что черепа членов этих семей до сего дня глядят пустыми глазницами в зале приемов Кубилай-хана, губернатора Южного Ниппона.

Север же отбивался более яростно, и мангуты не завоевали там столько территорий. А Ворота Сна после кровавой осады были взяты и разграблены – но мангуты не оставили здесь свой гарнизон, бросили крепость, направив все силы наперерез контрнаступлению Нобунаги Отомо.

Сейчас, спустя много лет после битвы, Ворота Сна были все еще полуразрушенными – но в них уже вернулась жизнь. В самой крепости уцелели лишь фрагменты стен и строений, поэтому вокруг главного бастиона быстро выросли крестьянские хаты, а земледельцы занялись возделыванием плодородных рисовых террас, когда-то обеспечивавших пищей служащих в Шу Ну самураев.

Сами мангуты не были заинтересованы в этом сторожевом посту. Битва, которую дал им Нобунага Отомо, хоть и оказалась для них победной, но нанесла слишком большие потери – настолько, что наступления с севера и юга были отложены. И Ниппон получил благодаря этому двадцать лет относительного мира.

Относительного, поскольку после великого Отомо никому больше не удалось объединить кланы. Ведь Сын Богов умер еще в самом начале войны, а Нобунаге лишь чудом удалось убедить даймё объединить силы.

Магнаты были тщеславны и самолюбивы. И в ссоре друг с другом.

Каждый из них считал, что командовал бы лучше, чем Нобунага Отомо, у каждого были собственные, самые правильные соображения о том, как вести войну. А многие вдобавок считали, что мангутов вообще победить невозможно. Мангутов не счесть, поэтому надо сдаться и договариваться.

А потом прогремела битва, и все закончилось.

В Ниппоне воцарился опасный, неустойчивый мир.

А потом острова облетела удивительная новость. Даже до мангутов это известие должно было дойти, но они не предприняли никаких действий.

Новость небывалая, напрямую с самих небес.

Потому что у главы рода Секай, Секая Тонодоро, родилась наконец дочка. И появилась она на свет с благословением самого Мудреца.

Бессмертный ребенок.

Сами боги послали ее, так говорили в городах и деревнях. Это знак того, что милость богов с нами, и уж Бессмертная расправится с мангутами, защитит острова, уничтожит захватчиков.

Девочке дали имя Шора – Красный Лотос.

Пошли сплетни. Говорили – старый Тонодоро не мог ее зачать. Старый Тонодоро – престарелый дед. Ребенок, шептали по деревням и за чаем, от кого-то другого, и, скорей всего, от Седого Пса Ину, от Духа, поклявшегося защищать жену Тонодоро.

Это была ложь, но откуда селянам и горожанам было знать об этом?

Старый Тонодоро вскоре умер, умер и Седой Пес Ину. И мать Бессмертной тоже умерла, и теперь именно Красный Лотос была госпожой рода Секай. А ее защитником – таинственный молодой Дух. Ученик самого Седого Пса.

До сих пор не случалось, чтобы Красный Лотос покидала родовой замок на юге – у самой границы с мангутами, – но она действительно прибыла в Ворота Сна. Прибыла по простой причине.

Именно здесь, в старой крепости, должна была состояться встреча клана Секай и клана Нобунага. О чем должен был пойти разговор? Этого не знал никто, но слухи ходили о свадьбе. Молодой Нобунага Хироши, как говорили, был копией отца. Мужественный, красивый, сильный. Он стал бы идеальным мужем для Бессмертной. Кланы объединятся. А потом двинутся на войну против мангутов. Такие ходили сплетни.

У очагов и за чаем.

– Как тебе покои, госпожа?

Слуга даже не смотрел на Красный Лотос, его взгляд был направлен в деревянный пол. Девушка легким жестом дала ему знак выпрямиться и посмотреть на нее. Мужчина выполнил приказ.

Глаза девушки были теплыми и полными симпатии.

– Я и не мечтала о такой прекрасной комнате, – ответила она с улыбкой. – Благодарю тебя за твои старания.

Мебели в комнате не было. В углу находился простой очаг, а за бумажной стеной – спальное место. В такой комнате мог спать любой крестьянин.

Но Красный Лотос была довольна, благодарила его за такие условия.

Кем была эта женщина?! Слуга видел много дам. И всегда это были существа внешне красивые и одновременно отталкивающие своей уродливой душой. Полные тщеславия и презрения, они относились к нижестоящим, как к червям.

Но Красный Лотос была довольна. Благодарила слугу за комнату.

Воистину, ее послали боги.

– Это было честью для меня, о Бессмертная! – Мужчина вновь склонился в поклоне, и Шоре вновь пришлось жестом выпрямить его спину. Она подошла ближе и вложила в его руку две монеты.

– За твою работу, добрый человек.

Слуга поклонился еще раз, потом второй и третий. Затем, поняв, что это все, быстро покинул комнату.

Красный Лотос медленно обернулась.

Мужчина стоял там все это время, в тени. Не двигался и молчал. Но был там, скрытый и тихий. Как дух.

– А как тебе этот дворец, Кентаро? – спросила госпожа Шора.

Мужчина в коричневом плаще позволил себе легкую улыбку.

– Три недели в пути. Сон в палатках или на голой земле. Воистину, это дворец, – ответил он.

Красный Лотос кивнула:

– И я так думаю. Я дала ему два сена. Достаточно ли будет для этого человека? – спросила она. – Не хочу, чтоб меня посчитали скупой. Как бы это выглядело? Госпожа клана Секай жалеет заплатить за хорошо выполненную работу?

– Дав ему два сена, ты сделала его одним из самых состоятельных людей в деревне, госпожа, – ответил мужчина.

Она вновь кивнула:

– Вот за это я и люблю тебя, Кентаро, Дух мой. Ты никогда не теряешь контакта с вещами, о которых я забываю. Хорошо, что ты со мной.

– Всегда, госпожа.

– Но сейчас все же прошу тебя удалиться. Я буду купаться, понимаешь? Пришли ко мне, пожалуйста, Хасаки и Киру. Пусть они мной займутся. Да и сами они заслужили немного отдыха. Это была трудная дорога для всех нас.

– Да, госпожа. – Дух низко поклонился и двинулся к выходу, исполнять поручение. Шаги его были практически бесшумными. Казалось, что он не идет, а плывет в пространстве.

Он покинул комнату и осторожно закрыл за собой бумажные двери. Дух всегда был рядом со своей госпожой.

Кроме случаев, когда госпожа приказала иначе.

Самураи заняли комнаты в нижних частях крепости, а двор Красного Лотоса – в верхних. Крестьяне не удивлялись тому, что кортеж был так велик – конечно, Бессмертная нуждалась в охране. И ей требовалось произвести впечатление на Нобунагу Хироши.

Земледельцы быстро подружились с копейщиками, но с самураями сохраняли осторожную и покорную вежливость. Однако те не были неприятными гостями. Самурай мог убить крестьянина, если посчитал бы, что тот оскорбляет его – даже взглядом или выражением лица, но самураи Красного Лотоса были совсем не такими. Уважительно относились к хозяевам, платили за услуги и не надоедали. Таких гостей бы хоть каждый день!

Акинобу бегал между домами и хатами, разглядывал самураев, копейщиков, коней. Был настолько возбужден, что совершенно забыл об обязанностях, которые поручил ему отец. Да и все равно шла зима, какие там обязанности? Посещение богов было в сто раз важнее!

И в конце концов он сделал такое, за что его отругала бы даже безустанно балующая ребенка бабушка. Акинобу знал все тайные ходы, пути и щели в здании старой крепости. Через многие из них взрослый бы не протиснулся, но ребенок? Да запросто. А Акинобу был очень целеустремлен. Хотел еще раз увидеть госпожу Красный Лотос, богиню на этой земле.

Говорят, что давным-давно Изанагу, богиня дня, и Изанами, бог ночи, гуляли по миру, паря над океаном. И наконец увидели такое место, которое им исключительно понравилось. И тогда Изанами погрузил в воду свое копье, а из капель, что падали с острия, выросли острова. Так и возник Ниппон.

Акинобу был уверен, что госпожа Шора по прямой линии потомок этой пары богов, благословленная даром вечной жизни от Мудреца. Когда он, Акинобу, умрет от старости, она, бессмертная дама, будет все так же прекрасна и молода, а ее мощь с каждым годом будет расти и расти – пока она сама не станет богиней и своей силой не прогонит диких мангутов.

Поэтому мальчик так хотел ее увидеть. Может быть, вид доброй госпожи пошлет благословение и на него, и на его семью? Может быть, вылечит гниющую ступню отца и зрение бабушки?

Он вскарабкался на наклонную крышу, проскочил по черепице венчающего стену навеса. Добежал до амбразуры чуть выше и протиснулся сквозь нее в башню. Дальше дорога вверх была уже прямая, только избегай слуг и служанок, и доберешься до верхней части.

Мальчик повернул раз и другой, проходя через комнаты, но наконец остановился. Застыл, чувствуя нежный запах чая.

Он отправился вслед за этим запахом, прошел через одну из нижних комнат, чтобы оказаться в помещении с окном на нижний двор.

Здесь царила тень, полумрак. Солнце освещало эту комнату только раз в день, и то очень ненадолго. А теперь, зимой, тут было почти совершенно темно.

Мальчик ступал осторожно. Он чувствовал отчетливый запах, слышал, как что-то булькает в чайничке.

Замер.

Мужчина сидел в позе лотоса в самом центре комнаты. У его правой руки стояли заварной чайничек и кубок, наполненный дымящейся жидкостью.

Это был Дух. Он сидел в темной комнате и предавался медитации.

– Входи, мальчик, – сказал он.

Его голос был подобен скрежету стали. С одной стороны, полный силы, с другой – несущий какую-то странную угрозу. Страх.

Так не разговаривает самурай. Так разговаривает убийца.

– Входи, я сказал!

Акинобу очень испугался.

Но вошел в комнату. Обошел мужчину и встал перед ним. Глаза Духа были закрыты.

– Я застал тебя врасплох, господин? – спросил наконец мальчик, стараясь быть храбрым. Он не хотел выглядеть трусом, предпочел изобразить твердость. Особенно перед человеком, в котором он так разочаровался.

– Нет.

– Наверняка застал, – не сдавался Акинобу. – Ты не ожидал меня.

– Я слышал тебя с того момента, как ты взошел на стену. Слышал, как ты протискивался через амбразуру. Как ты бежал по комнатам и как один раз остановился, опасаясь проходящего слуги. Я слышал каждый твой вздох и каждый твой шаг. Я считал их. Ты сделал семьдесят восемь шагов.

– Но как?..

– Я ведь Дух, ты помнишь? – Мужчина указал место на полу рядом с собой. – Присядь.

Он налил чай во второй кубок, придвинул его к мальчику, сам сделал глоток.

Они сидели молча. Но мальчику не сиделось.

– Господин? – не выдержал он.

– Да?

– Почему ты здесь один? Размышляешь? Медитируешь?

– Угу.

– Раздумываешь над прошлыми битвами? Поединками, в которых ты принимал участие?

Боями с могучими врагами?

– Раздумываю, – ответил Дух, – над вкусом идеального чая. И наслаждаюсь им.

Мальчик попробовал чай на вкус. Напиток был теплым, приятным – но идеальным? Чай как чай. Акинобу пил такой каждый день.

– Ты полагаешь, таким должен быть вкус идеального чая, господин? – спросил он.

Дух усмехнулся.

– Есть мудрецы, что скажут тебе – в конце жизни все, что ты когда-то попробовал, будет казаться тебе идеалом, потому что больше тебе этого уже никогда не попробовать, – ответил он. – Может, они и правы, все же мудрецы. Но мне кажется, что это неправда. Ты знаешь, чем занимаются самураи?

– Конечно! – оживился Акинобу, довольный, что может продемонстрировать Духу свои познания. – Сражаются! За своего господина или госпожу! А когда надо, то и за нас, простых людей. И за Ниппон!

Снова улыбка.

– Хорошо. Но не только этим. То, что ты говоришь, верно. Самурай сражается. Но сражение – лишь элемент, проявление чего-то большего, целого. Так вот, путь самурая – это путь поиска совершенства. Прежде всего в себе. Самурай должен посвящать свою жизнь тому, чтобы идеальным стало все то, что он делает. Да, и сражения тоже. Но и служение. И честь. И все повседневные дела. И, например, заваривание чая.

– Этот чай заварил самурай?

– Этот чай заварил я.

Акинобу грустно покачал головой.

– Я не понимаю, господин, – признал он честно.

Разговор с Духом доставлял ему большое удовольствие – взрослые редко уделяли малышу столько внимания. Даже обычные взрослые, а тут такой великий воин! Но после этих слов мальчик испугался, что мужчина отругает его и презрительным жестом отправит вниз. И, может быть, поручит слугам придумать какое-нибудь наказание.

А вот и нет!

– Не понимаешь, – повторил Дух. – Объясню по-другому. Мудрецы говорят, что в конце жизни все кажется идеальным, потому что единственное, чего хочет человек в конце жизни, это… жить дальше. Жить больше, а раз уж это невозможно, то человек грустит по своим воспоминаниям. По жизни. Потому что то, что мы теряем безвозвратно, кажется нам идеальным – когда его уже нет. Мы начинаем ценить те вещи, которые больше никогда не будут с нами. А тем временем самурай точно знает, что однажды он погибнет. В бою, в поединке или от собственной руки, если запятнает свою честь. И поэтому он знает, что должен постоянно совершенствоваться, ибо знает, что его путь – смерть, а не наивная тоска по прошлому. Теперь понимаешь?

– Да, – радостно согласился Акинобу. – Теперь да! А можно… Можно спросить тебя еще о чем-нибудь, господин?

– Спрашивай.

– Мудрецы тоскуют по уходящей жизни, а путь самурая – самосовершенствование. А каков твой путь, господин? В чем твоя цель?

Дух поднял кубок, выпил глоток чая, отставил в сторону.

– У меня нет никакой «собственной цели».

Акинобу был потрясен.

– Как же это?! Это неправда, господин! – запротестовал он. – Я ведь слышал, что Дух сражается за своего господина… или госпожу. Что он лучший из воинов, способен победить сотню самураев в открытом бою!

– Только сотню? – спросил Кентаро с улыбкой. – А не тысячу?

Мальчик погрустнел и замялся:

– Я слышал про сотню.

Дух вновь серьезно посмотрел на мальчика.

– У меня нет цели, – сказал он. – Я и не могу иметь цель, потому что цели бывают у людей. А я всего лишь инструмент, инструмент в руке моей госпожи. Я должен ее защищать, служу для этого.

– Но ведь ты человек, господин! Я же вижу!

– Ну да, у меня есть руки, ноги и голова. Делает ли это меня человеком? Нет, мальчик. Понятие «быть человеком» состоит из многих элементов. Я бы тебе описал, каких именно, что делает человека человеком, но это тема для другого дня и другого разговора. Может быть, мы его и проведем. А сейчас могу сказать тебе одно. – Он сделал еще глоток чая. – Я знавал людей, которые не были людьми. Чудовища в человеческой коже. Настоящие монстры. Они были злыми, испорченными до мозга костей. Жестокими. И они не были людьми, хотя на первый взгляд людей и напоминали.

– Ты убил их? – В мальчике проснулся мужчина.

– Некоторых да.

– А остальных?

– А остальные все еще ходят по земле. Многих из них я даже не встречал и надеюсь, что и ты с ними не встретишься. Не тело делает человека человеком, а то, что у него здесь. – Он указал на голову мальчика. – И здесь, – указал на его грудь, а точней, на сердце. Потом спокойно допил чай.

Акинобу долго раздумывал над этими словами; наконец допил и свою чашу.

– Я не до конца понимаю это, господин, – признался он, – но я постараюсь понять.

– Постарайся. А теперь иди, возвращайся к родителям. Я знаю, что ты хотел увидеть мою госпожу. И увидишь ее, но в другой раз. Возвращайся к родителям.

– Слушаюсь, господин!

Мальчик встал и поклонился, имитируя поклоны крестьян Красному Лотосу, когда та въезжала в крепость. Кентаро лишь кивнул ему.

Выходил Акинобу все же медленно, то и дело оглядываясь на Духа, который, судя по всему, выпил весь чайник.

– Понравился ли тебе чай, господин? – спросил он еще напоследок.

– Да, – ответил Дух, – но все же это был не идеальный чай.

Когда Акинобу добрался до дома, было уже темно. Зимой солнце быстро скрывалось за горами.

Он снял сандалии перед входом и беззвучно вошел в дом. Думал, что двигается тихо. Представлял себе, что он – Дух.

Отец сидел в главной комнате. Сидел на полу в странной, но явно удобной для него позе, с поджатой под себя правой ногой и выпрямленной далеко вперед левой. Он снова вырезал очередную статуэтку Мудреца – полного пожилого мужчины в кимоно, сидящего в позе лотоса и созерцающего вселенную. Вот только статуэтки отца не изображали Мудреца спокойным, тихим, благообразным старичком, вовсе нет! Изображали они мужчину с лицом, искаженным гневом. Мудрец, возникающий под резцом отца, всегда был воплощением ярости.

Ступня отца гнила. Была опухшей, покрытой красноватыми и зеленоватыми ранами. Но сейчас было еще не так плохо. Летом, когда становилось тепло, она причиняла отцу настоящие мучения. Не помогали любые количества саке.

Сейчас отец тоже пил саке. Он всегда пил, когда вырезал фигурки Мудреца.

– Ты вернулся, – гортанно бросил он Акинобу.

– Да, отец. – Сын остановился и поклонился. Ожидал выговора, но не получил его.

– Хорошо. Берегись самураев, сын. Они опасны. Берегись.

– Да, отец. Но самураи… Госпожа Красный Лотос, я видел ее!

– В самом деле?

– Да!

– И какая она?

Мальчик заколебался.

– Красивая, – ответил он все же правдиво.

Тогда отец удивил его.

Улыбнулся.

– Твоя мать тоже была красивой, знаешь?

– Да, ты говорил, отец.

– Ты похож на нее. Иди сюда, скажи, нравится тебе этот Мудрец?

Акинобу приблизился, поморщившись от запаха гниющей ступни отца.

– Да, – опять правдиво ответил он. – Но Мудрец сердится. Как всегда.

– Он зол, это правда.

– Почему?

Отец на минуту задумался.

– Наверное, потому, что я не верю в то, что рассказывают монахи, – ответил он наконец. – Не верю в то, что Мудрец всегда только радовался и улыбался. О нет! Наверняка он бывал и зол. Эту-то правду я и хочу передать людям.

– Да, он бывал зол. Но ведь он был и Бессмертным, верно?

– Да. Первым Бессмертным. Раньше лишь боги были бессмертны, но потом родился Мудрец, первый бессмертный человек. Он был мудрым, а через много веков стал еще одним богом. И посылал благословение другим людям, делая и их Бессмертными.

– Госпожа Красный Лотос. Она ведь Бессмертная.

– Это на самом деле плохо, – неожиданно заметил отец. – Даже Бессмертного можно убить.

– Почему ты так думаешь? – спросил Акинобу озадаченно.

Отец пожал плечами, отпил саке.

– Потому что это правда! – ответил он. – Чтобы убить Бессмертного, нужен всего лишь Алый Клинок.

– Алый Клинок?

– Да. Не знаю, боги ли послали их на землю. Некоторые говорят, что это демоны куют их в подземных кузнях, далеко, на вершинах проклятых гор. Но я в это не верю.

– А во что веришь?

– В равновесие. Клинки существуют, потому что существуют Бессмертные. И они не творение демонов, потому что ведь жили уже Бессмертные, что были злыми, жестокими, подлыми. Не каждый Бессмертный – воплощение Добра. Нет. Клинки просто существуют. Объяснения этому нет.

– Но ведь… это просто бессмысленно!

– Верно. Не у всего есть смысл.

– А смерть мамы? – выпалил мальчик не раздумывая. – У нее был смысл?

Отец вздрогнул, резец замер в его ладони. С минуту казалось, что мужчина вот-вот бросится на Акинобу и отлупит его до полусмерти. Но в конце концов он расслабился. Повернулся к сыну.

И улыбнулся.

– Да, смысл был, – сказал он, – потому что, хоть она и умерла, появился ты.

Резец возобновил работу.

Поскольку отец замолчал, это значило, что нужно было с ним попрощаться и готовиться ко сну. Бабушка уже наверняка спала.

Акинобу собрался выйти в другую комнату, но его остановил голос отца.

– Запомни одно, сын, – сказал он. – Красный Лотос – добрая госпожа. Но это не значит, что она не приведет к нам зло. Бессмертные часто причиняют другим зло, хоть и пытаются творить добро. Запомни это, сын.

Он запомнил.

Заходящее солнце было цвета огня. Потом цвета крови.

Нобунага Хироши сидел у входа в свой шатер и наблюдал сперва за диском солнца, а потом за хлопьями снега, падающими с неба.

Выпил глоток чая.

Ниже, в долине, его самураи разбивали лагерь. Если бы не горы, то на горизонте наверняка бы уже виднелись башни и косые крыши Ворот Сна.

Но это были горы, и видны были лишь скалы, долины, растущие из щелей карликовые скрюченные деревца.

Слух господина Нобунаги уловил приказы, что громко раздавал Ну Бу. Гигант даже в столь безлюдном месте приказывал остальным самураям и мобилизованным асигару проявлять бдительность и быть наготове. Старый добрый Ну Бу всегда оставался воином.

Хироши выпил еще глоток.

Услышал скрип снега, обернулся.

Ну Бу шел к своему господину.

Это был огромный мужчина, гораздо выше и крепче всех остальных. Он был так громаден, что его настоящим отцом некоторые считали всамделишного гиганта, огра, которому будто бы мать воина отдалась, когда старый Ну уехал в очередной раз на войну.

Нобунага был уверен, что так оно и было.

Потому что Ну Бу во всех отношениях походил на настоящего гиганта. Был здоровенным, сильным, воинственным, но также невероятно жестоким и вспыльчивым. И невероятно глупым.

Даже боевого коня для него пришлось растить специально под его рост, и конь был также огромен. Вместе на поле битвы остановить их было абсолютно невозможно. И еще одна черта была у Ну Бу, особенно ценимая господином Нобунагой.

Он был фанатично и безусловно преданным.

– Люди готовятся ко сну и делят дежурства, – доложил он, кланяясь Хироши. – Тебе не придется об этом заботиться, господин.

– Благодарю, Ну Бу, – спокойно ответил Нобунага. – Окажи любезность, присядь со мной и выпей чая.

– Как пожелает мой господин.

Даже сидя, Ну Бу был выше многих людей.

– Как тебе эта местность, дружище? – спросил Хироши, подавая самураю чашу с зеленым чаем.

– Я вижу снег и горы. Ничего более. А ты, господин?

– Я вижу великое будущее.

– Бессмертная?

– Да.

Ну Бу кивнул.

Они уже много дней ехали на встречу с Красным Лотосом, и уже вскоре должны были наконец познакомиться с легендарной госпожой. Первая Бессмертная за века. Сможет ли она изменить ход войны с мангутами?

Ну Бу очень хотел убедиться в этом. Убедиться и лично встретиться наконец с дикарями в бою. Умиротворение нелояльных подданных и приведение к покорности бунтующих кланов уже не доставляло ему такого удовольствия, как раньше. Он мечтал о новом противнике. Новом вызове.

Мангуты подходили идеально.

Но господин Нобунага был спокоен.

– Ты помнишь, что мы должны делать? – спросил он вассала.

– Конечно, господин!

Хироши отставил в сторону свой чай. Поднялся.

– Отдыхай, Ну Бу, – сказал он. – Завтра важный день. Может быть, самый важный во всей истории Ниппона.

Гигант поклонился, когда Хироши прошел мимо него в свой шатер.

Внутри мужчина размял ладони. Подошел к стойке со своими мечами.

Это было красивое, искусно сработанное оружие. Цубы, гарды обоих мечей, были выполнены в виде двух карпов среди пенящихся вод реки. Рукояти мечей охватывала красная лента.

Нобунага поднял больший меч, осторожно вынул из ножен.

И вгляделся в Алый Клинок.

Монахи культа Мудреца говорили, что сотворение мира каждое утро начинается заново. Красный Лотос – после отличного сна этой ночью – была уверена, что они правы.

Служанки неторопливо помогали ей надеть алое кимоно, расчесывали и укладывали ее блестящие волосы цвета воронова крыла. Потом проводили ее в банную комнату, где уже ждала ванна, наполненная белизной – горной водой, смешанной с теплым молоком. На поверхности плавали лепестки роз.

Служанки сняли со своей госпожи кимоно, но войти в ванну уже не помогали. Шора отправила их прочь вежливым жестом и вошла в ванну сама, погружаясь в воду по шею.

Да, вот так. Пар, тепло, мягкое прикосновение жидкости, ласкающее каждый дюйм погруженного тела. Да, монахи точно были правы – Красный Лотос знала, что сейчас ее бессмертная оболочка рождается заново.

– Ты здесь? – спросила она в пространство. – Дух мой?

Да, конечно же он был здесь. Стоял за бумажной стеной, в предбанничке. Слышал все, что делала его госпожа, но не видел ее. Тело Красного Лотоса, ее красота и интимность мгновения принадлежали только ей одной, и доступа к ним он не имел. Не имел и не хотел иметь.

Это принадлежало ей. Так же как и он.

– Да, Бессмертная, я здесь, – ответил он. – Я рядом всегда, когда нужен тебе.

Она знала, что это правда. Воин, Дух. Она понятия не имела, кто он – знала только то, что однажды Седой Пес привел его в замок отца и объявил, что мальчик будет обучаться, чтобы защищать потомков рода. Потом родилась она, но еще долго не видела мальчика, слыша только рассказы о нем. И когда наконец его представили ей и объявили, что он принадлежит ей и будет ее Духом, она даже растерялась. Потому что не видела ни предмета, как ей было предписано воспринимать его, ни тем более воина. Видела только мальчика чуть старше ее, вооруженного, внимательного, молчаливого. И послушного.

С этого момента он сопровождал ее практически всегда. Стоял сзади или за дверью, если только она его специально не отсылала прочь.

Ее фрейлины утверждали, что Кентаро, как его звали, не ест и не спит никогда, всегда оставаясь начеку. Шора знала, что это не так. Кентаро ел, как и все остальные, но вот со сном, да, дело было действительно сложнее.

Смыслом и целью жизни Духа является защита и служение, и ничего больше. Боевое искусство, мастерство убийства и, что вытекало из этого, строжайшая дисциплина, даже более строгая, чем у самураев или страшных, нападающих из сумрака бойцов шиноби. И именно благодаря многолетнему обучению строжайшей дисциплине Дух мог не спать, а лишь погружаться в короткие, восстанавливающие тело и разум периоды медитации.

Интересно, медитировал ли он сейчас, когда она принимала ванну, или же оставался бодрствующим?

Она знала Кентаро достаточно хорошо, чтобы понимать, что одно не исключает другого.

– Как ты думаешь, каков он?

– Господин Нобунага?

– Да, расскажи мне, что ты думаешь, Дух.

Минута тишины. Дух взвешивал про себя, чем может, а чем не должен делиться со своей госпожой. Он всегда так делал, хотя уже много лет как они не были просто госпожой и ее инструментом, а были еще и друзьями. Шора не могла и не хотела видеть в этом ближайшем спутнике ее жизни всего лишь предмет – тем более что он когда-нибудь умрет, пусть хотя бы и просто от старости, а она будет жить и получит очередного Духа. И будет ли этот, следующий за ним, в ее глазах тоже человеческим существом, достойным уважения, симпатии, даже дружбы? Или же бессмертие к тому времени так исказит ее восприятие, что она потеряет человечность? Она не хотела этого, но боялась, что так может случиться, и потому обещала себе, что пока ее чувства еще человеческие – будет относиться к Кентаро и другим, кого повстречает на своем пути, так, как хотела бы, чтобы относились к ней самой.

– Будто бы он великий воин, как и его отец, – начал наконец Дух. – Желает добра Ниппону, спасения наших земель.

– Да, это благородные устремления. Но ведь бывает и так, что даже наибольшее добро в глазах многих оправдывает причинение страшного зла?

– Мне трудно ответить на это, госпожа.

– Мне тоже, по крайней мере на сей момент. Завтра, да, завтра мы убедимся, доброе или злое создание этот господин Нобунага. Завтра, когда мир вновь переродится после ночи. Ты согласен со мной, Дух?

Она практически увидела его улыбку.

– Не смею не согласиться с тобой, о Бессмертная, – ответил он с преувеличенной скромностью.

Это была их, и только их внутренняя шутка, связывающая как ни с кем иным, – она повторялась всегда, когда Кентаро чувствовал, что госпожа неспокойна, волнуется о будущем, не уверена, чего ждать. Она что-то говорила и спрашивала, согласен ли он с ней, а он иронично сгибался в поклонах, заверяя, что Бессмертная абсолютно права, даже когда она и несла полную чушь.

Эта их шутка, отработанная и повторяющаяся годами, все еще веселила их самих. И была абсолютно непонятной для каждого, кто имел случай ее наблюдать.

Она позвала служанок и встала из ванны. Ее быстро окутали полотенцами, а потом принесли кимоно. Она бросила взгляд на бумажную стенку, за которой тихо и послушно стоял ее Дух. Хотела что-то сказать, но передумала, улыбнулась служанкам и жестом велела переходить к следующей части утреннего туалета.

Когда они въезжали в Ворота Сна, падал снег. Именно поэтому так мало крестьян вышло нам поклониться, подумал Нобунага Хироши, глядя на небольшую, согнувшуюся в поклоне группу на пути их движения.

Да, конечно, только поэтому.

Они въехали в полном боевом облачении, желая произвести наилучшее впечатление на кортеж Красного Лотоса, показать, насколько важна эта встреча. Возможно, важней и не бывало.

Во главе кортежа ехал Ну Бу на своем гигантском скакуне. В полной броне, в шлеме, украшенном огромным нашлемником, в маске демона, с боевым копьем в руке – могучий самурай выглядел как призрак, явившийся сюда с самого дна подземных краев. В левой руке он держал штандарт рода Нобунага – на золотой ткани красовался округлый черный мон клана.

За ним в ворота въезжали самураи. В конном строю, одетые в черно-золотые полные доспехи и вооруженные, они выглядели не хуже, чем Ну Бу. Потом шли лучники с повязками на лбу, мобилизованные копейщики яри, и, наконец, стрелки с длинноствольным огненным оружием – дубинки смерти, взрывающиеся огнем, ружья, метающие маленькие снарядики, что могли пробивать даже самые твердые панцири. Мангуты опасались этого оружия, не понимали его – кони пугались при звуках выстрелов, а доспехи из спрессованной бумаги не могли задержать маленьких, даже смешных пулек. Поэтому, когда мангуты захватывали ружейную фабрику, всегда сжигали ее дотла, оборудование уничтожали, а ремесленников казнили долго и жестоко на страх другим – вот чем заканчивается изготовление дьявольского оружия!

Приведя в Ворота Сна своих стрелков, Нобунага отчетливо дал всем понять, что не просто не боится гнева захватчиков, но и готов с ними сражаться всеми доступными методами.

Кортеж объехал главный плац полуразрушенной крепости и наконец остановился у массивных ворот, ведущих внутрь замка. Хироши разглядывал деревянную конструкцию с высоты седла – гордый, сильный, неприлично, прямо не по-мужски красивый. Может ли у воина быть такое доброе и нежное лицо, думали все еще согнутые в поклоне крестьяне. С другой стороны, осанка, доспехи, два меча за поясом, все показывало, что это самурай из самураев, живой и настоящий. Но это лицо – почти мальчишеское, миролюбивое… Испугаются ли мангуты этого лица так, как боялись суровой внешности его отца?

Наконец ворота понемногу отворились, а изнутри, ступая плавно, словно дух, почти плывя над землей, выступила она. Великая госпожа, хозяйка древнего рода. Бессмертная.

Красный Лотос.

От ее красоты у Хироши захватило дух – бледное лицо, розовеющие щеки, темные волосы, сколотые несколькими шпильками. Темно-алое кимоно, вышитое нежными волнистыми узорами, как будто на теле госпожи Шоры бурлил огонь или океан крови.

Она вышла в сопровождении своих самураев, одетых в красные доспехи, а также ступающего за ней в двух шагах Духа. Встала перед Нобунагой Хироши и поклонилась.

– Господин мой, я так рада, что ты прибыл на нашу встречу, – сказала она. – Позволишь ли мне помочь тебе спуститься с коня? Приготовить тебе отдых после долгого тяжелого путешествия?

Он ничего не ответил. Лишь усмехнулся. И протянул к ней ладонь в латной рукавице.

Она приняла его руку, а он перебросил ногу над спиной коня и встал на землю прямо перед ней.

«Я стою перед Бессмертной, – подумал он, все еще не веря, что это происходит наяву. – Вот она, одаренная богами наивысшим из даров, та, которая никогда не умрет, и просто помогла мне спуститься с седла, как и положено делать женщине, когда ее мужчина возвращается с дороги. Предлагает мне, по обычаю, устроить отдых, приготовить чаю и еды. О боги, воистину Ниппон сегодня перевернулся кверху дном!

Но может быть, и нет? Ведь если и есть что-то, равное богам, то этим чем-то может быть только уважение вековых обычаев и традиций».

– Счел бы за честь, госпожа моя, – ответил он медленно, – если бы ты приготовила для меня теплого чая. А затем с радостью приглашу тебя на прогулку по стенам и галереям этой крепости. Думаю, эта прогулка будет бесценной. Нам о многом нужно поговорить.

– Воистину, господин мой. Мы проведем вместе много времени.

Свадьба! Крестьяне были так возбуждены, что пересказывали слухи, не стесняясь даже самураев господина Нобунаги и Красного Лотоса. Свадьба, в нашей деревушке будет свадьба! Свадьба – тарахтели прачки, свадьба – басили старики, свадьба – напевали дети. В домах, на огородах, на улицах, в коридорах и банях только и было разговоров, что о свадьбе.

Вчера госпожа Шора приветствовала господина Нобунагу согласно обычаю, с тем, чтоб потом приготовить ему еды. Потом он пригласил ее на прогулку по уцелевшим стенам, рассказывая о достопримечательностях и описывая историю этого места и своего рода. А для чего бы им ходить на прогулки и вести беседы, как не для того, чтобы сойтись поближе? Великий господин Нобунага возьмет Красный Лотос в жены, а потом вместе произведут на свет потомка богов, бессмертного ребенка, который станет новым императором и спасет народ от мангутов! Что за прекрасная новость!

Акинобу слушал эти сплетни, не веря им до конца. Мальчик не мог понять, с чего бы ребенку Бессмертной и обычного мужчины передались именно ее черты, а не его. А что, если мальчик у них родится обычный? А что, если – страшно подумать – и вообще это будет не мальчик, а девочка, недостойная божественности?

Он не знал, что и думать. Но к счастью, был один человек, который знал абсолютно все и имел ответ на любой вопрос. И этим человеком, разумеется, была его бабушка!

Раньше положенного он покинул двор – не до кормления кур сейчас! – и побежал в дом. Его бабушка, старушка сморщенная, сгорбленная и слепая, как всегда одновременно готовила и убиралась. Знала в доме на ощупь каждый уголок, каждый предмет, каждый дюйм тканей и бумаги, и зрение ей было не нужно для нормальной жизни. Но из дома она уже много лет как не выходила.

– Баб, баб!

Она повернулась к нему от кипящего горшка, улыбаясь, но сразу посерьезнела.

– Сандалии! – заскрипела она. – Ты не снял сандалий! Сколько раз тебе повторять? И без того каждый день полно уборки!

Акинобу сжался, ругая себя не столько за грязь в доме, сколько за то, что забыл – у бабушки отличный слух, и она, хоть и слепа, легко услышит деревянный стук.

– Извини меня, бабушка, – ответил он подчеркнуто послушно, – но я просто очень спешил, честное слово!

– А куда тебе так срочно?

– К тебе!

– Хм?

– У меня вопрос, ответь, пожалуйста! У меня вопрос! А когда ответишь, то обещаю, что сам все за собой приберу!

– Вопрос?.. Хмм! Хмм! Ну ладно, детка. Иди сюда, садись вот тут, наверняка кушать хочешь. Ешь и спрашивай.

Бабуля быстро впадала в гнев, но так же быстро гнев ее и покидал. Она указала ему место у циновки, а потом потянулась к миске и горшку. Налила супа, вложила туда сваренное вкрутую яйцо, кусочки разваренной ароматной курицы, зелень. Выставила все это на стол перед мальчиком. Акинобу схватил ложку и начал с огромным удовольствием поглощать суп.

– У тебя был вопрос, – напомнила ему бабушка.

Мальчик оторвался от супа. С трудом.

– Говорят, в крепости будет свадьба! – бросил он.

– Свадьба? А кто это там будет жениться? Ты?

Мальчик энергично покрутил головой:

– Да нет! Госпожа Красный Лотос и господин Нобунага! Говорят, у них будет ребенок, бессмертный потомок! Это правда?

Бабушка на минуту задумалась, качая головой, водя слепыми глазами то в одну сторону, то в другую.

– Нет, – ответила она наконец.

И ничего больше не добавила.

Акинобу, однако, не был готов довольствоваться таким простым и коротким ответом.

– Нет и… и что?

– Ничего. Просто ничего.

Бабушка, видимо, все же почувствовала, что внука такой ответ нимало не удовлетворит, поэтому после паузы продолжила:

– Ты знаешь, кто такие Бессмертные?

– Конечно, папа рассказывал!

– Тогда ты знаешь, что Бессмертный – это тот, кого таким хотят видеть боги. Бессмертный рождается из их милости и благословения. Только так. Двое людей не могут без воли богов на то родить Бессмертного. Это невозможно. Разве что боги так захотели бы. Но они не захотят.

– Откуда ты знаешь? Почему так уверена?

– Потому что у богов есть собственная воля и они не любят, когда их заставляют. Можно их попросить, так, как мы просим в храме. Но свадьба смертного с Бессмертной? О нет. Они воспримут это как издевательство над их волей. Вот ты сам, Акинобу, предпочитаешь, чтоб бабушка тебя просила… или заставляла сделать что-то по дому?

– Конечно чтоб просила! – быстро ответил мальчик.

– Вот видишь? И в этом ты похож на богов, – завершила она объяснение и погладила его по голове.

Мальчик покивал головой и вернулся к горячему ароматному супу. Однако бабушка не отходила, правильно понимая, что это был не последний вопрос.

– А… – начал снова Акинобу. – А животное может быть бессмертным?

– Почему бы и нет, если такова воля богов, – ответила старушка. – Есть ведь Саги, Бессмертная Цапля, которая восхитила Мудреца, и он сделал ее богиней всех животных. Или Белый Тигр Бьякко, покровитель воинов и охотников. И есть еще Красный Конь, Акаи Ума, которому поклоняются мангуты. Акаи Ума был скакуном одного властительного господина, но тот так плохо к нему относился, что конь сбросил его со своей спины. Но обычного непослушания ему было мало, потому что ненависть уже глубоко проникла в его сердце. И когда его господин приказал своему первенцу самому сесть на коня, чтоб раз и навсегда его обуздать, конь сбросил его сына так, что тот сломал себе шею и умер. И тогда господин приказал убить коня и пустить на колбасу, но боги видели страдания и гнев скакуна и сделали его Бессмертным.

– Почему? Почему они создали что-то настолько злое?

– Злое? Ну, может быть. Но не только злое. Боги создали все на земле и поэтому хотят, чтобы люди оказывали уважение их работе. Для того и создан был Акаи Ума, чтоб человек уважал животных так, как уважает себя сам. Но Красный Конь – это страх, гнев и чистая ненависть. Он будит восхищение, но и ужас. Так же как и мощь мангутов. Оттого и почитают они именно это божество.