Красно-белый. Том 3

Глава 16

Четвертьфинальный футбольный матч против сборной Парагвая, который по московскому времени начался в час дня, игрался в японском полуторамиллионном городе Кобе на местном маленьком стадиончике вместимостью всего в 10 тысяч человек. И к сожалению, не смотря на воскресенье, большого интереса он не вызвал не только у местных жителей, но и у редакции спортивных программ СССР. Эту игру даже не передавали по радио. Советское начальство разозлило поражение от сборной Уругвая в предварительном раунде, и на команде Сергея Коршунова скорее всего поставили крест.

Вообще старший тренер Коршунов личностью был интереснейшей — лидер атак команды ВВС, один из любимых футболистов Василия Сталина наравне со Всеволодом Бобровым. В 1953 году после роспуска клуба военных лётчиков он поиграл за московское «Динамо», ЦСКА и «Спартак». А вот перед первым молодёжным чемпионатом Мира в 1977 году с Сергеем Александровичем произошёл неприятный инцидент. На последнем контрольном выезде за рубеж он выпил лишнего и сборную в Тунис повёз его помощник Сергей Мосягин. Коршунова позже в команду вернули, но осадочек у спортивного начальства остался.

Между тем советская и парагвайская молодёжки устроили для 8 тысяч человек настоящий футбольный спектакль. Уже на 3-ей минуте игры Сергей Родионов с передачи Фёдора Черенкова распечатал ворота Хулиана Коронеля. Спартаковские футболисты, не принимавшие участия в поединке против Уругвая, сегодня вышли в стартовом составе и с первых секунд буквально взвинтили темп.

Однако и парагвайские ребята приехали не для того, чтобы бездарно сливать в одной четвёртой финала. И уже на 7-ой минуте Сезар Ромеро счёт сравнял — 1: 1. Провалилась защита сборной Советского союза, которой остро не хватало более умелых киевлян Анатолия Демьяненко и Сергея Журавлёва. А на 22-ой минуте дальним ударом отличился Хулио Ачукарро. Откровенно проспал момент удара Виктор Чанов из донецкого «Шахтёра». Поэтому в перерыве старший тренер Коршунов второго вратаря донецкой команды заменил на второго кипера московского «Спартака» Алексея Прудникова.

А во втором тайме на 70-ой минуте вновь выстрелила связка Черенков и Родионов. Фёдор Фёдорович красиво прошёл прямо по центру к чужой штрафной площади и сделал хитрющий пас на своего партнёра по «Спартаку». Сергей Родионов вовремя рванул за спины парагвайских защитников и, выйдя один на один, хладнокровно положил мяч в самый угол ворот — 2: 2. Такой счёт продержался и до финального свистка, и все 20 минут дополнительного времени, поэтому теперь дорога в полуфинал пролегала через серию пенальти.

— Мужики, послушайте меня внимательно, — сказал Сергей Коршунов, собрав команду вокруг себя. — Никто не знает своего будущего. Может быть Черенок, Завар или Радик станут звёздами, а может и нет. Поэтому жить и побеждать надо здесь и сейчас. Запомните все — мы сюда приехали за золотом! Так идите и вырвите путёвку в полуфинал для самих себя! Чё тебе, Хидя?

— Кто пенальти-то пробивать будет? — Развёл руки в стороны Вагиз Хидиятуллин.

— Ясное дело кто, — недовольно пробубнил Коршунов. — Черенков, Заваров, Родионов, ты, Хидиятуллин и Олег Таран. Всё, пошли.

Серию одиннадцатиметровых футболисты часто называют лотереей. Есть в таких словах логика, но всё же победу, как правило, празднует тот, у кого нервы крепче и у кого вратарь более хитрый и мастеровитый. Спартаковец Алексей Прудников не раз в тренировочной серии пенальти переигрывал самого Рината Дасаева и, сейчас видя перед собой футболиста из сборной Парагвая, решил для себя сразу — играть только по мячу.

Алексей, встав точно на линии ворот, сощурил глаза, чтобы игрок соперника превратился в один размытый силуэт и не смог каким-нибудь хитрым движением корпуса, головы и даже движением собственных глаз обмануть его, и замер. Тут же раздался свисток главного судьи, футболист в полосатой бело-красной футболке разбежался, что-то непонятное изобразил перед ударом и махнул точно по центру. Пудников даже не шелохнулся, поймав первый удар как на тренировке.

— Даааа! — Заорали парни в красных футболках с большими белыми буквами «СССР» на груди.

— Молодец, Пруд! Так держать, мать твою! — Выкрикнул старший тренер Сергей Коршунов и место в воротах занял голкипер сборной Парагвая Хулиан Коронель.

От группы наших футболистов, расположившихся около центральной линии поля, отделился Фёдор Черенков и пошёл к одиннадцатиметровой отметке. Что сейчас творилось в голове Фёдора — предугадать было крайне сложно, тем более на лицо нашего полузащитника опустилась маска спокойного безразличия. «Как пробью, так пробью», — можно было прочитать со стороны. Но когда судья матча дал свисток, Черенков на доли секунды потерял самообладание и, разбежавшись, пробил не на точность, как привык, а на силу. Мяч просвистел по пологой траектории в сторону правой штанги, с громким звуком ударился об неё и отрикошетил в сетку.

— Гооол! — Закричали футболисты сборной СССР и 8 тысяч нейтральных болельщиков встретили этот успех аплодисментами.

А потом игроки обеих команд, словно сговорившись, перестали мазать и вратари, раз за разом вынуждены были капитулировать. Наконец, при счёте 4: 3 в пользу сборной СССР на точку вышел капитан парагвайской команды Роберто Кабаньяс по прозвищу «Волшебник из города Пилар». И сейчас этому волшебнику требовалось обязательно забивать и надеяться на то, что следующим ударом футболист сборной СССР промахнётся.

«Будь, что будет, но прыгну в правый от себя угол», — подумал Алексей Прудников, заняв место на линии ворот. Свисток судьи донёсся до слуха Прудникова, словно прозвучал через вату. Неожиданно стремительные мгновения полетели так медленно, что ещё бы чуть-чуть и весь мир бы полностью обездвижил. А затем всё резко понеслось галопом вскачь. Кабаньяс стремительно рванул к мячу, и уверенно ударил в левую от голкипера сторону. Но Алексей уже полетел к противоположной штанге, и когда он обречённо грохнулся на газон, то невольно зажмурился. И вдруг его товарищи по команде, словно сумасшедшие заголосил:

— Дааааа, б…! Дааааа!

«Повезло что ли?» — подумал Прудников и, обернувшись, увидел, что мяча-то в сетке и нет.

— Даааа! — Заорал он сам и, вскочив на ноги, бросился к своей обезумевшей от счастья команде.

Целых два часа я безуспешно крутил на кухне ручку настройки радиоприёмника, чтобы узнать хотя бы счёт матча против Парагвая. Но кроме свиста и скрежета на риске, где было написано слово «Токио», ничего не было. Моя же Тамара несколько раз порывалась со мной о чём-то поговорить, но видя, что мне этот результат важен, отвлекать не стала. И лишь когда я перестал мучить радио, вошёл в гостиную и пробубнил, что такой матч можно было бы показать и по телевизору, Тома, оторвавшись от пишущей машинки, сказала:

— Я понимаю — там твои друзья. Но чем ты им поможешь, если услышишь репортаж того, как твои парни в Японии играют?

— То есть ты напрочь отрицаешь силу мысли? Я правильно понял? — Улыбнулся я. — Тогда ты плохо смотрела фильм «Старик Хоттабыч» — трах-тибидох и мяч в воротах. А между тем дома играть намного проще, чем на выезде, где весь стадион болеет против тебя.

— Не говори ерунды, — усмехнулась моя невеста. — На стадионе эмоции хлещут через край, а по телевизору что? Ничего. Ладно. Я вот что хотела сказать, сегодня ко мне подруги придут посмотреть, как мы здесь устроились, а дома никакой еды. Не кашей же их кормить.

— Ясненько, — буркнул я и, порывшись в пиджаке, вынул последние двадцать рублей. — Вот всё что осталось после того, как я заплатил за этот югославский гарнитур — диван и два кресла. За холодильник ещё надо деньги вернуть спортивному обществу «Спартак». К встроенным полкам двери и стекла нужно приобрести, а то у нас обстановочка пока как в столярной мастерской.

— А куда ещё двести рублей испарилось? — Подозрительно посмотрела Тома в мои честные глаза.

— За древесину переплатил. Если внимательно присмотреться, то можно заметить, что все встроенные полки и гардеробная у нас из дуба. — Я присел рядом и приобнял свою женщину. — Ничего 5-го сентября товарищеский матч с ГДР, за который в случае победы будет премия. Тем более завтра я уезжаю на базу, а там деньги мне уже не понадобятся. Так что гуляем на всю двадцатку.

— Ещё телевизор надо купить, магнитофон, печатную машинку, а то у этой редакционной клавиша западает. — Тамара загнула три прелестных пальчика. — Кровать. Сколько можно спать на одном матрасе?

— Если будет так, как я задумал, то к декабрю всё необходимое купим, свадьбу нормальную сыграем, а платье свадебное я из заграницы привезу. Сейчас самое главное, чтобы в сборной получилось всё как надо.

— А что может пойти не так? У вас впереди матчи с Грецией и Финляндией. Неужели вы их не одолеете? У нас вся редакция просто уверена, что теперь сборная заиграет по-новому. Разве не так?

— Дело в том, что у нас в группе очень запутанная турнирная ситуация. — Я встал с дивана и прошёлся к встроенным полкам, на которых уже лежали книги, и стояла кое-какая стеклянная посуда. — Если мы греков обыграем, то сборная Венгрии потеряет турнирную мотивацию и запросто может свою игру сборной Финляндии отдать. Тогда на чемпионат Европы мы точно не попадаем. А это значит, что на нормальное свадебное платье денег не хватит.

— Ничего не понимаю, а как тогда быть?

— Только ты в редакции никому не говори. — Я оторвался от разглядывания приятных на цвет дубовых полок и, обернувшись, посмотрел в глаза своей ненаглядной невесты. — Мы со сборной Греции будем играть на ничью, а это гораздо сложнее, чем просто выиграть. Придётся в какие-то моменты либо себя сдерживать, либо наоборот срочно бежать в атаку и обязательно забивать.

— И почему так получилось? — Похлопала большими зелёными глазами Тома.

— Потому что кое-кто знатно накосячил, а нам теперь приходиться разгребать. Ничего, выкрутимся. Главное это верить в свою удачу и идти до конца.

В понедельник 3-го сентября в Тарасовку заехали все футболисты сборной СССР, которые не представляли «Спартак»: московские динамовцы Саша Бубнов и Николай Гонтарь, динамовцы Тбилиси Александр Чивадзе, Давид Кипиани, Рамаз Шенгелия и Виталий Дараселия, Сергей Балтача из «Динамо» Киев и Виталий Старухин из донецкого «Шахтёра». И уже в три часа дня Константин Бесков занялся тем, что умел делать лучше всего — тренировкой сборной страны.

По слухам, ходившим на базе, Константин Иванович очень сильно повздорил со Старостиным, обсуждая каждого кандидата. Но когда «Дед» показал Бескову — Кубок СССР, Кубок за победу на Спартакиаде и турнирную таблицу, где наш «Спартак» опережал на четыре очка идущее на втором месте киевское «Динамо», спор был окончен, ибо против реальных трофеев и достижений не попрёшь.

Традиционное для Бескова тренировочное занятие, основанное на игре в квадрат, закончилось мини-футбольным турниром для просмотра наилучших сочетаний футболистов. Больше всего опасений вызывала кандидатура 30-летнего Виталия Старухина. Родившийся в Минске крупный, с простоватым деревенским лицом, большеголовый и лысоватый футболист, который прекрасно играл этой лысой головой, не вписался ни разу ни в сборную СССР, ни в сборную Украины.

Но сейчас наша мини-футбольная четвёрка, Гаврилов, Романцев, Старухин и я, разрывала все остальные четвёрки подряд. Донецкий форвард играл так называемого столба, на которого мы постоянно навешивали, а Виталий, расталкивая соперника, в прыжке скидывал мяч головой под удар либо мне, либо Юре Гаврилову. Точнее только мне, так как Юрий Васильевич пока добежит в атаку, противник успеет на небольшом футбольном поле дважды сбегать в контратаку.

— Ну, как Никон? — Спросил меня Старостин, наблюдавший за тренировкой со стороны, когда на газон вышли две другие команды. — Как тебе «Бабуся» в деле?

«Бабусей» наш «Дед» назвал Виталия Старухина, которого именно так прозвали донецкие болельщики.

— Да хрен его знает, — не стал я петь дифирамбы форварду «Шахтёра». — «Столб» из него хороший. При розыгрыше угловых очень опасен. Может быть, Виталия выпустить на замену, когда соперник подустанет, и тогда его неважные скоростные качества нивелируются?

— Значит, в основе лучше выпустить Шенгелия? — Старостин кивнул на поле, где Чивадзе, Кипиани, Дараселия и Шенгелия вколачивали очередной мяч условному сопернику.

— Завтра устройте товарищескую игру — сборная СССР против дубля «Спартака» и по ходу игры попробуйте разные варианты. — Пожал я плечами. — Зачем зря гадать?

— Никон! Хватит прохлаждаться! Живо на поле! — Скомандовал Константин Бесков, и я без вопросов рванул на футбольную поляну.

Во вторник 4-го сентября на базу приехал народный артист Грузинской ССР Котэ Махарадзе. «Пока мяч в воздухе, коротко о составах», — улыбнулся я, вспомнив любимую фразу этого комментатора. Махарадзе должен был завтра вести репортаж о нашем товарищеском матче с Центрального стадиона имени Ленина, а сегодня, пользуясь случаем, посетил и сборную и своих земляков из тбилисского «Динамо».

Однако появившись на тренировочном поле, Котэ не ожидал застать странную картину. Когда он появился никто не бегал, не пасовал, не бил по воротам. А почти все футболисты стояли и слушали радиорепортаж из потрескивающих динамиков радиолы, вытащенной прямо на улицу.

— Здравствуй Котэ, — пожал руку комментатору Николай Старостин. — В Японии наши ребята в полуфинале чемпионата Мира с поляками играют. Пять минут осталось.

— Какой счет? — Заинтересовался Махарадзе. — И кто это комментирует? Почему не по-русски?

— Наши мальчишки пока ведут — 1: 0. — Ответил «Дед». — А почему комментарий на английском? Так пёс его знает, почему-то в СССР трансляции нет. Что там сейчас говорят, Никон? — Спросил Старостин и многие парни тут же уставились на меня.

«Всё же понятно», — подумал я, но всё равно начал переводить вполне добротную английскую речь:

— С мячом поляки. Богуслав Скиба проходит по флангу, отдаёт мяч на Кшиштова Франковски, тот делает обманное движение и резкую передачу в штрафную площадь. Нападающий Ян Янис устремляется на прострел, но голкипер Алексей Прудников выбивает мяч в поле. С мячом Черенков, Заваров, пас на Хидиятуллина. Советская команда готовит новую атаку. Удивительно играет советская команда, нужно же обезопасить тылы, зачем рисковать на последних секундах встречи? Мяч опять у Фёдора Черенкова, автора забитого мяча и лучшего футболиста сборной СССР. Какой прекрасный умный игрок, который может заиграть в составе любого европейского гранда.

— Чего, б…? — Не выдержал Георгий Ярцев, который уже прикидывал, кого придётся тренировать в следующем сезоне. — Пошли они в жопу! Хрен им, а не Черенок.

— Жора дай послушать репортаж! — Осадил Ярцева Старостин. — Ну, Никон, что там?

— Кажись всё, — пролепетал я, плохо расслышав комментатора из-за помех. — Победа, вроде?

— Почему всё?! — Возмутился Давид Кипиани. — Ещё целых пят минут играт! Давай второй гол мужики! Давай, генацвале!

— Всё правильно, — высказался Махарадзе. — Юноши играют по сорок минут тайм.

— Что же это такое, Константин Иванович? — Обратился «Дед» к Котэ Махарадзе, когда мы с парнями стали пожимать друг другу руки, мысленно поздравив нашу молодёжку с победой. — Мальчишки будут играть в финале чемпионата Мира и страна этого не увидит? Давайте напишем письмо в Гостелерадио и подпишем его. Я подпись поставлю, вы, Котэ, попросим подписать Николая Николаевича Озерова. Константин Иванович подпишет. — Старостин кивнул в сторону Бескова.

— Я ничего подписывать не намерен, — прошипел Бесков и, дунув в свисток, призвал всех футболистов приступить к последней большой тренировке перед завтрашней товарищеской игрой против ГДР.

— Обязательно напишем это письмо прямо сейчас, — согласился Котэ Махарадзе. — И завтра во время трансляции я его передам руководителям Гостелерадио. А я смотрю, у вас футболисты по английскому только так шпарят.

— Да это Никон, — махнул «Дед» рукой. — У него в школе был английский спецкласс, вот он и выучил язык на мою голову. Как бы его не заподозрили в шпионаже, — полушёпотом добавил Николай Петрович.

Вечером того же дня, перед самым сном я выбежал на улицу. И чтобы немного успокоиться сделал кружок вокруг тренировочного поля и остановился около турника, подумав, что если двадцаточку раз подтянуться, то мысли о предстоящем дебюте в сборной не будут так нервировать. Ведь сборная ГДР не такой уж и простой соперник — победитель прошлых Олимпийских игр 1976 года, бронзовый призёр Олимпиад 1964 и 1972 годов, чемпион Малого Кубка мира 1975, предшественника Межконтинентального кубка. И кстати, именно ГДР на Олимпиаде 80 в той моей жизни не пустила в финал сборную СССР.

«Немцы играть умеют», — пролетело в голове, когда я очень резво начал выполнять один за другим подтягивания на турнике, стараясь в наивысшей точке грудью достать до перекладины.

— Ты чё, Никон, совсем без башки? — Услышал я вдруг голос Саши Бубнова. — Утром зарядка, вечером тренировка, а вечером у тебя что?

— А вечером — разрядка, ха-ха, — хохотнул я, спрыгнув с турника. — Потряхивает меня немного перед восточной Германией.

— А по тебе не скажешь, — пожал плечами Бубнов и тоже запрыгнул на перекладину, где примерно в моём темпе стал так же высоко подтягиваться.

— Я читал, что некоторых звёзд футбола до самого конца карьеры перед матчами бил мандраж. Таким способом психика спортсмена готовит организм показать в игре всё на что способен. И потом для меня завтрашний матч — это дебют в сборной.

— Ясно, — сказал Александр, спрыгнув на землю. — Помнишь наш разговор про мой переход в «Спартак»? Ты с «Дедом» говорил? Устал я от «Динамо» спасу нет.

— Говорил, конечно. — Кивнул я. — Примерный план такой: наша сборная чудом пробивается на чемпионат Европы и показывает там классный футбол. А после Европы через московское начальство мы передаем письмо самому Брежневу, в котором обязуемся выиграть домашнюю Олимпиаду, для чего просим перевести тебя в «Спартак».

— Да уж планчик, — криво усмехнулся Бубнов. — А другого способа нет?

— Есть. Наш «Спартак» этой осенью пробивается в следующую стадию Кубка Кубков и весной побеждает в финале. После чего через московское начальство мы передаём письмо Брежневу. — Я развёл руки в стороны. — Пойми, по-другому тебя из «Динамо» не отпустят.

— Ладно, — махнул рукой защитник бело-голубых и сборной СССР. — Давай ещё по двадцать отжиманий на брусьях для укрепления нервной системы.

— Заметь, не я это предложил. — Усмехнулся я, первым запрыгнув на металлические брусья.

В среду 5-го сентября в 19.00 Центральный стадион имени Ленина гудел, словно растревоженный улей. 60 тысяч человек ожидали от обновлённой сборной Советского союза ураганного темпа, захватывающих дух комбинаций и града забитых мячей. То, что команду за два дня сделать невозможно нашего московского болельщика мало интересовало. И уже совсем любителям спорта было неинтересно, что окончательную расстановку главной команды страны Николай Старостин и Константин Бесков утвердили за час до начала матча. И выглядела она так:

Единственного выдвинутого вперёд форварда Давида Кипиани по замыслу тренерского штаба после перерыва должен был заменить Виталий Старухин. Остальные замены и перестановки должны были последовать по ходу матча, так как игровой рисунок сборной, как ни работали мы в эти дни не выглядел цельным. Комбинационная игра нашей команды скрипела словно плохо смазанная телега, да и сама скорость атак и контратак была подстать прыти маленького старенького пони.

Поэтому лично я в первый раз пожалел, что уговорил «Деда» отпустить в Японию — Черенкова, Заварова, Хидиятуллина и Родионова. А с другой стороны перед командой на данном этапе стояло две вполне выполнимые задачи — обыграть сборную ГДР и через семь дней на выезде скатать с греками вничью. Кстати, про эту странную ничью я и Старостин пока помалкивали.

Как и ожидалось, первые пятнадцать минут матча наша команда, сотканная из трёх тбилисцев, семи спартаковцев и одного московского динамовца, ничего интересного показать не смогла. Гости из восточной Германии, правда, тоже выглядели не лучшим образом. Но два раза им всё же удалось потревожить Рината Дасаева. А мы вратаря Ханс-Ульриха Грапентина из команды «Карл Цейсс» Йена даже дальним ударом не пощекотали. Только перехватим мяч, три, четыре передачи и потеря. Особенно ужасно выглядел наш правый фланг. Чивадзе только отдаст на бровку Дараселие, я открываюсь под него, а Виталий даёт на ход. Или наоборот, я рву вперёд, жду пас на ход, а тбилисец отдаёт под себя.

И лишь ближе к 20-ой минуте, когда я наплевал на безнадёжный правый фланг, у нас по левому краю получилась замечательная атака. Сначала около центральной линии поля Юра Гаврилов устроил перепасовку с Романцевым и Шавло, затем подключил и меня. Я же, вспомнив про дриблинг, прошёл двадцать метров, обыграв по ходу двух ГДРовцев, и вернул мяч опять Сергею Шавло. А дальше рванул так в штрафную соперника, что защитники гостей ненадолго растерялись. После чего наш спартаковский ярко выраженный блондин прекрасной навесной передачей отрезал минимум четырёх немецких футболистов.

Великолепно посланный мяч великолепно сел на моё правое колено. Я тут же мигом оглянулся в поисках Кипиани и его одноклубника Дараселия, но ни Давида, ни Виталия и близко не было рядом. Динамовцы из Тбилиси подобно немецким защитникам тоже проспали мой рывок. «Надо было реактивных Блохина с Хапсалисом вызвать», — подумал я и так как деваться было уже некуда, бросившего навстречу голкипера Ханс-Ульриха Грапентина, вторым касанием перекинул по высокой дуге. Мяч перелетел высоченного немца, повисел немного в воздухе, чуть-чуть нарушив закон гравитации, и нырнул около дальней штанги в сетку ворот сборной ГДР.

— Гоооол! — Взревел стадион, устав от бесконечных неудач главной команды страны.

— Даааа! — Заорал я, от моментально нахлынувших эмоций и прежде чем попасть в объятья всей сборной СССР, пробежал вдоль трибуны, над которой возвышалась гигантская чаша для олимпийского огня.

«Вот так бы и на Олимпиаде», — подумалось вдруг, когда меня догнали товарищи по команде.

Первое удачное действие в матче, пока соперник не опомнился, нам удалось преобразовать в десятиминутное тотальное превосходство. В этот временной отрезок в атаку пошли и опорный полузащитник Олег Романцев и центральный защитник Александр Бубнов. Защита соперника в прямом смысле слова трещала по швам. Народ на трибунах свистел, орал и категорически требовал:

— Шайбу! Шайбу!

«Надо срочно дожимать», — подумал я, разыграв на правом фланге неплохую стеночку с Виталием Дараселия, и затем сыграв точно так же с Давидом Кипиани. А, уже ворвавшись в штрафную площадь сборной ГДР, я показал финт Зидана, на радость зрителям на горе немного поплывших гостей. И когда мне удалось прорваться под острым углом ближе к правой штанге голкипера Грапентина, я без раздумий прострелил вдоль ворот. Ведь там где-то Сергей Шавло, который обязательно ринется замыкать дальнюю штангу. Сергей, надо отдать, должное сыграл, как задумано — слёту вколотил второй мяч в ворота очень крепкой европейской команды.

— Гоооол! — Вновь заклокотал Центральный стадион имени Ленина.

Окончательный счёт — 3: 1, многие футболисты сборной встретили с восторгом. Кстати, отличились кроме меня и Шавло, Юра Гаврилов, а так же нападающий берлинского «Динамо» Ханс-Юрген Ридигер. Но лично я уже точно понимал, с такой игрой и про чемпионат Европы и про Олимпиаду можно смело забыть.

Второй тайм по качеству показанной игры был просто кошмарным. Виталий Старухин заменив Давида Кипиани совершенно не понимал наших спартаковских передач. В «Шахтёре» он привык, что на него навешивают с флангов, а мы больше действовали низом через средний и короткий пас, где нужно уметь правильно открыться и предложить себя.

И лишь когда ещё одного тбилисца Виталия Дараселия заменил Гера Ярцев, наша сборная СССР вновь на целых десять минут прижали сборную ГДР к их воротам. Именно тогда на 69-ой минуте после многоходовочки забил Гаврилов. А потом почти всё оставшееся время беспрерывно атаковали гости, которые могли забить и второй, и третий мяч. Но команду выручил Ринат Дасаев, отразив два выстрела с десяти метров. В общем, такой футбол хотелось побыстрее забыть.

Зато вбежавший в раздевалку Котэ Махарадзе, закончив свой репортажа по советскому телевидению, просто рассыпался в комплиментах. Большинство добрых слов досталось Николаю Старостину и Константину Бескову:

— С такой игрой мы просто обязаны расколотить сборную Греции и вырвать путёвку на чемпионат Европы! Только бы нас сборная Венгрии не подвела.

— Спасибо, Котэ, спасибо родной, — жал руку комментатору наш «Дед». — В Греции будет намного сложнее.

— Да, при греческих сумасшедших болельщиках в Афинах будет очень сложно, — поддакнул Бесков.

— Ничего! — Отмахнулся Махарадзе. — У нас есть Гаврилов, Шавло, Давид Кипиани и Володя Никонов. Вот что я называю кинжальный дриблинг! — Комментатор по-свойски потрепал меня по голове. — Ну как ты в первом тайме крутанул, а? Я чуть микрофон не выронил!

— Сложно будет в Афинах, очень сложно, — пробубнил я, выдавив из себя улыбку. — Но мы сделаем всё возможное.

— Вот сейчас ты очень правильно сказал, — захохотал Котэ Махарадзе.