Красная дверь

— Каждый десятый житель Америки находится на пороге какой-нибудь нервной болезни, в глубине души у него страх за завтрашний день, боязнь одиночества. Мы превращаемся в придаток машин, — пишет доктор Джон Райфенберг из Вашингтона.

Этим утром Кен Прайс понял, что созрел для порока. Неясные томления превратились в мучительную жажду испить до дна чашу наслаждения. И пусть на дне желанной чаши окажется горький осадок разочарования или смертоносный яд неминуемой расплаты за содеянное. Теперь уже все равно! Он решился!

Как всегда, ровно в восемь экспресс-кровать превратилась в ванну с ледяной водой, понукая к мгновенному пробуждению. Лифт-торопыга схватил рычагами с резиновыми подушками, втащил в кабину и вытолкнул внизу, торопясь за новой порцией пассажиров. На улице поток машин был густ, как рисовая каша, и потому слишком медлителен. Прайс привычно включил ускоритель ходьбы. Шатуны, пришнурованные к ногам, скрипнули и пришли в движение. Мгновение Прайс бешено перебирал ногами на месте, потом ринулся вперед. Тяжелый аккумулятор, привязанный к поясу, тупо бил по почкам. Согласно суровым правилам ускоренной ходьбы, Прайс мчался по правой стороне тротуара, издавая карманным сигнализатором предупреждающие звуки. Впереди мигали красные огоньки — это другие ускоренные пешеходы сигналили, что тормозят, сворачивая в подъезды. Многие завтракали на ходу, выдавливая из тюбиков прямо в рот питательные пасты. Катастрофы здесь случались чаще, чем среди машин. Но Кен Прайс не думал об этом. Сегодня он решил прикоснуться к жгучей и постыдной тайне. Все помыслы сосредоточились в одном — кто укажет место, где обитает порок?

Кто рискнет шепнуть этот адрес? Кто?

… Кажется, мимо промелькнуло знакомое лицо… Пока затормозишь и повернешь обратно, шатуны ускорителя унесут встречного за пять кварталов… А ведь это был — или показалось? — Корнелиус Мом, важная шишка в Фонде для неимущих. Вот кто знает все тайные закоулки Большого города… Но… мимо… мимо…

Двухсотэтажный небоскреб, занимаемый фирмой «Медикал секьюрити», был оборудован лифтами-торопыгами более новой конструкции — всасывающей. Пневматические присоски уже на расстоянии шести футов начинали засасывать в кабину. Через миг мощным дуновением они выбросили Прайса на движущийся ковер семнадцатого этажа.

Отдел сбыта «Медикал-секьюрити» трясло. Лихорадило и трясло! В переносном и прямом смысле! Начиналась большая рекламная кампания в пользу ускоренных методов лечения при помощи тряски… «Дрожащая набедренная повязка, совершая тысячу двести колебаний в минуту, размягчает застывшие суставы. Через два часа бывший паралитик победил в беге на сто ярдов Черную Стрелу — Боба Клива»… «Гигиеничный Вибрирующий Ошейник взбалтывает мозги со скоростью семнадцать килоциклов в секунду. Минута встряски заменяет утомленному мозгу шесть часов сна. Не забывайте, сон крадет время)»… «Вибрация кровяных шариков — секрет успеха у женщин. Дрожь в крови передается на расстояние, возбуж-дая ответную симпатию. Патентованный встряхинатель кровяных шариков ускоряет медлительную процедуру ухаживания»…

Грандиозная кампания под лозунгом «Дрожите все! Дрожите день и ночь!» была всего лишь частью еще более грандиозной кампании Всеобщего Ускорения.

Когда движущийся ковер сбросил Прайса в отдел сбыта, сотрудники отдела тряслись уже восьмую минуту. Вибрирующие ошейники заставляли глаза бегать по строчкам документов с удвоенной скоростью. Автоматически включаемые скамейки для ног периодически трясли нижнюю часть туловища, что заменяло воскресную загородную прогулку по холмистой местности- и освобождало драгоценные минуты для более продуктивных занятий. Вибрирующий пол ускорял шаги вспомогательных служащих, трясущиеся столы каждые семьдесят пять секунд сбрасывали с себя кипы документов, заставляя хвататься за новые ворохи бумаг. Темп работы нарастал. Прайс почувствовал себя жалким лентяем в столь деловой обстановке. Явиться сюда с разговором интимного свойства — такое граничило с преступлением. Но в отделе сбыта работал молодой Арчи, известный прожигатель жизни. Ему, вероятно, ведомы любые адреса!

… Вибрирующий ускоритель чтения закрывал шею и часть затылка, оставляя уши свободными. Ухо Арчила мелко тряслось, когда Прайс шептал ему о своем желании ринуться в бездну порока. Раскусив, в чем дело, Арчил сорвал с себя ошейник:

— Я холостой человек. Мое поведение не всегда безукоризненно. Но, дорогой Прайс! Спрашивать такое! Теперь! — Арчи дрожал уже от негодования. — Нет! Клянусь вам — нет! Такие адреса я не знаю! И среди моих знакомых нет ни одного, кто бы знал ТАКИЕ адреса! Все!

Одним судорожным движением руки он напялил ошейник и погрузился в бумаги. Пристыженный Прайс устремился к двери.

Видимо, он нажал не на ту кнопку, потому что скользящий ковер сбросил его в голубом холле перед кабинетом Директора. Между тем он просто хотел удрать вниз, в экспресс-закусочную. В центре холла восседала секретарша мисс Пэдом. Пальцы ее выбивали бешеную дробь на скоростной машинке, но Прайс заметил рядом с машинкой раскрытый журнал. Она рискнула в служебное время открыть журнал! Что могло ее так заинтересовать? Он заглянул через плечо мисс Пэдом. Пухлый младенец сжимает в руках голубую молнию… Гм!.. Реклама пилюль, ускоряющих беременность. «Господь сказал:

«В муках будешь рожать детей своих!» Но он ничего не сказал о том, сколько дней и ночей носить под сердцем плод свой. Если Великого не заботили сроки, они заботят нас! Каждая пилюля Гип-Гип ускоряет беременность вдвое и не противоречит Библии!»… Еще одна деталь Всеобщего Ускорения… Но зачем мисс Пэдом эти пилюли? Она не замужем… А что, если?.. Вот идея! Женщина всегда чует, где растет запретная яблоня!..

Когда мисс Пэдом постигла, чем ин-тересуется Прайс, она разрыдалась:

— Я знала!.. Я знала!.. Эта история с Джо из отдела рекламы стала известна всем. Но я не виновата. Не виновата! Так получилось! И это еще не дает вам права обращаться ко мне с подобными вопросами.

Руки ее, на которых были надеты изящные браслеты — вибрирующие ускорители машинописи — снова вспорхнули над клавишами машинки. Но уносимый движущимся ковром Прайс все же успел уловить, что стрекотание машинки, несмотря на ускорители, было уже не так похоже на пулеметные очереди.

«Я ничего не узнаю! — думал Прайс, машинально опуская монеты в автомат экспресс-закусочной. — Сумел только поссориться с мисс Пэдом. А ведь она секретарь Директора. Конечно, Директор — всего лишь дюжина ящиков с быстродействующей электронной начинкой, но все же… Такая, как мисс Пэдом, сумеет сговориться даже с железной погонялкой… Боюсь, что моя недельная премия застрянет в металлической требухе Директора…»

Размышляя так. Прайс подставил рот под шланги автоматов. Мелодично шипя, автоматы-самокормушки молниеносно загоняли в глотку жидкие сосиски, вдували мясной порошок, заливали под давлением концентрированную яичницу. Одновременно огненно-рыжие буквы, загораясь, восклицали; «За вас жует фирма «Пупс»!», а две механические лапы мазали уши витаминной пастой. Медики, вовлеченные в орбиту Всеобщего Ускорения, доказали, что витамины особенно энергично всасываются в организм через кожные покровы ушей и щек. Моментальное намазывание пастой отнимало времени в шестьдесят раз меньше, чем обычное поглощение томатных или других соков.

Паста залепила уши, Прайс почти оглох. Разве плохо быть глухим? По крайней мере, не слышно сигналов Тотальной Сигнализации Всеобщего Ускорения. Каждые пять минут миллионы, невидимых замаскированных шепотоговорителей вкрадчиво лезли с советами:

«Стоя на месте делает свое дело только почтовый ящик! Беги за счастьем!», «Ты раздумываешь, а твой сосед чеканит монеты!», «Даже черепаха умеет спешить! Научиться спешить никогда не поздно!». И масса других полезных нравоучений. В промежутках между нравоучениями Тотальная Сигнализация Все-общего Ускорения непрерывно издавала бодрящие и понукающие звуки.

Теперь, пока паста не всосется в уши, сигналов не слышно, и есть возможность собраться с мыслями… Странно, когда он заскакивал а отдел сбыта, ему пока-залось, что кого-то или чего-то там не хватало… Не хватало… Кто-то исчез… Конечно, не было Примерного Джима! Как он мог забыть о нем!..

Все не любили Примерного Джима. Он был, как бельмо на глазу, как прыщ в самом неподходящем месте. Его ненавидели лютой ненавистью, как непутевый младший брат ненавидит старшего братца, чьи добродетели и удачи ежечасно суют под нос в назидание и по-учение. Примерный Джим всюду выскакивал первым. Когда для энергичного подбадривания, усиления темпа и общей стимуляции всем сотрудникам «Медикал-секьюрити» выдали электронные ускорители сердечной деятельности, первым, нацепил его себе на грудь Примерный Джим. Да еще поставил стрелку ускорителя на самое крайнее деление, почти у красной черты. Его сердце принялось стучать со скоростью сто восемьдесят ударов в минуту и, казалось, выпрыгивало из ушей; Ночью Джим пришпиливал одеяло к матрацу, потому что одеяло сползало с бешено дрожащей груди. Днем Джим сквозь силу улыбался и уверял, что чувствует себя удивительно энергичным и приободренным. Он готовился переворошить горы дел во славу фирмы, но через две недели его хватил инфаркт.

Джим не угомонился.

Он превратил себя в говорильную машинку!

Дело в том, что сотрудники «Медикал-секьюрити» уже давно жаждали найти общий язык с электронными машинами фирмы. Но, увы, хотя всевозможные электронные советчики, кристаллические консультанты и быстродействующие администраторы прекрасно понимали человеческую речь, обычный человеческий разговор был для них, разумеется, слишком медлителен. Примерный Джим выбросил из своей речи все паузы и гласные буквы, остатки слов он изловчился извергать со скоростью взбесившегося магнитофона. Он стрекотал, как телеграфный аппарат, он мог, не поперхнувшись, пробалабонить за шесть минут две тысячи страниц убористого текста. Теперь уже электронные мозги «Медикал-секьюрити» не поспевали за Примерным Джимом. При обсуждении любого семейного вопроса Джим выпаливал семь тысяч слов там, где жена не успевала промолвить и одного. А какая женщина потерпит подобное! Она сбежала от Джима с бродячим певцом. И несколько поспешила, потому что Примерный Джим все равно очень скоро заполучил хронические судороги голосовых связок и умолк.

Одержимый злым зудом Всеобщего Ускорения, Джим на последние сбережения купил аппарат «Дубль-глаз» или «Смотри в оба». Аппарат заставлял глаза вращаться в орбитах независимо друг от друга. Каждый глаз делал свое дело пока левый читал деловые письма, правый шнырял по страницам телефонного справочника. Напрасно Прайс предостерегал Примерного Джима, уверяя его, что, купив «Дубль-глаз», тот просто-напросто приобрел в кредит неизлечимое косоглазие.

Так оно и получилось. Джим окосел до такой степени, что мог работать только сидя боком к письменному столу. Когда начальник отдела застал Примерного Джима в такой позе, он подумал, что тот разглядывает мух на стене, и пришел в бешенство. Высосав из Примерного Джима крохи сил и энергии, «Медикал-секьюрити» великодушно предложила несчастному место ночного уборщика…

Нет, Прайс что-то не слыхал, чтобы затея со Всеобщим Ускорением принесла удачу и счастье кому-либо из его знакомых. Жирные пенки, как всегда, доставались тому, кто и так по уши сидит в золотых сливках.

Прайс случайно узнал, что Примерный Джим живет теперь в жестяном фургончике Фонда для неимущих, за городом, там, где неукротимые оползни все равно не позволяли строить настоящие дома. Джим опустился, погряз в городском болоте трущоб и притонов. Та-кой человек должен знать, где находится то, что ищет Прайс. И хотя Кен по старой памяти недолюбливал Примерно-го Джима, он знал — это последний шанс.

Путь оказался длиннее, чем представлялось. Уже за площадью Сентр-ринга ноги, зажатые в браслетах бешено работающих шатунов, нестерпимо заныли, а за мостом генерала Мэя они словно оторвались от туловища и понеслись отдельно от хозяина. Прайса мотало на ходу, как тряпичную куклу. Он смертельно устал от сумасшедшего бега. А ведь, кажется, совсем недавно отлично отдохнул — только полмесяца назад вернулся с курорта. Правда, он провел там всего лишь тридцать семь часов. Но и такая потеря времени легла тяжким бременем на семейный бюджет. Зато на Ускоренном Курорте обслуживали расторопно и современно. Не успел он приехать, как его уже подключили к шлангу индивидуальной воздуходувки. Она продувала сквозь легкие чистейший морской воздух. Семьсот пятьдесят кубометров в минуту настоящего морско-го воздуха! За сутки воздуходувка пропускала через него столько воздуха, сколько он не наглотался бы и за месяц пребывания на берегу моря. Одновременно его погружали с головой в бак, наполненный до краев концентрированной морской водой. Каждое погруже-ние — пока не начинаешь захлебываться! — заменяло восемь часов веселой игры в волнах прибоя. На прощание его заставили проглотить пилюли молниеносного загара. На полпути обратно домой восхитительный загар окрасил тело в сизо-коричневый цвет. Великолепный отдых!.. Почему же теперь его так утомляет это небольшое путешествие в поисках Примерного Джима?

Он хотел выключить шатуны, но не мог нащупать стоп-кнопку. Пояс с рулевыми кнопками ослаб, разболтался, и кнопки уползли куда-то на спину… вот так, изнемогая от усталости, продолжая разбрасывать ногами тучи серого песка, он влетел на участок, где стояли жестяные лачуги Фонда для неимущих. Солнце нажгло их жестяные стены так, что казалось, они сочатся каплями олова. Даже грязно-серый песок раскалился до невыносимой желтизны. Но Прайсу почудилось, что кругом темно и мрачно. Может быть, из-за безлюдия? Обитатели лачуг с утра разбегались в поисках счастья. Тотальная Сигнализация Всеобщего Ускорения и здесь вкрадчиво уговаривала погрузиться в кипящий океан спешки, чтобы добыть каплю успеха.

Шатуны наконец остановились — ОН нащупал стоп-кнопку.

Вокруг ни души. Несчастный Примерный Джим тоже наверняка умчался куда-нибудь, куда глядят его косые глаза… Если даже Джим теперь не в силах поспеть за Всеобщим Ускорением, все равно, где искать? Прайс лишь примерно помнил номер фургончика, не то 6741, не то 5471… Безумная попытка…

Человек — раб страстей своих… Не-что темное, неумолимое, безрассудное подстегивало Прайса, заставляя на-деяться на почти немыслимый успех поисков.

И свершилось чудо! Невероятное везение! Все равно, что выиграть по автобусному билету путешествие на Южные острова. Среди жестяных хижин навстречу Прайсу брел Примерный Джим. Впереди себя он толкал двухколесную тележку с большим железным ящиком. Джима заметно шатало.

«Пьян или одурманен наркотиками, — решил Кен. — Тем лучше, так скорее он выболтает тайну».

Когда Джим подошел ближе, от него остро пахнуло псиной. В тусклых, осоло-велых глазах мелькнул огонек интереса — он узнал Прайса.

— Привет, мистер Предсказатель! Вы предсказывали, что я плохо кончу. Помните?

Джим протянул руку с желтыми и грязными ногтями. Прайс чуть замешкался, прежде чем ответил рукопожатием, и Джим это заметил.

— Давно не делал маникюр, не правда ли? Другие просто шарахаются от меня. Чуете запах? Я весь пропитан им.

— Вы работаете в зверинце или бродячем цирке? — осведомился Прайс, чтобы хоть как-то начать щекотливый разговор.

— Мы все работаем в зверинцах! Или в цирке. Не замечали? Ха-ха-ха! Да, я работаю с животными.

Его сильно шатнуло.

— Присядем!

Он опустился на корточки и приглашающе хлопнул ладонью по серому песку.

«Бог мой! — мысленно воскликнул Прайс, опускаясь на песок. — Что будет, если кто-нибудь увидит меня рядом с этим пропойцей! Да еще за неторопливой беседой… Неторопливость — преступление перед Нравственностью…»

С пьяной навязчивостью Джим продолжал болтать:

— У меня собственное дело, мистер Предсказатель. Транспортная контора Туда-и-Обратно, директор-распорядитель Джим Хоуз. Помните рекламу профессора Мома: «Если у вашей собаки нервный тик, немедленно принимайте успокоительные пилюли «МОМ»? Вот в чем штука! Кошки и собаки всегда похожи на своих хозяев, и психически тоже. Если ваша кошка истеричка, значит, вы сами свихнулись. Посылайте своих животных к психиатру вместо себя! Пока вы делаете деньги, психиатр проверит вашего пса и поставит вам диагноз. Вам! Кошачье время ничего не стоит, ваше — дороже золота. Транс-портная контора Джима содействует Всеобщему Ускорению! Мое дело — транспорт…

Он указал на тележку с железным ящиком.

— Забираю любимую кошечку… Кис, кис, кис, иди сюда!.. Забираю любимую собачку… и на тележку! Везу к профессору Мому. Коллега Мом делает свое дело и привязывает к лапам ярлыки с диагнозом и рецептом для владельцев живности. Вечером везу эту дрянь обратно… Главное, не перепутать адреса… Я почти слепой…

Он неожиданно смолк, и Прайс решился.

— Я рад, что вы содействуете Всеобщему Ускорению, Джим. Это долг каж-дого честного человека. Вы еще покажете, на что способны… как только вылечите глаза… Я даже хочу с вами по-советоваться… Вернее, спросить…

Оглядевшись по сторонам. Прайс на-гнулся к Джиму, стараясь не чувствовать нестерпимого запаха псины, и чуть слышно прошептал что-то.

Джим захлопал в ладоши.

— Браво, браво, мистер Предсказатель! Рано или поздно, а многие начинают жаждать именно этого. Соблазн слишком велик! И тогда они находят какого-нибудь отщепенца вроде меня и вымаливают у него адрес мышеловки. Помните — это мышеловка. Вас будет тянуть туда снова и снова…

Он прошептал прямо в ухо долгожданный адрес. Прайса передернуло — то был район, известный как преступное гнездо самых отвратительных притонов. Впрочем, ничего другого он и не ожидал. Примерный Джим испытующе посмотрел ему в глаза.

— Пароль такой… — он опять нагнулся к уху Прайса. — Скажете его возле красной двери. Еще один пароль, когда увидите Хозяина. Вы сразу поймете, что перед вами Хозяин…

Прайс вскочил и отряхнул песок. Джим схватил его за шатун.

— Эй, куда вы? Хотите удрать просто так? Неужели мой адресок ничего не стоит?

Прайс понимал, что Джим получит с Хозяина комиссионные за вербовку нового клиента, но все же сунул ему в руку несколько монет…

Поток скоростных пешеходов становился все гуще. Скрип шатунов заглушал шум машин. Наиболее нетерпеливые сворачивали с переполненных тротуаров и бежали прямо по крышам автомобилей. Рядой с Прайсом летели, скользили и мчались автоматы-кормушки, автоматы, гадалки, автоматы, опознающие в лавине пешеходов разыскиваемых преступников, автоматы-книготорговцы, продающие рулон-книги, которые можно начинать читать с любого места и которые покупают на ярды, как материю.

Целый квартал рядом с ним бежал механический аптекарь, шепотом уговаривая купить пилюли, заменяющие медовый месяц и, следовательно, экономящие массу времени. Чуть поотстав, за аптекарем мчался позолоченный автомат бракосочетаний. Именно так, со скоростью шестьдесят миль в час он обвенчался когда-то с Моди.

Над ним по воздуху пробежала толпа людей в синих комбинезонах. Это испытывали новый сверхскоростной способ передвижения.

Прайс старательно обегал большие продолговатые отверстия в тротуарах, обведенные светящейся краской. Это были спуски в чистилища. Изринутые банками и конторками молодые служащие, плотно закрыв глаза и уши, бросались в люки, где паровые гладилки и каталки утюжили костюмы и рубашки прямо на их владельцах так молниеносно, что не успевали спалить кожу. В клубах пара, красные и полуошпаренные, они выскакивали из чистилищ и спешили на вечерние свидания.

Наконец, он добрался до перекрестка, откуда начинался район Вудхольма. Еще издали он увидел на автобусной станции двухэтажную воронку-загружатель. Огромный раструб высыпал очередную порцию пассажиров а верхний люк экспресс-автобуса. Новейшие модели автобусов и вагонов категорически отвергли обычные двери как слишком медленное средство загрузки. Прайс отыскал на воронке-загружателе полустертый номер. Семь тысяч сто одиннадцать… Здесь!

Десять шагов влево от воронки… Красная дверь.

Пароли, доверенные ему Примерным Джимом, подействовали безотказно. Он, действительно, сразу узнал Хозяина. Это был пожилой, неторопливый человек, с добрым и спокойным лицом.

— У меня есть восемьдесят одна минута свободного времени! — выпалил Прайс.

Хозяин провел его в дальнюю комнату. Здесь было тихо, назойливый шепот Тотальной Сигнализации Всеобщего Ускорения не проникал сюда. Несколько мужчин сидели в уютных мягких креслах и неторопливо вязали на спицах пушистые шерстяные носки. Одно кресло было свободным, на нем лежал клубок ниток, приглашая отдохнуть от Всеобщего Ускорения.

Это был Тайный Салон Неторопливого Отдыха. Посещение таких салонов разрушало Устои Всеобщего Ускорения, подрывало Деловую Мораль, было социально опасным и строго преследовалось полицией Нравственности.