Ковен избранных

Глава 13

– Дом, милый дом! – патетично восклицает Киган, когда мы добираемся до вершины холма.

Я поднимаю голову и выглядываю из окна. Мы едем к зданию, которое внешне напоминает отель. Подаюсь вперед и, разинув рот, пялюсь на него.

– Это не дом, это целая гостиница!

Рядом со мной кто-то хихикает, но я не вполне понимаю, что здесь смешного. Трехэтажный дом просто роскошен. Фасад выложен серым камнем, огромные окна с отделкой и двери из темного дерева со вставками. Слева от главного дома замечаю квадратный двор, окруженный шестью гаражными воротами.

Мы паркуемся у входной двери и выходим из машины.

– Изначально чары нанес Вон, я лишь подкреплял их. Я не видел смысла заменять отлично работающую магию, – говорит Сильва Лахлану.

О, прекрасно, мы все еще обсуждаем этот мой чертов сгусток магии.

– Интересно, значит ли это, что ее магия узнала его магию? – выдвигает предположение Айдин.

– Да, но как она смогла укрепить изначальные чары? Сила, которую она в них влила, просто невероятна. Хотел бы я, чтобы вы тоже это почувствовали, – добавляет Сильва.

– О, мы почувствовали, – говорит Киган, и они снова ко мне поворачиваются.

– Может, перестанете пялиться на меня так, будто я – долбаная загадка, которую вы пытаетесь разгадать?

Паладины отводят взгляды и начинают разгружать мои коробки и свой багаж. Я тем временем рассматриваю невероятный пейзаж и прекрасный фасад особняка. Сильва начинает напевать Super Freak, и я издаю смешок, не в силах скрыть веселья от его внезапно открывшегося чувства юмора.

– Где мальчики? – спрашивает Сильву Эврин, когда мы подходим к входной двери.

– Насколько я знаю, пошли в поход.

– Как вы называете этот дом? – интересуюсь я. – Подобное местечко должно называться в стиле Завидуйте Моим Денежкам.

Айдин и Эврин гогочут в ответ, а я в невероятнейшем изумлении оглядываюсь по сторонам.

– Закажу такую табличку, – невозмутимо говорит Лахлан, и я замечаю едва заметную улыбку, которую тут же прогоняет его внутренний мудак.

Мы проходим в помещение, которое Лахлан называет фойе. Темное дерево перемежается с белым мрамором, создавая на полу прекрасный геометрический узор. По правую руку на следующий этаж ведет лестница темного дерева. Тут невероятно высокие потолки. Задираю голову и нахожу огромную люстру из железа и стекла.

Лахлан указывает на двойные арочные двери справа, объявляя, что за ними находится его кабинет, и мы проходим в большую открытую гостиную. Из высоких окон в комнату льется естественный свет, придавая месту гостеприимности. Отмечаю, что здесь уютно и роскошно, но не настолько, чтобы бояться до чего-либо дотронуться.

Меня ведут на кухню, которая одной стороной выходит в гостиную, а другой – в обеденный зал. За гигантской стойкой спокойно умещаются пять составленных в ряд высоких стульев. Айдин открывает шкафчик, который оказывается холодильником, и передает мне бутылку воды.

Вдруг, будто из ниоткуда, в дверях появляются три пожилые женщины, и я издаю удивленный возглас.

– Винна, позволь представить тебе Роберту – все зовут ее Берди, – Аделаиду и Лилу. Они управляют домом, так что если тебе что-нибудь понадобится, найди кого-нибудь из них.

Судя по всему, эти женщины – родственницы. У них у всех прекрасные седые волосы, коротко подстриженные, но стрижка у каждой своя, черты лица похожи, неглубокие морщины нисколько их не портят, по всей видимости, они много смеялись в своей жизни. Женщины на пару сантиметров ниже меня, но руки у них выглядят очень сильными – тяжелого труда они не боятся.

Берди, Аделаида и Лила смотрят на меня с таким теплом, что я даже не знаю, как это воспринимать. Отвечаю им робкой улыбкой и неловким взмахом руки. Берди подходит ближе, и прежде чем я успеваю как-либо ей воспрепятствовать, стискивает меня в крепких объятиях. Мое тело напряглось, и она это замечает.

– Простите, я не привыкла к нежности, – говорю я и неловко, по-мужски, похлопываю ее по спине.

Она отстраняется, держа меня за плечи, и в ее глазах поблескивают слезы.

– Не волнуйся, милая, благодаря нам ты и моргнуть не успеешь, как привыкнешь к объятиям. – Берди накрывает руками мои щеки, словно баюкая мое лицо. – Вы когда-нибудь видели более прекрасную юную леди? – с лучезарной улыбкой восклицает она, ища подтверждения у мужчин.

Те не отвечают, но ее это не смущает.

– Нет, думаю, нет. О, мальчикам ты понравишься! – заявляет Берди, оглядываясь на двух других женщин, которые согласно кивают.

Не уверена, о каких мальчиках она говорит – о племянниках Сильвы, которых так называют паладины, или о мальчиках в целом?

Берди заглядывает прямо мне в лицо своими мягкими голубыми глазами, взывая к моему полному вниманию.

– Мы невероятно рады тому, что ты здесь. Мы с сестрами с трепетом ждали этой встречи с того самого момента, как Лахлан позвонил и рассказал нам о тебе.

Я пристально смотрю на стоящую передо мной женщину, от которой веет таким искренним умиротворением и такой любовью, что мне начинает казаться, будто я в безопасности, и, к собственному огромному удивлению, я разражаюсь слезами.

– Тише, тише, милая, что случилось? – утешает меня Берди.

Ее сестры подходят к нам и все вместе обнимают меня, по очереди поглаживая по волосам. Это кажется мне чужеродным и одновременно невероятно успокаивающим, и по всей видимости, единственный ответ, на который я способна, – это зарыдать еще сильнее.

– Ну вот, сестрички. Вы ее сломали. Все это время она была как скала, но стоило ей минуту провести с вами тремя, и пожалуйста, – издевается Айдин.

Поскольку я еще недостаточно опозорилась, плачу еще какое-то время, пока не начинаю бормотать извинения, икая. Потом отодвигаюсь и вытираю лицо.

– Думаю, я просто устала. Никто никогда мне такого не говорил, было приятно это услышать. Я не знала, что случится вот это… – объясняю я, показывая на свое заплаканное лицо и одновременно пытаясь избавиться от сырости.

Берди в замешательстве смотрит на меня, и ее взгляд темнеет, когда она видит синяки на моей шее.

– Что ты имеешь в виду, милая? Уверена, эти взрослые мальчишки уже сказали, как сильно тебе рады, – говорит Лила.

Я невесело смеюсь.

– Нет, кроме вас троих и Айдина, пожалуй, никто мне здесь не рад, – спорю я, насухо вытирая лицо и окидывая взглядом кухню.

– Что ж, неудивительно, – бормочет Аделаида. Ее глаза останавливаются на чем-то позади меня и в мгновение ока из нежных и любящих превращаются в жесткие и недовольные. – Сходи-ка с Айдином, осмотрите дом до конца. А мы тут немножко поболтаем с твоим дядей и остальными мальчиками. – Она улыбается скорее злобно, чем дружелюбно.

Айдин выводит меня из кухни. Мы проходим через обеденный зал, в центре которого стоит огромный стол, и выходим в коридор. Там он говорит:

– Ого, Маленькая Негодница, ты натравила на них сестричек. Будет грязно, без жертв не обойдется.

Быстро закончив обход главного этажа, где, как я узнаю, обитают Лахлан и Киган, Айдин показывает мне второй этаж – там живет остальная часть паладинского ковена, и в итоге мы поднимаемся на третий.

– Здесь ночуют мальчики, – объясняет Айдин, указывая влево от лестницы, рядом с которой мы стоим.

Я предполагаю, что однажды мне назовут их имена, но пока, видимо, придется думать о них как о мальчиках.

Мы подходим к двери справа, и Айдин взмахивает рукой, побуждая меня ее открыть.

– Это твоя комната.

Дверь открывается, и я в удивлении замираю. Айдин усмехается и гладит меня по спине, желая подбодрить, но я напрягаюсь.

– Прости, Винна, все время забываю, что ты не любишь прикосновений.

Игнорирую неправильное наблюдение, решив его не просвещать. Не то чтобы я не люблю прикосновений – я просто не привыкла к ним. Бет трогала меня, только чтобы наказать, а с тех пор как я стала жить сама по себе, меня заботили лишь тренировки и бои. Теперь я научилась проявлять привязанность к Талону, но потребовалось время, прежде чем он смог завоевать мое доверие.

Мой взгляд бегает по комнате, не зная, на чем задержаться. Справа от меня, занимая бо`льшую часть стены, располагается красивый камин из кремового камня. Напротив, на разноцветном ковре серого, фиолетового, розового и синего цветов – огромная черная кровать с балдахином и высоким аркообразным изголовьем. Застелена она серовато-фиолетовым бельем и покрыта подушками тех же цветов, элегантно разложенными у изголовья. Над изголовьем висит коллекция небольших полотен; соединяясь, они искусно изображают мозаичный пион. Сама стена выложена тем же серым камнем, что и с внешней стороны дома, и это придает комнате ощущение старины и тепла. Свет и здесь льется через высокие окна, а двери ведут на личный балкон.

Мои руки непроизвольно тянутся ко рту, когда я смотрю налево и замечаю зону отдыха с кремовым диваном и двумя сочетающимися креслами по центру разноцветного ковра. Напротив них, на верхней части стены, висит огромный телевизор, а под ним – встроенные черные книжные полки.

Таращусь на все это, совершенно лишившись дара речи.

– Добро пожаловать домой, Маленькая Негодница.

Раздается стук в дверь, и внутрь с робкой улыбкой просовывается голова Эврина.

– Мы принесли твои вещи, – говорит он, посвистывая, проходит внутрь, а следом за ним – Сильва.

– Ого, а сестрички реально потрудились, – озвучивает Сильва, оглядываясь в таком же восхищении, как и я сама.

Они скидывают коробки, и мы стоим, в неловкости смотря друг на друга.

– Что ж, мы оставим тебя обустраиваться, – наконец говорит Айдин.

Эврин и Сильва делают шаг к двери, но вдруг Эврин так резко останавливается, что Сильва врезается ему в спину.

– Я рад, что ты здесь, Винна, – говорит Эврин, и мое сердце успевает пропустить несколько ударов, пока я смотрю на него.

– Спасибо, Эврин, – шепчу я.

Он идет дальше, но теперь колеблется Сильва.

– Знаешь, я сожалею о том, что произошло после сигнального заклинания, – говорит он. – Я знаю, это было ужасное начало, но дальше будет лучше.

Я чуть улыбаюсь ему, но эта улыбка скорее ощущается как гримаса. Слова ужасное начало не передают в полной мере того, как все было на самом деле. Мне хочется ему поверить – было бы здорово, если бы я оказалась здесь желанным гостем, но я не могу отделаться от ощущения, что это Берди, Аделаида и Лила заставили его извиниться.

Может, я ошибаюсь и стоит помнить про презумпцию невиновности. Или же я так отчаянно нуждаюсь в человеческих связях и наставничестве, что, каким бы плохим ни было начало, это не имеет значения.

Неловко машу им на прощание рукой, и трое паладинов уходят.

В то же мгновение, когда дверь закрывается, я кружусь на месте и издаю радостный вопль. Что ж, по крайней мере, здесь есть это.

Провожу руками по разным поверхностям комнаты, изучая детали. Толкаю дверь из матового стекла, расположенную прямо за зоной отдыха, и замираю. Это спа или ванная? На длинной черной столешнице с двумя раковинами и отдельной зоной для нанесения макияжа в вазах благоухают свежие цветы.

Напротив – нереально большая душевая зона, на потолке я замечаю несколько леек. У дальней стены стоит ванна размером со слона с огромным окном над ней.

– Привет, красавица. Скоро мы с тобой познакомимся, – обещаю я ей.

Возвращаюсь в комнату, пробегаю руками по мягкому дивану и подушкам. Выскальзываю из обуви и прохожусь голыми ногами по бархатистому ковру. Взбираюсь на гору подушек на кровати и, вытягиваясь на них, пытаюсь осознать, какого черта я здесь делаю.