Ковчег Пяти

– Аграрный отряд?! – возмутилась Тоша, – Вы меня огурцы поливать отправляете?!

– Девочка, – на удивление мягко сказала Ширма, – ты не воин. Шаман аграрного типа большая редкость, поэтому ты будешь ценным кадром, внесешь свой вклад в избавлении нашего каганата от голода и болезней. Тебе известно, сколько районов в стране страдает от засухи?

Тоша собралась спорить, но верховный шаман жестом заткнула ее.

– Мое решение неоспоримо! – привычным жестким тоном отрезала Ширма, – Что касается твоего безумного задания, Огда со своей шайкой головорезов сами разберутся. Я напишу письмо твоему сумасбродному отцу, что присваиваю тебе звание и без всякой там охоты на монстров.

– Я сделаю это сама, учитель! До поездки сюда, я долгое время тренировалась, столичные шаманы годами меня натаскивали и я, я смогу…

– Вызвать дождь? – насмешливо перебила Ширма. – Чтобы альдебаран простыл? Или ты хочешь утопить его? Животинка так-то метров семь в высоту, много времени займет.

– Я сражу его молнией, – прошипела, уже переставшая скрывать ярость Тоша, – а потом принесу Вам его зажаренный труп!

– Я не ем мясо, Танцующая с дождем, и тебе не следовало бы. Мы, шаманы, живем в гармонии с природой, ее стихиями и ее обитателями. И если ты собралась убить бедное животное, чтобы что-то, кому-то доказать, то возможно, ты не достойна носить эту мантию.

По сверкнувшим угрозой глазам, Тоша поняла, что верховный шаман не шутит. Она покорно поклонилась и прижала покрепче к себе заветное одеяние. Ширма, заметившая это, раздвинула уголки губ в легкой улыбке.

– А теперь иди, Тоша. Я нарекла тебя шаманом и теперь мы равны в статусе. Как старшая по званию, я вправе назначить тебя в любой отряд нашей необъятной страны, но…, – Ширма немного помедлила, – на твое личное время влиять не вправе. Теперь ты полноправный шаман и вправе делать то, что тебе заблагорассудится. Я лишь настоятельно прошу уважить своего старого учителя и помнить о границах собственных возможностей. Не погуби себя раньше срока, девочка, в жизни есть много вещей, которым можно себя посвятить.

Тоша в третий раз сдержанно поклонилась, все ее мысли теперь кружились только вокруг ее нового статуса. Она быстро забежала за колонну в зале, стащила с себе ненавистную серую робу и натянула прохладную белую мантию. Конечно, в своих мечтах, она представляла церемонию облачения несколько более эпатажной, чем возня в темном углу зала, под смех детишек, но ей уже не хватало терпения. Мантия легла плотно, словно вторая кожа, при этом совершенно не ощущаясь в весе, Тоша на секунду почувствовала себя совершенно голой, но все же эффект был поразительный, она сразу почувствовала небывалый прилив сил. Модные зигзагообразные вставки по бокам мантии из мягкого красного материала, приятно завибрировали при соприкосновении с кожей, она почувствовала покалывание на кончиках пальцев, синие искорки легкой рябью пробежали по ее телу, снимая все раздражение и усталость, накопившееся за эти дни.

– Магия, – ахнула Тоша

– Конечно магия, – чванливо отозвалась Ширма, – или ты думаешь, шаманы носят портки из камыша. А теперь ступай, пока мои ученики не полопались от зависти. Ириска вон взорвется сейчас, уже паленным запахло.

Тоша с пафосом вышла в центр зала и не удержалась от взгляда на дрожащую от злости Ириску.

– Прочь с дороги, мелочь – с победной улыбкой гордо произнесла Тоша.

Ириска заскрежетала зубами, но все же согнулась в нелепом поклоне.

– Как прикажешь, шаман, – прошипела она и отошла в сторону.

Тоша триумфально двинулась к выходу, покачивая длинными рукавами. Шаман, думала она, теперь я шаман. В это верилось с большим трудом. Казалось бы, только вчера ей было восемь лет, и она тщетно кривлялась, пытаясь вызвать хотя бы небольшую капельку влаги с небес, как вдруг сегодня, она здесь, в Зале Стихий, и один из самых знаменитых шаманов в истории, вручает ей статус ее мечты, пусть и с порцией унижений и оскорблений, но каждый должен с чего-то начинать. Белая, словно первый снег мантия, отметила она про себя, в тандеме с черными шароварами и красными вставками, смотрелась очень стильно. Возможно, она стоит у истоков нового писка моды. Мантия отлично легла вплотную по ее красивой фигуре, видимо плотность и длина фиксировалась, так как Ширма, предпочитала носить мантию свободно, выделяя только талию. Свежеиспеченный шаман повернулась к Ширме и ее ученикам.

– Спасибо за все, учитель! Я обязательно добьюсь высот и не посрамлю свое новое имя! – крикнула она, помахивая рукой.

Верховный шаман Ширма, на удивление тепло улыбнулась и молча махнула в ответ. Тоша вдруг поняла, что ей действительно будет не хватать этого места и всех этих вреднючих детишек. Возможно когда-нибудь, когда она сама станет верховным шаманом, она вернется сюда, чтобы выпить чаю со своей старой учительницей, кто знает, возможно даже, как с равной себе. Разумеется, для этого придется сильно попотеть. Послужной список Ширмы был завидно длинным и включал в себя переломные победы в битвах, как минимум в двух войнах и изобретение лекарства от древесной кори, которая месяцами косила население страны. Во всем каганате только она и еще с десяток человек имели право присуждать звание шамана. Такого права не было даже у самого кагана. Если бы не ее ужасный характер, она бы и по сей день бы оставалась в статусе верховного придворного шамана. Однако из-за своего нежелания помогать Его владычеству, в кровавых карательных экспедициях против мирного населения, она была разжалована. А отказывала Ширма, как правило, в яркой и очень грубой форме, обычного шамана за такую дерзость бы давно разорвали лошадьми, но с учетом давних заслуг, каган отправил упрямую старуху в эту глухомань, чтобы она посвятила остаток своих дней обучению детей.

Тоша чинно, как и полагалось ее новому статусу, направилась к выходу, хотя ее распирало желание бегом отправиться за пределы крепости и испытать свои способности. В том, что ее новое одеяние было пропитано магией, сомневаться не приходилось, она чувствовала себя такой сильной, словно была способна затопить целый континент. Тоша обернулась, чтобы в последний раз с признанием взглянуть на Ширму, как вдруг увидела что-то странное. Под крышей купола образовалась яркая точка ослепительного белого света, которая быстро расширялась. Верховный шаман Ширма стояла прямо под источником света, но совсем не замечала его, продолжая медленно махать Тоше вслед. Слишком медленно, ее рука рассекала воздух, словно он был из тягучей патоки. В памяти резко всплыли неприятные воспоминания из детства: Тоша играет в догонялки с юными кухарками, внезапно оступается и падает вниз с крутой лестницы, она летит вниз, ее тонкая шейка выгибается под опасным углом, острие копья, в руках стражника, спящего внизу, быстро приближалось, еще немного и оно взрежет ее нежную кожу. Она погибнет, так и не став шаманом, а бедного стражника казнят за халатность, и, вероятно, всю его семью. Великий каган не славился милосердием. Однако копье вдруг остановилось, Тоша удивленно смотрела на застывшие в ужасе лица маленьких кухарок и на собственные ножки, болтающиеся в воздухе, а к ее пяткам медленно приближалась чья-то волосатая рука. Краем глаза Тоша увидела молодого солдата с копытами, вместо ног, который с бледным от испуга лицом тянулся к ней. Койор поймал малышку, зацепившись правым копытом за перила лестницы и бесцеремонно перекинул обратно. Принцесса Татимитрис ойкнула, упав на попу, но тут же поднялась и пнула своего спасителя.

– Аккуратней надо, я же принцесса! – взвизгнула шестилетняя Тати.

Койор повернулся к ней, на его покрытом испариной лице кипел плохо сдерживаемый гнев.

– Может ее величество соизволит больше не бегать, по таким крутым лестницам, – стиснув зубы, проговорил он.

– Не соизволит, бывай козлик.

Тоша показала ему язык и побежала вниз, мгновенно забыв о случившемся. Последующая грязная ругань молодого солдата потонула в тумане воспоминаний. Сейчас, стоя в Зале Стихий, смотря на этот яркий огонек, она вдруг поняла, в какой смертельной опасности находилась. Тогда, в момент возможной гибели, время замедлило свой ход, замедлило точно также, как и сейчас. Все инстинкты резко обострились и завопили об угрозе. Яркий свет уже залил весь купольный потолок, казалось небольшое солнце разгоралось прямо посреди зала.

– Взрыв, – пронеслось в голове Тоши. – Прямо сейчас здесь образуется взрыв, шар из огня и горячего газа, который убьет ее и всех тех, которые по-своему стали ей близки за прошедшие полгода. Прямо сейчас, – подумала она, – я умру.

Пламя от взрыва такой силы сожрет ее идеальную кожу, как сухой пергамент, останутся только обугленные кости. Тоша резко одернула себя. Нет, так глупо она не погибнет, не в первый день ее шаманства. Никто сегодня не погибнет, она теперь шаман, она шаман! Она сможет защитить их всех, нужно только сотворить что-то великое, по-настоящему шаманское!

«Вызвать дождь?», – пронесся в голове насмешливый голос Ширмы.

– Смейся, старуха, – подумала Тоша, – посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь мой защитный барьер.

Она сможет, она спасет и себя и всех остальных. Нужно только поставить барьер. Базовое-то, в принципе, заклинание, она сможет, вот только тело совершенно перестало ее слушаться. Тоша махнула руками мельницей, скрестив ватные ноги в первом движении и время возобновило свой ход. Яркий свет мгновенно разросся и заполнил собой все пространство.

– Имраил, Иебор и Трекасса, – прошептала Тоша, начиная танец.

Раздался мощный взрыв. Своды крыши Зала стихий вздулись и разорвались, открыв звездное небо. Кирпичи и камни распались на осколки и ринулись во все стороны вниз, словно тысячи каменных кинжалов. Тоша не успела закончить даже первый шаг, как свет поглотил ее и все окружение, разбивая сознание на мельчайшие крохи. Шаман почувствовала острую боль в виске, там, где был свет, осталась только тьма, верх поменялся с низом, право, стало левым, а лево осталось ничем, пустотой, темным обезличенным местом.

– Никого не защитила, – промелькнула у нее в голове тающая мысль.

Танцующая с дождем потеряла сознание.

3.

Продвигался отряд довольно быстро, не смотря на редкие остановки. Раохар давал время своим бойцам время продышаться и выветрить остатки алкоголя. Твердо решив со всем управиться до следующего утра, вождь с братом пинками собрали лучших бойцов из отряда Калькаты и отправились задолго до того, как восточный край неба озолотился первыми лучами солнца. Всего шестнадцать человек в традиционных лоскутных меховых доспехах, вооруженные до зубов, с запасными колчанами, они походили на гигантских опасных ежей, ощетинившихся сотней стрел каждый. Двигались ровным клином, бесшумно пересекая проселки, чащи, обходя ареалы обитания зверей по широкой дуге, Раохару не нужны были лишние задержки. Шли максимально скрытно, что вызывало двойственные чувства в душе вождя. Еще недавно они ходили вразвалочку по этим тропам, не боясь открыто показаться перед часовыми северного клана. Сейчас же, скрыв свое присутствие, они тенями скользили среди высокой травы и заметить их могли разве что охотники искуснее их самих. Несмотря на молодой возраст и отсутствие меток тотема у людей Калькаты, в одном Раохар был уверен. На всем белом свете не было охотников искуснее выходцев из его селения. Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы тени потеряли свою эффективность, отряд перешел быстрый бег и уже через два часа, они достигли приграничной территории северного клана. Граница четко виднелась, благодаря резкому переходу от плоского, бедного на растительность, луга к буйно растущим кустарникам знаменитой черники, насыщенный вкус которой и прославил их лес на весь мир. Путешественники и искатели приключений стягивались в Черничный лес со всего света, в попытках вкусить заветный плод, но чаще погибали в когтях зверей, так и не добравшись до ягод. Благодаря все еще низкой температуре воздуха, кусты были увешаны крупными, сочными ягодами черники, переливающимися цветом ночного морозного неба. Раохар позволил себе некоторую вольность, зачерпнул полную горсть черники и опрокинул в рот. Яркий вкус пробурлил в горле и освежающей бодростью разлился по телу вождя, мгновенно улучшив настроение. Вождь жестом отдал указ и отряд скрылся в спасительной листве черники. Продвинувшись на север еще немного, Раохар почувствовал запах готовящейся пищи, свидетельствующий о скором приближении к обжитым местам северного клана.

Кальката втянул воздух носом и кивнул, подтверждая догадки брата. Раохар осторожно двинулся вперед, возглавив клин охотников, попутно стараясь уловить в витающем аромате нотки хмеля. Он надеялся, что люди из северного клана, по старой традиции сварят на ночь пива и вылакают несколько котлов, что значительно снизит их боеспособность. Если все же разразится битва, он и его бойцы смогут легко одолеть пьяных и не особенно умелых соседей.

Вскоре показались первые признаки цивилизации: растяжки и силки, поставленные на мелкую дичь. Раохар с удивлением и растущим беспокойством замечал в ловушках маленькие тельца кроликов. Тушки пролежали тут почти сутки, уже начав разлагаться. Непозволительно долгий срок для опытного охотника. В суровых условиях Черничного леса, кроличье мясо считалось настоящим деликатесом, никто из охотников никогда бы не оставил такое лакомство червям. Либо северный клан и правда вусмерть упился, либо произошло что-то действительно страшное. Раохар глазами указал Калькате на кроликов и тот нахмурился, мгновенно поняв всю серьезность ситуации.

– Хороши дела у северных, если столько мяса в силках гнить оставили, – пробормотал Кама, невысокий, но крепко сбитый охотник из отряда Калькаты.

Кальката не оборачиваясь отвесил смачную оплеуху подопечному. Брат вождя свирепо взглянул на свой отряд и приложил указательный палец к губам, затем подошел к Раохару и наклонился к его уху.

– Нужно сходить на разведку, Рах, – неслышно шепнул Кальката, – тут что-то не так. Иди ты, только барахло оставь, на моих бездарей полагаться нельзя. Или может мне сходить?

Раохар улыбнулся и покачал головой.

– Я сам, братишка, в тебе грации, как в трехлапом бегемоте.

Раохар жестом подозвал Каму, все еще обиженно потиравшего затылок и вручил ему лук. Колчан со стрелами он отдал Калькате, кинжал охотнице Аридке, красотке с нефритовыми волосами, а метательные ножи ее брату Вольпе, который, в противовес своей сестре был редкостным уродом, но обладал выдающимися боевыми навыками. Теперь снаряжение вождя было в надежных руках. Довольный своим выбором, Раохар удовлетворенно кивнул и с удовольствием размялся. Будучи разгруженным, он мог быстро и бесшумно передвигаться по обширной площади, не вступая в бой, если таковой предвидится.

– Туда и обратно, брат, – прошептал Кальката, – увидишь кого, не геройствуй, сразу обратно, мы прикроем.

– Я все еще самый дееспособный охотник селения, братишка – осклабился вождь, – ты лучше за сосунками своими присмотри.

Раохар прижался лбом ко лбу Калькаты на прощание, затем показательно быстро нырнул в чащу и с большой скоростью скрылся из виду, заставив остальных охотников невольно охнуть.

– Что это было, он словно исчез! – громко воскликнул Кама и тут же получил еще одну оплеуху от Калькаты.

Раохар пробежал в таком темпе еще две сотни метров, пока не скрылся из виду, после чего остановился, тяжело дыша. Пот обильно струился по заросшему бородой лицу вождя, впечатлять молодежь своим эффектным исчезновением становилось с годами все сложнее, все-таки техника волчьего бега требовала поистине огромных усилий. Переведя дух, вождь быстрым шагом двинулся в сторону селения. Запах жарящегося мяса становился все более ощутимым и резким, и все менее приятным, кто-то явно передержал молодого бычка на огне. Первая весенняя трава приятно пружинила под ногами, и Раохар быстро достиг пункта назначения. Раздвинув листья папоротника, вождь увидел широкую поляну, до самой линии горизонта утыканную нелепыми домиками, с покосившимися круглыми дверями, стены и крыши которых были построены из соломы, костей и гигантских веток. Входы в жилища украшали небольшие статуи из затвердевшей глины, птичьего помета и вороньих черепков, тут и там стояли каменные чаны с подозрительной синей жижей, на спиленных ветках исполинского вяза сушилась яркая одежда из крашенного войлока и черных перьев, предназначенная для ритуальных празднеств. Северный клан. Раохар добрался. Вождю не составило труда понять, что драться с сумасшедшими соседями ему уже не придется. Следы были тщательно скрыты, но по мельчайшим отверстиям в стенах домов, примятой траве и окончательно не выветрившемуся запаху крови, Раохар понял, что недавно тут была жестокая битва. Судя по повисшей мертвой тишине, весь северный клан был истреблен или взят в плен неизвестным противником. Вождь оценил обстановку, битва была короткой и эффективной, в принципе битвой он бы это даже не назвал. Захватчики быстро напали на вероятно, еще сонных, охотников северного клана и вырезали половину из них, еще до того, как те проснулись. Судя по характерному запаху содержимого котлов, в пиво северного клана подсыпали экстракт синего бадана, который обладал мощными седативными действиями. Хлебнув такого пойла, человек не проснулся бы, даже если бы его медленно жарили на решетке. Тех немногочисленных, кто бодрствовал, вероятно женщин, детей и нескольких часовых, хирургическим методом убрали, быстро перерезали глотки или застрелили из луков. Стреляли беспорядочно, о чем свидетельствовали многочисленные отметины на домах и предметах быта, было отдано предпочтение скорости зачистки, нападавшие сильно торопились. После чего все трупы убрали, кровь смыли, стрелы повытаскивали и тщательно навели порядок вокруг. Быстрая, качественная, вопиюще бесчестная, но эффективная военная операция. Раохар поймал себя на мысли, что он бы провел зачистку точно также.

Вождь волчьим бегом переместился в тень ближних домов и бесшумно двинулся вглубь территорий клана. Миновав еще несколько десятков кривых домиков, образовывавших своего рода небольшую улочку, вождь добрался до центрального проселка, где и увидел первые трупы. Около четырех десятков окровавленных тел были разбросаны по заросшему волчьей ягодой пустырю. Тут, судя по всему и состоялось основное сражение. По иронии судьбы именно здесь находилось кладбище северного клана. Северяне предпочитали хоронить своих умерших прямо в земле, предварительно завернув тела в цинковые полотна. Раохар всегда находил этот обычай диким или как минимум необычным. Он сам и жители его селения предпочитали предавать павших собратьев огню на почетной, и по-своему красивой, церемонии, чем обрекать на многолетнее гниение в земле. Начиная с этого участка, что-то по шло не по плану, и филигранная ликвидация северян стала невозможной. Разразилась нешуточная сеча, о чем свидетельствовал характер ран на охотниках. Люди буквально рвали друг друга на части зазубренными лезвиями. Раохара бросило в холодный пот, когда он осознал, что все оружие, использованное на телах северян, северянам же и принадлежало. Вождь огляделся вокруг. В высокой траве действительно обнаружились разделочные ножи со страшными лезвиями, по форме напоминающие изогнутые пилы. Не самое эффективное оружие ближнего боя, тем не менее, было самым популярным среди северян. Других клинков или даже стрел на поляне не наблюдалось. Цепь событий с щелчком восстановилась в голове Раохара. Кто-то напал на северный клан, предварительно усыпив добрую половину селения с помощью снотворного, подмешанного в пиво. Оставшиеся же северяне поубивали друг друга в крайне жестокой манере. Вождь охотников потер лоб, не в состоянии понять происходящее. Тут его внимание привлек один из северных охотников, который, в первый осмотр казался мертвым, теперь же Раохар увидел, что тот вполне себе жив. Северянин, пожилой бородатый мужчина с разбитыми в кровь руками, сидел, прислонившись к камню и смотрел в пустоту. На его коленях лежал труп женщины, которую он гладил исступленно по волосам. Ее тело было полностью покрыто кровью, что не давало возможности толком разглядеть погибшую. Вождь решил, что информация сейчас дороже излишней осторожности и быстро приблизился. К тому же, вид у северного охотника был совсем не враждебный, скорее тому нужна была помощь. То, что Раохар принял издалека за пышную бороду, оказалось засохшее пятно крови, растекшееся по нижней части лица и шее мужчины. Охотник заметил Раохара, но даже не потрудился повернуться в его сторону. Он по-прежнему выглаживал слипшиеся от крови волосы женщины, бормоча что-то невнятное.

– Что здесь произошло? – тихо спросил вождь.

Северянин все-таки удосужился посмотреть на Раохара. Старый охотник легонько вздрогнул. Взгляд у его собеседника был пустой и равнодушный, словно из него высосали душу, а лицо превратили в одну большую гематому.

– Теперь все хорошо, – вялым голосом ответил охотник, – она, наконец-то молчит.

– Она? Ты про эту женщину?

– Да, это моя соседка. Эй, болтушка, поздоровайся, у нас гости, – позвал охотник, приподнимая голову женщины.

Раохар пропустил удар сердца от шока. Женщина была еще жива, но наверняка жалела об этом. Губы несчастной были намертво сшиты стальной леской, на которую обычно удили крупную рыбу. Этой же леской ей пробили оба запястья и голени, обмотав все тело, полностью обездвижив. Затягивали туго, леска прошила кожу, прочно врезавшись в мясо. В таком состоянии, она была, как минимум сутки, о чем говорило начавшееся загноение ран по всему телу. Северянка взглянула на вождя налитыми кровью глазами и слабо промычала. Не нужно было обладать развитой дедукцией, чтобы осознать, какую боль она испытывала в тот момент. Раохар среагировал моментально, отдавшись во власть порыву. Вождь ударил северянина тыльной стороной ладони по лицу и вырвал бедную девушку у него из рук. Северянка застонала от боли. Вождь охотников перенес ее плоский камень и быстро разрезал леску, попавшимся под руку ножом. Раохар принялся осторожно вытаскивать леску, прекрасно понимая, что раны и запущенное заражение крови оставляли мало шансов девушке на выживание. Вождь охотников краем глаза следил за северянином, который продолжал также безучастно смотреть на происходящее, уже с разбитым носом.

– Что ты делаешь? Она же так хорошо молчит, – укоризненно пробормотал охотник.

– Что я делаю? Что ты с ней сделал?! – яростно прошипел вождь.

– Я охотник. Охочусь в основном по ночам, на ночных лемуров. У них теплая шерсть, мускатного цвета.

– Что?! При чем здесь это?

– Как это при чем? Я охочусь по ночам, что неясного? – с легким раздражением произнес северянин, – мне бы высыпаться днем, а соседка моя постоянно болтает с подружками по утрам. «Бу-бу-бу, бу-бу-бу» под моим окном, уже сил никаких не было.

– И поэтому ты зашил ей рот?!

– Эффективно, да? И ноги ей тоже сшил, а то громыхала своими лапищами, кобыла затраханная. Я уж думал отрезать себе уши, только чтобы не слышать ее.

Северянин вдруг осекся и хлопнул себя по лбу со счастливой улыбкой.

– Слушай, а точно, – довольно пробормотал он, вытаскивая зазубренный нож из-за пояса, – как это я сразу не догадался. Так долго возился с ее граблями, а ведь можно было решить все проще.

Раохар не успел его остановить. Охотник схватил себя за ухо и отточенным движением мастера-разделочника, оттяпал себе левое ухо.

– А-а-а-а! – взвыл охотник и закатался по земле, размазывая по траве собственную кровь, – сука, как же больно-о-о! Стоп! Почему я все еще слышу? Почему я слышу? Ах, да, точно. Второе же ухо есть. Счас исправим.

В этот раз Раохар все же вмешался. Он прыгнул вперед, выставив колено, перенеся центр тяжести на правую ногу. Очень болезненный и тяжелый удар, Раохар часто использовал его, чтобы лишить противника чувств. Удавалось всегда, удалось и теперь. Охотник отлетел назад, получив еще раз в свой многострадальный нос и отключился. Второе ухо он все же сохранил.

– Великий Имраил, что здесь произошло, – прошептал вождь охотников.

Словно отвечая на его вопрос, сзади неслышно поднялась на колени израненная девушка и схватилась за нож, оставшийся в земле, прежде, чем вождь успел среагировать.

– Спасибо, – с трудом прошептала она сшитыми губами.

Северянка вонзила зазубренное лезвие себе в горло и резко дернула рукоять. Ошарашенного вождя окропило кровью с ног до головы. Он бессильно наблюдал, как девушка падает на землю и сотрясается некоторое время в предсмертной агонии, прежде чем навсегда застыть.

Последние капли крови опали на траву. Повисла тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием шокированного охотника. Раохар стиснул зубы и попытался проанализировать ситуацию. Пока ни один из вариантов, возникших в голове, не мог объяснить театр кровавого абсурда, который перед ним разворачивался. Времени было в обрез. Он уже должен был возвращаться к своим людям с отчетом, но ответов пока не было. Запах жареного мяса становился все сильнее, и вождь не придумал ничего лучше, чем отправится посмотреть на его источник. Он быстро покинул кладбище, стараясь не оборачиваться и двинулся дальше вдоль улицы. Охотник решил сократить путь и взобрался на невысокий травяной холм, нависавший над всем селением. Отсюда открывался отличный вид на главную площадь северного клана, где они устраивали все свои наиболее значимые ритуалы.