КОТализатор

Глава 2

ОЛал совершенно отчетливо ощущала помехи. Они были почти неуловимы, но бесспорны. Кто-то стремился нарушить в мире мерный ход вещей, и ничтожный сдвиг абсолютного равновесия был достаточно веской причиной для ее беспокойства, но она посчитала преждевременным предупреждать об опасности Других. Не потому, что никто не сумел бы ей помочь, а потому что Наблюдатели далеко отстояли друг от друга, и каждый нес ответственность за свой участок работы. Этот мир целиком находился под ее ответственностью.

Тот факт, что помехи были крайне незначительны, свидетельствовал о том, что их виновник полностью отдавал себе отчет в том, чем он рискует, вторгаясь в запретную зону. Зафиксировав помехи, ОЛал, однако, никак не могла установить их виновника, не обнаружив при этом себя, что не следовало делать ни в коем случае. Этот шаг мог повлечь за собой нарушение естественного процесса социальной эволюции в мире, который она была призвана охранять, и она ревностно исполняла свои обязанности.

Но кто-то пытался внести в этот мир разлад, и хотя пока не было серьезных причин для беспокойства, так как помехи оставались столь незначительными, что едва касались поверхности ее сознания, их виновник, однако, был совершенно реален по своему происхождению и являл собой закономерный выверт мутационной мимикрии.

Помехи продолжали доходить до ее сознания, и она решила, что это никто иной, как Шихараранет. Помехи несли в себе его отчетливые характеристики. Но все Шихараранеты на этом участке ей были известны. Значит, выходило, ощущения обманывали ее?

Она так не думала. Какой-то примитив к тому же принялся разгуливать по поверхности ее физического восприятия, но он не был Шихаром, хоть и был на него похож. Этот примитив остановился, чтобы ее рассмотреть, но воспринял он только незначительную часть того, что мог бы воспринять зрелый Шихараранет. Жители этого мира развивались и зрели, но им еще нужно было пройти огромный путь, чтобы приблизиться к уровню сознания Наблюдателей.

Они начинали уже адекватно воспринимать окружавший их мир. Их первые робкие попытки проникнуть в пространственно-временной континуум сдерживались недостаточным развитием мышления. Им еще только предстояло научиться управлять пространством и временем, чтобы получить возможность перейти на более высокий уровень восприятия мира. Они все еще оставались привязанными к местам, где высокая концентрация материи создавала соответствующую гравитацию. В этом они очень сильно отличались от Шихараранетов, для которых путешествия сквозь разнообразно-организованную реальность были привычны.

Пространственно-временные прыжки оставались за пределами возможностей туземцев. Время от времени кто-нибудь из них случайно попадал между плоскостями бытия и возвращался назад, даже не осознав, что совершил перемещение. Они всегда оставались живы, но не отдавали себе отчета в том, что с ними произошло.

ОЛал не удивилась, когда самец приблизился и его глаза впились в ее глаза. Взгляд у этого примитива, как у настоящего Шихара, с удовлетворением отметила она. Но во взгляде примитива не было интеллекта Шихараранетов. ОЛал оглядела оценивающе самца.

Пожалуй, жаль, что она не из тех, кто любит затеять флирт с примитивом. Это был великолепный экземпляр, поджарый, мускулистый. Его доза являла собой смесь сдерживаемой враждебности, любопытства и похоти. Обычное для примитивов сочетание.

Когда он приблизился к ней вплотную, она тщательно рассчитала угол для прыжка и отступила. Примитив не мог преследовать ее. Она почувствовала, как кривая плоскость, выбранная ею для бегства, понесла ее. Вверх или вниз, не имело значения. Направление движения при перемещении не играло никакой роли, так же как и гравитация.

Ошарашенный примитив дико озирался, но никаких следов своего присутствия ОЛал ему не оставила. Она перелетала из одной реальности в другую. Зрелый Шихар мог бы последовать за ней, беспрепятственно преодолевая перегородки пространственно-временного континуума. Примитив не мог.

Она вынырнула не так далеко во времени, но на значительном расстоянии в пространстве. Другой город, другое полушарие. На этот раз никто не увидел ее, хотя иногда случалось, кто-то оказывался невольным свидетелем ее появления. Но примитивы и представители элементарных родов, с которыми примитивы делили свой мир, были совершенно не способны правильно оценить ее способ передвижения. Они полностью отдавали себя во власть несущей успокоение реальности. Появление ОЛал никогда не влекло за собой каких-либо последствий.

Она снова и снова убеждалась в том, что помехи — результат деятельности зрелого Шихара. Они цеплялись за поверхность ее сознания и никак не желали исчезнуть. Уже прошли годы с тех пор, как она ощутила их. И каждый раз, когда она делала попытку начать преследование, они бесследно растворялись, как бы издеваясь над ее стремлением. Она проявляла настойчивость и прилежание, но даже более опытный Наблюдатель вряд ли смог бы поймать этот источник помех.

Не могла она тратить свою энергию на то, чтобы выслеживать призраков. У нее было достаточно дел. На ней лежала забота о недоразвившихся Шихарах этого мира, а подающих надежды Других нужно было осторожно вести по пути цивилизации. Однако, помехи никогда не исчезали надолго. Время от времени их отголоски заставляли ее настораживаться.

Где-то ждал своего часа неизвестный Шихар, и он вынашивал враждебные миру планы разрушения. Она должна была расстроить его замыслы и при этом сохранить себя в тайне. Ее ждала огромная работа и великое множество с первого взгляда незначительных, но чрезвычайно важных мелочей. Работа Наблюдателя требовала полной отдачи, но велика была и награда. Не один, а два вида находились под ее неусыпным вниманием: Шихары и Другие, и видеть, как они успешно развиваются, было величайшей наградой, какую только мог получить Наблюдатель.

У нее не было никакого желания стать свидетелем того, как однажды какой-то Ренегат сведет на нет все ее усилия.

Где-то на небе есть Бог, думал Джейсон Картер, и он заботится о дураках, идиотах и склонных к самоубийству режиссерах. Думал он так, потому что тучи на небе рассеялись и дождь прекратился, как, впрочем, и скандал.

После продолжительной беседы со своим совершенно лишенным вкуса, но не здравого смысла агентом, доходчиво растолковавшим преимущества какой-либо работы перед полным ничегонеделаньем, Мелроуз Флит соблаговолил вернуться на съемочную площадку и выдал оставшийся текст с таким пафосом, что даже заслужил аплодисменты измученных членов съемочной группы.

Аманда Петерс, урожденная Этель Беркович из Тоупа, штат Оклахома, также исполнила заключительную сцену с воодушевлением, продемонстрировав высокий стиль игры, и умудрилась одновременно перевоплотиться в обезумевшую от горя сироту, благородную южную красавицу и облаченную в костюм периода Гражданской войны нимфоманку. После того как звукорежиссер заверил Нафуда, что случайно вырвавшиеся у нее и не предусмотренные сценарием нецензурные слова легко можно убрать со звуковой дорожки, режиссер объявил съемочной группе, что он, наконец счастлив.

Облака еще не успели разойтись окончательно, обеспечив тем самым съемкам рассеянное освещение, которое еще более драматизировало и без того трагический эпизод. Когда же только что отснятые пленки оказались в коробках, дождь возвратился таким потопом, что, пролейся он сотню с небольшим лет назад над Атлантой, он моментально потушил бы пожар той исторической битвы.

Картер добежал под дождем до трейлера, в котором располагалась гардеробная, скользнул за ширму и принялся снимать костюм. Также как и другие костюмы актеров, его наряд должен был быть упакован, пронумерован и отправлен в Лос-Анджелес для хранения на случай повторных съемок.

Картер проворно впрыгнул в джинсы, надел спортивный свитер и теннисные туфли, вышел из-за ширмы и протянул форму капитана армии Союза немолодой женщине за стойкой, которая, сверяя со списком, лежащим у нее на коленях, каждый отданный ей предмет, принялась болтать с Картером.

— Готова биться об заклад, ты рад окончанию съемок, — согласные звучали резко, будто кто-то дергал струны гитары.

"Техас!" — подумал Картер. Он никогда бы не решился спросить ее, откуда она родом, но этого и не требовалось, акцент ее выдавал. Он пожал плечами:

— Обычные разногласия в профессионально-актерских интерпретациях!

Она презрительно фыркнула:

— Ты имеешь в виду разногласия в профессионально-актерских совокуплениях? Но ты, кажется, остался незапятнанным, не так ли? В этом бизнесе так и следует поступать, дорогой! Несмотря на твою внешность и твой голос, ты умудряешься сохранять равновесие тела и духа! Я всегда говорила, что профессия не имеет значения, когда речь идет о характере человека.

Она сунула его офицерскую кепку в пластиковый пакет и нацарапала на нем его имя.

— Говорят, придется задержаться на недельку, — продолжила она. — Нужно доснять несколько крупных планов и пару общих планов местности. Только потом мы, наконец, уедем отсюда, — она улыбнулась ему.

Картер подозревал, что ей было уже за пятьдесят. Красивая деревенской, не голливудской красотой, Марджори Эшвуд была то наполовину кокеткой, то наполовину заботливой бабушкой, и в обоих случаях профессионалкой. На своей машинке, оснащенной лазерным компьютером, она могла тут же, в трейлере, сшить новый костюм быстрее, чем другие швеи подрубали кромку. Он ответил ей улыбкой, но поморщился, когда она добавила:

— Я слышала, ты собираешься сниматься в Южной Америке.

— Возможно, — пробормотал он.

— Фильм о реке или что-то в этом роде, не так ли?

— Я не хотел бы говорить об этом. Все еще не решено окончательно.

— Можешь не рассказывать, — она застегнула его офицерский китель, повесив его на пластиковую вешалку. — Запомни, ты говоришь со старушкой Мардж, и можно не бояться сболтнуть лишнее.

Она нажала кнопку, приводящую в движение вращающуюся вешалку, и повесила костюм рядом с его собратьями. Вешалка была забита до отказа. Исторические картины требовали огромного количества костюмов. Когда она вешала брюки, небольшая вещица выпала из переднего кармана, но не успела упасть, Мардж поймала ее на лету и поднесла к свету:

— Что это?

— О, я совсем забыл! — он расправлял свой плащ. — Я нашел этот диск в траве. Показывал всем, но хозяин не отыскался.

Он задумался:

— Сегодня на съемочную площадку наведывалась компания ротозеев. Кто-то из студийных подхалимов их сопровождал. Наверно, один из туристов потерял эту вещицу.

Нет никакой надписи.

— Я вижу! — свет отразился от серебристого диска, когда Марджори повернула его. — Похоже, это компьютерная дискета. Странно, что нет надписи. Может, наклейка отвалилась?

Она подняла на Картера свои такой же голубизны, как у него, глаза:

— Давай-ка посмотрим, что на этой вещице записано!

— Не уверен, стоит ли, — возразил Картер, — это частная собственность.

— Черт возьми! А если здесь контрабандная копия записи какого-нибудь концерта? Очень даже возможно, судя по отсутствию наклейки! Мы должны выяснить имя хозяина, чтобы ты возымел удовольствие возвратить этот диск его законному владельцу.

— Почему я? — удивился Картер.

— Потому что нет прока в том, что верну я! А ты заполучишь себе верного поклонника на всю оставшуюся жизнь.

Она повернулась и села за клавиатуру, компьютер загудел, когда она включила его в сеть и сунула диск в двухдюймовую прорезь. Пробежавшись по клавиатуре, она сбросила швейную программу и настроила компьютер на поиск. Картер терпеливо ждал.

— Сегодня утром забегала одна восточная девица, разыскивала тебя, — Марджори Эшвуд говорила, не переставая играть клавишами компьютера. — Она репортер?

— Ее зовут Трань Хо, и репортер — это слишком громко для нее сказано. Она проныра-профессионал.

— Неужели? Я подумала, дело просто в том, что ты ей нравишься!

— Ей нравится каждый, из кого есть что вытянуть. Она, думаю, переспала бы со мной, но не ради секса как такового, а для того, чтобы выудить из меня какую-нибудь информацию для своих статеек.

— Знаю я подобных девиц! Они испытывают оргазм каждый раз, когда их ушей достигает очередная сплетня.

Замечание Марджори не удивило Картера. Несмотря на внешность и замашки заботливой бабушки, Эшвуд имела здоровое молодое чувство юмора. Кроме того, она ведь работала в кино уже тридцать лет.

— Она и меня пыталась раскрутить!

— Ты, конечно же, не дала ей никакого повода для газетных сплетен.

— Разумеется! — Эшвуд подняла на него возмущенный взгляд. — Мне скоро выходить на пенсию, и я не собираюсь ею рисковать, распространяя слухи, которые могут вывести на меня.

Она наклонилась к экрану, всматриваясь в него поверх своих бифокальных очков.

— Это интересно! — воскликнула она.

— Что там? — он попытался взглянуть на экран через ее плечо.

— Посмотри сам!

Он уставился на экран, но понять ничего не смог.

— Ты знаешь, я не разбираюсь в компьютерах, Марджори! Я вовсе не из тех актеров, которые хотят быть и режиссером, и продюсером, и осветителем, и оператором в одном лице. В технике я разбираюсь не больше герани.

— А здесь и разбираться нечего! Содержание диска надежно защищено от постороннего любопытства. Система записи слишком сложна, и потому вряд ли на этом диске записана контрабандная копия какого-нибудь дешевого концерта. Мы имеем дело с записью важной информации.

Она прошлась снова пальцами по клавишам. Слова и цифры заплясали на экране.

— Что ты собираешься делать?

— Попытаюсь разобраться в системе кода. Ага, вот мы и приехали! Код не так уж сложен, как я думала. Для новичка — быть может, но я-то ведь в этом деле не новичок!

Картер забеспокоился.

— Возможно, мы лезем, куда нам не следует совать нос!

— Успокойся! Если бы здесь было что-нибудь действительно важное, ну, какая-нибудь правительственная или оборонная информация, мне не удалось бы так легко разгадать код. Но это также не имеет никакого отношения и к коммерческим программам. Посмотри-ка! — она торжествующе кивнула на экран. — Имя и адрес владельца диска! Вот, пожалуйста! Мы сделали хорошее дело! Здесь говорится о вознаграждении тому, кто найдет и вернет диск в случае его потери.

Ее пальцы снова взвились над клавиатурой:

— Что же это он так хочет вернуть себе назад? Картер положил руку на ее плечо:

— Мы не имеем права, Марджори! Возможно, здесь что-нибудь очень личное: семейные дела, например, или налоговая информация… Мы же не знаем!

— А разве тебе не любопытно узнать?

— Не очень!

— Вознаграждение — тысяча долларов! — она постучала пальцем по экрану. — Он живет в Джорджии. Не далеко! Я не знаю, правда, где находится Брансуик, но можно же отыскать по карте. Давай-ка, Картер, вместе съездим и разделим вознаграждение пополам.

— Мне не нужны эти деньги, Марджори, — он глядел на нее с улыбкой.

Ее предложение разделить вознаграждение говорило о том, что голливудские нравы мало повлияли на Марджори Эшвуд.

— Я, конечно, не стану настаивать, чтобы ты взял себе деньги, но я была бы рада, если бы ты составил мне компанию. Мы могли бы поделить время за рулем, если ты не хочешь делить вознаграждение. Решайся, дорогой! Я буду постоянно высовываться из окна машины, чтобы все думали, что ты мой жиголо. Доставь удовольствие старой девушке! Завтра воскресенье! Я уверена, до понедельника мы работать не начнем.

— Нафуд говорил, нам следует поторопиться, — лениво ответил Картер.

— Ага, и первое, что он сделал, это спросил у актеров их мнение насчет даты отъезда. Спустись на землю, красавчик! — сказала грубо Эшвуд.

Картер размышлял. Его первой мыслью было, что, несмотря на разницу в возрасте, Мардж пытается соблазнить его и, стало быть, их профессиональные отношения под угрозой. Но тут же он осознал нелепость подозрений. Если бы Марджори Эшвуд этого хотела б, она бы поставила вопрос прямо и гораздо раньше.

— Давай-ка прежде всего отыщем на карте это место, — сказал он.

— Ты решился? Великолепно!

Она, вынув диск, включила основную программу и атлас адресов. По почтовому индексу компьютер отыскал Брансуик.

— Побережье Южной Джорджии! Не так уж близко! — прокомментировал Картер. — Немного дальше на юг, и ты уже во Флориде!

— По мне, так это совсем не плохо. Я давно мечтала прокатиться по южным штатам. Никогда не приходилось прежде бывать в тех краях, — она одарила его улыбкой с хитрецой. — Я не столь уж много путешествовала, в отличие от некоторых.

— Забавно, но только сейчас мне пришла в голову мысль, что на самом деле я не видел тех мест, где снимались фильмы.

— Ну так ты едешь? Мы составим с тобой интересную парочку! Наше появление будет вышибать всех встречных местных жителей из колеи.

Картер решил, что, действительно, не так уж плохо избавиться на некоторое время от гнетущей атмосферы съемок, увидеть новые места, встретить новых людей… У Тимстеров, у которых он обычно околачивался по воскресеньям, были свои планы на ближайший уикэнд. Кроме того, он неоднократно слышал о небывалых красотах южного побережья Джорджии.

— Почему бы и нет? — он застегнул пуговицы своего плаща. — Я возьму напрокат машину.

— Это тебе, пожалуй, можно доверить, — удовлетворенно сказала Марджори Эшвуд.