Кости зверя

Глава вторая

Спустя всего лишь несколько минут мы с моим шефом снова шагали по мостовой, на этот раз с коробкой загадочных животных из семейства кошачьих, но похожих на рыб, а также с хрустальной чашей для пунша, заполненной свежей водой, в которой плавала слегка поросшая шерстью макрель. Джекаби благородно вызвался нести котят.

Из узких переулков то и дело вырывался холодный ветер Новой Англии, не позволяя мне забыть о расползающемся на блузе мокром пятне в том месте, куда время от времени выплескивалась вода из чаши.

– Что за представление вы там устроили, сэр? – спросила я, стараясь держать чашу так, чтобы окончательно не промокнуть.

– Представление? – приподнял бровь Джекаби.

– От одного до граната. И что я эксперт, помните?

– Насколько я понимаю, вы действительно до некоторой степени эксперт, хотя и в довольно скучной области копания и изучения старых камней. В тот момент я счел это удобным для поддержания беседы.

– Палеонтология – это не геология. До нашего знакомства я изучала останки древних животных, а не горные породы, благодарю вас.

– Ах да, останки. Иными словами, кости, которые с течением времени минерализируются и превращаются… во что?

– В окаменелости.

– Ага. Окаменелости… камни… Звучит похоже, не находите?

– Ну хорошо, согласна. Не знаю, можно ли назвать меня экспертом после одной неудачной экспедиции, но все равно я бы предпочла, чтобы вы не ссылались на мою квалификацию для обмана старушек.

– Буду иметь это в виду в следующий раз, когда снова сочту это необходимым.

– Спасибо. Кстати, а разве не следует объявить карантин или что-то вроде того? – спросила я, оглядываясь на величественный старый дом.

– Это еще зачем? – спросил Джекаби, пощекотав выглянувший из коробки оранжевый нос котенка. – Ах, вы о чуме. Нет, никакой вирусной инфекции нет, беспокоиться не о чем. Я просто решил, что для бедной женщины такое объяснение прозвучит не так пугающе, как правда.

– И в чем же заключается правда?

– Проникающие плотоядные оборотни. Ой, смотрите: у этого прорезался пушистый спинной плавник. Привет, малыш!

Я остановилась как вкопанная. Вода выплеснулась из дальнего края чаши, макрель самозабвенно закружилась.

– Не могли бы вы повторить, сэр?

– О, не беспокойтесь, – ответил Джекаби. – Буду только рад все объяснить. Спинной плавник растет вдоль хребта. Просто наблюдая за…

– Не про плавник! Вы сказали «плотоядные оборотни»!

– Ах да! Соматическая мимикрия. Разве не восхитительно? Эти малыши – настоящие мастера биологического подражания. Они физически приспосабливаются к местному источнику пищи, проникают в свою жертву, паразитируют на ней, позволяя своему невольному хозяину обеспечивать их комфортной средой, защитой и дополнительными питательными веществами. А потом, завоевав доверие жертвы, пожирают ее. Похоже, миссис Непоседа любила перекусывать кошками, пока сама не оказалась на их месте.

– Но это же ужасно!

– Отнюдь нет. Такова природа. Кукушки – тоже агрессивные имитаторы, гнездовые паразиты, а ведь этих обманщиц увековечивают в искусно сделанных часах.

– М-м-м… допустим… – Я зашагала дальше, более внимательно присматриваясь к макрели, пока мы переходили улицу. – Тем не менее как-то тревожно думать о кошке, которая пожирала других кошек. Какой-то каннибализм получается…

– Это не каннибализм, это всего лишь мимикрия, Рук. И в ваших руках подтверждение того, что это была вовсе не кошка. Как только у нее появился новый регулярный источник пищи, ее организм адаптировался.

– Значит, эти… существа могут волшебным образом превращаться в тех, кого едят?

– Это не волшебство, Рук. Это наука. Способность некоторых животных приспосабливаться к окружающей среде хорошо изучена. Еще сам Аристотель писал о механизме приспособления осьминогов, которые самопроизвольно меняют цвет.

– Как хамелеоны?

– Совершенно верно. В данном случае биологический механизм, разумеется, сложнее, но он похож на тот, благодаря которому хамелеон меняет цвет кожи. Дарвин прозвал эти создания хамелеоморфами, ссылаясь на маленьких меняющих цвет ящериц. Название, конечно, не совсем подходящее, поскольку термин «хамелеон» не относится к адаптации, а обозначает в переводе с латыни «земляной лев», но такова уж традиция обозначения одного животного по названию другого.

– Не могу поверить. Чарльз Дарвин не открывал никаких оборотней. Он бы написал о них.

– Неужели? – Мы поднялись на холм Рыночной улицы, и Джекаби лукаво улыбнулся, когда мы начали спуск. – Не открывал и совсем ничего не писал?

В манере общения Джекаби проскользнуло нечто, вызвавшее у меня желание произвести на него впечатление. Возможно, виной тому послужило его явное высокомерие или же дело было в искренности, с какой он сейчас беседовал со мной без всякого снисхождения. Да, Джекаби временами говорил дерзко и даже оскорбительно, но еще больше меня раздражало, когда он обращался со мной как с ребенком. Мне так хотелось доказать ему, что я тоже что-то собой представляю, и сейчас он предоставил мне такую возможность. Я как раз собиралась произнести нечто очень умное в ответ на усмешку шефа или по меньшей мере внести существенный вклад в дальнейшее обсуждение – но, к сожалению, не всегда получается так, как нам бы хотелось.

Не успела я раскрыть рот, как мой каблук зацепился за обломок кирпичной кладки, и я неуклюже шлепнулась лицом вперед, облившись водой и запустив чашу с ее незадачливой обитательницей в полет по оживленной Рыночной улице.

Хрусталь каким-то чудом выдержал столкновение с камнем, и чаша поехала вниз, подскакивая на неровной мостовой, словно сбежавшие от хозяина санки. Улицы Нью-Фидлема никогда не бывают пусты, и с полдюжины зевак наблюдали за этим зрелищем, пока дорога не свернула в сторону и чаша не врезалась в поворот. Прохожие бросились врассыпную, когда хрустальная емкость взорвалась у них под ногами, осыпав магазинчик кожаных изделий острыми осколками, словно дорогой шрапнелью. Не успели последние куски упасть, как я уже была на ногах и гналась за беглянкой.

Перепуганная макрель забилась и покатилась дальше по влажным камням, пока не остановилась в половине квартала от меня, на краю ливневого стока. Бормоча под нос проклятья, я мысленно приказывала рыбе замереть и не шевелиться. «Разве я многого прошу? Неужели судьба не может позволить мне просто исправить ошибку, вместо того чтобы всякий раз превращать ее в тяжкое испытание?» Время, казалось, остановилось, когда чешуйчатая негодница подпрыгнула, описывая дугу над решеткой.

В тот самый момент, когда мой промах казался совершенно неисправимым, ко мне пришло спасение в виде широкоплечего, похожего на медведя человека. Его толстые пальцы с невероятной ловкостью схватили рыбу за хвост прямо в полете. Удерживая макрель в одной руке, другой он подхватил меня и помог мне остановиться. Когда я наконец твердо встала на ноги, мужчина рассмеялся глухим раскатистым смехом и хлопнул меня по плечу.

– Ага! Поймал! – Его губы растянулись в широкой улыбке, скрытой густой рыжеватой бородой.

– Улов дня, Хадсон, – раздался позади меня голос Джекаби.

– Да уж. Неплохая макрель, но еще не совсем взрослая. Придется вернуть ее! Ха-ха! – Мужчина снова громко рассмеялся и так энергично похлопал меня по спине, что я едва не упала. – Ну, раз уж, думаю, рыбы начали летать, то это точно твоих рук дело! Рад встрече, Р. Ф. А кстати, надо бы напоить эту приятельницу. Погодите-ка.

Широкоплечий бородач, продолжая сжимать извивающуюся рыбу, неуклюже зашагал обратно к магазину и протиснулся сквозь узкий проход. С моей блузки капала вода, под ногами хрустели осколки. Я повернулась к своему работодателю.

– Мистер Джекаби, я…

Он строго посмотрел на меня.

– Мне очень жаль, – сказала я.

Он не отводил от меня взгляда, брови слегка дернулись вверх.

– Мне очень, очень жаль.

Он вздохнул.

– Количество «очень» в ваших извинениях несущественно, мисс Рук. Скажите лучше, что вы видите, когда смотрите на эти создания?

Он протянул мне коробку, из которой высунулась маленькая мохнатая любопытная мордочка.

– Я вижу… котят.

– А хотите знать, что вижу я?

Я кивнула. Джекаби не был простым сыщиком. Он брался за дела, которые не распутал бы ни один обычный детектив, – дела, выходящие за рамки обыденности и граничащие с фантастикой. Он как никто другой умело распутывал различные невероятные и паранормальные случаи, и не только благодаря большой библиотеке по оккультизму и обширным знаниям в области неизведанного, но в первую очередь потому, что сам был невероятным, паранормальным. Там, где мы с вами лишь скользим взглядом по поверхности, Джекаби проникал в самую глубинную суть. Он называл себя «ясновидцем» – и вовсе не в том смысле, в каком так называют себя гадатели на картах Таро или шарлатаны с хрустальными шарами. Джекаби видел скрытую истину в каждом явлении и в каждом человеке.

– И что же вы видите? – спросила я.

– Я вижу ничем не ограниченный хаотический потенциал, они буквально пропитаны им. Он не обволакивает их, как обычная аура, он трещит и пузырится. Пока что они очаровательны, милы и послушны, но в них заложена способность к страшным разрушениям. Дарвин впервые обнаружил маленьких хамелеоморфов на острове Маврикий. Вы не найдете упоминания об этом открытии ни в одном школьном учебнике, но это так. На том же острове он обнаружил птиц, обитавших там, пока их что-то не истребило. Голландские моряки называли их walghvogels, то есть «отвратительные птицы». Согласно некоторым старым отчетам, включая секретный доклад самого Дарвина, эти существа пожирали себе подобных. Возможно, вы знаете их под более распространенным названием «додо».

– Думаете, кошек ожидает участь додо, если я ненароком позволю сбежать одному из этих хамелеоморфов?

– Сейчас они выглядят как кошки, но, как вы сами понимаете, завтра могут выглядеть как угодно. Моя точка зрения проста: появление иноземного хищника, особенно с таким огромным скрытым потенциалом, может иметь разрушительные последствия для местной экосистемы.

Большой бородатый мужчина вынырнул из лавки кожевенных изделий, чем и положил конец нашей дискуссии.

– Ну, Джекаби, теперь ты должен одному парню внутри швабру и ведро. Не переживайте, я как следует его прополоскал.

Он протянул мне помятое жестяное ведро; я шагнула вперед и благодарно приняла его. Внутри него крутилась рыба, вновь в тесноте, но в безопасности.

– Как к вам обращаться, барышня?

– Эбигейл Рук, сэр. Премного вам благодарна.

– Ух ты, англичанка! Смотри, Джекаби, как бы рядом с ней ненароком не перенять аристократические манеры. А я Хэнк Хадсон, мисс Рук.

Он протянул мне руку, и я пожала ее. Мужчина был облачен в плотный бурый плащ-пыльник с широкими лацканами, а в его башмаках впору было пересекать континент; пахло от него лошадьми и костром. Он походил на грубоватых, но симпатичных американских первопроходцев, о которых я читала в детстве, только Дэвид Крокетт на страницах моих журналов не выглядел таким человеком-горой.

– Мистер Хадсон – опытный зверолов и мой хороший знакомый, мисс Рук. Давно в Нью-Фидлеме, дружище?

Джекаби прижал коробку с котятами к бедру и протянул руку, но Хэнк быстро заключил его в объятья, от души похлопав по спине, пока мой начальник пытался не уронить коробку.

– Так, заехал ненадолго. Год провел на территории Оклахомы, торговал с индейцами чероки. Охота там неплоха, но у меня же хижина в долине Гэд, а за ней нужно приглядывать. Разгружу кое-какой товар – и сразу обратно. Рад, что мы с тобой встретились. Я выменял у торговцев хорошие травы, которые тебя могут заинтересовать. А кстати, я же еще раздобыл шаманское колесо чероки, можешь глянуть, если интересно. Будешь здесь вечером?

– Разумеется. Я до сих пор проживаю на Авгур-лейн. Помнишь, где мой дом?

– Да разве его забудешь?!

Мистер Хадсон подмигнул Джекаби, что заставило меня задуматься о том, до какой степени он знаком с подробностями странного обиталища на Авгур-лейн.

– Ну ладно, увидимся! Рад был познакомиться, барышня.

Он приставил руку к меховой шапке и потопал в противоположном направлении. Мы же с Джекаби продолжили свой путь к Авгур-лейн. Теперь я старалась внимательнее смотреть под ноги и держать ведро ровно. Я надеялась, что Джекаби расскажет, при каких обстоятельствах они познакомились со звероловом, но детектив молчал. По его непроницаемому лицу нельзя было догадаться, о чем он думает: то ли до сих пор сердится на меня за неуклюжесть, то ли ему, как обычно, просто недостает светского такта.

Лицо Джекаби вообще мало о чем говорило. Из-за его прямой манеры вести беседу я как-то позабыла о том, насколько плохо его знаю. Например, я обратила внимание на то, что мистер Хадсон обратился к нему по инициалам, хотя почти все остальные называли его просто Джекаби.

– А что означает Р. Ф.? – спросила я, когда мы пересекали деловой район неподалеку от Авгур-лейн.

Прежде чем ответить, он повернулся и несколько секунд просто смотрел на меня.

– По роду своих занятий я расследую различные загадочные и мистические дела, а это требует соблюдения особых, сверхъестественных, мер предосторожности.

– Вроде чеснока и лаванды, которые вы разложили вокруг своего дома?

– Это не лаванда, а ирландский белый вереск – но да, что-то вроде того, – ответил он. – Имя позволяет получить власть над человеком. Для последователей очень древних темных искусств имя, особенно произнесенное добровольно, равносильно струнам, за которые дергают марионетку. Я предпочитаю держать свое имя в тайне.

– Обещаю не превращать вас в злобную куклу, – сказала я. – К тому же я не имею ни малейшего представления о темных искусствах. Я даже карточные фокусы показывать не умею.

– Звучит обнадеживающе, но все же я останусь при своем мнении. Меня беспокоите не вы, мисс Рук, – добавил он, – но я не передумаю. Я не сказал своего полного имени даже Дженни, а ведь она не только более надежна, но и мертва.

Дженни Кавано была как раз одной из тех подробностей, делающих дом на Авгур-лейн необыкновенным и таинственным. Раньше этот дом принадлежал ей, и она осталась в нем после своей преждевременной и загадочной кончины. Мой работодатель не стал возражать, так что Дженни была просто еще одним обитателем этого жилища. Несмотря на свою мрачную историю, Дженни являлась самым приятным призраком, которого только можно встретить. Она быстро стала моей наперсницей, и в ней было гораздо меньше тайн, чем в моем загадочном начальнике.

– Можно я попробую угадать? – спросила я.

Джекаби закатил глаза.

– Вы можете делать все что вам угодно. На мое решение это никак не повлияет.

– Это… Ричард Фредерик?

– Нет, и я не собираюсь…

– Рассел Фрэнсис?

– Нет. Вы…

– Румпельштильцхен Финнеган?

Джекаби вздохнул.

– Да, мисс Рук. Румпельштильцхен, вы меня разгадали. Я проказливый чертенок из детских сказок.

– И это далеко не самое странное из того, что я узнала, работая с вами.