Марк Клэпхем В гробнице Хрондира

До того, как увидеть или услышать что-то, он учуял запах. Горячий аромат — жарче искр, летевших из-под цепного меча, который пробил броню боекостюма и впился в плоть, жарче пролитой им крови командующего тау.

Где-то рядом набирало энергию очень мощное орудие, и встревоженный воздух отдавал статикой. Смертный, или даже космодесантник из другого ордена, мог бы не заметить этого среди множества запахов битвы.

Но волчий брат Анвинд Годрихссон обладал отточенным восприятием. Ноздри воина шевельнулись от резкого запаха, улавливая его сквозь нечистый аромат чужацкой крови.

Волк поднял взгляд, чуть дольше, чем на полсекунды. В небе висела серая муть, смесь дождя и клубов дыма, но Анвинд рассмотрел огромный темный силуэт, который двигался между зданиями. В дымке сияло сплошное кольцо света.

Штурмовой корабль тау с рельсовой пушкой, готовящейся к стрельбе.

— В укрытие! — скомандовал Годрихссон отделению, и отзвуки приказа разнеслись среди развалин. Вытащив окровавленный цепной клинок из нагрудника убитого ксеноса, он спрыгнул с поверженного боескафандра.

Космический Волк ничего не боялся, и Адептус Астартес никогда не убегали от врагов, но смиренное ожидание выстрела, способного превратить тебя в лепешку, не могло принести ни славы, ни чести. Тау были печально известны своим стремлением убивать издали, а не вступать в ближний бой; черта с два Анвинд позволит им так покончить с его стаей.

Бойцы Годрихссона без разговоров выполнили приказ, хотя Тормод, как всегда, двигался без изящества и с хмурым видом, бесцельно пуская всполохи пламени из огнемета. Впрочем, перемещался он столь же быстро, как и остальные, и, перепрыгивая через насыпь в поле зрения Анвинда, едва касался обломков тяжелыми сабатонами. При этом воин как-то умудрялся делать вид, что идет медленно и неохотно.

Затем появились остальные «серые охотники» четвертой роты Влка Фенрюка, больше известных под именем Космических Волков: Синдри, с юным блеском в глазах, не потускневшим за долгие десятилетия, и необычной для фенрисийца копной светлых локонов; Лиульф, крупный даже для космодесантника, несокрушимая стена и неудержимая сила в одном лице; и, наконец, Гульбранд, с бледной кожей, но волосами и бородой черными, как вороново крыло. Все они носили цвета своего ордена, и на серо-голубых силовых доспехах с золотой окаемкой виднелись почетные знаки и меха, отмечавшие памятные убийства.

Хотя вся стая озиралась в поисках подходящего укрытия, первым звонко свистнул и указал вперед остроглазый Гульбранд.

Они побежали одновременно с первыми выстрелами рельсовой пушки. Залпы терзали улицы, уже опустошенные наземной войной. Когда крупнокалиберное орудие открыло огонь по отступающим Волкам, здания, по которым уже прошлись пожары и артобстрелы, затряслись до основания и начали рушиться.

Космодесантники бежали через город, угрожавший похоронить их заживо.

Затем, следуя за Гульбрандом, они оказались на крутом, посыпанном гравием спуске, который вел к арочному проходу, сложенному из выветрившегося камня. Контролируя спуск, Анвинд уперся пятками в скат; тяжесть тела, облаченного в доспех, тащила его вниз, и из-под сабатонов взмывали мелкие камешки.

Возле арки стояли несколько приземистых промышленных грузовиков и штабели ящиков, а также череда примитивных дуговых ламп, тускло светившихся в полуденной дымке.

Добравшись до низа, Волки мгновенно и ловко сменили управляемое скольжение на бег. В тот же миг заряд рельсовой пушки угодил куда-то поблизости, и ударная волна толкнула Годрихссона вперед, так, что тот мог бы упасть, если бы не силовая броня. На капитане не было шлема, поэтому он зажмурился от яркого света и жара, опалившего кожу.

У Анвинда зашумело в ушах. Продолжая бежать, он открыл глаза — и увидел, как после нового попадания рушится арочный проход над головами Волков. Стая неслась дальше, осыпаемая градом щебня; крыша, сотрясаемая мощными взрывами, разваливалась на куски.

Упал занавес расколотых камней, и космодесантников поглотила тьма.

Годрихссон, который почти ничего не видел из-за пыли, а слышал только звон в ушах после ревущих взрывов, почувствовал, что падает вперед — какой-то крупный булыжник врезался ему в правый наплечник. Среагировав достаточно быстро, космодесантник сумел четко приземлиться на одно колено и тут же приготовился к новым ударам. Однако же, всё ограничилось скромным дождиком мелкого щебня.

Потом наступила тишина, или нечто подобное. Обвал полностью перекрыл обратный путь и заглушил все звуки с поверхности, хотя Анвинд по-прежнему ощущал периодическую дрожь от взрывов наверху.

Осмотрев себя, Волк обнаружил вмятину на наплечнике, но ничего более серьезного — только царапины на доспехе, а также легкие ожоги и порезы на незащищенном лице. Он выпрямился, стряхивая с брони песок и мелкий гравий.

Как только пыль улеглась, Годрихссон разглядел в свете дуговых ламп большое помещение с голыми стенами из полированного камня. Вокруг приходили в себя братья по стае; впереди стоял совершенно невредимый Гульбранд и смотрел на единственный выход из залы, уходящий вниз коридор. Отвернувшись, Анвинд увидел, как поднимается с пола Тормод — воин вытряхивал из мехов обломки камней. Синдри насмешливо попытался помочь огнеметчику, но тот оттолкнул его. Оба выглядели потрепанными, но целыми, не считая безвольно висящей руки Тормода.

Лиульфа поначалу нигде не было видно. Проход, который раньше вел из помещения к свету дня, теперь перекрывала огромная скошенная глыба. И никаких следов боевого брата, только этот громадный валун.

Навострив нос и уши в поисках малейшего знака, Годрихссон подошел к обвалу. Через несколько секунд он уже стоял на коленях, откатывая в сторону камень высотой в самого вожака стаи. Синдри и Тормод пришли ему на помощь, а Гульбранд остался позади, охраняя их спины.

При этом Космические Волки не произносили ни слова, объединенные ясной целью. Сначала они откопали ладонь в латной перчатке, которая зашевелила пальцами, потом убрали тяжелые камни со всей руки в силовой броне, а затем высвободили голову и плечи Лиульфа. Шлем смялся и раскололся по одной стороне; когда его сняли, воин заморгал, избавляясь от пыли, и судорожно вздохнул. У космодесантника была сломана скула, лицо оказалось залитым кровью, но он выжил.

— Настоящая тьма, — кашляя кровью, произнес Лиульф. — Я уже и забыл, на что это похоже. Жаль, теперь вместо нее торчат ваши хари…

Он засмеялся собственной шутке, снова закашлялся кровью, а потом закряхтел.

— Мы бы оставили тебя в покое, если бы эти меха воняли поменьше, — парировал Анвинд, кивая на драную пушнину вокруг наплечников поврежденного доспеха. — И безносый ульевик учует такой смрад, даже из-под обвала.

Обмениваясь любезностями с другом-Волком, Годрихссон внимательно изучал его, и последнюю издевку произнес уже с облегчением. Да, раненого прижало огромным валуном, раздавившим ему нижнюю часть тела, но Анвинд знал, как выглядят братья, нить которых уже подошла к концу. По виду Лиульфа стало ясно, что он будет жить.

Но не сдвинется с места — это Волки обнаружили, расчистив завал вокруг собрата. Громадный обломок, придавивший Лиульфа, превосходил по высоте помещение, в котором оказались космодесантники, а в ширину был только вдвое уже. Даже совместных усилий стаи не хватило бы, чтобы сдвинуть его.

Вожак только начал раздумывать над тем, что могло бы понадобиться для помощи раненому, как раздались чьи-то шаги. Другие тоже услышали приближение неизвестного — обернувшись, Годрихссон увидел Гульбранда, который уже изготовился к стрельбе и навел болтер на вход в туннель. Шаги приблизились, и часовой, ослабив хватку на рукояти, почти незаметно кивнул: «друг, а не враг».

Человек, поднявшийся по наклонному туннелю, оказался имперским гвардейцем, в мундире Лакузийской Стражи — темно-зеленом с серебряной каймой. Войдя в залу, солдат сначала посмотрел на возвышавшегося над ним Гульбранда, затем на остальных Волков, и, наконец, на рухнувший проход.

— Мои господа, — официально поприветствовав космодесантников, гвардеец глянул им за спины, пытаясь понять, как далеко простирается завал.

— Кто ты такой? — спросил Анвинд.

— Не могли бы вы проследовать за мной, господа? — произнес лакузиец, завершив осмотр.

Вожака стаи рассердила такая уклончивость, он ожидал прямого ответа. На памяти Годрихссона большинство гвардейцев, даже самых стойких ветеранов, испытывали страх в присутствии Адептус Астартес, что было вполне разумно. Неужели этот человек не боялся выказывать неповиновение космическому десантнику?

Нет, подумал Анвинд, глядя на стоявшего перед ним солдата. Дело не в том, что Волк не пугал гвардейца — просто кто-то или что-то пугало его сильнее.

— Ну, ладно, — хмыкнул Годрихссон и кивком пригласил лакузийца показывать дорогу.

Оставив Лиульфа, фенрисийцы последовали за смертным проводником дальше вниз по туннелю, который оставался достаточно широким, чтобы вместить двух космодесантников плечом к плечу. Солдат немного прихрамывал, и скрежет шестерен, звучавший в момент касания пола правой ступней, указывал на искусственную ногу.

Спуск закончился, и от выровнявшегося туннеля начали уходить в стороны кривые коридоры, но гвардеец вел Астартес прямо. Проходя мимо ответвлений, Анвинд видел ниши в неровных стенах, обращенные в сторону движения стаи. В некоторых пустотах светили лампы или небольшие костры, доносились близкие звуки и запахи человеческого жилья. Здесь, внизу, обретались люди; до прибытия Космических Волков на Бельтрассе война с тау бушевала уже несколько месяцев, и в подземелье скрывались беженцы.

Фенрисийцев привели в просторное восьмиугольное помещение под высоким куполом. Свет ламп, висевших в зале, был направлен к центру, где на возвышении стоял огромный каменный куб. Повсюду виднелись соединенные пучками проводов машины, предназначения которых Годрихссон не знал.

Провожатый отступил в сторону у входа, и Анвинд взобрался по ступеням на возвышение. На одной из сторон куба обнаружилось грубое, но мгновенно узнаваемое изображение космодесантника в терминаторской силовой броне. Каменный воин сидел, положив руки на колени.

Остальное помещение оказалось таким же невзрачным, как и туннель; на отполированных стенах не имелось никаких надписей. Впрочем, одно слово всё же было высечено над резным образом терминатора:


Хрондир

Вожак стаи вновь посмотрел на барельеф. Символ на одном из наплечников, видимый сбоку, мог быть частью изображения рогатого черепа.

— Его звали Хрондир из Экзорцистов, верного ордена Адептус Астартес, — объявил спокойным, четким голосом человек, только что вошедший в залу. Тон новоприбывшего звучал в высшей степени самоуверенно, и сам он выглядел соответственно. Выше практического любого смертного, но ниже космодесантника; темнокожий, с резкими, точеными чертами лица и пронзительными глазами, под одним из которых обнаружилась татуировка в виде стилизованной буквы «I». Знак слегка поблескивал отраженным светом. Носил незнакомец одноцветную черную мантию, ниспадавшую с плеч тяжелого золотого доспеха, пластины которого покрывало замысловатое тиснение и витиеватые орнаменты. На поясе его висел молот с длинной рукоятью.

Годрихссон понял, что перед ним инквизитор — для Космического Волка доказательством послужила броня новоприбывшего, но о существовании Инквизиции знали только избранные, и немногие могли бы распознать её слуг по внешнему облику.

Инквизитора сопровождал другой смертный, бледнее и ниже его. Этот человек, носивший черные одеяния с серебряной каймой, оказался почти незаметным на фоне своего помпезно разряженного компаньона. Кроме того, он ничего не говорил, только время от времени поглядывал на инфопланшет.

— Я — Монтийф, а это гробница Хрондира, — продолжил инквизитор, жестом указывая на каменные стены. — Он пал здесь около трех столетий тому назад, в битве за спасение Бельтрассе, и жители планеты построили усыпальницу в его честь. С течением десятилетий катакомбы были расширены, чтобы вместить других участников сражения. Так мертвые снова оказались рядом с Хрондиром, тело которого, по местному обычаю, усажено внутри саркофага.

— Три столетия, — повторил Анвинд, по-прежнему изучавший барельеф на огромном кубе, саркофаге Хрондира. «Неужели прошло столько времени?»

— Да, — без нужды подтвердил инквизитор, который несколько секунд внимательно рассматривал Годрихссона. Затем он обернулся к гвардейцу, проводившему Волков в гробницу. — Гальверн, доложи обстановку.

— Мой господин, — тут же поклонился лакузиец, и Анвинд увидел, какое влияние над ним имеет Монтийф. — Вход полностью перекрыт обвалом, но в остальном гробница не пострадала.

— Огонь тяжелого орудия со штурмового корабля тау обрушил проход, — добавил вожак стаи. — Мои братья и я искали здесь временного убежища. Мы вернемся на поверхность, как только минует угроза.

— Если туннель заблокирован, то вы не выберетесь, — сказал инквизитор. — Это гробница, капитан, и здесь только один вход. К счастью, склеп весьма прочен и построен глубоко под землей, так что тау вряд ли сумеют нанести ему новые повреждения.

Годрихссон не стал обращать внимания на то, что Монтийф определил его звание — прочесть обозначения на наплечниках было несложно.

— Но если это гробница, что здесь делаете вы, инквизитор…?

— Инквизитор Монтийф из Ордо Маллеус, — полностью представился тот, и добавил, указывая на своего спутника. — А это дознаватель Праникс. Здесь мы для того, чтобы узнать все возможное о подвиге Хрондира и изучить врагов, повергнутых им. Вы, как боевые братья почтенного Шестого Ордена, несомненно, поймете необходимость раскрыть секреты побежденного неприятеля.

Анвинд не понимал, каким образом Монтийф собирается выяснить хоть что-то о давно сгинувшем враге, бродя по совершенно безликому склепу. Возможно, здесь как-то могли помочь странные машины и оборудование; так или иначе, вожака стаи это не заботило.

— Мы из четвертой роты, прибыли сюда сражаться с тау, — капитан вернулся к главному вопросу. — Нет ли другого пути наверх?

Невыносимо, подумал он, будет гнить в этой дыре, чувствуя, как бессмертие по капле утекает во тьму. Пагубно тусклый конец долгой жизни, полной славных битв.

— Довольно скоро вы сможете вернуться к войне против ксеносов, — ответил инквизитор. — Моя свита сейчас разрабатывает другую зацепку, но они знают о нашем местоположении и должны связаться со мной через девять дней. Найдя заваленный проход, мои люди затребуют всё необходимое, чтобы откопать нас. А до тех пор… Что ж, главную гробницу окружает огромный лабиринт туннелей, в котором нашли убежище более сотни гражданских. У них есть вода, воздух и провиант, так что вам несложно будет найти нужные припасы.

Снова хмыкнув, Годрихссон повернулся обратно к барельефу.

— Я знал его, — произнес Волк.

— Вы знали капитана Хрондира? — несмотря на свой пышный и грозный вид, Монтийф не смог сдержать удивления.

Космодесантник кивнул — пусть он и не был скьялдом, но мог удовлетворить любопытство окружающих, — и, откашлявшись, поведал свою историю.


Они сражались рядом в тонущем городе Маджоха, налево и направо рубя еретиков на подтопленных улицах. Тогда Анвинд был «кровавым когтем» и, вместе с другими молодыми братьями, отвечал на фанатичную дикость культистов собственной кровожадностью юных лет.

Разбушевавшаяся стихия грязными потоками прорывалась через осыпавшиеся стены, и точно так же волны мужчин и женщин, продавших души непроизносимым силам, бросались в атаку на Волков — из построек или из-под растущей воды.

Фенрисийцы обрезали их нити сотнями, и Годрихссон дрался в самом сердце битвы, рассекая мечом орды фанатиков, разрубая нечистую плоть и отделяя мутировавшие конечности от тел.

Для Анвинда и остальных Волков сражение за Маджоху было кровавой и медленной, многонедельной зачисткой зараженного населения. Неважно, космодесантники выслеживали врага, или враг сам нападал на них, исход всегда оказывался один.

Экзорцисты прибыли с иным заданием. Если четвертая рота рассредоточилась по городу, убивая еретиков везде, где находила их, то воины в красных доспехах двинулись через Маджоху напрямую, прорубая путь к Великому Престолу в её сердце.

Молодой Годрихссон оказался в числе Волков, привлеченных Экзорцистами для атаки на собор. Они три дня осаждали оскверненный храм, и именно там Анвинд встретил Хрондира и других терминаторов его отделения.

Они были скрытными и, по сравнению со вспыльчивыми «кровавыми когтями», сдержанными созданиями, но юноша увидел в них целеустремленных и беспощадных воинов. В промежутках между протяжными, неразборчивыми песнопениями и иными обрядами, Хрондир, который возвышался над Годрихссоном в своей терминаторской броне, немного рассказал о родном мире ордена, Изгоне.

Когда рухнула одна из стен Престола и развалились его укрепления, Экзорцисты настояли на том, чтобы отправиться внутрь в одиночку. Космическим Волкам оставалось только вернуться к основному заданию. Хотя Анвинд смотрел, как Хрондир и остальные терминаторы пересекают затопленную площадь и с боем прорываются в брешь, уже через несколько минут «кровавый коготь» вынужденно отвлекся, оказавшись по горло во врагах.

Так или иначе, в течение нескольких часов после вторжения Экзорцистов внутрь собора, воздух над районом Престола испытывал сильные возмущения, возникали и поглощались самими собой неестественные грозовые облака. Принюхиваясь, Волки на улицах Маджохи понимали, что в сердце города происходит нечто, решающее его судьбу.

А потом всё кончилось. Небо успокоилось, а Экзорцисты, выполнив свое задание, отбыли с планеты.

Фенрисийцы продолжали сражаться, но враг, лишенный поддержки того, чему сыны Изгона противостояли внутри Престола, утратил волю к сопротивлению. Космические Волки, впрочем, не щадили еретиков, и те, как могли, бились за собственные жизни, но Астартес перебили их за несколько дней.

Погружение города остановилось, паводковые воды, лишившись постоянного притока, начали застаиваться. Космодесантники оставили Маджоху в покое — или некотором его подобии. Улицы, забитые раздутыми, нечистыми телами бывших обитателей, превратились в безжизненные полузатопленные развалины.


Рассказывая, Годрихссон опустил кое-какие детали, вроде песнопений или огней в небесах. Смертный по имени Гальверн по-прежнему стоял рядом, а Волку не хотелось, чтобы гвардейца очистили за то, что он услышал вещи, которые Инквизиция предпочитала держать в секрете. Но в основном история осталась неизмененной — в той части, где говорилось о доблести Хрондира и битве, изменившей ход войны.

Пока Анвинд говорил, в помещение входили всё новые и новые смертные, опасливо держась поодаль от инквизитора и Волков. Закончив пересказ, вожак стаи обнаружил, что выступал перед значительной аудиенцией; в ней было несколько гвардейцев, стоявших навытяжку в присутствии космодесантника, но в основном его слушали гражданские. Беженцы нервно переминались у стен гробницы, стараясь не пропустить ни слова из истории.

— Для этих людей Хрондир — мифологический персонаж, — объяснил Монтийф. — Нет ни одной официальной записи о его победе, и сам этот склеп был затерян более сотни лет. Имя Хрондира, будто сказание, передавалось из уст в уста. И вот, вы пришли сюда и поведали, как своими глазами видели капитана. Для них вы словно явились прямиком из легенды.


Для Волков время в катакомбах тянулось с болезненной медлительностью. Лишенные возможности охотиться или сражаться, не имея даже пространства для нормальных тренировок, они обшаривали каждый сантиметр лабиринта в поисках путей к спасению или того, что могло бы помочь в освобождении Лиульфа. Паутина туннелей, расходившихся от места упокоения Хрондира, вела к десяткам небольших помещений, и космодесантники обыскали каждое из них.

Большинство комнат были заняты гражданскими, которые бежали в гробницу, ища укрытия от войны наверху. В других разместили кладовые, оборудовали установки для рециркуляции воды или электрогенераторы. Некоторые помещения остались нетронутыми, в них не нашлось ничего, кроме похоронных принадлежностей и мертвецов. Бельтрассцы хоронили своих умерших не лежа, а сидя, так, чтобы они c достоинством встречали загробную жизнь, и в альковах многих помещений обнаружились кубические каменные саркофаги.

Волки отыскали мало полезного. Кое-где попадались трещины или поры в камне, через которые в катакомбы попадал воздух или просачивалась вода, но не обнаружилось ни потайных туннелей, ни промышленного оборудования, пригодного для освобождения Лиульфа. Несмотря на это, космодесантники продолжали рыскать по коридорам.

Правда, даже этому бесконечному хождению мешали смертные. Астартес прекрасно видели в полумраке самых темных туннелей, поэтому не носили с собой никаких источников света. Соответственно, любой неулучшенный человек, который шел им навстречу, мог влететь прямо в громадного космодесантника, если тот не предупреждал о себе. Большинство Волков разгоняли беженцев кратким «С дороги!», но Синдри развлекался тем, что молчал до последнего и смотрел, как люди отлетают от его силовой брони.

Впрочем, фенрисиец не был жестоким и ловил падавших смертных, спасая их от ушибов. Рефлексы Синдри позволяли ему поймать обычного человека прежде, чем тот успевал сообразить, что случилось.

Если гвардейцы хотя бы имели некоторую военную и физическую подготовку, хрупкость и неуклюжесть гражданских не переставала поражать вожака стаи. Даже в далекие детские годы, до того, как Небесные Воины переделали Анвинда в равного себе, мальчик был крепче любого из этих горожан. Юные фенрисийцы быстро учились выживанию, и Годрихссон стал охотником практически одновременно с тем, как научился ходить.

Для нынешнего «серого охотника», столь далеко ушедшего от родных пенат, эти смертные — с быстрым дыханием и сердцебиением, глубокой погруженностью в преходящие заботы их коротких жизней — оставались загадкой. Они порхали вокруг Анвинда, как мотыльки, а Волк старался не раздавить их.


Кровь и костяная крошка.

Это помещение ничем не отличалось от множества других: совершенно безликое, не считая трех небольших постаментов, на каждом из которых располагался реликварий с гладкими стенками. Два ящичка с мощами остались на месте; один сбросили на пол, но он не разбился, и кости, либо иные останки похороненного, уцелели внутри.

Людям, жившим здесь, повезло намного меньше. Стены и пол были залиты кровью, среди засохших потёков встречалась костяная крошка, обрывки ткани и другая, более плотная материя: измельченные куски кожи и внутренних органов.

Годрихссону комната показалась маленькой — хотя смертные без труда ходили туда-сюда, космодесантнику пришлось согнуться, чтобы войти. Там уже стоял Монтийф, сложив руки на груди так, что Анвинд видел выгравированные на латных перчатках черепа с глазами из рубинов. Праникс, сидя на корточках, изучал полосу крови и что-то нажимал на инфопланшете.

— Вы не вправе меня «вызывать», — прорычал капитан инквизитору. Прошло три дня с тех пор, как фенрисийцы оказались в гробнице, и некоторое время назад Монтийф отправил за вожаком стаи одного из лакузийцев.

Конечно, Годрихссон не ждал, что инквизитор как-то ответит на эти слова, признает, что Космические Волки не находятся в его распоряжении. Так и случилось, Монтийф ограничился безразличным взглядом.

— Что тут произошло? — спросил Анвинд.

— Мы не знаем, — ответил инквизитор. — Здесь жили пять человек, и это — всё, что от них осталось.

— Уверены, что здесь все пятеро? — уточнил космодесантник, знавший о привычке смертных иногда убивать друг друга по идиотским причинам. — Один из них не мог обратиться против других?

— Мы проверили всю гробницу, сэр, — несколько педантично произнес дознаватель, который подключил к инфопланшету латунную палочку на медном проводе. Конец инструмента был погружен в смазанное пятно крови на полу. — Здесь находятся останки каждого из них.

— Значит, их убил кто-то другой? — раздраженно предположил Годрихссон. — Жаль, но меня не волнуют эти мелкие злодеяния, и я не понимаю, почему ими заинтересовалась Инквизиция.

— Это не обычное преступление, — возразил Монтийф, проводя пальцем в перчатке по татуировке на щеке. — Взгляните на останки. Как вы думаете, может простой человек совершить подобное? Да ещё так быстро, что никто не услышит криков?

Капитан уклончиво хмыкнул — множество созданий умело убивать с подобной скоростью, существовали звери и ксеносы, способные обратить плоть в ошметки шквалом ударов когтистых лап или клинков. Анвинд видел это собственными глазами.

В пылу битвы он и сам превращался в такого убийцу.

— Люди боятся, что погибших растерзало какое-то дикое животное, хотя здесь ему прятаться негде, — продолжил инквизитор. — Если, конечно, оно не скрывается под человеческим обликом, в виде потаенной звериной ярости.

— Можете успокоить смертных, это не один из нас, — безмятежно ответил Годрихссон на вкрадчивые намеки Монтийфа. — Мы не животные.

Затем Космический Волк пересек комнату, рассмотрел вблизи бурый потек на стене и полностью раскрыл восприятие. Он учуял запах человеческой крови с нотками желчи, но аромат не был ни свежим, ни высохшим, мертво-безвкусным. Анвинд потер пальцами один из следов, и на керамите остался мелкий порошок, а в воздухе повис какой-то пыльный привкус.

— Когда кровь пролилась, она была горячей, — сообщил космодесантник. — Очень горячей, эти пятна выжжены на стене.

— Мы должны быть настороже, — с этими словами инквизитор вышел из комнаты. Праникс остался, как и Годрихссон; капитан перебирал в уме способы смертоубийств, решая, что именно могло так растерзать плоть и оставить на камне ожоги от выкипевшей крови.

Оружие? Кто-нибудь услышал бы выстрелы.

Псайкер? Анвинд видел, как ментальные силы разрывают врагов на куски или сжигают их изнутри. А слуги Инквизиции часто обладали пси-способностями…

Пребывая в глубоких раздумьях, Волк поднял с пола реликварий, внутри которого тихо застучали фрагменты костей. В огромной руке космодесантника ковчег выглядел крохотным; на ладони Арвиндра лежали останки целой жизни смертного. Капитан поставил безликий ящичек обратно на безликий постамент.

— Никаких имен, — произнес он, обращаясь скорее к самому себе.

— Господин? — Праникс оторвался от инфопланшета.

— Нигде нет ни одного имени, за исключением Хрондира, — объяснил Годрихссон. — Люди, построившие гробницу, приложили огромные усилия, чтобы достойно упокоить своих мертвецов. Все эти комнаты, ящички — и никто не озаботился именами похороненных?

Промолчавший дознаватель смотрел в спину уходящему космодесантнику, пока тот не скрылся из виду.


— Он оскорбил нас! — возмутился Гульбранд, выслушав сообщение Анвинда о смертях и разговоре с Монтийфом. — Мы что, звери, чтобы жрать этих мелких людишек?

Четверо Волков выбрали себе одно из самых крупных помещений в катакомбах, длинную комнату с продолговатым каменным алтарем в центре. Пока Гульбранд метался вокруг него, Тормод молча сидел в углу, а Синдри стоял, беззаботно прислонившись к стене.

— Инквизитор не говорил, что думает так, — заметил вожак стаи. — Но я убежден, что некоторые смертные в это верят.

— Ну и пусть убегают от нас в страхе, мелкие слабаки, — бросил Синдри. — Какое нам дело, если несколько из них умрут? Этот мир и так разрушен до основания.

— Всё зависит от того, что их убило, — ответил Годрихссон. — И как мы сможем убить это.

— А, раз тут всё-таки будет на что поохотиться, тогда ладно, — широко ухмыльнулся Синдри.


На следующий день погиб ещё один беженец. На этот раз всё произошло не в тишине, но к тому моменту, как люди сбежались на крики, комната, из которой они раздавались, уже опустела.

Удалось быстро установить, что пропала молодая женщина, и все пустились на её поиски.

Убитую отыскал Гульбранд; скрюченное тело лежало в нише на другом конце катакомб. Беженку освежевали и выпотрошили, кроме того, от трупа шел неестественный жар.

Никаких следов убийцы обнаружить не удалось.

— Исчез, — подытожил Синдри.

Прошло четыре дня с тех пор, как Волки оказались в гробнице. Лиульф не мог полностью исцелиться, пока его ноги оставались прижатыми, но состояние космодесантника оставалось стабильным, и он уж точно не нуждался в наблюдении. Фенрисиец, обладатель удивительно могучего организма, оставался здоровым и почти не испытывал боли, даже придавленный обломком скалы.

Впрочем, братья всё равно регулярно посещали Лиульфа и вспоминали старые сражения, не прекращая бесплодных поисков способа освободить Волка и не вызвать при этом новый обвал.

На этот раз к раненому отправился Синдри, но вернулся через считанные минуты.

— Если это один из твоих розыгрышей… — начал капитан, когда услышал новость, но осекся, увидев по лицу воина, что тот не шутит.

— Пойду, проверю сам, — решил Анвинд.

И действительно, Лиульф бесследно исчез. В яму под каменной колонной, оставшуюся на месте его тела, ссыпались мелкие камешки, и, сколько вожак стаи ни отбрасывал щебень, он так и не смог найти даже осколка керамита. Но, если бы космодесантника вытащили из-под обвала, от него должно было остаться хоть что-то!

Однако ничто не указывало, что здесь лежал Лиульф — только россыпь почерневших камней, опаленных внезапным и могучим жаром.

— Может, он освободился самостоятельно, — предположил Монтийф, услышав новость об исчезновении Волка. — Например, взрывы наверху сдвинули обломок скалы, и ваш брат сумел выбраться.

— А потом ушел на сломанных ногах? — фыркнул Годрихссон. — И зачем бы Лиульф вообще пытался вылезти сам, зная, что мы вот-вот придем навестить его? Нет, даже если бы брат освободился из-под скалы, то подождал бы кого-нибудь из стаи.

— Так что же, по-вашему, произошло? — поинтересовался инквизитор.

Разговор происходил возле саркофага Хрондира, и всё это время Монтийф и Анвинд медленно кружили вокруг друг друга. Молот инквизитора и цепной клинок Волка пока что висели на поясах хозяев, но оба держали одну руку свободной, готовые защитить себя.

— Существуют способы переместить тело сквозь стены, протащить твердый объект сквозь плотную материю, — намекнул космодесантник.

— Чернокнижник? — поднял бровь Монтийф. Вопросы демонических ересей находились в ведении Ордо Маллеус, и Годрихссон вторгался на территорию инквизитора, просто упоминая их.

— Или псайкер, — ответил Космический Волк. — Подобная сила оставляет резкий смрад в воздухе и испускает сильный жар.

Подняв кулак, Анвинд раскрыл его и продемонстрировал обожженные дочерна камни.

В его словах звучало обвинение, пусть и косвенное. Многие слуги Инквизиции были псайкерами, и их способности простирались от чтения смертных разумов до перемещения объектов и даже более значительных искажений реальности. При этом, чем большими пси-способностями обладал человек, тем скорее он мог попасть под влияние темных сил, привлеченных его неестественными талантами.

Напряжение повисло в воздухе между двумя имперцами. Они были не одни: хотя гробницу очистили от посторонних, прежде чем Годрихссон заговорил о вещах, за само знание которых Монтийф мог бы казнить большинство подданных Империума, у саркофага стояли также воины стаи и Праникс. Но, пусть Волки превосходили числом представителей инквизиции, а их орден отличался непокорностью, нападение на слугу Императора было почти немыслимым, изменническим деянием.

Конечно, если окажется, что инквизитор совращен теми самыми силами, которые он поклялся уничтожать — тогда другое дело.

Монтийф собирался что-то сказать, но тут из расположенного поблизости коридора донеслись отголоски человеческого вопля. Инквизитор и капитан мгновенно обменялись взглядами, а затем кивнули друг другу, решив на время отложить разговор.

Сначала из склепа выбежали Волки, по пятам за ними — Монтийф со своим дознавателем, и никто не заметил, что поверхность саркофага Хрондира покрылась инеем, который затем испарился так же быстро, как и возник.

Кричавший человек стоял, вжавшись в каменную стену, и трясся от ужаса, не отводя глаз от дымящейся массы на полу.

— Взяло и появилось, — произнес несчастный, а затем начал бесконечно повторять эти три слова, продолжая таращиться на окровавленную, обожженную груду. Над ней курился дымок, и в сумрачном коридоре сложно было разобрать, что же это такое.

Подняв болтер, Анвинд приблизился к подергивающемуся объекту, готовясь сразиться с любым ужасом, возникшим в материальном мире… и тут же опустил оружие.

— Лиульф, — произнес вожак стаи. — Это Лиульф.

Волки собрались вокруг павшего товарища. Его доспех оказался измятым во многих местах, кое-где даже пробитым и полностью обожженным, до сих пор горячим на ощупь. Керамит совершенно почернел, нельзя было разглядеть ни цветов, ни знаков различия, а от мехов на плечах остались только крученые хвостики пепла.

Ноги Лиульфа действительно были сломаны, плоть перемешалась с раздавленной броней, и сквозь самые глубокие трещины в керамите виднелось обгорелое мясо.

Голова космодесантника превратилась в месиво, покрасневшее от ожогов и кровоподтеков, волосы спалило полностью, а на месте век и губ остались лишь сморщенные щелки.

Но, когда Годрихссон наклонился проверить дыхание собрата, тот резко раскрыл и глаза — воспаленные, но уцелевшие, — и рот.

Облизнув распухшим языком опаленные досуха губы, Лиульф заговорил.

— Сражался с ним, — произнес он с явным усилием. — Оно утащило меня во тьму, но я сражался с ним за каждый шаг. Не мог позволить, чтобы оно забрало меня… пытался освободить его.

Доставив это послание, Волк уронил голову, и его взгляд потух.

Лиульф умер.


Перенеся тело брата в свою комнату, фенрисийцы положили его на алтарь. Опустилось скорбное молчание, которое нарушил Синдри.

— Пытался освободить кого? — спросил он. — Какая-то бессмыслица.

— Лиульфа куда-то забрали, — произнес Анвинд. — Магически перенесли в неизвестное темное место, а потом вернули.

— Это работенка для рунического жреца, а не для нас, — пробурчал Тормод.

— Ну, жрецов здесь не видно, — заметил капитан. — Так что, хотим мы этого или нет, разбираться придется самим.

Вожак стаи не был ни инквизитором, ни одним из Адептус Арбитрес. Он не просеивал факты в поисках истины и не раскрывал ничьих тайн.

Анвинд Годрихссон был Небесным Воином, охотником, братом Влка Фенрюка. В своих самых ранних воспоминаниях он выслеживал зверя на бескрайних ледяных пустошах Фенриса, не выпуская из виду далекий силуэт, а студеные ветра в это время забирались под его меховые одежды. Он знал, как отыскать добычу и убить её, как ощутить на себе взгляд другого хищника — и ударить первым.

Однажды юный Анвинд почувствовал, что за ним наблюдают. Когда охотник разыскал тех, кто следил за ним, они забрали парня в Этт, где тот возвысился и стал одним из Небесных Воинов.

С тех пор Годрихссон выслеживал, сражался и убивал — такова была его природа с рождения и такой она останется до самой смерти. Бесконечный круговорот.

Сейчас вожаку стаи противостоял враг, как будто способный прервать его простой жизненный цикл, избежать схватки лицом к лицу и не оставить ни единого следа. Настоящая головоломка, а фенрисиец не привык их решать. Такие загадки должен был разгадывать Монтийф, вот только инквизитор понимал в происходящем не больше, чем Космический Волк.

Но, возможно, Анвинд ошибался, считая, что эта угроза отлична от других. Существовал враг, иногда выбиравшийся из логова. Если его нельзя поймать во время нападений, значит, нужно отыскать лежбище и атаковать там.

Может, всё и вправду так просто: нет никакой тайны, есть только охота.

А если нет никакой тайны, возможно, нет и никаких загадок, которые нужно разрешить. Возможно, единственный человек, которому следовало знать, что происходит — и который странно бездействовал, — понимал то, что должна была сообразить стая. Возможно, всё шло так, как и было запланировано, и от Годрихссона требовалось только одно: искоренить проблему лучшим из знакомых ему способов.


— Всё завязано на Хрондире! — крикнул Анвинд инквизитору, входя в центральное помещение катакомб. Монтийф и Праникс стояли там в одиночестве, изучая данные, получаемые их оборудованием. — Мы искали врагов в тенях, но в этой гробнице нет никакой тайны: она посвящена памяти одного-единственного создания. Что бы ни атаковало нас, оно имеет отношение к Хрондиру. Я не знаю, какое именно, но думаю, что это известно вам.

— Мне? — переспросил инквизитор.

— А почему бы ещё вы оказались здесь? Изучать мертвого врага посреди вторжения тау? Нет, Экзорцисты всегда были близки к Инквизиции. Если ваш ордос и не посылал Хрондира на Бельтрассе, то, по крайней мере, вы знали, с чем он столкнулся. И этого хватило, чтобы явиться сюда в тот момент, когда местные раскопали гробницу.

— Это дело Инкви… — начал Монтийф.

— Хватит! — гаркнул капитан. — Можешь скрывать правду от смертных, но то, что бродит по катакомбам, перерезало нить Лиульфа, брата Влка Фенрюка. Я не стану терять время на обсуждение протокола, пока существует такая угроза. Так что рассказывай всё, чтобы мы смогли убить это существо и покончить с нападениями.

Наступило долгое молчание. Воины стаи Годрихссона, последовавшие за ним в склеп, тихо стояли неподалеку.

А затем инквизитор заговорил, бойко и уверенно, как будто Анвинду и не нужно было вырывать из него истину.

— Хрондир явился сюда в одиночку, — начал Монтийф. — Силы Хаоса пытались прорваться в этом секторе, поэтому Экзорцисты и представители моего ордоса рассредоточились по огромной территории, нанося удары по опаснейшим вспышкам ереси, где бы таковые не возникали. Капитан Хрондир оказался последним выжившим из своего отделения; согласно отчетам, оставшимся у нас с тех времен, он направился на Бельтрассе после сообщений о какой-то демонической активности.

Инквизитор обошел по кругу возвышение в центре склепа и огромный каменный саркофаг, господствовавший над залом.

— Очищение сектора заняло тридцать лет, но мы действовали весьма тщательно, — продолжил слуга Ордо Маллеус. — Ни один доклад не оставался без внимания — неважно, сколько времени на это уходило, — и, через несколько десятилетий после того, как Хрондир был отправлен сюда, планету посетили вновь, чтобы выяснить судьбу капитана. Мир оказался свободен от ереси, но об Экзорцисте не удалось узнать почти ничего, кроме собранных по крупицам историй об одиноком космодесантнике, уничтожившем великое зло.

Монтийф указал на помещение, в котором стояли имперцы.

— К тому времени эта гробница уже была засыпана и заброшена, так что пройти по следам, найденным в рассказах, не удалось. Но остались некоторые опасения, ведь бельтрассцы слишком уж прочно забыли случившееся. Поэтому Ордо Маллеус вернулся сюда, сразу же, как только одна из атак тау привела к обнаружению катакомб. События последних дней доказывают, что мы поступили правильно.

— Задание Хрондира осталось невыполненным, — подытожил Анвинд. — Демон все ещё жив.

— Дело не в этом, — возразил Монтийф. — Экзорцист мог одолеть врага, не убивая его. Если зло нельзя уничтожить, существуют иные способы побеждать в таких битвах.

— Колдовство, — произнес фенрисиец.

— Определенные ритуалы, — сказал инквизитор. — Но их много, и мы не знаем, какой использовал Хрондир. Впрочем, я уверен в одном — что бы ни жило здесь, в гробнице, оно ещё не проявилось полностью. Демона что-то сдерживает, иначе он уже давно перебил бы нас всех и обрушился на внешний мир.

«Сдерживает» — почему-то Годрихссон уцепился за это слово. Что там сказал Лиульф, насчет того, как его утащили во тьму? Словно демона неудержимо влекло назад, в какую-то клетку, где он расправлялся со своими жертвами, а затем снова вырывался наружу и возвращал останки в места, откуда похищал несчастных. Сразиться с чудовищем смог только Космический Волк, и оно выпустило фенрисийца на его последнем издыхании.

— Здесь нет никаких потайных комнат или залов? — спросил Анвинд, заранее зная ответ.

Мысль космодесантника подтвердил не Монтийф, а его слуга, Праникс.

— Нет, — сказал дознаватель. — Мы просканировали каждый участок стен, пола и потолка. Гробница глубоко погружена в скалистый грунт.

— Тогда твари негде прятаться… разве что тут! — с этими словами Годрихссон указал на саркофаг. — Если бы демона там не было, стали бы вы так пристально наблюдать за этим ящиком? Бельтрассцы наверняка знали, что чудовище упокоено вместе с Хрондиром, и поэтому во всей гробнице, кроме как здесь, нет ни единого изображения или имени, чтобы враг не получил власти над мертвыми. Так почему же вы до сих пор не вскрыли саркофаг?

— Потому что ещё недостаточно знаем противника. Не собрали достаточно информации об этом создании, — объяснил инквизитор. — Спешить в таком деле совершенно безрассудно.

— Ты для этого обыскивал места убийств после каждой атаки — чтобы найти больше данных, пока тварь учиняла здесь хаос? — повернулся Анвинд к дознавателю.

— Досадная необходимость, — произнес Праникс. Слуга Инквизиции почти не повысил голос, но в его словах звучало стальное самообладание. — Мы не могли действовать поспешно, пока точно не выяснили…

— Значит, один из нас погиб, а вы по-прежнему молчали? — злобно прорычал Годрихссон, едва сдерживая ярость.

Дознаватель не ответил, но и глазом не моргнул при виде разгневанного Волка.

Вожак стаи посмотрел на Монтийфа и Праникса, совершенно уверенных, что они в своем праве, и сжал зубы так, что клыки впились в десны. Затем, выпустив ярость в новом рыке, Анвинд повернулся к стае.

— Что же, если сегодня все говорят об осторожности, то мы знаем, что нужно делать. Не так ли, братья?


Инквизитор и дознаватель не пытались остановить фенрисийцев, которые окружили каменный саркофаг и теперь пытались найти способ вскрыть его. Вместо этого представители Маллеус отошли назад и подготовились к тому, что начнется следом; боковым зрением Годрихссон заметил, что Монтийф снял с пояса золотой молот и поудобнее перехватил изукрашенную рукоять.

Синдри обнаружил, что лицевую панель куба, с вырезанным именем и изображением Хрондира, можно понемногу сдвинуть в сторону. Тяжелой работой занялись Тормод и Гульбранд, а два других Волка отступили от саркофага и взяли оружие наизготовку.

Отодвинув плиту, космодесантники прислонили её к одной из боковых стенок усыпальницы. Изнутри потянуло спертым воздухом, но, кроме затхлости, пахнуло ещё кое-чем: недавним смрадом обожженного мяса и горячей крови.

Несколько секунд все стояли абсолютно неподвижно, Космические Волки ждали появления… чего угодно. Но ничто так и не возникло.

Не опуская болтер, Анвинд направился к саркофагу.

В отличие от безликих каменных стен остальной гробницы, на каждой поверхности внутри усыпальницы были выцарапаны надписи, в том числе и на языках, неизвестных Годрихссону. Рядом с текстом виднелись загадочные знаки и символы, и во многих из них фенрисиец увидел знакомые обереги для сдерживания злобных сил.

Сдерживания снаружи или внутри?

На камнях внутри саркофага виднелись следы ожогов, но комплект терминаторской брони Хрондира сохранил интенсивный красный цвет, и с одного из наплечников по-прежнему смотрел рогатый череп.

Экзорцист был похоронен сидя, в точности как на барельефе; тело в полном доспехе восседало на каменном троне, достаточно прочном, чтобы выдержать огромный вес брони. Лицо Хрондира скрывал шлем, руки лежали на бедрах, ладонями вниз.

— Не приближаться, — скомандовал вожак стаи, подходя к Экзорцисту. Отыскав нужные крепления, Анвинд отстегнул шлем покойного и поднял его со свистом выходящего воздуха.

Обнажившаяся голова хорошо сохранилась. Высохшая, бледная кожа обтянула череп, веки запали, но пожухшие черты, несомненно, принадлежали Хрондиру. Даже в смерти его широкие челюсти крепко сжимались в немного карикатурной гримасе стоической решимости.

Годрихссон прищурился и навострил уши, пытаясь отыскать признаки жизни. Не слышалось даже слабейшего дыхания или сердцебиения, тело оставалось совершенно неподвижным, но что-то казалось неправильным. Экзорцист не был жив, но и не скончался; Анвинд не понимал, как такое возможно.

— Он мертв… но не мертв? — произнес Космический Волк, понимая, как абсурдно звучат эти слова в гробнице Хрондира.

— Крохотная искра жизненной сути ещё остается, — подтвердил Монтийф. — Тело капитана давно умерло, но некая часть его души задержалась здесь.

Вожак стаи отступил от тела Хрондира, намереваясь потребовать от инквизитора более понятного объяснения, но задел тяжелым сабатоном кусочек чего-то твердого. Тот отскочил от внутренней стенки, и, вращаясь, прилетел обратно под ноги фенрисийцу.

Опустив взгляд, Годрихссон увидел, как перестает вращаться осколок керамита, изогнутый фрагмент бронепластины, выкрашенной в цвета его собственного ордена.

Обломок доспеха Лиульфа.

И в тот же миг в Анвинда врезался поток невероятной силы, волна жара и вихрь столь мощный, что он сумел поднять в воздух космодесантника в полной броне и пронести его по всему саркофагу.

Волк с размаху врезался в стену и полетел вниз, окруженный облаком каменных осколков. Приземлился он на ноги, с болтером наизготовку.

Теперь Годрихссон заметил размытое пятно, зависшее перед телом Хрондира. Глаза начинали зудеть от одного вида этого бесформенного пузыря пылающей, полупрозрачной материи, который пытался втянуть себя в реальность. Тени клыков и когтей рассекали воздух вокруг создания.

— За Русса! — рявкнул Анвинд, нажимая на спуск и обрушивая на врага ураган разрывных болтов. К нему присоединились Синдри с Гульбрандом, и демоническое проявление задергалось под огнем.

А потом исчезло.

— Так просто? — недоверчиво спросил Синдри, не опуская болтер.

— Слишком просто, — согласился вожак стаи. — Инквизитор?

— Вы правы, — произнес Монтийф. — Оно вернется.

— Демон заякорен, — вставил дознаватель.

— Говори яснее! — рявкнул Годрихссон.

— Инквизитор сказал, что здесь осталась частичка души Хрондира, — повиновался Праникс. — Скорее всего, Экзорцист не сумел полностью уничтожить демона, и потому приковал его к себе. Эти узы уцелели даже после смерти капитана: душа Хрондира, привязанная к телу, втаскивает демона обратно в его тюрьму.

Монтийф указал на терминаторский доспех.

— Вот она, сила, сковывающая врага.

Космический Волк увидел, что броня Экзорциста словно подсвечена мерцающим голубым сиянием, и по её древним пластинам прыгают разряды психической энергии. Затем свет затрещал, словно борясь с какой-то иной силой.

— Праникс не ошибся, — объявил инквизитор. — Перед нами якорь, что удерживает демона.

Голубое сияние рванулось вперед, сопровождаемое волной холодного воздуха, стенки усыпальницы на несколько секунд покрылись инеем, и демоническое проявление вернулось. Но не одно: перед Анвиндом возник Гальверн, первый из гвардейцев, встреченных Волками в гробнице. Смертный извивался над полом возле сидящего трупа Хрондира; все тело лакузийца было охвачено пламенем, а на коже появлялись всё новые порезы. Сам воздух с демонической силой атаковал бьющегося в агонии человека.

Годрихссон почувствовал, как в нем растет гнев. Должно быть именно это происходило с Лиульфом и остальными — враг втаскивал жертв через варп в усыпальницу Экзорциста, терзал их тела и, закончив свои поганые дела, возвращал останки обратно.

Фенрисиец понял, что с него хватит.

— Гульбранд, — скомандовал вожак лучшему стрелку стаи, — избавление!

Кивнув, Волк выпустил из болтера единственный заряд, и голова Гальверна взорвалась. Тело гвардейца безвольно повисло, раздался пронзительный визг, а затем демон принялся разрывать труп на куски, раздосадованный, что его игру так быстро прервали.

Сама тварь как будто не пострадала от болта, пробившего её тело перед тем, как попасть в лакузийца. Прянув к полу, демон вновь исчез и тут же появился у ног Гульбранда, объяв стрелка волной жара.

Космодесантник отбивался от полуреального создания, которое схватило его пылающими прозрачными конечностями, но это было всё равно что бороться с льющейся водой. Тормод и Синдри бросились на помощь, и последний рубанул тварь взревевшим цепным клинком, но тут же выругался — демон обтек меч, и тот отскочил от нагрудника боровшегося с ним фенрисийца.

— Великий Русс! — выпалил светловолосый Волк. — Да мы скорее убьем Гульбранда, чем это.

— Назад! — крикнул Монтийф, подступая к созданию. Глаза инквизитора слегка поблескивали энергией, разряды которой трещали вокруг молота в руках. Взмахнув оружием, он направил оголовье совсем рядом с Гульбрандом, так, чтобы оно пронеслось сквозь чудовище, но не задело космодесантника. Отшатнувшись от псионической атаки, порождение варпа снова скрылось в полу.

И опять возникло в саркофаге Хрондира. Тем временем раненый Волк упал на одно колено, его плоть дымилась после соприкосновения с демоном, а лицо превратилось в месиво кровавых порезов.

— На твари вроде ни царапинки, — со злостью произнес Анвинд. — Как нам вообще её ранить?

— Нужно разрубить узы, — ответил Праникс, и вожак стаи заметил, что вокруг дознавателя тоже мелькают проблески психической энергии. — Уничтожить якорь, высвободить дух Хрондира, и демон полностью проявится в нашем мире. Тело Экзорциста нетронуто, так что тварь, должно быть, не могла выбраться сама, но обряд связывания не помешает кому-то другому выпустить её. Сорвавшись с цепи, создание станет намного опаснее, чем сейчас, но окажется уязвимым для наших атак. Вместе мы сможем одолеть его.

На этот раз выругался уже Годрихссон, тихо пробормотав очень старое и очень неясное фенрисийское проклятие, которое помнил с детства; в нем говорилось что-то насчет женщин, рожавших от мужчин из враждебного племени. Пусть Монтийф и Праникс не открывали своих тайн, пока не погиб Лиульф, но в Ордо Маллеус лучше всех знали, как сражаться с демонами. Волки нуждались в этих двоих, чтобы уничтожить чудовище, убившее воина их стаи.

— Хорошо, — согласился Анвинд. — Тормод, устрой моему старому другу Хрондиру давно запоздавшую кремацию. Остальные, отвлекайте эту тварь!

Сам Годрихссон, Гульбранд и Синдри открыли огонь по существу, которое, уклоняясь от их болтов, вылетело из усыпальницы. То пропадая, то вновь появляясь в реальности, демон скользил по гробнице, а волки продолжали стрелять, отгоняя его от саркофага.

Пользуясь моментом, Тормод взбежал по ступеням в усыпальницу. Когда Анвинд возвращал шлем Хрондира на место, он не застегнул крепления, поэтому огнеметчик без труда обнажил высохшую голову Экзорциста.

— Прости, брат, — сказал Волк, наводя оружие и выпуская сгусток пламени, объявший череп мертвеца. Древняя плоть оказалась сухой, как бумага, поэтому огонь не только спалил кожу на голове, но и распространился вниз, через воротник и дальше внутрь доспеха, сжигая остальное тело.

Терминаторский доспех начал заваливаться вперед, из его шеи струились густые клубы черного дыма. Затем броня рухнула наземь, и по полу рассыпались темные хлопья золы; Годрихссону показалось, что из пепла поднялась легкая дымка голубой энергии, тут же развеявшаяся бесследно.

Демон взревел, и призрачный силуэт начал уплотняться, превращаясь при этом в нестабильную, дрожащую массу до ужаса реальной плоти, усыпанной пустулами. На отвратительной коже возникали поры, выдыхавшие зловонный воздух; трубчатые отростки становились щупальцами, бритвенно-острые кончики которых скребли пол в поисках опоры. Затем выросло ещё несколько трясущихся конечностей, а в центре чудовищного тела вздулась гроздь стеклянистых глаз, похожих на гнойники.

Тварь встретилась взглядом с Анвиндом, и Волк ощутил жар в черепе — касание Хаоса, пытавшегося закрепиться в разуме воина.

Он не поддастся.

— Давай! — заорал Годрихссон, открывая огонь по демону. Какофония стрельбы становилась всё громче по мере того, как остальная стая присоединялась к вожаку.

Анвинд целился в стеклянистое скопление, и болты разрывали омерзительные шарики, а из ран выплескивался кипящий ихор. Впрочем, создание по-прежнему изменялось, расширялось, на его теле открывались новые глаза, и многочисленные конечности, словно бичи, стегали по воздуху. На каждой из них росли шипы и клыки, плоть текла, будто жидкость, и сложно было понять, где заканчивается щупальце и начинается капающая с него слизь.

Одна из конечностей метнулась к Гульбранду, и бритвенно-острая клешня без труда рассекла керамит нагрудника, словно тонкий старый пергамент, проливая кровь космодесантника. Фенрисиец отлетел назад; там, где демон коснулся его плоти, края раны начали темнеть от разложения.

Громадная тварь понеслась вперед, с устрашающей быстротой передвигаясь по гробнице. Воздев многочисленные когти и клешни, демон изготовился нанести Гульбранду смертельный удар — порождение варпа, казалось, не беспокоили болты, здесь и там взрывавшиеся на его теле. Отогнать его удалось только присоединившимся к схватке Монтийфу и Праниксу, которые атаковали чудовище ударной волной пси-энергии.

Демон резко свернул, собираясь отыскать новую жертву и утолить жажду крови, но вместо этого наткнулся на Тормода и его огнемет. Если прежде внезапным набегам существа в реальность сопутствовали источаемые им волны жара, то сейчас оно обрело уязвимую плоть.

И взвыло, когда Космический Волк поджег её.

Схватив Гульбранда за руку, вожак стаи удержал его от падения. От зараженной раны поднимались испарения, а взгляд воина оказался расфокусированным и потерянным.

— Посмотри на меня, брат, — произнес Годрихссон, и раненый встретился с ним глазами. — Не позволь этому овладеть тобой, сражайся с ним.

Гульбранд кивнул, его взгляд снова стал сосредоточенным, и, сбросив поддерживающую руку капитана, «серый охотник» поднял болтер и вернулся в битву.

Порождение варпа всё ещё пыталось нарастить массу, но град болт-зарядов разрывал пухнущую плоть на куски. Космодесантники и инквизитор нападали на демона, уклоняясь от хлеставших по гробнице конечностей, но только сдерживали, а не уничтожали врага.

— Мы должны разнести его в клочья! — объявил Монтийф, поднимая молот. Кивнув, Анвинд в ответ воздел цепной клинок, и имперцы двинулись на чудовище.

Стоило им приблизиться, тварь тут же бросилась в атаку, но Годрихссон, перепрыгнув пронесшуюся над полом лапу, приземлился ближе к туловищу демона, а инквизитор отбил клешню в сторону ударом молота. Затем вожак стаи вонзил меч в глаза чудовища, а Монтийф осыпал голову врага градом ударов, сопровождая каждый взмах вспышками психических сил.

Дознаватель приблизился к твари, готовя собственную пси-атаку, Тормод выхватил цепной клинок, и даже Гульбранд заковылял в сторону схватки, одной рукой держа длинный нож, а другую прижимая к кровоточащей груди.

Выбросив вперед клешню, демон схватил подбегавшего Синдри ниже колена; клешня немедленно превратилась в щупальце, которое потащило космодесантника по полу, к пасти, открывшейся в боку чудовища. Космический Волк, ровно держа болтер, продолжал стрелять во врага, а отросток тем временем продавил силовую броню и начал вгрызаться в плоть фенрисийца.

Анвинд, продолжавший вздымать и опускать цепной меч, рубить и избивать нечистую плоть, мысленно ощутил враждебное присутствие. В разуме вожака стаи возникли сомнения и ереси, расползавшиеся, словно зараза. Они твердили, что Хрондир продал душу демону, чтобы поддерживать его, что это создание было божеством, единственным истинным богом, что он был самой жизнью и не мог умереть.

Бессмысленная ложь отчаявшегося существа.

Капитан Годрихссон глубже вонзил клинок в бесформенное тело, заставив порождение варпа взвыть. Рядом с Волком вновь опустил молот инквизитор Монтийф, сопроводив удар очередной пси-вспышкой. Нечистая плоть создания начала пузыриться и распадаться, раскрывающиеся в ней рты издавали чудовищный жалобный вой.

Вопли твари эхом разнеслись по катакомбам. Из ушей смертных, сидевших в темных уголках гробницы, потекли струйки крови — люди услышали крик демона, отправленного обратно в ад.


В последующие дни Анвинд и бойцы его стаи почти не разговаривали с Монтийфом и Праниксом. Ничего не изменилось, даже когда свита инквизитора расчистила обвал, и имперцы вышли на свет. Пусть они и сражались вместе, чтобы изгнать чудовище, Годрихссон знал, что дознаватель мог раньше навести Волков на след твари — но вместо этого, следуя своему плану, позволил Лиульфу погибнуть.

Сам Анвинд и Тормод немедленно присоединятся к битве с тау, но Гульбранду и Синдри потребуется некоторое время, чтобы оправиться от ран. События в гробнице оставили неприятный привкус во рту капитана, но он держал язык за зубами. Не стоило заводить столь опасного врага, как Инквизиция, да и без того Годрихссона ждала собственная война. Вожак стаи решил перенаправить свой гнев на серокожих ксеносов.

Перед тем, как покинуть катакомбы, Анвинд забрал из саркофага части доспеха Хрондира. Он пообещал себе — хотя и не знал, как ему это удастся — найти способ вернуть броню на Изгон, чтобы в неё снова облачился боевой брат ордена Экзорцистов.


— Они гневаются на нас, — сказал Праникс, глядя, как уходят Волки. — Думают, что мы могли бы начать действовать раньше, что их брат погиб из-за нашей скрытности.

Монтийф поднял бровь.

— Ты поступил верно, посоветовав соблюдать осторожность, — ответил он. — Великолепный план, Праникс, а твоя идея уничтожить «якорь» повернула ход сражения. Боюсь, что вскоре ты покинешь мою свиту.

— Покину? — переспросил дознаватель.

— Именно так, — подтвердил Монтийф. — Я буду рекомендовать твое повышение до инквизиторского чина, Праникс. Ты продемонстрировал, что обладаешь всеми необходимыми качествами.

— Благодарю вас, — ответил Праникс, не глядя инквизитору в глаза.

Монтийф ощутил легкое беспокойство от того, насколько прохладной оказалась благодарность дознавателя, и почти заподозрил, что тот и не ожидал меньшей награды. Что решение возвысить помощника до инквизитора принадлежало самому Праниксу, а не его господину.

Затем Монтийф отбросил странную мысль. Не слишком далеко от них раздавались залпы тяжелой артиллерии тау, демон был мертв, и настало время уходить.

Скоро они покинут планету и оставят Бельтрассе Волкам.

Загрузка...