Космические перевозчики

ГЛАВА 37 Надя. Выбор

– Я не люблю Андрея, – слова вырвались сами собой, испугали и озадачили.

Светка прекратила перманентную подготовку к встрече с Федей Боцманом: перетряхивание гардероба из двух десятков разноцветных платьев, размером с купальники, перемежаемую балетными прыжками, от которых вздрагивало все двухэтажное здание гостиницы, по-бычьи тупо наклонила вперед голову и уставила на меня удивленные очи.

Я закрыла и отложила в сторону сборник поэтов "Серебряного века", который листала, готовясь к уроку литературы для наших "перековывающихся космических головорезов".

Бойцов, вместе с захваченными на "Мускулиносе", набралось до полусотни, и ученный народ, профессора и академики, выстраивались в очередь тряхнуть стариной и заполнить "девственные мозги", знавшие до того только воинский строй да устав, свежими знаниями о всемирной истории, культуре и основах точных наук.

Две учебные группы уже со второго дня начали мельчать и дробиться на факультативы по интересам, предпочтениям, способностям и базовой подготовке. Образовался и класс гуманитариев из двух человек: Никиты и Василия – моих старых знакомых. Василий во время занятий зевал, Никита – спорил, яростно рубил рукой воздух:

– Делить народонаселение на классы, роды и виды сложно и не нужно. Принимать каждого как целый мир.

Тема социального неравенства для землян в разряде вечных, актуальных и неразрешимых. Александр Блок и бродящая по улицам дюжина революционных бандитов оказались кстати. Василий честно пытался слушать и вникать, тараща слипающиеся глаза и сдерживая зевоту. Попытался даже высказаться по теме:

– Я про революционеров знаю. Ни злобными, ни алчными они сначала не были и бескорыстно хотели счастья для всех людей. Только революция затянулась, и революционеры захотели есть. – Василий, рассказывая, сумел немного разогнать сон и заговорил более энергично. – Точно. Мне дед рассказывал, а ему его дед. Некоторые хотели потерпеть, победим, мол, а там и хаванем от пуза, но другие терпеть не хотели и начали грабить и разбойничать сразу. Наелись на халяву, выпили крепко и совершили революцию. Только смотрят денег и свободы на всех не хватает и решили меж себя поделить. Вот.

После столь длинной речи Василий посчитал программу урока выполненной и уже не мешал своим глазам закрыться.

– Похоже на правду, – прокомментировала я "преданья старины глубокой". – Не исключено, что именно предки Василия и были теми революционными матросами, движущей силой революции.

– Бойцы не организуют переворотов, – горячо возразил Никита, – они – "пушечное мясо" бунта, которым руководит считающий себя обделенным вор-вождь-организатор-зачинщик. Но бойцы несут в себе "музыку революции" – фон из ярости и ненависти, насладившись которыми, беспощадные готовы довольствоваться бессмысленной победой.

Просто удивительно, откуда парень такого нахватался, неужели сам придумал. Мы спорили чуть ли не по каждой строчке, но выводы и предположения Никиты всегда оставляли поводы для сомнений и место для вопросов. Никита приводил примеры из реальной жизни, я "танцевала" от литературной ценности произведения, горячилась и "выдавала" развернутые периоды и аргументированные монологи, с радостным удивлением убеждаясь, что мои речи вызывают искренний интерес.

Остановились, когда Василий всхрапнул особенно громко и стукнулся лбом о стол.

– Фейс оф тейбл, – прокомментировал Никита, и мы расхохотались. Василий, потирая ладонью лоб, смущенно хихикал.

Ежедневное общение с Никитой окрыляло, и я летала в открывшемся новом мире, которым, оказывается, можно управлять, который можно изменять, улучшать и делать счастливым и радостным. Вся прежняя наша работа: перевозка грузов из пункта "а" в пункт "б", драки со встречными кораблями, – казались незначительной мелочью и возней.

– Я не люблю Андрея, то есть… не влюблена.

– А вчера, бесстыдно тиская командира перед ученым советом, даже я краснела, – Светка вышла из ступора и насмешливо сверкала голубизной глаз из-под красно-рыжей копны, – ты влюблена была? – Светка ткнула кнопку музыкального центра, и не громкая мелодия "Лебединого озера" наполнила комнату. – Или втихорца готовила уходящему на опасное задание герою развесистые рога?

– Не смейся, – на Светку всерьез обижаться у меня никогда не получалось. – Это Андрей меня тискал, а я чувствовала…

– Жаркое прикосновение крепких мужских рук.

– Я искренне как подруге. Кстати, до сих пор мучаюсь. Ты извини, что я тебя перед мужиками тогда заголила.

– Ой-ой ой! Девочка не целованная. Да, ты мне триумф подарила, за что я тебе по гроб благодарна, – Светка сделала вертикальный шпагат и любовно прижалась щекой к колену. – Покажи я свою красивую попку, – а красивее в моем теле только грудь,- просто так, и народ немедленно осудит за разврат и цинизм. А тут я, вроде, ни при чем, а народ насладился великолепным зрелищем. Федю пришлось от управления отстранить, лучшим в себе в штурвал упирался и сбивал корабль с курса.

– Это из разряда "есть что вспомнить – нечего внукам рассказать". Перестань прыгать, приличную девушку скачки не красят.

– Приличную девушку не красит злость и занудство, а мне так лучше думается; я артистка. Мне зрители нужны, как воздух, – Светка завершила очередное фуэтэ и, положив правую ногу на стол, начала крутить корпусом, отчего шары грудей едва не выскакивали из лифчика. – - Я это в неполные тринадцать усвоила накрепко. Тогда я смотрелась лучше, – Светка скептически покосилась на меня, – иных двадцатилетних. Крупная фактура, плюс танцевальные упражнения, но… У меня было ранимое, тонко чувствующее каждое неосторожное прикосновение сердце и, конечно, я была безнадежно и безответно влюблена в старшего мальчика из балетной группы, – Светка приостановилась, глубоко вздохнула и смахнула несуществующую слезу ногтем мизинца. – Эх, любовь школьная, потаенная, светлая, никому не высказанная. Она потом по всей жизни светом, ты уж поверь. – Бросив в мою сторону растроганный взгляд, вновь завертела корпусом.

– У тебя любовь была, а у других любви не было. Да я в тринадцать лет…

– Сейчас угадаю, – засмеялась Светка. – Влюбилась в учителя литературы, как девяносто девять целых и девять десятых процента учениц вашей школы. Слушай и молчи. Мальчик меня игнорировал, гад, даже не замечал, подлец, и я пошла ва-банк. Решила покорить и поразить в самое сердце крутейшей мини-юбкой.

Светка присела в кресло и подперла кулачком подбородок, снисходительно улыбаясь своим воспоминаниям:

– Глупая и смешная. Гладила юбчонку, пылинки сдувала, молнию туда-сюда двигала, аккуратненько на спинку кровати повесила и еще несколько раз подходила поправлять. Утром в раздевалке удача – мальчик мой стоит и с приятелями что-то обсуждает. Сняла плащик и грациозно проплыла мимо к выходу. Вот только юбка… осталась висеть на спинке кровати.

– Я бы сквозь землю от стыда провалилась. Представить страшно. Ты, наверное, и школу бросила?

– Позволила бы маманя бросить. Переживала, но и качество в себе новое открыла. Почти год перед тем дебилом прыгала, но реакции не дождалась, а тут полсотни парней на мои ножки-ноженьки восторженно пялились, дар речи потеряв. Поняла разом, что главная роль у меня в этом спектакле жизни, и никогда больше перед мужиками не прыгала, а только выбирала.

– И мальчика выбрала?

– Нет, неинтересен стал. Другими глазами стала на мир смотреть, и мир ответил ответил цветами и подарками от влюбленных в меня мужчин. – Она широко улыбнулась. – Твоя очередь, малолетка, идти к исповеди перед опытной женщиной. Вчера ты чувствовала, будто в последний раз?

– Кое-кого жизненный опыт только портит, – беззлобно парировала я "малолетку". – С Андреем меня свела детская влюбленность в учителя, но по сути нас ничего не объединяло. Мы вечно то прикалывались, то пикировались.

– То любовью занимались, – съехидничала Светка.

– В основном ей и занимались, но людей не может связывать только секс?

– Совсем не мало для гармонии, – Светка потянулась всей громадной стройной фигурой и стала похожа на выходящую из пены Венеру. – В сексе и радость, и игра, и счастье.

– Каждому свое, но вчера я еще не понимала, что переросла Андрея…

– И он стал понятен и неинтересен, как старые колготки, – обыденным тоном договорила Светка, возобновив повороты. – А "понятен и интересен" ясноглазый спортсмено-интеллектуало-богатырь Никита? Тогда с какого переляку ты отправила рыцаря в опасную даль да еще с Андреем?

– С "переляку" и отправила: испугалась чувства. И Андрея жалко, на предательство похоже. Хотя… его невозможно предать: он всех насквозь видит, и все наперед знает. В женщине должна быть загадка, а я себя, как под рентгеном, чувствовала.

– Уморила чувствами. Я, например, всегда "знаю", – Светка прекратила размахивать "самой красивой частью своего тела" и начала наклоны к ноге. – Мужиков нужно брать, а не сдаваться. Моя любимая добыча, Федя Боцман, объективно лучший на ближайшую сотню световых лет.

– Да, Никита…

– Молод, горяч, неотесан, – перебила Светка. – В хороших руках… – Закончив наклоны, прислушалась к музыке. – "И вдруг – прыжок, и вдруг – летит. Летит, как пух от уст Эола. То стан совьет, то разовьет, и быстрой ножкой ножку бьет."[5] – Закрутила фуэтэ и прыгнула, распластав ноги в шпагате. Здание в очередной раз вздрогнуло, но устояло. – Кстати, заметила: "первая красавица села", "девушка с туманным взором", заправщица Ирина, ходит с большим животом, и народ поговаривает, что Андрей здесь при чем.

– Ну, это уж точно сплетни! Повторяешь ерунду.

– Маленькая ты еще, Надюха, чувствами живешь.

– А ты живешь мозгами и готова променять Федора на лучшего?

– А вот это не трожь! – Светка вдруг оказалась рядом и осветилась мягкой кошачьей улыбкой. – Мои чувства в симбиозе с разумом. Федор – это судьба.