Корпорация 'Жизнь после смерти'

Финеас Теофилус Потс поверил бы в собственную набожность первым, но последним признал бы этот факт.

Он со скрипом заворочался в постели и с раздражением высунул из-под одеяла костлявую руку. Этим утром, против обыкновения, хриплое дребезжание будильника отозвалось в его душе мучительной болью. Затем пробуждающийся мозг взял на себя контроль над телом, и Финеас заставил руку опуститься на кнопку звонка с неумолимой и одновременно ласковой твердостью.

Неужели он никогда не научится управлять своим недовольством? В этом мире все беды следует переносить с молчаливой кротостью, не возмущаясь, иначе…

Но было еще слишком раннее утро, чтобы думать о подобных вещах.

Финеас сполз с кровати и начал перебирать в памяти свои вчерашние грехи, проверяя при этом, все ли он искупил накануне ночью.

Именно здесь его поджидало первое потрясение — Финеас ничего не мог вспомнить из событий вчерашнего дня.

Плохо, очень плохо. Несомненно, это очередная ловушка, расставленная злыми силами, чтобы заполучить его, Финеаса, душу. Он огорченно прищелкнул языком. Неприятно, конечно, но он сумеет избежать западни.

По обыкновению, его исповедь нисколько не походила на традиционное невнятное бормотание. Слово за словом бережно скатывались с его языка, он произносил их с полным осознанием липкого стыда, пока не прозвучали заключительные фразы: «Прости мне мои многочисленные прегрешения и тот еще больший грех, который теперь мучит меня, прости и помоги не грешить более, но сохрани меня в праведности до конца дней моих. Аминь».

Таким образом Финеас избежал уготовленной ему ловушки и снова спасся от геенны огненной. Он с облегчением почесал себе спину и начал одеваться. Натянув грубое белье и облачившись в дешевый черный костюм, Финеас с удовольствием приступил к завтраку, состоявшему из черствого тоста и пахты, приправленных самоуничижением. Теперь он был готов вступить в полный соблазнов окружающий мир.

Полоснув его по нервам, резко зазвонил телефон. Финеас вскочил и нетерпеливо схватил трубку, но сразу же пожалел об этом.

— Говорит Финеас Потс, — сокрушенно сказал он.

Это был мистер Слоун. Его грубый отрывистый голос загремел из трубки:

— Здорово, Фин. Мне сказали, ты готов сегодня приступить к работе. Дел у нас невпроворот, твоя помощь может пригодиться. Как ты на это смотришь?

— Конечно, мистер Слоун. Я не из тех, кто увиливает от своих обязанностей. — Финеас не мог понять, чем вызван этот звонок: за двенадцать лет работы он не пропустил и дня. — Вы же знаете…

— Вот и славно. Я только хотел предупредить, что мы переехали. Как выйдешь на улицу, увидишь на той стороне, прямо напротив, нашу вывеску. Шикарное местечко, кстати. Ты точно уверен, что сможешь прийти?

— Я буду через десять минут, мистер Слоун, — заверил его Финеас и успел положить трубку как раз вовремя, не показав своего недовольства. Эх, бедный Слоун, погрязший в грехе и не ведающий о каре, которая его ожидает! Ничего удивительного: в последний раз, когда Финеас посмел упрекнуть своего начальника — в мягкой форме, естественно, — тот вообще рассмеялся ему в лицо!

Как мило. Впрочем, Финеас несомненно заслужил благосклонность Господа, пытаясь спасти бедную заблудшую душу, пусть даже его усилия оказались напрасными. Конечно, общаться с такими людьми, как Слоун, небезопасно, но нет сомнения, что настанет день, когда все эти жертвы Финеасу зачтутся.

Когда Финеас вышел из комнаты, он наткнулся на лифтера с сигаретой в зубах, — новенький, очевидно. Финеас подчеркнуто втянул носом воздух. Парень ухмыльнулся, но сигареты не бросил.

— Все о'кей, приятель, — проворчал он под лязг закрывающихся дверей. Резкий звук царапнул Финеаса по нервам. — Мне это дело нравится не больше, чем тебе, но тут уж ничего не попишешь.

«Приятель»! Финеас с ненавистью уставился в спину повернувшегося лифтера и весь передернулся. Надо будет потом обсудить этот инцидент с миссис Бидл. Финеас с большим трудом подавил раздражение и направился через вестибюль к выходу, не глядя по сторонам.

Выйдя на улицу, он застыл на месте от нового потрясения. Финеас дважды сглотнул, закрыл и снова открыл глаза. Ничего не изменилось. На месте кривого узкого переулка он увидел огромный светлый проспект, заполненный людьми и светящийся в теплом золотом сиянии солнца. На другой стороне уродливые торговые лавки сменились новыми красивыми зданиями, а трамвайные рельсы исчезли вовсе. Финеас медленно повернулся лицом к отелю, вместо опоры сжимая в руках зонтик.

Отель все еще был на месте, но это был не тот отель, который знал Финеас. Определенно не тот. Другим стал и вестибюль. Совершенно сбитый с толку и весь дрожа, Финеас нетвердой походкой направился обратно.

Девушка за конторкой кокетливо поглядела на него и улыбнулась. Она явно не была управляющим. И вообще, чопорная миссис Бидл, посещавшая одну с ним церковь, никак не могла взять на работу это бесстыдное маленькое создание. Начать с того, что губы и ногти девушки были ярко-малиновыми… Об остальном Финеас предпочел не думать.

Бесстыдное маленькое создание снова улыбнулось, как будто гордясь произведенным впечатлением.

— Вы что-то забыли, мистер Потс?

— Я… ммм… нет. То есть… Вы знаете, кто я?

— Да, конечно, мистер Потс, — весело кивнула она. — Вы только вчера въехали. Номер четыреста восемь. Все ли вас устраивает?

Финеас машинально кивнул, сглотнул слюну и снова побрел на улицу. Вчера въехал? Он не мог этого вспомнить. Зачем ему было уезжать от миссис Бидл? И номер комнаты остался прежним, да и сама комната до мелочей совпадала с той, в которой он жил раньше. Даже серая полоса на обоях была той же самой, что столько лет мозолила ему глаза. Что-то не так — вначале провал в памяти, потом странный звонок Слоуна, а теперь вот это.

Финеас был слишком расстроен, чтобы рассматривать случившееся как очередное искушение.

Оглядев новые здания, Финеас машинально отыскал глазами вывеску на двери, о которой говорил Слоун, пересек улицу и вошел внутрь.

— Доброе утро, мистер Потс, — приветствовал его лифтер, и Финеас вздрогнул. Этого человека он тоже никогда раньше не видел. — Четвертый этаж, мистер Потс. Офис мистера Слоуна — третья дверь по коридору.

Следуя указаниям лифтера, Финеас нашел дверь с надписью «Г. Р. Слоун архитектор». Войдя, он оказался в огромной комнате, заполненной почти непереносимым стуком пишущих машинок и арифмометров, гулом голосов и дребезжанием телетайпа. Но этим утром привычная какофония казалась ему надежным убежищем: до тех пор, пока Финеас не огляделся по сторонам. Слоун не только поменял офис; по-видимому, он также расширил и заменил большую часть служебного персонала. Остался только старина Каллахан, а он… Странно, Финеас был уверен, что год назад Каллахан вышел на пенсию или что-то вроде того. Ох, и ведь это — самая меньшая из сегодняшних загадок.

Каллахан как будто почувствовал его взгляд: он вскочил и кулачищем стукнул Финеаса по спине, чуть не выбив у того плохо подогнанный вставной зуб.

— Фин Потс, ты, старый ворчун! С возвращением! — Финеас снова получил удар в спину и закашлялся, пытаясь дотянуться и потереть ушибленное место. Мало того, что Каллахан — богохульник и спорщик, так еще приходится терпеть эти его любимые шуточки. И почему он не мог просто уйти на пенсию, как все нормальные люди?

— Мистер Слоун! — с трудом прохрипел Финеас.

— Привет, Фин, — отозвался Слоун. Его грубое лицо расплылось в усмешке. — Оставь его в покое, Каллахан. Еще один такой дружеский тычок, и мне придется искать другого чертежника. Пошли, Фин. Пока ты был нездоров, для тебя скопилась чертова уйма работы.

Слоун повел его вокруг составленных в ряд столов, за которыми ярко накрашенные девицы деловито печатали на машинках, и дальше по коридору — в чертежную. По дороге Слоун перекинулся парой слов с сотрудниками, всякий раз заставляя Финеаса вздрагивать. Да уж, ругаться его начальник не перестал: чем дальше, тем становилось только хуже.

— Мистер Слоун, не могли бы вы…

— Не употреблять таких слов? — закончил за него Слоун и усмехнулся. Фин, это не в моих силах. У меня слишком хорошее настроение. Дела идут превосходно, фортуна благосклонна ко мне. А ты как себя чувствуешь?

— Все в порядке, спасибо, — Финеас запнулся, вспомнив об их предыдущем разговоре, который так его встревожил. — Вы сказали, что я был… нездоров.

— Не бери в голову. Ты проработал на меня двенадцать лет, и я не собираюсь удерживать твою зарплату всего за какой-то месяц отсутствия. Немного жаль, что тебя не было, мы так в тебе нуждались, но ведь с кем не бывает. Давай просто забудем об этом, ладно? — Он отмахнулся от возражений Финеаса и стал рыться в чертежах. — Вот, начни-ка с этого. Тут внесено несколько изменений, но вообще-то план очень похож на те, что мы делали раньше. Нечто подобное мы строили в Освего, в тридцать седьмом. Единственная трудность для тебя будет в том, что теперь используется новая сталь, но здесь ты можешь найти все ее технические характеристики.

Финеас взял со стола инструкцию, пробежал ее глазами и удивленно моргнул. Это совершенно неприемлемо.

Какое бы отвращение ни питал он к своей работе, он был прекрасным чертежником и достаточно разбирался в генеральных планах, чтобы понимать, что подобное совершенно невозможно.

— Но двухдюймовые балки вот здесь…

— Все в ажуре, Фин, прочность этих балок в двенадцать раз больше той, к которой ты привык. Кстати, это дает возможность воплощать в жизнь очень интересные проекты. Ты просто делай как я сказал, а я потом сам все проверю. Кое-что изменилось, пока ты лежал в бреду. А теперь мне надо бежать, время чертовски поджимает. Пока, до скорого! — Он протиснулся в дверь, потом сунул голову обратно в комнату и поднял бровь. — Как насчет совместного ланча? Должен же кто-то помочь тебе освоиться.

— Как пожелаете, мистер Слоун, — согласился Финеас. — Но не могли бы вы…

— Не чертыхаться? Конечно, о чем разговор. Только никаких в этот раз споров на религиозные темы. Будь я проклят, мне моя жизнь нравится такой, какая есть.

Слоун удалился, оставив Потса одного. Финеас не мог сосредоточиться, когда в помещении находился кто-то еще, и на работе у него всегда был отдельный кабинет.

Значит, он был болен, даже бредил, так получается?

Хм, это многое объясняет. Финеас слышал, что подобные вещи иногда вызывают провалы в памяти. Лучше уж такое объяснение, чем никакого. С чувством облегчения он выбросил эти мысли из головы, отметив про себя, что нужно покаяться в грехе, раз он этим утром потерял веру в промысел божий.

Финеас грустно покачал головой и с должной покорностью приступил к работе. Поскольку ему явно было предопределено провести свою скромную жизнь за черчением, он будет чертить, не жалуясь и не предаваясь скорби.

Затем его рейсфедер начал царапать бумагу. Финеас вытер и отрегулировал его, не найдя никаких дефектов, но рейсфедер все равно продолжал негромко скрипеть, нервируя его. Если бы Финеас верил в теорию эволюции, он сказал бы, что доставшиеся ему от предков волосы встают дыбом, — но такие еретические мысли были ему несвойственны. Что ж, он не из тех, кто жалуется. Он разжал стиснутые зубы, ища терпимость и покой внутри себя.

Затем из-за двери вновь донесся стук телетайпа, и Финеасу пришлось сдержать невольную дрожь, чтобы не испортить работу. Терпи, все эти муки вознаградятся!

Наконец он обратился к единственному успокоительному средству: размышлениям о судьбе еретиков и грешников. Конечно же, ему было жаль их, горящих в вечном огне и молящих о глотке воды, которого они никогда не получат. Он очень сочувствовал этим бедным потерянным созданиям, как и должно всякому праведному человеку. Однако же им был дан шанс, которым они не смогли как следует распорядиться, так что все справедливо.

С нездоровым интересом Финеас рисовал в своем воображении ад, каким он представлялся его суровым предкам-пуританам. Для него это было нечто вполне реальное. Финеас так погрузился в раздумья, что почти не замечал боли в большом пальце ноги, — ему жал дешевый ботинок.

Снаружи, в офисе, Каллахан напевал что-то себе под нос, и Финеас узнал мотив. Однажды этот безбожник явился на работу вдребезги пьяным, и прежде чем его отправили домой, он зажал Финеаса в углу и проорал ему эту песню от начала до конца. Теперь же, вместе с мелодией, в измученный мозг бедного Финеаса настойчиво просачивались и слова. Все попытки отвлечься были тщетны.

Не помогала даже молитва. Тогда Финеас представил Каллахана среди пытаемых грешников: это помогло значительно лучше.

— Карандаши, шнурки, бритвенные лезвия? — раздалось за его спиной. Финеас вздрогнул от испуга и едва не упал со стула. Возле двери стоял одноногий горбун с кучкой дешевых товаров. — Карандаши? — повторил он. Всего за пять центов штука. Помогите бедному калеке. — Ухмылка на его лице противоречила жалобному тону.

— Нет, никаких карандашей! — Финеас содрогнулся, когда горбун проковылял к окну и выплюнул кусок жевательного табака. — Почему бы вам не обратиться в какое-нибудь благотворительное заведение? Более того, нищим не разрешается здесь находиться.

— Я не нищий, — отозвался калека с таинственной улыбкой, кладя в рот новую порцию табака.

— Тогда обратись к Господу, и тебе воздастся.

Человек от рождения и до смерти обречен на тяжкий труд в этом жестоком мире: он должен тяжко трудиться, дабы обрести царствие небесное. Финеас не собирался лишать этого невежду его ничтожного шанса на спасение, потакая его лени.

Попрошайка кивнул и коснулся рукой шляпы.

— Вы один из них, да? Жаль. Ну, держите голову выше: может, все еще будет хорошо. — С этим он, насвистывая, пошел прочь по коридору, оставив Финеаса размышлять над его последними словами. Правда, размышления ни к чему не привели.

Финеас осторожно потер носок ботинка, но потом убрал руку, сообразив, что боль — это всего лишь испытание и ее следует смиренно терпеть. Скрипел рейсфедер, стучал телетайп, а в комнату ухитрилась залететь пчела и стала с жужжанием носиться вокруг. Пчела была большая и энергичная.

Финеас весь сжался и заставил себя продолжать работу, слегка вспотев, когда пчела села на его чертежную доску. Затем она проявила милосердие и улетела, и на несколько минут Финеас перестал слышать ее жужжание. И вдруг оно раздалось снова, прямо за его спиной.

Он начал поворачивать голову, но передумал: пчела могла принять его движение за попытку нападения и объявить войну. Его руки, держащие рейсфедер, стали мокрыми и неуклюжими, пальцы болели от чрезмерного напряжения, но Финеас продолжал работать.

Пчела же явно не спешила улетать. Жужжа, она промелькнула мимо его носа, заставив его отпрянуть и посадить кляксу на чертеж. Затем она взлетела выше, покружилась вокруг головы и села Финеасу на лысину. Тот задержал дыхание; пчела не двигалась. Десять, двадцать, тридцать секунд… Финеасу пришлось сделать резкий выдох. Насекомое стрекотнуло, по-видимому, решив, что этот шум был неопасен. Затем пчела поползла вниз со лба на нос. Финеасу стало щекотно, в носу засвербило.

— Нет, нет, — в отчаянье прошептал он. — Не… А-апчхи! А-а-а-а! — Он схватился за укушенный нос и яростно дернул, упираясь ногами в доску и разлив новую порцию чернил на свои чертежи. — Черт! О черт!..

Невероятно, такого не может быть! Его собственный язык предал его! Дрожащие, неуклюжие пальцы выпустили рейсфедер. Финеас склонил голову, но не почувствовал спасительного прощения. Он слишком ясно осознавал, что за малейший грех наказанием будет геенна огненная. Теперь Финеас вспотел по-настоящему, и видения вечных мук вновь теснились в его мозгу, только на этот раз на месте Каллахана был он сам, и никак не мог отогнать их. Он был обречен!

Минуту спустя Каллахан нашел его сидящим в той же позе, и его грубый хохот ножом полоснул по раненой душе Финеаса.

— Ну прямо ангел во плоти! — Каллахан бросил на стол какие-то бумаги и снова ткнул Финеаса в спину. — Ну как, Фин, первые листы готовы?

С несчастным видом Финеас покачал головой и взглянул на часы. Первая порция чертежей должна была быть готова еще час назад. Еще один грех лег поверх его ноши, и без того безнадежно тяжелой. И почему из всех людей именно Каллахан должен был застать его бездельничающим, притом, что срок сдачи работы уже давно прошел? Но, похоже, старый ирландец не собирался злорадствовать.

— Ну-ну, не надо принимать все так близко к сердцу, Фин. Никто не ждет, что ты будешь вкалывать как лошадь, когда ты только что поправился. Кстати, мистер Слоун уже ждет, вы же идете на ланч.

— Я… э-э-э… — слова застряли у Финеаса в горле.

Каллахан опять хлопнул его по спине, на этот раз несильно, отбив всего два ребра.

— Я помогу. Дел у меня осталось — раз плюнуть, я успею все закончить, пока ты ешь. Я и так уже опережаю график и все равно буду маяться от безделья. Пошли. — Он сдернул Финеаса со стула и подтолкнул к двери. Слоун ждет. Черт, я с удовольствием тебе помогу! Чувствую себя просто отлично, и сколько ни работаю, все мало!

Слоун в это время вел фривольную беседу с одной из машинисток. Но при виде бредущего к нему Финеаса тут же оставил это занятие, подмигнул ему и потянулся за своей шляпой.

— Ну как, Фин? Что-то ты плохо выглядишь. Кстати, у тебя синяк на носу. Ну ничего, хороший ланч пойдет на пользу. Чертовски вкусно там кормят, — такого ты точно никогда не ел, — и всего в двух шагах отсюда.

— Да, мистер Слоун, но не могли бы вы… ох! — Финеас больше не имел права просить об этом. Теперь он сам был таким же богохульником и грешником. С хмурым видом он вышел вслед за Слоуном на улицу, и они направились к ресторану на углу. Там, сев за столик, Финеас почувствовал, что не сможет проглотить ни кусочка. Ну и пусть: первым наказанием для него будет отказ от ланча.

— Я… э-э-э… Я не голоден, мистер Слоун. Думаю, я выпью только чашку чая. — От вкусных запахов еды в этом чистеньком ресторанчике у него началась резь в желудке. Пускай — так его наказание будет еще тяжелее.

Но Слоун сделал заказ на двоих.

— Как обычно, милая, — обратился он к официантке. — И еще одну порцию для моего друга. — Он повернулся к Финеасу. — Твоя беда в том, что ты слишком мало ешь, Фин. Подожди, увидишь, какую здесь подают ветчину. А пирог! С этого момента ты будешь есть как следует, пусть даже мне придется запихивать в тебя еду силой.

Официантка не заставила себя ждать, и на столе перед Финеасом начали появляться тарелки. Он почувствовал, как рот наполняется слюной, и хотел было запротестовать. Но потом, поймав взгляд Слоуна, раздумал. Ничего, он сможет поститься хотя бы утром и вечером. Финеас хмуро кивнул в ответ собственным мыслям в надежде, что сумеет справиться со своим предательским аппетитом и не получит большого удовольствия от еды.

— Итак, — голос Слоуна снова ворвался в его сознание. — Теперь ты или дашь обещание полноценно питаться трижды в день, или я буду приходить и запихивать в тебя еду. Слышишь?

— Да, мистер Слоун, но…

— Отлично. Будем считать, что ты пообещал.

Финеас весь напрягся. Он не имел в виду ничего такого, его ответ не мог считаться обещанием.

— Никаких «но». Там, раньше, каждый из нас мог оказаться прав в этом вопросе, и я помалкивал. Но здесь все окончательно разъяснилось. Теперь тебе уже точно ничто не мешает наслаждаться жизнью.

Для Финеаса это было уже слишком.

— Наша жизнь, — он отложил в сторону нож, приготовившись дать отпор, это возможность подготовиться к грядущей жизни, а не растрачиваться попусту на бездумные удовольствия. Нет сомнения, что лучше потерпеть несколько коротеньких лет, сопротивляясь искушению, чем быть осужденным на вечные муки. И разве вы бы пожертвовали райским блаженством ради каких-то мирских страстей, скоротечных и никчемных?

— Кончай ты это, Фин. Я ничем особенно не жертвовал, чтобы оказаться здесь. — Слоун поймал недоуменный взгляд собеседника. — Только не говори, что ты не знаешь, где находишься! Мне сказали, что за тобой отправили посланника… Наверное, вы просто разминулись. Ты умер, Фин! Это и есть жизнь после смерти! Мы редко упоминаем об этом, но так оно и есть.

— Нет! — Мир завертелся вокруг Финеаса. Он непонимающе глядел на Слоуна, не находя на его лице ни малейшего намека на насмешку. И ведь был же этот провал в памяти, и все эти перемены, и Каллахан… Как же так? Каллахан умер, его похоронили год назад! И вот он здесь, жив и здоров, только помолодел на десяток лет. Но это всего-навсего иллюзия: конечно же, все это ему только кажется! Каллахан никак не мог попасть в рай. — Нет, не может быть!

— Но это так, Фин. Помнишь, как все случилось? Нужно было поработать сверхурочно: я как раз шел к тебе и увидел, как ты выходишь из дома. Я тебя окликнул, а ты стал переходить улицу. Я крикнул еще раз… Вспоминаешь теперь?

Да, так все и было: раздался визг тормозов, Слоун сорвался с места и побежал, размахивая руками… А затем — чернота.

— И потом была авария, да? А это… это…

— Вот именно. Похоже, что мои останки им пришлось собирать лопатой. Тогда как тебе понадобился целый месяц, прежде чем отойти в мир иной. Слоун вонзил зубы в пирог, посмаковал и ухмыльнулся: — И вот она, жизнь после смерти. Чертовски неплохая жизнь, скажу я тебе, даже если никто и не встречает тебя у входа со словами «Добро пожаловать в рай».

Финеас ухватился за его последнюю фразу, как утопающий за соломинку:

— Значит, тебе тоже не сказали, что ты попал на небеса? — Это все объясняет, подумал он. Ну конечно, как можно было не догадаться! Все-таки это никакой не рай, чего и быть не могло. И хотя Финеас немного иначе представлял себе то, другое место, наверняка это было оно.

Взять хотя бы давешнюю пчелу. Финеас покачал головой: как это похоже на Каллахана и Слоуна — наслаждаться своими мучениями! Заблудшие грешники, упивающиеся своим безбожием.

Окружающий мир медленно прояснился, и Финеас вновь обрел душевное равновесие. Вообще-то он тоже согрешил, употребив нехорошее слово, но чего же еще ждать от него в этом отвратительном месте? Учитывая сложившуюся ситуацию, его никто не будет винить. Финеас благодарно опустил глаза, не обращая внимания на Слоуна, который пустился в рассуждения о неудачниках. Теперь, если Финеасу удастся найти здешнее начальство и исправить досадное недоразумение, все еще будет хорошо. Ведь он всегда делал все от него зависящее, чтобы стать праведным человеком. Возможно, придется немного подождать, и тогда — никакого Каллахана, никакого Слоуна, ни чертежей, ни пчел, ни скребущих по нервам звуков!

Финеас поднялся и посмотрел на Слоуна. Жаль, что тот обречен жить в этом странном аду, но так и должно было быть.

— Мистер Слоун, — твердо начал Финеас. — Где я могу найти… хм… представителей власти, чтобы… э-э-э…

— Хочешь сказать, что собираешься подать жалобу? Проще простого: большое белое здание, кварталах в шести отсюда. Управление по Регулированию и Распределению. — Слоун внимательно поглядел на него. — Черт меня побери, ты думаешь, тебя надули? Слушай, Фин, они, конечно, тоже иногда ошибаются. И если тебя направили не туда, куда нужно, мы прямо сейчас пойдем и все исправим.

Финеас торопливо покачал головой. Нет сомнения, лучше всего как можно дольше держать Слоуна в неведении относительно истинного положения дел. А это означает, что брать его с собой не стоит.

— Спасибо, мистер Слоун, но я пожалуй, схожу туда один, если вы не против. И… э-э-э… если я не вернусь…

— Что за вопрос, возьмешь отгул. Эй, погоди, а ты не хочешь доесть свой ланч?

Но Финеас уже исчез. Выйдя на залитую мягким полуденным солнцем улицу, он на негнущихся ногах направился к высокому белому зданию. Финеас понимал, что с судьбой своей бессмертной души не шутят, тут каждая минута на счету. Он покрепче прижал к себе зонтик, чтобы ненароком не столкнуться с кем-нибудь из толпы грешников, дрожа при мысли о такой возможности. И все же нет сомнений, что его нынешние муки будут причислены к прежним, и тогда грядущая награда лишь возрастет.

Наконец Финеас вошел в Управление.

За конторкой с надписью «Справочное» стояла еще одна закрашенная Иезавель, и Финеас направился туда, вовремя подавив позорное возбуждение. Девушка растянула губы в улыбке и даже подмигнула ему!

— Мистер Потс, не так ли? О, мне так жаль, что вы разминулись с нашим посланцем! Но если мы каким-то образом можем…

— Можете, — сухо, но без злости перебил Финеас. В конце концов, она и так уже достаточно наказана. — Я хочу поговорить с начальством. У меня есть жалоба, и весьма прискорбная, надо сказать.

— О, неужели? Мне в самом деле жаль, мистер Потс. Вам следует обратиться к мистеру Александру: по коридору, третья дверь налево. Я уверена, он сможет вам помочь.

Не теряя времени, Финеас поспешил в указанном направлении. Едва он подошел к третьей двери, как она распахнулась. За дверью стоял представительный мужчина в сером костюме. Он жестом пригласил Финеаса войти.

— Я — мистер Александр. Проходите, мистер Потс. Кэтти сказала, что вы хотите подать жалобу. Садитесь вот сюда, располагайтесь. Вот так. А теперь расскажите мне все по порядку. Думаю, мы сможем исправить положение.

Финеас подробнейшим образом изложил ему последние события.

— Таким образом, мистер Александр, — холодно, даже сурово заключил он, — я чувствую, что со мной поступили очень несправедливо. Я совершенно уверен, что меня должны были направить в другое место.

— В другое место? — удивленно переспросил тот.

— Именно. Точнее говоря, в рай.

Александр задумчиво кивнул.

— Понимаю, мистер Потс. Только, боюсь, возникла небольшая путаница. Видите ли… м-м-м… Это и есть рай. Вижу, вы все еще не верите мне. К сожалению, нам пока не удалось создать для вас подходящие условия. Понимаете, мы действительно стремимся к тому, чтобы люди были здесь счастливы. Так что если вы уточните, что именно вас не устраивает, мы сделаем все от нас зависящее.

— О, вот как! — Финеас задумался. Конечно, все это могло быть чьей-то глупой шуткой, И все же нет ничего плохого в том, что они сделают его счастливым. Это будет достойной наградой за годы борьбы с соблазнами и благородных мучений в кротости и смирении. Финеас подумал о том, что, возможно, существуют разные степени райского блаженства. И даже Каллахан и ему подобные заслуживают некоторой доли счастья, хоть это и не совсем справедливо. Но Финеасу было совершенно ясно, что его нельзя ставить на одну доску с Каллаханом.

— Хорошо, — решительно сказал он. — Во-первых, мне приходится жить в этой комнате с ободранными обоями, сэр. Я ненавидел ее долгие годы. А еще будильник, и телефон, и…

Александр терпеливо улыбнулся:

— Давайте по порядку. Что касается комнаты, мне кажется, мы неплохо поработали над ней. Она ведь в точности походит на ту комнату, в которой вы жили раньше, разве нет? Вижу, что да. И разве вы не сами ее выбрали и обставили?

— Да, но…

— Ага, значит, мы были правы. Понимаете, мистер Потс, мы исходили из предположения, что раз вы сами создали ее в прежней жизни, значит, она вам подходит лучше всего. Кроме того, будильник вам понадобится, чтобы не опаздывать на работу, а телефон позволяет держать связь с сотрудниками.

— Но я ненавижу черчение! — вскричал Финеас. Он во все глаза смотрел на этого демона-обманщика, как будто ожидая, что тот примет свое настоящее обличье. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого мистер Александр медленно покачал головой и вздохнул.

— Очень жаль. А мы-то так радовались, что даже начальник у вас останется прежним. Мы и правда думали, что вам будет легче работать с ним, чем с каким-нибудь незнакомцем. Однако, если вы недовольны, полагаю, можно все изменить. Чем бы вы хотели заниматься?

«Ну вот, это совсем другое дело,» — подумал Финеас.

Возможно, он был несправедлив к Александру. Сменить работу — это уже что-то. Финеас не ожидал такого поворота событий, но — да, было бы неплохо, если это можно устроить.

— С некоторых пор я чувствую призвание к чему-то большему, — произнес он.

— Как я понимаю, вы имеете в виду должность министра, например? Очень хорошо. К нам иногда попадают министры, мистер Потс. Замечательные люди, которые делают очень важную работу. Трудно, знаете ли, оценить их огромный вклад в нашу здешнюю жизнь. Давайте посмотрим, какой же у вас опыт в этой области… — Он лучезарно улыбнулся Финеасу, который несколько смягчился при виде этой улыбки. Александр подошел к книжной полке, достал оттуда какой-то тяжелый том и углубился в чтение. Постепенно улыбка его погасла, и выражение лица стало озабоченным.

— Ага, вот оно. Финеас Теофилус Потс. Так, начал обучение в тысяча девятьсот третьем. Хм. Отчислен спустя два года по причине возможной… возможной непригодности к работе из-за его темперамента: чересчур фана… э-э-э… Слишком усердно критиковал окружающих. Затем работал в магазине своего дяди и одновременно занялся черчением, которое стало впоследствии его основной профессией. М-да, — Александр повернулся к Финеасу. — Мне правда очень жаль, мистер Потс. Но я так понял, что у вас совсем нет опыта в такого рода делах.

Финеас смутился.

— Да, но…

— Не обессудьте, — Александр сокрушенно вздохнул. — Я действительно хотел бы сделать как лучше для вас, но все-таки… Отсутствие опыта… Боюсь, ничего не получится. Вообще-то мы обычно не спешим делать выводы… Не могли бы вы представить себе, какой образ жизни вы бы предпочли? Даже не надо описывать словами: вы просто подумайте, а я прочту ваши мысли. И тогда, может быть, мы сможем исправить положение. А теперь как следует постарайтесь, напрягите свою фантазию.

Со слабой надеждой Финеас попытался сделать как велено. Голос Александра монотонно бубнил у него над ухом:

— Еще немного. Нет, это картинка того, чего бы вы не хотели. Вот… М-м-м, нет. На секунду мне показалось, что у вас получилось, но все сразу исчезло. Думаю, мистер Потс, вы пытаетесь представить себе нечто абстрактное, а это невозможно. Я вижу что-то, но очень смутно… Вот! Так уже гораздо лучше.

Казалось, Александр еще пару секунд прислушивался к чему-то. Финеас же наконец пришел к выводу, что все это обман, и прекратил бесплодные попытки. Какой смысл?

Все образы, какие он смог представить, были неясными и путаными. Тем временем голос Александра ворвался в его сознание.

— Боюсь, мистер Потс, мы ничем не можем вам помочь. Я только что увидел очень четкую картинку в вашем мозгу, но вы вообразили именно ту жизнь, какую мы вам здесь предоставили. То же жилье, та же работа. По-видимому, это единственный образ жизни, который вам знаком. Конечно, если вы захотите что-то изменить, у нас в городе есть очень много хороших школ…

Финеас, едва сдерживаясь, резко вскочил на ноги:

— Вы… Вы хотите сказать, что все останется по-прежнему?

— Боюсь, что так.

— Но вы же ясно дали понять, что это — рай.

— Да, я так сказал.

— А я говорю вам, — закричал Финеас, полностью потеряв контроль над собой, — что это самый настоящий ад!

— Все может быть, я никогда этого не отрицал. А теперь, мистер Потс, я был бы рад продолжить нашу беседу, но меня ждут другие посетители. Так что, боюсь, я вынужден просить вас уйти.

Александр оторвал глаза от лежащих перед ним документов, и под его взглядом Финеас безропотно направился к двери. Там он остановился, дрожа и чувствуя себя совершенно разбитым. Дверь осталась открытой. Мимо Финеаса, удивленно посмотрев на него, в кабинет прошла Кэтти. Затем дверь закрылась, а Финеас все еще стоял, прислонившись к косяку и не в силах сдвинуться с места.

Изнутри доносился неясный гул голосов, и Финеас невольно прислушался, словно эти звуки могли помочь ему прийти в себя.

— …Кажется, он очень тяжело это воспринял, мистер Александр, различил он голос Кэтти. — Неужели мы ничего не можем поделать?

— Это не в наших силах, — негромко отозвался Александр. — Теперь все зависит только от него. Я предложил ему пойти учиться, но, боюсь, он из тех невезучих горемык, которые не видят дальше собственного носа. Даже сейчас он наверняка убеждает себя, что все это просто иллюзия, созданная, чтобы подвергнуть испытанию его бессмертную душу и способность оставаться самим собой. В этом случае мы вряд ли сможем ему помочь.

Но Финеас уже не слушал его. Услыхав слово «иллюзия», он прижал руки к груди и бросился прочь, обратно в офис Слоуна. Ну конечно же, как он сразу не догадался? Все это просто обман, еще одно испытание. Всего-навсего иллюзия. И ничего больше.

Что ж, пусть испытывают: он будет смиренно сносить все мучения, не жалуясь. Как всегда, он будет уверенно противостоять соблазнам. И пускай даже Слоун лишил его возможности поститься, он, Финеас, найдет способ наказать себя за прегрешения. Пусть Каллахан сломает ему спину, пусть тысячи пчел разом набросятся на него: он устоит.

— Прости мне мои многочисленные прегрешения и тот еще больший грех, который теперь мучит меня, прости и помоги не грешить более, но сохрани меня в праведности до конца дней моих, — повторил Финеас, и вошел в здание, где его ждала ненавистная работа и новые муки. Когда-нибудь он будет вознагражден. Когда-нибудь.

На самом дне его сознания затаилась, весело хихикнув, крупица сомнения.