Корона Весны

Глава 28. Серебро

Похороны, состоявшиеся через день после трагедии, оставили двойственное впечатление. На душе Мари была горечь от мысли, что благородного стихийника принесли в жертву во имя корыстных целей негодяя Фина и его лгуньи-повелительницы. Но, глядя на сотни желающих проводить советника в последний путь, девушка думала и о том, насколько достойную жизнь прожил Камир Арта. Жители срединной территории ехали во владения совета не потому, что их присутствия требовал этикет. Покойного любили и уважали.

В прошлом году Мари и сама успела привязаться к старику, пока разбирала опросные листы. Арта заглядывал каждый день, чтобы проведать, и обязательно рассказывал занимательную историю. Стихийница, как наяву, видела добродушное лицо и прятавшуюся в бороде улыбку.

На Актавию сегодня было страшно смотреть. Она постарела сразу лет на пятнадцать, почти превратившись в старуху, хотя была значительно моложе мужа. Женщина едва держалась на ногах, но продолжала принимать соболезнования, стоя у белого гроба с наброшенным сверху четырехцветным покрывалом. Впрочем, это, скорее, была заслуга Лелима, поддерживающего мать за талию, и Элии, подсовывающей под нос свекрови пузырек с лекарством.

Майя Верга, крепко державшая за руку растерянную Дайру, выглядела мрачнее тучи. Глаза были сухи, но в них погас огонь. Зато на лице Роксэль Норлок читалась всепоглощающая ярость. Она была готова хоть сейчас идти и мстить за убитого начальника. Разумеется, пока никто не говорил об очевидном вслух. Но все прекрасно понимали, что именно одна из этих женщин станет преемницей Камира.

Из Королевских кланов проститься с Артой прибыла лишь Веста. Впрочем, она не имела права поступить иначе, учитывая, что советник стал разменной монетой в их с Эллой войне. Ее Высочество не стала прятаться под маской. Крепко обняла рыдающую Актавию и о чем-то долго говорила с ней, Элией и Лелимом. А простившись с горюющей семьей, присоединилась к своим родственникам. Сжала ладонь тетки и ласково потрепала по щеке племянницу. А увидев в голубых глазах слезы, поцеловала Дайру в лоб и прижала к себе, нашептывая что-то на ухо.

Мари хотела отвернуться, но не успела. Принцесса почувствовала обиженный взгляд. Красивые черты исказила глубокая печаль, и юная стихийница, испытав неловкость, быстро зашагала прочь, а следом поспешили и трое друзей.

— Похороны — ужасное зрелище, — подытожил Ной, списав поведение Мари на трагические события.

— Но нет худа без добра, — решила добавить немного позитива Тисса. — Зато теперь выдра Элла перестанет уничтожать Весенний Дворец. О, простите меня! — вскричала девочка, заметив хмурые взгляды остальных. — Но вы бы тоже радовались, если б вашего отца освободили из тюрьмы.

— Никто тебя не осуждает, — отмахнулась Мари.

Ролин Саттер приехал к жене и дочери еще вчера — очень худой и бледный. Глядя, как маленькая подружка висит у отца на шее, а Ерида не может остановить рыдания, Мари сбежала к Далиле. Конечно, она была рада за Тиссу и ее семью. Но, наблюдая за их воссоединением, как никогда остро ощутила собственное одиночество.

Переворот в Весеннем Дворце прошел позавчера за считанные часы. Преданные Принцессе стихийники только и ждали приказа призвать к ответу Эллу Монтрэ. А остальные, устав от гнета фальшивой Королевы, предпочли не вмешиваться, поэтому удалось избежать кровопролития. Ее лживое Величество окружили в одном из залов этажей клана Флорана и держали там, пока из Зимнего Дворца не доставили арестованного Рофуса Сильвану. Рассказывали, лицо у Эллы при виде мужа стало аккурат под цвет платья. В смысле, светло-зеленым.

Больше всего стихийников по всей Левии волновал вопрос, как именно удалось доказать супружество сына Зимы и Королевы-самозванки. Впрочем, Рофус и сам не отпирался, решил, что лучше сотрудничать. Только Элла продолжала артачиться и грозить присутствующим карами. В том числе Королям остальных Времен Года, приглашенным в качестве наблюдателей, чтобы потом ни у кого не возникало сомнений в чистоте «эксперимента».

— Это очень древняя магия, — рассказал накануне Ролин Саттер. — Обряд был придуман, чтобы тайные супруги могли подтвердить заключенный брак. Запястья связывают шелковыми нитями (в данном случае, белыми и зелеными), смоченными в морской воде, куда добавляют по капле крови мужа и жены. Если они действительно женаты, то никто не сможет разрезать путы даже острым ножом. Кроме самих супругов, разумеется. Именно это и случилось вчера у всех на глазах!

Разумеется, после наглядной демонстрации обманщица и ее супруг были отправлены в темницы — каждый в своем Дворце. До тех пор, пока не будет принято окончательное решение, как с ними поступить. Под стражу взяли и мать Эллы — Иоланту. Одно было плохо. Убийце Фину удалось ускользнуть от возмездия. Поняв, что его заметили у дома совета, Майли предпочел не возвращаться в Весенний Дворец и скрылся в неизвестном направлении.

— Надо было Весте раньше пойти на Эллу войной, — припечатала Далила, пока они шли с похорон Камира. — Было б меньше бед.

— Остальные Короли сочли бы это преступлением, и Ее Высочество сама бы оказалась в подземелье, — назидательно объявила Тисса. — Теперь-то все знают, что выдра занимала престол незаконно.

— Значит, теперь Веста — Королева?

— Будет после коронации, — ответил Ной, не хуже Тиссы знающий Дворцовые порядки. — Но должен пройти месяц…

Мари всю дорогу тяжело вздыхала. И не только из-за гибели главы советы. Похороны закончились, а, значит, следовало возвращаться в Зимний Дворец. Король ясно сказал, что разрешает остаться лишь на траурную церемонию. И почему нельзя распоряжаться собственной жизнью? Или просто чуть-чуть пожить спокойно? Тисса на днях вернется с семьей обратно в Замок. Ной и Далила помирились и теперь глаз друг с друга не сводят. Лишь у нее одной впереди никакого просвета…

В дом совета Мари заходила хмурая, как небо перед бурей. Путь к Зеркалу по петляющим коридорам показался дорогой на эшафот. Стихийница нарочно еле волочила ноги, чтобы отдалить момент возвращения в ненавистный Замок. Она очень ясно представляла, как сейчас гудит приют, обсуждая события и в Весеннем, и в Зимнем Дворцах. Сиротки, наверняка, в красках пересказывают друг другу последние события. Вернее, то, что слышали о них из чужих уст.

Впрочем, о некоторых аспектах Мари и сама хотела знать. Например, как Король поступит с Реймом и его женой? Передаст объединенной канцелярии или отправит под суд в Замке? Если Рида виновна в укрывательстве преступника и обмане Королевской семьи, то на руках главы клана кровь невинной женщины, которая, кстати, не являлась жительницей Дворца и вообще принадлежала другому Времени Года. Будет справедливее передать Рейма сыщикам. К тому же, чем дальше он от Грэма, тем лучше.

— Зимний Дворец! — приказала Мари, кладя ладонь на холодное стекло.

Решительно шагнула внутрь, чтобы не продлевать пытку. Миновала коридор и… застыла на выходе, раскрыв от изумления рот. Из-за обилия неприятных мыслей не сразу осознала, что представшая глазам картина в зеркальном зале — не плод воображения. Ибо такое никак не могло происходить наяву. По шкале невероятностей оно превосходило все на свете.

Входная дверь была покрыта вековым льдом, почище того, что Мари в прошлом году наслала на Королевское Зеркало, когда убегала с раненым учителем от Игана Эрслы. Под ногами валялся порванный черный плащ и осколки разбитого бокала, рассыпанные поверх бордовых разводов от вина. А чуть поодаль — прямо у трона ни на жизнь, а на смерть боролись двое белокурых мужчин. Один лежал на полу в окровавленной белой рубашке и пытался оттолкнуть того, что навалился сверху. А главное, не дать ему воспользоваться крепко сжатым в правой руке ножом.

— Святое небо! — вскрикнула Мари, узнав обоих.

Нападавшим был Рейм Норда, которому полагалось сидеть под замком. Лицо перекосилось от ярости и напоминало чудовищную маску, создавая которую мастер хотел изобразить крайнюю степень безумия. Жертвой, проигрывающей в схватке, оказался Инэй Дората. Он сдерживал натиск врага из последних сил. Ранение не давало бороться на равных, и Рейму осталось совсем немного усилий, чтобы уничтожить Короля.

Мари подняла руки почти инстинктивно — чтобы сплести узор заморозки. У нее не было причин помогать Его Величеству, однако главу клана Норда девушка презирала в разы сильнее. К тому же, допустить еще одного убийства не могла. Хватит проливать кровь! Пальцы сработали безукоризненно, стихийница была в этом уверена. Вот только ничего не произошло. Ладони Рейма и не подумали покрываться ледяной корочкой.

— Получай! — закричала девушка, выплескивая в нападавшего снежную бурю.

Но если в случае с Трентом каждое движение без труда приносило желаемый эффект, то сейчас Мари постигла неудача. Снежинки из рук вырвались, но не взлетели, а сразу попадали на пол. Точь-в-точь, как это случилось, когда стихийница пыталась отбить Яна у сумасшедшего отшельника Борга. Сила, как и тогда, отскакивала, натыкаясь на невидимое препятствие.

Рейм победно засмеялся. А нож в напряженной руке все приближался и приближался к шее Короля.

В ушах нежданным помощником зазвучал гневный голос Яна.

«Зачем насылала бурю на отшельника, глупая? Не могла чем-нибудь тяжелым ударить сзади?»

Сейчас с тяжелым, как на грех, было туго. Но Мари это не остановило. Невозможно, воспользоваться силой, есть кулаки и ногти. Она плохо представляла, как собирается справиться со взрослым, взбешенным, да еще и вооруженным мужчиной. Но злость перекрыла здравый смысл. Вспомнились презрительные взгляды и обидные реплики Рейма и других стихийников, подобных ему.

Но негодяй предвидел ее поступок. Продолжая скалиться в безумной ухмылке, наслал порыв ледяного ветра. Столь сильного, что сбил с ног. Мари отлетела в сторону, больно ударившись спиной о ступени, ведущие к трону. Действия Норды дали короткую передышку Королю. Когда Рейм ослабил хватку, Инэй попытался извернуться и скинуть противника. Но тот ловко предвосхитил попытку освободиться и с удвоенным рвением накинулся на жертву.

Мари почувствовала, что счет пошел на секунды. Времени не осталось ни на что. О, небо! А что будет, когда Норда расправится с Его Величеством?! Тогда и ей самой не жить!

Тяжелое… тяжелое…

Глаза отчаянно искали какой-нибудь предмет, которым можно было бы защищаться, если не удается напасть. Хоть что-то! Ни одного стула в зале, только трон, но и тот привинчен к полу, будто б кто-то посмел бы его украсть! А потом ошалелый взгляд зацепился за то, что лежало на сидении. Мысль показалась сумасшедшей до крайности. Но иных вариантов не существовало. Хотя скажи кто-то раньше, что она захочет огреть Рейма по голове главным символом Королевской власти, стихийница бы точно покрутила пальцем у виска.

Она ринулась к трону, надеясь, что глава именитого клана не успеет разгадать безумный план. Ведь видеть в эту секунду ее действия мог лишь Король — и то боковым зрением. Рейм же, зависавший над Инэем, как раз подставлял стихийнице незащищенный затылок. Вот только есть ли шанс? Наверняка, опять ураган нашлет!

— Не трогай Шар, Мари!

Ситэрра с трудом узнала голос Короля. Слишком хриплый. Почти не живой. А потом осознала смысл слов и застыла, ничего не понимая. Неужели, даже умирая, не хочет, чтобы безродная шу прикасалась к бесценной собственности клана Дората?

К тому же было поздно. Прежде чем Инэй успел крикнуть, она схватила Шар.

Требование Повелителя Зимы обескуражило не только Мари. Рейм, продолжая прижимать окровавленную жертву к полу, повернул голову. Мгновение, и презрение на бледном лице сменилось потрясением. Глаза расширились, губы беззвучно зашевелились.

Но Мари и сама поняла — что-то не так. Ладони ощутили странное тепло, которое пробравшись под кожу, волной прошло по телу, мобилизуя силу. Она вмиг стала единым целым, мощнейшим оружием, способным сравнять с землей весь Зимний Дворец, а, возможно, и всю Левию. Девушка посмотрела на Шар и покачнулась. Он больше не был прозрачным. Но и белым, как в руках Короля, не стал. Переливался серебром — цветом, которым, как все знали, испокон веков встречал лишь прямых наследников престола…

— Что происходит? — Норда подался вперед, совершив самую страшную ошибку в жизни.

Инэю хватило его слабости. Дрожащие от напряжения ладони обхватили голову смертельного врага. Секунду спустя виски Рейма покрыл лед. Из горла вырвался хрип. Мари вскрикнула, но Король уже отпустил противника и неимоверным усилием воли заставил себя подняться на ноги. Норда же — жалкий и поверженный — рухнул на пол, продолжая смотреть затуманенным взором на юную стихийницу.

— Здесь тебе самое место, Рейм, — тяжело дыша отчеканил Инэй. — У ног Принцессы Зимы…

Глаза главы привилегированного клана моргнули. Через силу. Потом еще раз. И стали стекленеть. Медленно-медленно. Пока свет не погас навсегда.

Наверное, прошли целые тысячелетия, прежде чем абсолютную тишину зеркального зала громом разрезал взволнованный голос.

— Инэй, что тут твори…

Лучший друг Короля, влетевший внутрь через тайный ход за троном, чуть не споткнулся и не рухнул не хуже убитого Норды.

— О, небо! — выдохнул он благоговейно, переводя шальной взгляд с фигуры на полу на ученицу, продолжающую держать то, что, как еще недавно казалось, ей не предназначалось. — Но зачем? — Грэм посмотрел на пошатывающегося Инэя.

— Полагаю, хотела приложить фамильную реликвию о голову Рейма, — Король шагнул к Мари, задев ногой тело покойного тестя. Осторожно забрал из рук Шар. — Никогда больше, — проговорил он наставительно, — не трогай его, если хочешь сохранить жизнь в этом змеином гнезде. Здесь даже у стен есть глаза и уши.

— Инэй! Ты ранен? — наконец, сообразил Иллара. — Нужно позвать Хорта!

— Разумеется, — кивнул Король, болезненно морщась. — Но сначала уведи отсюда Мари. Никто не должен знать, что она была здесь. Сейчас, Грэм! Стража вот-вот прорвется.

Мари, не чувствующая больше ни рук, ни ног, перевела полуживой взгляд на дверь, сообразив, что с той стороны раздается громкий стук, и ломается лед. А потом, чуть не упала, ибо Грэм сделал то, что повергло в еще больший шок. Склонился в поклоне, приложив правую руку к левому плечу.

— Идите за мной, Ваше Высочество.

Но силы схлынули потоком воды. Колени подогнулись. Сознание поплыло.

— Грэм! — предостерегающе крикнул Инэй.

— Держу!

Мари едва успела почувствовать подхватившие ее сильные руки. Глаза застлала всепоглощающая тьма…

Это был не настоящий обморок. Мари слышала звуки — шаги Грэма, скрип открывающейся двери. Почувствовала спиной мягкую постель, на которую ее осторожно уложили.

— Охранять! — приказал кому-то учитель. — Вели парням найти Миллу Греди. Скажите, у девочки шок. И чтоб ни одна душа не пронюхала, что Мари здесь.

— Слушаюсь, зу Иллара, — поспешно откликнулся Бо Орфи. — Не извольте беспокоиться.

Позже появился и голос дочки Королевского лекаря. Она шепотом отпускала ворчливые замечания об идиотах, живущих во Дворце, а приятель-стражник растерянно крякал, ибо понятия не имел, что стряслось с маленькой подружкой.

— Пей!

Мари закашлялась, когда в рот попала горькая, как полынь, жидкость. Теплые струйки побежали мимо рта. Стихийница попыталась оттолкнуть Миллу, но руки едва слушались. С трудом перевернувшись на левый бок, уткнулась лицом во что-то мягкое.

В голове господствовал жуткий туман, завивался в спирали, сильнее путая мысли. А, впрочем, она не хотела думать. Ни о чем. А тем более, о символе Королевской власти, преданно откликнувшемся на нечаянное прикосновение. «Дората, Дората, Дората», — застучало в висках, разрывая легкие криком боли, ставшим всего лишь стоном…

— Проснись, — попросил знакомый голос. — Давай же, девочка, нужно вставать. У нас в запасе не слишком много времени.

Мари поморщилась, открыв глаза и узнав учителя, сидящего на краешке белоснежной постели под пологом. Приподнялась, опираясь ладонью на воздушную перину. Чувствуя легкий приступ тошноты, постаралась оглядеться и узнала комнату, в которой побывала несколько месяцев назад — после похищения Эльмаром.

Грэма стихийница старалась не замечать.

— Не сомневаюсь, ты бы с удовольствием расцарапала мне лицо, — проговорил он с грустью. — И своему отцу заодно…

Мари вздрогнула, глянула на учителя зверем. Но он продолжил, как ни в чем ни бывало.

— Поверь, все гораздо сложнее, чем сейчас кажется. Мы только недавно узнали, кто ты. Но не могли обрушить непростую правду, пока твоя сила сходила с ума. Неконтролируемый дар, подпитываемый Шаром Стихий, опаснее любого оружия. Ты могла бы убить саму себя, не желая этого.

Мари не ответила. Наверное, на языке должен был вертеться миллион вопросов. Вот только она не хотела спрашивать. Ей вдруг стало все равно. Почти.

— У тебя есть право злиться, юная Принцесса, — продолжил Иллара, поняв, что рассчитывать на диалог бессмысленно. — Страшно несправедливо, что ребенок Королевской крови вырос с клеймом шу. Не знаю, что это — судьба, злой рок, но точно не вина тех, кто подарил тебе жизнь. В их планы не входило бросать единственное дитя. Это правда, Мари. Тебя почти шестнадцать лет считали мертвой.

Небритое лицо исказила мука, но стихийницу это ни капли не тронуло. Потому что Грэм ошибался. Лучше быть презираемой представителями именитых кланов бродяжкой, чем носить фамилию Дората. Сердце проткнул острый шип. Мари, как наяву, увидела холодные синие глаза, в которых столько раз читала отвращение и гнев. Вспомнилось вдруг, как Король впечатал ее в стену после нападения на Хладу, или как швырнул к ногам Весты перед свадьбой Мартэна.

— Очень удобное объяснение, — пробормотала Мари, стараясь не расплакаться от обиды, как распоследняя дурочка. — Тогда почему здесь сейчас вы, а не… не… он?

Грэм печально вздохнул.

— Потому что в эту минуту Инэй объясняется с главой объединенной канцелярии по поводу смерти Рейма, доказывает, что это была самооборона, а не самосуд. Хотя сам едва на ногах стоит. Хорт, конечно, мастер своего дела, но он неспособен излечивать раны мгновенно. А негодяй Норда постарался на славу.

— Норда! — Мари подалась вперед, вспомнив неравный бой между Королем и его тестем. — Как он оказался на свободе? И почему сила отскакивала, как от отшельника?

— Потому что без крови клана Рата не обошлось, — проворчал Иллара веселее, чем требовалось. Радовался он, разумеется, проснувшемуся интересу Мари, а не предприимчивости Рейма. — Видишь ли, в шерумском лесу живет еще один представитель этого древнего семейства — Шамэй. За определенные услуги он делится со стихийниками особенной кровью. Она обладает множеством различных свойств. Подозреваю, с ее помощью Норда состряпал зелье, позволяющее перенимать способность Рата. Так он и вырвался на волю, стража попросту не сумела ничего противопоставить. Вероятно, собирался покинуть Замок через Зеркало. Но в зале столкнулся с Инэем, и жажда мести затмила рассудок. Для побега достаточно было оглушить твоего отца, но Рейму этого показалось мало. И, боюсь, если б не твое вмешательство, дело б кончилось плохо.

Мари вновь насупилась. Ей категорически не нравилось, как Грэм называл Короля.

— Хватит! — потребовала она сурово. — Не смейте называть его моим отцом! Я сама по себе, ясно? И он мне никто! Пусть сколько угодно прячется за ранением или общением с Циаби! Я все равно не желаю его ни видеть, ни слышать. Ничего не хочу знать!

Злость проснулась за секунду. Захватила разум и теперь бушевала во всем теле. А Грэм прав, она бы и впрямь не отказалась вцепиться Королю в лицо. С детства мечтала это сделать. Чтобы знал — дети не прощают предательства!

— И все же тебе придется выслушать, — ответил Иллара абсолютно спокойно. Он не собирался винить Мари за гневный выпад. Наверняка, с самого начала ждал бури эмоций и был готов к любому повороту событий. — Для начала прочти это, — он извлек из внутреннего кармана сложенные пополам листы старой бумаги. — Остальное дополню я.

— Что это? — спросила Мари шепотом, но уже и сама догадалась, каким будет ответ.

— Письмо гадалки Вирту. В сентябре Инэй забрал его у Лукаса Горшуа. Наглый сыщик не посмел отказать Королю и вернул украденное послание без лишних разговоров.

— В сентябре? — переспросила девушка эхом и яростно ударила кулаками по постели. — Почти четыре месяца! Ненавижу!

— Правда раскрылась в день испытания яу, — Иллара предпочел не заметить последнее произнесенное ученицей слово. — К нам в руки попал кулон — ледяной подснежник. Прежде он принадлежал твоей матери. Его подарил ей Инэй. Кулон был на тебе, когда… — Грэм запнулся. — В общем, мы с твоим отцом стояли в коридоре Академии шокированные находкой. Испытания только закончились. Ты пропала, но в тот момент, признаться, это волновало нас в меньшей степени. Подошла Ловерта, озабоченная твоими поисками, и увидела подснежник. Спросила, где мы его нашли. Так ниточка и потянулась…

— Кто догадался искать меня у Эльмара? — Мари поморщилась из-за новой волны ярости. Значит, и Ловерта знала. Возможно, не все, но главное точно поняла.

— Никто. Помог путеводитель. Мы вспомнили о нем, когда самостоятельные усилия не дали результата. Эта магическая вещица всегда была редкостью, а сейчас осталась в Левии в единственном экземпляре. Хранилась у моего отца. Инэй выкупил ее за несколько дополнительных привилегий. В покои Герта мы ворвались очень вовремя…

— Мы? — усмехнулась Мари.

— Полагаешь, это я наколдовал ледяной куб за окном? Внутри мы с Инэем разделились, чтобы быстрее тебя найти. Я подоспел первым, он присоединился чуть позже, когда ты приготовилась прыгать с тринадцатого этажа. А дальше… дальше я «отключил» тебя и… Нужно было удостовериться, что ты та, кто есть. Для этого существует лишь один способ — Шар Стихий. Следовало вложить его тебе в руку. Увы, мы не учли важную деталь. Первое знакомство Принцев и Принцесс с символом Королевской власти должно происходить в возрасте двенадцати лет, затем в тринадцать и четырнадцать. Только после этого связь закрепляется. После первых трех прикосновениях сила возрастает. Но постепенно. Тебе же исполнилось пятнадцать, и дар сошел с ума, перестал быть контролируемым. Требовалось время. И терпение.

Мари вновь не стала отвечать. Злясь на обманщиков, уткнулась в письмо женщины, которую большую часть жизни считала матерью. В то самое, которое жаждала заполучить весь последний год. Но вот странность. Сейчас ее почти не интересовало, что написала гадалка. Читать принялась лишь, чтобы Грэм замолчал.

«Милое дитя, надеюсь, придет день, и ты сможешь понять, почему я это сделала. Только понять, ведь простить такое невозможно. Но в отличие от других людей и стихийников мне дано видеть нити будущего. Взяв тебя на руки, я сразу поняла, кто ты есть, и кем можешь стать, когда вырастешь. Но для этого, как бы ужасно это не звучало, ты должна взрослеть вдали от дома и семьи. В этом я не сомневаюсь ни секунды. Тебе предстоит длинная и трудная дорога. Но твой путь на вершину должен начаться у подножия горы. Только поднявшись с самого низа, ты сможешь видеть и понимать всю картину. Сможешь соединить жизненный опыт с золотой кровью и действовать во благо людей и стихийников.

Да, моя милая девочка, я не твоя мать, но я бы хотела ею быть. У тебя чистая душа и большое сердце. Слушай его, оно не подведет, сколько бы соблазнов не окружало в будущем…»

Мари всхлипнула и принялась читать второй лист, который хитрец Горшуа не показал Ловерте.

«…Это случилось в Эзре, пострадавшей из-за прихоти Короля Зимы. Я попала туда за неделю до осады и уже не могла выбраться. Шли бои. Горели кварталы ру. Я бежала прочь, пока вокруг пылали дома, и гибли те, кто не успел их покинуть. Он выскочил из огня. С обожженным лицом и телом. Младший Принц Дората. Он еле стоял на ногах, но из последних сил прижимал к груди кричащий сверток — тебя. Я помогла ему, отвела в сторону от пожарища. Он рухнул в снег, и я поняла, что конец близок. Он умирал, а сам переживал о людях, оставшихся в доме. Там были и другие дети. Юноша пытался спасти всех, но помешал огонь. Принцу пришлось оставить их, чтобы успеть выйти с тобой. А потом я взглянула на тебя и обомлела, прочитав будущее. Принц пытался меня остановить, но был слишком плох, чтобы помешать…

Позже я увидела на тебе особенный кулон. Однажды он станет твоим талисманом и напоминанием о том, кто ты есть…»

— Эзра? Принц Снежан? — с трудом шепнули побелевшие губы. Вот теперь стало по-настоящему страшно. Мари затрясло, как при лихорадке.

— Да, — лицо Грэма было каменным, слова давались с трудом. — Я много лет был рядом с Принцами. Король Буран поручил приглядывать за ними в Академии. Но подружился я только с Инэем. Снежана всегда считал слабаком. Не представлял, что ему хватит смелости вбежать в горящее здание. Он сам должен был вот-вот стать отцом. Думаю, потому и пошел на страшный риск. Понимал, каково будет брату потерять ребенка.

— Но почему он… а я… — по щекам пробежали горькие слезинки.

Как же так? Получалось, родной отец Яна умер из-за нее?! О, небо!

— Ты родилась не в Эзре, — продолжил Грэм, стараясь говорить мягче. — Туда тебя перевезли через три недели. Твоя мать видела подозрительную фигуру перед домом. Мы решили перестраховаться. Нашли семью ру. Они брали на воспитание маленьких детей. Никто не мог знать, как все обернется. Выбери мы другой город, все было бы иначе.

— И вы говорите, от меня не хотели избавиться? — в душе снова проснулась обида.

— Разумеется, нет! — горячо воскликнул Иллара. — Это было не навсегда. Инэй собирался покинуть Зимний Дворец, но нужно было выиграть время. Он старательно изображал верного сына, выполнял задания отца. Когда Буран напал на Эзру, мы оба были на окраине страны — за Дессоном.

— Я читала про залив Ариссу — в книге вашего отца, — стихийница яростно вытерла мокрую щеку. — Про переговоры.

— Они растянулись на несколько дней, — мрачно кивнул Грэм. — Проходили на одном из островов. Нам велели оставить вещи на берегу, в том числе, и осколки «Пути». О том, что творилось в Эзре, мы узнали слишком поздно. До ближайшего Зеркала в замке городовика было больше суток верхом. Инэй связался с братом, попросил забрать ребенка поскорее. Снежан не знал, что тебя перевезли в Эзру. У него тогда своих забот хватало. К сожалению, и младшему Принцу потребовалось время на дорогу. Сообщение Инэя застало Снежана на параллели Эль-Хаира, где пряталась его тайная подруга.

— Я думала, он с самого начала находился в Эзре.

— Так и было. Но поняв, что отца не остановить, он покинул город. Не хватило сил смотреть на зверства, которые там творились. Но после просьбы брата, Снежан кинулся назад.

— Принц был жив, когда вы его нашли?

— Да. Но едва дышал. Пытался говорить, но мы приняли слова за бред…

— Про подножие горы и ее вершину? — Мари горько усмехнулась, запустила пальцы в спутанные волосы.

— Именно. К тому же Снежан сказал Инэю: «Прости, я не успел помешать». Теперь мы знаем, что он говорил о гадалке. Но тогда решили, что он не сумел добраться до тебя в горящем доме. Позже там нашли тела. В том, числе троих младенцев. Невозможно было определить, кто есть кто. Всех детей похоронили в одной могиле. Мари, у нас не было не единого сомнения, что… — Грэм запнулся, не желая произносить ужасных слов.

— А где была моя мать? Почему она ничего не предприняла? — девушка сжала кулаки. — Хотя чему я удивляюсь? — девушка засмеялась сквозь слезы. — Она всегда думает только о себе! Наверняка, и ребенка родила, чтобы покрепче привязать наследного Принца! Они вообще когда-нибудь любили друг друга?! По-настоящему?!

Стихийница сжала зубы, чтобы не разрыдаться в голос. Вспомнилось поведение Роксэль после истории с Трентом. Небо! Как же она изменилась тогда! Болтала, словно лучшая подружка! Ведь это происходило после потери кулона! И похищения! Она знала! Знала! Поэтому позволила спрятать проштрафившуюся стихийницу в своем доме…

— Мари, — Грэм попытался взять ученицу за руки, но она оттолкнула его. — Инэй и Роксэль, они… А впрочем… — Иллара поднялся. — Давай, ты сама спросишь родителей о том, что было раньше, и есть сейчас. А теперь собирайся. Одежда на кресле. Вернусь через двадцать минут.

— Куда собираться?

— На срединную территорию.

— К ней? — глаза Мари стали суровыми. — Ни за что!

— Поселишься у Далилы.

— Но…

— Так решил Инэй. Хочет, чтобы ты была подальше от Замка, пока тут все не утрясется. И, да, ты будешь слушаться. Нас обоих. Поверьте, Ваше Высочество, у меня есть право вам приказывать. По крайней мере, до совершеннолетия, — лицо стало точь-в-точь, как на самых первых занятиях, когда Грэм демонстрировал новым ученикам, что ему плевать на авторитеты. — Я не только твой учитель, Мари. Но еще и нареченный наставник. Стал им через несколько часов после твоего рождения, — Иллара схватил с кресла платье и кинул девушке. — Прекращай демонстрировать ослиное упрямство Дората и одевайся!

Пока Грэм вел Мари через тайный ход, начинавшийся за портретом молодой Северины на пятнадцатом этаже, она не проронила ни слова. В голове царил хаос, а сердце разрывало столько чувств сразу, что хотелось остановиться и закричать громко-громко. Вложить в крик все отчаянье и боль. В узком коридоре девушка несколько раз споткнулась, ловя озабоченные взгляды учителя. Но виной тому было не душевное состояние. А новое платье до самого пола. Мари не привыкла к такой длине и чувствовала себя скованно. Как и из-за шубы — почти невесомой и наверняка очень дорогой.

Скорей бы покинуть Дворец! Может, за его пределами дышать станет чуточку легче…

Вот только прежде стихийницу ждало еще одно испытание. Вероятно, самое главное за весь день. У «Пути Королей» их с Грэмом ждал Инэй. Стоял, опустив голову и кутаясь в меховой белый плащ.

— Ну, разумеется, — проворчал Иллара под нос.

Инэй повернулся, и Мари вздрогнула. Король выглядел очень больным. Бледная кожа приобрела жуткий серо-зеленый оттенок, а под глазами будто краской Дайры поработали, той, что девушка болонку маскировала. Он попытался сделать шаг навстречу, но покачнулся.

— Инэй! — Грэм бросился на помощь другу, но тот упрямо качнул головой. Иллара беззвучно выругался и не стал спорить. Посмотрел на Мари. — Буду ждать на той стороне.

Сердце девушки провалилось в пятки. Остаться с Королем наедине сейчас показалось в стократ страшнее, чем прошлой Зимой — после вызволения Яна. Что делать? Бежать сквозь Зеркало за Грэмом или накинуться на Повелителя Зимы с кулаками? Чтоб не рассчитывал на благосклонность и прощение! Однако благоразумие взяло верх над чувствами. К тому же, Мари считала, что бить раненого — подло. Потому опустила глаза.

— Ваше Величество, — слетело с губ.

Инэй в ответ тяжело вздохнул.

— Это лишнее, — проговорил он негромко. — Я не жду, что ты кинешься мне на шею. Не уверен, что вообще настанет день, когда ты сможешь забыть обиды. Но и подчеркнутое игнорирование не поможет ни тебе, ни мне.

Мари молчала. Смотрела на серебряный пол и приказывала себе не расплакаться. Как же долго она была одна. А теперь… О, небо! Что же будет теперь?! Как поступит с ней стихийник с ледяным сердцем? Он годами не считал нужным приближать к себя Яна, только ждал, когда мальчик проявит качества, достойные семьи Дората.

— Знаю, Грэм говорил с тобой, — продолжил Инэй. — И понимаю, что это должен был сделать я сам. Обещаю в будущем восполнить пробел и ответить на любые вопросы. Вместе с твоей матерью. И это не ссылка. Я лишь хочу, чтобы ты была в безопасности, пока мы не решим, как поступить дальше. Смею надеяться, что перспектива провести некоторое время с друзьями тебя обрадует.

Мари снова не стала отвечать, только брови сильнее нахмурила. Чем сильнее она злилась, тем было легче не показывать горечи.

— Шестнадцать лет назад я держал тебя на руках — маленькую и беззащитную, — голос Короля дрогнул, но у девушки не хватило мужества посмотреть на него. — Думал с ужасом, как же легко причинить вред такой крохе. И поклялся, что никогда и никому не позволю обидеть тебя. Убью любого, кто попытается это сделать. И в результате сам стал злом. Я не могу исправить прошлого, Мари. Но надеюсь, нам под силу повлиять на будущее. А теперь иди. К тем, кто тебе действительно дорог.

Мари так и не подняла на Короля глаз. Не смогла. Она так долго ненавидела этого стихийника заочно. Боялась и недолюбливала в реальной жизни. А теперь попросту не понимала, что чувствует, и как к нему относится…