Корона в огне. Книга 1

С тех пор я постоянно думала об этом. День проходил за днем, а горестные вести все чаще добирались до Лунного города. Все чаще Аутон вел длительные напряженные беседы с друзьями и женой, все чаще взгляд Малии казался испуганным. Напряжение росло, пока однажды мой мир снова не перевернулся.

Как-то поздним вечером, мне снова не спалось и я, прихватив лук, спускалась в обеденную. Незнакомые голоса привлекли мое внимание, и я замедлилась. Разговор был за одним из столиков. Аутон сам вышел к новым посетителям, и они разговорились именно с ним.

— Что вы ищете в наших краях? — спросил он.

— Путь к богатству и славе, — оскалился один из ночных посетителей.

Я спустилась чуть ниже и присела на ступеньки, чтобы хорошенько разглядеть гостей и чтобы они меня не заметили. Аутон то сразу понял, что я рядом, поскольку тут же бросил взгляд в мою сторону. Путников было трое. Сапоги и одежда грязные, густые бороды, много оружия и озлобленность на лицах.

— У нас вы вряд ли найдете что-то подобное, — улыбнулся Аутон, но я заметила, как дрогнула его рука, когда он наливал пиво в кружку одного из них.

Хозяин лавки уже считал мысли своих гостей, и они ему не понравились. Я крепче перехватила лук, но Аутон снова бросил на меня тревожный взгляд и сделал, заметный только мне одной, предостерегающий жест. Эти трое церемониться не станут, убьют на месте в случае чего.

— В буквальном смысле возможно и нет, — сказал самый угрюмый из них, — но ты ведь уже прочел, что именно мы ищем!

Этот человек нехорошо смотрел на Аутона, я напряглась. Эти люди знали, с кем имели дело и не боялись. Они не скрывали своих помыслов, а это пугало не меньше оружия, которым они были оснащены под завязку.

— Здесь вы не найдете никаких человеческих детей, — голос Аутона прозвучал отстраненно. Он был в ужасе.

Детей? Зачем этим троим дети? И почему они ищут их здесь?

— Феникс разослал нас по свету, чтобы отыскать всего одного, — вкрадчиво сказал угрюмый. — И сам отправился на поиски. Этот ребенок нужен нашему королю, и никто из нас не остановится, пока не разыщет его.

Нехорошее предчувствие пробежало колючим морозом по спине, а потом почему-то бросило в жар. Я медленно сглотнула и даже чуть приподнялась, чтобы лучше слышать.

— Я думаю, что не составит труда найти единственное дитя, родившееся во дворце в ночь гибели Фендрика Лютого, — эти негромкие слова Аутона повергли меня в ступор.

Как я не закричала, не знаю, но вопль раздирал голову. Такого противного, липкого, ползущего по коже страха я еще никогда не испытывала. Единственное дитя, родившееся во дворце в ночь смерти прежнего короля — Тойтон. Мой брат. Я вцепилась в волосы и снова подавила вопль. Феникс ищет именно его, моего брата. Зачем? Мое сердце забилось как безумное, наверное, пытаясь сбежать от всепоглощающего ужаса, который накатывал на меня, отпускал, а потом снова накатывал.

Я вскочила на ноги и помчалась в свою комнату. Думать было некогда. Вещей у меня немного, покидать их в сумку оказалось делом минуты или двух. Я схватила отложенные деньги, повертела в руках. Взяла лишь малую часть, а остальное решила оставить хозяевам на хранение. Я все еще не отказывалась от мечты.

Не успела я открыть дверь, как Аутон втащил меня обратно и прижал к стене, зажимая рот рукой. Сердце вновь дрогнуло. Что он делает? Может он решил сдать меня этим людям? Нет, такого быть не может.

— Я прощу тебе эти мысли, Кассия, поскольку знаю, что они оправданы былым предательством, — прошептал мужчина. Я не могла не заметить разочарования в его глазах. — А теперь внимательно слушай меня.

Мое сердце гулко билось в груди. Было так страшно и снова ужасно одиноко.

— Ты вылезешь через это окно и отправишься за братом. Будешь крайне осторожна и внимательна.

— Аутон, — со слезами на глазах, пропищала я. — Я не знаю, где искать брата.

— Тебе нужно попасть в Брамен, — едва слышно сказал он. — Там найди женщину по имени Герия. Она моя сестра, она поможет.

В комнату ворвалась взволнованная Малия, в ее глазах стояли слезы. Женщина попыталась утереть их кухонным передником, но поток не прекратился. Сердце сдавило болью. Мне так не хотелось расставаться с этими чудесными людьми. Я всхлипнула и кинулась в ее объятия. А потом прижалась к Аутону, который тоже от души, крепко обнял меня.

— Мы сохраним твои сбережения и будем ждать вашего с Тоем возвращения, — сказала Малия. — Иди на свою поляну. Чуть позже, когда эти трое уснут, я принесу туда все необходимое в дорогу.

Вылезти из окна было не очень трудно. Пару раз я уже это делала. Толстый плющ, разросшийся по стене, прекрасно помог. Я бросила последний взгляд на свою милую комнату и на лица хозяев, а потом спустилась на землю, глотая слезы.

До своей поляны я добралась с полным беспорядком в голове. Аутон сказал идти в Брамен, а это не шутки. Столица Валеста как — никак. Хотя кому я там нужна сейчас? Я нервно вытаптывала мох на поляне, совершенно не представляя, как доберусь до Брамена в одиночку. С тех пор как я вышла из Форалла, со мной все время кто-то был.

Сначала Кастор, что-то кольнуло в груди, когда его имя пронеслось сквозь мысли, потом Гай и Стю. Какими бы они ни были, с ними было весело и не так одиноко.

— Ты ведь не думала, что я оставлю тебя одну? — бодрый голос Таша, выдернул меня из тревожных размышлений. Парень вышел из-за деревьев с сумкой через плечо и с собственным луком. — Малия не смогла проститься еще раз, и передала тебе еду и еще что-то, я не заглядывал, со мной.

— Ты что, со мной пойдешь? — не до конца понимая, что все это означает, спросила я.

— Конечно! — воскликнул Таш. — Весь Лунный город уже гудит о ваших ночных гостях и о том, что они ищут. Я решил, что отпустить тебя одну, это как выпустить несмышленого птенца из гнезда, прежде чем его крылья достаточно окрепнут.

Самодовольное лицо и округлившаяся от гордости грудь, заставили меня улыбнуться. За своей мнимой самоуверенностью, Таш скрывал человечность и желание быть мне полезным. Я чувствовала это, но усиленно запрещала себе мыслить об этом в его присутствии.

— Спасибо, — абсолютно искренне сказала я другу и не без сожаления последовала за ним через лес.

Глава одиннадцатая

Заэрон остался позади несколько дней назад, и признаться, я уже тосковала по его безмятежной зелени. Голова немного кружилась от того, что воздух изменился, стоило покинуть сомкнутые густые кроны. С тех пор, как мы с другом вышли за пределы Лунного города, напряжение и какая-то внутренняя натянутость не покидали меня. Мне казалось, что мышцы горят, звенят и зудят от нетерпения. Одна единственная мысль прочно застряла в голове — только бы успеть. Что нужно Фениксу от моего брата? Почему именно он? Что с того, что Той родился во дворце в ночь убийства Фендрика и его семьи? Эта мысль и вопросы, гудящие, как поток, несущийся с гор, гнали меня вперед. Ташу стоило немалых усилий заставить меня остановиться на обед или сон.

— Это с самого начала было паршивой идеей, — зачастую говорила я, чем наверняка давно набила другу оскомину.

Однако Таш терпеливо переубеждал меня, снова и снова повторяя одно и то же. Надо отдать ему должное, поскольку помимо того, что я произносила вслух, ему приходилось слышать все эти стенания и в моей голове. Я бы давно чокнулась, а он нет, даже виду не подавал. Лишь однажды едва-едва не вышел из себя, стоило мне упомянуть Кастора и то, что он был против того, чтобы я отдавала брата. Таш вообще всегда хмурился и замыкался, если в мои мысли пробирался человек, разбивший мое сердце.

К реке мы вышли в незнакомом мне месте. Да и, слава богу, что не там, где висела вниз головой. От воспоминаний о Гае и Стю сердце сжалось. Как долго мне еще будет больно?

— Предательство не так легко забыть, Кассия, — уж как-то очень серьезно сказал Таш.

Несмотря на то, что меня ужасно бесило то, что он может без разрешения вторгаться в мои тайны, я старалась смириться с этим. Таша уже не изменить, извилины в голове не развернуть. Он не считал, что у нас должны быть секреты и не боялся меня смутить, разозлить или обидеть. Высказывался открыто, без примеси лести, не говорил того, что я хочу услышать, лишь то, что на самом деле думает. Это раздражало, но и невероятно радовало.

Я не стала отвечать. Что тут скажешь? Мы спустились немного вниз по течению, и нашли сужающийся участок, где река чуть замедлялась на повороте. Таш сделал прекрасный выстрел в дерево на другом берегу, стрелой с привязанной к ней веревкой. Он привязал другой ее конец к стволу у себя за спиной и проверил на прочность. Надо отметить, что стрелком он был отменным. Я подвесила на веревку наши вещи, чтобы они остались сухими, и направилась в реку, вслед за Ташем. Течение было сильным, но недостаточным, чтобы сбить с ног. Переправлялись мы медленно и осторожно, аккуратно перемещая сумки по натянутой веревке.

Холодная вода пробирала до костей, сводила мышцы и замораживала внутренности.

— Чем опасны хэтемские шептуны? — спросила я Таша, чтобы отвлечься.

— Голосом, — аккуратно переступая с одного подводного камня на другой, чтобы не оступиться, сказал мой друг. — Если они его повысят, будет плохо, а вот если вздумают кричать, то смерти не избежать.

Таш уже выбрался на берег и сбросил свой лук на землю, чтобы он просох. Взялся за вещи, подтянул к себе, отвязал и срезал веревку. Я медленно подбиралась к нему.

— Вообще шептуны довольно неприятный народ, грубоватый даже, но это от того, что люди их не любят, — продолжил друг, протягивая мне руку. — Я бы, наверное, тоже был все время сердит, если бы от меня шарахались.

— Я не стала грубой, несмотря на то, что в Форалле нас с братом сторонились, — заметила я, оказавшись на суше.

— Ты не можешь убить интонацией, — пожал плечами Таш. — Говорят, Тавос ценит это их свойство и часто насильно уводит шептунов в Валест еще детьми.

— Это как? — удивилась я.

— Ну, стоит одному из них зажать рот или, скажем, завязать тряпкой, и он уже не опасен. А потом дело за малым, — ответил он, доставая из сумки сухую одежду. — Этим детям ломают волю, переделывают, перевоспитывают, наверное, можно сказать, дрессируют подобно пумам, чтобы они служили королю.

— Я никогда прежде не слышала об этом, — оторопев от ужаса, прошептала я.

— Ну, ты сама знаешь, что Форалл отстранен от внешнего мира и даже если какие-то слухи и доходили до его жителей, они не из тех, кто делится этим на вечерних посиделках.

Таш осмотрелся вокруг, бросил сумку на землю и пошел переодеваться. Я сделала то же самое. Среди моей одежды больше не было платьев. Как только Аутон выплатил мне первые деньги, я купила очень удобную одежду слышащих. Они носили мягкие кожаные сапоги на шнуровке, обтягивающие бедра брюки из тянущейся плотной ткани с широким поясом, бежевые или разнообразных оттенков зеленого рубашки на завязках, плотные куртки с чуть зауженными рукавами и иногда плащи. Девушки порою надевали корсеты на шнуровке прямо на рубашку, но для меня это часть гардероба была неудобна. Стоило вскинуть руки для выстрела, как становилось тяжело дышать. Я развесила мокрую одежду и достала наш обед.

Половина пути пройдена. Еще немного и начнут вырисовываться очертания красных хэтемских гор. Они не такие высокие, как в Кавенторне и не такие скалистые. Красными их называют от того, что подножия их и некоторые склоны покрыты фивией, это полупрозрачное травянистое растение, которое способно впитывать в себя окружающие цвета. Говорят, что на рассвете и закате они окрашивают горы во все оттенки красного. Это и жутко и прекрасно. Еще немного и мне удастся самой увидеть это поистине волшебное зрелище. Мы с Ташем решили зайти в один из горных городов, чтобы пополнить запасы и нормально выспаться.

— Здесь неподалеку есть озеро, — выходя из-за деревьев, сказал мой друг. Он поднял голову к солнцу и подставил лицо его лучам. — Погода хорошая, можешь искупаться.

Я вскинула брови, намекая на то, что только что вылезла из воды.

— Ну, это другое, — отмахнулся Таш. — Я имел в виду нормально помыться, с головой, а не намокнуть по пояс. Еще немного и твои волосы будут блестеть от грязи, как у Дании. Хотя, — он задумчиво постучал пальцем по губам и усмехнулся, — именно этого ты и хотела.

Я недолго думала, прежде чем швырнуть в его самодовольное лицо свою куртку. Не знаю, о чем он там думал в этот момент, но мои мысли не услышал, и увернуться не успел. Громкий шлепок возвестил о том, что столкновение было не из приятных. Мы оба засмеялись.

Смех смехом, а предложение показалось мне довольно привлекательным. Таш указал куда идти, а сам распластался на земле, наслаждаясь погожим днем. Озеро оказалось милым, пусть небольшим, но очень живописным. Окруженное сочной травой, среди которой от легкого ветра колыхались цветы. Тишина умиротворяла, лишь редкое стрекотание насекомых и взмах крыльев лесных птиц. Реку отсюда слышно не было.

Уже сняв верхнюю одежду и занеся ногу над водой, я застыла, вспомнив о предостережениях. Сердце гулко бухнуло, в животе пробежала волна страха. Вода опасна в это смутное время. Купаться резко расхотелось, но я заставила себя вспомнить о благоразумии. Нероты живут в море, там, где для них есть свобода передвижения. Я тряхнула головой и, преодолевая волнение, начала погружаться. Вода заботливо окутывала своим теплом. Окончательно отбросив все сомнения, я позволила себе расслабиться и полностью погрузиться в блаженный омут. Сквозь толщу воды ничего не было видно, да я и не пыталась рассматривать. Всплывала на поверхность, делала вдох и снова ныряла.

Наслаждалась я ровно до тех пор, пока яркая синяя вспышка не привлекла мое внимание. Это что? Снова вести от Тоя? Я зажмурилась и когда открыла глаза, огонь уже исчез. Это показалось мне странным, так быстро из моих глаз он еще никогда не уходил. Новая вспышка, уже гораздо ближе, заставила меня вздрогнуть и понять, что она не из моей головы, она поднимается со дна. Какое-то звенящее оцепенение мешало двигаться. Я словно вмерзла в это озеро, не в силах отвести глаз от приближающегося пламени. А вы когда-нибудь видели ярко синий огонь прямо в воде? Я забыла о том, что нужно дышать и насыщать свой организм кислородом, это будто ушло на второй план. Только пламя, только рука держащая его. Из мглы, озаренное всполохами, показалось мужественное лицо с огромными глазами без век. Нерот! Поднимаясь ко мне, он слегка повернул голову, и я словно очнулась. Так быстро я еще никогда не работала руками. Первое что я сделала, оказавшись на поверхности, это издала истошный вопль, пронесшийся по округе. Даже рот не успела закрыть, как пламя обожгло ногу, и нерот потащил меня ко дну. Вода попала в горло, я начала захлебываться, усиленно дрыгая ногами и руками. Изо всех сил я пыталась отбиться от крепкого захвата, но мне не удавалось. В голове появился гул, легкие распирало от желания вдохнуть. Паника завладела мной полностью.

Я ощущала, как голова становиться тяжелее, мне казалось, я погружаюсь в сон. Все вокруг замедлялось, застывало, по мере того, как нерот тащил меня за собой на глубину. Вдруг, хватка ослабла, и я осталась, будто в свободном полете. Это было похоже на пустоту, в которой нет ничего вокруг, просто тьма и боль, а еще страх, крадущийся к самому сердцу. Я уже не знала где дно, а где поверхность, чувствуя себя безвольной. Новая вспышка и передо мной снова то же лицо. Нерот приоткрыл рот и выпустил небольшой пузырь, который коснулся моего лица и принес облегчение легким. Сознание понемногу прояснялось. Я во все глаза смотрела на мужчину. Наверное, среди своих он считался привлекательным. Взъерошенные волосы, колечко в носу, широкий лоб, красивый изгиб губ. Время остановилось. В голове пронесся вопрос, как я все еще дышу?

Кто-то резко схватил меня за плечо и потащил наверх. Всплывать было неприятно, словно вся тяжесть мира опустилась на мою голову и собиралась раздавить ее. Таш выволок меня на берег и тут же вскочил на ноги, а я корчилась на земле, хватаясь за голову. Кости выкручивало так, что я готова была завыть. Что-то теплое потекло из носа, я коснулась пальцем и обнаружила кровь. Новый приступ и я плюхнулась лицом в траву, а спустя несколько секунд увидела ступни рядом со своей головой.

— Стой! — угрожающе вскрикнул Таш, но нерот, вышедший из воды следом за нами, не послушал.

Он склонился надо мной и взял за плечи, пригвождая мое тело к земле. Я снова попала под влияние его глаз и движения мои замедлились. Мужчина утер кровь с моего лица ладонью и приблизился.

— Отойди от нее, — яростно сказал Таш, и я смогла расслышать, как натянулась тетива его лука.

Странное ощущение, я вроде здесь, с ними, но словно где-то далеко. Словно это не мое тело лежит у ног человека воды. Он сделал резкий выпад, и вспышка синего огня приземлилась рядом с моим другом. Мне показалось, что не попал он в Таша намеренно. Боль стихла, но не прекратилась совсем.

Нерот полностью сосредоточился на мне, он склонился так близко, что его губы почти коснулись моих. Мужчина свернул их в трубочку и втянул воздух. Кожу обожгло морозом, я выгнулась ему навстречу. Боль в костях усилилась, а кровь из носа побежала быстрее, но продлилось это совсем недолго. Нерот встал и одним рывком поставил меня на ноги.

Теперь я могла рассмотреть его. Он был очень высоким, слегка худощавым, длинноногим. Волосы пепельные, как у Тины и совершенно сухие, как и тело. Кожа казалась мерцающей, полупрозрачной, с легким, едва уловимым зеленоватым оттенком. Торс обнажен, ноги обтянуты подобием брюк, словно вросшим в тело.

Мужчина сделал ко мне шаг, я отдалилась, но выставила руку, останавливая Таша на полушаге. Лицо нерота выражало любопытство.

— Что тебе нужно? — осторожно спросила я. — Зачем сначала топил, а потом спас?

Он снова сделал шаг ко мне, и на этот раз я не стала отступать. Нерот медленно поднял руку, на его ладони заплясали синие искры, но меня они почему-то не напугали.

— Тина, — голос его прозвучал странно, словно слова давались ему нелегко. — Просила.

Я вспомнила ту самую девушку, что спасла моего брата в Форалле. Позади меня шевельнулся Таш, и я снова его остановила, мысленно давая понять, что торопиться не стоит. Напряжение росло по мере приближения нерота. Я как завороженная смотрела на языки пламени, ласкающие его пальцы.

— Тина просила что-то передать мне? — непонимающе мотнула я головой.

Нерот кивнул и оказался возле меня.

— На. Суше. Больнее, — каждое слово он будто выдавливал из себя.

— Больнее? На суше? Что это значит? — я совсем растерялась, когда мужчина отодвинул ворот моей рубашки, в которой я плавала, оголяя ключицу.

— Кассия, — предостерег меня Таш, но я уже поплыла от гипнотизирующих меня глаз.

— Терпи, — сказал нерот и приложил свою пятерню к моей коже.

Пламя, что так ласково танцевало на его руке, беспощадно ошпарило меня. Я закричала, хватаясь за его запястье и пытаясь оттащить его. Таш попытался помочь, но нерот отбросил парня к ближайшему дереву.

— Так надо, — сказал нерот и спустя несколько бесконечных секунд сам убрал пальцы с моей кожи. Один долгий пристальный взгляд и он исчез в озере.

Некоторое время мы с Ташем просто смотрели в пустоту, пытаясь понять, что же все-таки произошло. Странно это как-то. Зачем этот нерот вылез из воды? Что хотела передать Тина и почему мне? Хотела, чтобы он меня обжог? Кстати, об этом. Я попыталась рассмотреть ключицу, но вышло не очень, увидела лишь край голубоватого отпечатка.

— Что там? — развернулась к другу и отогнула рубашку.

Таш присмотрелся и остался крайне недовольным тем, что увидел. Его брови сошлись у переносицы, а губы поджались.

— Он оставил свою ладонь на твоей коже, — сказал он. — Похоже на шрам от ожога, но они не появляются так быстро. Больно?

— Немного щиплет, но не больно, — пожала я плечами. — Ты что-то прочел в его мыслях? Зачем он это сделал? Что это за послание?

— Мы не читаем неротов, — угрюмо констатировал Таш. — Их сознание не похоже не человеческое, поток мысли движется не так, как мы привыкли, — парень отошел от меня, позволяя одеться. — А что он имел в виду, когда говорил, что на суше больнее? Ты поняла?

— Я могу только догадываться, — ответила я, натягивая на непросохшее тело брюки. — Я думаю, он пытался обжечь меня на дне озера, а ты вытащил меня, и ему пришлось продолжить на суше. Возможно, в воде мне было бы не так больно.

— Я никогда прежде не слышал, чтобы нероты ставили вот такие знаки людям, — Таш взъерошил волосы, — хотя и знатоком народа воды не являюсь. До возмутительного поведения Тавоса, нероты относились к нам очень дружелюбно.

— Скажи, а ты не знаешь, зачем людям воды нужна суша? Зачем они так держатся за Рогром? Остров совсем небольшой и ничего ценного, помимо жемчугов, которые им не интересны, там нет.

— Понятия не имею, если честно. Как и все знаю только, что этот кусок земли всегда принадлежал им.

Как жаль, что рядом нет Кастора, он — то наверняка знает больше о неротах. Подумала, а потом испугалась собственной тоски. Его улыбки очень не хватало. Рядом с Кастором все вокруг казалось другим. Я заставила себя отбросить эти мысли, поскольку мне было больно, а Ташу неприятно.

Горы предстали перед нами именно такими как я и представляла. Таш специально задержался неподалеку, чтобы мы могли увидеть рассвет над Хэтемом. Я никогда не устану удивляться матушке природе, ее изобретательности, ее волшебству. Она может создавать такие невероятные места, что дух захватывает от восторга. Утреннее зарево медленно расползалось, освещая невысокие горы и раскрашивая их склоны в свои яркие цвета. На самом деле, только лишь красными они не были. Это смесь переливов красного, оранжевого и желтого, которая очень органично сочеталась с окружающим пейзажем.

Город, в который мы вошли, назывался Досом и был полностью выдолблен из камня, прямо в горах.

— Шептуны прекрасные каменщики, — тихо сказал Таш.

— Поразительно, — восхитилась я, рассматривая узоры, умело вырезанные из простой серой глыбы. — Казалось бы, просто камень, а какая красотища может получиться!

— Ты погоди, — усмехнулся друг, — ближе к центру, вокруг водопада, появятся самые искусные дома. Там они сделаны из разных камней, а некоторые еще и окрашены.

Я почти не закрывала рта на всем пути, всматриваясь в продуманные до мелочей фигуры животных, цветы и растения. Шептуны украшали свои жилища, как умели, и это вызывало огромное уважение. Холодный, казалось, бездушный камень, выглядел очень уютно, если из него был вырезан, скажем олень или хорек, поднявшийся на задние лапки. Каждая деталь, даже маленькие усики, проработаны с любовью и старанием. Они выглядели как живые. А разнообразие цветов взрывало воображение. Здесь были и цветущие, развернувшиеся бутоны и поникшие. Каждый лепесток хотелось потрогать и даже понюхать. Вся эта красота украшала окна, двери и внешние стены домов.

Медленно, словно боясь спугнуть всё это великолепие, я шагала за Ташем, который улыбался, наблюдая за моими постоянно расширяющимися глазами и возгласами восхищения.

Люди здесь жили и, правда, угрюмые, очень осторожные. Все кто встретился нам на пути, смотрели исподлобья, будто постоянно ждали чего-то плохого.

— Как странно, — прошептала я своему спутнику, — они обладают такой смертоносной силой, а ведут себя так словно это мы угроза.

— Шептуны не любят своей силы, они считают ее проклятьем, мешающим общаться с обычными людьми на равных. В них нет жестокости и склонности к насилию, но их ужасно угнетает тот факт, что все время приходится, будто пресмыкаться, не имея возможности разговаривать в полный голос.

После этих слов я вдруг посмотрела на ситуацию с другой стороны. Как же должно быть обидно уметь говорить громко, но заставлять себя шептать. Было что-то общее между Лунным городом и Досомом, скорее всего это таинственная тишина. В Лунном городе не говорят, потому что в этом нет необходимости, а здесь говорить громко опасно.

— В Хэтеме все города такие? — спросила я Таша.

— Я видел только два, а Аутон бывал в семи, — ответил друг, — и все они и похожи и нет. Да и горы в Хэтеме не везде.

Я услышала шум падающей воды, прежде чем увидела. Это был непривычный звук, довольно громкий и будто многоярусный. Дело было в том, что вода падала на камни, и окружающие водопад камни походили на колодец, заглушить этот звук было нечем.

— Ого, как же люди живут так близко к этому пробудившемуся дракону? — я просто не знала, с чем еще можно сравнить этот грохот.

— Они привыкли, плюс это хоть что-то, что шумит в полную силу, — кривая усмешка озарила лицо парня.

Мы дошли до прекрасного дома, разукрашенного в более насыщенный серый и темно-синий цвета. В его стенах были вырезаны дельфины и киты, морские водоросли и кораллы. Я не удержалась и все же провела рукой по морскому ежу.

— Это постоялый двор, — уточнил Таш, толкая дверь. — Здесь мы нормально покушаем и выспимся. Немного дорого, но оно того стоит.

Целый месяц в пути, ночлег на твердой земле, прием пищи, где придется и вот он свет в конце тоннеля. Я улыбнулась, представляя тарелку дымящегося супа и мягкую постель.

Внутри тоже было очень красиво, чисто и уютно. Хозяйка подняла голову и кивнула нам в знак приветствия. Она была невысокого роста, с хорошими, но не слишком крупными формами. Светлые волосы гладко зачесаны и собраны на затылке, платье землистого цвета освежал чистый белоснежный передник. Кажется, мы подоспели к завтраку. Несколько посетителей ждали обслуживания за столами, кто-то уже кушал. Пахло свежим хлебом.

— Доброе утро, госпожа Триллин, — поздоровался Таш, приближаясь к женщине.

— Здравствуй, Таш, — впервые я услышала этот шепот, и он показался мне треском горящих в огне веток. — Ты надолго?

— Нет, но на одну ночь точно задержимся, — ответил мой друг. — Нам нужен отдых. Подготовите две комнаты наверху?

Женщина осмотрела меня придирчивым взглядом, а потом кивнула, призывая следовать за ней. Комнат было десять или двенадцать, сосчитать не получилось, но та, что хозяйка отвела для меня, показалась мне милой, несмотря даже на то, что здесь не было окон. На миг, я испугалась, представив себя в подполе Милдрет или в чулане Крайма, но потом успокоилась, рассматривая убранство. На вид ничего особенного — кровать, шкаф, сундук в углу, зеркало на стене и какой-то рисунок в раме. Просто, но довольно уютно. На ум пришла единственная мысль, омрачающая картину — так недолго и задохнуться, но Таш поспешил меня разуверить:

— Посмотри в тот угол, — сказал он, указывая на отверстие в потолке, — отсюда поступает воздух и его вполне достаточно, чтобы не испытывать неудобств.

Весь день мы отдыхали в своих комнатах, встречались лишь за приемом пищи, и это было полезно нам обоим. Я даже не задумывалась насколько устала от такого долгого перехода, как хотело комфорта мое бедное тело, покрытое синяками и ссадинами. След от ладони нерота меня совсем не беспокоил, разве что немного раздражал. К ужину я спустилась вполне довольная, однако то, что я увидела внизу, заставило меня замереть на полушаге. У разожженного камина, за самым большим столом сидела большая группа мужчин, которые громко разговаривали и пили пиво. Их главаря я узнала мгновенно. Наполовину седая голова склонилась над кружкой, Брок один молчал, задумчиво уставившись в пену. Сердце ускорилось, я поискала глазами Таша, но наткнулась на связанного Гая, усаженного на полу рядом с одним из разбойников. Еще поискав, я заметила Стю. Она вжала голову в плечи, приютившись по правую руку от Брока. Ее руки не были связаны, но более комфортно она от этого себя не чувствовала.

Не знаю, какие именно чувства вызвала у меня эта сцена. Распознать их все было трудно. Боль, обида, сожаление, гнев, глубокое разочарование, печаль и страх. Мне захотелось тут же вернуться в комнату, но я не успела.

— Кассия! — сквозь всеобщий гомон, услышала я оклик Стю и поняла, что сбежать не удастся.

Глава двенадцатая

Сделав несколько вдохов-выдохов, начала медленно спускаться. Пронзительные глаза Брока вцепились в меня и не отпускали до тех пор, пока я не подошла ближе и не остановилась у стола. В груди полыхало пламя, которое пробуждало гнев и причиняло боль. В глазах Стю отражались страх и стыд, но она все же выдержала мой взгляд. Непроизвольно, совсем того не желая, я рассмотрела ее и не смогла не заметить изменений. Девушка будто повзрослела на добрых пару лет за эти полгода. Миловидная округлость черт лица заострилась, волосы отросли и теперь лежали на плече, заплетенные в небрежную косу. Из казавшегося подростковым тела ушла угловатость. Стю превратилась в по-особенному прекрасную девушку. Я даже нахмурилась, ловя себя на мысли, что скучала по ее забавным опытам с магией.

Чтобы прийти в себя перевела взгляд на Гая. Он показался мне потерянным, обреченным, опустошенным. Сердце дрогнуло, но я задвинула жалость на задний план, продолжая подкармливать обиду. Он попался в руки Броку? Что ж — Гай это заслужил. Его неряшливый вид ужасал. Одежда грязная, местами рваная, лицо заросло щетиной, волосы сальными сосульками повисли, закрывая уши. В голове возникли воспоминания и мурашки промчались по позвоночнику. Я снова почувствовала сырость подвала в Пристанище и запах мочи и пота в притоне Крайма, и чуть было не погрузилась в тягучее, затягивающее отчаяние. Пришлось тряхнуть головой, чтобы очнуться.

— Кассия, — пропищала Стю снова, и я заставила себя поднять на нее глаза.

Мои руки сами собой сложились на груди, а подбородок чуть поднялся, не скрывая вызова. Так я пыталась спрятать свою боль и сделать вид, что меня уже больше ничего не волнует. Стю оробела и былая надежда, вспыхнувшая на мгновение в ее глазах, вновь потухла.

— Прости, — прошептала она, но я все равно услышала.

Брок приложил кулак к колену и облокотился на него, все еще пристально меня разглядывая.

— Не ты ли та девчонка, которую разыскивал Кастор? — бросил он мне.

От прозвучавшего имени вздрогнула, тело напряглось, но я постаралась и виду не подать, что упоминание о Касторе меня взволновало.

— Может и я, — неопределенно пожала плечами и присела напротив, после того, как разбойник размашистым жестом пригласил меня составить ему компанию.

Он мотнул головой и все кто сидел рядом разошлись за другие столы. Это немного насторожило, но я странным образом не опасалась за свою жизнь.

— Нашел? — дернул он головой.

— Нашел, — так же коротко ответила я.

Брок хмыкнул и отхлебнул пива. Мне показалось, что этот глоток не доставил ему удовольствия, а был попыткой утолить жажду. Он поставил кружку и уставился на лопающиеся пузырьки пены.

— И, похоже, вытащил из приличного дерьма… — он не спрашивал, а скорее утверждал, я не стала на это отвечать. — Как тебя угораздило поверить этим двоим?

Брок поднял на меня свои голубые глаза, они выдали его усталость. Цвет был немного мутным, а взгляд чуточку рассеянным, что навело на мысль, что это не первая кружка пива. Что-то шевельнулось во мне, похожее на понимание и некое подобие сочувствия.

— Стю… — покачал он головой из стороны в сторону, — она не плохая девочка, только вот слепо идет за этим охламоном и вязнет вместе с ним в болоте.

Охламон — прозвучало как-то уж очень по — родственному, я бросила быстрый взгляд на Гая. Нет, внешних сходств вообще никаких, даже малюсеньких. Здесь что-то другое. Брок проследил за моим взглядом и тоже обернулся через плечо, а потом тяжело вздохнул и что-то неразборчивое пробурчал.

— Он продал тебя Мосу… — опять не то вопрос, не то утверждение. — Понимаю…Если Кастор подсобил — это хорошо…

Речь его казалась бессвязной, но назвать Брока пьяным не повернулся бы язык, скорее крайне опечаленным.

— Вы что-нибудь знаете о Касторе? Где он сейчас? — спросила, отказавшись от мысли прикусить язык.

Мужчина резко поднял голову и удивленно посмотрел на меня.

— А я думал у тебя спросить, — сказал он и почесал затылок. — Я в последний раз видел его, когда он очертя голову понесся в Шитаэлл, чтобы разыскать тебя.

Его слова неожиданно согрели душу, ведь перестать любить, если тебя не любят в ответ, невозможно.

— Я тоже, — ответила, пряча глаза и пытаясь казаться безразличной. — Он оставил меня в Заэроне полгода назад.

— Он не пропадет, — толи себе, то ли мне тихо сказал Брок. — Думаю, как и все, пустился на поиски ребенка, который так нужен королю.

Сердце запнулось, а потом пустилось наутек. Я сжала кулаки под столом. Руки стали влажными от волнения, и я обтерла их о ткань своих брюк.

— Как и все? — голос предательски дрогнул, но я постаралась взять себя в руки.

— Сейчас только дурак не ищет мальца, — отхлебнув еще пива, сказал Брок. — Только с разными целями. Кто-то хочет угодить королю или Фениксу, будь он проклят, а кто-то наоборот спрятать от них.

— Есть и такие?

— А то как же! — усмехнулся разбойник. — Если этот паренек нужен его величеству и тот не гнушается никакими методами, это что значит? Именно, — кивнул он сам себе, — это значит, что сильно королю нашему приспичило, значит, в парне есть какой-то толк. А для простого народа это верный знак, что любыми путями нужно спрятать где-нибудь ребенка.

Я даже не заметила, как прикрыла глаза и медленно выдохнула, выпуская страх.

— И как же король разыскивает этого ребенка? Что он знает о нем?

— Как ни странно, знает он видимо не очень много, — снова почесал голову Брок. — Какая-то странная вообще история. Будто бы того младенца выслали из Валеста куда-то. Его величество в тот год не вдавался в подробности, похоже, тогда этот пацан ничего не значил для него. Он же когда к власти пришел, — разбойник наклонился ко мне через стол и заговорил тише, — многих повыгонял из столицы, кого в Форалл, как там люди вообще выживают одному Богу известно, кого в Кавенторн или Шитаэлл. Записи-то никто не вел. А в ту ночь и подавно, суматоха такая была.

— Получается, что король сослал неугодных ему людей кого куда, а теперь и разобраться не может? — осторожно уточнила я.

— Получается так, — пожал могучими плечами Брок. — Тогда видимо он не знал, что этот малец ему понадобится. Просто гнал всех кого ни попадя…

Я вцепилась руками в лавку и попыталась скрыть улыбку, которая так и рвалась наружу. Все что сказал Брок, будто значительно облегчило груз на моих плечах, даже захотелось их расправить. Перед глазами замаячил шанс, мизерный, но все же. Я закусила губу. Разбойник снова вздохнул и поднял глаза куда-то мне за спину. Я обернулась. К нам решительно продвигался Таш, он был хмур и сосредоточен, когда оглядывал посетителей. Я заметила, как его рука опустилась на рукоять кинжала, висевшего на поясе.

— Кассия, — строго сказал он, сверля взглядом моего собеседника.

Я усмехнулась и мысленно передала ему суть нашего разговора с Броком. Таш еще больше нахмурился, вступая с разбойником в поединок взглядов.

— Брок, это мой друг Таш, — сказала я.

Некоторое время мужчины еще сопели глядя друг на друга, а потом мой друг все же опустился на лавку рядом со мной. Я кивнула, понимая, что вероятно ничего плохого заэронец не прочел в голове Брока.

— А вы? — озвучила я вопрос, который так и рвался с языка. — Вы ищете ребенка?

Разбойник вскинулся, тяжело опустил руки на стол, отодвинул пивную кружку, которая уже опустела, и снова приблизил свое лицо к моему.

— Не скажу, что намеренно разыскиваю его, но есть у меня одна мыслишка и я ее проверю. Правда топать придется опасно близко к столице, — тихо сказал он. — Если этот вариант не выгорит, дальше не пойду. Я себе не враг.

— Он боится Феникса, — бросил Таш, немного отклоняясь от стола.

— Скажи еще, что ты не боишься, ушастый, — рассердился Брок. — Я хоть и не видел его никогда, но слышать слышал! Лютый он, как демон! Бессердечный, безжалостный! Я тоже не трус, но шкурой своей дорожу.

Разбойник стукнул кулаком по столу и резко встал, давая понять, что разговор окончен. Я недовольно потерла лоб и бросила сердитый взгляд на Таша, который лишь руками развел.

— Стой! — окликнула я Брока. — А можно мне с тобой?

Когда останавливала мужчину, сама не догадывалась, что попрошу об этом, но мне нужно было знать, что за мыслишка у него была. Тем более нам все равно по пути.

— Зачем? — не понял он.

— Нам в одну сторону, — неуверенно сказала я, на что он лишь брови приподнял. — Мы вам пригодимся! Я готовлю хорошо, вкусно, отлично стреляю из лука, излечить раны могу…

— Довольно, — устало махнул рукой Брок. — Завтра решим, а сейчас мне нужно выспаться.

Разбойник подергал плечами, покрутил головой, разминая шею, и побрел в одну из комнат. Я развернулась к другу:

— Ты промолчать не мог? Так уязвить его хотелось?

— А что я такого сказал? — поморщился Таш. — Он и сам признал, что боится Феникса.

Позади что-то громыхнуло и мы с заэронцем резко развернулись. Кто-то из разбойников начал потасовку. Двое изрядно подвыпивших мужчин ввязались в драку, в ход пошли стулья. Вдруг воздух завибрировал, и все вокруг схватились за уши. Таш пригнул голову к плечу и болезненно сморщился. Я же не понимала, что происходит. Один из разбойников занес руку для удара, но уже не на того с кем дрался. Я встала и немного отошла в сторону, чтобы лучше видеть, что происходит. Вибрация чуть усилилась, и посетители рухнули на колени. Между двумя разбойниками стояла госпожа Триллин и негромко, но вполне слышно, говорила:

— Если еще хоть что-то из мебели сломаешь, буду говорить громче! — я видела, что ей приходится прилагать усилия, чтобы не сорваться на эмоциональный крик от досады.

Мужчины учащенно закивали и опустили руки, демонстрируя полную покорность.

— Кассия, — проговорил Таш, крайне удивленно уставившись на меня.

Я дернула головой, не понимая, чему он так удивлен.

— Тебе не больно? — спросил он.

— Мне? А почему мне должно быть больно?

— Голос, — пролепетал растерянный друг, — она повысила голос!

В этот момент до меня дошла мысль, что я одна не хваталась за голову и не испытывала почти ничего, в то время как все остальные корчились от боли. Таш указал на меня пальцем, и я только теперь обратила внимание, что постоянно почесываю ключицу, именно то место, где оставил след нерот.

— Вот оно что! — воскликнул Таш и подскочил с лавки. — Вот что даровал тебе человек воды!

— И что же? — не поняла я.

— Он защитил тебя от воздействия магии! Я слышал о таком, но думал, что все это сказки! Вот это да! Я бы многое отдал за такую защиту!

Я не могла разделить с другом его восторг, поскольку меня крайне удивил и даже немного напугал такой подарок от Тины. Зачем она передала мне его? Для чего позаботилась о том, чтобы я была защищена от воздействия магии? Чего хочет от меня? В груди стало неуютно, как-то прохладно и пугающе пусто.

На следующее утро Брок выглядел плохо, так, как если бы и в комнате продолжил напиваться и теперь похмельный огонь выжигал все его нутро. Разбойник спустился к завтраку хмурый и помятый. Он подошел к деревянному ведру с ледяной водой и жадно выпил, чуть ли не половину. Вода стекала по густой бороде и шее, намочила рубашку. Я поморщилась, ощущая, как зубы сводит от холода. Таш сердито наблюдал за Броком, и мне казалось, что мой друг никак не может определиться с тем, как же ему относиться к этому здоровяку.

— Странный он, — отвечая на мои мысли, сказал заэронец, — в нем крепко сидит тоска, но я не вижу по кому. Что-то похожее я замечаю в твоем приятеле Гае, — эти слова он сказал с презрением, — есть и в нем эта боль, которая гложет и буквально пожирает его изнутри.

— И ты не видишь, что именно? — пытаясь казаться безразличной, поинтересовалась я, а сама то и дело сжимала края куртки.

— В том — то и дело, — скривился друг, — ощущение такое, что они оба давным давно запрятали свои раны поглубже и думают только о их существовании, но не о сути. Понятно, что дело в какой-то девице. Может один у другого подружку увел? Кто их разберет.

— А я — то думала, что от тебя ни у кого секретов быть не может, — попыталась я его поддеть, но Таш не обиделся.

— Такие как Брок и Гай, умеют придерживать свои мысли, ясное дело встречались уже с моими сородичами, но это вопрос времени, — самодовольно заявил заэронец, — если я постараюсь, то все равно докопаюсь до истины.

Мой друг отвернулся от стола, за который опустился разбойник, и пристально взглянул в мои глаза. Я знала, чего он хочет, и мысленно попыталась объяснить, зачем собралась идти вместе с Броком и его бандой. Во-первых, вольные земли опасны и передвигаться, не зная дороги и ее обитателей, одним глупо. Во-вторых, я должна выяснить, сможет ли кто-то навести разбойников на след брата.

— И все равно нам в ту же сторону, — уже вслух добавила я, пожимая плечами.

— А это никак не связано с тем, что Брок знаком с Кастором и уже это является для тебя поводом довериться? — ехидно спросил Таш.

Я вспыхнула, а потом опалила заэронца гневным взглядом. Я знала, что любое упоминание о Касторе приводило его в тихое бешенство, но сейчас он сам начал этот разговор.

— Нет, — резче, чем собиралась, ответила ему, — это никак не связано с Кастором. А даже если было бы и так, то тебя это не касается.

Я выдержала его сердитый взгляд, не желая портить с ним отношений, но и наглое вторжение в свои печали спускать не собиралась. Таш не ощущал границ, не видел пределов допустимого и в этом я сама виновата. По большей части я старалась не обращать внимания, надеясь, что он сам рано или поздно додумается, что есть темы, которые я бы не хотела обсуждать. По какой-то неведомой мне причине мой друг затаил обиду на Кастора, злился и фыркал, стоило моим мыслям вернуться к прекрасному человеку, который так много для меня сделал.

— …и жестоко разбил твое сердце, — сквозь зубы тихо процедил Таш, но я услышала и рассердилась еще больше.

— Сердце — моё, — склонилась я к нему, — и дело — моё!

— Ты все еще думаешь о нем! Постоянно! — тихо возмутился друг, стараясь не привлекать лишнего внимания. — И все еще любишь! После того…

— После чего? — уже спокойнее переспросила я. — После того, как он не разделил моих чувств? А он что обязан был?

Я всмотрелась в пылающие глаза Таша, понимая, что он просто беспокоится обо мне. От этой мысли на душе стало легче.

— Несмотря на все это, ты все еще восхищаешься им, тревожишься и …

— Да, — просто ответила я, — потому что, даже если он меня не любит, он все еще остается одним из самых лучших мужчин, которых я когда-либо встречала. Честным, благородным, добрым, заботливым и веселым. Мне все еще больно, ты прав, но Кастор в этом не виноват и давай закроем эту тему раз и навсегда. Тебе неприятно слышать о нем в моих мыслях? Нет ничего проще, перестань подслушивать!

Я не держала зла на Таша, он был настоящим другом, но этот разговор раздосадовал меня и я, чтобы отвлечься, набравшись смелости, обратилась к Броку. Разбойник был все еще не в форме, поэтому говорил нехотя, отрывисто и тихо. Уговорить его не составило труда, возможно, он сдался только для того, чтобы я замолчала. В сущности, ему было все равно. Я не могла не думать о том, что мне придется идти вместе с Гаем и Стю, но теперь в моей жизни был Таш и их предательство хоть капельку, но померкло, притупилось, осев где-то глубоко в душе, и не поднимало голову.

Сборы не заняли много времени. Мы расплатились с госпожой Триллин и поблагодарили за гостеприимство. Выдвинулись в путь сразу после завтрака.

И потянулись долгие дни в путешествии по Застывшему пути. Хэтемские горы остались позади, за ними широкая, покрытая густым зелено-желтым ковром равнина, кое — где испещренная невысокими волнами-холмами. Мы пересекали ее несколько долгих дней, которым я потеряла счет. Солнце палило беспощадно, заставляя нас замедляться, потеть и изнывать от жажды. Одежда почти все время липла к телу, ремень сумки и колчан натирали, и от насекомых не было спасения. В таком ужасе прошли недели полторы, может чуть больше. Только ночами, когда темное небо становилось тяжелым и будто навалившимся на плечи, в воздух проникала прохлада.

После ужина, я ложилась на одеяло и подолгу смотрела на звезды, которые здесь казались намного ближе. Они сияли и переливались, порою, будто подмигивая и обещая, что все будет хорошо. Может не сразу, может не скоро, но обязательно будет. Ночь приносила благодать и покой, словно это было мое время, то, что больше приходилось по душе. Ночью я будто освобождалась от невидимых оков и чувствовала себя чуточку счастливее. Иногда, очень редко, я позволяла себе подумать о Касторе и как не странно, в такие мгновения мне мерещилось, что он, как и эти звезды подсматривает за мной. Глупое сердце рвалось из груди, когда перед глазами возникало любимое лицо: темные, всегда добрые карие глаза; чарующая, пробуждающая во мне что-то неведомое и поразительно приятное, улыбка; скрывающиеся в короткой щетине, не всегда появляющиеся, ямочки; мужественный подбородок и красивые, притягательные губы. Я помнила их вкус. Пусть воспоминания о поцелуе приносили боль, но она была сладкой, поэтому я закрывала глаза на стыд, который неизменно обжигал душу.

В дороге я старалась не замечать Гая и Стю, хоть это и было почти невозможно. Отряд Брока, вместе с ним самим, состоял из десяти человек, угрюмых, но верных. Со временем я привыкла к их странным шуткам и не редким перепалкам. Таш поведал мне, что все они когда-то были добропорядочными гражданами Валеста, но нужда и произвол Тавоса Громкого заставили их взять в руки дубинки и промышлять грабежами на дорогах. Кое-что я и сама разузнала о них.

Например, Корт — высокий, белобрысый, немного сутулый мужчина чуть старше самого Брока, первым поддержал его и согласился на подобный промысел. Его вынудил голод. Придя к власти, Тавос объявил о повсеместных сборах, чтобы пополнить казну и оснастить армию, которая была нужна ему в первую очередь. Новоиспеченный король желал задобрить тех, кто мог восстать против него и нового порядка. Армия его брата была внушительной и могла не принять нового господина. Я усмехнулась, подумав о том, что даже один из самых верных людей Фендрика Лютого быстро забыл о своих клятвах и теперь исполнял кровавую волю своего нового короля. Так вот, Корт не мог больше кормить свою многочисленную семью, поскольку люди Тавоса отобрали у него почти весь скот и разломали кузницу, растащив все ее содержимое.

Я перевела взгляд на Норма, храбреца и силача под пятьдесят, у которого были большие руки и шрам через все лицо. Сначала я содрогалась, глядя на эти неровные полосы, которые уродовали его, но стоило Норму улыбнуться и в его глазах начинали плясать веселые искры. Чувство юмора у этого человека было завидное, слегка грубое, но не грязное. Норм тоже пытался спасти семью от полной нищеты.

Пирс и Лонк были не разлей вода, словно братья, хоть и не похожие совсем. Пирс — маленький, щуплый, с острым носом и развороченной в какой-то стычке губой. Спокойный, порою даже слишком, молчаливый. Лонк — высокий, рослый, рыжий как майское солнце и говорливый, как стрекочущая сорока. Его глаза все время метались, словно искали новых приключений и свершений, а болтовня иногда утомляла, но почти всегда вызывала улыбку. У обоих никого кроме Брока и его людей больше не было. Семьи погибли, сопротивляясь королю.

Так же в банде Брока были Марк и Ялок — отец и сын. Оба уравновешенные, сдержанные, серьезные. Марк, по моим наблюдениям, был самым старшим, но ни в чем не уступал свои товарищам. Они с сыном были похожи как две капли воды, если не считать разницы в возрасте. Порою я засматривалась на их лица, поражаясь такому невероятному сходству. И Марк и Ялок были вдовцами.

А еще Патрик, Нант и Дито — эти трое присоединились к Броку в Кавенторне, когда уносили ноги из Варна после облавы Феникса. Тогда они были близки к гибели как никогда. Варн — старейший город на севере Валеста, расположенный на двух берегах реки, прорезающей его ровно пополам.

Все эти люди, так или иначе, пострадали от жадности и жестокости Тавоса, потеряли семьи или дома. Их питали ненависть, жажда мести и боль. О Броке я знала мало, только то, что сам он был из Брамена, но ему пришлось бежать, забрав с собой немаленькую семью, состоящую из родителей и нескольких сестер, число которых я так и не выяснила. Где именно он спрятал своих близких я не спрашивала, догадывалась только, что они не покидали Валеста.

Большую часть времени Гая не было слышно. Он плелся за отрядом, не привлекая к себе внимания, полностью погруженный в себя. Казалось, что проходимец потерял всякий интерес к жизни. Стю тенью следовала за ним, готовая выполнить любое его желание, но парень не обращал на нее никакого внимания. Бестолковое сердце болезненно сжималось, глядя на эту картину, но Таш подталкивал меня в спину, вынуждая отвернуться и шагать дальше. Мой друг люто ненавидел эту парочку, потому что раз за разом вместе со мной погружался в воспоминания, неизменно сцеплял зубы и сжимал кулаки.

Иногда я замечала, что Стю берется за бумагу и пытается колдовать. У нее стало получаться гораздо лучше, чем в то время, когда мы вместе шли в Шитаэлл. Однажды, у костра, я не смогла отвести глаз от того, как она начаровывает себе новую одежду. Девушка немного промахнулась с размером, но я все равно приоткрыла рот от удивления и поймала себя на мысли, что невольно радуюсь ее успехам. Однако чаще всего Стю колдовала вдалеке, скрываясь от глаз и ушей своей новой компании, чем и занялась, как только сменила обноски на новую одежду.

— Она пытается создать портал, — подмигнул мне Лонк, — чтобы угодить Броку и поскорее переместить всех нас в Думен.

— А она так может? — воскликнула я, не сумев скрыть удивления.

— А дьявол ее разберет, — махнул рукой Норм и его шрамы расползлись по лицу, когда он улыбнулся. — Она вообще странная какая-то, с приветом что ли. Дерганная, нелюдимая.

— Да брось, Норм, — обратился к нему Брок, усаживаясь к костру и подставляя руки ласковому пламени. — Оставь девчонку. Ты ее все поддеваешь, подначиваешь…

— А что? Я же не со зла! — развел руками Норм. — Надо же как-то растормошить девицу, а то совсем поникла. На парня я давно махнул рукой, но у нее-то еще есть огонек в сердце.

Я сразу поняла, что мужчина говорит о Гае и почувствовала, как любопытство берет верх. Подняла глаза и встретила внимательный взгляд Брока, он присмотрелся, а потом склонил голову и махнул рукой:

— Давай, спрашивай.

— Что с ними случилось? Как они попали к тебе? — задала я вопрос, который уже давно меня мучил.

— С полгода назад Бастор разнесли, чуть ли не в клочья, — ответил Брок, бросая взгляд на Гая, притаившегося неподалеку. — Разворотили, разграбили притоны, Крайма кажется повесили, не знаю точно, может только слухи. Стю сказала, что Хитрый Мос успел удрать, прихватив свои сбережения, а вот Гай потерял все, что копил последние пару лет.

Эти слова тяжело повисли в воздухе и стали будто осязаемыми. Я вспомнила, как после того как я попала к Милдрет, он сказал мне, что ему очень нужны деньги, что он собирает их, чтобы помочь близкому человеку. В памяти всплыли его метания, горячность и что-то похожее на истерику, когда он боролся с собой, прежде чем отдать меня Мосу. В груди сдавило, и я поняла, что это жалость. Он потерял все. То, что ему приходилось делать для Моса, было напрасно и теперь Гай раздавлен и уничтожен. Стоп! Меня не должны волновать его переживания, ведь он не заботился о моих. Задумавшись, я даже не заметила, что мы с Броком остались одни у костра. Мужчина изучал мое лицо, наблюдал за реакцией на его слова. Это нервировало, но он часто так делал и я почти привыкла.

Я злилась на Гая и все еще не могла его простить за то, что мне пришлось пережить, но понимала, что хочу знать, ради чего он обрек меня на это. Не знаю, что именно разглядел в моих глазах Брок, но он почти сразу ответил на мой невысказанный вопрос.

— У Гая есть жена, — сердце обрушилось после этих слов, — ее зовут Нола. Уже два года она заточена в темнице королевского замка в Брамене. Один из стражей обещал Гаю, что за некую сумму продаст ее, позволив бежать.

Внутри у меня разливалась такая тоска, что я не смогла удержать сочувственного взгляда в сторону Гая.

— Два года он собирал деньги и надеялся вновь увидеть Нолу, — продолжил Брок. — Она совсем молода, ей нет и двадцати.

— Как она попала в тюрьму? — севшим голосом спросила я.

— Нола была среди протестующих, — горько усмехнулся разбойник и разворошил дрова в костре, — всегда активно высказывалась против короля, помогала бедным, влезала в передряги со сборщиками налогов, солдатами и еще бог знает с кем. В ней горело пламя справедливости и непримиримая тяга к помощи обездоленным, вынуждала действовать опрометчиво. Рано или поздно это все равно случилось бы. На самом деле, Гай даже не уверен, что она еще жива.

И снова болезненный укол прямо в сердце. Я проследила за тем, как Брок медленно поднялся, и обратила внимание, как его глаза блеснули в темноте. Что-то шевельнулось внутри.

— А ты откуда так много знаешь?

— Нола моя младшая сестра, — сказал разбойник и ушел.

Глава тринадцатая

Языки синего пламени ползли по улицам прекрасного города, ласково облизывали каменные стены и поднимались к крышам. Оказавшись наверху, огонь обретал естественный цвет и из холодного уничтожающего превращался в желто-оранжевый выжигающий. Ни одного звука, кроме потрескивания и посвистывания, напоминавшего вечер у уютного костра. Ни криков, ни слез, ни отчаяния. Город вымер. Я шла, не обращая внимания на пламя, которое лизало мои ступни, касалось рук и грело спину. Огонь мне не страшен. Душу терзала пустота — страшная, лютая, темная. Впереди показался дворец и сердце сдавило. Как же давно я его не видела. Внушительное строение из белого камня, с многочисленными башнями и сводами, с остроконечными крышами и высокими витражными окнами. Я закрыла глаза и услышала смех: свой собственный и Тиля, сына кухарки, с которым дружила в детстве. Увидела, как мы несемся по коридору, гонимые запахами только что испеченного пирога с ягодами. Мои волосы, длинные и гладкие, упали на лицо, когда я обернулась и вновь засмеялась, понимая, что буду в кухне первой. Мы пробежали мимо Стэллы, которая несла огромную корзину с бельем и постанывала от болей в спине. После поворота мы потолкались у лестницы и чуть не налетели на старого конюха Проста, который снова нахмурился и вдогонку отчитал нас за шалости. Сердце разрывалось от счастья. Мы с Тилем ворвались в кухню и, отпихивая друг друга, склонились над огромным пирогом, который пах умопомрачительно. На плечо легла теплая рука, и я обернулась. Папа. Ммм, как приятно произносить, даже мысленно, папа! Папочка. Ласковые глаза смотрели на меня с укором и искрящимися смешинками. Он перевел взгляд на Тиля, и мой друг покраснел и опустил голову. Мы с папой переглянулись и расхохотались. Нам обоим очень нравилось, как Тиль реагирует на якобы сердитые папины взгляды.

Я будто очнулась, осознав, что все еще иду по горящим улицам Брамена, и слезы бегут по щекам от воспоминаний о папе и старом друге. Огонь вокруг стал яростнее, смелее, настырнее. В один миг, он перекинулся на стены дворца и затопил собой все, что мог охватить взгляд. Я закричала, когда увидела, как дворец утонул в пламени, а потом проснулась.

Некоторое время мне понадобилось, чтобы очнуться ото сна и понять где я нахожусь, и кто меня окружает. Отряд Брока мирно спал после долгого перехода. Стю посапывала неподалеку от Гая, который сидел, прислонившись спиной к дереву. Таша не было видно.

Мы остановились на ночлег, добравшись до первых островков ледяного наста и оставив за спиной почти два месяца пути. Впереди нас ждал Кавенторн. Чтобы добраться до Валеста, необходимо преодолеть обширное ледяное пространство, почти лишенное растительности и испещренное острыми скалами. Я слышала, что севернее, после многочисленных колючих гор, упирающихся в небо, Кавенторн утопает в хвойных лесах и его природа становится поистине великолепной и чарующе прекрасной. Но в тех местах мало кто был, поэтому подобные утверждения больше напоминали байки мечтательных путешественников. Интересно, а Кастор был там? Мне почему-то казалось, что нет ни одного уголка на Застывших землях, в котором бы не побывал этот необычный человек.

— Видела синий огонь? — послышалось с той стороны, где примостились мои старые «друзья».

Я вздрогнула, уже почти забыв, как звучит голос Гая. За все это время он ни разу рта не открыл. Его жалкий вид причинял мне непонятную ноющую боль, поэтому я пряталась от человека предавшего мое доверие и его спутницы. Сейчас я растерялась, потому что не ожидала, что он решится обратиться ко мне, промолчала.

— Когда ты его видишь, — не обращая внимания на мое молчание, продолжил Гай, — твои глаза сияют точно как то самое пламя неротов. Интересно, почему ты теперь тоже видишь этот огонь?

— Не твоего ума дело, — буркнула я и вскочила на ноги, чтобы отыскать Таша.

Пока предатель не говорил со мной, его присутствие переносилось легче, но стоило Гаю раскрыть рот и внутри все перевернулось. Я разозлилась и ускорила шаг, желая избавиться от смешанных чувств и переворочанных мыслей. С одной стороны я понимала, к какой цели он шел, но совершенно не оправдывала средства ее достижения. Я на миг застыла. А что бы сделала я? На что пошла, если бы нужно было спасти Тоя? В груди стало жарко от пронзительного ответа самой себе: на все что угодно! Нет! Я тряхнула головой, отгоняя гадкую мысль. Нет! Я бы придумала что-то другое. Сама бы добровольно пошла к Милдрет, но не смогла бы обрекать других на подобное существование.

Таш нашелся нескоро. Мой заэронский друг лежал на огромном валуне, раскинув руки и уставившись в небо. Я буквально ворвалась в его безмятежность, отпихнув его руку и обрушившись на валун рядом с ним.

— Ого! — приподнялся на локтях Таш, — да ты сейчас взорвешься. Я еще не увидел тебя, но уже услышал проклятья и ругань, которые сыпались как из рога изобилия!

— Раз ты уже в курсе, то и рассказывать не придется, — рявкнула я.

— Скажи, Кас, а что именно тебя злит? — неожиданно тихо спросил друг. — То, что Гай посмел заговорить с тобой или то, что ты уже давно простила его?

Слова Таша заставили меня снова подскочить и возмущенно открыть рот. Я прошлась туда-сюда у валуна, пытаясь утихомирить гнев.

— Я вовсе не простила его!

— Ну, может и не простила окончательно, но то, что ты узнала от Брока, явно смягчило твое карамельное сердце?

— Какое сердце? — ошалело уставилась я на него.

— Карамельное, — усмехнулся Таш. — Ну, мягкое, тягучее, приятное…

— Ага, еще скажи сладкое, — скривилась я.

— Да хоть и сладкое, — окончательно сел мой друг. — Ты злишься на Гая и это нормально, но ты не можешь не понимать, почему он все это делал.

Я попыталась снова взорваться яростной тирадой, но Таш резко поднял руку и мгновенно сделался очень серьезным.

— Я не сказал, что ты сможешь ему вновь довериться, и в этом я тебя полностью поддержу, — резко сказал он. — Сам откручу этому …ну ты поняла, голову, если он хоть раз сделает лишний шаг к тебе. Но как бы мы с тобой не были злы на него, понять его поступки можно. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Не верю, что это говоришь ты!

Таш сник, понуро опустив голову и делая глубокий тяжелый вдох.

— Я почти все время слышу его отчаяние, — ответил Таш, — и никак не могу укрыться от него. Он страдает так, что мое сердце разрывается на части. Гай стонет у себя в голове и мне кажется, что если бы мог он завыл бы в голос.

— И у кого из нас карамельное сердце? — спросила я, усаживаясь рядом с другом и пихая его плечом.

Некоторое время мы молчали, переживая все сказанное у себя внутри. Таш печально вздохнул рядом со мной и слегка надавил на меня, вынуждая сменить позу и прислониться спиной к его спине. Так удобнее.

— Какого черта мы тащимся в Думен? — озвучил свои мысли друг. — Нам ведь нужно в Брамен, найти Галию, разве нет?

— Знаю, Таш, но…я не могу это объяснить, — точно так же как и он, минуту назад, вздохнула, — чувствую, что мы должны идти с Броком. Это просто уверенность, не знаю, какая-то навязчивая идея что ли. Да и Брамен всего в паре дней от Думена, если что.

Таш видимо покопошился хорошенько в моих мыслях и утвердительно кивнул. А что ему еще оставалось делать?

— Что думаешь об огне в моих снах? — робко спросила его, начиная бояться саму себя.

— Я ведь не маг, Кассия, — Таш положил голову на мой затылок. — То, что твой брат постоянно бредил огнем, мы как-то уже привыкли, но вот, почему ты начала его видеть, ума не приложу. И что самое интересное, он стал являться тебе только после разлуки с Тоем.

— Может, это он посылает мне его? — сказала и сама удивилась. — Может и бред, но ничего другого не пришло на ум.

— Может и так, Кассия, — ответил Таш, отстраняясь и спускаясь с валуна. — Главное быть осторожными и не посвящать всех подряд. Это становится опасным. А теперь пошли спать.

В лагерь мы вернулись тихо, разместились на своих одеялах. Я старалась даже не смотреть в сторону Гая. Это глупо и может по-детски, но я не была готова. Сон пришел почти сразу и больше не принес кошмаров.

— Получилось! У меня получилось! — звонкий голос Стю прорезал тишину, и я проснулась, напуганная до смерти и не до конца осознавая, что она сказала.

В лагере была полнейшая суматоха. Все обитатели были возбуждены и взволнованны. Напротив меня сидел растерянный Лонк.

— Что случилось? — едва ворочая языком от страха, спросила я.

— С ума сойти! — он прошелся пятерней по рыжим волосам и выпучил на меня глаза. — Ей удалось! Стю открыла портал.

— Что сделала Стю? — не веря своим ушам, переспросила я.

— Портал. Она нарисовала портал, — задумчиво потирая квадратный подбородок, сказал Норм. — Эта девочка обладает потрясающим даром и если она хорошенько поработает над ним, то станет одним из сильнейших магов Застывших земель.

— А разве так бывает? — почему-то шепотом спросил Лонк. — У нее всего одна способность…

— Зато какая…

Я встала с одеяла и осмотрелась. Хаос, царивший вокруг, уже не беспокоил. Тоненькая фигурка Стю буквально моталась из стороны в сторону перед огромным дрожащим напротив нее пространством. На бледном лице девушки застыло выражение крайнего удивления, а тоненькие руки подрагивали. Похоже, она сама была шокирована происходящим.

Не растерялся только Брок. Мужчина уверенно обходил лагерь, давая распоряжения. Его разбойники, постепенно приходя в себя от властного голоса предводителя, собирали пожитки. Я осторожно приблизилась к девушке, которая все еще пребывала в каком-то трансе и легонько встряхнула ее за плечи:

— Стю, ты как?

Она не ответила и я начала всерьез беспокоиться, повторяя движение.

— Стю!

Девушка вздрогнула и повернулась ко мне. По мере того как она вглядывалась в меня, к ее лицу возвращались краски, участившееся до этого дыхание, восстанавливалось.

— Ты видела? — чуть дрожащими губами, спросила она. — У меня получилось. Я делала все, как ты сказала! Я перестала рисовать от головы, только от сердца! Не верится, что я смогла!

— Ты молодец! — сказала я, а потом отпустила ее плечи и отступила нахмурившись.

Мне стало неуютно от собственных действий. Возбужденный блеск в глазах Стю погас, она тут же поникла, вспоминая причины нашей размолвки. Повисло неловкое молчание, но долго оно не продлилось, поскольку Брок бесцеремонно втиснулся между нами:

— Эй, малышка, — обратился он к Стю, — теперь бы в Думен попасть. Знаешь как?

— Не то чтобы знаю… — неуверенно сжалась девушка, — но представляю…

— Уже хорошо! Тогда давай, пока эта твоя штуковина не схлопнулась у нас перед носом, — сказал он, и я заметила, что вся банда уже собралась у него за спиной.

Таш подошел ко мне и протянул мои вещи, я мысленно поблагодарила, он кивнул в ответ.

— А нас не разорвет там на части? — от того как вытянулось лицо Пирса, нос его казался еще длиннее.

— Не должно, — пробормотала Стю. — Портал открыт в перелеске за городом.

Она осмотрела суровых мужчин и сделала порывистый вдох, а потом дрожащий выдох и, зажмурившись, шагнула в портал. Разбойники, надо отметить не робкого десятка, немного стушевались, но вероятно побоявшись прослыть трусами, последовали за Стю. Когда спина Брока, а потом и Гая исчезла в проеме, мы с Ташем остались одни. Дрожь прошла по телу и в голове появилась картинка: разорванные, ну или разрезанные мужские тела и кровь вокруг. Я тряхнула головой, а Таш негромко рассмеялся. Мой друг подмигнул мне и, ухмыльнувшись, взял за руку:

— Не робей, Кассия! Зато выиграем пару-тройку месяцев на переход.

Его слова, безусловно, воодушевляли, но страх не проходит мгновенно. Однако, решив больше не тянуть, я тоже вошла в портал. В тот же миг желудок оказался где-то у горла, а может и все внутренности разом перепутались, поменялись местами. Никогда не было мне так плохо, но на части меня не порубило.

Я врезалась в широкую спину Брока, и меня отбросило на пару шагов назад. Таш помог устоять на ногах, а разбойник обернулся и хмыкнул.

— Все вместе входить в город не будем. У ворот стоит стража, — сказал он нам, — такая толпа привлечет ненужное внимание. Рассредоточимся по одному или по двое. Сбор у Вэна.

Разбойники закивали в ответ, а их предводитель прихватил за шиворот Гая и развернул в сторону городских ворот. Отощавший, изможденный парень побрел за ним не сопротивляясь. Снова что-то колыхнулось в груди, но я заставила себя отвернуться.

День тянулся медленно, тоскливо и тревожно. Норм разъяснили нам с Ташем как найти это самого Вэна, и мы отправились в город предпоследними, когда на Думен уже спускались сумерки.

— Я тоже постоянно думаю о тех несчастных, которых жестоко перебил Феникс несколько месяцев назад, — угрюмо сказал заэронец, прочитав мои тревоги.

— Немного странно и даже страшно, — ответила я. — Этот город будто залит кровью, он словно стонет от отчаяния.

Не знаю, что именно навело меня на эту мысль, то ли унылые лица жителей, то ли усталость и живое воображение. Я будто видела, как это чудовище терзает несчастных людей, которые осмелились восстать против ненавистного правителя. Мы шли по темнеющим улицам, и я разглядывала дома. Может вот в этом доме Феникс творил свою расправу? Или вон в том? Меня передернуло от ужаса и дурного предчувствия.

Сам Думен был не очень большим и не очень богатым городом. Здания в основном старые, кое-где даже попадались покосившиеся. Казалось, что хрупкие крыши вот-вот скатятся и с грохотом попадают на дорогу, а стены сложатся ровной горкой, подняв клубы серой пыли.

— Кажется, пришли, — тихо сказал Таш, остановившись у одной из дверей.

Друг посмотрел на меня, пожал плечами и негромко постучал. В окне у двери трепыхался неяркий свет, качнулась шторка, а потом дверь приоткрылась, и Пирс впустил нас.

Несмотря на то, что домик снаружи казался запущенным, как и многие в этом городе, внутри было уютно. Убранство хоть и скудное, но аккуратное, чистое. В этом доме приятно находиться. Небольшая кухня была битком набита взрослыми, крупными разбойниками, которые занимали почти все свободное пространство, и от этого комната казалась еще меньше. Во главе небольшого стола сидел седой пожилой мужчина, который встретил нас строгим взглядом из — под нахмуренных густых бровей. Что-то в его чертах показалось мне знакомым, сердце забилось тревожно. Я присмотрелась тщательнее. Широкий лоб, серьезные серые глаза, угловатые скулы, сдержанно стиснутые губы. Ноздри чуть раздулись, а рот превратился в натянутую нить, и я тут же узнала его. Вэндал! Его звали лорд Вэндал, и он когда-то был одним из советников короля Фэндрика Лютого. Этот человек некогда был очень богат и знатен, а теперь доживал свои дни в обветшалом доме, без заслуженных почестей и содержания.

От сердца отлегло, но не от того, что я увидела лорда Вэндала в таком положении, а от того, что ушел страх. Бывший советник знал моих родителей, но не меня. Видел, может, раза два или три, но узнать не сможет.

За спиной послышались шаркающие шаги, и в кухню вошла пожилая женщина. Она поставила на стол широкое блюдо с какой-то похлебкой и робко улыбнулась, будто извиняясь за скромность ужина, которым угощала. Никто из разбойников и не думал жаловаться. Мужчины рассыпались в благодарностях и накинулись на еду с удовольствием. Мы с Ташем остались чуть в стороне. Быстро закинув несколько ложек в рот, Брок откинулся на стуле и внимательно посмотрел на хозяина дома.

— Что ты знаешь о ребенке, которого ищет Тавос? — не стал юлить разбойник.

Я затаила дыхание и вцепилась в руку Таша. Сердце гулко забарабанило в груди. Если честно, я даже самой себе не могла ответить, какого именно ответа ждала.

— Почти ничего, — ответил лорд, — то есть, я знаю, кто этот ребенок, но где он находится сейчас, сказать не смогу.

Таш недовольно шикнул, и я поняла, что слишком сильно сдавила его руку. Кровь шумела в висках, мешая сосредоточиться на словах Вэндала.

Брок возбужденно заерзал, будто волк, почуявший запах крови и готовый вот-вот броситься за жертвой. Он приблизился к лорду и пугающе спокойным голосом спросил:

— И кто же этот малец?

— В ночь, когда наш любимый король Фендрик был убит, во дворце родился лишь один ребенок, — тихо сказал лорд. — Это был сын травницы ее величества королевы Мараи и королевского повара. Нила только-только разродилась, когда за ними с Фатосом пришли стражники.

Я не знаю, как удержалась от того, чтобы рвануть к нему и вытрясти все, что он знает. Старик рассказывал так медленно, а сердце мое ныло и не выдерживало этой муки. Я мало знала о смерти родителей, поэтому услышать из первых уст что-то новое, чувствовала жизненно необходимым. Таш аккуратно взял меня за плечи и попытался утихомирить бурю, разраставшуюся в груди.

— Нила была очень близка к нашей королеве, много знала, во многое вникала, поэтому с ней расправились мгновенно, как говорится, без суда и разбирательств, — вещал лорд Вэндал. — Мужа ее тоже убили, поскольку он был рядом.

— Ну, — нетерпеливо придвинулся к лорду Брок, — не тяни, Вэн! Что с ребенком стало?

— У Нилы и Фатоса была старшая дочь… хоть убей не помню, как ее звали, бойкая такая, веселая, — нахмурился хозяин дома. — Все время хохотала и передвигалась по дворцу исключительно бегом или вприпрыжку…

— Вэн!

— Младенца отдали ей и сослали в Форалл, — недовольно ответил лорд. — Это все что мне известно.

— То есть, они все еще могут быть там? Ты уверен, что в Форалл?

— Абсолютно, — еще больше нахмурился Вэндал. — Мне об этом рассказала одна из служанок, которая видела все своими глазами. Она давно умерла, но ее слова я помню как сейчас. Ребенка отдали сестре и выпроводили на край Застывших земель с глаз королевских долой.

Тяжелый кулак Брока опустился на стол, и улыбка озарила мужское лицо. Я не знала, как мне относиться к этой радости, потому что до конца не понимала, чего именно хочет Брок. Зачем он ринулся искать Тоя? Какие цели преследовал? И словно прочитав мои мысли, старый лорд спросил:

— Зачем тебе этот ребенок, Брок?

— Хочу обменять его на сестру!

Мои ноги подкосились, а из груди, будто весь воздух вышел. Я не верила своим ушам. Где-то справа вскрикнул от удивления Гай, и я повернулась к нему. Парень впервые за долгое время будто ожил, глаза загорелись, заметались по комнате, он задыхался восторгом и волнением.

— Ты что сдурел? — взвился Вэндал. — Ты готов отдать королю желаемое?

— А что? Чем навредит нам этот ребенок? Что он может изменить? — зло спросил Брок.

— Ты что, правда, не понимаешь? — вскочил на ноги лорд. — Если король переворачивает с ног на голову всю страну, значит, этот мальчик очень важен! Тавос ни за что не должен заполучить ребенка!

— Моя сестра уже два года гниет в дворцовой тюрьме, а не мне тебе объяснять каково это! — снова ударил по столу разбойник. — Она еще молода, к тому же, девчонка! Можешь себе представить какая сейчас у нее жизнь? Не жизнь вовсе!

Старый лорд сделал шаг назад и попытался успокоиться. Надо отдать ему должное, справляться с собой он умел. Я же стояла, ни жива, ни мертва, ожидая, чем закончится это противостояние.

— Я понимаю тебя, Брок, — мягко сказал Вэндал, обдумывая каждое слово, прежде чем произнести его. — Я разделяю твой гнев, ибо множество молодых и пылких сопротивленцев долгие годы заточены в подземельях. Мы с тобой знакомы больше десяти лет, и я никогда не видел, чтобы ты ставил свои нужды выше нужд страны! Подумай хорошенько, Брок, чем обернется этот обмен?!

— Я не могу оставить сестру там!

— Тебе придется найти другой способ вызволить ее, — сурово ответил лорд. — Если бы я знал, что ты задумал, никогда бы не рассказал, что знаю! И сейчас, все еще не могу поверить, что ты решился на подобное. Одумайся, Брок!

— Я уже подумал! — разбойник пристально посмотрел в глаза старого друга и подал знак своим друзьям.

Я хватала ртом воздух и чувствовала острую необходимость в опоре. Таш тут же усадил меня на ближайший стул. Пока я приходила в себя от удивления, люди Брока похватали вещи, и вышли за дверь. Гай бросился за ними. Как ни странно, Стю не последовала за любимым. Девушка робко мялась у двери.

— Я сделаю, как задумал, Вэн, — уже спокойнее сказал Брок и у порога обратился к Стю. — Я не могу заставить тебя идти с нами, но твой дар пригодился бы нам.

Сказав это, он вышел из дома. Хозяин дома, так же как и я, все еще удивленно хлопал глазами. Он медленно сел обратно за стол и уронил голову на руки.

— Я не должен был рассказывать ему, — обратился к жене, застывшей в дверном проеме, лорд Вэндал. — Мне стоило быть более предусмотрительным. Люди меняются. К сожалению, Брок не стал исключением.

— Ты не мог знать, — женщина подошла к мужу и положила руки ему на плечи. — До Форалла далеко, глядишь, пока дойдет, одумается.

Ее слова привели меня в чувства. Много воды утечет, пока разбойники доберутся до края наших земель.

— К тому же, Тоя там уже давно нет, — прозвучал над ухом шепот Таша. — Я понимаю, что ты расстроена и удивлена тем, какое решение принял Брок, но мы оба знаем, что осуществить задуманное, ему не удастся.

— Как он мог?

— Он всего лишь человек, а чаще всего люди преследуют лишь свои интересы!

Я резко встала со стула и, поблагодарив хозяев, решительно направилась к двери. Теперь нам с Ташем необходимо дойти до Брамена и отыскать Галию.

— Кассия, — позвала меня Стю.

Девушка все еще стояла в дверях, не понимая, что же ей делать дальше.

— Кассия, могу я пойти с вами?

— С чего бы это? — резче, чем собиралась, спросила я ее. — Ты разве не делаешь всё, чтобы угодить Гаю? Вот и шла бы с ним!

Стю сжалась, будто ждала удара, а потом, осознав, что его не будет, подняла на меня влажные от непролитых слез глаза.

— Я заслужила твое презрение, Кассия, и прошу у тебя прощения за все, в чем виновата! — сказала он. — Знаю, что простить будут нелегко, а может и вовсе невозможно, но я все же прошу позволить мне пойти с вами. Мне больше нет места рядом с Гаем. Теперь, когда я знаю… знаю всё, я просто не могу быть рядом. Я должна найти свой путь.

— А как же он? — спросила я. — Он ведь тоже привык, что ты рядом.

— Он даже не заметит, что меня нет, — опустила она глаза и слезы, наконец, побежали по щекам.

Мое сердце сжалось. Я хорошо понимала, чего ей это стоило. Милое лицо превратилось в страдающую маску. Ее боль рвалась наружу и потребуется довольно много времени, чтобы раны затянулись, и она смогла жить дальше. Я взглянула на Таша, понимая, что не могу принимать решение одна. Мой друг смотрел на бедную девушку и в глазах его отражались ее муки. Черт, он же слышал всё, что творилось в ее голове. Мне не нужен был его ответ, я его уже знала.

— Ты можешь пойти с нами, Стю, — сказала я. — Я не обещаю, что наши отношения когда-нибудь станут прежними, но и гнать тебя не буду. Если тебе подойдут такие условия, то присоединяйся.

Стю взволнованно кивнула, а я поймала одобрительный взгляд друга и зашагала по улицам, погружающегося в сон, города.

Спустя два дня мы вошли в Брамен. Огромный город, залитый светом и утопающий в зелени. Мама рассказывала, что столица Валеста, единственный город, в котором так много растительности. Её величество королева Марая любила зелень и следила за тем, чтобы в городе появлялись все новые и новые посадки: парки, сады, аллеи. Как только я оказалась на знакомых улицах, в груди стало тесно. Внутренний восторг клокотал и будоражил кровь. Пусть я не могу открыто шагать по улицам, пусть мне приходится скрываться под капюшоном, но я дома, я там, где должна быть. Таш отправился на поиски какого-то своего знакомого, который мог бы рассказать, где найти Галию. Слышащие помогали друг другу и поддерживали, поэтому знали о местонахождении каждого. Мы договорились встретиться через два часа в таверне на окраине.

Стю с откровенным восхищением разглядывала высокие дома, похожие на пузатых, сытых господ в красных шляпах. Засматривалась на дорогие повозки, когда мы гуляли по городу.

— Что? — не удержалась я. — Не похоже на Думен?

— Совсем не похоже! — воскликнула она. — Я еще никогда не видела такого красивого города!

Нам встречались довольные жители, но это были только богачи. Нынешняя знать, из тех, кто принял правление Тавоса и хорошо устроился у него под боком. Лицо девушки внезапно изменилось.

— Как странно, — задумчиво сказала она. — Лорд Вэндал рассказывал, что нероты уничтожают прибрежные города. В стране нарастает паника, люди все больше боятся народа воды.

Я остановилась и развернулась к девушке, выражая удивление.

— Пока мы ждали вас, старый лорд делился с Броком, — пожала она плечами. — То, что король отобрал Рогром у неротов, не могло обойтись без последствий. Теперь люди воды то там, то здесь выбираются на сушу и поджигают поселения, выражая свой гнев.

— Но люди, то здесь причем? — возмутилась я. — Не они же отобрали у них землю!

— Говорят, нероты не способны контролировать ярость, они дичают без суши, которая принадлежала им веками, — тихо сказала девушка. — Окраины Валеста тонут в синем огне.

Последние слова она произнесла совсем тихо, но они пробудили ураган в моей душе. Я неосознанно сжала кулаки. Хотелось кричать, рвать и метать, но я помнила о словах Кастора о том, что нельзя открыто выражать возмущение, тем более в столице. Я осмотрелась и постаралась успокоиться, но Стю не уподобилась мне. Ее глаза вспыхнули и прежде, чем я успела ее остановить, выпалила:

— Это что же за король такой, которому плевать на своих подданных? Почему он ничего не делает? Почему не помогает людям? Сел на трон и кроме власти ничего не нужно больше?

Мои глаза округлились, сердце беспокойно вздрогнуло. Стю не говорила громко, не кричала, но ее волнение заметила не только я.

— Ах ты, мерзавка, — кто-то сзади схватил девушку за волосы и дернул вниз. — Недовольна своим королем?

С оборвавшимся в пропасть сердцем, я подняла глаза. За спиной у девушки стояли королевские стражи. Тот, что держал ее за волосы, наклонился к ее лицу и проговорил ухмыляясь:

— Дворцовая темница быстро тебя остудит.

— Нет, прошу вас, не надо! — сказала я. — Она не то хотела сказать, она просто…

— Заткнись, — рявкнул второй. — Ты тоже пойдешь с ней. Посмела ее защищать, значит, разделишь ее участь. Вдвоем не скучно будет!

Мои руки быстро перевязали веревкой за спиной, а я никак не могла поверить в происходящее. Как же так? Я только-только оказалась чуточку ближе к брату, как мои надежды снова рухнули и снова из-за Стю! Отчаяние навалилось так стремительно, что я задохнулась.

— Прости меня, Кассия! — рыдая, взмолилась девушка, а я даже смотреть на нее сейчас была не способна.

Стражи засмеялись в голос, бросая друг другу предположения, что же решит его величество король, когда нас приведут на объявление приговора. По словам гвардейцев, каждого провинившегося приводили к Тавосу, и только он решал судьбу арестованного. Господь всемогущий, да за что же мне это все?

Темница, куда нас бросили, была сырой и холодной, пахло нечистотами и гнилью. Кроме нас здесь было еще несколько человек, но как нам объяснили другие обитатели камеры, это временное пристанище. В порядке очереди, арестованных выводили на встречу с королем, а потом они распределялись по другим камерам или отправлялись на казнь.

В ужасе и страхе мы провели два самых долгих дня в своей жизни, пока за нами не пришли.

Стю и меня вели все так же со связанными руками по коридорам дворца, который я знала, как свои пять пальцев. Невольно вспомнился недавний сон. Сейчас мне казалось, что запах изменился. В воздухе больше не витал аромат свежей выпечки, не пахло цветами, которые так любила королева Марая, и чистым бельем из прачечной. Ощущалось, будто в этих стенах стоял кровавый, удушливый смрад. Дворец уже не казался мне приветливым и родным.

Принимал Тавос в тронном зале, предназначенном для переговоров, обращений граждан и королевского суда. В детстве, мы с Тилем бывали здесь раза три, и все украдкой, когда он был пуст. Когда-то стены украшали картины, изображающие Брамен и окружающую его природу, красивые знамена и вымпела, принадлежащие всем знатным семьям страны. Сейчас здесь висело оружие всех видов и размеров, от чего зал казался холодным и устрашающим. Видимо на это и был расчет.

Когда нас со Стю остановили в центре зала, я осмелилась поднять глаза на, восседающего на троне, Тавоса Громкого. Его грузное тело расслабленно растеклось по широкому креслу. Голова опиралась на тяжелый кулак. Глаза под нависшими над ними веками, выражали лишь скуку. Его наряд, расшитый золотом и серебром, впивался в тело, обтягивая его предельно. Король был некрасивым и выглядел холодным. Неудивительно, только такой человек мог хладнокровно убить собственного брата и его семью.

Тавос лениво махнул рукой и один из стражей осторожно вышел вперед и медленно поведал правителю о наших прегрешениях перед короной. Когда он закончил, мы со Стю переглянулись и в страхе опустили головы, ожидая приговора. В ужасе я выкручивала собственные пальцы и до крови кусала и без того истерзанные губы. Тишина затягивалась, его величество не торопился оглашать свое решение. Говорят, ему нравилось наблюдать, как люди дрожат и мучаются от неизвестности.

Где-то чуть скрипнула дверь, и послышались легкие шаги. Мое дыхание сбилось, дышать стало тяжело. Я ощущала что-то очень странное, пугающее. В груди разрасталась ноющая и скребущая мука. Что со мной?

— О, ты как раз вовремя, — послышался голос короля. — Я тут решаю, что делать с этими двумя убогими, посмевшими осуждать мое правление. Может, ты мне поможешь, а Феникс?

На мгновение мне показалось, что пол под ногами качнулся, над головой прогрохотал оглушительный гром, и кровь отхлынула куда-то в пятки, лишая меня тепла. Тело окаменело. Ледяные пальцы застыли, перестав терзать друг друга. Снова послышались шаги, но теперь уже по направлению к нам. Спустя несколько секунд, я увидела перед глазами чьи-то ноги в мягких черных сапогах, но глаза поднять так и не решилась. Внутренности сжались в тугой узел, когда рука Феникса, затянутая в перчатку, коснулась моего подбородка и приподняла голову. Стоило мне столкнуться со взглядом суровых карих глаз, как непосильная боль обрушилась на меня беспощадно. Феникс вздрогнул и на миг побледнел.

— Не может быть, — простонала я и провалилась во тьму.

Глава четырнадцатая

Первое что я почувствовала, когда сознание постепенно возвращалось — головную боль такой силы, что даже распахнуть глаза оказалось не под силу. Голова гудела и казалась настолько тяжелой, что даже чуть повернуться не получилось. Во рту полыхал пожар, который иссушал саднящее горло. Захотелось стонать и плакать, но это было еще не самым страшным. Как только я вспомнила, что произошло перед тем, как в глазах потемнело, сердце пронзила чудовищная боль, и гул в голове показался легкой шалостью.

Если бы я могла, то непременно свернулась бы калачиком и долго-долго жалела себя, обливаясь горькими слезами. Я ощущала себя преданной, уничтоженной и обреченной. Где-то на задворках сознания мелькала мысль, что может я обозналась? Может мне просто померещилось? Ну, мало ли что может подкинуть воображение. Возможно, Феникс просто похож на Кастора? Или Кастор на Феникса.

Спустя несколько минут я ощутила, как боль медленно отступает, оставляя мое несчастное тело в покое. Гул стихал, оставляя после себя звенящую пустоту. Еще через несколько минут, я попыталась сесть. Получилось не сразу, поэтому, когда мне все же удалось прислониться спиной к холодной стене, почувствовала себя победителем.

И снова воспоминания принесли муку. Я аккуратно подтащила колени к груди и обхватила их руками, роняя голову. Предательство Гая и Стю показалось мне жалким по сравнению с тем, что преподнес Кастор. Такое разочарование ни с чем не сравнимо. Боль невозможно описать словами, я наверное никогда подобной не испытывала. Тоска по родителям несомненно всегда сопровождала меня и никогда не уйдет, но боль потери давно притупилась. Горячие слезы побежали по щекам, а глупое сердце не хотело верить. Боже, неужели это правда? Неужели самый лучший человек на земле, самый добрый, самый чуткий и внимательный оказался лжецом? Неужели этот невероятный мужчина, поселившийся в моем сердце и греющий меня только лишь одним своим существованием, настоящее чудовище, способное вырезать людей десятками? Я прикусила край рукава рубашки и завопила что было мочи. Я не могла удержать эту боль внутри, не могла совладать с ней, она заполонила собой каждую клеточку, каждый потаенный уголок и угрожала разорвать меня изнутри.

— Боже мой! — прошептала и вцепилась руками в волосы.

Мне хотелось вырывать их клоками, чтобы хоть немного сменить душевную боль на физическую. Мне казалось, что так будет лучше. Я тянула их и дергала, впивалась ногтями в кожу, плакала, а потом снова кричала.

Когда почувствовала себя опустошенной и неспособной больше рыдать, в голову заглянули другие мысли. Почему я здесь? И где это здесь?

Меня принесли совсем в другую камеру — поменьше. Стю рядом не оказалось, да и вообще никого больше. Здесь была почти нормальная кровать, только старая и покореженная. На ней валялся тюфяк — на вид каменный. Стол в углу, на котором стояли свеча, чашка, кажется с водой, миска. Рядом стул. Я горько усмехнулась. Королевские солдаты не потрудились положить меня на кровать, а бросили на пол, хотя чего еще ждать? В груди зародился огонек тревоги за Стю. А куда дели ее?

Я прислушалась к себе и поняла, что голова перестала болеть и вообще самочувствие у меня вполне нормальное. Физически. Про изрядно потрепанную душу и думать не хотелось. Прежде чем окончательно отбросить все мысли о Касторе, которые причиняли боль, я осознала, что внутри меня что-то умерло. И на месте этого самого умершего образовался ожог. Как же символично. Феникс выжег что-то прекрасное во мне своими огненными крыльями. Я бы рассмеялась от души, если бы могла.

Встав на ноги, подошла к столу и несколькими большими глотками осушила кружку. В миске тоже была вода. Я умыла пылающее лицо, а потом шею и ключицы. Стало чуточку легче дышать. Тюфяк и, правда, оказался очень жестким, но на нем было все же намного теплее, чем на полу.

Не знаю, сколько я так просидела, подобрав под себя ноги и размышляя о том, что теперь Феникс гораздо опаснее для меня. Кастор знает, откуда я. Знает о том, что у меня есть брат. Знает где он. И самое главное знает его в лицо. Если он сможет вычислить, кто именно является ребенком, рожденным в ночь убийства короля Фэндрика, то найти Тоя ему не составит труда. Я растерла ладонями лицо, ощущая, как тревога встрепенулась, подняла голову и поскреблась о страдающее сердце.

Успокаивало лишь то, что когда я жила во дворце и была маленькой, Феникс не видел меня. Нам не приходилось встречаться лицом к лицу. Если не считать подглядываний за ним вместе с Тилем, я и сама его толком не видела. Эта мысль снова заставила вцепиться в волосы. Если бы нам тогда удалось! Если бы… Я бы ни за что не подпустила Феникса так близко, даже не стала бы говорить с ним. Бежала бы сломя голову как безумная. В груди сдавило, сердце напоминало, что я не просто сблизилась с ним, но и полюбила — горячо, отчаянно, самозабвенно. Я растворилась в этом человеке, поверила ему всей душой и готова была последовать за ним хоть ввысь, хоть в бездну.

Замок на тяжелой двери скрипнул, послышался звон цепей и дверь открылась. В мою камеру зашли двое стражей. Один из них поманил меня рукой, и я покорно встала, понимая, что готова смириться с судьбой. Похоже, его величество все же определился с наказанием.

На запястьях появились оковы и несильный толчок в спину, заставил выйти из камеры. Один страж шел впереди. Другой позади.

Я не следила за тем, куда именно меня ведут, очнулась лишь у какой-то двери. Пока мои стражи робели перед ней, я поняла, что нахожусь рядом с чьими-то покоями. В детстве в этом крыле я не бывала, коридор показался мне незнакомым. Нам с Тилем доводилось даже королевские покои рассматривать, когда их величества бывали на прогулке или охоте. Мы хорошо изучили дворец, и было лишь одно место, куда не пускала королевская стража — восточное крыло, в котором жила часть королевской гвардии и некоторые высокие военные чины.

Дверь открылась и сердце подвело. Все же дрогнуло от страха. Гвардейцы вошли в комнату, и один из них потянул меня за цепь между оковами, увлекая за собой. Покои оказались просторными, по-мужски скупо обставленными, но здесь царил порядок. Широкая кровать без балдахина. Для дворца необычно, но смотрелось вполне интересно. Обычные предметы мебели: диван, кресла, стол, стулья, шкаф. Еще одна дверь, наверное, в уборную. Комната была слабо освещена свечами, поэтому ее хозяина я обнаружила не сразу.

— Свободны, — прозвучал властный голос и стражи растворились в полумраке.

Феникс стоял у стены, недалеко от распахнутого настежь окна, я не видела его лица, но даже сталь в голосе не помешала мне узнать человека, к которому рвалось сердце. Я сцепила руки и до боли сжала пальцы, пытаясь сдержать вновь нахлынувшие чувства. Мне казалось, что воздух в комнате стал тяжелым, ощущаемым, стоило протянуть руку, и можно было порезаться о его напряжение. Позвоночник странным образом заныл, будто сгибаясь под тяжестью моих переживаний.

— Я предупреждал тебя, Кассиопея, — ледяным голосом обратился ко мне мужчина, — чтобы ты следила за тем, что произносишь. Я говорил, чем грозит тебе подобное вольнодумие.

Я с трудом разбирала слова и подавляла желание обнять себя руками, чтобы хоть как-то согреться. Мороз пробежался по коже, а потом будто забрался под нее и ледяными пальцами сжал сердце. Кто этот человек, что стоял передо мной? Как такое возможно? Голос его, но вот интонации и колющее безразличие не принадлежали человеку, который так много сделал для меня и моего брата.

Феникс, наконец, вышел из тени и остановился напротив. Внимательный, испытывающий на прочность взгляд обследовал меня от макушки до пят. Столкнувшись с его глазами, я внезапно ощутила такую злость, что страх ушел, оставляя после себя только негодование. Смело посмотрела в ответ. На широкой груди шпиона короля, затянутой в черный мундир, с левой стороны, красовалась небольшая огненная птица, которая расправила крылья и слегка поджала лапы, словно готовилась напасть. Глаза ее тоже были заполнены пламенем и от того, волшебная птица из маминых сказок выглядела устрашающе. Мундир был застегнут на все пуговицы, что создавало впечатление полной закрытости и сдержанности его хозяина. Странное ощущение, если учесть, что все гвардейцы носили форму аккуратно, и каждая пуговица должна была быть застегнута, таковы правила. Волосы Феникса, язык не поворачивался назвать его по имени, были аккуратно расчесаны, волосок к волоску. Гладко выбритое лицо, ни намека на полюбившуюся мне щетину. Показалось, что даже черты его стали острее, агрессивнее. Весь его вид был полностью противоположным тому, с которым я была некогда знакома. Неосознанно я тряхнула головой и даже зажмурилась, как будто это помогло бы изменить то, что я видела. Сколько бы ни опасалась снова посмотреть в глаза, все равно не выдержала. В них больше не было ласки или тепла, участия или смешинок, ни искорки, ни огонька. Они были пустыми. Человек, что стоял передо мной был совсем чужим. От осознания этого пошатнулась, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Кто ты? — прошептала непослушными губами.

— Ты знаешь, — коротко ответил он.

— Предатель! Убийца! Монстр! — горячо шептала, утирая прорвавшиеся слезы, заливавшие лицо.

Каждое мое слово было произнесено с чувством, окроплено болью и пронизано горечью. Феникс и бровью не повел, его лицо осталось каменным, будто застывшая маска. Он даже не разозлился, и это стало сигналом для меня.

— Зачем? — голос сорвался. — Зачем ты прикидывался добрым и милым? Я не понимаю. Зачем нужно было изображать из себя кого-то?

Я говорила против собственной воли, слова сами срывались с дрожащих губ. Меня трясло как никогда.

— Что тебя огорчает на самом деле? — Феникс сделал всего один шаг, но расстояние между нами сократилось предельно. — То, что я оказался не тем, кем тебе казался или то, что ты полюбила предателя, убийцу и монстра?

Я отшатнулась, как от удара. Он не имел права это говорить, не мог так поступить со мной. Я знала, понимала, кто передо мной, но ведь сердцу нельзя приказать вмиг перемениться. Оно не хотело верить. Эти слова растоптали меня, но я позволила себе утонуть в боли лишь на мгновение, а потом сжала кулаки и выпустила остатки гнева.

— Я не люблю тебя! Мои слова были глупостью впечатленной девчонки, которая восхищалась тобой, не более того!

И снова мои слова не возымели должного эффекта. Его глаза остались равнодушными, в то время как я готова была упасть на пол и скулить.

— Вот и хорошо, — ровно сказал Феникс и отошел.

— Ты ответишь на мой вопрос?

Мужчина на миг задумался, видимо вспоминая, на какой вопрос мне нужен ответ, а затем сухо сказал:

— Я не обязан давать тебе отчет, но раз уж тебе любопытно… Моя служба вынуждает меня надевать разные маски, играть разные роли, быть разными людьми…

Дальше я уже не слушала, смакуя в голове его жестокие слова. Игра — вот что это было. Просто игра. И снова пустота воцарилась в груди. Гнев ушел, руки сами собой опустились.

— Что будет со мной? — перебила я его.

— Я пока не решил, поэтому еще немного посидишь в камере.

— Где Стю?

— Тебе интересна судьба той, которая предала тебя и отдала в руки хитрого Моса? — впервые на его лице появилось хоть какое-то выражение, а точнее любопытство.

— Предательство прочно обосновалось рядом со мной, — не удержалась я от укола. — Просто ответь.

— Она тоже вернулась в камеру, пока.

Мне было неясно, почему он тянул, почему не поступил как должно и не отдал нас правосудию? Вопросов прибавилось, но озвучивать их я не стала, лишь зубы сцепила.

— Сейчас ты вернешься туда, откуда тебя привели и до тех пор, пока я не определюсь, будешь сидеть там, — сказал Феникс и отвернулся от меня. — Стража!

Гвардейцы тихо вошли и вновь взялись за оковы. Я даже не обернулась, прежде чем покинуть покои убийцы короля.

Я провела в камере еще несколько дней. Что странно, не голодала и никаких особых тягот, кроме гигиенических, не испытывала, если не брать в расчет тот факт, что решение о моем наказании оттягивалось.

Меня вполне сносно кормили и даже еду приносили не стражники, а две девушки поочередно. Разговаривать со мной им не разрешалось, но даже их вид хоть немного, но облегчал мое одиночество. Обе были худенькими и маленькими, словно совсем девчонки, но отпечаток страдания на лицах выдавал возраст. Они всегда смотрели в глаза, словно пытались приободрить и это невзирая на то, что сами выглядели замученными и испуганными. Их руки постоянно были красными, воспаленными от тяжелого труда на королевской кухне, лица покрыты испариной, а порою и волдырями от ожогов. Мы вызывали жалость друг у друга.

В эти дни я думала о Тое, о тех людях, что искали его. Конечно, Броку еще далеко до Форалла, но рано или поздно он туда доберется. Мелькнула шальная мысль — а доживу ли я до этого момента? Я старалась не думать о том, почему Феникс тянет с приговором, потому что в голову лезли всякие глупости о том, что я ему не безразлична. Эти страшные мысли ужасно злили, но у меня не было над ними власти, они прорывались сами собой и будоражили мой относительный покой. Я обзывала саму себя дурой и напоминала себе кто такой Феникс.

И еще я переживала за Таша. Где он? Что с ним стало? Может он нашел Галию? Волнуется за меня? Ищет ли?

Однажды вечером, когда мне в очередной раз принесли хоть и скупой, но вполне съедобный ужин, девушка с кухни задержалась чуть дольше. Ей почему-то велели дождаться, когда я закончу есть и верну посуду. Поглощать пищу под пристальным взглядом было немного неловко, но не оставаться же голодной до утра? Быстро управившись с ужином, я тоже позволила себе рассмотреть гостью. Это была девушка с длинными светлыми волосами, туго закрученными и подвязанными на затылке. Неаккуратная челка все время падала на глаза. Нежные, чуть мутноватые, голубые глаза, вздернутый носик и пухлые губы. Очень симпатичная девушка. Простенькое платье с распахнутым от жары воротом, рукава закатаны, штопаный передник.

Заметив, что я закончила, девушка потянулась за тарелкой и впервые за эти дни ее руки оказались так близко к моему лицу. То, что я увидела на ее запястье, ввергло меня в легкий шок, а потом в ступор. Она чуть было не успела выйти из моей камеры, когда я ее окликнула:

— Нола?!

Девушка вздрогнула и обернулась. На ее лице отразилось изумление. Она опустила свободную от посуды руку, так и не постучав в дверь, чтобы стражи выпустили ее.

— Нола? — повторила я.

Она закивала и стремительно вернулась обратно. Ее шаги были настолько легкими и осторожными, что я не расслышала ни одного.

— Откуда ты меня знаешь? — прошептала она и обернулась на дверь.

Я взяла ее за руку и указала на вырезанные на ней буквы.

— Гай, — так же тихо сказала я, — твой муж. На его запястье я видела твое имя.

— Ты знаешь моего мужа? — на глазах девушки выступили слезы, мое сердце сжалось. — Как он? Где?

— Знаю, — ответила коротко, так не хотелось рассказывать ей о неприятном знакомстве. — Он делает все возможное, чтобы выкупить тебя.

— Один из стражников говорил мне об этом пару лет назад, — грустно сказала она. — Боюсь, он требовал слишком много. Гай вряд ли сможет найти столько денег.

Внутри у меня все сжалось в тугой узел. Если бы бедняжка знала, каким образом ее любимый добывал каждый пест и как потерял все до единого, ее сердце оборвалось бы в тот же миг.

— Я думала ты в темнице, — перевела я тему.

— Так и было, Кассия, — снова бросив взгляд на дверь, заговорила Нола. — Полгода назад, может чуть больше, меня внезапно перевели на кухню. Не скажу, что жить стало намного легче, но так я могу дышать свободнее, мыться и видеть солнце.

— Теперь моя очередь удивляться, — заметила я. — Откуда ты знаешь мое имя?

— Слуги самые осведомленные люди в Валесте, — горько усмехнулась девушка. — О тебе ходят разные слухи. Ты первая, кого отдали в руки Феникса прямо перед приговором. Он выпросил тебя у короля.

— И его величество так запросто согласился?

— Твое преступление не настолько велико. Тем более, как я слышала, тебя забрали за компанию. Плюс королю, в общем-то, наплевать, чем развлекается его пёс. Если даже он выпотрошит тебя в своей спальне, Тавос и бровью не поведет.

От ее слов стало не по себе. Пора уже привыкнуть, что речь идет не о смешливом и добрейшем человеке, который скрасил мое путешествие, а о предателе и убийце. Снова стало больно. Когда-нибудь будет легче?

— Ты знаешь Феникса? — спросила я, а потом поняла, что не этот вопрос встревожил меня. — Он что истязает кого-то в своей спальне?

— В лицо его знают в основном в пределах дворца, и то не всем он попадается на глаза. Если Феникс в городе, то большую часть времени проводит в крыле гвардии, а туда почти никого не пускают. За этими стенами его мало кто видел. О том, что он делает с девушками, которых приводят в его покои, тоже шепчутся по углам. Такое бывает очень редко, но потом они просто исчезают.

Я не хотела этого слышать, не хотела понимать, верить. Бред какой-то.

— Поговаривают, что и ты скоро займешь половину его кровати, — с жалостью в глазах, сказала Нола.

Дверь неожиданно открылась и моя новая знакомая довольно быстро среагировала, сделав вид, что собирает посуду. Гвардеец резко кивнул головой, и Нола вышла из камеры. Я попыталась успокоить колотившееся сердце. Хорошо, я согласна, что Феникс предатель, убийца, шпион, но никак не чудовище, извращающееся над бедными девицами. Я и раньше сталкивалась со слухами. От скуки слуги много болтают, додумывают и распространяют свои фантазии. Из всего, что сказала Нола, лишь крупицы могут быть истиной. Вокруг Феникса всегда было много разговоров, а все от того, что он действовал скрытно, не мелькал на виду, не рассказывал о себе. Люди любят небылицы, вот и чешут языками вдоволь, чтобы казаться знающими. Но даже эти мысли не помогли унять скребущихся на душе кошек.

На следующее утро за мной пришли. Расслабившись в более или менее спокойной обстановке, от неожиданности я растерялась, и чуть было не начала отбиваться.

В этот раз меня вывели на улицу, и я оказалась во дворе, где тренировались дворцовые стражи и дрессировали королевских пум. Мы прошли мимо сооруженных приспособлений для поединков, оружейных и конюшен. Когда добрались до вольеров с пумами, я обомлела. Столько сильных, ухоженных, готовых к бою животных. Я непроизвольно замедлилась не в силах оторвать взгляд от кошек. Как ни странно, меня никто не торопил. Вскоре вольеры закончились и я услышала агрессивный рык. Несколько стражей с палками и плетками пытались усмирить одну из пум, окружив ее в небольшом загоне. Животное припадало на передние лапы, рычало, издавало жалобный крик, а потом вскакивало и било лапой по палкам или кнутам.

— Что происходит? — само собой вырвалось у меня.

— Она не поддается дрессировке, — на удивление, мне даже ответили. — Обычно их привозят еще котятами, но пум становится все меньше, поэтому отлавливают и взрослых. Шриф — тот кто следит за кошками не оставляет надежды обуздать взрослых животных.

Тем временем на пуму обрушилась плетка, кошка изогнулась и заскулила, по — другому просто не назовешь этот звук. Я даже сообразить не успела, как бросилась на стражников, оттолкнула и загородила собой животное.

— Не надо! — цепи на руках звякнули, когда я выставила вперед руки. — Оставьте ее в покое!

Гвардейцы недоуменно переглянулись, заметили оковы, и нашли глазами моих сопровождающих. Опять странность — стражи кивнули дрессировщикам и те опустили плетки. Затолкав свои вопросы поглубже, я повернулась к кошке и только сейчас смогла разглядеть ее лучше. Это было еще молодое животное, около года, но крепкое и сильное. Я прошлась взглядом по ее гибкому телу, отмечая достоинства, а потом остановилась на морде. И вот тут меня ждал большой сюрприз. На носу пумы красовался до боли знакомый рваный шрам.

— Су! — воскликнула я и сделала осторожный шаг.

Сердце мое восторженно встрепенулось, так радостно было увидеть, как выросла моя девочка. Пума все еще щетинилась и отступала, но нападать на меня не собиралась.

— Ну вот, видишь, я же говорила, что ты вырастешь сильной и крепкой! — в моих глазах стояли слезы, и в душе зародилась надежда, непонятно откуда взявшаяся. — Помнишь меня, девочка?

Я сделала еще один шаг, расставив руки в стороны, насколько позволяли оковы, чтобы кошка не ощущала угрозы. Су глухо зарычала, а потом осторожно повела носом. Не знаю, чем уж от меня могло пахнуть, после стольких дней в камере, но пума замерла и снова принюхалась. Может и в путешествии от меня точно так же разило?

Еще несколько шагов и Су выпрямилась, а потом коснулась носом моей ладони. Не сдержав эмоций, я опустилась на колени и прижалась лицом к теплой голове. Пума потерлась об меня.

— Сядь, — прошептала я ей, — садись рядом.

Су подчинилась, и я плотнее прижалась к ней, позволяя себе насладиться уютом. Если бы можно было не расставаться…

— Свободны! — Голос Феникса заставил вздрогнуть и подняться на ноги.

Мужчина с любопытством смотрел на меня. На нем были только форменные брюки, сапоги и светлая рубашка, застегнутая наполовину. Рукава закатаны, шея блестит от пота. Тренировался, похоже. По его команде стража испарилась, да и все, кто был поблизости.

— Заведи ее в свободный вольер, и пойдем со мной, — сказал он мне и развернулся.

Я бросила печальный взгляд на Су, но не подчиниться не осмелилась. Пообещав ей, что если судьба будет ко мне благосклонна, то я еще навещу ее, зашагала следом за Фениксом.

Узкими коридорами, кишащими гвардейцами, бросающими на меня любопытные взгляды, мы прошли к его покоям. Феникс распахнул двери и вошел в комнату.

— Жить будешь здесь, — сказал он, и я резко остановилась.

В это мгновение, кроме собственного грохочущего сердца, я уже больше ничего не слышала. К лицу прилила кровь, а по телу пробежал устрашающий жар.

— Что… значит …здесь? — еле выдавила из себя.

А что если все, что говорила Нола правда? Что если он меня использует для каких-то развлечений? Даже противно. В груди стало больно от того, что я могла представить, что мужчина, которого я когда-то любила, способен на такое. Я все еще забывала, что это уже не Кастор.

— Я не буду очередной девицей, с которыми ты развлекаешься, а потом стираешь с лица земли! — выпалила я.

Феникс обернулся и, заметив выражение моего лица, разозлился:

— Здесь — это значит в моих покоях, — пробирающим до костей тоном сказал он. — Из этой комнаты есть выход в другую, поменьше. Я же не могу поселить тебя с гвардейцами, или ты не против?

— Животное! — выплюнула я в ответ, покраснев от гнусного намека.

Все это не могло быть правдой. Зачем он так говорит? Зачем причиняет боль? Он лучше других знал, через что мне пришлось пройти.

— Что бы ты там не слышала обо мне, я никогда не беру женщин силой. И я уже говорил тебе об этом, Кассиопея!

— Ты много чего говорил, Феникс! Всё ложь! Ты сам ложь!

— Я когда-нибудь говорил тебе, что я не Феникс? — зло усмехнулся он.

Сердце сжалось от боли, меня снова затрясло, и я впилась ногтями в ладони.

— Ты будешь жить здесь, и теперь я знаю, чем займешься, — чуть спокойнее сказал он. — Завтра я познакомлю тебя с Шрифом, и он научит тебя ухаживать за кошками, а после и дрессировать их. У тебя есть к этому способности, а ему самому совладать с взрослыми пумами не под силу. В моих покоях погостишь недолго, два-три дня, пока я не найду для тебя другое жилье.

Этими словами он закончил разговор, указал мне нужное направление и отправился в уборную. Я увидела приоткрытую дверь, которую не заметила в прошлый раз, и осторожно вошла в небольшую, но вполне уютную комнату. В ней даже было окно, правда, с решеткой. Маленькая кровать, сундук, стол и стул. Вот и все, теперь, хоть и временно, но это мой новый дом.

Глава пятнадцатая

Тьма давно окутала Брамен, легла ровной гладью, укрывая двор и погружая дворец в тишину. Я сидела на каменном подоконнике, поджав под себя ноги, и думала о том, как изменилась моя жизнь. Могла ли представить, что снова окажусь во дворце? Определенно нет. Так странно оказаться дома и не иметь возможности насладиться ощущениями в полной мере. Мне вдруг подумалось, что здорово было бы попасть в наши комнаты. Закрыть глаза и вспомнить маму, которая легкими движениями распахивала тяжелые шторы, впуская яркий свет, и улыбалась. Мама! Милая моя мамочка! Я сменила позу и обняла руками колени, уронив на них голову. Будь проклят Тавос, который отнял у меня родителей и детство! Будь прокляты все, кто помогал ему или принял его власть!

Я по-детски шмыгнула носом, ощущая, как в груди разрастается гнев. Я родилась в прекрасной стране и до той самой ночи была счастливым ребенком, утопающим в любви и заботе. Чего только не произошло со мной с тех пор, как Тавос бессовестно убил своего брата. И не только со мной, но и со всеми валестсами не примкнувшими к рядам предателей. Мало того, что нынешний король третирует свой народ, но он еще и неротов настроил против Валеста. Напряжение росло, хоть и не оглашалось повсеместно истинное положение дел. Многие шептались о том, как скоро люди воды сотрут с лица земли нашу страну. Гнев опасно расползался внутри, мешая здраво мыслить.

Самый главный предатель спал в соседней комнате. Самый гнусный и подлый человек. Лжец, лицемер и убийца. Боль резанула по сердцу и в голове вспыхнула шальная мысль. Вот он здесь. Совсем рядом. Дышит себе за стеной, как ни в чем не бывало.

Я соскочила с подоконника, ощущая, как похолодели руки. Кровь отхлынула от лица. Я сжала пальцы в кулаки, стиснув их до хруста в костях. А что если?… Следом меня бросило в жар, и сердце забилось беспокойно, ускоряясь с каждым ударом. Я даже вспотела от страха, позвоночник покрылся липкими каплями. Приложив ладони к груди, прижалась к стене и сползла по ней вниз. Мысль о том, что я могла бы избавить Валест от Феникса, прочно обосновалась в голове.

Снова встала, прошлась по комнате и начала обдумывать варианты, чтобы не струсить. Оружия у меня нет. Феникс не дурак, чтобы наделять меня им. Но оно есть у него. Не в силах устоять на месте, подошла к двери и приоткрыла ее. Феникс и, правда, спал, лежа на спине и ровно, глубоко дыша. Я отстранилась, пытаясь справиться с ужасом, шевелившим волосы на затылке. Это шанс! Прекрасный шанс! Заставила себя глубоко дышать, медленно. Один вдох — потом выдох, и еще, а потом еще…

Постаравшись ни о чем не думать, я прошмыгнула в комнату спящего мужчины. С бешено гремевшим в груди сердцем сделала первый шаг. Покои были мягко освещены несколькими свечами, которые позволяли разглядеть все что нужно, а остальное погружено во мрак. Феникс лежал ровно на середине широкой кровати, подложив одну руку под голову. Я застыла, вглядываясь в крупное тело, безмятежно посапывающего мужчины. Монстр, а спит, как обычный человек. Даже не по себе стало.