Корона Тафелона

Предыстория Дорога через леса оборотней

Когда Виль растолковал ведьме свой план, она не знала, смеяться ей или плакать.

— Ты с ума сошёл, — беспомощно ответила она. — Надо же было додуматься…

— В том-то и дело, Маглейн, — перебил её убийца. — Кто ещё до такого додумается? А раз никто, то никто нас и не найдёт.

Они вместе с телегой стояли у северо-западного края Серой пустоши, этого проклятого места, где никогда не идёт дождь. Сейчас проклятие было только на руку: снаружи бушевала непогода, а здесь — ничего, только ветер дул так, что разведённый Вилем огонь то и дело припадал к земле.

— Там глухие места, — продолжала спорить Магда. — Нет дороги. Мы не знаем их языка. Куда мы денемся, с лошадью, с телегой, с ребёнком?

Маленькая Эрна, заботливо укрытая от ветра, сладко спала в телеге. Казалось, недавние злоключения не оставили на ней никакого следа… только казалось.

На этот раз Виль не стал напоминать ведьме её обещание слушаться, если он вернёт ей похищенную белой волшебницей дочь. Не стал угрожать убить её или украсть ребёнка. Он подбросил ветку в костёр и отвернулся.

— Что там в мешке-то есть? — спросил он. — Вечно ты не о том думаешь.

Магда послушно подтянула мешок, который им на прощание вручили ученицы Бурой башни, порылась, достала колбасы и хлеба.

— Дня на два хватит, — решила она.

— Непорядок, — нахмурился Виль. — Надо бы побольше… Погоди здесь. Если что… колдуй, разрешаю.

Он хмыкнул.

— Погоди, куда ты?! — всполошилась ведьма. — А…

— Да ты, Маглейн, совсем спятила. Чего дёргаешься? Ты же колдунья, сидишь посреди своей Пустоши. Это тебя все должны бояться. А ежели волшебники налетят, так дуй к своему чёрному приятелю, пущай заступается.

— Он заступится, — насупилась Магда. Она не знала, чего ждать от Лонгина, ставшего недавно хозяином Серой пустоши и Башен, где обучали волшебников. Виль засмеялся.

— Привыкла на всём готовеньком жить, Маглейн. Тебя и кормят, тебя и поят, тебя берегут. Отвыкай. Время такое, Маглейн, тяжёлое. Варево своё глотни, чтобы не спать, и жди.

Зелья, которые Магда сварила по приказу Виля, очень даже пригодились. И сонное, усыпившее уставшую девочку, и бодрящее, которое дало им сил идти.

Виль ушёл. Магда осталась возле разведённого им костра. Можно сейчас встать, подстегнуть усталую лошадёнку и убраться отсюда подальше. Вернуться в свой лес, а там Виль её не поймает: земля сама защитит свою ведьму… она бы и раньше защитила, если бы отец Эрны не обманул её и не добился у девочки пропуска. И если бы Магда не доверилась белой волшебнице. Если бы, если бы, если бы…

Она всё делала не так.

Не так, неправильно, неудачно.

Когда-нибудь ей аукнется решение сделать Эрну ведьмой сейчас, а не позже, не когда девочка войдёт в возраст.

Когда-нибудь аукнется.

А сейчас девочка снова с ней, в безопасности.

Магда хмуро усмехнулась.

О, да, в безопасности!

Пока.

Виль, должно быть, совсем спятил, если думает, что она согласится отпустить свою девочку идти одной через лес, полный оборотней! Ведьма тоскливо оглянулась по сторонам. Можно сбежать. Но… нельзя. Если ты колдуешь, ты не можешь вот так вот выкидывать в канаву собственное слово. Она обещала Вилю делать всё, что он скажет. Никуда она теперь от него не денется. Враг бы побрал эту скотину!

Лошадёнка всхрапнула. На неё бы тоже хватило корму. Магда подбросила ветку в костёр, взяла вторую и обвела кострище кругом. Теперь ветер огню не страшен. Подумав, ведьма палкой наковыряла горсти две земли, размяла в пальцах. Плюнула в самую серёдку и снова размяла. А после обошла и телегу и кострище кругом, высыпая из рук серую землю. Вот так-то лучше. Надо быть очень сильным волшебником… или оборотнем, чтобы теперь их приметить. Но оборотни сюда не заходят, а у волшебников есть свои дела. Магда глотнула приготовленного накануне зелья, проверила, как спит дочь, и уселась на плащ у костра. Ждать. Плащ, кстати, принадлежал Вилю. Вот дурень. Сбросил его, когда костёр разводил, велел ведьме присесть и не мешать, да так и ушёл. Теперь продрогнет небось. Не её это забота.

Она всё-таки задремала — под утро, когда небо, не окрашиваясь, посветлело и паршивая ночь перешла в отвратительный день. Разбудила её ругань Виля, который, вернувшись, не нашёл их на месте. Магда спохватилась, палкой прорезала круг и наваждение спало. Виль заругался ещё сильнее.

— Совсем ума лишилась! — наконец сказал он и сунул ей в руки какой-то свёрток.

— Сказал ведь, можно колдовать, — усмехнулась ведьма. В свёртке была детская одежда… почему-то на мальчишку, а кроме этого вяленое мясо, сухари и бобы.

— Девчонку переоденешь, — приказал убийца. — Чем волосы платком-то прикрывать, пусть пареньком побудет. Буди её. Перекусим и поедем.

Магда напрасно надеялась, что Эрна перепугается, заплачет и откажется, когда Виль растолкует ей свой план. Куда там! Она вроде даже обрадовалась.

— Видишь, Маглейн, — усмехнулся убийца, — одна ты чего-то трусишь.

— Мама не трусит! — заступилась девочка. — Мама за меня боится!

— Коли за тебя, тогда конечно. Доедай давай и за дело. Поняла, что нужно?

— Ага, — кивнула девочка, запихивая в рот здоровый кусок колбасы. — А мама справится?

Магда поперхнулась.

— А куда она денется, — равнодушно пожал плечами Виль. Ведьма перехватила его взгляд — острый, напряжённый и предостерегающий. О чём?... От чего?... Разобраться она не успела, убийца отвернулся. — Ты, малявка, запомни, если всё же встретишь блохастых, глаза не отводи. Не визжи, не беги, смотри прямо, будто ты им хозяйка. Скажи им, громко так: «Я ученица Медного Паука». Поняла? Потом иди своей дорогой, но спиной не поворачивайся.

— А они тебя знают? — заинтересовалась девочка.

— Меня все знают, — усмехнулся убийца. — Но если не знают, наколдуй им что-нибудь… что умеешь. Чтоб бумкнуло. Поняла?

— Ты с ума сошёл, — снова заговорила Магда, — отправлять девочку одну в лес…

— Угу, — старательно покивал убийца. — А ещё мне блохастые заплатили, приведи, мол, нам девчонку на съедение, да пожирнее. Не уследил, правда, белые-то маги в башне голодом морили, ну да некогда откармливать, так сойдёт.

— Да ты… — подавилась Магда. Виль от души хлопнул её по спине и захохотал. Она, кажется, никогда не слышала, чтобы он так весело смеялся.

— Уймись, Маглейн, — посоветовал он. — Если я так говорю, значит, знаю, что делаю. Не пропала же она в Белой башне. И здесь не пропадёт.

— А мне что посоветуешь, если оборотней встречу? — попыталась съязвить ведьма, но получилось как-то неубедительно.

— Окстись, Маглейн, если ты, ведьма, не знаешь, что делать со встреченными шавками, то чему я тебя буду учить?

— Они не шавки, — запротестовала Магда. — Оборотни сильнее и быстрее людей, их не обмануть ведьминскими заговорами и…

— Так ты им не глаза отводи, а чесотку напусти, — посоветовал убийца. — Или скажи, что ты ядовитая.

Магда отвернулась. Виль издевался над ней, а ей действительно было страшно.

— Не трясись, — чуть добрее произнёс убийца, тронув её за плечо. — Днём оборотни или отсыпаются или занимаются своими делами возле жилья. Волки ночью охотятся. На границу с Пустошью они лишний раз не сунутся, зачем им встречаться с белыми магами, те им хвосты позажигают. Тем более днём.

— Тогда зачем?..

Виль вздохнул, изображая, что есть предел даже терпению святого.

— Маглейн, если бы кое-кто не наследил, рассказав всем и каждому, кто ты, как тебя звать, с кем ты дружишь и где живёшь, мы бы давно вернулись домой. Но раз ты решила прославиться на весь Тафелон[1], мы уйдём тихо, мирно и незаметно, чтобы даже последняя шавка в этом лесу не знала, куда мы делись. Ты всё поняла?

Магда дёрнула плечом, сбрасывая его руку. Виль снова вздохнул и отвесил ведьме подзатыльник — не больно, зато обидно.

— Собираемся, — приказал он, поднимаясь. — И чтобы делать всё точно, как я сказал.

План Виля был прост — оставить ложный след, чтобы оборотни не разобрались, сколько людей прошли через лес, каких и куда. Чтобы Виль с Магдой и Эрной пропали без следа, чтобы не нашли их ни на севере, куда они посулили уйти, ни на востоке. В отличие от вампиров, которые чуют саму суть человека и его чувства, оборотни, по словам Виля, были ничем не лучше охотничьих собак, а ведь тех приходится учить идти по следу. Одно дело — выследить стаю оленей, отбить от неё добычу и завалить её, другое — понять, сколько именно воняющих костром и конским навозом людей оставили тут следы. К тому же Виль на всякий случай принёс им чьи-то деревянные башмаки, одну пару для Эрны и три для Магды. Самой ведьме план казался глупым. Каким-то… мальчишеским. Куда проще, не делая никаких… как он это назвал?... волчьих крюков сразу вывести телегу на пологий берег реки, которая, по словам всё того же Виля, где-то на севере отходила от Ранны и текла на восток через северный край леса оборотней. Можно было не бояться, что волки придут туда за водой: от этой речки отходили другие, поменьше, и пронизывали лес, чтобы дальше влиться в большое озеро, лежавшее уже дальше, в таинственных землях язычников. Теперь не поворачивался язык называть его батраком, как Магда привыкла. Здесь, вдали от родной деревни, убийца сделался иным, будто сменил маску. Не осталось привычной уже манеры искать себе работу, предлагать помощь, выполнять обычные труды дня. Прибавилось властности, решительности… Магда не знала, как это назвать, просто — изменился. Может, дело в том, что теперь он планировал и приказывал. Может — в чём другом.

Оказавшись одна в лесу, ведьма слегка успокоилась. Было бы куда лучше, если бы ей не приходилось тревожиться за дочь, но тут Виль был неумолим. Три человека оставят больше следов по отдельности, чем вместе. Магда наклонилась, потом опустилась на колени и распростёрлась на земле, обнимая её, вверяя себя в её объятья. Поднялась — всё ещё не выше колен, достала иголку, кольнула палец и тряхнула кровь на землю.

Рискованно.

Оборотни могли почуять кровь, но… лес, земля требовали платы. И эту плату должна была внести Магда.

Говорили, что оборотни, жители леса, защищали ведьм, тех, кому силу давала земля. Давал лес. Говорили…

Говорили, что оборотни жестоко мстят людям за убитую ведьму, находя именно палачей и предателей.

Говорили…

Говорили и другое. Что оборотни боялись ведьм и потому именно нападали на те деревни, где люди сами, своими руками убили колдунью. Потому что ни одна ведьма не стала бы их после этого защищать.

Всякое говорили.

Оборотням не отвести глаза, не обмануть чарами. Но… Магда и не пыталась их обмануть. Она просила лес пропустить их — её саму, её дочь и… Враг с ним, названного брата. Того, кто был усыновлён её собственным лесом. Пропустить, уберегая от опасных встреч. Просила — и платила за это своей кровью.

По верхушкам деревьев пробежался ветер, сбрасывая на ведьму листву.

Мало.

Она дала мало крови.

Но на один проход этого хватит.

Ведьма вздохнула, поклонилась лесу, надела чужие деревянные башмаки и угрюмо затопала по тропинке. Виль говорил, что здесь она никого не встретит. Хотелось верить. Колдовство всё-таки не помогает тем, кто откровенно нарывается на неприятности.

Тяжело волоча уставшие ноги, Магда вышла к телеге на берег реки. Виль уже ждал там, Эрны нигде не было. Сердце ведьмы испугано ёкнуло.

— Да здесь она, — заворчал убийца. — Сейчас подойдёт. Раньше тебя вернулась. Дай ребёнку нужду-то справить. Как в город к волшебникам отправлять, так ты первая. Или, вон, чуть подруге своей не дала в когтях ребёнка тащить. Совсем сдурела. А теперь, вишь, трясёшься над ней. Поздно спохватилась, Маглейн.

Магда не ответила. Что тут ответишь? Что она жалеет, зря, дескать, доверяла своим друзьям, чёрному магу, женатому на белой волшебнице? Ведь Виринея её предала и украла ребёнка вместо того, чтобы защитить. Или что её подруга, вампирша Вейма никогда в жизни не причинила бы девочке вреда? Ведь Вейма не выносила вида и даже запаха крови. Или что не зря трясётся сейчас? Ведь в лесу и кроме оборотней опасности хватает, а Эрне не минуло и семи лет. В Белой башне всё-таки никто бы её не съел.

— Сама тоже хороша, — не унимался Виль. — Ведьма, а леса боишься. Привыкла у себя хозяйничать.

— Отстань.

— Ай-ай-ай, нехорошо папаше Вилю отвечаешь. Кто обещал на колени встать, а? А теперь, конечно. Вернул дочку, так пшёл вон, батрак.

— Сейчас вставать? — угрюмо спросила ведьма. Виль хохотнул.

— Совсем ты, Маглейн, шуток не понимаешь. Шла бы тоже… в кусты, чтобы потом с телеги не спрыгивать, коли сама подумать о такой малости не можешь.

Ведьма пожала плечами и отвернулась. Вечерело, лес стоял тёмной стеной. Где там Эрна ходит? Не случилось ли чего?

— Дура ты, Маглейн, — уже другим тоном произнёс убийца и Магда насторожилась. — Думаешь, я отпустил бы тебя одну, если б было опасно?

Ведьма покосилась на Виля и успела поймать выражение его глаз прежде, чем он отвернулся. В них не было ни теплоты, ни приязни, только странная, непривычная решимость не потерять, не отпустить последнее, что ещё в жизни осталось… своего. Магда отвела взгляд и вдруг вспомнила вчерашний вечер. Они остановились и Магда стояла у телеги, прислушиваясь к сонному дыханию дочери, пока Виль, ворча себе под нос, разводил костёр. А потом убийца кинул на землю плащ, буркнул, мол, неудобно в нём и приказал ей сесть и не мешать. Мол, чтоб сидела, грелась и помалкивала. А потом ушёл, даже не думая потребовать плащ обратно. И, вернувшись, не присел и не отдохнул. Магда снова покосилась на Виля, но он, казалось, жалел о своём порыве.

— Эрлейн, — позвал он в темноту леса. — Чего ты там мнёшься, думаешь, я тебя не слышу? А ну, поди сюда!

Эрна послушно вышла. На её лице играли тени и выражение его было смутное.

— Дочка, тебя никто не обидел? — испугано спросила Магда.

— Не-а! Мам, всё хорошо! Я топала, топала и топала. И никто не вышел. А потом я пришла сюда и дядя Виль дал мне сухарь.

— Не смотри на меня так! — засмеялся убийца, перехватывая взгляд Магды. — Сейчас поедем, дам поесть как следует. И тебя, Маглейн, накормлю, если будешь хорошо себя вести.

— Так чего мы… — начала было Магда, но тут в кустах что-то заскулило.

— Эрлейн? — немедленно спросил Виль. — Что ты там спрятала?

— Ничего, — надулась девочка.

— Думала, сможешь незаметно притащить или наигралась и бросила?

— Ничего я не наигралась и ничего я не бросила, — отвернулась Эрна.

— Тогда принеси это «ничего», — приказал Виль.

Эрна взглянула на мать, но Магда молча кивнула дочери на скулящий куст.

— Ох ты ж… — выругался Виль, увидев «добычу» своей ученицы. В её руках скулил волчонок, пока ещё трогательный и пушистый, как все детёныши. Только в этом лесу волки-то не водились. Магде стало плохо. Вот тебе и пробрались незаметно. Далеко они уйдут, унося чужого ребёнка…

— Где ты это взяла? — строго спросила она.

— На опушке, — призналась девочка. Он там бегал и скулил. И никого рядом не было!

Магда с Вилем переглянулись.

Оборотни никогда не выпускали своих детёнышей со двора. До года они перекидываются свободно, в волчьей ипостаси растут медленно, лишь немного обгоняя человеческую. Волчонок может бегать, пока ребёнок едва встаёт на ножки. Но как только встанет — всё. И дальше растёт обычным человеком, пока в отрочестве внутри не проснётся волк. Магде это рассказывал Вир, оборотень по обещанию, один из тех, кто не родился зверем, а стал им из-за колдовства, спасаясь от смертельной раны. И он же рассказывал, что ни в лесах, ни в домах ни один из стаи не может даже помыслить, чтобы дитя вышло за ворота. А тут… на опушке… нет, если бы мать была поблизости, она бы прибежала, учуяв чужую рядом со своим ребёнком. Да и не принято так у них. Ведь дети — их самое главное сокровище.

Волчонок на руках у девочки смешно вякнул, а потом вдруг задёргался, да так, что Эрна его едва не выпустила. Удерживая свою добычу, она присела, прижимая детёныша к коленям… и вдруг в её объятьях оказался ребёнок. Обычный ребёнок, может быть, полугода от роду. Виль сплюнул.

— И зачем? — спросил он.

— Он хорошенький был! — отозвалась Эрна, избегая его взгляда. Магда подошла к дочери и взяла ребёнка на руки.

— Она, — произнесла ведьма.

— Мам? — не поняла Эрна.

— Это девочка, — пояснила Магда. Младенец у неё на руках замахал голыми ручками и ножками и скуксился.

— Сейчас орать начнёт, — предупредил Виль. — Заткни её, Маглейн, а то я сам заткну. Башкой о дерево — и будет тихо.

— Она же маленькая, — растерялась Эрна. — Ей же молоко надо!

— Да? — издевательски спросил убийца. — А мы бы и не догадались! Что ж ты, твоё дюкское высочество, козу на опушке не нашла?

Эрна наморщилась, сама с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать.

— Достань хлеба и чистую тряпицу, — мягко попросила Магда. Дочь торопливо повиновалась и ведьма сделала хлебную соску[2], которую сунула малышке в рот. Та умиротворённо зачмокала.

— И что же нам делать? — спросила Эрна.

— Выкинуть эту пакость в речку, — предложил Виль.

— Она же маленькая! — запротестовала девочка.

— Зато не вырастет.

— Так нельзя! Так нечестно!

— Смотри-ка, нечестно, — засмеялся убийца. — Эрлейн, это не человек. Это оборотень.

— Дядя Вир тоже оборотень! — с жаром отозвалась Эрна.

— И? — пристально посмотрел на неё наставник. — Что ещё скажешь? Он хороший? Пора бы тебе, Эрлейн, в хороших-то переставать верить. Виринея вон, хорошая была, а?

— Она притворялась, — насупилась девочка.

— Она не притворялась, — покачала головой Магда. Ей было жаль дочь, но в чём-то Виль был прав. — Она такая и есть. Добрая белая волшебница. Она уверена, что только она и знает, как правильно жить.

— Вон, гляди, как мамаша твоя поумнела, — кивнул на неё убийца. — Пора и тебе.

— А тот рыцарь, который меня защищал от Виринеи, он тоже был оборотень! — не сдавалась Эрна.

— Потому и сдох, — жёстко ответил Виль.

— Никого мы в реку бросать не будем, — прервала спор ведьма, прижимая к себе ребёнка. Девочка начала дрожать от холода, но почему-то не оборачивалась обратно в волчонка. Магда принялась закутывать её в свой плащ. Похоже, ребёнка просто выбросили на верную смерть. Убивать, небось, рука не поднялась, а так… или замёрзнет или в болоте утонет или кабан заест. Плохо дело. И ведь не подкинуть в чей-нибудь дом, ни ради милосердия, ни за плату. Кому нужен маленький оборотень?

— Добренькая, — сплюнул Виль. — Навязались тут добренькие на мою голову. Ну, коли не будем, так лезьте в телегу, да поехали. Нечего время терять.

Прежде чем выполнить его приказ, Магда заговорила ноги ледащей лошадёнки, чтобы не напала на неё копытная гниль. Ехать предстояло по самому краю реки: ил скроет следы. Эрна в это время укачивала девочку и недобро косилась на Виля. Тот выругался, сбросил свой плащ и накинул Магде на плечи.

— Замёрзнешь, дурында, — сказал он неласково. — Садись, поехали.