Королевство пустых зеркал (СИ)

6

«Элитная самка». «Элитная самка». — с этой мыслью он проснулся. И ощутил, что его немилосердно трясут, с надрывом и слезами в голосе окликая по имени:

— Алексейс! Алексейс! О, плиз, плиз! Вейк ап!..

Он замычал, отчаянно качая головой. Затем смог выговорить:

— Йес, йес! Ай, м о, кей! — после чего только сообразил, что отвечает на ангальском.

Ф-фу… Сон. Вот дьявол: лицо Гудрун над ним жутко встревоженное и расстроенное — она даже плачет. Боже! Какие же у неё глазищи: даже без макияжа — на поллица!..

— Я в порядке, — повторил он, гладя её по растрёпанным волосам, и стараясь успокоить дыхание, — Ты сама — как?

— Я — порядок. Ты, ты… Долго не просыпаться. Делать: «М!.. М!..» Потом так сильно кричать!.. — она покачала головой, показывая открытым ртом, и головой, как он метался по подушке.

— А-а, ничего страшного. Просто кошмар. Ну, плохой сон. Приснился. Теперь всё хорошо. — он мягко высвободился из цепких рук, и сел, поставив ноги на пол. Ощущал во всём теле мелкую, отвратительную дрожь. Гудрун однако продолжала гладить его по спине, стоя сзади него на коленях. Затем прижалась к его голой спине мягкими щекой и грудью, обхватив руками. Гос-споди!.. Какая она восхитительно тёплая и приятная!..

Она уже не рыдала. Но слёзы, когда Алексей глянул на неё, всё ещё как-то сами текли… Он чуть развернулся, и принял сразу ставшее податливым тело к себе на колени — так, чтобы ещё и ещё смотреть в милое лицо, на мгновение отстраняясь после поцелуев.

А и восхитительная же у неё спина — на ляжках тоже мягко!..

Вот, оказывается, чем удобна манекенщица… «в теле». Есть за что подержаться, и по чему — погладить. Поласкать.

Гудрун усмехнулась, призывно выгибаясь, словно потягивающаяся кошечка, и уже посмеиваясь:

— Я знать один хороший способ… Лечить плохой сон!

Но — до работы Алексей не рискнул больше одного раза воспользоваться способом, действительно оказавшимся шикарным. Вот уж точно: так можно было бы много чего вылечить. Нервного. Но!

Всё-таки — даже эскизная модель ещё недоделана! А надо бы ещё успеть перейти к промежуточной: до того, как к обеду явится заказанная им швея…

Завтрак, конечно, пришлось заказать в номер. И, понятно, на двоих.

Надо бы пополнить запас гульденов — похоже, придётся часто так заказывать…

По дороге на работу он всё же решился спросить:

— Гудрун! А где предыдущий Мастер?

— О, он уехать. Его перевести… Это… Большой должность! Он теперь — в Парис!

Ух ты!.. Вот, значит, какая перспектива тут у тех, кто справляется с… И проявляет себя так, как требовалось в объявлении — креативным и амбициозным! Хм-м… А почему бы и нет?! Что ему терять, кроме своих цепей? Может, к сорока-то годам — воображение, наконец, проснётся, и заработает? Однако он решил уточнить:

— А давно? Мастер уехал?

— Да, давно. Месяц… Э-э… Нет — один, и половина месяц!

— А как его звали?

— Николас. Девочки говорить, звать его Сант Николас! Ха-ха!.. — Гудрун беспечно рассмеялась.

Ну да — Святой Николай — «западный» Дед Мороз! Вот только у Алексея на душе заскребли кошки сомнений и опасений: его коллега, второй мужчина на их курсе — как раз и звался Николаем! Но — что за чушь лезет ему в голову! Хоть он и потерял из виду Николая ещё… Да, года четыре назад, никаких шансов на то, что он — тот самый — нет!

Он постарался взять себя в руки — они дошли. Секьюрити как всегда не требовал никаких подтверждающих документов — впрочем, их у Алексея не требовали в Корпорации нигде! Чёрт — традиция, что ли, у них такая — ориентироваться не на бумажки, а на «морду лица»?!..

Без пяти девять пришла и фру Магда. Они залезли в шкаф-сейф, и вынули всё для работы. Показалось Алексею, или чертежи всё же лежали не совсем так, как он вчера укладывал их?..

Чёрт с ним — промышленный шпионаж уже на его предприятии — проблема вахтёра и охранника. Не с него за недогляд снимут голову… Гудрун, довольно улыбаясь, и уже облачённая в расчерченное заново туго облегающее трико, забралась на свой поддон.

К полудню Алексей и фру Хельга были полностью удовлетворены результатом своих усилий. Топорщащийся «кокон» с манекенщицы сняли, и она сразу принялась ожесточённо чесаться — Алексей только и мог, что укоризненно взглянуть…

Аккуратный разъём на детали занял считанные минуты. После чего они обступили со всех сторон огромный рабочий стол. Перенос на красную ткань проходил при непосредственном участии всех членов макетной группы: помогали и закройщица, и фру Хельга, и фру Магда, и даже подсобница. Алексей приветствовал помощь: в «девочках» чувствовался и профессионализм и большой опыт… Гудрун пока нежилась, развалясь в кресле Мастера, с его милостивого позволения.

В столовой сегодня на первое, похоже, действительно в честь Алексея, оказался борщ. Алексей не мог сдержать невольной улыбки: не умеют гелландцы готовить настоящий борщ! Но уж он им этого ни при каких условиях не скажет — это было бы свинством! Чёрной неблагодарностью — люди старались, а он…

Он с удовольствием подобрал хлебом даже капли со дна. Ничего, вполне съедобно.

На второе оказалась рыба — со странным названием «Подганзиз», А, пангасиус — догадался Алексей, уже съев почти половину «морского языка». Вкусно. Очень. Главное — нет костей! Алексей до сих пор с содроганием вспоминал: как его в пятилетнем возрасте везли на «газике» в раймедпункт, и вредный ветеринар, оказавшийся на дежурстве вместо болевшего врача, длиннющим холодным пинцетом жутко болезненно вынимал из его нёба застрявшую изогнутую кость от карася…

После обеда фру Магда тихонько отозвала его в кабинет.

Странно. В чём дело? Мораль?

Нет — оказалось, что сегодня пятница, (Вот он — раззява! Как мог про это забыть?!) и надо раздавать зарплату. Поэтому фру Магда сообщила, что сейчас подъедет инкассаторская машина, и ей нужно ждать внизу — у стойки секьюрити. Алексей, разумеется, покивал с умным видом, разумеется, разрешив — какое счастье, что эта обязанность тоже не на нём!

Вернулась фру Магда, впрочем, быстро: буквально через полчаса. Конверты сложили в сейф.

К этому времени швея-мотористка как раз обрабатывала молнию на спине. Так что к четырём все с довольными лицами, а Алексей — и с потираемыми руками, обозревали Гудрун, медленно поворачивавшуюся на привычном месте перед ними.

Вторая Промежуточная Модель сидела как надо: нигде не топорщилось, не отвисало, и не обтягивало сильней положенного… На требования то поднять руки, то опустить их, то наклониться вперёд-назад-вбок, материя собиралась, конечно, в складки, но по заверениям главной испытуемой — «Нигде не жать!». Неплохо. Конечно, всё равно придётся делать доработку, когда они перенесут всё это на мягкую основную ткань, но то, что уже и так сидит как надо — хорошо.

Убрав ухмылку во весь рот с лица, (Ну, чтобы не терять авторитет!) Алексей потребовал, чтобы его манекенщица одела туфли на шпильках, и снова забралась наверх. Хм-м… Он опять не мог не удивиться — до чего обычный подъём ступни на восемь-десять сантиметров от поверхности пола преображают линию спины… И того, что ниже её.

Алексей покивал и похмыкал: сидит-то — да, как надо… А — походить по студии?

Это тоже прошло хорошо. Если не считать того, что выделывая особо «изящный» пируэт, Гудрун споткнулась, и буквально рухнула в объятия Алексея. Сделав невинное лицо, она прокомментировала:

— Извинить мой. Ноги спотыкнуть. — Алексей только кивнул. Хотя и чуял, как горят уши. Нахалка. Все и так уже знают, что они пришли утром вместе…

Фру Магда заранее сообщила ему о «коротком рабочем дне». Поэтому он с чувством хорошо выполненного долга помог ей спрятать зелёное и красное хозяйство в сейф. А вот конверты Помощница достала сама.

Раздача происходила буднично: подойдя к каждому члену их маленького коллектива, фру Магда просто вручала конверты, аккуратно кем-то надписанные, очевидно, в бухгалтерии Корпорации. Работницы благодарили. Поблагодарил и Алексей, которому досталось в последнюю очередь.

Пряча полученное в карман пиджака, он подумал, что выглядит-то его конверт… Попухлее, чем у остальных. Впрочем, как раз удивительно было бы, если б оказалось наоборот — вон, у епонцев, насколько он знает, зарплаты младшего и руководящего персонала разнятся в пять раз. У немцев — в десять. А у бамерикосов — даже в пятнадцать.

В половине пятого на рабочем месте оставался только он и неизменная заместительница.

— Фру Магда. На понедельник мне понадобится материал оригинала. То есть — шифон, плотный, светло-серого цвета, и кроме того… — Алексей на всякий случай решил изготавливать пилотный образец платья в трёх видах: во всём оригиналу соответствующими, но — другого цвета. И — из другой материи. Так, на всякий случай: вдруг то, что интуитивно кажется ему, смотреться будет лучше!

Вот такая вот производственная наглость…

Фру Магда, как всегда отметив всё в блокнотике, взглянула на него с пониманием:

— Всё будет подготовлено к понедельнику! Портних вызвать обеих?

— Да, фру Магда. И вторую закройщицу. А на вторник хорошо бы несколько молодых… — он осёкся. Фру Магда закончила за него:

— Ещё несколько манекенщиц для проверки и подгонки?

— Д-да… Вы правы. Трёх — считая с Гудрун, разумеется! — мне кажется, будет достаточно. — он испытывал неловкость и перед своей помощницей, и перед Гудрун: получалось, он сразу как бы… предаёт её! Хочет — других женщин! И пусть пока — не в постель, но… Учитывая местные «традиции», до этого, кажется…

Словно бы и не замечая его состояния, фру Магда почти весело ответила:

— Во вторник — ещё две молодые манекенщицы будут!

К его удивлению Гудрун его внизу не ждала. И по дороге домой тоже — из кафе не появлялась, и не окликала, хотя он и ждал этого.

К такому он оказался не готов.

Может, обидел чем-то ненароком? Тем, что — не пригласил?

В чём дело? А может, тут так положено: насладились друг другом — и всё?! Милые, лёгкие, ни к чему не обязывающие отношения?! Блин. Ничего не понятно. А главное — что ему делать теперь?.. Ну и угораздило его вляпаться с этой Гелландией!

Дома он первым делом полез в конверт.

Ого!..

Это что — за неделю? Или — с момента подписания Контракта прошло побольше времени — вот и?.. Но так или иначе, количество купюр приятно удивило: девять свеже-шершавых зелёненьких бумажек издавали приятный хруст, когда он засовывал их в кармашек любимой сумки — а куда ещё?..

Интересно: это его зарплата — с учётом выданных Аароном «на раздачу чаевых»? И ещё интересно — какой здесь курс? В-смысле, молларов к гульдену?

Ужин в номере он ел один, печально глядя в окно. Особо смотреть, впрочем, было не на что: скучно-бюргерский дом (оказалось, что это не отель, а именно — жилой дом) напротив никуда не ушёл. Да и люди на улочке, куда выходили окна номера, появлялись редко, куда реже, чем на «проторённых» туристических магистралях. Шли они тоже, словно автоматы — монотонно-деловито, и как-то безрадостно… Или это его настроение окрашивало всё вокруг в тона лёгкой грусти?.. Гудрун?

Нет, что-то с этой Гудрун точно — нечисто. Почему сегодня она никак не… Выказывала ему своё расположение? Не смотрела так, как вчера. Хотя… На руки же падала? Или… он должен был теперь сам пригласить её? Ох уж этот менталитет чужой страны… Нравы. Традиции. Надо бы порасспросить Аарона — тот кажется ушлым и подкованным!

Впервые с момента вселения Алексей включил телевизор в гостиной. Сел в одно из кресел, положил перед собой пульт и закинул ногу на ногу. Вот он и «отдыхает».

Программ-каналов оказалось всего десять. По двум шёл футбол: один — местный, гелландский, другой — общеевропейский. Ангальская премьер-лига. Ну правильно: Надерланды — самая «футбольная» страна мира!

Ещё по двум каналам — клипы. Современная музыка Алексея не привлекла, он «пролистал» дальше. По пятому каналу шли Дизнеевские мультяшки. Да чтоб вас…

Он тыкал дальше, силясь понять логику: нашёл три канала с фильмами. Один — на местном. Два — на ангальском. И ещё один канал — даже с чёрно-белыми, сороковых годов.

А последним оказался… непонятно-документальный канал, показывающий зверушек на фоне шикарной природы, и… Просто природу! После одиннадцатого нажатия вновь вернулся местный футбол.

Это что — шутка? Или издевательство? Где — новости?! Зи-эн-эн, Рейтар, Эн-ви-си? Явроньюз? Как он узнает… хотя бы прогноз погоды? Не говоря уже — о Руссии…

Кстати, воспоминания о погоде дома (Дожди-крыша-течёт-перестлать-кровлю-нанять-мастеров-деньги-на-них!) плавно подвели его к насущным заботам: нужно же дать матери знать, что он добрался, и всё хорошо. Да и денег ещё переслать.

Ладно, это уже — в понедельник. А пока придётся… Балбес он, что не взял какой-нибудь детективчик… Ну — кто ж знал! Что у него вот так, элементарно, нечем будет заняться в «вечер накануне уикенда». А, может, Гудрун можно позвонить?

А хочет ли он этого? Да и спускаться в тёмный холл к стойке…

Отказ от сотового он перенёс, как ни странно, очень даже легко. Да даже подписывая Договор знал, что так и будет — звонить-то… Почти некому! И он — не женщина, чтобы кому-то названивать, и часами перемывать, перемалывать… Косточки общих подруг. Последнюю передачу Патлахова. Или — сводническо-паскудные страсти глупых или просто расчётливых продажных баб, и двух тугарок, пытающихся всучить их богатеньким лохам, что нагло именовалось «Давайте выйдем замуж», и показывало остальным женщинам страны, что ленивой дурой быть теперь — не зазорно. Лишь бы красивой!..

А сто лет бы они нужны, эти продающиеся! В «содержатели» «неописуемых красавиц» он не рвался никогда…

Ладно, без сотки он как бы свободней. А матери он — напишет, как и договаривались.

Мысли снова вернулись к «его» манекенщице. Воспоминания о проведённом времени почему-то не так ярко грели душу, как он себе навоображал вначале.

Гудрун просто использовала его, как он по крошечным нюансам понимал теперь, как, вероятно, уже использовала многих «свежих» мужчин до него.

Или это было не отчуждённо-экспериментальное сравнение с её стороны, а — разведка?

А он… Хоть он и проявил себя… Хм — неплохо…

А вот всё равно — чувствовалась какая-то натяжка во всём этом: даже то, что она не ждала его вечером, наводило на печальные, но, похоже, близкие к истине, предположения о том, что секс здесь рассматривают как один из вариантов того же досуга. Ну, как тот же футбол. Или — прогулку на катере по каналам: он видал объявления возле пристаней.

Ладно, он приказал рассудку: хватит беспочвенных догадок и зацикливания на «межличностных» отношениях! Всё как-нибудь утрясётся… Само-собой.

Или — после консультации с Аароном.

А сейчас, пожалуй, лучше вымыться, да лечь спать. Может, утро и правда — вечера мудренее. Хоть по городу можно будет походить, или на речном трамвайчике поплавать: посмотреть. Чем он хуже туристов — те сами платят деньги, а ему «тур по достопримечательностям Омстердама и окресностей» уже оплачен! Все побывавшие друзья-знакомые твердили: «Ах, Надерландская Венезия! Ах, мостик Ван-Гога!». А он…

Вот завтра пойдёт, и посмотрит! Может, местный колорит наведёт на полезные мысли.

Спал Алексей неплохо. Хоть и часто просыпался — один раз даже пришлось встать по физиологическим нуждам: зря заказал полный чайник чая… Окончательно проснулся в десятом часу. «Умные» мысли о том, что хорошо бы пройтись по городу почему-то развеялись. Ну, как, скажем, предрассветный туман… Странно.

Да нет, не странно — банально лень.

Уж самому-то себе он мог смело признаться: да, лень! Две недели назад он, чуть ли не высунув на плечо язык, бегал в поисках работы по городу-который-не-прощает-безделья, а сейчас — словно попал в сказку! Лежи себе хоть весь день, да позевывай!

Уикенд! Причём — честно заработанный!

Но, полежав, и поворочавшись минут пятнадцать, он надумал всё же встать. Организм свой он знал: когда долго лежал без сна, всегда начинала побаливать голова. И ещё весь день продолжалась дурацкая слабость — словно переработал. А это обидно: устать от лежания так, как от тяжкого труда… Нет, он встанет. Да и скучно, наверное, смотреть, как он вылёживается тут — тем, кто контролирует видеокамеры.

Зато вот вчера им точно скучно не было.

Как ни странно, Алексей воспринимал наблюдение не как вторжение в «частную жизнь», а именно как беспокойство за него: чтобы не «наехали» искатели чужих коммерческих тайн. Он нутром чуял: шантажировать его «распущенным образом жизни» работодатели не собираются. А следить за столь недёшево обходящимся ценным специалистом приходится действительно для его же безопасности.

Впрочем, ни слежки за собой на улице, ни каких-либо подозрительных «шевелений» вокруг своей персоны он не обнаруживал. Или… Он слишком расслабился? Переключил всё внимание на работу?

А-а, неважно — за ним присмотрят! А приятно отдаться под крылышко — хоть и мафии, но — «От кутюр»! Сразу чувствуешь себя…

Как бы над обычными людьми! Востребованным Специалистом! Впрочем, мысли, приятно щекочущие самолюбие, не застилали от Алексея главного.

Да, он продался. С потрохами. Он — галерный раб. Нет, не просто раб — а «десятник». Ма-а-аленький бугорок над ровным местом. Но — он хоть знает, за что работает!..

Три года, да в таких условиях — можно выдержать. Легко! А уж как распорядиться денежками, он уже придумал: да, там, дома, он откроет своё, частное, Ателье!

Он уже и райончик в столице подобрал! Проблема, как всегда, в «подъёмных»: нужны швеймашины, оверлоки, распошивалка, штат (или хотя бы парочка) профессиональных портних и закройщица. Хотя бы одна. И всем им надо платить зарплату. И — за аренду помещения. И пропиарить ателье через СМИ: без рекламы никуда!..

Он прикидывал, что на всё это нужно работать вот так, как сейчас — года два. Нудно и скрупулёзно откладывая хотя бы три четверти. С другой стороны… Если он «приживётся» здесь — на кой ему это чёртово «Ателье Алексиса»?!

Небось, мужик, переведённый в Парис, на недостаток бабла и нереализованные амбиции не жалуется!..

Умывшись, одевшись, и не забыв сунуть в карман сотню зеленью, и прилично утончившуюся пачку гульденов, он запер номер, и спустился — спускаться он почему-то сразу предпочёл пешком. Кстати: вот, сегодня он в коридоре второго этажа увидал ещё жильца. Тот отпирал свой номер, и на Алексея оглянулся. Ух ты: как говорят про них теперь — афробамериканец! (Или — афроявропеец?…) Да и бог с ним — главное, хоть кто-то здесь, в «Ексельсиоре», есть, кроме него, и неизменного ночного портье. А то уж прямо тоска: словно он один-одинёшенек ночует в большом и продуваемом морскими ветрами, скрипучем старом доме…

Нет, слава Богу — не один.

Решив позавтракать в том самом кафе, где отличная сдоба, Алексей туда и прошёл.

О-о! Сегодня здесь куда нарядней! Приветливое солнышко яркими бликами освещало небольшой зал, отражаясь в огромном зеркале за спиной бармена. Бармен оказался тем же самым. А вот официантка — другая. Молодая и весьма… привлекательная.

Бармен кивал ему, как старому другу, и сразу поманил официантку пальцем, (Ну и фамильярность!) и что-то шепнул ей. Та буквально подплыла, словно роскошная яхта:

— Доброе утро! Хэрр желает позавтракать? — конечно, ангальский не столь безупречный, как у фру Магды… Но и не столь ужасный, как у Гудрун.

«Хэрр» действительно выразил такое желание, и они проследовали к стойке, где хозяин-бармен уже вытаскивал три объёмных пакета.

У Алексея загорелись глаза:

— Пожалуйста, эту… И вот эту. Ну, и вот эту — тоже давайте! И… две чашки. А чай есть?

Его сразу заверили, что уж чай-то есть любой. Заказав две чашки «Ерлгрэя», Алексей позволил девушке усадить себя за тот же столик, что и в первый раз — про него бармен, очевидно, и сказал работнице, перейдя на гелландский.

Чая ждать долго не пришлось: похоже, на кухне, куда сразу, устроив его, и осведомившись с вполне милой, а не дежурной улыбкой, удобно ли ему, устремилась девушка, на плите всегда стоял кипящий чайник…

Р-р-р!.. Алексей с детства был неравнодушен к сдобе — пусть она и «вредна», и «полнит», и тяжелит-дурманит мозг, и всё такое прочее… Сегодня-то он может расслабиться?! Особо ни над чем думать не надо. Вроде.

Однако «в процессе жевания» мысли невольно вновь вернулись к работе.

Если две новых манекенщицы окажутся выше, или ниже, или чуть будут различаться по размерениям от Гудрунских, придётся вновь подгонять ширину и длину переда и спинки, да и на швы припуски делать побольше…

Хватит! Он приказал себе отключиться. А на увеличенные размерения его невольно навела мысль о том, что если он не призовёт себя к порядку, то «поправиться» грозит уже ему!.. Впрочем, подумав, и посмотрев для храбрости в окно, он взял с блюдца и третью булку. Э-э, толстеть — так толстеть! Толстых кутюрье, в отличии от манекенщиц, с работы за это не увольняют! (Тьфу-тьфу!..)

Сдержанно поулыбавшись, поблагодарив, и расплатившись, (Странно! Опять получилось чуть меньше гульдена! За счёт того, что ли, что пил чай?) он с чувством полного удовлетворения вышел на улицу.

Ну, куда направить стопы? А пойдёт-ка он в центр — там должны быть, вроде, собор и ратуша. Может, и музей какой отыщется по дороге…

Он неторопливо двигался мимо вездесущих лавочек с сувенирами-одеждой-бижутерией, но не заходил пока ни в одну, и больше смотрел на фасады собственно зданий и витрины.

А что — ничего. В-смысле, ничего путного. Фасады слишком уж… Узкие. Словно казённые. Ну, или как воины в шеренге. Которых туда насильно втискивали.

Мало лепнины и позолоты. После Питера вообще не смотрится! С другой стороны — там всё делалось по приказу царя, посмотревшего, как здесь, и желающего на голову превзойти, и создать помпезность, достойную Лучшей Столицы Явропы!.. А здесь уж точно не имелось единого плана, и богатые купцы-бюргеры старались в меру способностей и… средств!

Явно лепнина и позолота не входили в число приоритетов у тех, кто привык во всём стремиться к прагматизму и экономии. Сэкономленные деньги — заработанные деньги!.. Так что почти единственное, чем отличались консервативно-стандартные фасады — так это цветом: преобладали красный, жёлтый, бледно-зелёный и светло-коричневый.

До центральной площади Алексей дошёл за час с небольшим. Дошёл бы и быстрее — но он иногда приостанавливался, и даже углублялся в пересекающие его маршрут улочки — чтоб взглянуть на «архитектурно» оригинальное, интересное…

А что — однообразно, когда в больших количествах, но мило, когда по чуть-чуть. Дозировано, так сказать. Хе-хе…

Здесь даже росли деревья, и вьюн покрывал некоторые фасады и решётки мостов — тех, что оказались из железа. Жаль только, что так много мостов, каналов, и так мало высоких деревьев. Наверное, близко грунтовые воды. Солоноватые.

Да и сыро: не то влага, не то — пары буквально проникают прямо сквозь рубаху… (Но тут уж деревья ни при чём.)

Разумеется, автоматически он начал обход главных торговых улочек в Центре: если и имеются где-то в Омстердаме фирменные бутики Домов высокой моды — так, конечно, здесь.

Однако он потратил довольно много времени, но ничего даже похожего на стеклянно-пластиковые фасады с вывесками над ними «Дойче-и-Габбаба», «Дуор», «Верзаче», «Шинель», и прочих девяти «задавателей» стиля и тона, не обнаружил. Хотя магазинов с платьями, костюмами, кофточками, и всем тем, что он встречал на попадающихся на улицах местных модниках и модницах встречалось достаточно — почти на каждой улочке.

Недоумённо почесав затылок, он, наконец, в один такой и зашёл.

Великий Боже! И это — «модная современная одежда», как написано на вывеске?!

Странно. Да, одежда и удобна, и модна. Была. Лет пять-семь назад. Но… Неужели они… Да нет — не может такого быть! Кто-то же наверняка ездит в другие города в командировки хотя бы. Видит и привозит новинки. И если кто-то ходит в таких, остальные-то должны завидовать, и пытаться достать и себе такие же, свежие…

Но почему здесь, в Гелландии, хозяева «магазинов современной модной одежды» игнорируют новые разработки тех же Париских кутюрье? И экспансия модных фасонов столь сильно отстаёт от мировой?! А что там с ценами?

Хм-хм… Если это — в гульденах, то… М-да, дороговато. Особенно с учётом цены, например, чашки того же кофе. Впрочем, местная дороговизна на устаревшие фасоны лично к нему никакого отношения не имеет. Его дело — как раз пополнить коллекцию продаваемого здесь (или — где-то ещё) — новинками. Относительными — если вспомнить, что фасону, который сейчас «в работе» два года.

Отчаявшись найти хоть один бутик действительно «от фирмы», Алексей стал просто смотреть по сторонам.

Походив ещё с час, домами, несмотря на их разноцветие, остался недоволен. Дома, честно говоря, могли бы быть… попросторней, что ли. Складывалось впечатление, что их строили словно для хоббитов каких: узкие, явно низкопотолочные, (Он прикинул: этаж — чуть больше двух метров! Хрущебки-то изобрёл, оказывается, вовсе не Хрущеб!) непропорциональные в высоту и ширину, словно поставленные на ребро ящики для фруктов, по фасадам они казались какими-то недомерками… Или это он придирается после того же Питера?.. Да, у Петра-то Алексеевича явно на первом месте стояли соображения Престижа, а не коммерческой выгоды и «экономической целесообразности…»

Многие самые старые, с почерневшими перилами-бордюрами, мосты, по которым он перебирался с островка на островок, строились, похоже, на века: даже покрытые асфальтом, они казались вышедшими из семнадцатого века — каменные. Монументальные, почти чёрные. Тряски не ощущалось, даже когда по одному из них проехал трамвай — а ведь тот весит тонн двадцать!..

Трамвай, кстати, Алексей проводил повеселевшим взглядом: местный юмор пришёлся ему по душе. Профессионалы-шаржисты нарисовали на бортах ряды кресел: словно бы проекции тех, что в салоне. И на них — силуэты людей. Так что головы сидящих внутри пассажиров словно бы продолжали эти нарисованные силуэты — ну прямо кукольный театр!

Другой трамвай, едущий навстречу первому, явно разрисовывали по эскизам детей: поля, река, коровки, домики и небо с облачками и птичками приятно грели душу очаровательным наивом — без какой-либо стилизации: вот именно так и рисуют дети, а не взрослые, подделывающиеся под них! Алексей долго стоял, глядя вслед удаляющемуся чуду: а что, идея — хоть куда! Дети — всегда видят мир по-своему! По-новому!

А ещё Алексей обратил внимание, что теперь, в историческом центре города, машин совсем не попадается. Ну да — ему же сказали: на их движение тут запрет! И правильно: во-первых, чтоб не мешали туристам, во-вторых — не отравляли воздух, и в третьих — по большинству местных, кривоватых и узковатых, улочек, им попросту не проехать. Наверное поэтому все, кто хочет здесь, без столь привычного для большинства столиц, метро, куда-то быстро попасть, ездят на велосипедах!

Едущих неторопливо и вполне раскрепощено и респектабельно, мужчин и женщин, попадалось очень много — буквально каждый третий храбро крутил педали, а возле парадного входа домов и лавок железные кони стояли настоящими рядами: похоже, «угона» здесь никто не боялся — привычных цепей и замков Алексей не видал.

Хотя Алексей сейчас больше внимания уделял «застывшей музыке» — архитектуре, подсознание автоматически отслеживало привычное: одежду людей. Мозг подсознательно всё продолжал как бы суммировать наблюдения, касающиеся фасонов и тканей.

Ну, что сказать. Ткани, конечно, добротные. На большинстве дам и мужчин среднего возраста одежда если и не отличалась актуальной модностью, зато добротностью и консервативностью — уж точно. Молодёжь, конечно, одета посвежей. Но тоже — большинство моделей и фасонов, которые он узнавал, относились, как он уже вычислил, к стилю и тенденциям пяти-восьмилетней давности.

Ну, здесь все и ретрограды! Хотя, если честно сказать — им вполне идёт. Этакая воплощённая добропорядочность и надёжность…

Площадь Дамм, куда он наконец попал, шириной (Да и длиной!) не баловала: куда ей до Красной! Но новая церковь-собор, восстановленная, как значилось в табличке на её стене, заново после пожара в семнадцатом веке, отлично вписывалась в общий ансамбль — рядом стоял скромный (Ну, по меркам того же Питера!) дворец Парламента, и, разумеется, самое крупное здание: Биржа.

Ну а как не быть крупному тому, что и создало местное благосостояние — Дому Торговли. После Ангалии вторым, насколько он помнит, шёл флот именно Гелландии!

Внутрь церкви, хоть туристы и сновали с деловым видом туда-сюда, Алексей не пошёл. Зато посетил небольшое здание с неброской надписью «Первый национальный Банк». Здесь его более чем приятно поразил курс валют: один к двенадцати!

Так что разменяв свою сотню на тысячу с лишним гульденов, он чувствовал себя несколько неловко: пачками красивых цветных бумажек теперь топорщились три кармана костюма! Ладно, зато валюту какое-то время менять будет не нужно.

Он двинулся дальше — на улицу Фалькенбюрге. И — точно! Всё, как ему описали!

Блошиный рынок приятно услаждал взор кучей ретро-барахла: ненужного, но такого трогательного и домашнее-уютного, явно согретого долгие, долгие годы чьим-то теплом, чьей-то привязанностью. Ублажавшего чью-то душу, будь то — полезностью, или просто — милым стоянием на комоде прабабушки… И вот теперь продаваемым молодыми наследниками, которые со своим неизменным прагматизмом и циничностью видят в них лишь бессмысленно пылящийся на видном месте источник наличности, на которую, возможно, удастся раскрутить либо какого-нибудь глупого туриста, либо, такого же как «предки» — помешанного на «старье», коллекционера-маньяка. Тоскующего по ушедшим годам счастливой молодости. И Эпохе…

Шкатулочки, украшения, инструменты — и музыкальные, и измерительные, одежда, вещи чуть не полувековой давности. Сувениры и украшения. Часы — настенные, настольные и даже напольные. (Некоторые ещё и работали.) Даже посуда — стопроцентное ретро!..

Он ходил здесь почти час. И даже «оторвал» буквально задаром замечательные старинные пуговицы: всю жизнь мечтал именно о таком размере и расцветочке. Ну, если он теперь не найдёт, куда их «эксклюзивно» пришпандорить — грош ему цена!..

На обед Алексей зашёл в одно из многочисленных кафе. Устроился один за небольшим столиком у окна: благо, народу почти не было. Заказал подобие местного рагу, и снова чай с булочкой. Рагу порадовало, а вот булочка — нет. «У нас» — вкуснее!.. Он уже считал свою улицу — своей, как и отель, как и кафе с понимающим его пунктик хозяином. Как и мастерскую-цех. И девочек.

Здесь, в центре, с него «содрали» аж три гульдена! Обалдеть! Бедные туристы! Впрочем, нет — были бы бедные — сюда бы не приехали. Алексей ухмылялся про себя — ну и цены здесь! Побывать бы им в Мосме!.. Нет, лучше — не бывать. Отличные цены.

До улицы Лейцестраат с её театрами, запальчиво расписанными друзьями, он решил не ходить — и так с непривычки сбил ноги, да и поясницу ломит… Вот и двинулся назад, чтоб уж не заблудиться — по старому маршруту, заодно прикупив в какой-то лавочке карту города, торчавшую из выносной вращающейся стойки. На туристов он глядел как местный — равнодушно. Они уедут, он останется. Знакомиться ни с кем смысла нет. Да и не видно никого из «своих», руссийских… Но он не собирался общаться и с ними.

Поэтому оказался не готов к тому, что его окликнули:

— Хэрр Алексей!

Повернувшись, он увидал Аарона: тот догонял его пешком.

— Хэрр Аарон! Очень рад вас видеть! А где же ваша шикарная машина? — он крепко пожал тёплую руку.

— Обычно я держу её дома… А уж если выкатываю из гаража, так только в исключительных случаях: ну вот, как поездка за город — на природу! А вообще-то по Старому Городу, как я уж говорил, движение машин запрещено — видали же: тут все, кто ходит — туристы, а кто ездит на велосипедах — местные! Определить легко! — Аарон показал белейшие зубы в широкой улыбке. Ну, обо всём этом Алексей уже успел догадаться, но вопросов к Аарону накопилось масса: где бы задать?

— Вижу-вижу… Масса вопросов! Идёмте, Алексей. (Можно — я и вы — обойдёмся без «хэрров»?) Если это не слишком нахально с моей стороны — прерывать ваше знакомство с городом. — Аарон торжественно повёл рукой, — Я знаю неплохое место, где двум омстердамцам можно спокойно посидеть и поговорить! Разумеется, скромный и тихий… ресторан!

Вход в ресторан оказался неприметным: Алексей ни за что бы не догадался, что узкая крутая лестница в тесном каменном мешке-коридоре ведёт в уютный и тихий зал. Вид со второго этажа маленького отеля, при котором и был ресторан, открывался традиционно скучный: несколько разноцветных узких фасадов, и канал. Но Алексей не был в претензии: им подали отличный кофе после гуляша, который, подмигнув Алексею, заказал, пройдя прямо на кухню, Аарон.

Похоже, его здесь все знали: приветствовали как старого знакомого, мужчины-повара улыбались, официантки делали книксен, потупясь… Неужели Аарон — их всех?..

Однако когда со вторым для Алексея обедом и кофе было покончено, Аарон откинулся на спинку удобного старомодного стула, и убрал улыбку с лица:

— Алексей! Я же вижу — вы уже «вляпались». Ну, или близки к этому… Поэтому — спрашивайте. Местный менталитет так просто, и сразу — постичь не удавалось ещё никому! А знаете почему? Он слишком… Прост!

Алексей, вот только теперь чувствующий сытость, (Прогулка на свежем воздухе, что ли, поспособствовала быстрому «перевариванию» первого обеда?!) тоже откинулся на спинку. Для храбрости посмотрел в окно. Вернул глаза к лицу собеседника.

— Аарон. Я знаю, это может звучать глупо. Но мне показалось, что и вы… И даже хэрр Ванавермайт на что-то такое и намекали. Признайтесь честно — здесь культивируется свободный секс?

Аарон… рассмеялся.

Весело, заразительно. Алексей не мог не усмехнуться и сам — серьёзный вид сошёл с него. А и правда — чего он комплексует? Это же Явропа — а со своим уставом, да в чужой монастырь…

— Алексей… Как бы вам помягче это сформулировать… Ну — ДА! Именно так!

Его именно культивируют! И именно — свободный! Но! — Аарон снова согнал улыбку с лица, — Только в отношении женщин. Мужчина — здесь… как бы попроще…

Бог и Царь! Нет-нет, я и не думаю шутить, или иронизировать! Просто примите как данность, как непреложный факт: местные женщины (ну, коренные омстердамки) буквально готовы… Хм… Лечь под любого. Вот так вот грубо, но по существу, я и должен выразить эту мысль, чтоб вам оказалось легче с ней свыкнуться. Принять. Кстати — не только местные женщины таковы. Многие приезжие — тоже.

Алексей поморгал, не в силах собрать воедино куда-то вдруг разбежавшиеся мысли. Да что же это такое!.. Неужели он попал в… Мировой Бардак?! Но ведь они…

— А-а, я вижу ваши сомнения. Нет! Они не только денег за это не берут, но и готовы оказывать всяческие… м-м… услуги тем мужчинам, которые… Согласны на секс.

— Аарон, я не успеваю за вашей мыслью… То есть они — что? Готовы содержать своих любовников? А мужчины здесь — что? Против секса? Или вот прямо все — нетрадиционной ориентации?!

— Алексей, пожалуйста, не так быстро… Попробую ответить хотя бы на первый вопрос. А он — сложен. — Аарон поставил локти на стол, и собрал кисти в захват — как волейболист, (Может, играл когда?..) — Никто здесь никого не содержит. Даже если пара… переспала — это никого ни к чему не обязывает!

Вот, например, я знаю — у вас в Руссии, если мужчина хочет женщину — он вначале ухаживает. Ну, там, дарение цветов, шоколадки, может, колечко или серёжки, долгие прогулки под луной, разговоры, разговоры… Это — если имеет «долгосрочные» планы. Если же — «краткосрочные» — то хотя бы ведёт в дорогой ресторан, говорит комплименты, угощает деликатесами, шоколадом с неизменным шампанским. Словом, тратит деньги и силы на то, чтобы, ну… Заполучить вожделенный… Секс! — Алексей невольно кивал, слушая «консультанта».

— Так вот: здесь нет ничего подобного! Если пара идёт в ресторан, каждый платит за себя сам — независимо от того, спали ли они, или ещё нет! Вот кстати: имейте в виду! Если попробуете заплатить за женщину — она посчитает это оскорблением. И попыткой покуситься на её личную свободу. Надеюсь, ещё не пробовали?

— Нет-нет, ещё не… Аарон. Я всё равно не понял. — Алексей и вправду не понял: как же здесь… заключают браки? — Аарон! А как же семейные пары? Как они ведут хозяйство — совместно, или… И как воспитывают детей?!

— А-а, вот вы о чём… Хорошо, что вы сидите, Алексей. Но вы уж возьмитесь покрепче за что-нибудь, чтобы не упасть! — Алексей и правда, почувствовал сильное волнение. Похоже, он окажется… шокирован.

Однако это оказалось ещё слабо сказано.

— Здесь не существует института Брака.

То есть — брака в том смысле, как вы там, у себя, его понимаете. Да-да, звучит дико, но никто здесь в церкви больше не венчается, и в Муниципалитете не регистрируется! Никаких «штампов в паспорте»! И если здесь мужчина и женщина долго живут под одной крышей, это говорит только о том, что им хорошо вместе. (Это называется — «постоянные партнёры».) Юридически же они никак не связаны!

— Но… А как же совместные дети? Кто из родителей… Воспитывает их?

— Держитесь ещё крепче! Никто. — видя приоткрывшийся рот, и разведённые в ещё не высказанном вопросе руки, Аарон поправился, — Ну, не совсем, конечно, никто! Никто из родителей. А — Государство.

Да, Государство. У женщины, имевшей счастье родить, младенца забирают сразу, ещё в роддоме. (Поэтому никто грудью не кормит, и у большинства её форма очень даже ничего себе — до глубокой… Хм.) А детей передают в специальные ясли, а затем — в Интернаты. Там воспитание и обучение ведётся централизовано. — Аарон и сам нахмурился, увидев, как брови Алексея сошлись к переносице, — Вы сейчас, наверное, думаете — как в казармах…

Нет — куда практичней. Впрочем, работа этих заведений не в моей компетенции. Но дети получаются вполне… ничего себе — да вы их видите здесь на каждом шагу! Такая система существует уже лет шестьдесят! Или даже больше. Так что даже такие слова и понятия, как «мать» и «отец» — почти потеряли первоначальный смысл. Никто из «воспитанников», выйдя из Интерната, даже и не думает разыскивать своих «предков». Потому что никак к ним не привязан. Можно сказать по-другому: не имеет корней. И «семейных» традиций. Вот в том числе и поэтому жизнь здесь настолько проста!

Зато забеременевшей и родившей женщине после родов дают пожизненное пособие: вполне хватает на безбедное существование без всякой работы! А за второго ребёнка — пособие ещё увеличивают! А если удастся родить третьего — так женщина становится побогаче многих мужчин. Поэтому те, кто родил даже одного ребёнка, обычно сидят дома, и, если позволите так выразиться, валяют дурака… Вернее — дуру. А вот те, кто не смог найти себе партнёра и родить, вынуждены работать: им же надо на что-то жить!

Челюсть у Алексея как-то сама отпала, и пришлось сделать усилие, чтоб вернуть её на место. Только спустя полминуты он смог придумать следующий вопрос:

— Аарон! Получается, все те женщины, с которыми я сейчас работаю в Ателье…

— Совершенно верно. Ещё не родили! Ну, с вашей заместительницей проще — она бесплодна с молодости… А вот художница, закройщица, швеи, и даже ваша «модель» — ещё не рожали. Но — вожделеют! И вас, скорее всего, попытаются использовать. Нет, впрямую, вот так в лоб, не скажут, конечно… Но — постараются дать вам знать, что вы — самый желанный, роковой, обаятельный… Настоящий Дон Жуан! — Аарон хитро прищурился, — Ах вы, коварный обольститель! Вижу — было!

Покрывшийся холодным потом Алексей чуял себя настолько сбитым с толку, что только покивал с самым сокрушённым видом. Похоже — он действительно вляпался…

— Не волнуйтесь, Алексей. И, главное — ничего не бойтесь. Никто на вас никаких обязательств возлагать не собирается! Женщины здесь не приучены… Владеть собственностью в виде Мужчины!

Не-е-ет! Здесь — всё с точностью до наоборот. Говорю же: мужчина здесь — бог и царь! Да, знаю: в это не так-то просто поверить! — Аарон подмигнул, — Но я вам помогу! Расслабьтесь, и готовьтесь принять Дар Судьбы: выдаю стратегические секреты «насквозь прогнившего Запада»: чтобы показать женщине, что вы её… хотите, достаточно просто широко и открыто ей улыбнуться! Ну, или можно почмокать губами — словно делаете воздушный поцелуй…

И — всё! Поэтому — может, заметили?! — мужчины здесь все такие неулыбчивые! «Фэйс-контроль», так сказать. Правда, в несколько ином смысле. Ну вот. А дальше — совсем просто. Если женщина согласна… Ну — то есть, вы её устраиваете внешними… и прочими… предположительно ценными качествами… Она сама к вам подойдёт. Когда посчитает удобным.

И если вы — случается и такое! — не передумали, вы снова должны улыбнуться и покивать! И тогда ваша «избранница», радостная и счастливая, последует за вами к ближайшей постели, и вы сделаете с ней…

Вот именно — всё, что захотите. И — столько раз, сколько захотите…

Алексей сглотнул комок, стоящий в горле:

— Так здесь, получается… Не существует никакой такой «любви»?

— Э-э, я вас умоляю, Алексей, бросьте! Недаром же у французских проституток есть поговорка: «любовь эту — руссийские придумали: чтоб денег не платить!» Ну а здесь — просто развили и традиционно «прагматизировали» этот тезис! А чего вы хотите: бюргеры же! Они везде ищут выгоду, и способы всё на свете сделать рациональней! Просто, наконец, это коснулось и такого «воспетого поэтами» и «возвышенного» до дрожи понятия, как «Любовь». Широко, кстати «распиаренному» как раз вашими, руссийскими, писателями и поэтами: Мушкиным, Худым, Ясениным… Хотя — вам ли не знать, как модельеру: главный толчок современной «сексуальной Революции», фактически канонизировавшей «свободный секс», дала ещё Куко Шинель. Ещё в далёких сороковых.

А, так сказать, «идейная» подготовка началась, разумеется, куда раньше — с маркиза деСеда… Ну, помните — его гнусную теорийку о том, что дети родителям ничем не обязаны. Так как те сделали их случайно, как некий побочный продукт, думая на самом деле о банальном взаимном удовольствии… — Аарон чуть повернул на бок голову, продолжая пытливо смотреть на Алексея. Тот всё ещё молчал. Не потому, что не мог придумать, о чём спросить, а потому что ждал продолжения… И Аарон продолжил:

— Подумайте сами: зачем люди объединяются в семьи? Нет, поставим вопрос конкретней: для чего семья мужчине? Пока он молод — чтобы иметь «регулярный» секс. И, как логичный итог этого — чтоб вырастить и поставить на ноги совместных детей! Обеспечить им, так сказать, достойный уровень образования и жизни.

А сколько при этом покупается каждой такой «ячейкой Общества» излишнего тряпья, колясок, игрушек и всего-такого-прочего? А вызов на дом доктора? А учебники? А сколько, наконец, теряется рабочего времени и сил на лечение-уход-воспитание и тому подобную нервотрёпку, обеими «супругами»? А если смотрите телевизор, ну, те, «Шоу скандалов», типа Патлаховского, или ещё кого — сами понимаете: это сейчас общемировая тенденция. Мировоззрение людей очень быстро меняется — и вот уже дети превратились из самого дорогого, что есть на свете — в мешающие и грязные, визжащее-слюнявые «обстоятельства». От которых даже пытаются отделаться: вы должны помнить. Оставляют в лесу, на морозе. Оставляют прямо новорождённых — в сумках в парках. Топят. Оставляют в роддомах — ну, это уж — самые «сознательные» и жалостливые.

Разумеется, я не хочу сказать, что все семьи у вас в стране неблагополучные, или «алкашевые», как это называется.

Но вы — должны видеть, если не слепой. Проблема тотальной «Интернатизации» назрела. Как реалист вы-то должны понимать.

— Аарон… Но ведь верно — как вы и сказали — не все семьи — алкашовые. И многие родители… Любят, и воспитывают так, чтоб дети нормально…

— А вы статистику знаете? — перебил вдруг Аарон неубедительно даже для самого себя пытающегося возразить Алексея, — Или — поставим вопрос так: вы довольны тем, как вас воспитывали? Было ли «счастливым и безоблачным» ваше детство?

Стрела попала в цель. Алексей заткнулся, почувствовав, как краска заливает всё лицо. Нет, они точно — собрали полное Досье… Бьют без промаха. Аарон продолжил:

— А вот если Государство сразу забирает и централизованно воспитывает всех детей, на кой же … (Пардон!) людям осложнения в виде семьи?! Разве что опять — для взаимоприятного… Секса! (А на старости лет — чтоб не страдать от скуки. И тоски.)

Так не проще ли организовать всё с самого начала так, чтобы к нему, лёгкому и взаимоприятному, все эти нешуточные прелюдии и перепетии и сводились — причём без предварительных, и дальнейших, стесняющих обоих, обременительных хлопот и обязательств?

А «досадные недоразумения» из-за чисто семейных проблем? Вы же представляете, как меняется настроение у будущих матерей? А если за время беременности члены «семьи» друг другу наскучили? Надоели? Если кто-то — «зануда», и «брюзга», а кто-то — «идиотка» и «лентяйка»? Или циничная хищница, готовая лезть наверх, стремясь попасть в элиту, живущую на «Роблевке», буквально по трупам? (Иногда для выяснения этого достаточно и месяца, но иногда нужно и пару-тройку лет…)

Знакомая ситуация? — Алексей невольно кивнул — похоже, агентурные данные о нём и Лене — как на ладони. А чего бы он хотел? Анонимности? Вот именно — тьфу!..

— Статистика вашей собственной страны показывает: до пятидесяти процентов браков разваливается в первый же год. Сейчас же все «гордые», у всех «индивидуальность»! Никто не хочет подстраивать свои привычки и жизнь под партнёра — все хотят наоборот!

Рано или поздно все цивилизованные страны (ну, кроме, разве что, бамерикосов) придут к такой схеме. Вопрос всегда упирался в проблему воспитания и «поднятия на ноги» детей. И — положа руку на сердце — сколько вы знаете родителей, реально могущих обеспечить детям достойное воспитание? Без ремня, водки и скандалов? Да ещё и имеющих на это время, средства, и желание?

Ну а здесь — детей рождается немного… Прирост что-то около полупроцента. Так что уже существующих Интернатов вполне достаточно. И относятся к детишкам там — вы уж поверьте! — со всем возможным вниманием и добросовестностью. Профессионально. И здесь преимущества такой системы уже поняли. И законодательно приняли. Ну, вы, говорю же — видите всех этих воспитанников вокруг. — Аарон снова обвёл рукой, словно обнимая не только Омстердамм, но и всю страну, да и Явропу заодно. — И свобода их — как «личная», так и «общественная», если свободу от обязательств по взращиванию потомства так назвать, — Аарон хмыкнул, — не пустой звук. А устоявшийся факт.

Аарон замолчал, давая, видимо, Алексею насладиться открывающимися «перспективами».

Ещё бы не насладиться: получается, здесь почти любой мужчина «в силах» (Ну, разве что совсем уж Квазимодо какой!) — словно козёл в огороде!.. Однако не об этом сейчас думал Алексей:

— Аарон… А как же тут с этим… Материнским инстинктом?

— Я вас умоляю, Алексей!.. Забыли тут все этот пережиток! — похоже, его собеседник и не думал шутить! Слово «пережиток» сказано… Явно с пренебрежением!

Покусав губы, Алексей с горечью вспомнил все те разбитые семьи и брошенных детей, особо обозлённая часть которых не без смака показывалась всё в тех же «Пусть потреплются», и «Они и Вы»… Да, там где пьют, этот самый инстинкт, похоже, без проблем умирает и сам. Но ведь здесь — не пьют?! Во всяком случае, так. Это мешало бы… Бизнесу?! Так кто — инициатор?..

— Это что — работа феминисток?..

— Ну разумеется, феминистки тоже внесли свою лепту… Но — нет.

Как показала — а вы видите, что — однозначно! — практика, никакой это был не инстинкт, а втемяшенный викторианским воспитанием атавистический нонсенс… Здесь теперь просто вот такие законы и обычаи — назовём их так, чтоб вам стало понятней.

Человек — существо клановое. Живёт в стаях, проще говоря. А традиции и устои… Принято было, например, у аборигенов Новой Заландии, или Таити кушать людей — они и кушали себе спокойно, не терзаясь угрызениями совести, пока «открывшие» их Явропейцы не объяснили, что это «нехорошо — ай-яй-яй!» и «Низзя кушать Кука!»… Так что какие задать правила поведения и законы — дело техники. И Руководства.

Вы уж извините за нудную и сбивчивую, и «эмоционально окрашенную» лекцию. Думаю, на то, чтобы свыкнуться с таким, вам понадобится время.

А чтобы поверить — факты.

Алексею понятней не стало. И это явственно отражалось на его расстроено-растерянной физиономии. Аарон пришёл на помощь:

— Да — я знаю, вот так, сходу, поверить трудно. Сам полгода привыкал, когда только приехал… Ничего — привыкнете и вы. И даже будете наслаждаться. Вседозволенностью. Свободой от дурацких условностей и обязательств. Расслабьтесь, дружище, — Алексей поспешил опустить оказавшиеся вздёрнутыми плечи, — Мы здесь — Повелители Вселенной! — Аарон опять откинулся на спинку стула, — А если не верите — попробуйте вечером…

Улыбнуться пошире горничной!

Алексей снова сглотнул. Чёрт. Тоже — в точку! На горничную и её… разные места он уже заглядывался… Неужели?..