Королевства Тени

ИГРА ЛЖЕЦА Джессика Бивен

На окраине города в Фаэруне канализационная магистраль впадает в болото. Свет, проникающий внутрь, быстро рассеивается, и любой, кто входит, должен действовать на ощупь. Чем глубже, тем гуще становятся сточные воды. Они затягивают икры. Еще глубже, и мусор высыхает. Переход от мокрого к сухому подвергает сомнению факт, что вода должна стекать вниз. И все же канализация уходит еще глубже. Здесь покоятся останки: башмак с разлагающейся ногой, голова, прижатая к трубе, торчащей из пола, и еще что похуже.Без небесных тел, отмечающих его прохождение, время теряет смысл. Капля падает, а затем навсегда исчезает в прошлом. Трубы ведут в катакомбы. Звуки плача наполняют воздух.Из одного коридора исходит свет, он просачивается из стен. В этом зале обитают меняющиеся формы животных. Прутья и проволока удерживают их, подчеркивают их черты. Некоторые существа выглядят нормально — кошки, дрожащие в клетках с полками, поникшие дворняги, даже лев, вжатый в прутья наклонной клетки. Плачущее существо в одной из больших камер отступило в угол, чтобы выразить свое горе.Виден только мех. По какой-то причине оно перестает плакать и сдвигается. Это еще один кот — вернее, два.Один соединен с другим, точно перевернутый на спину, голова плавится в голове, бедро в бедро, один хвост дергается напротив другого безвольного. Второй неподвижен, ноги болтаются, язык высунут, желтые глаза остекленели на дюйм или два выше зеленых.Живая кошка разорвана так, что ее внутренности вывалились из середины и волочатся за ней по полу.

Коридор длинный. Он переходит в другие коридоры с маленькими клетками для переноски, беспорядочно разбросанными вдоль столов, подушек и гобеленов.Дверной проем разделяет пространство одной из стен. В нём потенциальный архимаг оборачивается, словно почувствовав чье-то присутствие. Затем она возвращается к изучению книги зверей. Страницы покрыты каракулями друидов.Она кажется красивой, на грубоватый друидский манер — гибкое тело, выгоревшие на солнце темно-каштановые волосы, голубые глаза — но это только тело, которое она выбрала сегодня.Она потомок женщины и мужчины, которые ушли вместе с извечно темным Анклавом Шейдов на План Тени столетия назад. Она узнала эту историю, будучи неоперившейся друидкой, только начинающей пробовать силу, которая могла бы соблазнить ее на роль архимага, и память предков Анклава Шейдов добавила масла в этот огонь.Теперь она иногда слышит, как анклав зовет ее, напоминает о своей власти над ней. Шадовары скоро вернутся на свою землю, землю, где родился анклав. Когда они это сделают, она сделает Шейд своим домом. Она встает и выходит из кабинета.

«Боль — это реальность. Но ложную боль легко создать.»

Последние заметки Шевера

Друидка встала и оглядела свою комнату, следуя желанию преждевременно уйти на встречу с начинающими архимагами. В последнее время встречи происходили все чаще. Возможно, как и она, чем темные становились старше, тем больше План Тени взывал к ним. Она прогуливалась по своему музею мерзостей, следуя порыву проверить их. Ей показалось, что она почувствовала некое беспокойство, но нет — все казалось в порядке. Она остановилась перед своим двойным котом, который был самым громким, и закрыла глаза, чтобы позволить его боли окутать ее. На мгновение он перестал плакать. Он почти забыл, что у него когда-то была жизнь до этого, но отчаяние осталось, подтверждение реальности для волшебницы-друидки. Только настоящая боль могла вызвать такое страдание. Это принесло ей порочное утешение, подобное тому, что должен чувствовать выживший после кораблекрушения, когда крадет спасательный плот у тонущего товарища по кораблю. Когда-то, давным-давно, она испытывала сомнения в природе реальности. Это было похоже на то, как если бы она обнаружила, что больше не верит, что земля удержит ее. Лучшими образцами были те, кто познал уныние до того, как она их нашла — мутанты, которые жили в страхе перед более здоровыми хищниками. Любые страдания, которые она могла обрушить на эти мерзости, усугубляли то, что они уже знали. Трепет, который она испытывала от их пыток, мог оказаться почти мучительным, и она кричала от темной радости. Сила, остаточное ощущение, которое она получила от этих сеансов, длилось несколько дней.

Эмиссар от Двенадцати Принцев Шейда посетил ее группу в начале года, каким-то образом пронюхав о тайной организации. Проверив группу на симпатию к шадоварам с помощью различных — в некоторых случаях смертельных — средств, эмиссар назначил задачи. После обсуждения волшебница-друидка приступит к своей задаче: найти коллекцию заметок, написанных архимагом Шевером, который жил в древнем Нетериле. Шевер создал Анклав Опус, в котором когда-то располагались учебные центры Нетерила. В свои последние дни Шевер встречался и общался с мириадами экстрапланарных существ и вел свои записи, которые имели мало смысла по сравнению с хорошо организованными книгами и лекциями, которые он читал в предыдущие дни. На самом деле, они, казалось, имели мало смысла по сравнению с чем угодно. Его более поздние записи особенно раскрывали безумие. Но шадовары сочли эти записи ценными, так что волшебница-друидка найдет их. Эмиссар дал ей отправную точку: по последним слухам, записки были в руках ученого, живущего недалеко от северной оконечности Гор Пустынной Пасти.

Обсуждение прошло относительно легко. Потенциальные архимаги провели большую часть встречи сгрудившись и склонив головы над тем или иным томом, обсуждая последствия и эффективность предлагаемых действий. Похоже, у них все было под контролем, поэтому волшебница-друидка ускользнула пораньше, чтобы подготовиться к путешествию и избежать нового задания. У нее были дела, о которых нужно было позаботиться — например, ее коллекция зверей, которая так идеально поместилась бы глубоко в катакомбах летучего анклава. Другие могли контролировать поверхность анклава, но она воспользуется тем фактом, что поверхность не имеет глубины, и только тот, кто подчинил сущность объекта, действительно управляет им. Она будет нашептывать предложения, которым нужно следовать, и руководить деятельностью, которую номинальные руководители анклава будут считать своей собственной. Она машинально вернулась в свою крепость, ничего не помня о расстоянии, которое преодолела от собрания волшебников до своей комнаты. Проверила водоснабжение своих животных, которое шло из дренажных труб. Система автоматически поила животных, так что ей не нужно было беспокоиться о том, что они умрут в ее отсутствие. Она оделась в дорожную одежду друида и наполнила свою сумку вещами, которые ей понадобятся в Пустынной Пасти. Она позволит своему аспекту друида подняться для этого путешествия, а по возвращении даст полный контроль волшебнице.

«На краю тьмы — это то место, где больше всего света.»

Последние заметки Шевера

Она решила дойти до места назначения пешком — поход продлится много ночей, но он позволит ей размять свои друидские мышцы. Она будет жить за счет земли и наслаждаться луной, звездами, солнцем и землей. Она предполагала, что какая-то часть ее будет скучать по этим вещам, когда она переедет в Анклав Шейдов, но это не значит, что она не могла бы уехать сейчас.... В любом случае, это не имело значения. Когда она снова обуздает друидку после этой поездки, волшебница будет довольна. Лучше всего сначала угодить этой — самой сильной из двух ее натур. Когда на горизонте показались Пустынная Пасть, кусты и небольшие деревья вдоль берегов реки, по которой путешествовала волшебница-друид, уступили место луговой траве по мере ее приближения к предгорьям. Она свернула в сторону от реки и пошла вдоль ручья через залитые солнцем рощи и горные цветы. Пропутешествовав еще несколько часов с сусликами и луговыми жаворонками в качестве единственных спутников, она выбралась из небольшого участка дубов и осин и наткнулась на дом, где под уклон шел ручей, вдоль которого она следовала. По пути она миновала несколько хижин, но до сих пор не встретила ни одной, в которой была бы аура надежды, которую она искала. Но вот этот ... этот был другим. Она заглянула в окно с перекошенным стеклом, но единственная комната была пуста. Миска с тушеным мясом и листы пергамента на грубо сколоченном столе говорили ей о недавнем занятии. Дверь между шкафами с полками и какими-то садовыми инструментами у задней стены была приоткрыта, позволяя лучу солнечного света проникнуть внутрь и осветить пылинки и половицы. Она будет наблюдать за владельцем коттеджа. Прошло много времени с тех пор, как она применяла Изменение формы, и было бы хорошо снова принять облик волка. Она выполнила ритуал и лениво наблюдала, как ее ладони утолщаются в лапы, а пальцы втягиваются в подушечки. Она почувствовала, как ее нос и рот вытянулись, как будто какой-то бог вылепил их из глины. Мех пророс по всему ее телу, она была словно земля весной, побеги волос появлялись из нее тихим взрывом. Ее костная структура изменилась, заставив ее лечь ничком. Колени вывернулись, копчик вытянулся в хвост. Процесс длился всего мгновение, и странный голос в ее голове пронесся за этот миг, как будто это он, а не она, приказал Измениться. Волшебница-друидка свернула в луговую траву, прокралась к наблюдательному пункту среди нее. Ее коричневые уши и голубые глаза поднялись чуть выше кончиков трав. Мужчина стоял к ней спиной. Он был стройным, но мускулистым, и черты его лица вырисовывались на фоне зеленых и желтых деревьев ручья и солнца на листьях, образуя плавные углы на фоне его взъерошенных волос. Он заговорил тем же голосом, который сопровождал ее Изменение. Волшебница-друидка бочком обернулась, чтобы лучше видеть, что делает этот человек. Он сидел на корточках возле огорода, в тени под карнизом. Он разговаривал с розой. Но губы его не шевелились.

Его голос, казалось, на мгновение затих, как будто удивление волшебницы-друидки заставило То, Что Было стать Тем, Чего Не Было. Но потом доверие вернулось. За сотни лет своей магии она видела и более странные вещи. Почему это так повлияло на нее? Голос вернулся, поднимаясь и опускаясь в ритме ветра. Он словно и создавал ветер, потому что, хотя ни один порыв не коснулся травы, среди которой пряталась волшебница-друидка, роза кивала и качалась, как будто отвечая на мысли человека. Волшебница-друидка повернула уши, как будто хотела лучше уловить эти мысли.

«... заснул в волнении и грезил о музыке. В этой музыке ты говорила со мной. И я пытался сказать тебе «скоро», но не знаю, дошли ли до тебя мои слова. Теперь я проснулся и могу говорить с тобой только так. Пожалуйста, пойми меня. Пожалуйста, знай, что я говорю с тобой. Ах! Ты киваешь! Но я никогда не знаю, являются ли твои ответы реальными или просто плодом моего отчаяния. Я потерял способность знать что-либо с уверенностью. Я... Я заблудился...»

Он разразился тихими рыданиями. Волшебнице-друидке показалось, что она почувствовала образ в его сознании — образ женщины... Очевидно, этот человек сошел с ума в своей изоляции. Очаровательно. Волшебница-друидка почти могла представить, что он каким-то образом разговаривает с ней, а не с розой. Какая-то часть ее откликнулась на эту идею с такой внезапной волной желания, что она не могла дышать, позыв, который на мгновение уничтожил все остальное. Она не теряла контроля над своими эмоциями таким образом с детства. Такая неожиданность от мысленной проекции простого отшельника! Быть ослепленной эмоциями, которые до сих пор подавлялись, о которых никто не подозревал! Она должна уйти, сила такого масштаба может погубить ее. Даже когда она думала об этом, она знала, что, какая бы сила ни действовала здесь, она уже захватила ее. Кроме того, она должна была выполнить задание для шадовара, а это означало изучение всех дорог этой страны. Она должна увидеть, куда ведет этот путь. Мужчина встряхнулся. Возможно, он упрекнул себя за то, что стал таким эмоциональным из-за растения, или, возможно, он содрогнулся от эха желания волшебницы-друидки. Он встал и вошел в свою хижину, закрыв за собой дверь, оставив розу в одиночестве кивать и трепетать. Она повернулась к волшебнице-друидке, как будто знала, что она здесь, и смотрела на нее с любопытством. Но виной этому был лишь порыв ветерка. Злясь на себя, волшебница-друида приняла человеческий облик слишком резко, причинив себе боль, и направилась к задней двери коттеджа. Она ненавидела свою слабость, но не могла отрицать, что хотела этого мужчину— хотела заставить его говорить с ней так, как он говорил с розой. Постучав, она отбросила смятение и сосредоточилась на том, чтобы подчеркнуть свою красоту. Она черпала из смутного образа женщины, который видела в сознании мужчины, а также из своего собственного идеального образа. Цвет ее глаз стал ярче, волосы приобрели новые оттенки и завитки, несколько верхних пуговиц рубашки расстегнулись сами собой. Ни один мужчина никогда не сопротивлялся этому заклинанию.

Мужчина открыл дверь, и его озадаченная полуулыбка выдавала удивление при появлении посетительницы так скоро после его разговора с розой — и у задней двери. На мгновение его сердце наполнилось дикой надеждой, что... но нет, он не должен предаваться таким фантазиям. Когда он увидел женщину, недоумение уступило место вожделению и настороженности, потому что такая женщина никогда не появится в подобном месте без сопутствующих проблем или действия могущественной магии.

Пришло время волшебнице-друидке сыграть свою роль, если она действительно хочет сделать этого человека своим. Она приняла выражение неуверенности и пробормотала смесь правды и полуправды:

— Я... я... чувствовала, что меня тянет к этому месту. У меня никого нет, и мне снилось, что я должна отправиться в путь... Я увидела тебя с розой и подумал, что хотела бы познать такую любовь. И... я здесь. Я уйду, если пришла по ошибке, — добавила она, чтобы развеять любые сомнения, которые могли остаться после ее речи. Он не сказал ни слова — ни единого слова своим голосом! — но втянул ее внутрь. «Теперь я посмотрю, смогу ли я вызвать любовь так же эффективно, как могу вызвать боль», — подумала она. И, как только я это сделаю, я пойму, может ли любовь дать мне столько же удовлетворения. Возможно, как утверждают некоторые, даже больше.

Она позволила своему телу взять контроль над собой — притянула его голову к себе, глубоко поцеловала, почувствовала, как он ответил на поцелуй. Оттуда они упали на пол, и так прошел день. Позже, когда они сидели за столом над свежими мисками тушеного мяса, и волшебница-друидка тайно использовала свою магию, чтобы уничтожить любой шанс, что был зачат ребенок, мужчина, наконец, заговорил с ней.

— Я встретил тебя во сне, — сказал он. У него были повторяющиеся сны о женщине, связанной с ним мощными узами. Узы, хотя и удерживали дух женщины рядом с ним, простирались через пропасти времени и пространства. Черты ее лица обычно были нечеткими, но он подумал, что она может быть похожа на волшебницу-друидку.

— Это был тот самый сон, в котором твоя роза говорила с тобой?

Он искоса посмотрел на нее.

— Нет... ты это слышала?

— Да, мне очень жаль. Я ничего не могла с собой поделать.

Он нахмурился, потом покачал головой.

— Все в порядке. Наверное, хорошо, что ты пришла сейчас. Я думаю, что, возможно, начал бы воображать вещи, галлюцинировать, если бы остался один намного дольше.

«Возможно, у тебя уже были галлюцинации», — подумала волшебница-друидка. Она спросила:

— Как давно ты здесь?

— Я не знаю. Очень давно. Я устал от городов и людей и просто хотел уехать на некоторое время. А ты?

— Я тоже долгое время был одна. Но я живу в городе, и у меня есть ... питомцы.

— Это должно помогать.

Они погрузились в многозначительное молчание.

— Значит, ты вернешься в город? — он спросил. — Чтобы заботиться о своих питомцах?

— О ... да, я должна. Пока это все еще дом, хотя я нашла настоящую любовь, — Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась, словно шутке. — Не хочешь пойти со мной?

«Настоящая любовь», сказала она. Мужчина предполагал, что они были настоящими возлюбленными — он мечтал о женщине, похожей на эту, и она была привлечена сюда. Но слова прозвучали грубо. Он считал, что выражения истинной любви лучше всего произносить во времена больших эмоций, больших перемен — не над мисками с недоеденным рагу, среди садовых инструментов и шкафов. Просто потому, что она не разделяла эту фантазию... это не означало, что он и эта женщина не предназначались друг для друга. В любом случае, он достаточно долго был вдали от мира.

— Я думаю... Думаю, я пойду с тобой — сказал он.

Его мысли блуждали. Интересно, что делала эта женщина, когда не пыталась найти свою настоящую любовь в дикой местности? И из какого она города? Он задал свои вопросы.

— Я занимаюсь магическими трюками, — ответила она, — во Флане, на Лунном море. Но я планирую скоро переехать.

Волшебница-друидка наблюдала, как мужчина моет их посуду. Создать его любовь было легко, теперь она должна понять, как использовать ее силу.

«Долгие времена, но бывают времена, когда ... так что вы понимаете, о чем я говорю.»

Последние заметки Шевера

В последующие дни и недели волшебница-друидка привязалась к этому человеку. Ей нравилось наблюдать, как напрягаются его тонкие мышцы, когда он бил киркой по камням, которыми планировал проложить дорожку от сада до ручья для тех, кто мог бы занять хижину после их отъезда. Небольшое применение ее магии могло бы разбить камни гораздо легче, но еще не пришло время раскрывать ему, какие именно "магические трюки" она может делать. Однажды он показал ей пергаментные страницы, которые она видела в окно, когда впервые наткнулась на хижину, — страницы, которые он изучал в свободное время. Это были записи Шевера. Глаза волшебницы-друидки сузились. Мужчина не сказал, как он их раздобыл. Волшебница-друидка предположила, что это, должно быть, было ужасно, так как его лицо посерело и обмякло, а глаза приобрели отсутствующее выражение в те несколько раз, когда она пыталась заставить его рассказать об этом. Этот человек верил, что в записках заключены какие-то тайны вселенной, которые стали бы его тайной, если бы только он смог раскрыть смысл записей. Иногда он чувствовал себя на пороге чего-то великого, но до сих пор его усилия вознаграждались лишь таким пониманием, которое заставляло его хотеть большего. В солнечные дни мужчина показывал волшебнице-друидке свои любимые рощи и поляны. Когда шел дождь, они осматривали скрытые пещеры. Он рассказал ей о странных зверях, которых видел выше по горным склонам, и о случайных чудаках, которых он встречал, когда искал пищу. В большинстве мест, которые показывал ей мужчина, волшебница-друидка могла обнаружить слабую, мягкую магию, резко контрастирующую с темной магией, к которой она больше привыкла. Однажды, когда мужчина купался в ручье, к двери подошла старая торговка. Волшебница-друидка некоторое время препиралась с женщиной — та была настойчивой, волшебница-друидка не хотела ничего покупать. Наконец, она решила, что с нее хватит. Когда мужчина завернул за угол дома, все еще с мокрыми волосами, с обнаженным торсом, он как раз успел увидеть в беспомощном недоумении, как волшебница-друидка превратила старуху в корову. Он подбежал к корове, крича:

— Что ты наделала? Ты убила ее! Куда она пошла?

В его словах было столько же смысла, сколько в записях Шевера.

— Она никуда не уходила. Она прямо здесь, — Волшебница-друида указала на корову. — Но... как насчет моих припасов? Как я буду чинить свои грабли? — Твои грабли ... Тебе не понадобятся грабли во Флане. Кроме того, разве ты не предпочел бы бифштекс?

— Бифштекс?! — воскликнул мужчина и едва не рухнул на пол. — Что ты наделала? Кто ты? Что ты здесь делаешь?

— Я же говорила тебе, что зарабатываю на жизнь магией.

Мужчина опустился на скамейку у входной двери и обхватил голову руками. Волшебница-друидка впервые за долгое время почувствовала угрызения совести. Корова-торговка, испытавшая мгновенное замешательство, теперь пришла в себя. Она бросилась на друидку-волшебницу, но та удержала ее на расстоянии невидимой стеной магии. Мужчина не заметил, как корова выдохнула, когда она боднула стену, он был слишком глубоко погружен в себя. Волшебница-друидка мягко поднял его на ноги. Он поднял голову и посмотрел на нее взглядом полным обвинения.

— Заходи, - сказала она. — Я хочу тебе кое-что показать.

Склонив голову, он повиновался. Когда дверь за ними закрылась, щит, сдерживающий корову, рассеялся, и она начала атаковать дверь.

Бах.

Мужчина подпрыгнул, когда это случилось в первый раз, а затем посмотрел на корову.

Бах.

— С ней все в порядке?

Бах.

— Она в порядке, просто злится на меня, — волшебница-друидка подняла руки, чтобы произнести заклинание. — Вот, позволь мне...

— Нет! Что ты делаешь?

— Я только дам ей отдохнуть.

В его глазах сверкнуло недоверие.

— Обещаю, — заверила она его, — только отдохнуть.

Его плечи немного расслабились. Он неохотно кивнул. Волшебница-друидка произнесла заклинание, корова опустилась на колени и затихла, бока ее то расширялись, то сжимались, когда она ровно дышала во сне.

Волшебница-друида снова обратила свое внимание на мужчину. Она начала говорить, потом замолчала. Наконец, она сказала:

— Я знаю, что все это может быть трудно для тебя, но пожалуйста, не надо ненавидеть меня за то, что я есть.

Признание вины, пусть и сказанное с целью вернуть его доверие и продолжить исполнять свой план, сходило с губ непривычно.

— Все не так плохо, как ты думаешь, - рассуждала она. -Пусть эта женщина не докучала тебе, но если бы да — то она бы никогда больше тебя не беспокоила. Я могу дать тебе это — могу забрать твои проблемы.

Он просто смотрел на нее. Почему она не может мыслить здраво? Это просто поиск решения на проблему. Итак, в чем была проблема? В том, что этот человек печален. Чем избавляются от печали? Радостью. Все очень просто. Почувствовав облегчение от того, что снова обрела твердую опору, она сказала:

— Я могу изменить вещи другими способами. Представь, как интересно мы могли бы провести время вот с этим.

Она подняла руку и создала рот в центре ладони, затем многозначительно приподняла бровь и ухмыльнулась. Мужчина вскрикнул от отвращения. Это было к лучшему, предположила волшебница-друидка. Он, вероятно, не был бы рад обнаружить, что слюной для клыкастого рта служила кислота. Мужчина вышел, хлопнув дверью. Волшебница-друидка наблюдала за ним из окна. Он споткнулся об одну из ног спящей коровы, но не упал. И не оглянулся. Но она знала, что он вернется. Его роза была здесь, как и записи Шевера. По крайней мере, пока его не будет, волшебница-друидка сможет избавиться от коровы. Она сделала это, используя испепеляющую вспышку. Все это приключение оказалось немного сложнее, чем она ожидала. Возможно, пришло время ей забрать записи и уйти. Но она не могла перестать беспокоиться о сложившейся ситуации. В этом не было никакого смысла! Как этот человек мог чувствовать себя преданным? Разве она не сделала то, о чем он сам, должно быть, мечтал много раз — если не про торговку, то о каком-нибудь другом раздражителе или враге? Не уверенная, собирается ли она уйти одна или с мужчиной, она начала собирать свои вещи.

«Оно приходит и говорит, я говорю что? я не понимаю? И лучше бы я его не спрашивал...»

Последние заметки Шевера

Приветствие мужчины, когда он вернулся, было ровным и болезненным — результат часового самокопания.

— Я не выдержу без тебя, — он увидел, что корова ушла, но подавил желание спросить, куда. — Я не смог бы вынести, что где-там, а я не знаю, жива ты или умерла, любила ли ты меня или ненавидела. Я не могу позволить, чтобы это закончилось так.

Он заметил ее вещи, почти упакованные. Она еще не забрала записи Шевера.

— Я пойду с тобой — сказал он. — Ты собираешься домой?

— Да, но сначала я попытаюсь найти одно из тех существ, о которых ты мне рассказывал. Тех, что живут выше в горах. — Ей пришло в голову, что было бы неплохо принести домой что-нибудь для себя, дополнение к своей коллекции.

— Затем я пойду домой, — сказала она через некоторое время. — Если ты действительно насколько ценишь нашу любовь, возьми все, что не хотел бы потерять.

Она многозначительно кивнула в сторону задней двери — на розу. Мужчина кивнул, сложил записи в рюкзак, взял лопату и большой горшок и вышел с ними через заднюю дверь. Волшебница-друидка достала из рюкзака одну из книг заклинаний и лениво изучила ее. У нее было время подождать. Ее единственным приказом было вернуться, когда шадовар призовет ее, а это будет еще не скоро. Она почувствует это, когда это время приблизится. Примерно через час мужчина вернулся, неся только что посаженное в горшок растение и кожаную перевязь, которую он смастерил для переноски, прикрепив к его рюкзаку. Роза вздрогнула, когда он выдернул ее из земли, как будто неизбежная потеря некоторых корней причинила ей сознательную боль. В последние несколько недель она увядала в его саду, заброшенная ради компании любовницы из плоти и крови. Его листья пожелтели, и некоторые лепестки упали на пол.

— Я готов, — сказал мужчина. Он забрал свой рюкзак и приспособление для переноски розы, а волшебница-друидка закрыла и снова упаковала книгу.

«... Формы и размеры, вещи не имеют никакого смысла, но все вместе подходят ААА! Не могу думать в двух местах одновременно. Я не могу потерять ни одно из них.»

Последние заметки Шевера

На третий день они нашли один из тех ужасов, которые искали. Некоторое время они наблюдали за зверем, и волшебница-друидка вспомнил, как не так давно она в форме волка точно так же наблюдала за мужчиной. Теперь она его не потеряет. Она направила мужчину к месту напротив себя в подлеске, так, чтобы путь существа вел его прямо между ними. Она наполнила свои руки заклинанием силы, сняла сапоги и превратила ноги в когти пантеры. Через несколько минут существо появилось и заковыляло по тропинке. Одна из его голов моталась из стороны в сторону, высматривая еду. Другая голова лежала под неестественным углом к плечу, безвольно покачиваясь всякий раз, когда существо делало косолапый шаг. Он уже выглядел так, как будто провел несколько сеансов в комнате для проверки заклинаний волшебницы-друидки — его создатель, будь то злая магия или природа, сделал большую часть работы за нее. Особенно ей понравилась вторая голова, ирония смерти в такой близости от жизни. Многие из ее собственных созданий обладали похожими чертами. Словно бы ей было суждено поймать этого зверя, но теперь она видела судьбу повсюду, с тех пор как встретила мужчину. Волшебница-друидка напряглась, когда живая голова существа повернулась, чтобы посмотреть в ее сторону, но затем в противоположном направлении раздался треск — это, должно быть, был мужчина. Когда голова существа повернулась на звук, волшебница-друида прыгнула. Существо фыркнуло, когда она приземлилась на спину и стала душить его живую голову руками, царапая бока и спину лапами пантеры. Она закрыла глаза, чтобы лучше почувствовать, как его дух бродит внутри тела. Она почувствовала его страх, запутанные мысли, цепляющиеся за то, чтобы вернуть то удовлетворение, которое оно чувствовало несколько мгновений назад. Его трепыхание затихало. Лучший момент прошел, но волшебница-друидка все еще чувствовала импульс силы, которую она получила от кульминации охоты. Она будет вспоминать об этом каждый раз, когда будет посещать это существо в своем музее. Волшебница-друидка зафиксировала задыхающееся существо на конце магической привязи. Мужчина подошел к нему с любопытством, граничащим с благоговением. Он видел его аномалии, но также видел его изначальную форму. Изящная шея. Заостренные пальцы. Глубокие коричневые озера мудрости в его глазницах.

— Ты можешь хоть немного облегчить его боль? — спросил он. Волшебница-друидка пожала плечами и произнесла еще одно заклинание. Существо упало на привязь, все еще тяжело дыша, но на мгновение успокоившись. Волшебнице-друидке было приятно, что мужчина чувствовал себя комфортно, призывая ее магию — его просьба показала ей, что он привыкает к этому.

— Что это за существо? — спросил мужчина.

У нее не было ответа. Она молчала. Мужчина, казалось, ничего не заметил. Он начал что-то шептать существу, как обычно делал со своей розой. Оно наблюдало за ним, смотрело ему в глаза, и его дыхание выровнялось. Волшебница-друидка почувствовала укол зависти и встала.

— Нам пора, — сказала она. — Чем скорее он поселится в своем новом доме, тем лучше. Она дернула существо за собой и повернулась, чтобы спуститься с горы. Мужчина последовал за ней, убеждая ее обращаться с этим существом мягче. Она нежно улыбнулась сквозь раздражение. Мужчина никогда не переставал забавлять ее своей заботой о таких незначительных вещах.

«Так много темноты, темноты... не вижу и...свет! Но это только еще больше темноты!»

Последние заметки Шевера

— Как думаешь, ты можешь помочь ему? — спросил однажды мужчина. — Можешь исцелить?

Они только что вернулись к реке, по которой волшебница-друидка следовала в горы, и человек все больше беспокоился о благополучии зверя. Она изобразила на лице печаль.

— Я постараюсь, — сказала она. Она могла бы, но это нарушило бы ее цель.

— Это все, о чем я прошу.

Наконец они увидели Флан. Это было как раз вовремя, по расчетам мужчины. Существо мало ело и пило и, казалось, было на грани голода или обезвоживания. Его глаза остекленели, как будто он решил, что мир больше не стоит того, чтобы его видеть.

— Твой дом находится в этой части города? - спросил мужчина.

— Частично, - сказала она. Затем она добавила: — Нам нужно только пройти через это болото. Они пробирались через грязь, которая слабо соответствовала определению земли. В самом начале мужчина потерял оба сапога из-за хлюпающей грязи. Волшебница-друидка сняла свои собственные сапоги задолго до этого, чтобы дать своему аспекту друида небольшой прямой контакт с землей прежде, чем она должна будет снова изолировать его в глубинах своего разума. План Тени казался близким, очень близким. Она задавалась вопросом, готовятся ли шадовары переместить их анклав даже сейчас. Мужчина и волшебница-друидка наконец добрались до канализационной трубы. Она помолчала, оценивая выражение лица мужчины. Он огляделся, слегка заинтересованный новым окружением, но стремясь скорее добраться до места назначения. Волшебница-друидка нырнула в трубу. Она оглянулась на него. Он выглядел удивленным, но не задавал ей вопросов, даже когда запах сточных вод достиг его ноздрей. Возможно, он думал, что она идет по потайному пути в какой-нибудь огромный особняк. Когда они добрались до музея и она остановилась, чтобы поместить нового обитателя в пустую клетку, его осенило.

— Это все? — воскликнул мужчина. — Это твой дом? Канализация?

— Я не могла заставить себя сказать тебе раньше: в этом городе люди плохо относятся к магам, — солгала она. - Меня загнали в подполье.

— Зачем ты заперла их в клетках? — продолжил он, как будто не слышал ее. — Ты могла бы обращаться с ними лучше!

Он указал на случайную клетку, а затем ахнул, увидев чудовище внутри.

— Что это? Что не так с этой черепахой?

Это была гигантская черепаха, но у нее было четыре головы, равномерно расположенные по краю панциря. Её головы, каждая из которых была независима от других, не могли договориться о направлении, в котором двигаться. Должно быть, ей иногда удавалось дотащиться до миски с водой в передней части клетки, иначе она не выжила бы в отсутствие волшебницы, но когда первоначальная голова победила и направилась к одному из четырех блюд с едой в каждом углу клетки, черепаха не могла дотянуться до еды, так как блюда были закрыты проволочной сеткой. Когда она направилась к другой чаше, голова сбоку обнаружила бы последнюю чашу и вместо этого направилась бы к ней. Эта сцена была бы смехотворной, если бы черепаха не напрягалась так сильно и так долго, что пара ее ног до крови оцарапалась в попытках закрепиться.

— Я пытаюсь вылечить её, — ответила она. Я нашла её такой...

— Тогда почему бы не принести ей еду?

Мужчина шагнул, чтобы сделать это, но не смог найти никакой двери в решетке.

— Открой! — скомандовал он. Она сделала это жестом, озадаченная. Мужчина оторвал проволочную сетку от тарелок с едой и подвинул их к каждой из четырех голов черепахи. Черепаха заглатывала кусочки, а человек присел на корточки рядом с ней, наблюдая.

— Я знаю, что ты можешь это исправить, — сказал мужчина через плечо.— Я видел, как ты превратила целую женщину в корову. Почему ты не можешь просто убрать три лишние... — Он остановился. — Если только ты не сделала это с ней, — прошептал он. Он посмотрел на нее. — Ты ведь не нашла черепаху в таком виде, не так ли? Все было в порядке, когда ты нашла её? Ты взяла её...

Волшебнице-друидке не нравилось, что происходило. Черепаха была ничто по сравнению с некоторыми другими ее существами. Она должна держать его подальше от остальных.

— Я сделала то, что в моей природе,— закончила она за него, уговаривая его пойти в ее покои, не сводя с него глаз. — Конечно, ты чувствовал это. То, что приносит мне радость — это не радостные вещи, но я ничего не могу поделать с тем, что они приносят мне радость.

— Как ты могла ... ? Не бери в голову. Что ты на самом деле планировала сделать с тем существом, которое мы поймали? Нет, это тоже не имеет значения.

Он сделал паузу, чтобы подумать. Они вошли в ее спальню, и она усадила его в кресло.

— После твоего фокуса с торговкой я думал ... — Он замолчал. — Но это... Она позволила ему обдумать все без помех. Через несколько мгновений он сказал:

— Я думаю, может быть, я действительно подсознательно знал. Может быть, это одна из вещей, которая привлекла меня в тебе, но это не значит, что я принимаю это! Я имею в виду, я могу найти радость в деревьях, птицах и цветах... Почему ты не можешь?

Он задал вопрос риторически, но она все равно ответила.

— Потому что я не могу отрицать, кто я есть.

— Но зачем так смиряться? Каким-то образом ты стала тем, кто ты есть. Тебе нужно только вернуться к тому моменту, когда все пошло не так...

Она нежно повернула его лицо к себе. Его глаза перестали блуждать по комнате и сосредоточились на ней.

— Так не бывает — нежно сказала она. На мгновение он снова посмотрел ей в глаза, а затем вырвал свое лицо из ее рук.

— Мне нужно идти, — выдавил он и, спотыкаясь, вышел из комнаты.

«Оно внутри стен. Оно за каждой дверью, пока ты ее не откроешь. Оно подо всем, но, если вы посмотрите внутрь всего, вы не сможете его увидеть, потому что вы всегда его видите.»

Последние заметки Шевера

Мужчина бежал туда, откуда пришел, его зрение затуманилось от слез. Когда он проходил коридор ужасов, все лица, казалось, поднимались в мириадах зевающих гримас, плача и стеная, а иногда и крича. Но заключенные существа не издавали ни звука. Эти звуки исходили от него. Он снова оказался на улице, штанины забрызганы нечистотами, свет пасмурного дня обжигал расширенные глаза. Он бежал вслепую, не обращая внимания на болотную грязь и колючки, пока не оказался на небольшой поляне. Поляна была мертва. Ни одна вода не смягчала её почву, ни стоячая, ни какая-либо другая. Трава не росла. Болотные насекомые не жужжали. Над головой, где торчали ветви, зеленые листья уступили место голым, мертвым сучьям, как будто кто-то провел черту: жизнь с одной стороны, смерть с другой. Мужчина находил отсутствие всякой жизни — всякой магии — утешительным. Он сел, скрестив ноги, на краю поляны и позволил пустоте обнять его, успокоить. Пустота была бы полной, если бы только...

Он снял рюкзак, который надеялся сбросить в просторных апартаментах в несуществующем доме волшебницы. В нем лежали два его сокровища. Он вытащил записи Шевера, провел пальцами по строчкам, затем скомкал их и отправил в полет. Легкий ветерок поднял их, и пара страниц зацепилась за ветви деревьев. Начал накрапывать мелкий дождь, и пергамент довольно скоро заплесневеет. Было приятно избавиться от магии, теперь он ненавидел ее. Магия означала ложь и предательство. Магия означала любить, потом обнаружить, что ты любишь незнакомца, а затем — что ты не можешь перестать любить, даже когда от иллюзии ничего не осталось. Он коснулся розы, на лепестках которой начали собираться капли дождя. Она плакала — нет. Это был всего лишь цветок, который собрал немного дождя. С мучительным криком он швырнул и его, насколько смог, а затем разразился душераздирающими рыданиями.

В своем логове друидка-волшебница подняла глаза, почувствовав что-то неладное. Записи...? Она закрыла глаза и сосредоточилась на них. Она увидела болото ... Мужчину, плачущего и бредущего обратно к канализации ... Записи, провисающие под моросящим дождем на поляне, которую он оставил позади! Она немедленно телепортировалась на поляну и спрятала записи под мантией. Как бы то ни было, они принадлежали ей.

«Мы создаем его понемногу, пока оно не станет слишком большим и не захлестнет... нас... а затем исчезнет.»

Последние заметки Шевера

Пока волшебница-друидка насухо вытирала записи, ожидая возвращения мужчины, она не могла не думать о его страданиях. Вопреки самой себе, она хотела облегчить их. Как этого добиться? Что он любил до того, как она появилась? Его розу. Записи Шевера. Это было все. Роза исчезла, сломанная в болоте, ее преступление — неспособность убедить мужчину, что она больше, чем кажется. Но вот записи ... Возможно, если бы у мужчины было время изучить их побольше, он нашел бы ответы, которые искал, ответы, которые, как он чувствовал, были вне его досягаемости, когда он впервые показал ей записи в своем доме. Может быть, ей пока не нужны были записки для ее собственных целей. Может быть, она заставит его изучить их еще какое-то время. На самом деле, если он достигнет прорыва, это знание может оказаться бесценным для шадоваров, поставив граждан Анклава Шейдов в долг перед волшебницей-друидкой. Да.... Однако она не могла долго ждать. В последние несколько дней она начала слышать зов шадовара, и с каждым днем он становился все громче. Когда мужчина вернулся, он первым делом остановился у клетки существа, которое они привезли с Гор Пустынной Пасти. Он поднес руку к решетке, и существо повторило его жест. Их взгляды на мгновение встретились, затем мужчина оторвал свой и направился в покои женщины. Она подняла глаза, когда он вошел, и он кивнул, как будто ничего не произошло, как будто он входил именно этим путем в течение многих лет, возвращаясь домой после тяжелого рабочего дня. Она казалась немного влажной, как будто побывала в тумане или потела над трудным заклинанием. Она протянула руку, и в ней были записки Шевера.

— Ты не должен оставлять такие ценные вещи валяться, — сказала она. Несколько дней назад он мог бы обругать ее, обвинить в шпионаже. Вместо этого он просто тупо смотрел, ожидая ее указаний.

— Ты должен продолжать изучать их, - продолжила она. — Они могут помочь тебе найти завершение.

Вернувшись в мир магии и лжи, он не мог отказаться. Он отнес записи к ближайшему столу и начал перечитывать знакомые слова впервые за несколько месяцев. Женщина оставила его наедине с его мыслями.

Когда волшебница-друидка позже заглянула, она подумала, что, возможно, перерыв пошел мужчине на пользу. Он жадно изучал записки, как будто никогда их не выбрасывал. Шли дни. Волшебница-друидка редко выходила из дома. Она пропустила последние несколько выступлений архимагов. Человек выходил, чтобы добыть еду или очистить свой разум на той или иной мертвой поляне. Каждый раз, возвращаясь, он останавливался у клетки одного и того же существа, черпал из нее всю безмолвную мудрость, которую мог почерпнуть, и продвигался дальше. Этот человек не знал о летучем городе. Волшебница-друида не потерпит, чтобы он сопровождал ее туда. Она видела, как он бледнеет с каждым днем, как его волосы седеют и теряют блеск, как под глазами появляются темные круги, и его плечи поникают. Он недолго проживет в темнейших катакомбах города тьмы. Но она также не позволит ему жить без нее.

Однажды ветреным, дышащим магией вечером женщина подошла к мужчине.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сказала она, схватила его за запястье, и они телепортировались на край утеса. Звезды пели свою далекую песню, и растущая луна была яркой. Мужчина стоял на краю, плащ развевался вокруг него. Он чувствовал ее присутствие чуть позади себя. Возможно, она приняла свою волчью форму, что стало для него привычным событием. Когда он обернулся, она была человеком.

— Зачем ты привела меня сюда?

— Ты случайно не сделал каких-нибудь прорывов с записями Шевера?

— Что? ... О, нет, ничего существенного. Почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — она вздохнула и подошла к нему. — Я хотела показать тебе это. Благодаря тебе я могу получать радость от чего-то кроме боли. Звезды ... Она сделала жест рукой, затем повернулась к нему.

— Знаешь, когда-то я была друидом. Во многих отношениях я все еще, но больше — волшебница. Когда я был всего лишь друидом, я любила звезды, но они не доставляли мне такой радости, как сейчас. Это подарок и сокровище. Она потекла к нему и поцеловала его долго и крепко. Поцелуй был на вкус как яд, и мужчина вздрогнул, почувствовав, что его жизнь выходит из-под контроля. Он прервал поцелуй тихим вскриком. Женщина на мгновение задержала его на расстоянии вытянутой руки, глядя ему в глаза. И исчезла. Сердце мужчины сжалось, опечаленное и болезненное. Сила покинула его — что-то высосало ее. Потеря захлестнула его чувства, и он упал на землю.

«И вот как... мы... это... все имеет смысл. Я имею в виду, как... мы придаем смысл тому, что видим. Так что это действительно имеет смысл, если смотреть таким образом.»

Последние заметки Шевера

Мужчина очнулся на вершине утеса и в оцепенении пробирался обратно к канализации. Канализация так легко стала для него домом.... В последующие дни женщина не возвращалась. Возможно, ее злодеяния наконец настигли ее, или, возможно, она нашла более подходящего партнера. Мужчина навел о ней кое-какие справки в городе, но мало кто о ней знал. Те, кто слышал о ней, морщились, как от дурного вкуса, и не разговаривали с ним. В любом случае она хотела уйти, и кто он такой, чтобы прийти к ней нежеланным? Он подумал о торговке, превратившейся в корову, и содрогнулся. Дни текли один за другим, и ничто не отличало их от тех, что прошли до или после, за исключением того, что в некоторые дни ему казалось, что он может чувствовать женщину из того места, куда она ушла. Что ему теперь делать? Он не мог открыть клетки ее музея, так как только магия могла открыть их. Вместо того, чтобы оставить пленников чахнуть, он подсыпал всем, кроме самого нового члена их общины, яд, купленный у уличного торговца за золотые монеты, которые он нашел в одной из женских одежд. Он сказал себе, что это убийство из милосердия. Он заботился о нуждах нового существа лучше, чем о своих собственных. Он сильно заболел, оставляя на холодном полу кровавые следы от кашля. Его незаинтересованность в собственной жизни могла быть результатом заговора, который приведет к его кончине, или, возможно, чего-то в ее последнем поцелуе.... По мере того как тусклые дни продолжали тянуться, зловоние мертвых в камерах становилось все сильнее, пока человек иногда не думал, что, должно быть, он по ошибке попал в Девять Адов, единственное живое существо среди Орд. Только его спутник-существо удерживал его от одиночества, но однажды оно тоже умерло.

«Когда приходит истина, знание уходит. Истина велика.»

Последние заметки Шевера

В тот день, когда умерло последнее существо, человек выбрался из канализации в город. Дважды по пути он встречал болезненные растения, которые, казалось, двигались сами по себе. Он задавался вопросом, были ли они наделены разумом, как он когда-то думал о своей розе, или они когда-то были людьми, которые подвернулись под руку злому волшебнику. Он забрел в таверну, не обращая внимания на сморщенные носы и посетителей, которые вставали, чтобы отодвинуться или уйти, когда он садился рядом с ними. Некоторое время он тупо смотрел в кружку с медом, и после внезапного головокружения мир стал пустым и совершенно белым.

« ...уйти. Не могу продолжать держаться за это ... держаться, я имею в виду... вместе.»

Последние заметки Шевера

Когда он пришел в себя, когда белый цвет потускнел до оттенков земли, мужчина лежал, свернувшись калачиком в болотной грязи. Первое, что он увидел, была роза — галлюцинация. Иллюзия. Он протянул руку. Головка иллюзии мягко покоилась на его пальцах. Он заплакал. Когда слезы прекратились, роза все еще была там. Он почувствовал что-то твердое под ребрами, застрявшее в грязи, и сдвинулся, чтобы оттолкнуть это. Камень. Легкое прикосновение коснулось его щеки. Переместившись, он сдвинулся ближе к розе, и теперь она коснулась его лица. Он заставил себя сесть и обхватил цветок ладонями. Она пустила корни под уклоном, упав на бок, когда он оттолкнул ее от себя, казалось, давным-давно. Её стебель был изогнут, чтобы улавливать лучи солнца, пробивающиеся сквозь замшелый потолок болота.

Постепенно он начал осознавать свои руки, и что-то в них не давало ему покоя с тех пор, как он проснулся.

Вот: они начали гнить. Он не чувствовал боли, и все же кожа свисала с них клочьями. Ему показалось, что он видит костяшку одного из своих пальцев. Так вот оно что. Женщина подарила ему болезнь в качестве прощального подарка, и он скоро умрет. Оно того стоило. Теперь он останется здесь. Он больше не оставит свою розу. Время шло. Он не считал циклов света и тьмы. Иногда он лежал на спине и смотрел сквозь мох и ветви на небо. По ночам он видел звезды и думал о своей любви в их последнюю ночь вместе. В течение дня он представлял себе, что некоторые пряди беловато-зеленого мха над головой могут быть остатками записей Шевера, пойманными и прикрепленными к деревьям под дождем. Но нет — женщина принесла их обратно после того, как он их выбросил. Зачем она это сделала? Зачем она пришла в его дом, солгала, украла его сердце, привела его в канализацию, заразила его гнилью? Его единственным сожалением было то, что он так и не достиг прозрения по поводу записей Шевера. Он с тоской подумал о столе в канализации, где он держал их, где они, несомненно, покоились даже сейчас. Или... неужели? Он напрягся, пытаясь разглядеть размытые дни между ее исчезновением и настоящим. И ... да, образ пришел: он сам, стоящий над столом, на котором не было ничего, кроме огарка свечи, слегка нахмурившись, смутно думая, что чего-то не хватает, но не заботясь об этом, чтобы думать об этом дальше. Пустой стол. Никаких записей. Она их забрала. Конечно. В этом был смысл. Что еще ценного он мог ей предложить? У него не было ничего особенного, никаких способностей или озарений. Его роза была ценна только для него, но записи Шевера ...

Он мог себе представить, что они были бы ценны для многих из рода этой женщины. Он был так погружен в свой маленький мир сада, занятий и горной хижины, что не мог думать дальше этого. Такова была цена этой неудачи. Чтобы убедиться, что он не придет за своим сокровищем ... ядовитый поцелуй. Но почему она не забрала записи раньше? Он никогда не узнает. Возможно, он был единственной короткой вспышкой света в ее темном существовании, ее шансом познать любовь, прежде чем потерять свою жизнь в какой-то яме, в которой копошились чёрные волшебники. Возможно, познав любовь, она когда-нибудь познает и раскаяние, покаяние ... и, где-то за этим, покой. Да... вот во что он поверил бы. Он приподнялся на локте и теперь уронил голову на грязную подушку. Пиявки облепили его лицо, и он улыбнулся. Теперь наступит конец.