Алый Дракон и Серебряная Башня

1

Осталось только миновать лес и пшеничные поля, чтобы увидеть на холме, у излучины реки, далекие резные башни. Юрги видел их много раз и знал, что город, как всегда, окажется красивее, чем ожидаешь. Этим город напоминал свою хозяйку — Юрги помнил ее лицо до мельчайших подробностей, но стоило ему взглянуть на нее после недолгой разлуки, он снова переживал легкое потрясение, лишавшее его красноречия. Огра была первой красавицей клана Пламенной Чаши, Юрги вез ей семь небывало крупных рубинов, оправленных в золото. Вообще-то их полагалось бы вручить ей в день свадьбы. Но в их предыдущую встречу Огра горестно призналась, что не обнаружила в шкатулке прежних его подарков. Это были древние украшения, секрет изготовления которых теперь утрачен, но главное — это были его, Юрги, дары, и она плакала все утро. Юрги клятвенно обещал ей найти и наказать вора, но она качала головой, повторяя странные слова:

«Они не украдены. Если бы они где-нибудь были, я бы чувствовала. Их просто нет. Нет нигде».

«Рядом с твоей красотой драгоценности предков — все равно что осенние листья, — сказал тогда Юрги. — Не жалей. А вора я все равно найду».

Юрги принадлежал к могущественному клану, чьи владения простирались от побережья до гор на севере. Его предки называли себя Владеющими Миром, символом их власти была башня из серебра, возвышающаяся среди холмов у моря. Владения Пламенной Чаши примыкали к землям Серебряной башни с востока, и Юрги давно привык думать, что Огра когда-нибудь станет его женой. Но полгода назад он вдруг увидел ее по-новому и понял, что ему небывало, сказочно повезло. Пожалуй, сейчас он был счастлив.

Он с удовольствием озирал окрестности: древние каменные развалины, вросшие в землю, ручей среди яркой травы, пронизанный светом лес, танец солнечных пятен на дороге. Быстрые облака в просветах между кронами, шум ветра и галдящие птицы, которым можно вторить веселым свистом…

Внезапно из-за камней и зарослей донеслись голоса, отчетливо послышалось хриплое: «Слева заходи, слева!» Юрги выехал на открытое место и увидел пятерых вооруженных людей — по виду одичавших дезертиров какого-то войска, с темными кожаными масками на лицах. Форма их мечей показалась Юрги знакомой, но вспоминать не было времени. Разбойники подступали к высокому человеку, прижавшемуся спиной к полуразрушенной стене. В руке у него посверкивал меч, и это пока держало нападавших на расстоянии.

Скатившись с седла, Юрги выхватил Ясный и с криком: «Держитесь, сударь!» — понесся к ним, перепрыгивая через бурьян и замшелые камни. На него отвлекся только один, прорычав: «Куда суешься, щенок!» Увернувшись от выпада, Юрги понял, что разбойник сумел-таки зацепить его плечо. Рука почему-то сразу онемела до кончиков пальцев, Юрги перехватил меч левой. Разбойник рубился на удивление лихо, и Юрги спасало только проворство, с которым он уворачивался и отступал. Наконец он очутился на маленькой солнечной полянке, заросшей одуванчиками и окруженной с трех сторон стеной. Его противник, увидев, что Юрги не уйти, остановился с выжидающим видом.

— Ну давай, подходи, трус, — поманил его Юрги, и вдруг поляна слегка покачнулась под ногами. Юрги оперся спиной о стену, ощущая внезапную безнадежную усталость. Собственный меч показался ему тяжелым, сопротивление — бессмысленным. Он потряс головой, пытаясь прогнать морок, и попытался снова принять боевую стойку.

— Не дергайся, княжич. Щас отдохнешь маленько, — глухо сказал разбойник из-под маски. — Знал бы ты, куда сунулся…

Не успел Юрги удивиться тому, что бандит знает его в лицо, как тот быстро оглянулся и, отпрянув, бросился прочь. Рыцарь догнал его у пролома в стене, где начинались спасительные заросли. Увидев два точных, скупых движения, которыми рыцарь завершил поединок, Юрги слегка приоткрыл рот.

«Если бы такой фехтовальщик жил где-то в наших владениях, я бы его знал, — промелькнуло у него в голове. — Все его знали бы, а Итиль Ярый, учивший меня фехтованию, пожалуй, сам попросился бы в ученики».

— Благодарю за помощь. — Легкий кивок и голос рыцаря вывели Юрги из оцепенения.

— Это я должен благодарить…

Сорвав маску с убитого бандита, он убедился, что этого человека никогда прежде не видел. Не было ни знаков на одежде, ни орнамента на оружии — ничего, что указывало бы на принадлежность к чьей-то дружине или клану.

— Я Юрги, сын Войре, которого еще называют Мерцающий Лед, — обернулся он к рыцарю. — Эти земли принадлежат моему отцу. Рассказывайте, что случилось.

— Мое имя Эррс, я иду из столицы. Рассказывать нечего — вы не упустили ничего из того, что здесь произошло.

Ему было около тридцати, небольшой твердый акцент, серые глаза и пепельные волосы выдавали уроженца Западных Равнин. Акцент был едва уловимым, только имя прозвучало непривычно для слуха. Так мог свистеть ветер. Или крылья в ветре. Подобных наречий Юрги никогда не слышал.

— Кто эти люди? — Юрги говорил резко и отрывисто, стараясь не показать, что задыхается и едва держится на ногах.

— Они не представились.

— Почему напали?

— Они не сочли нужным объяснить.

Юрги нахмурился — было ясно, что это всего лишь отговорки для чужака, лезущего не в свое дело.

— Я хозяин этих земель и должен знать, что здесь про… исходит…

Язык отказался повиноваться, мир потемнел и беззвучно обрушился внутрь себя.

…Вынырнув из темноты, Юрги некоторое время неподвижно смотрел в небо. Его голову приподняли и подсунули под затылок что-то мягкое. Издалека, словно сквозь воду, доносился голос. Юрги пришлось приложить усилие, чтобы разобрать слова — Эррс витиевато ругался по-карзасски.

Тело не слушалось и по ощущениям напоминало жидкий кисель. Юрги казалось, что оно вот-вот стечет в землю. Эррс, не переставая сыпать тихими мелодичными проклятиями, рылся в котомке.

— Держи. Не глотай сразу. — Юрги ощутил на языке шершавый, сладковатый шарик. — Это противоядие. Эти герои, по обыкновению, смазывают свои клинки какой-нибудь гадостью. Тебе повезло: ацера — зелье малоприятное, но несмертельное.

Юрги зажмурился. Рассыпавшиеся мысли складывались одна с другой. Ацеру применяли охотники, если хотели захватить дракона живым. Дракона или Алого. Но так было раньше, а сейчас, в спокойные времена, в самом центре обитаемых земель о драконах только сказки детям рассказывают, охотники — такая же редкость, как какие-нибудь колдуны, а об Алых уже лет десять никто не слышал…

Юрги покосился на Эррса, который быстро и умело накладывал повязку. Гадать, Алый это или обычный человек, он бы ни за что не взялся. Охотников обучали этому чуть не с рождения.

Эррс ободряюще подмигнул Юрги и уселся неподалеку, прислонившись спиной к стволу.

Нет, все-таки человек, облегченно подумал Юрги. Алый просто ушел бы, вернее, сначала добил бы меня, а потом ушел. Человек. Чужестранец, благородный воин, у которого в походной сумке всегда наготове противоядие от ацеры… Почему бы и нет, кто их разберет, иноземцев… Позвать в гости — я просто обязан это сделать, он мне жизнь спас, — а там видно будет…

Мысли снова рассыпались, осталось только яркое небо и пара ласточек, стремительно вычерчивающих в вышине одним им понятные иероглифы.

Прикрыв глаза, он терпеливо ждал. Наконец попробовал пошевелить пальцами, и это ему удалось. Слегка повернув голову, он еще раз рассмотрел рыцаря. Без сомнения, человек, но лучше услышать об этом от него самого.

— Сударь, — язык немного заплетался, но голос звучал вполне твердо, — не хочу оскорблять вас подозрением… Прошу, поймите правильно… Поклянитесь, что вы не принадлежите к ордену Алого Дракона.

— О, вы подаете голос, отлично, — отозвался тот. — Скоро сможете двигаться.

— Я жду ответа, сударь.

Эррс жевал травинку и глядел вдаль, всем своим видом показывая, что Юрги выбрал неудачную тему для разговора.

— Молчишь… — Юрги коротко перевел дыхание, — …оборотень.

— Оборотней не бывает, — невозмутимо сообщил Эррс. — Людей трудно убедить в этом, да я и не стал бы — ради собственной безопасности. Сам посуди, эти герои вычислили меня еще в столичной таверне, но тем не менее брать решились только здесь, в безлюдном месте. Ведь, обернись я огнедышащим ящером, пусть и небольшим, неминуемо спалил бы полгорода. Однако там они могли рассчитывать на успех, здесь же — сам видишь… Опять-таки предубеждение, что стрелы нас не берут и надо действовать только мечами. Прекрасный пример того, как люди становятся жертвой собственных суеверий.

Юрги молчал, стиснув зубы. «Алый. Алый. Алый», — билось в голове. Единственное, что подобало сделать вслед за этой мыслью — броситься в атаку, но именно так он и не мог поступить.

Юрги представил, как долго выслеживали эту осторожную и коварную тварь. Алого невозможно застать врасплох, трудно выманить в удобное место. Впятером у охотников был неплохой шанс, если бы не проезжавший мимо дурень, помешанный на справедливости… Я же видел раньше такие мечи, особая форма, особый сплав, ими можно рубить и доспехи, и драконью шкуру… Как же я не догадался… Увидел только — один против пятерых, и больше ничего…

— Я не успел поинтересоваться у них, кому я понадобился. — В голосе Эррса прозвучала легкая усмешка.

Живой Алый мог понадобиться разве что сумасшедшему. Давно прошли времена, когда на рыцарей Алого Дракона устраивали великие облавы, пытаясь склонить захваченных к послушанию и сотрудничеству. Сейчас каждый благородный воин с детства знал: встретишь Алого — убей. Сами Алые никого не щадили и не брали пленных.

— Впрочем, у меня есть одно предположение, — продолжал рассуждать Эррс. — Двенадцать лет назад — мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, — я проиграл поединок искусному воину из вашего клана. Похоже, он жалеет, что отпустил меня тогда. Надо бы исправить ошибку, но найти меня трудно, а рыскать по лесам-горам за колдунами и оборотнями не княжеское дело.

— Что-о?!

Эррс, увидев как встрепенулся Юрги, кивнул:

— Вставай. У тебя получится.

Юрги перекатился на бок, тяжело поднялся. Колени подогнулись, он осел на землю, весь в испарине, с колотящимся сердцем.

— На редкость быстро восстанавливаешься. Пожалуй, уже можно оставить тебя одного. — Рыцарь явно собрался прощаться, но Юрги яростно выдохнул:

— Не смей уходить, не сразившись со мной!

Он отыскивал глазами в траве меч охотника, Эррс наблюдал за ним с интересом.

— Хочу предупредить: ацера в сочетании с противоядием дает чувство небывалого бесстрашия. И склонность переоценивать свои возможности.

— Испытал на себе?

Эррс только усмехнулся в ответ.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Юрги не двигался, боясь спугнуть возвращавшуюся силу.

Рыцарь беззаконного ордена и не думал готовиться к поединку. Сидел в расслабленной позе — рука на согнутом колене — и слегка щурился от света, то и дело падавшего на его лицо сквозь листву.

Юрги резко (и, как он полагал, внезапно) бросился вперед, подхватывая тяжелый изогнутый меч и пружиной разворачиваясь навстречу противнику, но Эррс двигался быстрее, намного быстрее, чем можно было ожидать. Он легко ушел от удара, и в следующее мгновение меч вылетел из руки Юрги так, что хрустнуло запястье. Свистнул воздух, Юрги скосил глаза на блестящее лезвие, остановившееся у его горла. Он не уследил, когда оно появилось.

Эррс не спеша вложил меч в ножны, поднял с земли сумку.

— Возможно, я вскоре об этом пожалею, подобно твоему отцу. Но у меня есть маленькая надежда. Вот такая, с ноготь величиной.

— Надежда на что? — сипло спросил Юрги.

— На лучшее.

Юрги остался стоять среди одуванчиков и стрекоз, глядя, как Эррс минует развалины и скрывается там, где на стволах деревьев и на траве неутомимо танцуют переменчивые узоры света и тени.

2

Зима была долгой. В конце апреля стояли звенящие от холода, прозрачные дни, наполненные северным ветром и сиянием солнца. Длинные косые лучи ложились на мозаичные полы комнат, не согревая. Тень от башни пересекала двор и перемещалась по стене. Если приглядеться, между ее зубцами можно было заметить два силуэта.

Войре-младший, расширив глаза и приоткрыв рот, посмотрел прямо на солнце, чихнул и фыркнул, как котенок.

— Мама, ты умеешь чихать на солнце? — спросил он и заулыбался, сияя глазами и веснушками. Он был копией отца — светлые волосы, широко расставленные голубые глаза, высокие скулы и главное — вот эта улыбка.

Огра, покачав головой, рассеянно улыбнулась в ответ и закуталась до самых глаз в мех. Уже три месяца миновало с тех пор, как Юрги ушел со своими людьми в сторону гор, и до сих пор от него не было никаких вестей. Каждый день она поднималась на башню смотреть на горы, синие, увенчанные затуманенными снегами, откуда налетали на город ледяные ветры. Она знала — тепло не приходит оттого, что Юрги не возвращается. Стоит ему вернуться, время пойдет своим чередом — и наступит наконец весна.

За шесть лет, что они прожили вместе, Огра привыкла к его частым отлучкам, к встречам с мрачными, похожими на разбойников, людьми, приходившими в замок с наступлением сумерек, успела привыкнуть и к тому, что задиристый и бесшабашный мальчишка, в которого она влюбилась когда-то, превратился в сурового воина, который временами казался почти чужим. После смерти отца он унаследовал обширные земли, требующие внимания и защиты, говорила себе она; владея ими, нельзя оставаться таким, каким был прежде. Тем более сейчас, на изломе времен, когда мир так шаток…

Словно в подтверждение ее мыслей, раздался глухой голос, который она меньше всего желала услышать:

— Госпожа, простите, что помешала вашему созерцанию. В отсутствие его светлости только вам я могу сообщить о случившемся.

— Риго, ты точно не умеешь чихать на солнце! — заявил Войре-младший, и короткой заминки хватило, чтобы Огра приняла подобающее выражение лица и обернулась с достоинством.

Риго, старшая жрица Серебряной башни, бесстрастно смотрела на нее. Ветер яростно трепал легкое белое одеяние и коротко остриженные седые волосы, но она словно не замечала пронизывающего холода. Огра невольно поежилась — она не выносила Риго, вернее, ту ледяную смесь вежливости и презрения, которую жрица неизменно выказывала в разговорах с непосвященными. Предками Огры, согласно хроникам, были Повелители Небесного Огня, единственным человеком, равным ей, был Юрги из рода Владеющих Миром, но Риго не было никакого дела до иерархии знати. Жрецы вели свой род прямиком от богов, говоривших со звездами.

— Что случилось, Риго? — Огра вдруг поняла, что кажущаяся бесстрастной жрица едва держит себя в руках.

— Вечернего служения сегодня не будет, — ровным голосом сказала Риго. — Башня не впускает меня.

Огра растерялась. С таким же успехом жрица могла сообщить, что отменяется восход солнца, потому что солнце застряло в горной расщелине.

— Как — не впускает?

— Не открывает дверь. Не слушает моего голоса и не узнает мою руку.

Огра невольно бросила быстрый взгляд на высокий серебристый силуэт к востоку от замка и сказала осторожно:

— А… ты уверена, что все делаешь правильно? Может быть, случайная ошибка…

И тут Риго закричала:

— Какая ошибка? Вы понимаете, что говорите?! Меня готовили с пяти лет! Каждое слово… Каждое движение… Мне передали все!

Задыхаясь, она замолчала.

— Я сказала бы, что башня сошла с ума. Если бы не сомневалась в собственном рассудке.

Плеснув по ветру длинным плащом, она круто повернулась, и ее шаги быстро-быстро застучали вниз по лестнице.

Три последующих дня Огра не видела жрицу и старалась не думать о Серебряной башне и тайнах, превышающих понимание, но мысли сами лезли в голову. Тайн в этом мире было слишком много, и чем выше было положение человека, тем более страшными тайнами он владел. Огра давно усвоила, что отличает благородных людей от черни: память о великих деяниях предков и знание их великих таинств. Весь род людской идет от богов, но лишь немногие смогли сохранить божественное знание и благодаря этому имеют право властвовать над всеми остальными. В семье Огры часто говорили о Повелителях Небесного Огня, и, когда она пыталась увидеть их внутренним взором, ей всегда представлялись великаны с золотыми волосами, лучезарными глазами и кончиками пальцев, горящими как свечи. От них остался гигантский разрушенный город у подножия гор, который можно было увидеть, только поднявшись достаточно высоко, — пятиугольный контур внешних стен, линии улиц. Исчезающий рисунок на зеленом холсте долины.

Она, как и все люди, любила смотреть на огонь, он завораживал ее, но ничего родственного себе она в нем не находила. Никто из ее семьи не умел управлять обычным огнем. Пламя небесное было совсем иного рода, и мощь его могла сравниться разве что с драконьим пламенем. Именно предкам Огры принадлежала вся слава великих войн. Но жрецы, соединяющие землю с небом, всегда вызывали у нее непомерное, смешанное со страхом любопытство. Она представляла себе, как ежевечерне Риго протягивает невидимую, живую и звучащую нить в другое пространство, как она слушает пение звезд и сама, может быть, поет с ними… Огра не сомневалась, что здесь нужно именно пение, что обыденная речь не годится. Если бы Огре было позволено входить в Серебряную башню, она согласилась бы даже прислуживать Риго при ее беседах… Но теперь в башню не может попасть и сама Риго, она что-то сделала не так. И это, несомненно, еще одна тайна, оставленная предками.

Утром четвертого дня, поднявшись на свой обычный наблюдательный пост, Огра заметила перемену ветра и легкие сиреневые облака на западе. В воздухе пахнуло мокрой землей и талым снегом. «Юрги», — выдохнула Огра и, уткнувшись в мех, тихо рассмеялась, закрыв глаза.

К полудню все обитатели замка знали, что господин прибудет сегодня вечером либо завтра утром — княгиня никогда не ошибалась в подобных предсказаниях. Отдавая распоряжения слугам, улыбающаяся Огра неожиданно для себя спросила о Риго, и оказалось, в последние дни та не показывается в замке, отпустила от себя младших жриц и телохранителей, нарушать ее уединение никто не решается. «Это правильно, — одобрила Огра. — Служителям Неба иногда требуется одиночество».

А вечером вернулся Юрги. Огромный, веселый, с отросшими спутанными волосами и обветренным загорелым лицом, опоясанный лохматой шкурой, окруженный незнакомыми Огре людьми. И все эти люди с изумлением смотрели, как княгиня, подобрав подол, с ликующими криками несется через двор, опережая Войре-младшего, и с разбегу повисает на шее мужа.

А потом они стояли втроем на том самом месте, где Огра каждый день ждала его. Юрги держал сына на руках и, указывая на туманно-синюю гряду гор, говорил:

— Я был во-он там. Прямо от той трехзубой вершины мы шли на запад шесть дней и прибыли в замок Сонд. Там жил наш главный враг, лорд Эррс. Оборотень с драконьим именем.

— А он не придет? — с опаской спросил Войре-младший.

Юрги отрицательно покачал головой.

— Ты зарубил его! — Глаза Войре-младшего сверкнули.

— Нет. Замок был пуст. Я оставил там наших воинов на случай, если хозяин вернется. Его земли теперь наши, и нам можно не опасаться нападения с севера.

— А откуда опасаться?

— Ниоткуда.

Войре-младший издал пронзительный победный клич и тут же поинтересовался, умеет ли отец чихать на солнце. Они много смеялись, потом Войре-младший убежал, а Юрги замолк, на глазах становясь далеким и чужим. Огра угадала непроизнесенные слова: «Все получилось слишком легко».

Она тотчас прислушалась к себе и ответила:

— Это не ловушка, я чувствую.

Он посмотрел на нее с удивлением — никак не мог привыкнуть к тому, что она иногда отвечает на его мысли, — и сказал хмуро:

— Не может человек в здравом уме вот так взять и подарить свои владения врагу.

— А может быть, он не считает тебя врагом?

Сказав так, Огра поняла, что неосторожно задела что-то ей неизвестное, но очень болезненное для Юрги. Он ответил быстро, сурово, не глядя на нее:

— За ним охотился мой отец — до конца своих дней, а последние шесть лет за ним охотился я. Он не может не знать об этом. Мы враги, Огра.

«К сожалению», — угадала она и, прижавшись щекой к его плечу, прошептала:

— Все будет хорошо…

Вечером был пир. Присоединение некогда враждебных северных земель праздновали шумно.

Гортанный низкий голос менестреля выводил давно знакомые песни о древних войнах, о могучих королях, освободивших землю от драконов, и о тех, других, сражавшихся на противоположной стороне и проигравших. А Итиль Ярый рассказывал о тех временах, как умел он один: будто события произошли не далее как на прошлой неделе и он участвовал в каждом из них.

Поначалу считалось, говорил он, что люди, перенявшие у драконов темное колдовство, заключили с ними союз против остальных обитателей мира и основали воинский орден. А потом все поняли, что ни одного человека в ордене никогда не было, а рыцари его на самом деле драконы, которым почему-то нравится прикидываться людьми.

Он рассказывал, как незадолго до окончательного своего поражения Алые во главе с магистром приезжали к императору на переговоры. Он описывал так ярко и живо, что все будто своими глазами видели, как ехали рыцари по улицам столицы, словно на праздник, разодетые в бархат и кожу. Не было на них ни знаменитых непробиваемых доспехов, ни шлемов в виде драконьих голов, и всем было понятно, что они выглядят как обычные люди. Государь соизволил принять их и полночи беседовал с магистром. Никто толком не слышал этой беседы, но потом рассказывали, что магистр, в глупой дерзости своей, предлагал государю какую-то темную сделку и, не добившись своего, угрожал Всеобщей Погибелью. Наутро император приказал перебить их всех, и, выполняя приказ, полегла большая часть дворцовой охраны. Тогда и поняли, что кровь у Алых драконья — она никак не отмывалась с каменных плит. А потом была последняя битва у холмов. Оружием людей был небесный огонь, оружием драконов — огонь колдовской, и долина битвы осталась выжженной на долгие годы. Последних драконов загнали далеко в горы на севере, а в честь победы построили Высокий город. Только у императора появилась с тех пор одна странность — он то и дело начинал задумываться, пристально смотреть в небо, вглядываться в лица людей, присматриваться к вещам, словно видя их впервые…

Прервав рассказчика, Юрги громко сказал:

— Я не вижу Риго. Служение затянулось или ей разонравилось веселиться?

Огра опечаленно взглянула на него — ей хотелось как можно дальше отодвинуть момент, когда он узнает новости о Серебряной башне, — и зашептала ему на ухо. В то же мгновение он сорвался с места.

Дом жрицы находился неподалеку от башни, такой же серебристый и непохожий на все другие постройки — полукруглый купол без окон и, казалось, без дверей.

— Закрыто… — задыхаясь от бега, произнесла Огра.

Юрги остановился у гладкой стены, тускло мерцающей от света факелов, приложил ладонь к серебряной поверхности, и Огра увидела, как в стене образуется тонкая щель, сквозь которую пробивается тусклый свет. Дверной проем возникал прямо на глазах, открывая внутреннее помещение. Посередине его горел светильник на высокой подставке, стояла прямая и неподвижная Риго в ритуальном наряде с огненными крыльями и смотрела на узкий нож, который держала в вытянутых руках острием к себе. Юрги по-звериному прыгнул с порога, схватив ее за руки. Нож зазвенел по полу, она подняла взгляд и прошелестела:

— Зачем…

Юрги смотрел ей в глаза, не отпуская.

— Если посвящение уже ничего не значит — зачем жить?

Риго поникла и вдруг тихонько заплакала, совсем по-детски, склоняясь все ниже на грудь князя. Увидев, как Юрги безмолвно обнял ее, Огра повернулась и вышла под звезды. Там стояли телохранители с факелами, лица их ничего не выражали, но они, как и Огра, слышали сдавленные рыдания и слова, доносящиеся из купола:

— Мир был устроен справедливо: ты владеешь землей, а я — голосом неба над ней. А теперь… если я теряю свою власть… не есть ли это знак, что и ты потеряешь свою…

Огра посмотрела вверх, на сияющий Раздвоенный Мост, соединяющий по ночам горизонт с горизонтом, по которому предки Риго, согласно преданиям, ходили, беседуя со звездами на их языке.

— Домой, — негромко сказала она.

Наутро ей доложили, что государь всю ночь говорил со старшей жрицей, листая какие-то древние книги, а перед рассветом велел приготовить два стенобитных тарана и сломать дверь в башню. Старшая жрица ничего не сказала в ответ на это вопиющее кощунство.

Войре-младший никогда не видел стенобитные тараны в деле, и Огра решила взять его с собой. К тому моменту, когда они вышли из паланкина, несколько дружинников с размеренными выкриками раскачивали висящее на цепях окованное железом бревно, башня звенела под ударами, и на ее блестящем боку намечалась едва заметная вмятина. Юрги и жрица неподвижно стояли в отдалении, словно у погребального костра. Войре-младший завопил от восторга.

— Уйми его, жена! — Мощный голос князя перекрыл все звуки.

Огра подошла к нему с сыном на руках.

— Вам не нужно быть здесь, — сквозь зубы сказал Юрги.

Огра сделала вид, что не услышала, а повторять он не стал.

Таран раскололся удручающе быстро, лишь немного углубив вмятину; Юрги резким жестом приказал готовить второй.

— Понадобится штук пятнадцать, — солидно заметил Войре-младший и заерзал, слезая с рук матери.

И тогда, отпустив его, Огра в самых изысканных и учтивых выражениях предложила государю свою помощь. Он дико глянул на нее, она улыбнулась застенчиво и мягко. Девушка-служанка принесла из паланкина небольшой золотистый ларец с причудливым символом, вырезанным на крышке.

— Мое приданое, — пояснила княгиня, ни на кого не глядя. — Простите, мой господин, вам придется взять на руки нашего сына, отойти немного в сторону и отозвать людей. Отнеситесь к этому серьезно — семьдесят лет назад один из моих родственников, проявив неуместную любознательность, потерял руку.

Она извлекла из ларца нечто похожее на рукоять меча без насечки и украшений.

— Что значит — потерял руку? — впервые за утро подала голос Риго.

— Это значит — рука осталась лежать на ковре. — Огра была невозмутима. — И еще сгорело все левое крыло старого дворца.

Захлопнув крышку ларца, она подняла пристальные глаза на князя и жрицу:

— За разговорами о судьбах мира и вашем божественном происхождении вы забыли, что, кроме земли и звезд, есть еще Огонь.

Рукоять без меча удобно лежала в ладони Огры. «Преображающий небо и землю… побеждающий холод и мрак… дающий и отнимающий жизнь… будь милостив ко мне…» — истово прошептала она, в то время как дружинники отбегали прочь.

Отмерив двадцать шагов от башни, Огра повернулась к ней лицом и подняла руку так, чтобы воображаемое лезвие меча продолжило линию взгляда.

При свете дня никто не увидел тонкую огненную нить. Все увидели только, как возникает в неприступном серебре прорезанный ею прямоугольник, как металл скручивается, словно лист пергамента, открывая проход, и как княгиня, не обернувшись, шагает в полумрак башни.

Остановившись, она немного постояла с закрытыми глазами, привыкая к сумраку. Изнутри по стенам шла причудливая ажурная вязь, полукруглая комната соединялась аркой со следующим помещением. Разглядывая незнакомые предметы, Огра даже приблизительно не могла определить, для чего они предназначаются. Все вокруг было чужим и — увы! — насквозь пропитанным присутствием Риго. Путь в иные пространства и голос неба оставались такими же недоступными, какими были всегда…

Юрги, ворвавшийся как ураган, схватил ее за плечо и повернул к себе:

— Ты владеешь этим и молчишь!

— Каждый властитель чем-нибудь таким владеет, — уклончиво ответила Огра, пытаясь понять, гневается Юрги или радуется.

Он радовался, но какой-то незнакомой Огре яростной радостью, словно уже праздновал победу над оборотнем с драконьим именем и еще над многими и многими, чьи имена уже не имели значения.

— А знаешь ли ты, почему у нас в роду такие предметы передаются исключительно по женской линии? — шепнула она подхватившему ее на руки мужу. — Это оружие. Женщина, прежде чем воевать, подумает о своих детях и о мире, в котором им придется жить…

И для полной ясности добавила:

— Эта вещь узнаёт только мою руку.

3

Дракон поселился в скалах неподалеку от города. Мерзкий змей успел потравить посевы, сжечь дотла одну из деревень и разогнать стада. Городской гарнизон был в боевой готовности, словно перед осадой. Никто не знал, что может прийти в безмозглую голову змея, но больше всего страшили известия о том, что с юга к городу движется войско, состоящее сплошь из Алых.

Дружина Юрги стала лагерем в виду города. Отсюда были хорошо видны и облюбованные драконом дальние скалы.

Несколько солдат божились, что уже видели его. Он пролетел вдалеке — низко и грациозно, струясь над землей в вечернем мареве и сливаясь с огнем заката. Вечером небо над скалами окрасилось красным.

— Вернулось плохое время, — вздохнул Итиль, глядя поверх пламени костра. — Драконы прут со всех сторон. Алые снова объявились… И говорят, их не в пример больше, чем тогда.

— Будет новая великая война, — ответил Юрги. — Княжества пока сдерживают натиск в одиночку, но долго им не выстоять. Государь собирает войска на юге и западе. Скоро вернется время легенд, время подвигов и великой славы. А когда мы победим, настанет время трудов и только потом — время благоденствия. Так было всегда — в чередовании времен движется жизнь мира. Войны между людьми и драконами предопределены, и необходимо, чтобы иногда казалось, что мы проигрываем, а они побеждают. Они не смогут победить, потому что этот мир принадлежит людям, и закон справедливости на нашей стороне. Но порой нужно оказаться на самой грани поражения, лицом к лицу с сильным врагом, чтобы слаще была победа и выше слава, чтобы отвоеванное тобой ты крепче держал в руках. — Юрги посмотрел туда, где невидимый в ночи возвышался город на холме. — Чтобы ты научился сильнее любить то, чем владеешь.

Дружинники молчали.

— Алые атакуют внезапно и застают врасплох. Это все, что мы знаем достоверно. А вправду ли у них драконья кровь… — Юрги оглядел бойцов. — Увидим.

Возле его палатки стояли часовые, неподалеку ярко горел костер. Но, подойдя ближе, Юрги почувствовал чье-то присутствие. Ток темного ветра прошел сквозь ночь, стирая очертания предметов, притушив свет костров. Шагнув внутрь палатки, Юрги положил ладонь на рукоять Ясного.

— Кто здесь?

В ответ послышался странный звук — свист ветра или, может быть, крыльев в ветре. Юрги резко обернулся в темноту.

— Я безоружен. — Голос был едва слышен. — Я пришел поговорить.

— Наконец-то, — выдохнул Юрги.

Он искал Эррса, чтобы исправить ошибку отца, тенью ложившуюся на весь род; ради этого он стал охотником, освоив темное ремесло, что правителям не пристало. Его долгом было найти и убить оборотня, и он не сомневался, что сделает это рано или поздно. Но было еще одно: тогда, уходя, Эррс словно бы оставил за собой открытую дверь. За этой дверью, по другую сторону известного, находилось огромное неизведанное пространство, куда пускали очень немногих. Безмолвное приглашение Эррса — Юрги догадывался — было большой честью, и он жалел, что не вправе его принять.

Полог шатра стремительно откинулся, на пороге появился Итиль и еще двое дружинников с оружием наперевес.

Свет факела упал на лицо Эррса, постаревшее, усталое, почти неузнаваемое.

— Это парламентер. Принеси огня и оставь нас.

В великом недоумении Итиль исполнил приказание.

— Ты хорошо говорил сейчас со своими людьми, Юрги. Ты освежил в моей памяти все ваши иллюзии. Единственная истина, произнесенная тобой: «они застают врасплох». Ты ведь ожидал от меня чего угодно, но не такого появления, верно, Юрги?

— Как ты миновал посты?

— Я это умею. При случае научу и тебя.

— Случая не будет. Мы воюем, если помнишь. — Юрги, ждал когда же наконец Эррс предложит обсудить условия сдачи города. Но тот вдруг сказал:

— Мы здесь не для того, чтобы воевать с вами. Наша обязанность — охранять вас. Не от драконов. От вас самих, от тех бед, что по своему неведению вы можете натворить.

— Чего же такого мы не ведаем, что защитить нас могут только оборотни? — усмехнулся Юрги.

Эррс ответил терпеливо и хладнокровно, как неразумному ребенку:

— Оборотней не существует. Сам наш мир — оборотень.

Молчание воцарилось такое, будто весь мир завязали в мешок и утопили в тишине.

— Рассказывайте, магистр, — сказал Юрги глухо.

То, что он услышал в течение следующего часа, было похоже на сказку, слишком невообразимую и суровую для сказки.

Юрги знал, что люди и драконы так различны по своей природе, что не могут соседствовать мирно. Драконов слишком много, и в этом состоит единственная ошибка Создателя, сотворившего этот мир для людей. Ошибку можно исправить, истребив до единого змеев, мешающих нам жить. Когда-то в древности людям понравились эти земли, и они очистили их от драконов. Это было трудно, но выполнимо: среди людей никогда не было недостатка в героях.

Эррс говорил о другом: никто из героев не смотрел вокруг. Никто не хотел замечать дикие скалы над морем, исполинские пещеры, уводящие в огнедышащие глубины земли, просторное небо, созданное для могучих крыльев. Никто не хотел вспоминать, что этот мир сотворен не для людей. Это дом драконов, а предки людей когда-то очень давно, прилетели сюда из другого мира.

— Прилетели? — недоверчиво переспросил Юрги. Он знал, что кроме птиц летать умеют только драконы.

— Они владели многими тайнами. Могли в мгновение ока преодолевать огромные расстояния, строить сказочно красивые вечные города, ускорять и замедлять время и были почти бессмертны. Они странствовали среди звезд в поисках места, где смогли бы поселиться навсегда, и пришли в восторг от этой благодатной земли. Но когда начали строить первые поселения, поняли, что все вокруг принадлежит драконам. И тогда их мнения разделились: одни решили немедленно лететь дальше, оставив планету нетронутой, другие заявили, что поиски новой земли завершены, осталось только отвоевать пространство у безмозглых змеев, заполонивших все вокруг. Были и такие, кто считал, что с драконами можно ужиться, если изучить их повадки и приспособиться к ним. Никто не знает, почему здесь остались лишь те, кто хотел воевать. В течение столетий случайные гости жили в этом мире, не обращая внимания на его законы. Но законы одинаковы для всех, кто находится здесь. И вот наши предки стали терять власть над материей, пространством и временем. Они долго не понимали, почему могущество уходит как песок сквозь пальцы. Они рассказывали своим детям о старых временах — в надежде, что к детям вернется утраченное. Но ничего не возвращалось. Постепенно они забывали о звездных перелетах, о мыслящих механизмах, о том, что стихии могут быть послушными, а жизнь — долгой. Их действия теряли смысл, превращаясь в пустые ритуалы. И в конце концов они забыли, кем были раньше. Знаешь, почему, Юрги? Есть незатейливая поговорка: «Если в одном месте прибудет, в другом обязательно убудет». Упрощенная формула Закона Сохранения.

— Я совсем перестал тебя понимать, — хмуро признался Юрги.

— Допустим, ты, доблестный Юрги, сын Войре, отрубил дракону голову. Что происходит?

— Появляется новая. Очень быстро.

— А откуда она берется?

Юрги долго молчал.

— Не знаю.

— Драконы — главное в этом мире, и он спасает их единственным возможным способом: отдает им себя. Каждый раз, когда вместо отрубленной головы дракона появляется новая, исчезает малая толика мира. Пара ласточек с неба. Ручей. Улыбка. Память. Знание. Жизнь. Когда кто-то ведет бой с драконом, каждый его удар выбивает один камешек из мозаики вселенной — так действует Закон Сохранения. Потери почти незаметны, почти естественны, ибо мир достаточно велик. Но он не бесконечен. Мир оскудевает, говорите вы и рассуждаете о плохих временах, которые рано или поздно пройдут. Но мы знаем, что мир просто исчезает. Безвозвратно.

— Превращается в драконьи головы. — Юрги замолчал, обдумывая, и добавил: — Я потеряю город, независимо от того, кто победит — я или дракон.

Эррс утвердительно наклонил голову.

— Единственный выход — убить его одним ударом.

— Единственный выход — оставить эти земли тем, кому они принадлежат. Все мы должны вернуться домой. Если вы оставите эту землю без боя, мы поможем всем твоим подданным переселиться на новое место. Там собираются все, кто знает, что война бессмысленна. Мы проведем вас к побережью, дадим корабли, поможем продовольствием. Десять дней пути по суше и столько же по воде. Звездные корабли прилетят туда за вами. Уже очень скоро.

Юрги вспомнились верования племен Юга: позади — Век Благоденствия, впереди — Всеобщая Погибель, если только боги не сжалятся и не заберут нас отсюда в небо…

— Ваши жрецы договорились с богами?

— Будем пока считать, что жрецы договорились с богами. Остальное ты узнаешь после. От самих богов, разумеется.

На прощание Эррс подал ему какой-то странный предмет:

— Дарю. Когда-то весьма нужная, ныне почти бесполезная вещь. Мало того, в любой момент она может исчезнуть, как всякий предмет, созданный нами.

Юрги молча вертел в руках маленькую квадратную пластинку, инкрустированную крупными самоцветами. Блестящий металл был неправдоподобно легким и приятным на ощупь.

— Наши предки пытались спасти положение разными способами. Основали наш орден. Оставили множество предупреждений в самых разных формах. Через эту вещь слышны их голоса, правда, ты не поймешь ни слова. Я пробовал заниматься расшифровкой, основываясь на древних диалектах Юга… Там есть песня… слова о знаке на стене, который никем не будет прочитан. Красивый текст обо всех нас. Их язык много сложнее теперешнего, передает больше оттенков смысла…

— Эррс, — прервал его Юрги, думавший все это время о своем, — а что выбрал бы ты на моем месте: быть властителем здесь и погибнуть, защищая обреченную родину, или сдаться, уйти под конвоем за море и жить среди богов почти вечно, оставаясь никем?

— На твоем месте можешь быть только ты. И выбирать придется только тебе. Сегодня ночью я даю тебе время спокойно подумать. Если завтра к полудню ты уведешь свою дружину, это будет означать, что ты согласился с моим предложением. Если же нет — берегись.

В голосе магистра не было угрозы, словно он произнес обычное «береги себя». Так же спокойно Юрги ответил:

— Берегись и ты.

Эррс поднялся, отдернул полог шатра, вошел в светлый круг, очерченный костром. Глянув через плечо на Юрги, он шагнул прямо сквозь пламя, скользнул в темноту и пропал.

— Отставить, — сказал Юрги встрепенувшимся было воинам. — Итиль, возьми десятерых людей, сейчас же отправляйтесь в замок, немедленно привезите сюда княгиню. Пусть возьмет свое приданое. Так и скажи — приданое. В золотом ларце.

«Если оно еще существует. Если оно еще узнает ее руку. Если она не забыла, что это такое, и… если она согласится», — подумал Юрги.

Уже перед рассветом, сидя у костра в ожидании, Юрги вынул из-за пазухи подарок Эррса.

Стянув зубами перчатку, он прикоснулся к драгоценным камням, двумя ровными рядами располагавшимся на поверхности серебряной пластинки. Один из них неожиданно поддался под пальцем. Послышались резковатые, протяжные звуки, неожиданно выстроившиеся в мелодию, присоединились новые тембры, звук стал глубоким и насыщенным. Несомненно, то, что звучало, было музыкой. Затем раздался незнакомый мужской голос. Язык был чужим, пение — негромким и отрешенным, такого Юрги никогда не слыхал прежде. Голос словно тронул какую-то ниточку в груди, заставил ее натянуться, и возникла от этого необъяснимая тонкая тоска. Древние истины, мудрость богов, память о неведомой родине среди звезд… Размахнувшись, Юрги с внезапной ненавистью бросил вещицу в огонь.

Он яростно взглянул на звезды, драгоценные звезды, прочно вделанные в небесный свод, требуя у них ответа. Звезды молчали, а костер, догорая, пел, ему было все равно, понимает ли Юрги слова:

Мое имя — стершийся иероглиф,

Мои одежды залатаны ветром.

Что несу я в сжатых ладонях —

Меня не спросят, и я не отвечу…

Загрузка...