Королева Замбы

Глава 10

Чьи-то руки пытались перевернуть его. Виктор очнулся и открыл глаза, голова страшно болела. Кто-то молвил:

— Он жив.

— Чего не скажешь о другом, — заметил другой голос. Эта болтовня создавала в голове у Хассельборга глухой рев.

С огромным усилием он сел и ощупал макушку. Рука вымазалась в крови, но, по крайней мере, осколки черепа не терлись друг о друга, словно льдины в арктический шторм. Значит, стрела дашта лишь чиркнула по его скальпу и снесла не голову, а шляпу, лежавшую сейчас на камнях у стены.

— Со мной все в порядке, — заверил он собеседников, — не беспокойтесь.

Ему совсем не хотелось, чтобы пальцы какого-нибудь кришнянина, обследуя его черепушку, шарили среди приклеенных антенн.

— Слушай! — произнес чей-то голос. — Это ж новый способ целиться из арбалета, клянусь звездами! Будь у нас такой в битве под Меозидом...

— ...Не по-рыцарски, клянусь Кондиором, ему следовало предупредить Джама...

Внезапно Хассельборг сообразил, что на него смотрит король. Пошатываясь, детектив поднялся на ноги и, обретя равновесие, обратился к монарху:

— Государь?

— Господин Кавир, — ответил Экрар, — вы лишили меня доброго вассала, бравого воина. Но в живых мог остаться только один из вас, и я не так уж недоволен, что это оказались вы. Да, Джам был сильной и верной правой рукой, но нельзя отрицать, что и хлопот с ним хватало. Да-да, хлопот. Похищать дворянок — это никуда не годится. Полагаю, придется присутствовать на его торжественных похоронах. Варварские штучки эти похороны! А вы, господин живописец, отправляйтесь-ка к лекарю, пусть он заштопает вам макушку, и возвращайтесь к рисованию. И портрету лучше оказаться теперь очень и очень хорошим: за него заплачено жизнью моего вассала.

— Спасибо, Ваша Грозность, но боюсь голова у меня сейчас в таком состоянии, что картина будет выглядеть весьма ужасно. Не могли бы мы отложить следующий сеанс по крайней мере на день?

— Нет, ничтожный! Когда я говорю, что желаю сегодня... Хотя, наверно, вы и правы. Не хотелось бы, чтоб из-за вашего плохого самочувствия мой нос на портрете гулял по моему лицу, словно река Пичиде по Гозаштандской равнине. Заштопайте себе голову, отдохните хорошенько и потом приступайте к работе. Однако не покидайте пределов столицы.

— Полагаю, стражники мне больше не потребуются?

— Да-да, они свободны.

— И вы не против, если...

— Если что? Если что?

— Ничего, Ваша Грозность. Вы и так уже оказали мне достаточно милостей, — покачнувшись, Виктор отвесил поклон. Он собирался попросить дозволения переехать обратно в замок Хасте, где было гораздо удобнее, но вовремя сообразил, что тем опять поощрит матримониальные замыслы Фории.

Семенящим шагом король удалился. Детектив принимал сдержанные поздравления верховного жреца и бурные восторги его племянницы по поводу своей чудесной победы. Внезапно к нему обратился некий господин неотесанного вида:

— Господин Кавир, могу я с вами поговорить? Я — Ферзао бад-Ке, капитан личной гвардии покойного дашта.

Отведя Хассельборга в сторонку, капитан продолжил:

— Теперь, когда смерть дашта отменила нашу присягу ему, мы с ребятами думаем: а что же дальше? Джам был хорошим парнем, хоть и легкомысленным с деньгами, так что мы не всегда вовремя получали содержание. Титул наследует его старший сын, но он пока мал, и потому вдова станет регентшей. Эта кислая дамочка настолько же скупа, насколько расточителен был ее муж. Несомненно, она начнет с того, что рассчитает половину из нас и урежет плату остальным. Вот мы и гадаем: не захотите ли вы, в соответствии со старинным обычаем, взять нас к себе на службу? Бойцы мы бравые, свирепые и дерзкие, только прикажите — живо захватим какой-нибудь островок в море Садабао. И вы в момент станете королем, как тот парень на Замбе! Что скажете?

«Вот новая проблема на мою голову!» — подумал Виктор, а вслух спросил:

— Сколько вам платил дашт?

— Ну, по-разному, учитывалось звание, продолжительность службы и тому подобное. Примерно выходило кардов до сорока за десятиночье.

Это было весьма неплохо для обычной вооруженной банды, причем Хассельборг не сомневался, что, согласись он, появится уйма дополнительных выплат. Возможно, эти ребятки ему и пригодятся, а деньги, данные жрецом, оплатят их службу на какое-то время вперед.

— Я согласен, — сказал он.

Но далеко не все ратники Джама захотели служить у господина Кавира. Кто-то отказался сразу, другие отложили решение, сказав, что обдумают этот вопрос в Росиде после похорон бывшего хозяина. Tant mieux* [25]: денег хватит на более долгий срок. Всего под началом Хассельборга оказалось двадцать девять головорезов.

Закрывшись у себя в покоях, Виктор принял таблетки от головной боли и попытался изучить свою рану. К несчастью, та находилась на самой макушке и разглядеть ее с помощью одного зеркала не представлялось возможным. Провозившись с полчаса, он приспособил второе зеркало так, что смог смотреть на себя сверху вниз.

Он смыл запекшуюся на волосах вокруг раны кровь, состриг часть волос миниатюрными ножницами из своего швейного набора, обработал рану противовоспалительным средством и заклеил кусочком бактерицидного пластыря. Работа непрофессиональная, но должно сойти.

Занимаюсь всем этим, Виктор обратил внимание, что корни волос выдают их природный каштановый цвет. Он мысленно поблагодарил новуресифийского парикмахера, продавшего ему специальную краску для волос на этот случай, и кисточкой нанес раствор. Антенны держались вполне надежно, а вот один из заостренных кончиков ушей начинал отставать, и его пришлось подклеить.

Большую часть дня он продремал, а затем отправился на ужин в замок Хаете, как то было обещано, чтобы отпраздновать победу. На сей раз у него имелся законный предлог отвергнуть хозяйские коктейли, сославшись на раненую голову. Это было тем более удачно, что сии алкогольные напитки уже начинали нравиться детективу.

За ужином он попросил жреца:

— Расскажите мне о Замбе и ее новом правителе.

Тот поднял антенны:

— Почему вы этим интересуетесь, сын мой? Я полагал, что вас интерес к новоиспеченному королю ограничивается получением с него денег за прошлый портрет.

— Да нет, я просто хотел понять, как это Энтане достиг столь многого за столь короткий срок. Когда я писал его портрет, он не произвел на меня впечатления неординарной личности. Интересно, что он собирается делать, будучи королем.

— Все во власти звезд.

Знакомый молодой жрец, прислуживающий Хасте, вошел и шепнул что-то хозяину.

— Астрологу не спокойнее, чем врачу, — пожаловался верховный жрец. — Сейчас я должен проверить появление Райорда на ночном небе. Фория, прикажи, пожалуйста, повару немного обождать с ужином.

После его ухода девушка внимательно посмотрела на Хассельборга бездонно-зелеными раскосыми глазами.

— А я могла бы сообщить новости о Замбе. Куча знакомых сплетниц из королевского дворца все уши мне прожужжали, болтая о них.

— Что за новости?

— Я лишь сказала, что могла бы сообщить, — улыбнулась она.

— Что вы имеете в виду? — спросил Виктор, уже догадываясь о ее намерениях. Ох, мама, снова — здорово!

— Что могла бы стать ценной помощницей герою, но не собираюсь запросто одаривать милостями того, кто лишь поблагодарит да и уедет восвояси, забыв обо мне.

— Придворные сплетни действительно настолько ценны?

— Придется поверить мне на слово: есть важные новости о короле Энтане.

— Боюсь, что не могу купить кота в мешке, — покачал головой детектив и, увидев страдание на лице Фории, добавил: — Конечно, вы понимаете, как я привязан к вам, а если слухи будут в тему, то это станет весомым вкладом...

— Хорошо! Не будем больше фехтовать деревянными мечами. Обещай мне, что если новости и правда окажутся важными, то ты женишься на мне тут же!

— Нет.

— О, ты несносен! Выходит, я должна отдать все, что мне известно, а ты еще будешь раздумывать, делать ли мне одолжение! Я что — так уродлива?

— Нет.

— Что же тогда?

— Дело принципа.

— Принципа! Будь прокляты твои принципы! — в волнении она принялась расхаживать взад-вперед, бушуя гневом. — Мне следовало бы нанять какого-нибудь головореза всадить сталь тебе в глотку, дабы увидеть: потечет ли из раны кровь или всего лишь чернила! Ничтожество! Никогда не встречала я подобного мужчины! Можно подумать, что ты...

Происходящее все больше и больше переставало нравиться Хассельборгу, так как искушало его либо принять домогательства Фории, либо окончательно порвать эти двусмысленные отношения.

— Ну? — вопросила жреческая племянница.

— Я уже объяснил! Мне очень хотелось бы услышать ваши новости, и чем больше вы мне поможете, тем больше я буду вам благодарен. Но я решительно не стану обещать жениться на вас. Во всяком случае, на данном этапе.

Она перевела дух и решилась:

— Хорошо. Я расскажу вам, что слышала, а вы потом поступайте, как хотите! Уезжайте куда глаза глядят, швыряйтесь мной, браните и бейте, как вам будет угодно! Я ничего не требую взамен, кроме как поверить, что я действительно люблю вас и желаю добра.

— Я верю этому. И, может быть, когда-нибудь смогу ответить взаимностью. Итак, что за информацию вы хотели сообщить?

— Король Энтане и его королева готовятся отплыть с Замбы в Маджбур.

Хассельборг резко выпрямился в кресле:

— Зачем?

— Этого не знаем ни я, ни тот, кто поведал мне новость. Очевидно, чтобы купить что-то или для торговых переговоров с синдиками вольного города. Но разве в этом суть! Разве вы не понимаете, в чем ценность моей информации?

— В чем же?

— У вас имеется какое-то таинственное дело к новоиспеченному королю. Не исключено, что он откажет вам в аудиенции. Пока Энтане на острове — вам к нему не подобраться, так как галеры Замбы занимают в море Садабао господствующее положение. А вот когда он окажется на материке... Теперь понимаете?

— Да, и большое спасибо. Но как мне теперь уехать из Хершида, не вызвав раздражения короля Экрара? Ведь в противном случае он бросит за мной в погоню свою армию.

Фория на миг задумалась и предложила:

— Наверное, я могла бы попробовать убедить его. Этот старый багган сильно ко мне привязан, хотя порядком недолюбливает моего дядю. Не знаю, прислушается ли он к моим словам. Если я уговорю его, вы женитесь на мне?

— Нет, милая, — улыбнулся Виктор. — А вы крайне настойчивая юная особа, не правда ли?

— Шутки тут неуместны! Разве вы не видите, что в клочья разрываете мне печень? О Кавир, я всегда мечтала о таком мужчине... — воскликнула девушка и расплакалась.

Хассельборг принялся успокаивать ее, но безуспешно, тогда он изменил тактику и приказал:

— Возьмите себя в руки. По-моему, я слышу, как возвращается ваш дядя.

Спустя мгновение Фория вновь стала степенно-вежливой хозяйкой дома. А детектив подумал, что тому мужчине, с которым она свяжет свою судьбу, скучать не придется никогда.

На следующее утро Хассельборг явился к королю со словами:

— Да порадует это Вашу Грозность: голова у меня больше не болит...

— Вот как? Хорошо! Превосходно! Тогда возобновим наши сеансы. У меня есть свободный часок сегодня вечером...

— Минутку, государь! Я не договорил. Рана не беспокоит меня, но впечатлительная натура художника потрясена поединком. Я никак не смогу хорошо работать, пока не успокою нервы.

— И когда же это произойдет?

— Сложно сказать, ведь это моя первая дуэль.

— Правда? А держались вы неплохо.

— Спасибо. Осмелюсь предположить, что к концу ближайшего десятиночья буду готов продолжить портрет.

— Хм-м-м. Придется позволить вам некоторое время поболтаться по дворцу в праздности, флиртуя с дамами, пока не приведете в порядок свою впечатлительную натуру. Непредсказуемый народ эти художники! На вас нельзя положиться: вы, как старик Хасте, обещаете и никогда не выполняете.

— Сожалею, повелитель, что испытываю ваше терпение, но талант живописца — тот же божий дар и требует бережного обращения. В любом случае, вы ведь все равно отправляетесь на похороны Джама бад-Коне?

— Это правда, меня несколько дней не будет в столице.

— Вот и отлично. Не разрешите ли вы мне тоже отлучиться из Хершида?

— Куда это? — подозрительно спросил Экрар.

— Хотелось бы провести день-другой в Маджбуре. Смена обстановки — лучший отдых, знаете ли.

— Нет, не знаю! Вы, художники, действительно нестерпимы! Вам даден выгодный заказ, любой согласится, что я великолепная модель. Один престиж написать портрет доура вполне окупит ваше время, навсегда подарив вам репутацию придворного живописца. Кроме того, я простил вас, когда вы убили моего верного вассала. И где благодарность?! Сплошные отговорки, задержки, благовидные предлоги! Я не потерплю этого! Смерд, считай себя... Нет, погодите. Вы желаете отдохнуть — вот и отправляйтесь со мной в Росид, а по пути можно и портретом заняться.

— О государь! Во-первых, церемония похорон окончательно расстроит мои нервы. А во-вторых, люди покойного Джама вряд ли сочтут меня желанным гостем.

— Верно, верно. Но ведь ваша поездка в вольный город Маджбур может оказаться лишь предлогом для выхода из-под моей юрисдикции. Вы сбежите, оставив мне за все мои хлопоты карандашный набросок.

— Ваши сомнения легко опровергнуть, повелитель. В Хершиде я оставляю приличную денежную сумму и нанятый мною отряд ратников. К тому же существует такая мелочь, как будущий гонорар за картину, заказанную вами. Не думаете же вы, что я способен бросить все это?

— Полагаю, что нет. Тогда отправляйтесь в свое дурацкое путешествие, и да помогут вам боги, если вы не вернетесь, как обещали!

— Не могли бы вы дать мне рекомендацию к кому-либо в Маджбуре? Скажем, к вашему послу.

— Хорошо, у меня есть там постоянный представитель, господин Горбоваст. Наэн, составь необходимую бумагу прямо сейчас, и я подпишу.

На сей раз Хассельборг очень внимательно отнесся к составлению рекомендательного письма. Он встал перед секретарским столом, пытаясь прочесть текст, что оказалось весьма трудным делом. Витиеватые буквы гозаштандоу и так-то тяжело разбирать, а сейчас письмо лежало вверх ногами. Все же никаких смертоносных слов типа «шпион» Виктор не увидел.

Только-только настал полдень, а он уже мчался по дороге на Маджбур. Детектив даже не попрощался с Форией, ограничившись устным посланием через вестового, так как опасался очередной сцены или требования взять девушку с собой. Возникало, правда, искушение захватить с собой кого-нибудь из нанятых громил, но Виктор подавил это желание. Во время совместного путешествия кришнянин почти наверняка догадался бы о земном происхождении Хассельборга.

Проезжая мимо железной дороги, Виктор обогнал ежедневный поезд из Хершида в Кадар, влекомый биштаром. Пара юных туземцев весело помахала ему из окошка, точь-в-точь как ребятишки на Земле. Он вскинул руку в ответном жесте и одновременно впервые на этой планете ощутил тоску по дому. У детектива перехватило дыхание, когда он достал платочек милой Александры и просто взглянул на него.

В предместье Кадар путешественник прибыл поздно вечером второго дня пути. На последний паром в Маджбур он опоздал, но провел ночь без происшествий, а наутро воспользовался первым же судном. Большая баржа приводилась в движение дюжиной гребцов на больших веслах, которым помогал западный ветер, надувавший два треугольных латинских паруса. Низкие берега устья Пичиде открывали вид на море Садабао, сверкавшее под лучами восходящего солнца.

Военная галера с катапультами на носу прошла мимо, грохоча веслами в уключинах. Тяжелое купеческое судно пыталось пробиться в порт против ветра, но у него это плохо получалось. В конце каждого галса его поворачивали через фордевинд, словно судно с прямым парусным вооружением, вместо того чтобы лечь на другой галс, опуская в то же время верхние концы латинских рей и подымая нижние для разворота желтых парусов. В ходе этого сложного процесса корабль, дрейфуя вниз по течению, терял набранное раньше расстояние. «Почему наши не показали им, как оснастить настоящий косой парус?» — удивился Хассельборг, но вспомнил декларацию Межпланетного Совета.

Начинающийся скандал отвлек детектива от наблюдений. Оказалось, что его айя слопал один из фруктов, которые некий кришнянин вез на продажу. Чтобы умиротворить этого скандалиста, пришлось купить всю корзину.

Горбоваст был полезен в таких существенных вещах, как рекомендация мест, где Хассельборг мог бы остановиться и поразвлечься. Вообще, хотя представитель доура не сказал этого прямо, создавалось впечатление, что многие развлечения в знаменитом морском порту носили весьма низкопробный характер, как увеселения в Шанхае или Марселе.

К сожалению, Виктор не мог спросить в лоб про ожидаемый визит короля Замбы. Предполагалось, что господин Кавир приехал сюда не за этим, и столь неподобающее любопытство вызвало бы немедленный донос королю Экрару.

Пришлось собраться с духом и прибегнуть к старому, испытанному способу — пройтись по портовым пивнушкам. (Надо отметить, что у кришнян, в отличие от большинства разумных инопланетян, имелась высокоразвитая сеть ресторанов и различных питейных заведений.) На Земле он часто добывал информацию таким методом: идешь в первую попавшуюся забегаловку, заказываешь стаканчик и завязываешь разговор с соседом. Даже если собутыльник производит впечатление человека с двумя мозговыми клетками, треп с ним может что-то дать. Если же он оказывается пустышкой, переходишь к следующему.

В небольших городках благодаря этому способу Хассельборгу почти стопроцентно удавалось получить нужную наводку, хоть иногда на это требовался не один день. Минусом было то, что данная тактика всегда переполняла его болезненными страхами подцепить инфекцию и тяжело сказывалась на его закодированном организме.

Итак, уже вечерело, а Виктор все еще бродил по маджбурскому порту в поисках двадцать второго болвана-собеседника. Голова и пищеварительная система сыщика чувствовали себя весьма скверно. Какие-то подозрительные типы оценивающе приглядывались к нему, но пока могучее телосложение Хассельборга и его бросающийся в глаза меч охлаждали какие-либо враждебные поползновения.

Новая жертва, матрос с далекого острова Сотаспе, обещала оказаться очередной пустышкой. Этот малый со странным именем Отврат, пьянеющий от двух стаканов, уже исчерпал свою норму и теперь горланил песни далекой юности. Его диалект был понятен лишь на половину, а подробности в песнях звучали такие, что сделали бы честь любому психоаналитику. Виктор стал озираться в поисках спасения.

На другом конце скамьи беседовали двое. Один, сидевший лицом к Хассельборгу, походил на крестьянина и говорил медленно, с нажимом. Лица второго не было видно, но вот он обернулся позвать трактирного слугу, и детектив от удивления расплескал свой напиток.

Это был Чжуэнь Ляо-цзы.