Глава 12 ОСЛОЖНЕНИЯ

В тот день не было ни минуты покоя. Все слуги смотрели на Али, словно на ней светилась искра божья. В глазах ее собственной команды читалось восхищение, смешанное со страхом. Али была только рада, когда к Балитангам пришли гости. По крайней мере, они на нее не пялились.

Сначала молодые дворяне тихо обсудили новости между собой. Поклонники в один голос сказали Сарэй, что она может в случае чего положиться на них. Но что это за случай, не объяснили. Не было лишь одного человека из круга Сарэй – Займида. Сарэй опрометчиво спросила Ферди, где бы он мог быть.

– Ухаживает за мятежниками на озере Сауэрсоп, – с презрением ответил молодой граф. – Дозор позаботился о них как следует, и наш целитель тут же помчался утешать страждущих и лечить раненых. Я буду рад как можно дольше не видеть его набожного личика!

– По крайней мере, он хоть как-то помогает, – возразила Сарэй, – по крайней мере, он хоть что-то делает для людей вместо того, чтобы жить за их счет и не приходить, на помощь, когда они нуждаются в ней.

– Леди Сарэй, помогать бунтовщикам – значит лишь поощрять их, – мягко произнес Ферди, – взгляните на Топабоу. Он ослаб. Выдохся. И теперь, видите, совершены побег из тюрьмы и нападения на крепости, по всему Архипелагу бунт за бунтом. Пора уже навести порядок в государстве.

Чинаол тронула Али, которая наблюдала за знатными гостями.

– Виторсина Таунсенд, горничная леди Изалены, хочет видеть тебя, – прошептала повариха. – По-моему, она влюбилась. Она в моих комнатах.

Али пошла в личные комнаты Чинаол. Та была права. Виторсина как будто помолодела на несколько лет или сбросила с плеч какую-то ношу. Али опустилась на стул.

– Ты слышала о Топабоу? – спросила она Виторсину.

Молодая женщина кивнула.

– Это еще не все. Гросбик! Гросбик пропал! Я докладываю ему, когда бегаю по поручениям для своей хозяйки, а сегодня опоздала, пришла уже ближе к полуденному колоколу. Его магазин закрыт, и двери, и ставни! Я… – она посмотрела в пол, покраснела, потом подняла глаза на Али. – Я открыла дверь отмычкой. Книги, бумаги – все пропало. И кругом такой беспорядок, как будто он собирался в страшной спешке. Так что я воспользовалась случаем и осмотрела дом.

Али, заинтригованная, постучала пальцами по подбородку. Она и не догадывалась, что Виторсина окажется такой находчивой. Наверное, надо будет найти более подходящее приложение для ее талантов. Али расшифровала информацию, принесенную Виторсиной. Там была переписка о том, что она уже знала. Например, что лорд и леди Обемэк принимают участие в заговоре луаринов.

– Что ты нашла в доме Гросбика? – спросила она.

– Они, по-моему, забрали все, что смогли унести. Кузнец, который живет в соседнем доме, сказал, что они ушли на рассвете. – Виторсина вскочила и схватила Али за руки. – Пожалуйста, освободи меня от клятвы! Обемэки так хорошо ко мне относятся. Ненавижу доносить на них!

Али многозначительно посмотрела на нее, как мать смотрит на дочь, не осознавшую проблему до конца.

– Если Топабоу вел записи, то его преемник еще может выйти на тебя, – напомнила она Виторсине. Лицо горничной вытянулось, и Али погладила ее по руке. – Но зачем думать о плохом? Можешь на время выкинуть из головы мысли о шпионах.

Все, даже Окобу и Дов, настороженно смотрели на Али, когда та вечером вошла в комнату. Она ожидала чего-то подобного. Они долгие годы воспринимали Топабоу как некоего сверхчеловека. Узнав, что его сделали Примером, люди, должно быть, почувствовали, что земля повернулась в другую сторону. Али налила себе сока манго.

– Я же говорила, что это возможно. Помните, я не отсюда. Он был у власти так долго, что люди, которые здесь живут, забыли, что он всего лишь человек, и регенты тоже всего лишь люди. А людям иногда становится завидно. Что мы и можем обернуть себе на пользу, как в случае с Топабоу и регентами… – она замолчала и оглядела окружающих. – Или с Имаджан и Рубиньяном.

Али помолчала, чтобы эта мысль улеглась в головах, затем обернулась к Кведанге.

– Ты ведь устроишь так, чтобы люди узнали, что все это придумали мы? Что это не совпадение: наше возвращение и внезапная перемена отношения регентов к своему главному шпиону?

Кведанга открыла рот, вдохнула и снова закрыла. Отхлебнула из чашки и решилась:

– Может, ты все-таки очередная ипостась нашего Светлого? Потому что ты начинаешь пугать меня точно так же, как и он.

Нет, я просто преданная служанка, – успокоила не Али и погладила бусы из Трика и Секрета. Они мягко прижались к ее шее. – В королевской разведывательной службе сейчас начнется трамтарарам, – объявила Али, – Рубиньян поставил взамен Топабоу своего личного шпиона, Севмира Амбау. Он родился во владениях Джимайена и вернулся домой служить в военной разведке. Тогда Рубиньян и обратил на него внимание. Он работал на принца много лет, присматривая за королем, за Топабоу и даже за братом Рубиньяна. Севмир много чего знает, но он никогда не входил в организацию Топабоу. Он надорвется искать и расшифровывать дела, оставшиеся от Топабоу. Он попытается найти старую агентурную сеть. Все это будет напоминать погоню за разлетевшейся в разные стороны большой стаей харроков*. Некоторые из вас знают людей, которые работали на Топабоу. Сейчас удачный момент шепнуть им, что новый человек совсем зеленый. У него никогда не было сети больше, чем на несколько островов и более ста человек в распоряжении. Ему не миновать неприятностей. Чем больше беспорядков мы всколыхнем по всему Архипелагу, пока он не поймет, в чем заключается его работа, тем тяжелее ему придется.

Улазим погладил бородку.

– Можно что-нибудь… придумать.

Али посмотрела на него, потом на магов.

– Если в воздухе будет витать какая-то угроза, регенты будут бояться самого худшего. Может, призовут своих лучших генералов и магов. Вот бы некоторые из них, а лучше, все, не ответили на их призывы.

Улазим хмыкнул.

– Мы уже додумались до этого, еще до твоего появления, Ясные Глазки.

Али улыбнулась.

Совещание продолжалось, рэка рассказывали все, что узнали за день. Когда они закончили, Али ушла в кабинет и заперлась. Она легла прямо на прохладный деревянный пол и расслабилась. Приглушенный писк на шее заставил Али подскочить. Трик и Секрет скатились по платью. Али положила руки под голову и посмотрела на них. Черные комочки на фоне темной комнаты.

– Бину стало скучно в столовой, – объявил Трик, – Бин пошел смотреть Серый дворец. Бин пришел с Севмиром в его новый кабинет. Бин сейчас сидит под столом Севмира.

– Ага, – сказала Али, – очень хорошо. Что говорит Бин?

Отважный Бин подтвердил то, о чем догадывалась Али: Севмир не мог найти многих папок Топабоу. Он знал коды своего предшественника, но расшифровка требовала времени. От следующего сообщения Трика Али подскочила так, что темнята скатились ей на колени. Севмир писал приказы своим людям – убивать главных агентов Топабоу и занимать их места.

– Никогда не упрекай врага за его глупость, – не раз говорили Али дедушка и отец. Али абсолютно не в чем было упрекнуть Севмира. Она бы его расцеловала, если бы у нее была привычка целовать глупцов.

На следующий день пришли знатные гости. Они были гораздо спокойнее, чем накануне. Вместе с друзьями Сарэй и их родителями прибыл барон Энган и жрица Имгехай Кеши. Они удалились в кабинет вместе с Нуритин, Виннамин и Дов.

Снова Али приникла к щелочке, чтобы понаблюдать за золотой молодежью. Ферди Томанг хотел заслужить благосклонность Сарэй при помощи охапки сине-фиолетовых цветов. Она просто поблагодарила его и отдала цветы лакею, чтобы тот поставил их в вазу. Сарэй только улыбнулась, когда Ферди предложил отправиться на верховую прогулку.

– Ничего не получится, если Винна или тетя Нуритин против.

– Мама поговорит с ними, – заверил ее Ферди. Он не знал, что, если родственницы Сарэй что-то решили, их не переубедить. – Она говорит, что чем раньше мы покажем людям, что вернулись к нормальной жизни, тем скорее они почувствуют себя лучше. А может быть, мы даже Займида встретим. Если у него нет на сегодня еще каких-нибудь срочных дел.

– Займида снова сегодня не будет? – спросила одна из подруг Сарэй.

– Он получил известие о какой-то болезни в Медовом Горшке и покинул нас, когда мы ехали сюда, – пожаловался Ферди. – Он сказал, что зайдет полюбезничать позже, если останется время.

Сарэй вспыхнула:

– Ну, вряд ли меня сможет завоевать человек, который находит какую-то там деревеньку под названием Медовый Горшок привлекательнее меня.

Все засмеялись, Али – нет. Она знала, в чем тут дело. Сарэй переживает, что Займида нет уже второй день, и она изо всех сил показывает, что ей все равно. Она отчаянно флиртовала со всеми молодыми людьми подряд, что начало даже немного раздражать ее подруг.

На следующий день Виннамин неохотно согласилась на верховую прогулку, но не дальше, чем в ближайшем парке, где была всего одна дорожка для лошадей и негде было скакать галопом. «По крайней мере, Ферди оказался прав в одном, – думала Али, когда они с Дов смотрели, как отъезжают молодые знатные гости. – Возможность покататься верхом или же отсутствие других дел привели Займида к Балитангам».

Если присутствие Займида и развеяло плохое настроение Сарэй, то это было незаметно. Когда они вернулись домой, Сарэй ворвалась в гостиную и громко хлопнула дверью. Там были Дов и Нуритин. Они сидели, обмахиваясь веерами, и говорили о приготовлениях ко дню рождения короля. Али шла по холлу и несла гладить кипу платьев, когда после грохота дверей услышала яростный вопль Сарэй:

– Пять раз! Они остановили нас пять раз и спросили нас – нас! – куда мы направляемся, даже после того, как мы сказали, кто мы такие, а потом сунули нос в наши седельные сумки!

Али приникла к стене, чтобы лучше слышать.

– А потом они сделали то же самое, когда мы ехали обратно! Те же самые солдаты! Они сказали, что им неважно, кто мы такие, они выполняют приказ регентов!

– Сарэй! – строго прервала ее Нуритин. – Ты забываешься! Ты леди или баба с Портового рынка?

– Ни то, ни другое, по мнению регентов! – ответила Сарэй немного тише. – Очень грустно, когда люди, принадлежащие к королевской фамилии, не имеют право высказать свое мнение! В Торталле монархи должны прислушиваться к Советам Лордов и Общин. В Картаке император создал Ассамблею лордов. Везде землевладельцы – уважаемые люди, но только не здесь. Мы начинаем гнить изнутри.

Семья ужинала, когда прибыл гонец из дворца. По всему дому пронеслась весть, что принцесса Имаджан просит герцогиню Балитанг составить ей компанию завтра, когда Эльсрен будет играть с королем. Виннамин с удивлением приняла приглашение.

– Может, она снова хочет взять тебя в свои фрейлины, – сказала герцогиня Сарэй, когда леди, дети и горничные коротали вечер в гостиной. За окном бушевала буря. Эльсрен вскрикивал каждый раз, когда вспыхивала молния и грохотал гром, а Петранна хохотала.

– Если она будет просить меня об этом, – продолжала Виннамин, – я скажу, что пока не могу позволить тебе переехать к ней, из соображений семейной чести. Ты больше не подходишь для службы в приличном обществе, Сарэй.

– Это из-за того, что я не слепа и не почтительна? – с горечью спросила Сарэй. – Из-за того, что сержусь, когда с простыми людьми плохо обращаются, и никто из представителей нашего класса не пытается помочь им? Или потому что я возмущаюсь, когда хам в доспехах оскорбляет меня? Одна девочка хотела подарить мне цветок, когда мы возвращались, и солдат отшвырнул ее в сторону. Он сбил ее с ног! Займид помог ей, а Ферди и все остальные стояли и смотрели. Винна, как мы можем жить в подобном месте? Никто больше не может жить здесь достойно! Смотрите, что случилось с Топабоу. Он всю жизнь отдал службе, а они взяли и сделали его Примером!

– Она категорически не подходит для приличного общества, – сухо заметила Нуритин и проткнула шелк иглой.

Герцогиня с Пембери и Войоксом, который в ливрее выглядел очень солидно, утром последовали во дворец вместе с Эльсреном и его эскортом из королевской стражи. Группа охранников Балитангов выступила вслед за стражей. Они будут сопровождать герцогиню, когда та решит возвращаться домой.

Дов помахала рукой на прощание и повернулась к Улазиму.

– Я хочу съездить к Хербранду Эджклиффу, – твердо сказала она. И, обращаясь к Али, добавила: – Лучше я сама попрошу сопровождение, пока мне его не навязали.

Улазим улыбнулся так, как улыбнулся бы любимой племяннице.

– Если леди Нуритин позволит, то конечно, – ответил он. Дов нахмурилась, как обычная девочка, которую лишили развлечения, и обиженно удалилась в библиотеку. Она знала, что Нуритин не разрешит ей выйти из дома даже с сотней охранников.

Али проводила ее взглядом. Улазим положил руку ей на плечо.

– Я получил сегодня посылку. Она на твоем столе.

Али, заинтригованная, отправилась к себе. Это был замызганный конверт с письмом от Навата.

«Я очень занят, но на Тонгканге я хорошо постарался. Сейчас я на Имахине. Здесь повсюду, куда бы мы ни летели, висит дым войны. Наши братья рэка везде клюют солдат. Блестяшка для тебя».

Под запиской лежал маленький, переливающийся всеми цветами камешек. Али подержала его в руке и перечитала письмо. Потом поцеловала бумажку и положила ее за пояс.

Герцогиня вернулась в полдень. Нуритин, девочки, горничные, Петранна и Рихани сидели во внутреннем дворике. Кто читал, кто штопал. Все, кроме Нуритин, встали при появлении Виннамин. Она шла быстрым шагом, лицо ее было белое как мел.

– Тетя, Сарэй, Дов, идемте в гостиную. Мы пообедаем там. Булэй, предупреди, пожалуйста, Чинаол и людей.

Рихани уже уводила Петранну в дом. По кивку Нуритин Дорилиза собрала свое рукоделие и вышла. Булэй побежала исполнять приказ. Только Али осталась с господами.

– Ты все еще посланец бога? – спросила Виннамин. Али встревожилась. Герцогиня дрожала с головы до ног.

– Я всегда им была, ваша светлость, – ответила она, зная, что Виннамин считает ее посланцем Митроса, а не Киприота.

– Тогда идем со мной, – сказала герцогиня. Али едва поспевала за ней.

Герцогиня закрыла двери на засовы.

– Почему она осталась? – спросила Нуритин и показала на Али костлявым пальцем.

– Это долгая история, тетя, – сказала Виннамин, села и принялась теребить в руках носовой платок. – Сейчас некогда об этом рассказывать. Просто поймите, что я доверяю Али как члену семьи.

– Да что же это такое, Винна, что вам сказала Имаджан? – воскликнула Сарэй и положила руку на ладонь мачехи. – Вы вся трясетесь!

Остальные молча ждали, не сводя глаз с герцогини.

– Я говорила с регентами, – медленно произнесла Виннамин, – в их личных комнатах… – Она оглядела всех и глубоко вздохнула. – Они заметили, то есть, им доложили, каким вниманием вы, девочки, пользуетесь у людей на улицах, – продолжила она, – как люди любят оказывать вам услуги. И они сделали нам предложение. Я сказала, что нам надо подумать. Нам разрешили думать до дня рождения короля. – Она обернулась к Сарэй. – Регенты предложили брак между тобой и Дайневоном, – объяснила Виннамин. – Документы надо будет подписать быстро, «чтобы дать народу уверенность в Короне». Так мне сказал Рубиньян. Я возразила, напомнила, что вы кузены. Тогда они напомнили мне, что вы троюродные брат и сестра, и что это не страшно. Уже были прецеденты в Картаке и даже в киприотской истории. Королевская линия Сирэя, например, идет от браков между родными и сводными братьями и сестрами. Они требуют, чтобы ты переехала во дворец после подписания документов, чтобы убедить народ в своей искренности. А еще они сказали, что это принесет мир и надежду для рэка. И когда Дайневон войдет в возраст, у Медного Архипелага снова появится королева.

Нуритин была потрясена до глубины души.

– Да они с ума сошли?

– Они боятся, – сказала Виннамин, не сводя глаз с падчерицы. – В стране жуткие брожения. Думаю, им понадобится дополнительная поддержка, если Номру поднимет восстание… Но твой брак, по их мнению, может сохранить порядок в стране.

– Так вы согласились? – слабым голосом спросила Сарэй.

– Я понимаю их доводы. Я не сказала, что принимаю предложение. Выбор за тобой, – честно сказала она Сарэй. – Брак с ребенком – не гарантия стабильности. Мне не нравится, что Имаджан называет его «щенок». Рубиньян – человек чести, и он любил твоего отца. Но это не значит, что он будет колебаться, если подвернется случай занять трон самому.

– Не давай им пока ответ, – сказала сестре Дов. – Пусть думают, что ты размышляешь и пока не можешь решить. Находи причины откладывать ответ до дня рождения короля, это через две недели. Они предлагают тебе корону, будто пустяк какой-то, вот и играй на этом.

– Тяни время, – поддакнула Нуритин, – Дов права. Ничего не обещай.

– Все меняется так быстро, – продолжала Дов. – Помни, Сарэй, как только они возьмут тебя в Серый дворец, ты уже не сможешь убежать.

– Но вы все считаете, что я должна это сделать, – прошептала Сарэй.

– Мы этого не говорили, – сказала Виннамин и умоляюще посмотрела на Али. – А ты что скажешь?

Али восхитилась смелостью регентов.

– Мне пока нечего сказать, ваша светлость, – медленно поговорила Али, – у меня нет распоряжений на этот счет.

– Что? – спросила Нуритин и нахмурилась.

– Мы потом объясним, – поспешно сказала Дов, – Сарэй, подумай. Мы можем это использовать. А пока – притворяйся.

Сарэй поднялась на ноги.

– Мне нужно время, – тихо сказала она, не глядя ни на кого. – По крайней мере, дайте мне подумать до дедушкиного дня рождения, тогда я скажу вам свое решение. И попросите их подождать моего ответа до дня рождения короля, пожалуйста. – Она посмотрела на герцогиню. – Разве можно было представить, что они додумаются до такого? Я отвечу вам к концу недели, – и она вышла из комнаты.

Заговорщики рэка пришли в ужас, когда Али и Дов рассказали им о последнем шаге регентов. Даже Улазим утратил обычное хладнокровие и кричал, что рэка скорее выйдут драться на улицы, чем допустят это безобразие. Али и Дов успокаивали их несколько часов. Они сто раз повторили, что помолвка не официальная и, может быть, никогда и не станет официальной. Семья должна была уехать на три дня – предстояли праздники в честь шестидесятилетия лорда Мэтфрида. Сарэй не объявит своего решения, пока они не вернутся домой.

– Все еще может измениться, – не уставали повторять Дов и Али, – все уже меняется.

Через два дня пришли вести о новом восстании на острове Иканг. Регенты послали туда дивизию солдат, чтобы подавить мятеж. Нават написал, что он будет там со своими воронами и посмотрит, что можно сделать. В подарок Али он прислал перо гриффина. Она поставила его к себе на стол. Теперь все время приходилось говорить в своей комнате правду, на случай, если одно перо действовало так же, как и целый гриффин, ведь в присутствии гриффина нельзя лгать.

Вечером, когда Али уже засыпала, знакомая светящаяся фигура опустилась рядом с ее сундуком. Юнай и Дов продолжали мирно спать, не замечая, что в их комнате появился пылающий Киприот.

– Я тут кое-что придумал, – сказал он Али, – это на некоторое время приведет моих братца и сестричку в смятение. Им категорически не следовало оставлять свои солнечный и лунный щиты в Божественных государствах, где бесчестные люди могут случайно найти их.

– Может, в Божественных государствах ходит не так много бесчестных людей, – сказала Али и зевнула. Ее голоса Юнай и Дов тоже, похоже, не слышали, иначе Юнай уже вскочила бы с оружием в руках. – Кроме тебя, конечно.

– Ты несправедлива ко мне, – обиженно ответил Киприот и прижал светящуюся руку к месту, где могло находиться сердце, – я сражен. Ты считаешь меня каким-то низменным созданием, а я, между прочим, бог. Зато я нашел потрясающего юного вора среди бродячих конокрадов в порте Удайпур. Он стащит щиты, если я проведу его. Мой возлюбленный братец как-то оказал этому типу одну весьма дурную услугу, так что он хорошо спрячет щиты.

Али снова зевнула.

– Это будет легенда, или героическая сага, или еще что-нибудь?

– Это будет диверсия, – сказал Киприот. – Мои брат и сестра собираются вернуться с другого конца света. Исчезновение щитов займет их на некоторое время. Скажи Сарэй, что она никогда не станет женой никого ни из Риттевонов, ни из Джимайенов.

– Если мне удастся, – сказала Али. – Она все свое время проводит с друзьями или семьей. Думаю, ей надо хоть ненадолго притвориться, что этот вариант не исключен…

Киприот исчез.

– Мухи-однодневки и то способны дольше удерживать внимание, – пробормотала Али, и глаза ее закрылись.

На следующее утро слуги упаковывали вещи своих хозяек к трехдневному празднику у Мэтфрида Фонфала, праздник должен был состояться в его поместьях на другой стороне гавани, за южным хребтом. Ехали все Балитанги, и сундук за сундуком отправлялся в повозки.

Булэй чуть не сошла с ума, когда Сарэй в замешательстве металась над вещами, которые собиралась взять.

– Она с каждым днем все капризнее, – признала Булэй, которой пришлось упаковать почти все, что было у Сарэй, – и если она не меняет каждую минуту решение, что брать, а что оставлять, то сидит и думает о своем. Я всегда жду не дождусь, когда днем придут ее друзья, пусть они возятся с ее настроением!

Али была страшно занята донесениями о количествах войск и кораблей вокруг столицы. Она лишь кивала в ответ на жалобы Булэй.

Дов покачала головой.

– Это все из-за этого брака, – сказала она Булэй. – Она, похоже, не понимает, что беспокоиться не о чем, пока не даны клятвы. Я постоянно говорю ей, что лучше согласиться и оттягивать момент свадьбы, но она меня не слушает. – Дов криво улыбнулась. – Вряд ли я буду ее советницей, когда придет время.

Все трое знали, что это за «время».

– Она успокоится, – пробормотала Али, – она же не глупая.

Днем установилась прекрасная погода для путешествия, зной последних дней прошел после вчерашней бури. Воздух был теплый и немного влажный. Одно было неприятно – солдаты на постах останавливали их три раза и обыскивали повозки, пока они ехали по городу. Сарэй вела себя грубо, несмотря на предупреждения Виннамин и Дов. Она замолкла только после резкого приказа Улазима и молчала всю дорогу до владений Фонфала. Там к ним присоединились другие приглашенные. Среди них были Ферди и Займид Хетним, которые немного отвлекли ее от мрачных мыслей. За ужином, когда заговорили о политической ситуации, Займид нашел способ отвлечь Сарэй от общего разговора. Ко второй перемене блюд Сарэй уже смеялась.

– Если он подождет, пока я вырасту, я сама выйду за него, – сказала Дов перед сном. – Нам нужны союзники в Картаке, особенно личный врач императора.

Али нахмурилась.

– Знаете, а вы правы, – сказал она, размышляя над сказанным, – Сарэй он не подходит, ее муж должен быть родом с Архипелага, королева не может жить в другой стране. Но я бы не стала отмахиваться от союза с Картаком.

На следующий день праздник начался в полдень. Двери парадной гостиной были открыты, и столы для гостей стояли на веранде. Библиотека приглашала войти и посидеть в удобных креслах с любой понравившейся книгой. Дов и барон Энган устроились там с шахматной доской. Через некоторое время нашлись еще желающие сразиться с девочкой в шахматы, среди них была и тетя Нуритин. Али подумала, что это забавно: у Дов столько же противников для игры в шахматы, сколько у Сарэй партнеров для танцев.

Виннамин, ее братья и сестры из семейных владений на Малубисанге и Сарэй со своими спутниками уехали кататься верхом. Они взяли с собой корзины с припасами и устроили пикник на лужайке у маленького водопада. Вечером гости разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться к балу. Булэй укрепила последнюю шпильку в прическе Сарэй и подошла к Али.

– Рихани, Дорилиза и Пембери заболели. Я тоже, – сказала она и села на кровать Дов. – Боюсь, что самбал из цыпленка был нехорош.

Али не ела любимое блюдо балитанговских служанок. Она однажды попробовала самбал, приготовленный Чинаол, и с тех пор никогда не притрагивалась к нему. Принципиально. Она уже привыкла к киприотским специям, как она любила говорить, но не до такой степени.

– Я же сто раз говорила, что это когда-нибудь убьет вас.

Булэй с трудом улыбнулась.

– Нет, нет. Просто на этот раз трудно далеко отойти от уборной. Я должна была послушать леди Сарэй – она сказала, что вкус у самбала какой-то странный. Ты сможешь обслужить всех наших леди.

Али улыбнулась.

– Иди, отдыхай. Думаю, я справлюсь. Они ведь не бегают поправлять одежду по сто раз за час.

Леди Балитанг и впрямь были очень самостоятельными леди.

– Боги да благословят тебя, – благодарно сказала Булэй. – Прости меня. – И она ушла.

Али проводила дам до бального зала. Дов прошла к стулу рядом с Нуритин и бароном Энганом. Сарэй с подругами сели к молодым людям. Виннамин заняла место среди матерей.

Али прошла на галерею, откуда слуги наблюдали за своими хозяевами. Объяснив остальным причину отсутствия Пембери, Дорилизы и Булэй, Али встала у резного экрана, откуда было видно весь бальный зал. В первый раз за столько месяцев она почувствовала укол зависти при взгляде на Сарэй, которая была великолепна в белом батистовом платье до пят и двойной шелковой накидке цвета слоновой кости. На каждый танец у нее был новый партнер. Али тоже могла бы так.

«Но цвета одежды были бы другие, – твердо сказала она себе. – Менее… пресные что ли».

Она знала, что это ей шепчет ревность, но ничего не могла поделать, и все время представляла, как они вдвоем с Наватом смотрелись бы в танце. Нават замечательно танцевал, как обнаружила Али на празднике Середины зимы в Танаире.

Глаза заволокло пеленой. «Сначала, – подумала она, – я вспоминала его поцелуи. Теперь я скучаю по нему». Из здешних кавалеров ей нравился только Займид. Он красивый, изящный, умный, и у него доброе сердце. «Но ему все-таки чего-то не хватает, – решила Али. – Может, непосредственности. Чувства юмора. Он бы никогда не послал девушке сверкающий камень или перо гриффина в подарок».

Али встала, решив проверить, все ли в порядке у ее хозяек, как вдруг вспышка – жарко-белое пламя, какое может излучать только бог, – ударила ее по глазам. Али закрыла глаза руками, чтобы прийти в себя, затем проделала сложные пассы со своим Зрением, чтобы смотреть сквозь огонь. Неужели вернулся Киприот?

– Али? – спросила горничная в ливрее Фонфала. – Тебе нехорошо?

– Пыль в глаза попала, – ответила Али и заморгала. – Все, уже лучше.

Она встала и оглянулась.

Источник света только что вышел из зала. Али проскользнула между другими служанками и последовала за светом. Старая темнокожая женщина в черно-оранжевым головном платке хромала прочь от Али. В костлявых руках она держала поднос. Божественное сияние так и лилось от нее.

– Бабушка, подождите, – позвала Али. Старуха обернулась и озорно засмеялась. Потом она завернула за угол, двигаясь быстрее, чем обычно двигаются люди в ее возрасте.

– Ой-ой-ой, – зашептал Трик, – боги – нехорошо. Боги коварные, хитрые.

– Я знаю, – тихо ответила Али, – но должны же мы узнать, что сюда привело бога. – И она поспешила вслед за старухой, которая оставляла на земле светящиеся следы.

Али все это очень не нравилось. Может, это Великая Богиня Мать, которая вернулась на Архипелаг в воплощении старухи? Али мысленно взмолилась, чтобы это было не так. Если пришла Богиня, она может раскрыть планы Киприота. И в этом случае начнется война между Великими Богами и Киприотом, а он ведь еще не готов.

Наконец Али увидела ту, за кем шла. Старушка сидела на скамейке в саду около домашнего храма. Али настроила Зрение под темноту. Женщина сняла платок. Ее голову покрывала седая щетина. На месте одного глаза красовался рубцеватый шрам. Старуха засмеялась, и Али увидела, что у нее не хватает зубов.

– Плохая. Коварная. Осторожная, – прошептал Секрет, который дрожал на плече Али.

Старуха сощурилась и посмотрела на Али.

– У тебя на шее висят эти маленькие сплетники-болтуны. До чего мило. Ну, пусть пока помолчат, – она направила на темнят палец, и белый свет заискрился вокруг Али. Трик и Секрет немедленно уронили головы и обмякли. Али испуганно потрогала их. Темнята в ожерелье были по-прежнему теплые, но голов Али не нашла.

– Да живы они, живы, – уверила старуха. – Не хочу, чтобы они вмешивались.

«А я не хочу, чтобы ты вмешивалась», – подумала Али.

– Добрый вечер, – вежливо сказала она вслух. Из рассказов матери и тети Дайны Али знала, что с незнакомыми богами следует вести себя как можно вежливее. – Не могла себе представить, что Фонфала придет поздравить богиня.

– Ну что ты, дорогая, я просто люблю изображать служанку, – сказала богиня, – люди думают, что ты мебель. Они и не замечают тебя. Можешь развлекаться как хочешь. Люблю смотреть, как корчатся в огне их маленькие ничтожные жизни. А еще веселее, когда они начинают упрекать друг друга за то, что у них все идет наперекосяк!

По телу Али побежали мурашки. Что-то очень знакомое виделось ей в богине.

– Ты богиня рэка? – спросила она осторожно.

– Нет уж, спасибо большое. Разве у них мало неприятностей от моего кузена? Скажи спасибо, что его сестра Богиня Ягуар под замком, а остальные боги слишком малы, – сказала богиня. Она цапнула рукой по воздуху, поймала светлячка и запихала его в рот. – Ох, обожаю. Не знаю, удастся ли полакомиться ими дома.

Али вспомнила, что когда-то слышала о богине, очень похожей на эту. Дайна как-то рассказывала ей о причуддивои картакской покровительнице.

– Ты – Кладбищенская ведьма!

Богиня уставилась на нее, открыв рот. Показались все ее семь зубов.

– Умная какая, – с удовольствием произнесла она. – Я слышала о тебе. Нет-нет, – воскликнула она, когда Али испуганно отступила, – не убегай. Во-первых, это невежливо, во-вторых, я еще не закончила.

Али не смогла двинуть ногой. Обеими ногами. И губами. И руками. Она хотела открыть рот и завопить, но ничего не получилось.

Богиня кивнула.

– Во всех отношениях умная, в точности как мой двоюродный братец и рассказывал. Слышишь, я не хочу портить игру Киприота. Просто пощипаю его немного. Кроме того, хочу оказать услугу одному из своих мальчиков. Он такой славный, да. Он построил мне храм, заплатил свои собственные деньги, между прочим! А хорошие поступки надо вознаграждать, к тому же он влюблен.

Али выпустила воздух, который набрала, чтобы заорать. Она могла говорить, на помощь решила не звать.

– Можно я спрошу тебя кое о чем раз уж я тут стою?

Ведьма хмыкнула.

– Да ты, смотрю, непростая штучка. Хорошо воспитанная, несмотря на то, что мать как жестокий неотесанный мужлан.

Али не обратила внимания на оскорбление. Ее мать словами и похуже обзывали.

– Этот верующий, должно быть, очень предан тебе, раз ты не поленилась проделать этот долгий путь сюда. Не проще ли было вознаградить его дома? Или у тебя здесь еще дела? – Али говорила тихим и сладким голоском.

– Скорее, личная месть, чем дела, – ответила ведьма. – На ваш Архипелаг мне плевать… Но Киприот всем слишком надоел, хоть он и бог. Он злорадный. Он утверждает, что мы – шутники послабее, чем он, не сможем задурить голову Митросу и Богине… Его надо проучить, – ведьма схватила еще одного светлячка и захихикала: – А между прочим, у Киприота передо мной должок. Он дважды перехитрил меня недавно. Я великолепно отплачу ему.

Али задумалась: «Что ведьма имеет в виду? Тетя Дайна рассказывала, что боги изъясняются загадками». Ведьма ответила ей вслух.

– Естественно, – радостно сказала она, – вы, смертные, просто восхитительны. Видели бы вы себя со стороны, когда пытаетесь думать.

«Картакец», – осенило Али. Она злобно уставилась ведьме в лицо. Верующий из этих мест…

– Займид Хетним? – спросила она. Ведьма подавилась смехом и фыркнула.

– Умная девочка, – она встала и отряхнула руки. – К тому времени, когда ты сможешь освободиться, мой мальчик получит любовь всей своей жизни, Киприот – взбучку, а ты – дополнительную работу.

Кладбищенская ведьма издевательски согнула пальцы, словно махнула на прощание и сгинула.

Али очень не нравилось происходящее, но она ничего не могла поделать. Уходя, Кладбищенская ведьма запечатала ее губы. Мысли Али неслись как угорелые. «Дурища! – повторяла она себе снова и снова. – Глупая, самонадеянная, слепая… Почему я не заметила, что между Сарэй и Займидом что-то происходит? Сарэй совсем не умеет скрывать свои чувства. Меня учили разгадывать интригу в любом ее проявлении! Но нет, я занималась лишь Топабоу и вербовкой новых агентов. И пока я невыносимо блистала своим глубоким умом, влюбленная девчонка состряпала свое дело прямо у меня под носом!»

Али немилосердно ругала себя, вспоминая все явные и очевидные признаки, включая твердую убежденность Сарэй в том, что на Архипелаге ничего никогда к лучшему не изменится. Али вспомнила, как спокойна была Сарэй после предложения Имаджан выйти замуж за малолетнего короля. Несмотря на все советы, которыми ее засыпали, Сарэй, казалось, была уверена в том, что ей не придется заключать брак со своим кузеном-королем.

Но вот заклинание, которое сковало Али, начало таять. Медленно, словно весенний лед в пруду под солнечным светом. Магия отлетала кусочек за кусочком. Али чуть с ума не сошла, дожидаясь освобождения. Неподалеку, она знала, Кладбищенская ведьма наслаждалась ее страданиями. Наконец магия отпустила ее.

– Все так плохо? – спросил Трик, как только они с Секретом ожили. Они вернулись к форме ниток бус с двумя замочками-медальонами.

– Нехорошо, – сказала темнятам Али, – я – идиотка.

Она даже не стала подниматься на галерею для слуг, а просто вбежала в бальный зал. Ни Сарэй, ни Займида здесь не было.

Она кинулась на галерею слуг – слуги Займида не было. Али приказала себе не впадать в панику, и ринулась вон. Как дочь Фонфала, герцогиня занимала собственный павильон, отделенный от главного дома. Там она ночевала с падчерицами и слугами. Петранну и Эльсрена поселили в детскую в главном доме, вместе с остальными детьми. Али знала, что Булэй, Пембери и Дорилиза находились где-то в домашнем лазарете.

Али побежала в павильон герцогини. Внутри горела лампа, зажженная к возвращению леди Балитанг. В ее дрожащем свете Али увидела, что сундука Сарэй, того, в который раздосадованная Булэй побросала все платья своей госпожи, на месте нет. Более того, на кровати герцогини лежал сложенный и запечатанный лист бумаги. Записка адресовалась «Винне и Дов» и была написана витиеватым почерком Сарэй.

Али сидела на ступенях павильона, когда подошла герцогиня.

– Али, что случилось? – спросила она встревоженно. – Папа сказал, что ты влетела в бальный зал, словно за тобой гнались привидения…

Али протянула ей конверт, оставленный Сарэй.

– О нет, – выдохнула Виннамин. Она поспешила в павильон, не взяв конверта. Али осталась на месте.

Вскоре послышались чьи-то шаги на дорожке из каменных плит. Это была Дов.

–Али, ты не видела Сарэй? Ферди Томанг обегал весь главный дом, и сказал, что убьет Займида, или Дрюса, или Ведека, если кто-нибудь из них спрятался с ней… Али?

Виннамин вышла на ступени и села рядом с Али.

– Она оставила нам письмо, – сказала она и сломала печать. Под светом факелов, установленных при входе в павильон, герцогиня прочитала девочкам письмо. Голос ее звучал убито.

«Мои дорогие Винна и Дов, я могу лишь тысячи раз просить вашего прощения за то, что сбежала таким образом».

Дов как стояла, так и села на каменную дорожку.

«Я так виновата перед вами! К тому времени, когда вы будете читать это письмо, мы с Займидом будем уже плыть к Картаку. В бухте Мориджи нас ждет корабль».

Бухта находилась в пяти милях от имения. Это был любимый порт контрабандистов-рэка, потому что его трудно было разглядеть как с моря, так и с суши.

Герцогиня продолжила.

«Я не могу больше смотреть, как хороших людей доводят налогами до нищеты, бросают в тюрьмы, бьют и убивают. Я от этого болею, от всех этих бесконечных казней, отчаяния и страха. Я не могу выйти замуж за ребенка, который младше меня на тринадцать лет, и тем самым стать игрушкой для регентов. Я знаю, вы не можете бороться с ними и победить, но, как только победят они, то я ломаного гроша не дам за свою жизнь или за жизнь Дайневона. Нам обоим не дадут долго жить.

Пожалуйста, передайте Дорилизе, Пембери, Булэй, Рихани и Юнай мои извинения за то, что я немножко отравила их. Действие этих трав закончится к рассвету. Я знаю, они остановили бы меня.

Я ничего бы этого не сделала, если бы не была по-настоящему влюблена. Займид добрый и ласковый. Когда людям плохо, он им помогает. Мы не переживем разлуку. И ни он, ни я больше не можем смотреть на страдающих людей, для которых мы можем сделать так мало. С Займидом я смогу жить так, как хочу, буду растить наших детей и помогать ему строить больницы, когда он займет должность императорского целителя. Как и я, он умоляет простить нас за побег. Я напишу потом, когда мы устроимся. Пожалуйста, поймите, я поступила так не по внезапному порыву. Я готовилась к этому побегу несколько недель. Сама мысль о браке с ребенком-кузеном ужасна, но если ты любишь другого, это просто ад.

Я люблю вас обеих, и Эльсрена, и Петранну. Я надеюсь, что вы пожелаете мне счастья. Займид уже сказал, что нашего первого сына мы назовем Мекуэном.

Преданная вам Сарэй».

Загрузка...