Королева гоблинов

Глава 2. Ревизии и реквизиции

Джад вернулся из третьего по счету плавания, растянувшегося на год и два месяца. Моя безымянная марсельная шхуна все еще стояла в доке, но вид приобрела почти завершенный – не хватало кое-каких элементов оснастки, запаса провизии и вооружения. Сейтарр, переодевшийся в приличный костюм, бегал по судостроительным инстанциям, грозил им различными карами и арбалетом – в общем, почти переродился человек. Как волшебная птица-феникс. Все чаще они оба появлялись в доке номер три. Одно дело, когда ты нанимаешься в команду уже готового корабля, и совершенно другое – когда наблюдаешь за строительством судна, в котором тебе предстоит стать одним из ветеранов. Первым попрать еще свежие доски носком сапога, хе-хе.

Дайбэн, тот, который Сейтарр, неожиданно показал себя еще и умелым механиком – составил полный чертеж двигателя, ночами сидел над ним и ломал голову, что бы еще добавить. В результате его умственных усилий на приводных валах появилось несколько рычагов, позволяющих дополнительно блокировать части механизма на случай отказа основных приборов.

И арбалет его выглядит в точности как тот, о котором рассказывал отец. Оч-ч-чень интересно. Работа мардов, но обслуживает сам, смазывает, меняет блоки, придумал новый снаряжательный короб со стрелами не в ряд, а лесенкой, позволяющей вложить в обойму в полтора раза больше коротких арбалетных болтов. Интересный человек. Правда, ходит босиком, а карманы вечно набиты хламом. Стеклянные шарики, деревянные фигурки, какие-то гвозди, табак, сложенные вчетверо листки бумаги, несколько кресал… боюсь, что всего содержимого еще не видел никто.

Одной из поздних ночей, когда мы возвращались с верфи почти-прямым-маршрутом через ближайшую таверну, мой первый помощник нечаянно толкнул пошатывающегося франтоватого господина среднего роста. Черные волосы и темно-зеленые глаза, почти черные в ночи, великолепный мясистый нос, сделавший бы честь какому-нибудь саррусу. И небольшая остроконечная бородка, вызывающе торчащая вперед, вдобавок. Как будто носа недостаточно. Черноволосый неожиданно вспылил, голос, на удивление, сильный и звонкий:

– Что вы себе позволяете, безродный невежа? Я вынужден вызвать вас на дуэль, а если ваше, несомненно, низкое происхождение не позволяет вам достойно принять вызов, я вызову на дуэль вашего мастера или капитана!

– Ой, как страшно, – усмехнулся Джад, незаметно подталкивая меня в спину, – капитан, тут тебя на дуэль требуют.

Я несильно пнула его по ноге и сделала шаг вперед. Задира, увидев меня, внезапно переменился в лице:

– Простите… я не знал, что сей идиот находится под вашим командованием, леди.

Осмотрев его, я сделала вывод – безудержный любитель пускать пыль в глаза. Одна зеленая рубашка с ярко-оранжевым воротником чего стоит. И мягкие мокасины на ногах, а не привычные для всех обитателей портовых районов сапоги. Как он здесь оказался? Из-за спины торчит рукоять двуручного меча, который перевязан простой веревкой через плечо.

– Вы… этим собираетесь драться? – насмешливо спросила я, шмыгнув носом.

– Я не дерусь с леди, – твердо заявил он, уже не пошатываясь. Почти. – Кроме того, я не вижу вашего оружия.

Я осмотрелась по сторонам. Несколько пьяниц у дальнего пирса, больше никого… занимательно. Как раз хорошие условия для хорошей драки.

Иллюзия – единственный из типов магии, который неплохо уживается с металлом. Возможно, потому, что является больше результатом умственных усилий, чем заклинанием-активатором заложенных в структуру Мира процессов. Но фехтовать под личиной не слишком удобно, да и при значительной разнице в росте меч все равно появится из ниоткуда, привлекая неудобные вопросы. Поэтому с подобными проблемами я разбираюсь просто.

– Благослови меня Корд, – проронил он, отступая на шаг. Отвесив поклон, я достала меч из ножен и иронично произнесла:

– Мастер все еще желает проверить мои навыки владения мечом? Возможно, его подстегнет факт грязного обмана его светлых очей?

Задира коротко ответил:

– Да, бесспорно.

– Тогда назовите свое имя, уважаемый. Я, Матави из рода Шнапсов, обещаю не бить вас слишком сильно.

– Что за род демонов такой… Меня зовут Ульгем де Рьюманост, являюсь сыном графа Рьюманоста.

– Закончили расшаркивания, – отрезала я. Хмель ласково омывал мысли, благо, мать не передала мне непереносимость алкоголя, как у всех йрваев. Направив меч в сторону противника, коротко рявкнула:

– Анбинден10!

Твою…

Он легким движением достал меч из-за спины, распустив узлы на веревке. Я такого уродливого меча в жизни не видела. Неожиданно широкое лезвие, заточенное лишь с одной стороны, в верхней трети резко уходящее назад, имело на самом конце невзрачное отверстие. Через дырку продета туго натянутая нить, что другим концом крепится к такому же отверстию у середины клинка. Это не меч, не кавалерийский палаш, даже не сабля с континента Рид.

– Что это за чертовщина?

– Гранадо Цвейхт, моя дорогая, – издевательски поклонился франт. Хмыкнув, я скрестила меч с его уродцем:

– Больше похоже на заточенную стальную балку, уважаемый де Рьюманост.

Он держит меч одной рукой, не роняя ни капли пота, без малейшего напряжения. Неожиданно для себя я столкнулась у причала Старых Звезд с очень необычным противником. Не знаю, насколько он силен, как фехтовальщик, но как человек… по виду, его оружие весит никак не меньше тележной оси.

Мечи с протяжным звоном разомкнулись, я попыталась сразу нанести рубящий удар по ногам, но противник с легкостью его отразил и взмахнул мечом на уровне моей головы. От такого движения я была вынуждена уклоняться, так как опасалась блокировать тяжесть огромного клинка. Уклонившись, я резко сократила дистанцию, нанеся скользящий удар вдоль его поясницы, однако задира отскочил и направил острие в верхнюю позицию, издевательски проговорив:

– Вас, наверное, обучали уличные жонглеры, леди! Но последний шнитт11 был просто замечателен, признаю…

– Ловко скачете, Ульгем, не иначе, ваш мастер был профессиональным цирковым акробатом. Что за оскорбительные намеки на жонглеров, пытаетесь вывести меня из равновесия? – вернула я любезность схожим образом.

У меня имелось преимущество – длинные руки, но с размерами его меча стал иметь значение лишь тот факт, способна ли я вовремя уклониться. Он значительно уступал в росте, почти на голову ниже меня, тем не менее, разрушительные удары следовали один за другим, поэтому я меняла позицию гораздо чаще, чем меня учили, осыпая его рубящими атаками со всех сторон.

Не давая себя теснить, я отлично ориентировалась на слух и напрочь игнорировала вопли моей небольшой команды, подбадривающей капитана. Рьюманост… где он вообще находится? Что за странная школа? Рьюманост…

Стоп. Это вообще Ургахад! Получается, его отец – саррус? Или человек, получивший титул в честь города? Я едва уклонилась от рубящей атаки снизу вверх, непроизвольно поставив блок, отчего тут же заныло запястье и предплечье.

– А вы хороши в бою, – отвесил он комплимент, тяжело дыша. Я стиснула зубы, не отвечая, и продолжала драться, пытаясь одновременно размышлять. Что говорил мастер Столрус насчет ургахадских фехтовальщиков?

«Их нападение основано на чистой выносливости в ущерб мастерству. Саррусы ставят на то, чтобы измотать противника, если это их сородич, или пробить брешь в обороне с помощью грубой силы, если они сражаются с человеком. Что, в большинстве случаев, действительно приводит к победе».

Нет. Совсем не то. Тяжелый клинок молниеносно пронесся возле моего уха, чуть его не отрубив, я отпрыгнула в сторону и нанесла тяжелый шейтельхау12, который Ульгем с легкостью блокировал.

«Я не дам однозначного ключа к победе над саррусом-мечником, но Стальная Сеть, которой обучается абсолютное большинство населения Ургахада, основана на армейской технике боя. В нее включено искусство движений, позволяющее не ранить соседа в строю – это, безусловно, лишает бойца не слишком экономичных широких взмахов, но ограничивает поле его действия».

В ноги я не пройду, франт ниже меня. И, если он дрался с громадными саррусами, то отлично владеет приемами, предназначенными для поединка с более высоким противником. Магию я применять не стану – урон чести слишком велик. Мой меч жалобно звенел, встречаясь с гораздо более массивным клинком Ульгема, но пока что держался. Поединщик не проваливался вслед за мечом, однако уже держал его двумя руками, отбросив пустое фиглярство.

Могу ли я превзойти его в скорости? Могу. Для этого не обязательно прибегать к беготне вокруг противника, достаточно применить бинден13 и последовать за отбрасывающим усилием его клинка… если только он не смахнет мне голову во время длинного шага. Рискованно, но определенно стоит того.

Я нанесла угловой удар и, как только он отбил атаку, повернула кисть так, чтобы мой меч по инерции двигался в сторону, шагнув вслед за ним. Пригнулась, уходя от восходящего удара, отпустила рукоять, подхватила левой рукой и взрезала его бок от ребер до самой руки, блокировав само предплечье свободной правой. Противник не выронил меч, но, пошатываясь, отступил, схватив свой огромный Цвейхт левой, пока еще неповрежденной рукой.

Молча отсалютовав, я воткнула клинок в землю, давая понять, что продолжать поединок не стану. Дыхание сбилось, капли соленого пота бежали по лбу – я промокнула их платком и небрежно сунула белую тряпицу в нагрудный карман. Джад подбежал и начал меня ощупывать, я отвесила ему солидный подзатыльник:

– Вот ты скотина, а? Мне чуть голову с плеч не снесли, а тебе лишь бы руки распустить.

– Ой, да кому ты нужна, – принял он оскорбленную позу. – Как будто у меня других занятий нет, ага.

– Еще скажи, что заботился о сохранности моей тушки.

– Конечно!

Сейтарр хмыкнул, затем осторожно поинтересовался:

– Капитан, вы целы?

– Не дождетесь. Сейчас, помогу джентльмену немного поправить свое здоровье и пойдем по домам.

– На кой он тебе, Тави? – удивился Джад, очень безродно и невежественно ковыряясь в носу. Прямо в точности, как охарактеризовал его Ульгем.

– Можешь не верить, только что состоялся мой самый трудный поединок, пожалуй, за всю жизнь, – улыбнулась я. – Если не считать выпускной драки с мастером Айви, но там просто избиение дочки Шнапсов, возомнившей, что она великий фехтовальщик.

Мой противник тем временем уселся на ближайший ящик и неожиданно достал из поясного жесткого кошеля кривую иглу с тонкой нитью, поскольку рана кровоточила и закрываться самостоятельно явно не собиралась.

– Твердолобый, – одобрил Сейтарр. – Такого парня не сразу свалишь с ног, разве что их отрубить.

– Дай я, – забрав у него иглу, потребовала я. Тот беспрекословно подчинился, подняв руку вверх и сцепив зубы. Рана выглядела не слишком серьезной, но явно доставляла графскому сыну неудобства. Что ж, самое время вспомнить – я еще и целитель.

– Рейкминоусс, дзамн, вар-геменн-шараакаст.

Удовлетворенно осмотрев полученный результат в виде ярко-красного рубца, я поднялась на ноги и протянула иглу ему. Инструмент явно не швейный, видимо, уже привык сам себя зашивать. Или держит на всякий случай… непростой он противник, надо признать. Очень и очень непростой.

А рубец позудит еще немного, но все лучше, чем открытая рана.

– Спасибо, – невесело произнес Ульгем де Рьюманост, поднимая оружие. – Знатно вы меня отделали, леди.

– Какая я, к черту, леди, – беззаботно отмахнулась я, смотря на него с любопытством. – С детства нахожу приключения на свою голову, а такие, как этот, еще и подкидывают всякие занимательные ситуации.

Хотела еще раз стукнуть Джада, да покрепче, но он увернулся.

Ульгем почесал свой выразительный нос, затем поскреб едва затянувшийся бок. Чесотка какая-то, не иначе. Затем неожиданно возразил:

– Ну, здесь-то он точно не виноват. Я свалился вам на голову, как горная лавина, а вы, как и подобает капитану, отстаивали честь члена вашего экипажа. Примите мое восхищение по поводу вашего обращения с мечом.

– Я потребую компенсацию, – ехидно сообщила я, дернув ушами. – Позвольте осмотреть ваше оружие.

– Меч – все, что у меня есть… – начал было он. Я успокоила готового снова вскинуться аристократа:

– Мне он не нужен. Просто попробую подержать в руках. Любопытно.

Настороженно взирая на моих спутников, признаю, не самого достойного вида, Ульгем передал мне клинок с резким изгибом, тускло поблескивающий под светом звезд. Я повертела его из стороны в сторону, попробовала пальцем нить – обычная нить, ничего магического, зачем она вообще здесь нужна, с усилием перекинула из руки в руку. Протянула Джаду:

– Нет, это решительно невозможно. Попробуй.

– Чертов плотницкий топор, а не меч, – вынес вердикт Стефенсон, тоже прикинув вес клинка. Не менее двенадцати-четырнадцати фунтов, повторяет вес саррусского боевого молота, если уж начистоту. Парень в начале боя управлялся с ним одной рукой, умело перенося вес из стороны в сторону. Чертовщина.

– Магия? – с подозрением спросила я. Ульгем покачал головой:

– Никакой магии. Да вы и сами маг, могли бы почувствовать. Только сражаетесь на удивление хорошо. Тренировки, леди Шнапс, исключительно они.

– Какой вес вы можете поднять, уважаемый?

– Оторвать от земли или поднять над головой?

– И то, и другое.

– Смотря как поднимать. Если сам привяжусь к какой-нибудь крепкой балке и перекину веревку через блок, могу оторвать от земли телегу, груженную камнями.

Джад присвистнул, но ничего не сказал. Сейтарр ухмыльнулся – он, кажется, понял, зачем мне такие расспросы.

– Ульгем… вы упомянули, что все ваше имущество – меч. Как насчет того, чтобы записаться в мой экипаж?

Он воскликнул, удивленно взглянув на меня:

– Помилуйте, но вы же и сами искусный целитель! Зачем вам в команде второй врач?

– Врач, – беспомощно повторила я. Посмотрела на экипаж, затем на Ульгема, затем на иронично нависшую рогатую луну, которой явно нравился наш диалог, заполнившийся невероятным абсурдом чуть менее секунды назад. – Врач…

Сейтарр отвернулся в сторону, его худые плечи мелко подрагивали – бывший бандит делал все, чтоб не расхохотаться поверженному бойцу в лицо. А то заработает себе личную дуэль. Первый помощник неуловимым усилием воли сохранял серьезный вид.

Я тоже едва смогла подавить в себе зарождающийся дикий хохот. К тому же, мой смех зачастую пугает людей и мешает конструктивному диалогу. Объяснила:

– Я клянусь, что еще никогда не видела врача, способного за короткое время наделать себе огромное количество пациентов. Ваше владение мечом выше всяких похвал. Но умения знахаря нам тоже пригодятся – магия не вечна, и в мире слишком много мест, в которых она может искажаться или попросту не срабатывать.

– Осталось спросить себя – насколько я на мели, – растерянно ответил он, наконец-то удосужившись осмотреть меня.

– Давайте я спрошу. Насколько сильно вы на мели, Ульгем? – Выпрямившись во весь рост, я пытливо посмотрела на него. Он также поднялся, через голову натягивая рубашку крикливых цветов с длинным, заляпанным кровью разрезом с правой стороны. И рукава кружевные, надо же, до чего может дойти человек в желании выделиться.

– Весьма и весьма. Я не совсем был честен с вами… из отцовского дома меня изгнали. С тех пор не имею средств к существованию, живу исключительно мастерством поединщика.

– Я внушаю вам достаточно уважения, чтобы служить под моим началом? – без обиняков спросила я. Меня, честно говоря, не интересовало ни его происхождение, ни грустная история неудавшихся родственных отношений, или что он там такого натворил.

– Да, бесспорно. Давайте примем случившееся за поединок, ставкой в котором была моя служба на корабле.

Я поморщилась и иронично приподняла бровь, ответив:

– Бросьте. Дети аристократов нанимаются простыми юнгами, чтобы поскорей обучиться военному делу. Хотя, если вам нравится играть в подобную игру, давайте так и условимся.

– Но я не слышал вашего титула, – заметил он, – или титула вашего отца.

– Да только ты и сам уже не дворянин, парень, – заметил Сейтарр.

– Только из уважения к вашему возрасту я… – вскинулся Ульгем, однако я взяла его за плечо и крепко сжала, проделав когтями дырки в яркой ткани.

– Стоять, оба. Ульгем – да или нет?

– Да.

– Решено. Должность – корабельный врач. Задачи – охрана, конвой. Сегодня уже поздно, детали обсудим завтра с утра в «Прикупе на грош».

Ульгем, некогда Ульгем де Рьюманост, поведал нам на следующее утро, что действительно является лекарем, все необходимые грамоты и лицензии присутствуют, а обучался он уже здесь, в столице. Такие имена на форзацах, как Пиут Джанджи и Ганс Верншмидт, слышала даже я, так что доверить свое здоровье франтоватому мужчине не побоялась бы.

За третьей кружкой выяснилась и причина, по которой его изгнали из Рьюманоста. Хе-хе. Могли и казнить, в суровом владычестве на букву У мужеложство считается достаточно уважительной причиной для повешения за шею на специальной конструкции. Реакцию первого помощника и интенданта несложно предсказать.

– Тави, – предварительно отодвинув стул подальше от опасного Ульгема и поближе ко мне, прошептал Джад, – а он нам точно нужен?

– Заблокируют мне заклинания каким-то хитрым методом, к кому побежишь штопаться при первой царапине? – вопросом на вопрос ответила я, цедя слабое пиво.

– К нормальному доктору. Понимаешь, ага? Нормальному.

Откровенно говоря, я наслаждалась моментом. Где-то с месяц назад мне было в два голоса заявлено, что магическое исцеление, оказывается, ненадежное, обладает кучей побочных эффектов и плохо влияет на организм. И тут, когда находишь им компетентного лекаря…

Сам потомок графа сидел и ухмылялся. Эпатажность заявления, очевидно, стояла для него рангом выше, чем возможное неуважение. А посмотрите, какой эффект.

Сейтарр прокашлялся и рискнул заметить:

– Я бы не стал доверять человеку, не опробованному морем…

– Я служил под началом Петера Маверика, капитана галеона «Кестмарский призрак», тоже доктором, – безжалостно осадил его злой Ульгем. Сейтарр выдвинул контраргумент:

– Мы можем связаться с Кестмаром, запросить информацию. Я вот тоже могу заявиться в Телмьюн не пойми откуда, и сказать, что служил старпомом на «Буревестнике» или «Хвосте змеи».

– Маверик сейчас в Телмьюне, – парировал наш потенциальный лекарь. – Пошлите вестового да спросите.

Покончив с крепко просоленным рыбьим хвостом, я показательно зевнула, давая понять, что их препирания мелочны и не заслуживают отнятого времени, проговорив:

– Джад… знаешь, о чем говорит врачебная этика?

– О чем?

– Джад, хватит пялиться на мою иллюзию.

– Прости, Тави, но смотреть в глаза, которых не видно, очень утомительно. Так что я выбрал куда более приятное времяпровождение. Так о чем говорит твоя врачебная этика, что бы это ни было?

– Врачебная этика говорит о том, что между лекарем и страждущим запрещены любые отношения, кроме сострадания, выказываемого первым по отношению ко второму. Можешь считать это прямым запретом лицензионной комиссии по присвоению званий и классов на то, чтоб корабельный врач приставал к члену экипажа.

– Я и не собирался, – заметил Ульгем, терзая зубами особо жесткий кусок мяса. – Но всегда забавно посмотреть на храбрых мужчин, которые с помощью нескольких слов превращаются в идиотов, боящихся за свои филейные части.

– Тави, а он точно нам нужен?

Я закатила глаза к потолку.

Ульгем или просто Граф, как его окрестил Сейтарр, сменил рваную зеленую рубашку на синюю с металлическим отливом, но с тем же воротником в виде ярко-оранжевых языков пламени, а еще повязал на голову темно-синюю бандану. Я – в длинном «морском» плаще из плотной, водонепроницаемой ткани, Джад Стефенсон, на каком-то рынке выкупивший поношенную броню, переделанную из нескольких портупей, но обильно украшенную шипами, и наш интендант в простых черных брюках и бледно-желтом вязаном свитере. И вот стоим мы, такие красивые, у третьего дока, и наблюдаем, как у моего корабля суетятся какие-то люди в доспехах. Моего. Корабля.

– Что здесь происходит? – резко спросила я. Сейчас на мне личина Мари Стивенсон, дамы среднего возраста с резким, прокуренным голосом, любящей мужскую одежду и меховые воротники, в ней я обычно и хожу сюда. Очень помогает, иллюзиям милых девушек недостает искренности и грубости.

Один из латников обернулся, широкими шагами подошел ко мне и небрежно отдал честь:

– Штабсбоцман14 Второго флота Империи Краузе! Имеем полномочия реквизировать судно ввиду приведения флота в полную боеготовность!

– То есть как это вообще? – ошарашенно спросила я. – Частное судно не позволяется…

– Читайте, леди, – он протянул мне указ. Я пробежала глазами строки, где, помимо всего прочего, говорилось «…позволяется изымать у подданных, обладающих судами, однако не ведущих в данный момент торговой, исследовательской или прочей деятельности…». А еще подпись и печать императорской, мать ее, канцелярии.

– Ты посмотри, – шепнул Сейтарр, – уже и название присобачили.

Вдоль носа шхуны горделиво красовались позолоченные буквы «Гремящий». «Гремящий», блин. Я грязно выругалась и отвесила штабсбоцману хорошую оплеуху, сопроводив ее комментарием:

– Конечно, я не веду в данный момент никакой деятельности, придурки. Корабль не достроен!

– Мы завершим строительство в кратчайшие сроки, леди, – смиренно сказал он. Место моего нежного прикосновения отчаянно покраснело. – После маневров, кои, несомненно, завершатся успешно, барк будет передан вам обратно.

– А если для корабля выход в море будет последним?

– Вы получите расчетную компенсацию из императорской казны. Необходимо заранее, еще до временного изъятия, подать прошение на страховку. На случай военных действий.

Сложив два и два, я в бешенстве заорала:

– Какая еще, к чертям собачьим, страховка?! Барк, тьфу, ты, шхуна не была достроена, и как я подам прошение, если вы ее уже забрали?!

Ульгем потянулся за мечом, однако, заметив движение краем глаза, я остановила его:

– Не сейчас.

Черт, они поменяли парусную оснастку. Ну да, у флота людей – тысячи, могут себе позволить побольше рей15 и поменьше косых парусов. Хотя против ветра такая парусная схема никуда не годится. Хотя, по справедливости, против ветра никакая не годится. Теперь это действительно барк. Гафельную бизань оставили, но влепили на грот четыре прямых паруса. Ублюдки. И на фок-мачте тоже три вместо одного марселя сверху, поменьше, но также трапециевидных.

Я в бешенстве, не в силах больше выдавить ни слова, схватила Сейтарра за шиворот и скомандовала остальным двигаться за мной. Ошеломленный интендант бормотал:

– Это что ж… это как же так-то получается.

– Времена нынче, …, неспокойные, – процедила я, едва сохраняя концентрацию для того, чтобы поддерживать иллюзию. Сзади пробасил Джад:

– Капитан, так дело оставлять нельзя.

– Я думаю, Джад, думаю! Спроси меня, как я их не сожгла заживо.

– Могло получиться, – заявил он. – Я видел, что ты вытворяла на экзамене стихийников.

– Это – открытое объявление войны, – хмуро заметил Граф. Я отпустила воротник Сейтарра, грозивший ежесекундно оторваться, и уставилась на него:

– У тебя есть хорошие, верные люди?

– Нет таких, – угрюмо качнул головой он.

– А пара мерзавцев, которые не прочь подзаработать?

– Всегда найдутся. Матави, что вы хотите сделать?

– Я… я не знаю. Но я думаю, что знаю. Сложно объяснить. Граф, как долго военный корабль может готовиться к отплытию?

Ульгем помялся, затем неохотно ответил:

– Если сегодня потратят весь день, завтра утром уже смогут отплыть. Верфь по эту сторону моста, так что путь к морю открыт.

– Все равно им нужно будет преодолеть еще почти тысячу миль вниз по Жемчужной, – резонно заметил Джад. – С севера там несколько преград, разводной мост у Морпина, а затем бухта Москалла, в которой тоже не все в порядке со спокойным передвижением. Начиная от Верхнего Морпина, бриг, скорее всего, сольется с какой-нибудь эскадрой16, исходя из того, что я слышал о флотских маневрах.

– Значит, у нас есть только один день, – я обвела глазами затихших моряков, нынешних и будущих, – вернее, одна ночь.