Королева бабочек

Глава четвёртая Ровена, первые шаги

Десантирование на планету прошло в штатном режиме – узкий чёрный туннель с крохотным белым пятнышком вдали, разноцветные изогнутые спирали, напоминавшие щупальца гигантского спрута, плотный радужный кокон…

Рядом раздалось звонкое настойчивое цоканье. Игорь открыл глаза – на нижней ветке толстой сосны сидели две огненно-рыжие белки и с любопытством глядели на него.

Ладонь правой руки нестерпимо защипало.

– Вот же, бракоделы межзвёздные, так их и растак! – вставая на ноги, возмутился Игорь. – Приземлили, понимаешь, прямо в огромный муравейник. «Мыслящие субстанции», тоже мне, выискались….

Белки, перестав цокать, испуганно запрыгали по ветвям. Послышалось громкое недовольное пыхтенье, и из густых кустов орешника на полянку вылез упитанный полосатый барсук.

– Проходи стороной, братское чувырло, – добросердечно посоветовал Игорь. – А ещё лучше, спрячься до темноты в глубокой норе. Мне Алька как-то рассказывала, что древние славяне считали барсуков за особо ценную добычу. Мол, мясо у вашего брата целебное – помогает при туберкулёзе и хронических бронхитах, а жир является отличным горючим для бытовых масляных светильников…

Барсук, поблагодарив новой порцией пыхтенья за совет, развернулся на сто восемьдесят градусов и покладисто удалился в орешник.

«А фундук-то – очень крупный и, судя по всему, недели через две-три окончательно созреет», – отметился наблюдательный внутренний голос. – На Ровене сейчас – самый разгар сентября месяца…. Смотри-ка, братец, сколько грибов выросло под кривой берёзой. Отборные подосиновики, просто замечательные. Да, знатные здесь леса! В том смысле, что богатые на различную природную разность и живность. И грибы, и орехи, а вон – отменная брусника. Белки прыгают по деревьям, упитанные барсуки шуршат по кустам…. А кто это сидит на ёлке? Кажется, тетёрка. Наверное, тутошним вятичам живётся совсем и не кисло. По крайней мере, голодать не должны. Если, конечно, не являются законченными и записными лентяями…».

Сориентировавшись по светло-зелёному солнышку, он бодро зашагал на запад, где должна была находиться деревня вятичей.

Зорго, за полтора часа до высадки на планету, увлечённо водя «виртуальным пальцем» по подробной карте континента, объяснял:

– Веснянка – самый крупный из населённых пунктов южных вятичей, в нём проживает порядка двух с половиной тысяч человек. Кроме того, местность, окружающая эту деревушку, очень щедра на появление различных монстров, то бишь, Демонов. По нескольку раз за год эти непонятные существа наведываются в гости к славянам. Так что, Наумов, плотно пообщайся с тамошними долгожителями. Вдруг, всплывёт что-либо интересное и заслуживающее пристального внимания? В любом случае, выходи в ближайшее полнолуние на связь. Доложишь, как и что…

– А из-за чего южные вятичи враждуют с северными?

– Из-за Богов, конечно же. Северяне по-прежнему поклоняются Ровене и Айвенго. А южане давно переключились на Сварога[3] и Перуна[4]. Это варги виноваты во всём. То бишь, усиленно и целенаправленно мутят воду. Некоторые из них, теряя «ровенскую» память, приобретают обрывки памяти «земной». Не собственной «земной» памяти, конечно, а, так сказать, глобальной, включая всякие сказки, предания и легенды. Вот, такой неприятный казус, пока не имеющий чёткого научного объяснения.

Солнышко начало припекать уже по-взрослому. Смахивая со лба капли пота рукавом коричневой хламиды, Игорь возмутился:

– Фу, жарища натуральная! И зачем только одеяния варгов шьют из такой толстой и плотной ткани? Бред бредовый! Нет, чтобы ввести сезонную форму одежды, как принято в культурных и цивилизованных странах. То есть, зимние и летние балахоны…

В отдалении послышалось громкое и задорное улюлюканье.

«Спрячься, братец, вон за то дерево», – посоветовал осторожный внутренний голос. – «Бог его знает, что происходит. Может, это хвалёные ровенские Демоны вышли на утреннюю весёлую прогулку?».

Через пару минут мимо толстенного дуба, за стволом которого притаился Игорь, промчался-проскакал здоровенный зелёный ящер. За ящером, спотыкаясь о корни деревьев, бежали шустрые белобрысые мальчишки, одетые в светлые холщовые рубахи до колен.

– Ату его! – швыряясь крупными камнями, воинственно вопили – естественно, на всеобщем ровенском языке – мальчуганы. – Будет знать, как трескать чужую репку!

«Солидная такая бандура, тонны на три потянет», – известил внутренний голос. – «А скачет, словно обыкновенный лесной заяц, за которым гонится голодная лисица. Задние лапы – мощные и длинные, а передние – одно название, имеющее второстепенный характер…. Кажется, данный тип земных динозавров называется – «альбалофозавр»[5]. Откуда им взяться на Ровене? Не иначе, мы только что наблюдали первого Демона. Пока ничего страшного и ужасного.…Эх, жаль, что Алевтины с нами нет! Ей было бы здесь интересно. Да и материала набрала бы для будущего дипломного проекта – выше кремлёвских рубиновых звёзд. Сидит сейчас, бедняжка черноволосая, на дурацких раскопках под Рязанью и усердно извлекает из земли битые керамические черепки…. Ничего, братец. Мы с тобой всё увиденное на Ровене запомним хорошенько, а потом – по возвращению на Землю – Альке всё подробно и перескажем…. Да, чуть не забыл. Чудес на свете – не бывает…».

Выждав минут десять-двенадцать, Игорь отправился дальше. Вскоре из узенькой извилистой лощины донеслось жалобное повизгивание. Он, не раздумывая, свернул в сторону, откуда прилетели тревожные звуки, и, пройдя метров пятнадцать, насторожённо замер.

«Самый натуральный африканский лев», – доложил хладнокровный внутренний голос. – «Только в пышной гриве наличествуют длинные тёмно-фиолетовые пряди, а коричневые клыки – непривычно длинные и кривые. Чьё-то меткое копьё, брошенное умелой рукой, войдя в светло-бежевый бок, пробило мускулистое тело хищника насквозь. Вон, чёрный наконечник высовывается наружу…. Да, конкретный «царь зверей» – не жилец. Мучается бедняга, страдает. Прояви-ка, братец, элементарное благородство, и добей несчастную зверюгу. Тебе же, надеюсь, не трудно? Да и копьё нам, ей-ей, пригодится…».

Решив, что голос – на этот раз – прав, Игорь поднял двумя руками с земли большой ребристый валун, вскинул его высоко над головой и, надсадно крякнув, оглушил раненого зверя. Потом он вынул из ножен, закреплённых на широком поясе, кинжал, вручённый перед расставанием Зорго, и ловко перерезал льву горло. Через некоторое время и массивное чёрное копьё оказалось у него в руках.

– Солидная вещь, – одобрил Игорь. – Надёжная…

– Конечно, надёжная, – подтвердил звучный баритон. – Мой прадед заплатил за это копьё на весенней ярмарке три мешка отборных звериных шкур и копчёный медвежий окорок – в довесок. Тогда люди ещё не знали жёлтого и белого железа.

«Сейчас на Ровене используют – в качестве платёжных средств – золото и платину», – напомнил дотошный внутренний голос. – «Зорго упоминал вскользь. А, вот, серебра – до сих пор – ровенцы так и не обнаружили…».

Игорь, стараясь не делать резких телодвижений, обернулся – на стволе упавшей берёзы, приветливо улыбаясь, сидел кряжистый, седовласый и седобородый дядечка.

«Одет незнакомец в светло-серую кошулю[6] без ворота, поверх которой небрежно наброшена длинная свита[7] цвета кофе с молоком», – сообщил наблюдательный внутренний голос. – «А на его ногах красуются тёмно-бурые ноговицы[8] и кожаные поршни[9], почти такие же, как и у тебя, братец. Седые волосы старика перетянуты широким матерчатым ремешком, украшенным разноцветным бисером. Естественно, наличествует и солидный кинжал в деревянных ножнах, щедро-оббитых тускло-светлыми (платиновыми?), нашлёпками. Спасибо нашей Алевтине, что объяснила – в своё время – все тенденции и направления славянской моды…».

– Меня Борхом зовут, – вежливо представился дяденька. – Я являюсь тутошним вождём. А ты, добрый молодец, стало быть, варг?

– Ага, – беззаботно улыбнулся Игорь, тщательно обтирая окровавленное лезвие охотничьего ножа о шкуру поверженного льва. – Меня иногда и так называют. А ещё – «Гариком»…

– Гарик? Странное имя, – недоверчиво нахмурился Борх. – И оно совсем не подходит к твоей внешности. Вот, если бы ты был чернявым и смуглым, тогда совсем другое дело. А что я вижу перед собой?

– Да, что вы видите?

– Обыкновенную славянскую физиономию – бледную, курносую, местами покрытую рыжеватыми веснушками. И цвет слегка кудрявых волос, определённо, наш. То есть, белобрысый. Практически льняной…. Ты, парнишка, какого будешь роду-племени? Каким Богам поклоняешься? Может, ты – подлый лазутчик, засланный коварными северянами?

– Я – варг, – продолжая широко улыбаться, ответил Игорь. – Брожу по Ровене и ищу свою пропавшую память. Где я родился? Кем были мои родители? Не знаю. Я – варг. Обошёл всю Фландрию, но там меня никто не признал. Теперь пришёл в Славянку. Может, тут встречу родственников и знакомых…. А этот лев, убитый мной, является Демоном?

– Лев? – непонимающе переспросил вождь южных вятичей. – Так этих гривастых Демонов именуют во Фландрии? Придумщики, одно слово…. Мы же называем этих кровожадных тварей по-простому – Большими Кошками и Котами.

– Приходят-появляются и другие Кошки? Не такие большие?

– Появляются. Полосатые, Пятнистые, рыси. Иногда с Небес спускаются клыкастые смилодоны[10], и тогда вятичи гибнут десятками…

– Спускаются с Небес? – уточнил Игорь. – А когда появился-спустился этот конкретный гривастый Демон?

– Сегодня утром. Насмерть задрал маленькую девчушку. Деяна напугал до смерти, и тот превратился в варга. Даже ровенский язык позабыл напрочь. Только хныкает и «агукаеет», словно месячный ребёнок…. Потом я в Большого Кота метнул копьё, и он убежал. Пошёл я искать подранка, а ты, Гарик, меня опередил…. Отдавай-ка, бродяга, копьё! Варгам полагается только нож.

– Я знаю, – Игорь – по широкой дуге – бросил копьё по направлению к стволу поваленной берёзы, и оно послушно воткнулось наконечником в мягкую лесную землю – в метре от ног пожилого вятича.

Борх поднялся на ноги и, взяв в ладони древко копья, дополнил:

– Вчера – уже ближе к ночи – на северо-западе появились чёрные-чёрные грозовые тучи. Я, уж, подумал, что начнутся сильные осенние ливни. Может, зарядят на неделю. Может, и на две. Всё кругом раскиснет, наступит время непролазной и топкой грязи. И не поохотиться будет толком, да и гуси с утками – раньше положенного срока – улетят зимовать во Фландрию и на Острова…. Но, слава мудрым и добрым Богам, пронесло. Рассеялись чёрные тучи без единого следа. Наоборот, установилась ясная и солнечная погода. С завтрашнего дня молодые мужчины отправятся на охоту, а женщины займутся заготовкой грибов и ягод. Но за всё на этом свете – так или иначе – приходится платить…. Вот, с утра пораньше и объявилась парочка новых Демонов – зелёный вороватый Дракон и Большой Кот, обожающий парную человечину. Наверняка, и другие Демоны пожаловали в Славянку. Только они, благоразумно затаясь, пока сидят в тенистой буреломной чаще…. А если чёрные тучи не ушли бы, а пролились бы на славянские земли долгими ливнями? Тогда, вполне возможно, и сегодняшние Демоны не появились бы. Многое в нашем грешном мире взаимосвязано: если в одном месте что-либо прибудет, то в другом, естественно, убудет. Вокруг этой прописной истины на Ровене всё и вертится…

«Наш почтенный седовласый вождь является самым настоящим и патентованным философом!», – обрадовался внутренний голос. – «Следовательно, непременно споёмся!».

Отправив кинжал в ножны, Игорь поинтересовался:

– Вот, Демоны…. Они могут…м-м-м, размножаться?

– А то, ты сам не знаешь?

– Не знаю. Я же варг…

– Варг он, понимаешь, – недоверчиво поморщился Борх. – Разговаривать научился заново? Научился. До Славянки, обойдя всю Фландрию, дошагал? Дошагал. Даже Большому Коту глотку, не моргнув глазом, перерезал…. А всё дурака валяет. Тут, мол, помню. А здесь – не очень. Хорошо устроился, бродяга…. В небо посмотри. Что там видишь?

– Две крохотные точки плавно кружат в вышине, – присмотревшись, сообщил Игорь. – Возможно, это орлы.

– Правильно, орлы. А, ведь, ещё три поколения тому назад их и в помине не было. Они тоже Демоны. Но, не смотря на это, прижились на Ровене, размножаются и в ус не дуют. Тоже самое произошло с рысями, волками и медведями.

– Странное дело – с этими названиями.

– Например?

– Слово «лев» вам неизвестно. А с чего и кто конкретно решил, что эти большие птицы, кружащие сейчас в небе, называются – «орлами»? А ещё присутствуют и «медведи», и «рыси» с «волками»…

Борх, исподволь бросив на собеседника подозрительно-вопросительный взгляд, уважительно пробурчал:

– Не простой ты, варг, Гарик. Ох, непростой…. Одно только хорошо – сразу же видно, что ты не имеешь к северным вятичам никакого отношения.

– Почему это?

– Потому, что северяне никогда не отличались избыточным любопытством. Для них – изначально – всё ясно и понятно. Тем более что именно в их краях объявился-поселился Живой Божок, знающий правильные ответы на все вопросы и могущий находить под землёй белое железо…

– Это как – Живой Божок?

– Потом расскажу, – Борх нетерпеливо посмотрел на светло-зелёное солнышко. – Недосуг мне здесь с тобой языками трепать. Важных дел много накопилось…. Ну, ты что решил для себя? Пойдёшь дальше странствовать? Или же заглянешь – на некоторое время – к нам в Веснянку?

– Загляну, если не прогоните.

– Зачем же тебя прогонять? Рабочие руки нам нынче нужны. Они, вообще, никогда не бывают лишними…. Впрочем, погоди. Мой главный вопрос до сих пор остаётся без ответа…

– Это о чём?

– Каким Богам, юноша, ты поклоняешься и молишься? Кого из них почитаешь? Ровену? Айвенго? Сварога? Перуна?

Игорь, помявшись с минуту, начал издалека:

– Плохо, когда в душе у человека не живёт Бог. Очень плохо. Такой человек, как правило, является чёрствым, злым, жадным и жестоким. Он и предать может – в любой момент…. Но разве же хорошо, когда люди, прикрываясь именами Богов, начинают, не ведая жалости и милосердия, убивать и калечить друг друга? Мол: – «Наши Боги – правильные, а ваши являются подлыми и грязными самозванцами…». И многие годы – настоящими ручьями и реками – льётся человеческая кровь, полыхают деревни, жёны остаются без мужей, а маленькие дети – без отцов…. Кому от этого хорошо? Людям? Богам?

– К чему это ты, Гарик, клонишь? – насторожился Борх. – Ходишь вокруг да около. Наводишь тень на плетень. Говори толком, без туманных намёков.

– Да, пожалуйста…. Воевали сто лет, двести, триста, а потом выясняется, что и те, и другие Боги оказались мнимыми. В том смысле, что Истинного Бога зовут по-другому, да и проживает он совсем на других облаках. Ради чего, спрашивается, кровь братскую проливали? То-то же…. Я в Бога, безусловно, верю. В какого конкретно? Естественно, что в своего, личного. В персонального, так сказать. Почему я должен называть его имя? Понимаете, это – мой Бог. Причём, мне не важно, как он выглядит. И даже – как его зовут. Просто…. Я с ним иногда советуюсь, вопросы задаю важные, а он мне отвечает. Только мне – отвечает.

– Ты, варг, умеешь общаться с Богом? А как это происходит? Где?

– Ну, по-разному бывает, – скорчил многозначительную гримасу Игорь. – Можно поболтать с Богом ранним погожим утром, находясь на пустынном озёрном берегу. Или же в диких и безлюдных горах. Особенно, когда хмельного питья отведаешь от души…

– Ха-ха-ха! – громко и радостно засмеялся славянский вождь. – Молодец, Гарик! С тобой не соскучишься.

– А я и не шутил вовсе. Что, если запретить – на территории Славянки – хвалить своих Богов и ругать чужих?

– Как это?

– Просто. Мол, общайся с Богом – с каким захочешь – сугубо про себя. Зачем об этом кричать на весь мир? Глядишь, и южные вятичи тогда помирятся с северными. Зачем – без всякого толка и смысла – проливать братскую славянскую кровь?

– Ну, не знаю, – задумчиво взлохматил седую бороду Борх. – Непривычно это для меня…. Ладно, варг разговорчивый, двинули к деревне. Только по дороге подойдём к реке и проверим верши. Вдруг, туда – по случаю хорошей погоды – рыбы набежало полным-полно?

– А как же быть с этим? – Игорь указал рукой на мёртвого льва.

– Я потом людей сюда пришлю. Освежуют тушу. Мясо Котов и Кошек – малопригодно в пищу. В том смысле, что можно заполучить сильнейший понос. А шкуру, гриву и клыки потом продадим во Фландрию. Их графы и бароны обожают всякие штуковины, связанные с Демонами. Украшают ими парадные залы каменных замков и дворцов. Нашим славянским Демонам, конечно, далеко до островных и морских. Но, всё же…

Река оказалась очень полноводной, шириной около пятисот-шестисот метров.

«Красота неземная!», – восхищённо заявил впечатлительный внутренний голос. – «Наш-то берег пологий, с плавным и спокойным течением, местами заросший высокими разноцветными камышами. А по центру речного русла белые буруны ходят, чередуясь с нехилыми водоворотами, будь здоров. Противоположный же берег обрывистый. Под ним, наверняка, расположены глубокие омуты, в которых прячется самая крупная и осторожная рыба. Интересно, а сомы здесь водятся? А в небе над рекой висит непонятное светлое пятнышко…. Для чего оно здесь? Смотри, братец, какая здоровенная рыбина плеснула! Ещё одна! Ещё! Истинный рай – для настоящего рыбака….».

– На поплавочную удочку нынче клюёт? – заинтересованно спросил Игорь. – А на жерлицы? В смысле, на живца? А на «квок[11]»?

– Не понимаю, Гарик, о чём ты спрашиваешь, – признался Борх. – Все эти слова – для меня – незнакомые. Вятичи добывают рыбу только с помощью ловушек, сплетенных из ивовой лозы. Морды там, верши, мерёжи, короба…. А по весне, когда наступает время нереста, мы используем остроги и луки.

– Ничего. Я вас, пейзан отсталых, научу полноценно рыбачить, – пообещал Игорь. – Не пожалеете, что повстречались со мной…

На широкую песчаную косу было вытащено с десяток узких длинных челнов, искусно выдолбленных из толстых стволов деревьев.

– Отличные пироги! – одобрил Игорь. – На одной из них и поплывём проверять всякие рыбьи ловушки?

– Это лодки, – поправил вождь. – На них мы осенью охотимся на уток, гусей и лебедей, летом – в травянистых зарослях – отлавливаем утят и гусят, по поздней же весне, подплыв к заливным лугам, собираем из гнёзд птичьи яйца. А верши стоят вон в тех высоких камышах. Раздеваемся, берём с собой корзины, спрятанные в кустах, и лезем в воду.

Они разделись догола.

– А ты, варг, здоров! – одобрительно усмехнувшись, похвалил Борх. – Силища молодецкая так и прёт наружу. Только, вот, шрамов не наблюдается. Видимо, ты и впрямь будешь родом из Фландрии. Там жизнь спокойная, городская. Не то, что у нас…

«У дедули же разнообразных шрамов и рубцов – не сосчитать», – зачарованно выдохнул внутренний голос. – «Да, жизнь славянская – это вам не фунт сладкого изюма…».

С большими ивовыми корзинами в руках, по пояс в воде, они добрели до густых камышовых зарослей и принялись извлекать из грубых плетёных ловушек различную речную рыбу.

«Совершенно ничего особенного», – презрительно хмыкнул внутренний голос, считавший себя опытным и удачливым рыболовом. – «Плотвичка, окуньки, серебристый карась, несколько полукилограммовых щурков, подлещики, краснопёрка. А, вот, отличный линь – переливается в светло-зелёных солнечных лучах всеми цветами и оттенками радуги…».

– Как рыбка? – поинтересовался Борх.

– Мелковата, на мой вкус. Крупная, надо думать, опасается подходить к вершам. Да и глубина здесь несерьёзная. Ладно, я немного обживусь в этих благословенных и щедрых краях, а потом покажу – как и что. Обзавидуетесь ещё…

Рыбаки сделали несколько рейсов – до камышей и обратно.

– Восемь полных корзин, – подытожил Игорь. – А как мы их потащим к деревне? Рук не хватит.

– В тех же кустах найдёшь два плетёных наплечных короба. В один пересыпь содержимое пяти корзин, а в другой – трёх. Надеюсь, понятно, кто какой короб потащит?

Когда добытая рыба была успешно размещена по коробам, Игорь, возвращаясь к интересующей его теме, спросил:

– И, всё же, про «медведей», «орлов», «волков» и «рысей». А также про «Перуна» и «Сварога». Откуда, вообще, вятичи узнали эти слова?

– Варги научили, – неохотно признался Борх. – Некоторые, когда к ним возвращалась славянская речь, болтали всякое…. Да, что там. И я долгие годы был варгом. Так, вот, получилось…

– Расскажите, пожалуйста.

– Я сам, конечно, не помню, как это произошло. Потом уже мать с отцом поведали…. Мне тогда двенадцать лет исполнилось. Весна долго не приходила в Славянку. Снега упорно не желали таять. Неожиданно резко потеплело. Демоны пришли, а я память потерял. Вернее, странствовал – в призрачных мыслях и мечтах – где-то далеко…. Там солнце и Луна были жёлтого цвета. И воздух пах совсем по-другому. Люди молились Сварогу, Перуну и Велесу[12]. В дремучих лесах жили-обитали «медведи», «рыси», «волки», «мамонты» и «смилодоны». А, вот, Больших, Полосатых и Пятнистых Котов и Кошек там, вовсе, не водилось.…Потом пришли злобные «печенеги» и «половцы», загорелись соседние поселения славян. Столбы серо-чёрного дыма поднимались до самых небес. Больше ничего не помню…. Через несколько лет я заново научился говорить на ровенском языке, постепенно приобрёл «новую» память. Ну, и – в конечном итоге – стал вождём южных вятичей…. Что это там, на реке? Взгляни-ка, Гарик. У тебя глаза молодые и зоркие…

«Генная память – великое дело! Проявляется, зараза хитрая, даже через многие поколенья», – со знанием дела резюмировал внутренний голос. – «Ну, и что там у нас – на бескрайних речных просторах?».

От противоположного берега реки – через грозные буруны и страшные водовороты – плыл-пробивался чёлн, управляемый одиноким гребцом, сжимавшим в руках длинное весло.

– Белобрысый вихрастый паренёк правит к нашей косе, – сообщил Игорь. – Смело идёт, напрямик.

– Это, наверное, Ждан, мой младший сын, – насторожился Борх. – Непослушный, своевольный и упрямый мальчишка. Сто раз ему было говорено, чтобы в одиночку не переправлялся через реку. Наверное, за раками плавал. Они своими норами изрыли все тамошние обрывы.

Нос лодки неожиданно попал в один из пенистых водоворотов. Хлипкое судёнышко, бешено закружившись в речных неспокойных водах, перевернулось.

– Утонет, ведь! – горестно воскликнул вождь вятичей. – Утонет, кровинушка моя…

Пользуясь тем обстоятельством, что ещё не успел облачиться в бесформенную коричневую хламиду варгов, Игорь без промедлений бросился в речную воду и – что было сил – активно заработал руками и ногами.

Он плыл, а неугомонный внутренний голос продолжал навязчиво шелестеть в голове: – «Поторопись, братец! Наша Алька говорила, что древние славяне с искусством плавания откровенно не дружили. Мол, если и умели плавать, то сугубо «по-собачьи»…. Наддай! Не жуй сопли зелёные…. Да, а с этими Демонами – ничего непонятно. Откуда они, собственно, берутся? Для чего? Чьими настойчивыми молитвами? Туманная и запутанная история, мать её…».