Глава 4


*Радио-апокалипсис*

*Зомби-волна *

Track # 4

Black Veil Brides – «Lost It All»


***

Оката

День боя


Я в клетке. Бой вот-вот начнётся. И я понятия не имею, что делать, кому верить и во что верить. В себя и свои возможности, или же в то, что Ален Лафлёр – сам главнокомандующий Окатанских чёрных кинжалов, действительно заинтересован в нашем с бойцом спасении… Да с чего бы вообще? И когда он явиться собирается, чтобы рассказать о сделке? Времени совсем мало осталось.

Несколько часов назад мы с Килианом переступили порог тюремной камеры, и охрана разделила нас: Килиана повели влево по коридору, а меня – обратно в южное крыло, где содержатся ставки.

Но они дали нам минуту на то, чтобы попрощаться… Очередной продуманный ход, для того, чтобы боец, выйдя на арену, приложил максимум усилий, из шкуры вон вылез, если потребуется, но победу одержал и защитил свою ставку.

Минута на прощание. На обещания. На клятву.

– Не смей мне ничего обещать, – зашептала, строго глядя Килиану в глаза.

– Не стану. Это приведёт к новым долгам.

– К долгам?.. Что ты сделал, Килиан? Какую сделку заключил с Лафлёром?

– Тихо, – приложил палец к моим губам, украдкой поглядывая на охрану. Шумно вздохнул и пристально посмотрел мне в глаза: – Я дал тебе слово, что верну долг, Эмори. И я сделаю это, чего бы мне это ни стоило, прежде чем…

– Дело чести? – перебила с нотками осуждения в голосе. – Вернуть долг и уйти достойно? Это ты называешься «бороться»? – Взгляд невольно падает на свежий порез на груди, и я тут же прикусываю себе язык.

Да что вообще я несу?.. Этому парню разрезали кожу, вживили под неё дрянь, способную в один миг лишить жизни, а при зашивании вместо медицинской нити использовали скобы! И Килиан всё ещё не падает духом!

«А что бы делала ты на его месте, Эмори?.. На кого была бы похожа?»

– Прости, – прошептала виновато.

– Это ещё не конец, – шепнул в ответ Килиан, мягко сжимая моё плечо пальцами.

– Время!!! – вмешался в наше прощание дылда Грэг, приставленный ко мне вместо Брэдли, и последовал толчок в спину.

Мы с Килианом попрощались взглядами. Его взгляд говорил: «Сделай то, о чём я прошу. Доверься мне. Доверься Лафлёру». А мой взгляд не давал ему обещаний, он молил об одном… «Борись до последнего».

Борись, не сдавайся…

– Ну и каково это? Родиться человеком и знать, что умрёшь тварью? – гадким голосочком протянул Грэг, ведя меня вслед за собой по коридору. Бросил насмешливый взгляд и тут же брезгливо фыркнул, при виде моего каменного лица. – Типа всё равно тебе? Типа смелая? Ну да, ну да, – приглушённо рассмеялся. – Стала бабой морта, теперь и ведёшь себя как морт? Ха! Думаешь, я боюсь тебя, Эмори?.. А?.. Я спрашиваю: думаешь, боюсь тебя? Грязная ты, лживая сучка! – Притормозил, натянул веревку, за которую вёл меня, словно на поводке и резко дёрнул на себя.

Ноги подвели, и я плашмя полетела на пол, со свистом выпустив воздух из лёгких.

Сволочь.

А я ещё Брэдли считала гадким и бесчеловечным… На деле же Брэдли и рядом с этой тупой шпалой не стоял!

Не успела и вдоха полного сделать, как голову вдруг сотрясла такая острая боль, что перед глазами фейерверком взорвались разноцветные пятна, изо рта невольно вырвался приглушённый стон, а из носа брызнула горячая жидкость.

– Красная, – далёким эхом до сознания донёсся голос Грэга. – Твоя кровь… красная. – Присев передо мной на корточки кивнул на небольшую лужицу, медленно расползающуюся по полу, и со всем омерзением в голосе добавил: – Ты недостойна того, чтобы эта кровь текла по твоим венам! Вот какой крови ты достойна, тварь, – грязной, такой же, как и ты! – С громким характерным звуком сплюнул в кровавую кляксу, тут же схватил меня за волосы и ткнул лицом в липкую субстанцию, хорошенько повозив щекой по шершавому полу.

– Эй, Грэг, а нам за это не влетит?

– Заткнись! – зашипел Грэг товарищу. – Я хочу знать, что она чувствует. Что ты чувствуешь, Эмори? А?.. Каково доживать свои последние часы, зная, что твоё имя войдёт в Новую историю, как имя самой гнусной предательницы человеческого рода?.. О тебе будут рассказывать малявкам в школах, для которых ты станешь одним из самых великих злодеев Новой эры. Твоё имя станет синонимом тупости и полнейшему отсутствию мозгов! Как тебе… подыхать, зная о том, что уже ничего нельзя изменить?

Ничего нельзя изменить…

Поджав губы и до скрипа стиснув челюсти, смотрела на Грэга без капли сожаления и раскаяния… Холодно, безразлично. Так, как смотрят на людей морты, заточённые в Эргастуле.

Грэг цинично усмехнулся и, вновь впившись пальцами в волосы, вздёрнул меня на ноги.

– Считаешь себя одной из них?.. – с насмешкой глядел мне в глаза. – Ошибаешься, Эмори. Ты ещё хуже, чем они. А знаешь почему?.. Потому что морты подыхают мортами. А ты… сдохнешь никем.

Меня передали охране южного крыла, и я ещё успела заметить лёгкое недоумение в их глазах при виде моего разбитого окровавленного лица, но никто из них не обмолвился ни словом – по крайней мере, при мне, – а уже через несколько минут я оказалась в душевых.

Там мне стало понятно, почему солдаты, которых переводят в южное крыло Эргастула, редко на это жалуются, несмотря на то, что служба в этой части тюрьмы считается далеко не самой престижной, – слишком лёгкой, «девичьей», если так можно сказать. Но, такому переводу не возражают не только молодые бойцы, но и старые офицеры…

… здесь ведь можно вдоволь любоваться на обнажённые женские тела.

А, возможно, позволять себе и немного больше.

Самое мерзкое, что среди пленённых мортов полно девочек лет тринадцати-четырнадцати. Уверена, среди охраны найдутся и те, что и с детей в душевых своих грязных похотливых взглядов не сводят.

Чёртовы извращенцы!

Пока слабым напором на меня лилась холодная дождевая вода и, смывая кровь, стекала по лицу и груди розовыми ручейками, двое из таких извращенцев стояли за спиной и делали вид, что всего-то несут службу и ни в коем разе не фантазируют о том, как имеют меня по очереди на этом грязном полу.

– … я же сказал: даже не думай об этом сопляк! – Услышала их перешёптывание, пока вытиралась подобием полотенца и одевалась в чистую робу.

– Да она всё равно завтра подохнет. Какая разница в каком она состоянии будет?

– Она ставка, идиот! Ты не знаешь, какой вид должны иметь ставки? К тому же сам майор Кинжалов ясно дал понять, чтобы к его бывшей куколке никто и пальцем притрагиваться не смел.

– А я не под командованием майора.

– Он из Кинжалов! – яростно зашипел один из охранников. – Он одним своим авторитетом тебя насмерть задушит!


Меня не тронули.

Спасибо Дьену за это.

Думаю, это последний хороший поступок, который он совершил ради меня.

И вот я в клетке. Клетка в палатке. А палатки установлены в специально отведенном для этого месте, рядом с ареной. И судя по шуму снаружи, в Окату съехались даже самые ленивые из самых ленивых представителей своего рода; включая рафков. Хотя… сложно представить ленивого рафка. Зато представляя себе его, вполне реально на какое-то время забыться о том, что ждёт меня и Килиана в ближайшее время. О том ужасе, что вот-вот начнётся…

Его бой. Наш бой.

Боже… зачем я обманываю себя?.. Об этом невозможно забыть. Пусть внешне я кажусь собранной и готовой к чему угодно, внутри же всё дрожит от панического ужаса.

– Добрый день, Эмори, – раздаётся совсем рядом негромкое, и я подпрыгиваю на месте от неожиданности, едва не врезаясь макушкой в стальные прутья.

Боже… чуть сердце не остановилось от испуга.

Лафлёр. Стоит рядом с клеткой и пристально смотрит на меня одним своим прищуренным глазом.

И когда только успел оказаться в палатке?.. Как вообще можно двигаться настолько беззвучно?

В парадном мундире, огненного цвета волосы собраны в тугой и настолько идеальный хвост, что ни один волосок из него не выбивается; руки сложены за спиной, плечи расслаблены, а лицо преисполнено такого безмятежного спокойствия, что хочется поморщиться.

Ну, по крайней мере, на его лице нет эмоций, предвкушающих начало одного из самых зрелищных боёв сезона, и, несомненно, самого ожидаемого.

– О, прости, кажется, я напугал тебя.

– Нет, – сухо, коротко, без капли вежливости и уважения отвечаю. Больше ни к чему соблюдать субординацию.

Взгляд Лафлёра перемещается на мою правую щёку, на которой остались следы после встречи с полом, которую организовал для меня Грэг, и главнокомандующий щурит глаз ещё больше; в чертах лица замечаю неодобрение.

Это пугает. Это ещё больше вводит в замешательство. Какие же планы на мой счёт у этого человека, раз его, очевидно, расстраивают царапины на моём лице?..

– Что ж, – коротко прочистив горло, Лафлёр делает шаг вперёд, и теперь его голос звучит так, словно у нас с ним деловые переговоры: – Ты умная девушка, Эмори, поэтому я не стану ходить вокруг да около, и сразу перейду к сути нашей встречи.

– О, так у нас встреча? – цинично усмехаюсь и киваю на прутья клетки. – Что ж вы заранее не предупредили? Я бы не стала брать с собой на встречу такой боооольшой аксессуар.

Вот он – яд, который появился внутри меня с самого нашего знакомства с этим человеком. С первого взгляда, брошенного на Лафлёра. С первого его сказанного мне слова. Протест, недоверие, подозрение… всё это зародилось во мне, а теперь нашло выход. Когда можно больше не бояться последствий. Когда на интуитивном уровне понимаешь – перед тобой странный, не внушающий доверия и очень опасный тип.

– Какую сделку вы заключили с Килианом? – спрашиваю решительно.

Бровь Лафлёра в удивлении приподнимается.

– Что? – пожимаю плечами. – Вы же сами сказали: не будем ходить вокруг да около.

– Я не этому удивился, – в голубом глазе появляется странный блеск. – А тому, что ты назвала морта по имени. Вы стали так близки? Всего за несколько дней? Какие у вас отношения? Он рассказал тебе о своём прошлом? А о своей семье?.. О, прости, я не должен задавать всех этих вопросов. Можешь не отвечать, твоё право.

Вот тут, если честно, я ненадолго зависла, глядя на Лафлёра с ещё большим недоверием. А ещё с приоткрытым ртом.

Да кто он такой, чёрт возьми?

– Пропуск, – заставляю себя говорить. – Тот пропуск, что лежал рядом с документами, которые вы просили меня принести в срочном порядке… Он не случайно оказался на вашем столе, я права?

Лафлёр не отвечает, но и в лице не меняется.

– Вы знали о том, что мы с Лайзой планируем сделать?

– Не знал, – коротко пожимает плечами, – но догадывался. Поэтому и ткнул тебя носом в готовый пропуск. Это всё, что я мог сделать, ведь ты бы ни за что не поменяла решение идти на самоубийство. Ты слишком упрямая и слишком самоотверженная.

На какое-то время у меня попросту пропадает дар речи. Всё что могу, это смотреть на Лафлёра и молча теряться в сомнениях и догадках.

– Хочешь спросить: почему было просто не запереть тебя? – озвучивает один из десятков моих вопросов. – И как бы я объяснил это намалу Риону, который велел не спускать с тебя глаз, после того происшествия, когда ты посреди ночи примчалась в Эргастул, чтобы спасти Д-88 от неадекватной охраны?

– За мной… велось наблюдение? – Будто со стороны свой тихий голос слышу.

– А ты как думала? – низко усмехается Лафлёр и расслабленной походкой принимается прохаживаться рядом с клеткой из стороны в сторону, бросая на меня короткие, но чересчур выразительные взгляды. – После смерти отца, ты начала вести себя странно, Эмори. Только слепой мог этого не заметить. Подалась в рекруты, отдалилась от своего возлюбленного, сблизилась с доктором Эргастула, примерила на себя роль медсестры, будучи совершенно незнакомой с медициной. Да и похищение тебя рафками всё ещё оставляло за собой множество вопросов. А то ночное происшествие не только меня одного заставило задуматься над тем, каким же таким волшебным образом ты, Эмори, смогла узнать, почувствовать, что в данный момент с твоим бойцом, происходит нечто очень плохое?.. Что подтолкнуло тебя к тому, чтобы посреди ночи, под проливным дождём, сломя голову броситься в Эргастул?..

Замолкает. Останавливается. И бросает на меня строгий взгляд.

– Вы ждёте от меня ответа?

– Не думаешь же ты, что вопрос был риторическим?

– Не думаете же вы, что я всерьёз на него отвечу?

– Хм… – кривая, странно удовлетворённая улыбка касается губ Лафлёра, и я с трудом удерживаюсь от желания поёжиться и обнять себя руками; настолько он жути наводит. – Знал, что с тобой будет договориться сложнее.

– Вы не ответили ни на один из моих вопросов, так почему я должна отвечать на ваши? – пытаюсь говорить ровно.

– Ты про пропуск? – устало вздыхает. – Если бы я не подсунул его тебе, Эмори, то и за периметр ты бы так просто не попала; а ты бы в любом случае попыталась. Следовательно, и в тюрьме бы оказалась гораздо раньше, не было бы всей это шумихи вокруг воскресшего из мёртвых бойца, не было бы боя, который все ждут с таким нетерпением, что даже расторжение мирного договора с рафками отложили на время. А вот твою смертную казнь, скорее всего, уже бы привели в исполнение.

– То есть… вы знали, что меня рано или поздно схватят, вернут обратно и приговорят к смерти?

– Я не провидец, – голос звучит жестче, – но такой исход был вполне вероятен. Я должен был продумать варианты.

– Значит, посадить меня в эту клетку, также было спланировано заранее? – не отрываю тяжёлого взгляда от лица Лафлёра.

– Благодаря этой клетке, ты всё ещё дышишь. Есть возражения?

– Нет. Но есть вопросы. Например, для чего вам всё это нужно?.. Это вы заставили намалов изменить решение, отменив смертную казнь на площади! Это вы уговорили намалов не наказывать меня после ночного происшествия в Эрагстуле! Даже пузырёк с лекарством мне через Дьена передали вы! Для чего?.. Что вам от меня надо?!

Лафлёр выдерживает мучительно долгую паузу, неотрывно глядя мне в глаза. Наконец делает шаг вперёд, обхватывает пальцами прутья клетки и негромко произносит:

Ты важна.

И всё?

Это весь ответ?

Важна не я, а мои способности! Почему бы так прямо и не сказать?

Но я не успеваю озвучить этот вопрос. Лафлёр продолжает говорить:

– Как думаешь, кто сообщил намалу Риону местонахождение нескольких колоний мортов, а также самой Стальной королевы и верных ей рафков?

– Вал, – отвечаю незамедлительно. – Я знаю, что у Вала и Риона была договорённость. Как и у Вала и Сэйен, но кто-то предал их.

– Ты, правда, так считаешь? – с пренебрежением усмехается Лафлёр. – О, Эмори, твоя вера в лучшее в людях порой бывает так слепа…

– Красный шатёр на площади города-призрака, был обозначен местом, по которому нельзя открывать огонь!

– Да! – Лафлёр всплескивает руками. – Местом, рядом с которым Стальная королева собрала десятки невинных детишек, получив от Вала заверение, что тот договорился с Рионом, и детей не тронут? Ты об этом? – с долей печали улыбается.

– Именно. Но всё пошло не по плану, – отвечаю уже нисколько не уверенным голосом. Перед глазами вновь стоят кадры с бездыханными, обугленными телами детей-мортов.

– Нет, Эмори, – будто бы с сожалением в голосе отвечает Лафлёр и качает головой. – Всё как раз-таки пошло по плану. По настоящему плану предводителя рафков, исход которого заключался в том, чтобы в городе-призраке не осталось ни одной живой души, за исключением армии Альтури и предводителя рафков, укрывшегося в красном шатре, по которому… огонь и не открывали.

Бред.

– Я видела страх в его глазах! – Не верю ни единому слову Лафлёра. – Вал был напуган!

– Вал? Напуган? – Лафлёр отрывисто смеётся, глядя на меня будто бы с умилением. – Плохо же ты знаешь рафков, девочка. Это было игрой. И с моей стороны тоже. Отчасти. Всё это было обговорено с Валом заранее. Каждый шаг.

– А то, что он Сэйен от пули собой закрыл?.. То, что погиб вместо неё тоже игрой было?

– А вот это… – тяжело вздыхает, – пожалуй, в планы не входило и стало для меня воистину большой загадкой. Видишь ли… дело в том, что главной целью Вала, было избавление от Сэйен. Её смерть. Уж не знаю, по каким именно личным причинам, но… предводитель рафков пожелал избавиться от Стальной королевы с помощью армии Альтури, словно… словно не в силах это сделать. А в итоге закрыл её от пули собой… Я думал, ты мне это объяснишь, уж очень сильно любопытство.

– Почему бы у Сэйен не спросить? Вы же не так давно лично навещали её в камере пыток, – вновь мой голос полон яда.

– Поверь, Сэйен удивлена не меньше моего, – слабо улыбнулся Лафлёр. – Разве что… Вал восстанет из мёртвых и лично поведает нам о причинах этому недоразумению. Но этому ведь не бывать, верно? – В глазе Лафлёра появляется такой лукавый блеск, который не оставляет сомнений: главнокомандующему известно гораздо больше о замыслах Сэйен, чем любому другому офицеру в Альтури, а, возможно, даже и намалу.

– Зачем вы мне всё это рассказали? – Свожу десятки своих вопросов к одному. – Разве имело смысл рассказывать это той, кто готовится отправиться на тот свет?

Лафлёр выдерживает паузу, а когда его голос вновь заполняет палатку, звучит он вполне доброжелательно. Или мне просто кажется?..

– Я рассказал тебе это для того, Эмори, чтобы ты смогла взглянуть на ситуацию иначе, – со стороны. Попытайся. Представь себя красной точкой на карте, от которой в разные стороны разбегаются кривые разноцветные дорожки. Какую ни выбери, по какой ни пойди, а путь предстоит тернистым и нелёгким, а в конце каждого их них… ждёт неизвестность. Множество дорожек, – множество людей с их корыстными планами, и одно единственное связывающее их всех звено… Ты, Эмори. Одни желают твоей гибели, другие – твоей победы, но, так или иначе, всем им нужны ты.

– И вам? – спрашиваю с непроницаемым лицом. – Какая из дорожек на этой карте – вы, главнокомандующий?

Уголки губ Лафлёра приподнимаются в тёплой (что ещё больше жути наводит) улыбке; он разводит руки в стороны, будто бы пытаясь сказать, что открыт передо мной и тихим мягким голосом отвечает:

– Я, Эмори, та дорожка, на которую ты смело можешь ступить, потому что этот путь для тебя безопасен. И раз уж Килиан доверился мне…

– Только из-за безысходности.

– … доверья же и ты.

Тишина.

– Хотите, чтобы я поверила вам только потому, что когда-то давно вы были друзьями с моим отцом?

– Не только поэтому, – отвечает Лафлёр. Подходит ещё ближе к клетке, практически вплотную и едва ли не заговорщическим тоном протягивает: – Я чувствую твоё разочарование в людях, Эмори. Оно болезненное, глубокое…

– Вы не можете знать, что я чувствую.

– Мне это и не нужно. Всё это я вижу в твоих глазах. Вопрос лишь в том, Эмори, что разглядишь в моих глазах ты. Но прежде чем мы выясним это, хочу дать тебе совет… Что бы не случилось, оставайся собой. Что бы ни случилось, не делай этого. Всё станет только хуже.

Он знает.

Чёрт возьми! Волосы дыбом! Да кто же этот Лафлёр такой?! Он всё обо всех и обо всём знает! Даже про Инфинит…

– Килиан доверился мне, – добавляет, со всем спокойствием глядя в моё застывшее в смешанных чувствах лицо. – Ты ведь знаешь, он бы не пошёл на сделку, которая способа навредить тебе. Килиан так же, как и я желает помочь тебе. Он хочет спасти тебя от ужасной участи. Так поверь же мне и ты, Эмори… Посмотри мне в глаза, и скажи, что ты видишь.

Плавным движением руки Лафлёр избавляется от чёрной повязки, скрывающей правый глаз, и в тот же миг я с такой силой вжимаюсь спиной в стальные прутья клетки, что становится больно, – спасительно больно, чтобы не потерять сознание от того, что вижу.

Мысли бросаются в рассыпную, – ни одной не остаётся в голове. Пусто. Дыхание застывает на выдохе, как и мой шокированный взгляд застывает на лице главнокомандующего целой армии человеческих солдат.

Главнокомандующего, чей глаз светится неоном цвета огненного заката.

– Знаю, у тебя множество вопросов, Эмори. Ты в замешательстве, возможно, даже в ужасе, но я даю тебе слово, что отвечу на каждый из твоих вопросов, сразу после того, как ты доверишься мне и сделаешь то, что я скажу. Я открылся перед тобой. Я честен перед тобой. И теперь… я прошу тебя довериться не человеку, а морту. Это ведь ты умеешь, правда?


***

Лафлёр вышел из палатки вот уже как минут двадцать назад, а я ещё ни разу с места не сдвинулась, даже не пошевелилась. Кажется, ни разу даже глаз не отвела от точки в полу, которую продолжаю сверлить взглядом. И словно не здесь нахожусь, не в платке рядом с ареной, а где-нибудь в другой реальности, где всё происходящее, где всё, что я только что узнала и услышала, имеет своё логическое объяснение, которое вот-вот должно прийти! Но нет их… ответов и объяснений. Не приходят, не появляются, не помогают.

И я не знаю, как с этим справляться…

Лафлёр – морт.

Главнокомандующий Окатанских чёрных кинжалов на самом деле морт!

Поверить не могу… Как это возможно? Неужели никто не знает? Никто не догадывается? Никто даже не подозревает?

Никто не чувствует его сущность?

Почему рафки до сих пор не раскусили Лафлёра? Разве они не чувствуют его силу, его физические возможности?.. Как Лафлёр их скрывает? И почему называет себя другом моего отца, если мой отец презирал мортов и уж точно не мог водить дружбу с одним из них? Почему только один глаз Лафлёра горит неоном? И почему таким странным цветом, если радужка его второго глаза спокойного голубого оттенка? Даже если он морт, разве радужка его глаз не должна светиться ярким голубым?..

Слишком много вопросов.

Ничего не понимаю.

Зато теперь известно, откуда Лафлёр узнал про Инфинит. Не Сэйен ему поведала об этом таинственном пространстве со скоплением сильнейшей энергии, способной управлять временем, – это сделал Килиан, в обмен на то, что Лафлёр спасёт меня от смерти.

Это в лишний раз доказало насколько сильны принципы Килиана и то, что для него имеет главное значение. Он ни за что на свете, к какой бы стенке его судьба не прижала, не станет вмешиваться в ход событий и прошлое нашего мира. Лафлёр даже сказал, что уважает Килиана за его твёрдость и непоколебимость в принятии решений и силу духа.

И я согласна с Лафлёром.

В отличие от меня Килиан думает и заботится о будущем мира, он не готов ставить под возможный удар все три расы, а я… а я думаю лишь о том, как спасти нас двоих от смерти. Как избавить от рабства того, кто целиком и полностью овладел моим сердцем и как подарить ему долгожданную свободу, которую он заслужил.

Думаю о тех, кто погиб во имя высшей цели. Навязанной им Сэйен цели, но, так или иначе, ответственность за неё легла на мои плечи. Сбросить её уже не удастся. И даже если я сделаю то, чего хочет от меня Лафлёр, разве смогу спокойно жить дальше?..

Зная, что сотни смертей были напрасными?

Зная, что Килиана уже не вернуть?..

«Прислушайся к своему сердцу, доченька… Когда страшно, когда больно, когда слишком сложно, когда не можешь найти выход, или принять решение. Слушай своё сердечко, оно подскажет, оно не обманет».

– Должна ли прислушаться к своему сердцу сейчас, мама?.. – прошептала, глотая горькие слёзы.

Выход один.

И он заключается не в плане Лафлёра.

Прости меня, Килиан, но я не готова сдаться и позволить тебе уйти.

Нам двоим придётся умереть, чтобы начать всё сначала. Чтобы начать жить заново.

– Во имя справедливости, да начнётся бой! – раздалось снаружи.

Загрузка...