Королева

Глава 1

Я уставилась на отца и ждала, когда он скажет хоть слово после того, как сообщил мне эту неожиданную новость. В его глазах читалась такая невыносимая мука, что я испытала облегчение, когда он отвернулся.

Голова шла кругом, а я все пыталась придумать ответ на его заявление о том, что наследный принц Благого двора – мой брат. Брат, который умер двадцать лет назад, когда ему было два месяца от роду. Единственное убедительное объяснение крылось в том, что у папы помутился рассудок от стресса, пережитого после того, как я чуть было не погибла.

На меня нахлынуло чувство вины. Врачи предупреждали, что такое может случиться, если он не будет восстанавливаться постепенно. Нужно позвонить им. Мне становилось тошно оттого, что папе, возможно, придется вернуться в больницу, но его здоровьем рисковать нельзя. Половина излечившихся после употребления горена зависимых вновь начинали принимать его в течение первого года, и мой отец не станет одним из них.

Я накрыла его ладонь своей.

– Пап, ты выглядишь бледным. Может, тебе стоит немного вздремнуть?

– Мне не нужно вздремнуть. За последние четыре месяца я и так вдоволь выспался.

– Но…

Он снова перевел на меня взгляд.

– Со мной все в порядке, Джесси. Это весьма шокирующее воспоминание, и его нелегко осознать, но я не в бреду.

Я посмотрела в его ясные глаза. Говорил он вразумительно и не был похож на человека на грани нервного срыва. Но его заявление о том, что принц фейри – его покойный сын, было как раз из числа таких, за которые людей отправляли в психиатрическую лечебницу. Я не придумала ничего лучше, чем выслушать его и посмотреть, к чему это приведет.

– Ты можешь рассказать мне об этом?

Папа сделал судорожный вдох.

– Даже не знаю, с чего начать.

Я потянулась и взяла его за руку.

– Почему ты думаешь, что принц Риз – это Калеб? Тебе кто-то это сказал?

– Нет. Твоя мама узнала принца, когда увидела его на снимках Теннина. Сказала, что волосы у него другие, но у принца мои глаза, да и сам он выглядит, как я, когда мне было двадцать. – Папа издал слабый смешок. – Я понимаю, как это звучит, ведь сначала и сам подумал то же самое.

– Почему же Теннин не рассказал мне об этом?

Папа покачал головой.

– Он не знал. Твоя мать рассказала мне, только когда мы сели обратно в машину. Я думал, что ей померещилось наше сходство, пока она не достала мою старую фотографию, которую хранила под козырьком.

Я вдруг осознала, что затаила дыхание.

– И?

– Будь у меня светлые волосы, я мог бы сойти за близнеца принца Риза, когда был в его возрасте.

Я должна была увидеть все своими глазами. Встала и подошла к шкафу, в котором мама хранила все фотоальбомы. Они были отмечены по годам, и я достала альбом со снимками времен юности моих родителей. С колотящимся в груди сердцем я отнесла его обратно на диван и села рядом с папой. Я сверлила взглядом обложку, боясь того, что увижу, едва ее переверну.

– Хочешь, чтобы я это сделал? – спросил папа, когда я даже не попыталась заглянуть внутрь.

– Нет.

Я приподняла обложку. На первых нескольких страницах были фотографии моей матери со школьными подружками, а следом ее небольшой снимок в платье и шапочке выпускника. Неспешно перевернув страницу, я увидела папину фотографию с выпускного, и казалось, что из моих легких выбили весь воздух.

– О господи, – прошептала я.

Достала свой телефон и нашла в Сети одну из тысяч фотографий наследного принца Благого двора. Положила его рядом с папиной фотографией, и мой мир сошел со своей оси. Не только их глаза были одинаковыми. У принца Риза и восемнадцатилетней версии моего отца были одинаковые улыбки и маленькие ямочки на подбородках. У принца были более утонченные черты лица, будто у мраморной статуи, у которой отполировали малейшие изъяны, но папа был прав. Они могли бы сойти за близнецов.

Я посмотрела на отца, который выжидающе за мной наблюдал. Прошло двадцать три года с тех пор, как был сделан этот снимок, и теперь его лицо стало более худым, а в уголках глаз и вокруг губ появились мелкие морщинки. Но если не обращать на это внимания, то, глядя на него, я видела лишь молодого мужчину, который улыбался мне с фотографии в альбоме.

– Как я могла этого не заметить? Когда я впервые разговаривала с принцем Ризом, мне показалось, будто я встречала его раньше, но подумала, это потому, что его фотографии были повсюду. – Я покачала головой. – А как же Брюс, Морис и остальные твои друзья, которые знали тебя в те годы? Никто из них не заметил сходства между тобой и самым знаменитым фейри в мире?

Папа пожал плечами.

– Сомневаюсь, что они точно вспомнят, как я выглядел в то время, если не посмотрят на фото. Так бывает, когда вы стареете вместе. А что до остальных, то люди порой не видят того, что у них под носом, особенно когда не ищут это. Кому бы пришло в голову искать связь между мной и принцем Благого двора? Тебе вот не пришло.

Я посмотрела на две фотографии. По личному опыту знала, как легко порой не заметить то, что было прямо перед глазами. Для меня до сих пор оставалось загадкой, как я могла не понять, кем на самом деле был Лукас, пока Роджин Хавас не проговорился об этом.

Я поджала губы и попыталась подобрать слова, чтобы выразить то, что нужно было сказать.

– То, что принц Риз похож на тебя, еще не значит, что он Калеб. То есть… Калеб умер. Вы с мамой оба видели его, были проведены и вскрытие, и похороны.

Я содрогнулась при виде папиного выражения лица. Они с мамой не любили говорить на эту тему, но теперь от этого было никуда не деться.

Он сел поудобнее и, отведя взгляд на миг, снова посмотрел мне в глаза.

– Судмедэксперт сказал, что Калеб умер от атрезии легочной артерии, которая почти всегда диагностируется вскоре после рождения ребенка. Калебу было два месяца, и у него не наблюдалось никаких симптомов. Он выглядел как обычный здоровый ребенок. Твоя мама… – Он сглотнул. – Она не верила, что мертвый младенец, которого она обнаружила в кроватке, был нашим ребенком. Сказала, что мать знает свое дитя и что кто-то подменил ее ребенка на мертвого.

Папин голос дрогнул на последнем слове. Глаза защипало от слез, и я смахнула их.

– Ребенок походил на Калеба, и судмедэксперт заключил, что в его смерти не было ничего подозрительного. Я объяснил это твоей маме, но она была так убита горем, что не поверила. Ничто не могло убедить ее в том, что Калеб мертв.

– Что ты сделал? – спросила я сквозь ком в горле.

Я всегда видела печаль в маминых глазах, когда звучало имя Калеба, но родители никогда не вдавались в подробности о его смерти, назвав лишь причину.

Отец прокашлялся.

– Я думал, что через несколько дней она смирится, но она отказывалась даже организовать похороны. А потом начала подходить к незнакомцам с детьми, чтобы убедиться, что их ребенок не Калеб. – Папа замолчал, а его лицо исказилось от боли. – В первый год все было совсем плохо. Со временем она стала больше похожа на саму себя, но сомневаюсь, бывала ли она счастлива, пока мы не узнали, что она беременна тобой.

– Вы никогда мне об этом не рассказывали, – хрипло сказала я.

– Мама не хотела, чтобы ты знала. Это было очень тяжелое время в нашей жизни, и ей было стыдно за то, как она себя вела. – Он вновь поморщился от душевной боли. – Никто не поверил ей, когда она сказала, что тот ребенок не Калеб, даже я. А она все это время была права.

Мне было необходимо хоть чем-то себя занять, и, отложив альбом на кофейный столик, я встала и принялась мерить комнату шагами. Было слишком больно думать о том, что пережили мои родители, а потому я сосредоточила свои мысли на их исчезновении.

– Что случилось той ночью, когда вы пропали, пап?

Он распрямил плечи, будто избавляясь от боли.

– Твоя мама хотела лично увидеть принца. Мы связались с одним из контактных лиц в «Ральстоне» и выяснили, что у него проходила фотосессия в небольшом банкетном зале на шестом этаже. Шансы подобраться к нему были невелики, но мы должны были попытаться. – Папа устремил взгляд мимо меня, вспоминая события той ночи. – Едва мы вышли из лифта, я понял, что твоя мать была права. Принц Риз и есть Калеб.

Меня накрыла новая волна потрясения.

– Вы видели его?

– Не принца. Дверь банкетного зала была открыта, и присутствующие уже уходили. Впереди группы шли двое фейри и, едва завидев нас, преградили нам путь. Мы даже не успели показать им свои удостоверения, а они уже знали, кто мы такие. Один из них сказал, что им стоило убить нас двадцать лет назад, когда они забрали мальчика.

Я зажала рот ладонью, а он продолжил:

– Они связали нас и велели страже отвести принца в его номер, пока сами улаживают возникшую проблему. Следующее, что я помню: мы оказались в банкетном зале, а фейри звонили Роджину Хавасу, чтобы он избавился от нас. Они не хотели, чтобы смерть двух известных охотников за головами привлекла внимание к принцу Ризу, и не желали рисковать тем, что репортеры установят связь между ним и нами. Они понятия не имели, что сестра Роджина перехватит звонок и спасет нас.

– Ты помнишь ее? – Я рассказала отцу о том, что именно Раиса давала им горен, чтобы сохранить их жизнь. До сих пор он не помнил о ее участии во всем этом.

– Да. Я очнулся в ее доме. Она обещала сделать все, что в ее силах, чтобы сохранить нам жизнь. Все мои последующие воспоминания затуманены. Я не могу отличить настоящие от тех, что были навеяны гореном.

Я продолжала мерить комнату шагами. Не могла думать ни о том, что мой брат, возможно, жив, ни о том, через что прошли мои родители. Мой разум не мог переварить все это сразу. Вместо этого я сосредоточилась на человеке, который стоял у истоков, на том, кто причинил моей семье так много боли.

– Я одного не понимаю: зачем? Зачем королеве Анвин красть человеческого ребенка, превращать его в фейри и воспитывать как своего сына? Своего наследника? Одно о политике фейри я знаю наверняка: они хотят, чтобы в королевском роду была только самая голубая кровь. Не поверю, что хоть один благой фейри, в котором течет хотя бы капля королевской крови, согласится, чтобы однажды их королем стал тот, кто даже не был рожден фейри.

– Согласился бы, если бы не знал, что он не рожден фейри.

– Точно! – Я резко повернулась к отцу. – Вот почему ее страж пытался убить вас с мамой и почему они не хотят, чтобы к вам вернулась память. Я думала, они беспокоились, вдруг ты знал, что они украли ки-тейн, но все это время причиной был принц Риз… Калеб…

Мой голос стих, а нутро скрутило, будто в нем повернули лезвие ножа, когда я вновь увидела боль в папиных глазах. Я не могла даже представить, что он переживал. Его сына отняли и вырастили как фейри, который не знал своих настоящих родителей. Даже если принц Риз выяснит правду и захочет познакомиться со своей семьей, мы все равно не сможем вернуть ту жизнь, которая была у нас отнята.

Я опять принялась метаться по комнате.

– И все же это не объясняет, зачем ей было красть человеческого ребенка и выдавать за своего. Какая ей от этого выгода?

– Я не знаю. – Папа опустил взгляд на руки. – Но она приложила немало усилий, чтобы сделать это и замести следы.

Он был прав. Стражи королевы не просто украли Калеба. Они подменили его на подкидыша, которого сделали похожим на моего брата, а на это требуется немало магии. А еще им пришлось наложить чары на судмедэксперта, чтобы отчет о вскрытии подтверждал, будто мертвый ребенок и есть Калеб, умерший от порока сердца.

Но, даже проделав все это, стражи не могли принести человеческого ребенка в мир фейри. Они не обладали достаточно сильной магией, чтобы обратить его, а значит, королева Анвин тайно прибыла в наш мир, чтобы сделать это самой.

Но почему именно Калеба? Почему среди миллионов маленьких мальчиков в мире они выбрали именно моего брата? Они искали что-то конкретное, или мы оказались первой повстречавшейся им семьей, в которой был младенец? Наверное, мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос, и я боялась, что это всю оставшуюся жизнь не даст моим родителям покоя.

От бессилия во мне вспыхнула злость. Благая королева только и делала, что причиняла боль моим любимым людям, а сама оставалась, по сути, неприкосновенной. Все равно у нас не было свидетельств ее преступления. Сходство принца с моим отцом можно списать на совпадение, а доказательств его истинного происхождения у нас тоже не было. Как только человек становился фейри, от его человеческой ДНК не оставалось ничего. Именно от этого процесса я страдала всю прошлую неделю.

Было и тело, которое мама с папой похоронили, но безумной истории о подмене будет недостаточно, чтобы вынудить власти провести эксгумацию. К тому же подобное не осталось бы незамеченным. Моя семья будет мертва еще до того, как высохнут чернила на ордере.

Тихий свист привлек мое внимание к Финчу, который стоял в дальнем конце коридора. Широко распахнув полные тревоги глаза, он спросил жестами:

«С папой все хорошо?»

Я проследила за его взглядом, прикованным к отцу, который сидел, обхватив голову руками, и ответила:

«Да. Просто пытается кое в чем разобраться».

«Хорошо».

Папа покачал головой.

– Это я во всем виноват. Я должен был его уберечь.

– Как ты можешь так говорить? – Я присела рядом с ним. – Никому не тягаться с королевским стражем Благого двора. Ты знаешь это лучше прочих.

– Ты не понимаешь. Я установил защиту на нашей квартире, но только против тех фейри, на которых мы охотились. Я даже не подумал защитить нас от придворных фейри. Если бы я это сделал, они бы не попали сюда и не забрали Калеба.

– Не вини себя за это. Никто бы не подумал защищаться от королевской стражи. – Я опустила ладонь ему на плечо, не зная, как утешить самого сильного человека из всех, кого знала.

Мой отец был защитником и вечно будет нести груз вины на своих плечах. Еще одна причина презирать благую королеву.

Долгое время мы оба молчали, и папа первым нарушил тишину.

– Нужно придумать план.

– Какой план? – Я приосанилась.

Он же не думал предложить, чтобы мы рассказали принцу Ризу, кем он был на самом деле? Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы родители были счастливы, я до смерти боялась того, что с ними сделает королева.

– Как защитить нашу семью. Если королеве Анвин станет известно, что принц был здесь и встречался со мной, спокойно она к этому не отнесется. А если ее стража узнает, что ко мне вернулась память, они…

– Нет. – От страха я вскочила на ноги. – Об этом никому нельзя рассказывать. Тогда благая стража придет за тобой и мамой, а я не могу снова вас потерять. Не могу.

– Джесси. – Папа встал и опустил руки на мои дрожащие плечи. – Я не предлагаю предать все огласке. Но, если принц продолжит проявлять к нам интерес, королева это заметит, и ее стража начнет вынюхивать. Нужно подготовиться к этому.

– Как?

Он поджал губы и чуть крепче сжал мои плечи.

– Первым делом нужно рассказать обо всем Лукасу.

– Нет. – Я так неистово замотала головой, что чуть не свернула шею.

Папа не дал мне отстраниться.

– Послушай меня. Я знаю, что ты все еще злишься на него, но ты ему небезразлична. Он защитит тебя.

Я уже сама не знала, что испытывала к Лукасу. Поначалу я злилась на него за то, что превратил меня в фейри, не дав мне выбора, хотя я ни за что на свете не сделала бы такой выбор. Потом ненавидела саму себя за то, что была несправедлива к тому, кто спас мне жизнь. А последнюю неделю я металась между надеждой, что он придет и заверит меня, что все будет хорошо, и нежеланием его видеть. Впрочем, он даже не пытался ни увидеться со мной, ни поговорить. Остальные по очереди звонили, чтобы справиться о моем состоянии, но от него я не слышала ни слова с того дня, когда он привез меня домой. Одно я знала точно: если бы рассказала ему о Калебе и о том, что сделала королева Анвин, он бы не позволил мне здесь остаться. Скорее всего, он бы отправил меня в Неблагой двор, чтобы я была в безопасности, и тогда я бы несколько месяцев, а может и лет, не видела свою семью. После всего, через что мне пришлось пройти, чтобы вернуть их, я никому не позволю нас разлучить.

Я поделилась своими страхами с папой и несколько долгих минут ждала, пока он задумчиво расхаживал по комнате. Его лицо по-прежнему было бледным, но, пока он прикидывал варианты в уме, стал больше похож на самого себя.

Он остановился на полушаге и повернулся ко мне.

– Мы скажем людям, что, по словам врачей, навсегда утратили свои воспоминания. Обычно такое случается только в случае длительного приема горена, но нам давали большие дозы и ввели в кому, так что все будет звучать правдоподобно. Если стража следит за нами, она об этом прознает.

– А как же мама? Вдруг к ней вернется память и она кому-нибудь об этом расскажет?

Папа кивнул.

– Я с ней поговорю. С ней все будет хорошо.

Я не стала спрашивать, что именно он ей скажет. Если уж он пообещал, что обо всем позаботится, значит, так и будет. Брак моих родителей был построен на прочном фундаменте из доверия и взаимопонимания. Они были лучшими друзьями и родителями и знали друг друга, как никто другой. Что бы папа ни сказал ей, мама доверится ему и последует за ним беспрекословно.

– О маме позаботились. А как защитим тебя, если объявится стража королевы?

В его глазах промелькнул блеск.

– В прошлый раз стража застала меня врасплох, но я знаю, с кем имею дело. Я подготовлюсь и попрошу помощи у нескольких друзей. Не волнуйся за меня.

Тяжесть в груди слегка ослабла.

– Ты расскажешь Морису правду?

– Да. Попрошу его зайти сегодня вечером.

Обычно Морис не задерживался в городе так долго, и я предполагала, что теперь, когда ки-тейн был найден, он отправится выполнять другую важную работу. Он чувствовал себя виноватым за то, что его не было рядом, когда пропали мама с папой, и хотел искупить вину, задержавшись на месяц-другой. Я еще никогда не была так рада тому, что он жил по соседству.

– Так, а с тобой как поступим? – спросил папа, вырывая меня из размышлений.

– А что со мной?

– Это ведь с тобой приходил повидаться принц Риз. Даже если королева поверит, что мои воспоминания утрачены навсегда, она не допустит, чтобы вы двое продолжали видеться. – Папа помолчал. – Особенно если подумает, что его интерес к тебе не просто платонический.

От одного только предположения о том, что принц Риз мог питать ко мне романтический интерес, у меня скрутило живот. Его вырастили как фейри, но все равно он был моим братом. И то, что я никогда не питала к нему чувств, ни капли не уменьшало отвращения.

Теперь становилось понятно, почему королева Анвин отправила своих стражников предостеречь меня. Все это было связано не с тем, что я была безродной охотницей, а с тем, что я его сестра.

– Сомневаюсь, что мы теперь будем часто с ним видеться. Ты же слышал, что он сказал, когда был здесь. Он благой, я неблагая, поэтому будет неправильно, если он станет меня навещать. – Я вздохнула. – И я не думаю, что королева станет меня преследовать, раз я стала неблагой. Она знает, что мы с Лукасом друзья, а после истории с ки-тейном, если со мной что-то случится, он заподозрит именно ее.

– Это верно, – папа улыбнулся, но от меня не укрылась промелькнувшая в его глазах печаль.

Он был сосредоточен на том, чтобы обеспечить безопасность нашей семьи, но первопричиной всему был ребенок, которого украли у него. В каком же смятении он, должно быть, пребывал. Ему придется делать вид, будто он не знает, что его сын жив и здоров, чтобы защитить остальных членов своей семьи.

Он прокашлялся.

– Пойду в кабинет, сделаю пару звонков.

– А я сварю нам кофе, – сказала я чересчур бодро. – Если, конечно, ты не израсходовал мою заначку.

– Я бы не посмел, – усмехнулся папа, и звук его смеха согрел меня.

Как только он вышел из комнаты, на меня вновь навалился груз всего, что я узнала. Действуя на автопилоте, я поставила кофе вариться и достала две большие кружки. Всю прошлую неделю я упивалась страданиями, думая о том, чего лишилась. Но это ничто в сравнении с тем, что пережили мои родители и чего лишилась наша семья.

Калеб жив. Я гадала, сколько же раз мне нужно повторить эти два слова, чтобы принять этот факт. Вспоминала все те годы, когда мы с родителями ходили на его могилу, а я смотрела на крошечное надгробие из белого камня и представляла, какой была бы моя жизнь, если бы мой брат был жив. Но ни за что в жизни я не могла вообразить развитие событий, при котором он оказался бы украден фейри и воспитан как придворный принц Благого двора. Как не могла представить и то, что стоило мне шепнуть кому-то об этом хоть слово, как чудовище, которого он считал своей матерью, вознамерится убить всю мою семью.

Кофе сварился, и, вдохнув его насыщенный аромат, я стала разливать его по кружкам. Хоть что-то оставалось неизменным. Я приготовила папе кофе по его предпочтениям, а потом налила и себе. Всю прошедшую неделю я была в таком подавленном состоянии, что не могла даже думать о еде, и запах кофе напомнил о том, как мне его не хватало.

Я поднесла напиток к губам и закрыла глаза, чтобы насладиться первым глотком.

А потом выплюнула его, забрызгав всю кухню.

Поставила кружку на стол и помчалась к раковине, а затем сунула голову под кран, чтобы ополоснуть рот и избавиться от жуткого привкуса. Он был горьким, землистым и наводил на мысль, что именно такой была на вкус жженая грязь. Сколько бы я ни полоскала горло, никак не могла от него избавиться.

Подняв голову, я вытерла рот рукавом и посмотрела на остатки кофе в кофейнике. Кто-то надо мной подшутил. Подменил мой кофе на жуткую гадость и…

Осознание обрушилось на меня, словно порыв холодного воздуха, и я издала крик, которым даже банши смогла бы заткнуть за пояс. Папа прибежал на кухню с вытаращенными глазами, будто ожидал, что на меня напала вся стража Благого двора.

– Что случилось? – спросил он, запыхавшись.

– Ненавижу кофе, – взвыла я.

Он озадаченно уставился на меня, пока на его лице не отразилось понимание.

– Сожалею, милая. Это должно было случиться.

Я опустила голову, чтобы он не видел слез, жгущих мои глаза.

– Джесси, – обратился папа, но в тот же миг раздался звонок в дверь.

Я взяла бумажные полотенца и принялась вытирать учиненный мной беспорядок, а отец пошел посмотреть, кто нанес нам визит. Судя по тому, как развивались события этого дня, вполне вероятно, что на пороге была сама королева Анвин.

Я не стала смотреть, кто пришел, но слышала тихое бормотание мужских голосов. Через мгновение послышались шаги, и, подняв взгляд, я посмотрела в хмурое лицо Фаолина. Лучше бы пришла благая королева.

– Ты плачешь? – резко спросил он.

Я выбросила бумажные полотенца в мусорное ведро.

– Вот так сильно я рада тебя видеть.

Он нахмурился, но я уловила проблеск веселья в его глазах, что разозлило меня еще больше. Его зоркий взгляд скользнул мимо меня к кофеварке и двум кружкам, стоящим на столе. Быстро смекнув, что к чему, он сказал в типичной фаолиновской манере:

– Ты плачешь, потому что больше не можешь пить кофе?

Я бросила на него сердитый взгляд.

– Дело не в кофе. – Мне было ни к чему добавлять слова «бесчувственный ты придурок», потому что мой тон и так их подразумевал.

– Тогда в чем?

– Ни в чем.

Он был последним человеком, которому я хотела бы открыть свои секреты. Я даже отцу ничего не рассказывала. О том, что с тех пор, как очнулась и узнала, что стала фейри, я находила утешение в том, что по-прежнему выглядела и чувствовала себя человеком. Я не обладала магией или фейской силой, а железо не оказывало на меня влияния благодаря камню богини. Пока все это оставалось неизменным, я могла делать вид, что все еще была прежней Джесси.

Я скрестила руки на груди.

– Зачем ты пришел, Фаолин?

– Принес тебе еды. – Он поставил на стол набитую тканевую сумку.

Я с опаской на нее взглянула.

– У нас навалом еды.

– Человеческой. – Он развязал шнурок и достал из нее всевозможные фейские фрукты, некоторые из которых я узнала, а еще бутылку зеленого сока и две маленькие круглые буханки темного хлеба. Сок по виду был похож на тот, который пил Фарис, пока выздоравливал.

Закончив, Фаолин посмотрел на меня.

– Твой отец сказал, что ты почти ничего не ела с тех пор, как вернулась домой.

– В самом деле? – Я бросила на папу укоризненный взгляд.

Они не так уж долго простояли возле двери и не успели бы за это время обсудить мой режим питания, а значит, он говорил с Фаолином перед его нежданным визитом.

Папа прислонился плечом к стене без тени раскаяния.

– У тебя появились особые потребности в еде, которых не было прежде, и я не был уверен, что тебе купить.

– Фейри могут есть человеческую еду, – напомнила им я.

– Да, но нам все равно необходимо фейское питание. – Фаолин взял в руки что-то, похожее на продолговатую розовую грушу. – Фрукты и соки будет проще всего переварить, пока твой организм не приспособится к изменениям. Можешь есть фейский хлеб, но сперва небольшими порциями.

– Что? И никакого стейка из крукка? – усмехнулась я.

Крукки были главным источником мяса в мире фейри. С виду они походили на уменьшенную версию шерстистого мамонта, и разводили их в домашних условиях, как наш крупный рогатый скот.

Он ответил мне насмешливой улыбкой.

– Можешь съесть крукка, если не возражаешь, что через час он выйдет обратно.

Я поморщилась.

– Предпочту говядину.

– Только смотри, чтобы твой ежедневный рацион включал достаточно фейских продуктов. – Он махнул рукой на еду. – Можешь купить все это на местном фейском рынке или позвонить нам, и мы привезем все, что тебе нужно.

– Спасибо, – без особого энтузиазма ответила я.

– Тебе что-нибудь еще нужно? – спросил он.

«Да. Мне нужно знать, почему не Лукас привез еду и почему только он один не позвонил мне ни разу», – подумала я, но вслух ответила:

– Нет.

– Тогда я пойду.

Папа отошел в сторону, чтобы пропустить Фаолина.

– Спасибо, что заехал. Мы признательны за все, что ты и все остальные сделали для нас. Когда к моей дочери вновь вернутся хорошие манеры, она скажет вам то же самое.

Я хмуро посмотрела на отца. О чем это он? Я поблагодарила их. Разве нет?

– Пожалуйста, – ответил Фаолин.

Он стоял ко мне спиной, но в его голосе невозможно было не уловить нотки смеха. У двери он обернулся и посмотрел на меня.

– Не думай, что твой новый статус освобождает тебя от тренировок. Мы возобновим их, как только к тебе вернутся силы.

– Какая радость. Жду с нетерпением.

– Я тоже. – Он одарил меня хитрой улыбкой и ушел. – До скорого, Джесси.

Папа пошел вслед за мной обратно на кухню.

– Было очень мило с его стороны принести тебе еду.

– Он настоящий бойскаут.

Я открыла бутылку с соком и понюхала содержимое. В ней и впрямь был тот же сок, который пил Фарис. Закрутив крышку, я убрала бутылку в холодильник и достала из шкафа корзинку для фруктов.

– Ничего сейчас не съешь? – спросил папа, когда я закончила.

– Я не голодна. – Взяла свою кружку, окинула ее полным тоски взглядом и вылила кофе в раковину. Затем ополоснула ее и поставила в сушилку. – Что ж, похоже, я сэкономлю кучу денег на кофе.

Папа подошел и обнял меня за плечи, и я ответила ему легкой улыбкой.

– Вот и Джесси, которую я знаю.

Я вздохнула.

– Прости, что со мной так нелегко пришлось на этой неделе.

– У тебя была уважительная причина, так что на этот раз я легко спущу…

Пол задрожал под ногами, воздух наполнил грохот, будто прямо над нашим домом пролетел самолет. Я прижалась к отцу, когда задребезжали стекла, а в машинах на улице завыла сигнализация.

Все прекратилось так же быстро, как началось, а нам с отцом осталось лишь потрясенно смотреть друг на друга.

Я первой обрела дар речи.

– Мы что, только что пережили землетрясение?