Кормить досыта

Эпилог Неспешная поступь бытия

— …и сим объявляю тебя Карл де Бурнонвиль д'Грейяр преемником славы отцов и дедов твоих и возвожу в достоинство владетеля Сагера! Да будет так!

Герт преклонил колено, и король Григорий Грегор возложил ему на голову графскую корону. И значит, титул «Владетель Сагера» вернул свое первоначальное значение — граф.

— Встаньте, граф Сагер! — приказал король, и Герт встал.

Утомительная церемония «введения во власть» длилась уже пять часов кряду. И неспроста. Ведь чтобы возвратить Карлу д'Грейяру титул Владетеля Сагера, прежде, следовало упразднить княжество Сагер и восстановить графство «в его исторических границах, правах и привилегиях». Однако уничтожение любого Великого владения, — даже такого, которое создано всего лишь двадцать семь лет назад, — отнюдь не простой жест королевской воли. Существует традиция, в той или иной мере соблюдаемая во всех государствах, лежащих к югу от хребта Дракона. «Акт об упразднении» подписывается и оглашается с соблюдением определенных правил — большинство из которых восходят к созданному еще до последнего потопа «Поместному праву», — и сопровождается исполнением ритуалов, перечень и описание которых длиннее поэм Гундарха из Ливо, а уж тот никогда не жалел слов.

Но еще раньше, должно быть оглашено «Правовое обоснование», в котором объясняются причины, повлекшие за собой принятие «королем и народом» решения об упразднении владения. Сорок лет назад, когда Кхор перестал быть республикой и превратился в королевство, поводом к ликвидации графства стали «тяжкие преступления и непростительные вины» последнего из правивших в Сагере графов, то есть самого Герта. Теперь же сын короля Виктора, упразднившего графство Сагер, Григорий Грегор отменял решение своего отца и ликвидировал княжество Сагер в связи с «неразрешимыми проблемами династического характера». Дело в том, что скончавшийся десять месяцев назад князь Иан не оставил прямых наследников мужского пола.

На самом деле, наследников не осталось вовсе. Никаких. Дочь его старшего брата Томаса — Исабель ван дер Вейнгард умерла семнадцать лет назад. О внуке, как и следовало ожидать, ничего и никому известно не было, так как и герцог Рёрик, и король Григорий предпочитали держать свое знание при себе. Но даже если бы об этом узнал кто-то еще, с точки зрения наследственных прав ничего бы не изменилось. Юный Карл, как известно, закончил свои дни в Холодной земле, в маленьком безымянном ските, затерянном на просторах Северного Олфа. Единственный же сын князя Иана — Гектор граф Орора погиб во время судебного поединка в Реште более года тому назад. Разумеется, Иан ван дер Вейнгард мог помешать планам Герта на возвращение «наследия», составив завещание в пользу одного из своих дальних родственников, или даже усыновить кого-нибудь из них. Но он не успел. Тихарь серого капитана Хьюго ер Дроггера, внедренный в окружение старого князя, отравил Иана раньше, чем тот успел что-нибудь предпринять. По всем признакам, однако, последний князь де Сагер умер «естественной смертью», и король Грегор получил возможность претворить в жизнь данное Герту обещание.

И вот день настал. Остальное — рутина. Ритуал должен быть исполнен от начала и до конца, вот и все. Долго, нудно и утомительно, но, увы, неизбежно. Маргерит, как и следовало ожидать, этого ужаса не вынесла, едва не потеряв сознание еще в самом начале оммажа. Пришлось удалиться. Слуги подняли ее на руки и отнесли в покои, отведенные Герту и его «семье». Полежать. Отдохнуть. Выпить чего-нибудь. Воды, скажем, или молока. Возможно, перекусить. Ей простительно — она беременна, и роды на носу, как и огромный живот.

А вот Герту никак не уйти. Он именинник на этом празднике жизни, ему и терпеть. Впрочем, Сандра тоже здесь. Не оставила его страдать в одиночестве. Проявила стойкость и преданность, а, может быть, просто решила покрасоваться. Сидит в кресле для почетных гостей, как изваяние. Ни разу не шелохнулась, словно, и в самом деле, высечена из камня. Глаза широко распахнуты, и солнце отражается в глубокой кобальтовой синеве. Карминовые губы плотно сжаты. Напудренное лицо походит на посмертную гипсовую маску. На голове, на сплетенных в косу и уложенных «баронской короной» черных, как ночь, волосах, графская корона Ланцанов: красное золото, розовый жемчуг и золотистые алмазы. На коленях — на расшитой золотом синей парче — владетельский меч в украшенных самоцветами ножнах. Крепкие длинные пальцы опытной фехтовальщицы лежат на его рукояти и эфесе. Величава, великолепна, неколебима. Никак не скажешь, что женщина едва оправилась после родов.

«Порода!»

Чем дальше, тем больше Герт восхищался своими женщинами. Судьба даровала ему близость и доверие двух очень разных, но одинаково притягательных юных красавиц, влюбленных в него никак не меньше, чем он в них. Однако дело не в одной лишь изысканной красоте, хотя и ее бывает достаточно, чтобы оставаться с женщиной всю жизнь. Александра Логрор графиня Ланцан и Маргерит де Бройх графиня д'Альер оказались не только обворожительны, но и умны, решительны, и в меру жестоки. То есть, показали себя достойными власти и способными ее удержать.

— Приветствую тебя, брат мой и вассал, Карл граф Сагера! — Король вручил Герту церемониальный меч, и на этом первая часть «представления» завершилась, но только для того, чтобы началась вторая.

Графство Сагер было воссоздано и обрело своего владетеля, но Великий дом Беар все еще оставался символом прошлого, но отнюдь не фактом настоящего. Вернуть его из небытия было, впрочем, куда проще, чем воскресить графство Сагер. Как выяснилось, сорок лет назад в обстоятельствах, не способствующих здравомыслию и предусмотрительности, княжество Беар прекратило свое существование де-факто, но не де-юре. Фактически оно было стерто с карт и из людской памяти, но упразднение Великого владения не было оформлено юридически. Поэтому, несмотря на несопоставимость графского и княжеского титулов, король мог решить этот вопрос простым выражением своей воли. Так он и сделал. В следующие четверть часа перед собравшейся на торжества кхорской знатью и гостями королевства был зачитан специальный королевский указ «Об упорядочении границ». Указ напоминал о том, что Великий дом Беар все еще существует, поскольку Карл де Бурнонвиль д'Грейяр владетель Сагера является одновременно и Высоким соправителем дома Беар, а значит, — с точки зрения закона и согласно «ясно выраженной королевской воле», — может и должен вступить в свои исконные права. Далее следовало описание границ княжества, которые, собственно, и «упорядочивал» королевский эдикт, и некоторые из присутствующих в тронном зале баронов и рыцарей, с удивлением обнаружили, что снова, как и сорок лет назад, проживают на территории Великого княжества Беар. Процедура короткая, ясная и простая, но она позволила Герту получить назад утраченную некогда княжескую корону, перстень с печатью дома Беар, тройную золотую цепь с гербом княжества, вырезанным на крупном голубом агате, и владетельский церемониальный меч.

«Дело сделано!» — Герт принял из рук великого сенешаля старинный клинок, провел пальцами по рукояти и эфесу, но не обнаружил в душе ни торжества, ни удовлетворения.

«Все правильно, — признал он, обдумав случившееся. — Так и должно быть!»

И в самом деле, какого исхода он ожидал?

Он всего лишь свел старые счеты. Не все, но хотя бы некоторые. Вернул себе то, что однажды ему уже принадлежало, убив без гнева и сожаления тех, кто стоял на его пути. Но накормил ли Герт досыта зверя мести? Утолил ли свою ненависть? Свершилось ли его правосудие? Зверь мертв? К добру или ко злу, нет. Исполнение желаний, возникших в душе Герта чуть больше года назад, лишь на время утишило боль. Он не убил зверя ненависти. Возможно, просто не захотел. Он лишь загнал чудовище в самые дальние и темные пространства души. Зверь успокоился, исчез из вида, затих. И это совсем неплохо, поскольку игра, которую начинал теперь Герт, требовала спокойной рассудительности. Хладнокровия. Бесстрастия и сдержанности. Ненависть — даже холодная, как лед, — могла только помешать.

«А как же любовь?»

Как ни странно, отказаться от этого чувства Герт попросту не смог. Не мог, не умел, да и не хотел. Любовь редкое чувство. Уникальный дар. И за этот дар Герт был особенно благодарен своей невероятной удаче. Но вот вопрос: стал ли он лучше, полюбив Александру и Маргерит? Облагородила ли его их любовь? Способна ли она пересилить ненависть? Трудно сказать. Любовь живет совсем в других пространствах души. Она с ненавистью может никогда и не пересечься…

Шантаж — занятие скверное, но иногда необходимое. Главное, однако, не перегнуть палку. Если не желаешь нажить врага, попробуй завести друга, даже если ваше знакомство началось с угроз. Герт знал эту истину давно, но признал только теперь. Понял смысл идеи, оценил разумность подхода, и принял, как руководство к действию. Он целый год обхаживал Грегора — не теряя, впрочем, достоинства и не заискиваясь перед королем, — и в результате добился того, что Григорий стал относиться к нему с тем же уважением и симпатией, какие демонстрировал Герт весь этот год.

В принципе, восстановление графства Сагер и княжества Беар можно было провести так, что «никто этого даже не заметит», и уж точно — заочно, прислав Герту символы власти и все необходимые документы с фельдъегерем. Однако король Грегор отнесся к Герту со всем уважением, на которое был способен, не уронив своей чести. Он превратил церемонию «возвращения» в настоящее празднество в замке Кхе Кхор — с пиром, балом и фейерверками, и, разумеется, со множеством гостей. Но и это не все. Он пригласил Герта и его женщин жить все это время в королевском замке, выделив для этой странной «семьи» и их свиты всю западную башню и прилегающие к ней постройки — «старый терем» и «дом командора». Это был жест, не оценить который Герт попросту не мог. Он и оценил, ведь король все еще был жив…

Раскланиваясь налево и направо, Герт прошел к боковой двери, по обеим сторонам которой застыли гвардейцы Грегора с обнаженными палашами, и вышел через нее в «фонтанный» двор. Дворик был маленький и уютный. Его образовывали глухие стены, — если не считать два — три высоко расположенных окна. Да и окон этих снизу было не рассмотреть, так как их скрывали густые заросли девичьего винограда, дикой фасоли и хмеля. В тени стен стояло несколько мраморных скамей, посередине двора кидал вверх свои струи крошечный фонтан.

Герт пересек двор, отодвинул рукой занавес, сплетенный из побегов дикого винограда, и оказался перед врезанной в толщу стены винтовой лестницей. По ней Герт мог попасть в длинный переход, ведущий в Старый терем, где отдыхала сейчас Маргерит и куда наверняка вскоре придет «граф» Ланцан. Однако Герт поднялся выше, на самый верх трехэтажного флигеля и, пройдя по узкой каменной тропинке между крутым скатом черепичной крыши и тонкой деревянной решеткой, поддерживающей плети виноградной лозы, оказался на подкупольной галерее Большого тронного зала. Отсюда, с высоты, он мог наблюдать, оставаясь никем не замеченным, за людьми, находившимися в зале. Король Грегор уже покинул трон, но придворные и многие из гостей все еще прогуливались по розоватым мраморным плитам, раскланивались со знакомыми и заводили разговоры, собираясь небольшими группами или объединяясь в пары. Герт долго стоял в тени колонн верхнего яруса, приглядываясь и «прислушиваясь» к тому, что происходило внизу. Иногда он улавливал обрывки разговоров, — не столько воспринимая их ушами, сколько «угадывая» с помощью обострившегося за последнее время «чутья». Отмечал для памяти тех оборотней, кого мог «видеть». Разгадывал характер отношений, связывающих между собой тех или иных людей. В принципе, это было не его дело. Этим должны были заниматься «тихари» Хьюго ен Дроггера, но Герт любил все «попробовать своими руками». Тогда и доклады ходящих в тени обретали истинный смысл, наполняясь жизнью, обретая «запах и цвет».

«Что ж… Одно дело сделано, другое начинается. А жизнь, что не диво, прекрасна, и это замечательно!»

Герт оставил галерею так же незаметно, как пришел, и вскоре уже подходил к дверям в свои апартаменты. Здесь охрану несли дружинники графа Ланцан. Люди спокойные, несентиментальные и опасные, хотя по виду и не скажешь. Обычные воины, каких полно при каждом уважающем себя дворе, но этих отбирал сам Герт. А муштровал их Шенк. Так что, как бы бойцы не выглядели, они являлись совсем не тем, что представлялось чужим взорам.

В покоях приятно пахло цветами. Окна были открыты, и оттуда лился яркий солнечный свет. Было тепло, но не жарко. Воздух освежал влетавший через окна прохладный ветерок с реки. Маргерит в одной батистовой рубашке полулежала на кровати, обложенная шелковыми подушками. Перед собой она держала серебряный кубок, и время от времени отпивала из него. Судя по тому, как она при этом морщилась, в кубке была отнюдь не вода.

— Пей, дура! — Александра сидела в кресле рядом с кроватью и по обыкновению пила неразбавленное вино. — Не изображай мученицу, красотка! Я пила, и ты можешь!

— Меня тошнит уже от этого пойла! — Маргерит состроила страдальческую мину, но из кубка все-таки отпила.

Что сказать! «Родильный сбор» та еще гадость! Герт пробовал, еще когда Сандра рожала. Однако он полагал, что если «чеанский чай» помог первой, поможет и второй!

А история с этим чаем вышла любопытная и многозначительная. Десять месяцев назад, когда только-только обустраивались в замке Ланцан, их неожиданно посетила баронесса фон дер Койнер. Визит вежливости, так сказать. Но Герт обратил внимание, что одета баронесса неожиданно скромно. Вооружена каким-то мясницким тесаком, а не, как обычно, облегченным мечом или длинным кинжалом. Да и лошадка, на которой она добиралась до замка, оказалась плохонькая, никак не подходящая знатной и небедной даме. Обдумав ситуацию, Герт без труда разгадал несложный ребус, который подкинула ему, — и, по-видимому, не без умысла, — посланница княгини Норны. Волком она могла «добежать» из Норнана в Решт куда быстрее, чем, если бы путешествовала верхом. Но, когда оборотень возвращается в человеческий облик, то приходит в этот мир в чем мать родила. Следовательно, где-то поблизости от замка Ланцан и столицы герцогства Решт у княгини имелся свой человек, который мог предложить оборотню кров и пищу, одежду и лошадь.

«Разумное решение! — подумал тогда Герт. — Только зачем они мне об этом рассказали? Ведь, не за дурака же держат! Значит…»

Означать это могло все, что угодно, и в частности то, что у княгини в Реште есть и другие «контакты».

«И она думает, что мы их не найдем… Или хочет узнать, знаем ли мы, кто и где?»

На самом деле, Герт в то время кое-что уже знал. Вильма Хурн аф Омине появилась в Реште почти одновременно с ним, но «на свет» не выходила, предпочитая жить «в тенях». Однако если знаешь, что искать, вернее, кого, то и ночью не все кошки серы. Людвиг ен Дроггер младший и его брат Константин Большой учились ремеслу тихарей с раннего детства. Они нашли Вильму в городе и проследили за ее перемещениями. Вильма работала одна, что оказалось им на руку. Она надеялась на себя, на свою интуицию, чувства и навыки, отточенные за годы и годы службы до истинного совершенства. Со своими людьми входила в контакт редко и крайне осторожно. Вероятно, не хотела, чтобы о ее занятиях узнали даже те, кому она вполне доверяла при других обстоятельствах. В этом и состояла ее ошибка: одиночка всегда проигрывает организации. Проиграла и Вильма.

Задним числом, — уже после знаменитого судебного поединка и восстановления графства Ланцан, — Герт смог связать пару контактов Вильмы Хурн аф Омине с передвижениями баронессы фон дер Койнер. Тогда он полагал, что баронесса является кем-то вроде начальника личного штаба княгини Норны Гараган. Однако теперь после неожиданного визита баронессы, используя прежние отчеты наблюдателей, его люди легко обнаружили и то, место, где Адель фон дер Койнер цум Диггерскарп получила одежду, мясницкий тесак и лошаденку, и еще три места, где она или другой оборотень могли получить по-настоящему хорошую одежду, отменных лошадей, деньги и оружие. Это было весьма разумное решение, и уж точно, предусмотрительное. Ведь орел или волк гораздо свободнее в своих передвижениях, чем человек. И отследить их, в отличие от кавалькады всадников, крайне сложно. Имея надежных людей в тех или иных местах, оборотень может быстро оказаться где угодно, встретиться с кем угодно, и снова исчезнуть, превратившись, скажем, в птицу, как могли это сделать Норна Гараган и ее мать Карла Ланцан. Одну называли Чара, другую — Калли, но оба слова означали одно и то же, хотя и на разных языках. Птица.

Однако, обнаружив контакты Вильмы, Герт вскоре понял, что и Вильма, если захочет, сможет его удивить. Еще через полтора месяца, после визита баронессы, по «ночной эстафете» из Норнана Герту доставили «подарок от княгини Гараган» — сундучок из полированного кипарисового дерева. Внутри сундучка находились переложенные овечьей шерстью глиняные горшочки с плотно притертыми деревянными крышками, залитыми для надежности сургучом. Было там и письмо от княгини. Она коротко поздравляла Герта и Александру с первенцем, дав между делом понять, что знает не только о беременности графа Ланцан, но и про пол еще не родившегося ребенка. Далее в письме сообщалось, что в желтых горшочках находится «родильный сбор», который следует заваривать в кипятке и пить теплым по два раза в день все время беременности. В единственном красном горшочке содержался «схваточный яд», облегчавший сами роды, ну а в зеленых — «поправочное зелье», которое поможет восстановлению женщины после родов. В своем письме княгиня так же отмечала, что смеси приготовил настоящий мастер ядов, и прилагала к письму наставления по их завариванию и приему.

Разумеется, это был не просто жест доброй воли. Герт вполне мог оценить, как своевременность «подарка», так и его цену. Вернее, отсутствие цены, поскольку купить яды, смешанные настоящим мастером, было практически невозможно по той простой причине, что таковых просто не существовало. Не было смесей, тинктур или сборов, поскольку не было мастеров. Последние из тех, кто умел смешивать истинные яды, по слухам, остались лишь в Старых графствах, да на побережье Бурных вод. О тех же, кто носил титул мастера ядов, в Ойкумене не слышали уже много десятилетий. Если они все еще существовали, имен их не знал никто. Так что подарок княгини Чары дорого стоил. Другой вопрос — как он попал в замок Ланцан.

Выяснилось, что четыре недели назад к немолодому сапожнику, уже несколько лет содержащему модную лавку на одной из центральных улиц Чистого города в Норнане, пришла госпожа Хурн аф Омине. Пришла, заказала сапожки из темно-синей лайки, расплатилась золотом, но перед уходом поставила перед мастером Диттером уже известный Герту сундучок из кипарисового дерева и попросила передать «по ночной эстафете» из рук в руки самому графу Ланцан. Разумеется, сапожник удивился. Естественно, он уверил госпожу Хурн аф Омине, что никогда не слышал ни о какой «ночной эстафете», не говоря уже о том, что он не знаком с графом Ланцан и даже не знает, кто это такой. Гостья не удивилась. Она достала из кармана плаща заранее заготовленную записку на четвертушке пергамента и положила ее на стол. Послание адресовалось Людвигу ер Дроггеру Младшему в Шагоре и содержало имена еще двух резидентов «тихого капитана» в Чеане, а именно, в Норнане и Нирене и еще одного в герцогстве Ливо…

Чертова кукла не напрасно сделала карьеру в тайной службе Чеана. Она умела работать и, хотя, судя по всему, раскрыла отнюдь не всю сеть тихарей в Чеане, узнала о ней достаточно много, чтобы создать приватный канал связи с «тихим капитаном» Хьюго ер Дроггером. Вернее, между княгиней Норной и Гертом. Похоже, чеанцы знали, что кое-кто из их людей в Реште и Кхоре раскрыт, но их это не тревожило. У них имелись и другие агенты, а легальный — да еще и негласный — канал двусторонней связи стоил затраченных на его создание денег и усилий.

— Гадость, да? — участливо спросил Герт, и присел на кровать рядом с Маргерит.

— Издеваешься? — Маргерит подняла недоверчивый взгляд над краем кубка и пыталась, по-видимому, понять, «что он несет?», а главное, «зачем?»

— Хочешь, подслащу? — предложил Герт, «проявляя сочувствие».

— Что-то случилось? — спросила Сандра, явно заподозрившая подвох.

— Норна предупредила, в настой ничего не добавлять! — раздраженно бросила Маргерит и, тяжело вздохнув, сделала еще глоток, но взгляд, тем не менее, не отвела.

— Так хочешь или нет?

— Если это не мед и не тростниковый сахар… — протянула Маргерит. — Тебе придется очень постараться!

— Я уже постарался! — улыбнулся Герт и вытащил из кармана свиток, перевязанный шелковыми лентами с цветными печатями.

— Что это? — спросила Сандра, вставая из кресла.

— Похоже на ордонанс сурского короля! — Порой, Маргерит изображала из себя дурочку, но на самом деле была умна и образована, как мало кто в ее возрасте.

— Он и есть! — Герт осторожно развязал ленты и развернул свиток.

— Видишь ли, радость моя, — сказал он, показывая документ Маргерит, — его величество Йозеф Третий, да будет прославлена в веках его щедрость, счел возможным подтвердить твои права на графство д'Альер…

— Что?! — голубые глаза разом стали в пол лица.

— Ты серьезно? — Сандра подошла к кровати с другой стороны и пыталась теперь прочесть грамоту оттуда.

— Землицы там, впрочем, кот наплакал, — притворно вздохнул Герт, наслаждаясь буквально осязаемыми эмоциями своих женщин, — да и замок, по правде сказать, сплошные руины…

— Но замок мы отстроим, — ободряюще улыбнулся он Сандре и Маргерит, — деньги есть! Да и землицы я у соседей прикупил. Разумеется, от твоего, Хетта, имени. Вполне сносное владение получилось!

— Сура… — задумалась Сандра. — Ты что, имеешь виды на Сурское королевство?

Она недоумевала. Это так. Но и надеялась. Все еще надеялась, что Герт наконец одумается.

— Даже не надейся! — усмехнулся Герт. — Зачем нам Сура, милая? Что нам с ней делать?

— Но твоя жена, граф, — он позволил себе обозначить интонацией серьезность момента, — наша Метта, — назвал он Маргерит на сурский манер, — получит собственный статус, что немало.

— Но? — уловила не озвученную часть послания Маргерит.

— Думаю, вскоре нам потребуется значительно больше наследников…

— О чем ты промолчал? — насторожилась Сандра.

— Не промолчал, а не успел сообщить, — поправил ее Герт.

— Ну, и о чем речь? — по такому случаю Маргерит даже сделала два дополнительных глотка.

— Вчера я встретился с посланником императора Евгения Верна… — Герт планировал эту встречу почти полгода, но дело того стоило.

— С этим, как его? — включилась в разговор Маргерит. — Его зовут Александр или как-то иначе?

— Да, — кивнул Герт, — Александр цу Вог граф ан дер Глен.

— Это тот, с которым спит Адель? — уточнила Сандра.

— Во всяком случае, спала! — кивнул Герт, знавший о крайне непростых отношениях, связывавших баронессу фон дер Койнер и графа ан дер Глена, кузена и личного конфидента императора.

— Встретился! — напомнила Маргерит.

— Граф передал мне личные поздравления императора Евгения.

— И? — подалась вперед Сандра, почти нависая над животом «жены».

— Император возвратил мне владение Бьеф…

— Шутишь? — Глаза Маргерит стали еще больше. — Чем ты его прижал?

— Да, ничем, — пожал плечами Герт. — Просто попросил…

Но, разумеется, нынешний Герт никого ни о чем не просил. Его «просьбы» были иного рода, и на них почти никогда не отвечали отказом. А если все-таки отвечали… Что ж, каждый сам платит по своим счетам!

Оставив женщин, «обсуждать» приятные новости, Герт прошел в комнату, назначенную служить ему кабинетом. Здесь его ожидали тихий капитан Хьюго ер Дроггер, рыцарь Питер дин Гейстер, и двое слуг, один из которых накрывал на стол, а другой — развешивал и раскладывал детали вечернего костюма.

— Свободны! — махнул им рукой Герт. — Я оденусь сам. Спасибо!

— Господа! — повернулся он к Хьюго и Питеру, когда слуги покинули комнату. — Прошу вас! — указал он на стол. — Вино, закуски… Чувствуйте себя свободно! Ешьте, пейте и… рассказывайте! — улыбнулся он, подходя к столу. — Надеюсь, я не введу вас в смущение, если между делом стану переодеваться?

Разумеется, никто не возражал.

— Итак, — Герт плеснул себе в серебряный стаканчик немного яблочного бренди и посмотрел на стоявших перед ним мужчин. — Кто первый?

— С вашего позволения! — шагнул к столу дин Гейстер.

— Ни в чем себе не отказывайте! — Герт пригубил бренди и смотрел, как рыцарь наливает в кубки белое вино.

— Я проехал через всю страну, — начал дин Гейстер, взяв кубок и отойдя к окну. — С севера на юг, от крепости Клена, что стоит на границе Пекла Дакхара и до Инанга — королевского замка на побережье Бурных вод в Инаго. Побывал во внутренних областях и на побережье. В Шенге — это крупнейший порт с нашей стороны Южного океана, в Лагуне, Ерреке и в десятке других. Оттуда направился в Локлор, пожил недолго в столице, и вернулся в Кхор через Бурн, в обход пустыни.

— Поднялись по Аттеру до Сагера? — спросил Герт, снимая камзол.

— Да, — кивнул Питер, — так и было.

— Ну, тогда, вам есть, что рассказать, рыцарь, не правда ли?

— Истинная правда, ваша светлость! — усмехнулся дин Гейстер. — В Локлоре неспокойно. Чумное поветрие ушло вместе с осенними дождями, но страна только-только начинает приходить в себя. Люди растеряны. Везде зияют пустоты. Закрытые лавки и таверны, заброшенные поля и гниющие в затонах корабли. Торговля разрушена, связи между разными частями государства ослабли. Особенно отдалились, обособившись от центральной власти, горный северо-запад и прибрежный юго-восток. И там, и там мор убил не так много людей, как в других местах, но дело не только в этом. Нынешний Локлор создан из пяти независимых прежде государств, завоеванных когда-то королями из династии Винтего. Юго-восток — это древний Инаго, а северо-запад — королевство Бурн. Обе области густо заселены и считаются богатыми. В обеих говорят на своих особых языках, есть своя история и отличные от внутренних областей обычаи и верования. Пока все шло хорошо, — я имею в виду центральную власть, — ни в Инаго, ни в Бурне даже не вспоминали о прежних временах, когда они были сами по себе. Не то теперь.

Чума выкосила практически всех Винтего, и, когда пять месяцев назад умер король Падриг, коронный совет встал перед серьезной проблемой: любой из восьми или даже десяти возможных кандидатов легитимен в той же мере, в какой и другие претенденты на трон. Или не легитимен, — пожал плечами дин Гейстер и замолчал, приложившись к кубку.

— Суть в том, — продолжил он свой рассказ после короткой паузы, — что, как назло, ни один из претендентов на престол никак не связан ни с Бурном, ни с Инаго, что вызывает там законные опасения и скрытое недовольство, готовое вот-вот стать открытым. Я поговорил с людьми, пораспрашивал о династиях и родах, о кланах и семьях и напомнил кое-кому, что, на самом деле, мир клином не сошелся на Локлоре. Наследник престола может найтись и за его пределами…

«Ну, ты ведь для этого и поехал в Локлор, не правда ли?»

И в самом деле, дед Герта был младшим из трех сыновей короля Луиса Винтего и переехал в Решт, получив в наследство княжество Беар. Беары и Винтего — родственные семьи и, женившись на Ирине Корса — последней чистокровной представительнице рода Беар, Михаил Винтего стал соправителем Великого дома. Этот титул и носили все его потомки по мужской линии. Соправителем дома Беар являлся и Герт. Но теперь, когда дом Винтего практически уничтожен, Карл д'Грейяр не уступал в правах на корону Локлора ни одному из дюжины возможных претендентов. Он ведь не меньше Винтего, чем они. Однако у него было нечто, чего не было у других соискателей. Его мать, то есть, мать Герта и прабабка Карла, была дочерью герцога де Бурнонвиля, а герцоги, в свою очередь, являлись потомками королевского рода Бурн. Поэтому д'Грейяры и звались с тех пор еще и Бурнанвилями, хотя и не унаследовали герцогскую корону, поскольку Бурнонвили продолжали здравствовать и по ту сторону границы. Нынешний герцог, как, впрочем, и главы многих других знатных родов Бурна, приходился Карлу кузеном, и этого было вполне достаточно. Этих людей следовало лишь немного подтолкнуть. Направить. Позвать. Именно этим и занимался дин Гейстер, путешествуя по королевству Локлор. Он прояснял ситуацию, разговаривал с правильными людьми, и намекал им на главное. Свой человек на троне. Звучит заманчиво, не правда ли?

Разумеется, если королем станет Герт, — а он не стал бы браться за дело, если бы не был уверен в успехе, — многим в Инаго это не понравится. И это еще мягко сказано. Но на всех не угодишь. Поэтому, собственно, и нужна военная сила. Без армии за спиной не преуспеет ни один претендент. Однако у Герта армия есть, как есть и полководцы…

«Маршал де Бройх, Шенк и Питер дин Гейстер, да мало ли кто еще! Есть командиры, и бойцы тоже есть!»

Беар и Ланцан могли выставить немалые армии. Вместе с людьми герцога де Бурнонвиля и ополчением союза городов — это была та реальная сила, с которой придется считаться всем!

— Что скажете, мастер Хьюго?

— План выполним, — чуть поклонился тихий капитан. — У нас в Локлоре сейчас неплохая сеть…

И он начал рассказывать, как и привык, обстоятельно и последовательно. О том и об этом, о мечтах и о реальности. О фактах и о том, что удивительно похоже на правду, но на самом деле — всего лишь умело поданная ложь. В нужном месте. В подходящее время. Необходимым для успеха предприятия людям.

«Что ж, — думал Герт, слушая Хьюго и рассматривая расстеленную на рабочем столе кару Ойкумены, — может и получиться, если снова не наделаю глупостей!»

Но он знал, не наделает. Не теперь. Не в этой жизни. Не он. Ведь второй шанс дается не зря.

«Сура? — думал он, глядя на карту. — О, нет, милые! Зачем нам это бедное холодное королевство, если у нас есть Локлор? Богатые теплые земли, древние города, шелк и серебро, оружейная сталь и цветное стекло. И, разумеется, выход к океану, а, значит, и приморская торговля вдоль всего континента. А к востоку от королевства Локлор лежит королевство Лоан. В Лоане хлопковые поля и пряности, медь, фарфор и драгоценные камни. А к северу от Лоана находятся Шеан и Кхор, а к западу от Локлора — княжество Гиернь с его золотыми приисками. И если идти вдоль побережья на запад, то через два королевства и одно герцогство можно прийти туда, где смешиваются воды двух Великих океанов: Северного и Южного».

Далеко, долго, но вполне осуществимо, хотя, чтобы ударить по империи Вернов и не обижать княгиню Чару, достаточно просто обойти Чеан с запада. Там высятся горы Водораздела. Высокие хребты, с которых реки текут или на север, или на юг. Говорят, эти горы непроходимы, но Герт знал, как минимум два доступных людям перевала. В двух, а возможно, и в трех местах эти хребты можно пересечь. Разумеется, придется создать полноценный инженерный корпус, но это не вопрос.

«Надо, создадим!»

Проблема в другом, если этого не сделает Герт, рано или поздно через горы Водораздела перейдут Верны. Судьба просто не оставила ему выбора!

«Судьба… Удача… Жребий…»

Кто знает, как сплетаются причины и следствия, случай и закон, чтобы создать событие? Никто, что бы там не утверждали ученые мужи. Но Герт об этом даже не задумывался. Он принимал факты, как они есть, и строил из них новую реальность. В первый раз он проиграл. Он был романтиком тогда. Поэтом. Человеком удачи.

Теперь все по-другому.

— Что ж, господа! — сказал он, выслушав доклад тихого капитана. — Звучит неплохо, а выглядит, надеюсь, и вовсе восхитительно! За работу!