Корабль-бродяга

— Вам всем известно, что Джон единственный прямой потомок нашего первого капитана. Никто точно не знает, что произошло пятьдесят лет назад, когда мой дед стал капитаном. Но я помню, старик часто говорил, что только он понимает, как все следует делать. Сомневаюсь, что он был готов поверить какому-то самонадеянному молокососу, которого не мог бы полностью контролировать. Порой мне казалось, что мой отец стал жертвой темперамента деда, всячески старавшегося подчинить себе сына.

Браун располагающе улыбнулся и продолжал:

— В любом случае, хотя мы и не можем склеить разбитые яйца, нам вполне по силам начать исцелять раны, — тут он сделал значительную паузу, и его голос обрел твердость. — Однако все мы понимаем, что мой опыт и знания дают мне возможность достойно управлять кораблем, — он неожиданно сменил тему: — Мы с капитаном Лисби вместе попытаемся войти в контакт с захваченным разумным представителем иной цивилизации. Вы сможете за этим наблюдать, однако мы оставляем за собой право прервать передачу, если возникнут непредвиденные обстоятельства.

Он повернулся к Лисби:

— Как ты считаешь, с чего нам следует начать, Джон?

Лисби был охвачен сомнениями. Он впервые подумал о том, что Браун может быть искренним. И это его тревожило: ведь он собирался претворить в жизнь свой план в самое ближайшее время.

«Нам нужно было оказаться в одном шаге от безумия, чтобы всерьез подумать о возможном соглашении», — подумал он.

— Почему бы не показать нашего пленника? — спокойно предложил Лисби.

Когда силовой луч вынул Дзинга из клетки, освободив тем самым от полей, подавлявших телепатические волны, карн сообщил на Альту III:

«Меня держали в замкнутом пространстве, экранирующее поле мешало мне с вами связаться. Сейчас я попытаюсь оценить состояние и возможности корабля…»

В этот момент Браун протянул руку и отключил аудиторию. Он резко повернулся к Лисби и спросил:

— Объясни, почему ты не рассказал, что эти существа владеют телепатией? — Он говорил угрожающе, глаза метали молнии.

Наступил момент истины.

После коротких колебаний Лисби решил, что их новые отношения стоят дороже, и откровенно все рассказал Брауну.

— Я считал, что этот секрет позволит мне прожить немного дольше, ведь, когда нас отправили на планету, вы не рассчитывали, что мы вернемся обратно, — сказал Лисби в заключение.

— Но как ты собирался… — начал Браун, но потом махнул рукой. — А, не имеет значения, — пробормотал он.

Дзинг вновь начал телепатировать.

«Во многих отношениях корабль является весьма передовым. Все автоматические системы удачно сконструированы и способны к самовосстановлению. На корабле имеется отличная силовая защита, они умеют создавать силовой луч, мощность которого сравнима с мощностью лучей наших кораблей.

Однако двигатель на атомной тяге недостаточно эффективен. Витки, создающие резонансное поле, которое контролирует ускоритель частиц, плохо сбалансированы, поскольку чужаки не до конца понимают базовые физические принципы процесса. Вместо того чтобы ускоряться до скорости света, частицы выбрасываются на сравнительно низких скоростях, в результате чего их масса практически не увеличивается. Массы не хватает для поддержания скорости до ближайшей планетарной системы. Разрешите мне закончить передачу данных, которые я получаю, для обработки на большом компьютере…»

— Поскорее, сэр, верните его обратно, пока мы не разобрались в том, что он говорит! — с тревогой сказал Лисби.

Браун так и сделал, а Дзинг в это время телепатировал:

«Мой анализ верен! Эти существа полностью в нашей власти».

В этот момент его мысль прервалась, поскольку его опустили обратно в клетку, за энергетический барьер.

Браун включил систему трансляции.

— Прошу меня простить за то, что нам пришлось прервать передачу, — сказал он. — Вам будет интересно узнать, что мы сумели прочитать мысли пленника и перехватить его сообщение на планету. Теперь у нас появилось преимущество. — Он повернулся к Лисби. — Вы согласны со мной, капитан?

Внешне Браун сохранял спокойствие, хотя последние слова Дзинга — «Эти существа полностью в нашей власти» — ошеломили Лисби. Он никак не мог поверить, что Браун ничего не понял.

Между тем Браун воодушевленно продолжал:

— Меня восхищает телепатия — великолепный способ связи. Будет замечательно, если мы сумеем создать такую же систему импульсов. Возможно, нам удастся использовать принцип устройства дистанционного управления, который позволяет управлять посадкой. Как вы знаете, он дает возможность направлять человеческие мысли подобно радиопередатчику.

Сейчас Лисби гораздо больше занимали мысли о том, что у него в кармане трехступенчатый дистанционный ключ для электронно усиленных импульсов мысли. К несчастью, это устройство управляло только челноком. Будет неплохо, если он сумеет взять под контроль еще и корабль. Он и раньше пытался справиться с этой проблемой, но теперь Браун дал ему в руки простое решение.

Лисби постарался говорить спокойно:

— Капитан, разрешите мне запрограммировать аналоги, пока вы подготовите фильмы для контакта с чужаком. В этом случае мы будем готовы к любым неожиданностям.

Похоже, Браун ему полностью доверял, поскольку сразу же согласился с предложением Лисби. По указанию Брауна установили проектор. Третий помощник Миндель и оператор, который пришел вместе с ним, уселись в кресла рядом с проектором.

Пока шла подготовка, Лисби обратился за помощью к нескольким техникам — и лишь один из них запротестовал:

— Но, Джон, — возразил он, — так у нас получится двойной контроль, причем система управления челноком будет иметь преимущество над управлением с капитанского мостика. Это противоречит всем принципам координации. Я… так никогда не делалось.

Да, действительно. Но Лисби сражался за свою жизнь. И в его кармане лежал пульт дистанционного управления челноком, до которого он мог дотянуться в любой момент, поэтому он жестко спросил:

— Ты хочешь обсудить мой приказ с капитаном Брауном? Тебе необходимо его разрешение?

— Нет-нет, — сомнения техника рассеялись. — Я слышал, как он назвал тебя одним из капитанов. Теперь ты босс. Все будет исполнено.

Лисби выключил переговорное устройство и обернулся. Оказалось, что все готово для демонстрации фильма. Браун положил руку на устройство, управляющее силовым лучом, и вопросительно посмотрел на Лисби.

— Все готово? — спросил Браун.

В последний момент Лисби охватили сомнения.

Но он почти сразу же сообразил, что у него остается только два варианта: или продолжать, или обо всем рассказать Брауну. Лисби колебался до последнего мгновения.

— Вы не могли бы выключить интерком? — спросил он.

— Мы вернемся к вам через несколько минут, — сказал Браун застывшей в ожидании аудитории.

Он выключил общий канал связи и вопросительно посмотрел на Лисби.

— Капитан, — тихо заговорил Лисби, — я должен вас предупредить, что привел на борт корабля карна в надежде использовать его против вас.

— Откровенное признание, — мягко ответил Браун.

— Я упомянул об этом, — продолжал Лисби, — на случай, если у вас были аналогичные намерения. Мне бы хотелось окончательно с вами договориться, прежде чем мы займемся карном.

Браун покраснел. Но через пару секунд справился с собой и сказал:

— Я не знаю, как мне тебя убедить, но у меня нет никаких гнусных замыслов.

Лисби посмотрел в открытое лицо офицера и вдруг понял, что тот говорит искренне. Браун принял предложенный компромисс. Его устраивает вариант с совместным капитанством.

Лисби переполняли радость и сомнения. Он все еще не избавился от страха. С другой стороны, они вроде бы теперь союзники. Можно говорить правду и рассчитывать, что тебя услышат — если в твоих словах будет смысл.

Получалось, что он должен поверить в то, что его правда имеет смысл. Он предлагает Брауну мир на борту корабля. Естественно, за мир придется заплатить, но это мир! Сейчас, когда они оказались в исключительно опасной ситуации, Браун понял важность такого решения.

Теперь это стало для Лисби очевидным.

Без колебаний он поведал Брауну о том, что существа, высадившиеся на челноке, роботы. Браун задумчиво кивнул. Наконец он ответил:

— Но я не понимаю, как можно это использовать, чтобы захватить корабль.

Лисби объяснил, что роботы имеют встроенную систему самоуничтожения, которая при активизации может разрушить все, что окажется рядом с ними.

— Вот почему, — продолжал Лисби, — он лежал на спине, когда я доставил его на корабль. Я мог бы развернуть его и направить на вас. Естественно, я бы не стал этого делать до тех пор, пока вы не открыли бы своих планов. Одна из принятых мной мер предосторожности состояла в том, что слышать мысли этого существа без…

Лисби засунул руку в карман, чтобы показать Брауну пульт дистанционного управления, при помощи которого они сумеют читать мысли робота, не вынимая его из клетки.

Однако в этот момент лицо Брауна перекосила злобная гримаса, и он повернулся к третьему помощнику Минделю.

— Ну, Дэн, — сказал он, — пожалуй, достаточно?

Лисби с ужасом обнаружил, что из уха Минделя торчит крошечное усиливающее устройство. Вероятно, он слышал каждое слово их разговора. Миндель кивнул.

— Да, капитан, — ответил он. — Я полагаю, он сказал нам то, что мы хотели узнать.

Браун отстегнул предохранительный пояс, встал и заговорил холодно и формально:

— Техник Лисби, мы слышали ваше признание в нарушении воинского долга и заговоре с целью свержения законного правительства корабля, в ваших намерениях использовать чужаков для уничтожения человеческих существ и в других чудовищных преступлениях. В таких экстремальных условиях оправдана казнь без формального суда. Поэтому я приговариваю вас к смерти и приказываю третьему помощнику капитана Минделю…

Он сбился и замолчал.

Пока он говорил, Лисби автоматически переключил пульт — это ни в коей мере не являлось результатом осмысленного решения, его пальцы сами спазматически дернулись. Освобождение мыслей Дзинга никак не могло ему помочь. Единственная надежда — почти сразу же сообразил он — в том, чтобы засунуть руку в другой карман и добраться до пульта дистанционного управления посадкой, секрет которого он так наивно выдал Брауну.

Между тем освобожденный Дзинг протелепатировал:

«Вновь свободен — и теперь уже окончательно! Мне только что удалось активизировать устройство дистанционного управления, которое через несколько мгновений запустит двигатели корабля, а затем я откорректирую механизм контроля за ускорением…»

Вероятно, мысли робота произвели ошеломляющее впечатление на Брауна, поскольку он так и остался стоять с открытым ртом.

«И я улучшил систему контроля над полями, теперь атомный двигатель сможет достигать скорости света. Кроме того, я внес изменения в систему синхронизации искусственной гравитации при ускорении. Они ничего не предприняли, чтобы помешать мне захватить корабль…»

Лисби включил интерком и закричал в микрофон:

— Всем приготовиться к экстренному ускорению! Хватайтесь за все, что попадется под руку! — Повернувшись к Брауну, он рявкнул: — Садись на место… быстро!

Поведение Лисби было автоматической реакцией на опасность. Только после того, как слова были произнесены, Лисби сообразил, что ему совсем не нужно, чтобы капитан Браун остался жив. Ведь он встал со своего места только для того, чтобы не мешать Минделю выстрелить в него из бластера.

Браун осознал, что ему грозит опасность, и направился к креслу, но его руки находились в футе от спинки, когда заработали двигатели, и ускорение швырнуло его на пол. Браун изо всех сил уперся ладонями и подошвами в пол, что спасло его от травмы головы, поскольку ценой колоссальных усилий ему удалось сохранить сидячее положение. Браун начал скользить по полу к стене. Поскольку стены были упругими, чтобы защитить экипаж от экстренного торможения, удар получился не слишком сильным. Ускорение стремительно возрастало, и Браун умоляюще закричал:

— Лисби, захвати меня силовым лучом. Спаси меня. И я с тобой помирюсь.

Отчаянная мольба о помощи удивила Лисби. Он ничего не мог поделать, поскольку ускорение не позволяло ему помочь Брауну. Однако его позабавило, что Браун рассчитывал на милосердие после того, как сам отдал приказ о его казни.

Сила тяжести становилась невыносимой. Лисби вдруг понял, что и сам находится в трудном положении.

Он повернулся назад, когда разговаривал с Брауном, поэтому резкое изменение в работе двигателей оказалось для него неожиданностью. Лисби бросило вперед, его спас лишь ремень безопасности, ноги и руки бессильно свисали вниз, и ему вдруг показалось, что еще немного, и его внутренности покинут тело. Глаза вылезали из орбит. Ощущение было ужасающим.

Необходимо каким-то образом развернуть кресло, чтобы спина приняла на себя чудовищные перегрузки.

Он уже собрался что-то сделать, когда крыша клетки приподнялась и появилась голова Дзинга. И Лисби вновь услышал мысли робота.

«…Ну, это оказалось совсем несложно, — докладывал карн. — Я установил ускорение на отметке, в четыре раза превышающей их тяготение. Теперь двуногие существа не могут двигаться, но их жизни не грозит опасность. Как скоро прибудет абордажная команда?»

Он немного подождал ответа.

«А я пока успею лично осмотреть двигатель. У меня возникли некоторые сложности с системой управления, я не запрограммирован для работы с такими тонкими материями…»

Одновременно робот выбрался из клетки — казалось, тяготение не оказывает на него никакого влияния, — а затем вышел в дверь и исчез в коридоре. Еще несколько секунд Лисби слышал, как он продолжает общаться с обитателями планеты. Наконец волны мыслей робота перестали до него доходить.

Лисби заметил, что Браун также наблюдает за Дзингом. Люди обменялись пристальными взглядами, после чего Браун попытался заговорить. На него было страшно смотреть, сила тяжести обошлась с ним безжалостно. Лисби с трудом удалось разобрать несколько слов.

— …Твои безумные действия… Нас схватят… уничтожат…

«Будь я проклят, — подумал Лисби. — Он винит меня во всех наших несчастьях».

Он ощутил укол совести, но тут же о нем забыл. В чем причина катастрофы? Лисби, в отличие от Брауна, считал, что ответ на этот вопрос совсем не так прост. Почему Браун решил, что он имеет право отнять у Лисби жизнь?..

Однако Лисби ничего не сказал вслух, лишь осторожно попытался пошевелить правой рукой. Слегка согнув локоть, он обнаружил, что не полностью потерял контроль над своими движениями. Он вцепился в ручку кресла, а потом начал перемещать пальцы к кнопкам управления креслом.

Наконец он до них добрался! Его палец лег на кнопку, которая развернет кресло…

И тут Лисби остановился. Его мозг начал работать вновь. Он открыл рот, чтобы задать Брауну вопрос. Язык с огромным трудом ворочался во рту.

— Сколько топлива… в двигателе?

На искаженном лице Брауна появилось удивленное выражение.

— На много часов! — прохрипел капитан.

Лисби почувствовал разочарование. Он вспомнил разговоры о нехватке топлива. Ходили слухи, что во время торможения перед Альтой топлива осталось всего на несколько часов работы. На самом деле он неоднократно получал приказ вырезать куски металла из скрытых частей корабля. И когда Лисби приносил результаты своих трудов в двигательный отсек, он думал, что двигатель тут же пожирал все запасы.

Но тогда откуда берется топливо?

Лисби пришел к выводу, что их попросту обманывали. Конечно, топлива не хватало. Однако Браун сильно это преувеличивал, чтобы получить возможность рискнуть жизнью Лисби и его отряда: в таких условиях никто не посмел бы ему возражать.

Получалось же, что топлива осталось более чем достаточно… Лисби расстался с надеждой, что оно кончится и избыточная сила тяжести исчезнет. Значит, нужно выбрать другой способ спасения. Но он слишком опасен. Хотя действия…

Лисби нажал кнопку на панели управления креслом.

Кресло резко развернулось, внутренние органы Лисби отчаянно запротестовали, руки и ноги изменили положение, и волна боли затопила тело. Прошла минута, и Лисби почувствовал, что ему стало легче.

Он заставил себя немного приподнять руку и засунуть ее в карман. Процесс получился болезненным и ужасно медленным.

Лисби пришлось приложить все силы, чтобы сжать пульт дистанционного управления. Однако он не стал сразу же приводить его в действие.

«Нужно подождать, — подумал он, — пока карн не отойдет подальше».

Он сидел и дышал — даже это оказалось выматывающим делом. Лисби чувствовал, как теряет силы.

«Неужели при четырехкратных перегрузках человек слабеет оттого, что сидит?» — с тоской подумал он.

Но если он прикончит Дзинга прямо сейчас, то останется наедине с Брауном и его приспешниками, а его смертный приговор никто не отменял.

Если же он выключит двигатель и избыточная сила тяжести исчезнет, робот карнов сразу же вернется, чтобы выяснить, что произошло.

Как избежать подобного развития событий?

Чем дольше он будет тянуть, тем больше у него времени узнать жизненно важные сведения. Например, насколько Дзинг сумел перестроить двигатель корабля. Если слишком резко изменить ускорение, люди могут мгновенно погибнуть, да и корабль получит серьезные повреждения.

Лисби принялся внимательно разглядывать приборную панель, находившуюся перед ним. Время шло, но он упорно продолжал ее изучать. Вскоре на него навалилась усталость, и это стало главной проблемой. Несколько раз он засыпал и просыпался с мыслью, что драгоценное время уходит.

Наконец он понял.

Ускорение составляло 12 g, а сила искусственной гравитации — 8 g. Разность между ними — 4 g — оказывала на него и на весь экипаж корабля такое мучительное действие.

Лисби охватило чувство благоговения. Они столкнулись с удивительной, невероятной техникой. Робот карнов сумел силой мысли внести колоссальные изменения в двигатель и витки катушек искусственной гравитации.

До настоящего момента считалось, что использование искусственной гравитации в период работы двигателя невозможно. Для этого попросту не хватало мощности. Однако Дзинг сумел все изменить, создав новый мощный источник энергии: быстрое испускание и расширение частиц увеличивало количество энергии во множество раз. Теоретически — в десятки тысяч раз. На практике, естественно, энергия увеличивалась «лишь» в несколько сотен раз.

Однако сейчас энергии хватало на любые непредвиденные случаи. Дыхание с трудом давалось Лисби, пока он размышлял о фантастических реалиях Вселенной. Долгое столетие длился их медленный полет сквозь бесконечные пространства космоса — и все это время «Надежда человечества» имела потенциал для многократного увеличения скорости.

«И доктор Тельер упустил эту возможность», — подумал он.

Упустил! Огромный корабль, полный людей, скитался в течение жизни нескольких поколений по темным глубинам межзвездного пространства.

«В тот самый момент, когда я активизирую первую фазу пульта дистанционного управления, — размышлял Лисби, — Дзинг потеряет контроль над двигателем и искусственной гравитацией. К сожалению, это приведет к тому, что он примчится обратно в рубку управления, чтобы выяснить, в чем причина».

Лисби сообразил, что не может рисковать. Он должен активизировать третью фазу, которая приведет к самоуничтожению робота карнов. Парадокс состоял в том, что робот служил ему защитой.

В тот самый миг, когда робот будет уничтожен, Браун вновь станет полновластным хозяином корабля.

«Если бы мне удалось выиграть хотя бы несколько минут для переговоров с Брауном…»

Он продолжал искать альтернативный вариант. Наконец, понимая, что другого выхода нет, Лисби последовательно активизировал первую фазу и почти сразу же третью.

В тот же миг перегрузки исчезли, и его тело обрело удивительную легкость.

Лисби напряженно прислушивался, но взрыва не последовало.

«Боже мой, — с ужасом подумал Лисби, — неужели система самоуничтожения не работает?»

Однако в данный момент у него возникла другая проблема. Браун с трудом поднялся на ноги.

— Нужно сесть в кресло… — пробормотал капитан.

Он успел сделать два шага, когда на него снизошло озарение. Он ошеломленно посмотрел на Лисби.

— Ах вот оно что! — с тоской прошептал он.

Лисби было некогда тревожиться о Дзинге. Он навел силовой луч на Брауна и сказал:

— Совершенно верно. Ты смотришь на своего врага. Я хочу окончательно прояснить ситуацию, но времени у нас очень мало. Сейчас я задам тебе пару вопросов.

— Я поступил так, как следовало поступить законному правительству в кризисной ситуации. Быстро подавить мятеж, лишь только выяснятся имена заговорщиков и их планы.

С учетом истории корабля объяснения Брауна выглядели полнейшим абсурдом, но Лисби не стал тратить время на споры. Он знал, что у него в распоряжении имеется всего несколько минут — в лучшем случае. Как это ни ужасно, но он был вынужден сражаться на два фронта — против Брауна и Дзинга, но тут он ничего не мог поделать. Поэтому он перенес к своему креслу Брауна и забрал у него бластер.

Теперь, когда у него появилось оружие, Лисби почувствовал себя лучше. Не поворачиваясь, он заговорил в интерком, соединяющий рубку с капитанским мостиком:

— Мистер Миллер? Вы меня слышите?

Ответа не последовало. Тогда Лисби обратился к Брауну.

— Скажите Миллеру, чтобы он не пытался взять управление кораблем на себя, в противном случае я воспользуюсь бластером. Вы все поняли, мистер Миллер? — холодно спросил Лисби.

И вновь никакого ответа.

— Возможно, он потерял сознание, — хмуро предположил Браун.

Лисби горячо этого желал, но не мог ждать подтверждения. В оставшееся до возвращения Дзинга время он должен был получить у Брауна все необходимые ему сведения.

Лисби понимал: он должен обмануть Брауна, убедив его в своей искренности. Он бы многое отдал за возможность задать один вопрос по интеркому. Необходимо знать, произошел ли взрыв на корабле.

Но едва об этом узнают остальные, лишь только Браун поймет, что ему противостоит один Лисби, шансов на победу у него не останется.

И Лисби не стал задавать этот вопрос.

Однако Браун мог ему помочь, если Лисби удастся его напугать.

— Как инопланетный робот может передвигаться при такой силе тяжести? Сейчас меня беспокоит только этот вопрос. Данное явление противоречит всем законам физики, но мы собственными глазами видели, как легко он прошел через рубку, — и далее Лисби солгал: — Мне бы не хотелось предпринимать против него никаких действий, пока мы не найдем ответ.

Он опустил Брауна на пол и слегка ослабил напряжение в силовом луче, но капитан так и не получил свободы передвижения. Браун глубоко задумался. Наконец он кивнул:

— Хорошо. Кажется, я понял, что произошло.

— Ну так скажи!

Браун заговорил о том, что его волновало гораздо больше.

— Что ты намерен со мной сделать? — осторожно спросил он.

Лисби пораженно посмотрел на него.

— Ты не собираешься мне отвечать?

— А как ты думаешь? До тех пор, пока я не узнаю, что меня ждет, мне нечего терять.

— Неужели? — насмешливо спросил Лисби. — Похоже, тебе плевать, что робот может уничтожить людей? Тебя больше тревожит собственная безопасность, чем благополучие корабля и выполнение нашей миссии? Разве подобное преступление не заслуживает смертной казни?

Тон Лисби встревожил Брауна, и он быстро сказал:

— Послушай, тебе больше нет нужды устраивать заговоры. Ведь ты хочешь только одного: вернуться домой, не так ли? Разве ты не понимаешь, что теперь, когда у нас есть возможность разогнаться до скорости света, мы попадем на Землю через несколько месяцев?

Браун замолчал, охваченный сомнениями.

— Кого ты пытаешься обмануть? — сердито спросил Лисби. — Мы находимся на расстоянии дюжины световых лет от Земли. Нам потребуются годы, а не месяцы.

— Ладно, ты прав, несколько лет. Но не вся жизнь. И если ты обещаешь больше не устраивать заговоров против меня, я поклянусь…

— Ты поклянешься! — яростно ответил Лисби, которого возмутила попытка шантажа. Затем ярость и ощущение поражения исчезли, и на их место пришла холодная решимость. — Мистер Браун, у вас есть двадцать секунд на размышления. Если вы не начнете говорить, вам конец.

— Ты собираешься меня убить? Послушай, — умоляюще продолжал Браун, — нам больше нет нужды враждовать. Мы можем вернуться домой. Разве ты сам не видишь? Долгое безумие подошло к концу. Никому не нужно умирать. Не тяни, уничтожь чужака при помощи своего пульта!

Лисби колебался. В словах Брауна была толика правды. Да, он пытался выдать двенадцать лет за двенадцать недель или двенадцать месяцев. Но в одном Браун не соврал: это действительно небольшое время по сравнению с путешествием, которое длится столетие.

«Так убивать Брауна или нет?» — подумал он.

Лисби сомневался, что сможет это сделать. Но если не смерть, то что? Он продолжал колебаться. Драгоценные секунды уходили, а он никак не мог найти решения.

«Нужно выиграть время», — наконец решил он.

— Вот что я могу тебе обещать, — сказал Лисби. — Если ты сумеешь меня убедить, что я буду чувствовать себя в безопасности на корабле, где ты останешься капитаном, я обдумаю твое предложение. А сейчас, мистер, говори.

Браун кивнул.

— Я принимаю твое предложение. Существует два возможных объяснения. Естественно, я склоняюсь к более банальному. Предположим, роботу необходимы потоки энергии, что-то вроде силового луча. Он использует этот поток мгновенно или при помощи системы обратной связи, которая лежит в основе сохранения равновесия во время обычной ходьбы при нормальной силе тяжести.

— А в чем состоит второе объяснение? — осведомился Лисби.

— Здесь нам придется забыть о нормальных реакциях и обычных потоках энергии. Когда мы в последний раз видели робота, он перемещался как объект, на который вообще не действует сила тяготения. Если это так, то мы наблюдали поразительное явление. Чтобы его понять, нам необходимо обратиться к теориям световых скоростей, в частности к теории сжатия Лоренца — Фицджеральда. При достижении скорости света масса бесконечна, но размеры обращаются в ноль. Таким образом, масса моментально перестает быть объектом инерции в том смысле, как мы ее понимаем. В природе не существует условий, когда такое явление происходит естественным путем. Дзингу каким-то образом удалось создать такие условия искусственно — если, конечно, второе объяснение справедливо.

— Я склонен принять вариант с силовым лучом, — с сомнением проговорил Лисби. — А есть ли возможность выяснить, что имеет место на самом деле?

Браун ничего не смог придумать.

— Если речь шла о комбинации потоков энергии, то приборы могли их зарегистрировать. И они вновь это покажут, если он сюда вернется.

Тогда будет уже слишком поздно, сообразил Лисби.

— Что нам нужно у него узнать? — беспомощно спросил Лисби.

— Мы уже все узнали, — ответил Браун. — Эта штука обладает невероятным контролем над энергией и пониманием пространства и времени, о чем мы можем лишь мечтать. Нам нечего делать в этой звездной системе. Пора уносить ноги.

Лисби вспомнил, как все карны делали вид, что на них действует сила тяжести.

— Возможно, второе объяснение больше соответствует действительности, — сказал он вслух.

Браун покачал головой.

— Нет, в таком случае он появился бы здесь через несколько мгновений. При достижении скорости света время спрессовывается.

— Что ты имеешь в виду?

Браун мрачно мотнул головой.

— Давай не будем тратить время на интеллектуальные дискуссии, — предложил он.

— Я хочу понять, о чем ты говоришь.

— Речь идет об уплотненном времени. Его время движется медленнее, чем наше, в сотни раз медленнее. Для нас проходит десять минут, а для него одна секунда.

— Значит, он давно уже был бы здесь, если он обладает такими способностями?

— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.

Лисби с трудом подавил охватившее его возбуждение. Он пришел к выводу, что, нажав сразу же вслед за первой кнопкой третью, ему удалось предотвратить мгновенное возвращение карна.

«И я сделал это, не понимая, насколько серьезная опасность нам угрожала, — подумал Лисби, — Так получилось только благодаря тому, что я мыслил логически и не хотел рисковать».

Его охватила радость.

— Ради бога, Лисби…

Лисби мгновенно успокоился — Браун все еще представлял для него серьезную опасность.

— Ради бога, Лисби, — повторил Браун, — это существо может вернуться в любой момент. Скажи мне, чего ты хочешь, и я соглашусь.

— Полагаю, нам необходимо провести выборы.

— Я согласен, — тут же ответил Браун. — Ты можешь сам их организовать. А сейчас убери силовой луч. Нам пора действовать.

Лисби посмотрел в открытое лицо Брауна: все тот же честный взгляд, который предшествовал вынесению смертного приговора.

«Но что он может сделать?» — спросил себя Лисби.

Он успел перебрать множество вариантов, а потом с отчаянием подумал: «У Брауна есть передо мной преимущество: он гораздо больше знает — и это самое непобедимое оружие в мире. А я могу ему противопоставить лишь совершенное понимание механизмов корабля».

Однако что Браун может предпринять против него сейчас?

— Прежде чем я тебя освобожу, я хочу перенести тебя к Минделю. Ты возьмешь у него бластер и передашь мне, — мрачно сказал Лисби.

— Конечно, — небрежно ответил Браун.

Через несколько минут он протянул бластер Минделя Лисби. Значит, дело не в нем.

«Миллер находится на капитанском мостике — быть может, он успел послать какое-то сообщение Брауну, когда я отвернулся?» — подумал Лисби.

В любом случае необходимо выяснить, в каком состоянии Миллер и пострадал ли он от резкого увеличения силы тяжести.

Лисби включил связь с капитанским мостиком. На экране появилось нахмуренное морщинистое лицо первого помощника. У него за спиной Лисби разглядел мрак межзвездного пространства.

— Мистер Миллер, как вы перенесли избыточную силу тяжести? — учтиво спросил Лисби.

— Она захватила меня врасплох, капитан. Я получил несколько сильных ушибов. Вероятно, на некоторое время потерял сознание. Но сейчас со мной все в порядке.

— Вот и хорошо, — продолжал Лисби. — Вероятно, вы слышали, что капитан Браун и я пришли к соглашению. Сейчас нам необходимо уничтожить существо, свободно перемещающееся по кораблю. Будьте в полной боевой готовности! — И он хладнокровно отключил связь.

Итак, Миллер практически не пострадал. Чего можно от него ждать? Ответ показался ему очевидным: Миллер может перехватить управление. «И тогда, — спросил себя Лисби — что он станет делать?»

И тут же получил ответ.

Наконец Лисби понял план Брауна. Они ждут, когда Лисби немного расслабится. Тогда Миллер вмешается, освободит Брауна и захватит силовым лучом Лисби.

Оба офицера опасались одного: как бы Лисби не выстрелил в Брауна. Похоже, сейчас их тревожит только такой вариант развития событий. А когда они прикончат Лисби, Браун заберет пульт и, активизировав третью фазу, уничтожит Дзинга.

У этого плана есть только один недостаток: Лисби его разгадал и теперь сможет обратить против самого Брауна и Миллера. Нужно побыстрее принять встречные меры, пока Браун ничего не заподозрил.

Повернувшись к интеркому, Лисби включил общую связь.

— Всем, — сказал он, — необходимо пристегнуться. Помогите тем, кто получил ранения. Возможно, у нас вновь возникнет критическая ситуация. У вас есть около минуты, так что не теряйте времени.

Он выключил связь и активизировал канал технического персонала.

— Специальные инструкции для техников. Прошу вашего внимания. Никто из вас не слышал взрыва около десяти минут назад?

Почти сразу же раздался звонкий голос:

— Это Дэн. В коридоре рядом с нами был взрыв — мне кажется, около десяти минут назад.

Лисби с трудом подавил волнение.

— Где именно? — спросил он.

— Сектор Д-4-19.

Лисби быстро нажал на несколько кнопок, и на экране возник искореженный взрывом коридор. Повсюду валялись куски обгоревшего металла. Дзинг взорвался — тут не могло быть никаких сомнений.

Он облегченно вздохнул, но тут же напомнил себе, что от главной опасности он все еще не избавился. Лисби быстро сунул руку в карман и активизировал фазу два, чтобы взять управление кораблем на себя. Потом он повернулся к Брауну. Тот слегка смутился, не зная, как реагировать на происходящее.

— Что все это значит? — спросил Браун.

Лисби объяснил, что Дзинг уничтожен.

— Понятно, — пробормотал Браун. — Ты поступил умно, не сообщив об этом сразу.

— Я сомневался, — сказал Лисби. — Корабль снабжен звукоизоляцией. Здесь мы не слышали взрыва.

Браун кивнул. Кажется, он поверил Лисби.

— Подожди, я уберу бластер, чтобы выполнить свою часть договора, — сказал Лисби.

Но когда Лисби убрал бластер, он пожалел Брауна и не стал ничего предпринимать сразу.

Он размышлял над словами Брауна: «Теперь путешествие на Землю займет всего несколько месяцев». Потом капитан отказался от своего заявления, но Лисби одолевали подозрения.

Если Браун сначала сказал правду, никому не нужно умирать.

— Почему вы сказали, что путешествие домой займет меньше года? — быстро спросил Лисби, снова переходя на «вы».

— При достижении скорости света время сильно сжимается, — охотно объяснил Браун. — Нам нужно преодолеть расстояние чуть больше двадцати световых лет. Но теперь, когда наш корабль обладает двигателем с новым принципом ускорения, мы сможем увеличить коэффициент сжатия времени в триста, четыреста или даже пятьсот раз — и тогда окажемся дома менее чем через месяц. Когда я впервые об этом заговорил, то сразу же понял, что тебе непонятно, откуда берутся эти числа. Да я и сам с трудом в них верю.

— Боже мой! — потрясенно пробормотал Лисби. — Мы можем вернуться в Солнечную систему уже через несколько недель, — он немного помолчал, а потом сказал: — Послушайте, я готов принять вас в качестве капитана. Нам не нужны выборы. На такой короткий срок это не будет иметь никакого значения. Вы согласны?

— Конечно, — кивнул Браун. — Именно это я и пытался тебе втолковать.

Лицо Брауна оставалось совершенно искренним. Лисби смотрел на это олицетворение невинности и отчаянно пытался понять, что задумал Браун.

«В чем же дело? — спрашивал он сам себя. — Почему он внутренне не согласен закончить дело миром? Быть может, он не хочет оставаться капитаном всего месяц?»

Лисби изо всех сил пытался поставить себя на место капитана корабля, взглянуть на перспективу возвращения на Землю с его точки зрения. Задача оказалась очень трудной. Но все же он сумел ее решить.

— Будет немного жалко вернуться на Землю, так и не высадившись ни на одной из планет, — осторожно заговорил он, нащупывая верный путь. — Обладая способностью перемещаться с такими скоростями, мы успеем посетить дюжину звездных систем и все равно вернуться на Землю через год.

На лице Брауна промелькнуло незнакомое выражение, и Лисби понял, что ему удалось проникнуть в замыслы капитана. Однако Браун решительно потряс головой.

— Сейчас нет времени для экскурсий, — заявил он. — Мы предоставим исследование новых звездных систем будущим экспедициям. Экипаж корабля сделал свое дело. Мы немедленно возвращаемся домой.

Лицо Браун было совершенно спокойным. Взгляд голубых глаз оставался открытым и честным. Больше Лисби ничего не мог сказать. Его и Брауна разделяла пропасть — им никогда не договориться.

Командир корабля должен убить своего соперника, чтобы возвратиться на Землю и доложить о достижениях «Надежды человечества».

Лисби при помощи силового луча отодвинул Брауна на шесть футов от своего кресла и освободил его. Затем совершенно сознательно убрал руку от панели управления силового луча и развернул кресло так, что оказался к ней спиной. Теперь Лисби стал совершенно беззащитен.

Наступил самый опасный момент.

Браун прыгнул к нему с криком:

— Миллер, бери на себя управление!

Первый помощник выполнил приказ капитана.

Как только управление перешло на капитанский мостик, сработали реле, установленные техниками по указанию Лисби.

Система управления была изолирована от электрической цепи. Переключившиеся реле обесточили рубку в соответствии с законами физики.

Две управляющие панели были так идеально синхронизированы, что вторая всегда успевала перехватить предыдущее действие у первой — при передаче управления не могло произойти никаких неприятностей.

Но сейчас обе системы управления были переподчинены крошечному устройству, лежавшему в кармане Лисби. И этот мощный маленький пульт взял на себя компенсацию 12 g ускорения двигателей и 8 g искусственного тяготения… в обратном порядке, как Лисби его и запрограммировал, когда сработала кнопка перехода на вторую фазу.

Как только капитанский мостик перехватил управление, включился двигатель и искусственное тяготение.

И «Надежда человечества» начала торможение с ускорением 4 g.

Большую часть удара приняла на себя спина Лисби, опирающаяся на спинку кресла, и он практически не пострадал.

Но Браун потерял равновесие. Он перемещался к Лисби под углом к линии торможения. И мощнейший удар швырнул капитана прямо на панель управления. С утробным звуком он уткнулся в панель да так и остался лежать на ней без движения.

В следующее мгновение специальное реле, которое Лисби перепрограммировал лично, выключило двигатели. Тут же наступила невесомость, тело Брауна заскользило по панели, оставляя на ней длинный кровавый след.

Лисби завороженно смотрел, как темные пятна появляются на форме капитана Брауна.

— Ты собираешься устроить выборы? — спросил Тельер.

Большой корабль под командованием Лисби вернулся назад и подобрал отряд, дожидавшийся решения своей участи на челноке. А сам челнок вместе с карнами оставили на орбите вокруг Альты III.

Двое молодых людей сидели в кабине капитана.

Услышав вопрос, Лисби откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему не требовалось времени на размышление, он уже успел почувствовать вкус власти.

Почти сразу же после смерти Брауна Лисби обнаружил, что согласен со многими высказываниями прежнего капитана, в том числе и с причинами, по которым выборы капитана никому не нужны. Он подождал, пока Ильза, одна из его трех жен — младшая из двух вдов Брауна, — налила им вина и молча вышла. Потом он мрачно рассмеялся.

— Мой добрый друг, — сказал он, — нам ужасно повезло, что время сжимается при полетах со скоростью света. Если учесть, что время для нас замедляется в пятьсот раз, любые исследования иных звездных систем потребуют нескольких месяцев, ну, в самом крайнем случае, лет. Поэтому мы не можем допустить, чтобы единственный человек, разбирающийся в деталях полета на световой скорости, проиграл выборы. До тех пор, пока я не решу, сколько еще мы будем заниматься исследованиями, тайна полета со скоростью света останется при мне. Однако один человек должен знать, где хранится запись всех технических подробностей. Естественно, таким человеком будет первый помощник капитана Арманд Тельер.

Он поднял свой бокал.

— Как только я закончу отчет, ты получишь копию.

— Благодарю, капитан, — ответил Тельер, задумчиво потягивая вино. Потом он заметил: — Полагаю, выборы упрочили бы твое положение. Я уверен в твоей победе.

Лисби добродушно рассмеялся и покачал головой.

— Боюсь, ты не понимаешь динамики управления, — ответил он. — В истории нет прецедентов, когда владеющий властью человек добровольно передал бы ее кому-то другому.

Он одним глотком допил вино и закончил с уверенностью человека, обладающего абсолютной властью:

— И я не настолько самонадеян, чтобы создавать такой прецедент.

Он сидел с циничной улыбкой на губах, когда услышал, как в дверь капитанской каюты кто-то стучит. Лисби знал, что одна из его жен подойдет впустить гостя. Как ни странно, в каюте царила тишина. Он не услышал приветствий, только молчание.

«Наверное, ей передали записку», — подумал Лисби.

Однако он ощутил тревогу. Лисби собрался вновь сесть в кресло, когда у него за спиной послышался грубый голос:

— Ладно, мистер Лисби, твое время подошло к концу, а наше только начинается.

Лисби застыл на месте, потом медленно повернулся и обнаружил, что за спиной говорившего столпилось несколько вооруженных мужчин. Лисби никого из них не знал, вероятно, это были простые работники из сада или камбуза. Люди, о существовании которых он лишь догадывался.

Лидер группы вновь заговорил:

— Меня зовут Горди, мистер Лисби, и мы забираем власть — эти люди и я, — потому что мы хотим вернуться домой, на Землю… Не делайте ошибок, тогда вы и ваши друзья не пострадают…

Лисби облегченно вздохнул, услышав последние слова. Еще далеко не все потеряно.

Горди исполнилось тридцать четыре года, когда он возглавил переворот, лишивший власти Лисби V. Он был темноглазым коротышкой крепкого сложения, которому с самого детства постоянно напоминали, что его отец возглавлял неудавшийся мятеж. Много лет назад он решил, что будет следовать идеалам отца — пусть даже ему придется погибнуть. Он черпал мужество в ненависти, а его скептическое отношение к любой информации, которая доходила до нижних палуб, сделало его весьма проницательным. Он сразу же понял, что союз Брауна и Лисби фальшивка, и ему стало ясно, что они начали борьбу за власть. Он мастерски выбрал момент для захвата корабля.

Горди перебрался в капитанскую каюту. Все здесь было для него в новинку, и он ко всему относился критически. От его пристального взгляда ничего не ускользало. Он сообразил поднять металлический пол каюты, чтобы быть уверенным, что оттуда ему ничто не угрожает, — и обнаружил устройства для прослушивания кают. Сняв стены, Горди нашел лабиринт ходов, при помощи которых техники вроде Лисби контролировали десятки тысяч миль проводов.

Только теперь ему удалось узнать, как погиб его отец, когда он находился в кладовой и думал, что его никто не найдет, — для этого использовали один из таких проходов. Так тайны корабля одна за другой открывались перед Горди, лишив «Надежду человечества» волшебного ореола. Горди пришел к выводу, что капитану, чтобы управлять кораблем, вовсе не обязательно быть ученым, но не сомневался, что ему придется убить нескольких человек, прежде чем научное сообщество примет его самого и его людей в качестве старших офицеров.

В Горди с самого начала бушевала такая ненависть и он так хотел добиться успеха, что действовал с удивительным хладнокровием и расчетливостью. Всех, кто выказал хоть какие-то сомнения в его правах, он отправил вниз на рабочие палубы, полностью перекрыв им доступ наверх. Горди пришел к выводу, что все его решения, связанные с назначением офицеров, будут иметь далеко идущие последствия. И хотя речь шла о большом количестве людей, Горди лично беседовал с каждым.

Большинство ученых согласились работать с ним, многие говорили, что давно мечтали вновь попасть на Землю. Им Горди разрешил вернуться к исполнению своих обязанностей. Однако он кардинально изменил всю систему работы: в лаборатории одновременно допускалась лишь треть обычного состава.

Около двух десятков людей вызвали у него подозрения. Он выделил их в специальную категорию. На данном этапе им категорически запретили появляться на верхних палубах.

Всем офицерам Брауна и Лисби он прямо сказал, что планирует воспользоваться их знаниями, но их будут допускать в рубку управления или на капитанский мостик только по одному и под охраной.

Из почти двухсот человек лишь один техник и двое не слишком важных ученых не проявили сговорчивости. Они не скрывали своего презрения к новому руководству «Надежды человечества». Все трое оскорбляли Горди, когда он их допрашивал. Они насмехались над его одеждой и манерой разговаривать.

Горди отнесся к оскорблениям исключительно серьезно. Он не сомневался, что эти люди не являлись заговорщиками, уж слишком откровенно они себя вели. Однако он не мог проявить сочувствия или понимания и с мрачным удовлетворением решил, что у него появилась прекрасная возможность сделать их судьбу примером для остальных.

Он позвал всех троих и объявил о казни за час до наступления времени сна.

Только после этого он приказал привести к себе Лисби. Так состоялась их вторая встреча после переворота. Когда они остались наедине, Горди язвительно сказал своему пленнику:

— Я собирался оставить тебя напоследок…

Он ничего не стал объяснять, а для Лисби после трех казней его сторонников это уже не имело значения. Сидя под пристальным взглядом темных глаз, Лисби беззвучно ругал себя. У него было ощущение, что Горди может пойти на крайние меры, он даже подумывал о том, чтобы отправить ему послание с просьбой не предпринимать никаких решительных действий без предварительного обсуждения. Но тогда новый капитан стал бы задавать вопросы, поэтому Лисби решил промолчать.

На самом деле он был рад, что получил возможность собраться с мыслями. Сначала Лисби подумал, что никто, в том числе и он сам, не выиграет от долгого путешествия под руководством Горди. Поэтому он собирался рассказать ему об эффекте сжатия времени при полете со скоростью света.

Убийство трех человек изменило его намерения. Теперь он не осмеливался рассказать Горди правду, ведь новый капитан не захочет возвращаться на Землю, где его наверняка ждет суд.

Чтобы скрыть страх, Лисби решил вести себя как настоящий ученый. Если люди, не имеющие необходимого образования, возьмут корабль под свой контроль, это будет ужасной ошибкой. Поэтому он предложил Горди объединить силы, чтобы корабль успешно долетел до Земли, — например, создать капитанский совет, состоящий из Горди, двух его сторонников, Тельера и самого Лисби.

— В результате у вас всегда будет преимущество три к двум при любом голосовании, а двое будут знать, как устроен корабль. К тому же мы с Тельером пострадали от стоявшего у власти Брауна.

Лисби вовсе не рассчитывал, что Горди согласится на компромисс. Однако надеялся, что он будет себя вести не так жестко.

Горди отреагировал на предложение Лисби равнодушно. Он сказал, что не верит ни в капитанский совет, ни в разделение полномочий и намерен довести это до всеобщего сведения. У корабля может быть только один капитан, Горди. Остальные на борту должны с ним сотрудничать и работать изо всех сил, либо их ждет наказание, в зависимости от серьезности проступка. Смертная казнь будет грозить за предательство и саботаж.

Горди изложил свою программу так категорично, что Лисби даже испугался за собственную безопасность. Ему ничего не оставалось, как сказать, что он готов выполнять приказы Горди.

Маленький человечек долго наблюдал за Лисби, а затем проговорил с суровой сердечностью:

— Что ж, давай за это выпьем!

Он налил вина в два бокала, протянул один Лисби и поднял свой бокал.

— Лисби, — продолжал он, — я оставил разговор с тобой напоследок, поскольку ты единственный эксперт на корабле, которому я могу доверять, несмотря на то что я отнял у тебя власть.

Они потягивали вино, но Лисби по-прежнему испытывал тревогу. Он сохранял решимость не рассказывать Горди о близости Земли. Горди же что-то смущало в поведении Лисби, но он пришел к выводу, что сделал правильный выбор.

Широко улыбнувшись, он лукаво сказал:

— Через пару недель, если будешь достойно себя вести, я переселю тебя в каюту и верну тебе жену. И хотя я не принял окончательного решения, наверное, я оставлю себе двух остальных женщин. Моя собственная жена — хочешь верь, хочешь нет — на этом настаивает. Я ужасно удивился: внизу она была невероятно ревнива. Но только не здесь, — он нахмурился. — Женщине плохо жить на таком корабле. Она чувствует себя одинокой. Моя жена множество раз проклинала меня и закатывала истерики. Ей кажется, что я не стану настоящим капитаном, пока не завладею капитанскими женами. Но не беспокойся, твою жену я не трону.

Лисби помалкивал. Он размышлял о том, что истерики у женщин могут быть вызваны условиями путешествия. Потом он сообразил, что все это не имеет значения. Между тем Горди продолжал:

— Получается как-то неловко. Внизу все выступали против того, чтобы капитан имел несколько жен. А теперь получается, что мы какие-то ненастоящие: сразу хватаем себе женщин, как только оказываемся наверху, — он вновь нахмурился и поднял бокал. — О женщинах я подумаю потом. А сейчас выпьем за твою жену.

После того как они допили вино, Горди поставил бокал на стол и заговорил отрывисто:

— Пора лететь домой.

И повел Лисби в рубку управления.

— Пока дорога на капитанский мостик тебе закрыта, — сказал он, а потом угрожающе добавил: — И не вздумай что-нибудь выкинуть.

Лисби неспешно подошел к панели управления, размышляя: «Если я переключу пару тумблеров и сниму показания приборов, Горди может решить, что он и сам справится с управлением корабля. С другой стороны, если начать делать что-нибудь слишком сложное, капитан может позвать кого-нибудь другого — например, Миллера или Минделя — и приказать ему проверить, что тут натворил Лисби».

В конце концов Лисби сделал только две абсолютно ненужные вещи. Поскольку Горди потребовал объяснения всех его действий, он весьма заумно рассказал ему о каждом своем шаге. Через несколько минут ускорение составляло 12 g, а искусственное тяготение 11 g, и на корабле осталась привычная гравитация.

Закончив программирование, Лисби встал рядом с Горди, который сделал заявление для всех членов корабельного сообщества, завершив его следующими словами:

— Мы направляемся домой. Да, друзья мои, сейчас наша цель — Земля. Сегодня ночью вам следует пристегнуться, поскольку мы планируем продолжить ускорение.

Лисби слушал капитана, охваченный стыдом. «Продолжение ускорения» означало, что капитан предполагает увеличение разницы между тягой двигателя и искусственной гравитацией, что совсем не обязательно. С того момента, как Дзинг «скорректировал» витки генератора искусственной гравитации и синхронизировал всю систему, они имели возможность тормозить или ускоряться, не меняя нормального тяготения на корабле.

Однако до настоящего времени ситуация была иной; следовательно, Лисби должен сохранять все на прежнем уровне. К тому же ему выгодно парализовать движение на корабле.

Слушая Горди, Лисби подумал с мрачным цинизмом: «Забавно: как только Горди обнаружит, насколько близко мы находимся от Земли, он сразу же меня прикончит».

Проходили дни и недели, и Лисби понял, что из всех техников только он имеет доступ на капитанский мостик, в рубку управления и к двигателю. Значит, только он мог действовать и что-то предпринять.

В его мозгу бурлили различные планы заговора. И все же единственный вариант, который мог принести успех, пришел ему в голову в самый первый день. Однако Лисби продолжал искать другие возможности и находил все новые и новые недостатки в исходном плане. Наконец на двадцать шестой день он поделился своей идеей с Тельером — в один из тех редких моментов, когда не сомневался, что за ним не следят: Горди только что покинул нижние палубы и наверняка не успел добраться до подслушивающей системы.

На лице его друга отразились сомнения.

— Превзойти скорость света! — эхом отозвался Тельер. — Ты серьезно?

— Ну, на самом деле до этого не дойдет, — стал оправдываться Лисби, — Но я должен запрограммировать двигатель, чтобы иметь козырную карту. Не забывай, он убийца.

— Если это твой лучший план, — простонал Тельер, — то наше дело дрянь.

— При нынешнем уровне ускорения, — тихо проговорил Лисби, — мы наберем 99,9999998 процентов от скорости света примерно через три дня. Когда это произойдет, по корабельному времени пройдет всего два часа, а корабль совершит прыжок на множество световых лет — и мы окажемся возле Солнечной системы. Нам потребуется начать торможение, в противном случае мы покинем пределы нашей Галактики. Как я объясню все это Горди, который уверен, что путешествие на Землю займет тридцать лет?

На худощавом умном лице Тельера появилось странное выражение. Он схватил Лисби за руку и хрипло проговорил:

— Джон, за последние три дня ты можешь подготовить один из челноков? Затем ты выключишь двигатели корабля и свет, а, когда начнется суматоха, мы с тобой улизнем.

Лисби был поражен. Покинуть корабль! И, хотя идея Тельера показалась ему не слишком разумной, его поразило, что он сам ни разу об этом не подумал. Потом Лисби сообразил, в чем дело: корабль стал частью его жизни, он не мог отделить себя от него.

— На челноке необходимо установить дополнительное приспособление, — задумчиво сказал Лисби. — В противном случае торможение займет слишком много времени. Когда мы приблизимся к скорости света, я фальсифицирую тяготение, чтобы капитан приказал начать торможение.

Он нахмурился и замолчал.

Тельеру захотелось узнать, что тревожит его друга.

Лисби понял, что не может никому объяснить, как трудно ему общаться с Горди. Запинаясь, он попытался описать невероятную подозрительность нового капитана.

— Он знает достаточно о системе управления, чтобы понимать, когда двигатель работает. У меня был только один способ с ним сотрудничать: мне пришлось начать его учить, в противном случае он привлек бы других офицеров. Если я обращусь к нему… — Лисби замолчал, размышляя о возможных вариантах развития событий, а потом сказал: — Это так важно, что я не имею права рисковать.

— Так что же ты решил? — нетерпеливо спросил Тельер.

Получалось, что Лисби должен сказать капитану Горди, что с двигателями что-то происходит, и попросить у него разрешения их отключить. Причем до того, как корабль достигнет скорости света.

— Однако я запрограммирую автопилот на случай, если у Горди возникнут подозрения и он отправит меня на нижние палубы. Тогда двигатели заработают вновь, и корабль перейдет через световой барьер — получится, что я не напрасно поднял тревогу. А Горди снова мне поверит.

Лисби увидел, что Тельер с восхищением смотрит на него.

— Ты виртуоз интриги! — потом он с беспокойством добавил: — Но если у него не возникнет никаких подозрений, ты не станешь переходить световой барьер?

— Конечно! Неужели ты думаешь, что я спятил? Уж не знаю, поверишь ты мне или нет, но я на всякий случай настроил сенсоры на Солнечную систему, а затем на Землю.

Напоследок они договорились, каким шлюзом и при каких обстоятельствах воспользуются.

В тот же день Лисби запрограммировал корабль на дополнительное ускорение, пользуясь электромагнитной системой управления. Он решил, что не следует доверять механическому оборудованию на субсветовых скоростях.

Покончив с этим, он пришел к Горди и объявил, что с двигателями возникли какие-то проблемы и их необходимо остановить, чтобы провести профилактические работы. Горди сразу встревожился.

— Но мы будем продолжать лететь вперед, пока ты их проверяешь? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Лисби. — Нам в любом случае пришлось бы выключить двигатели, чтобы сэкономить топливо. Но только через несколько месяцев.

Одно время он даже раздумывал, не поступить ли ему именно так. Но потом пришел к выводу, что чем дольше он будет находиться во власти Горди, тем труднее ему будет осуществить свой план. Даже сейчас, с увеличенной скоростью, придется слишком долго ждать, пока они доберутся до Земли. К сожалению, лишь при значительном приближении к скорости света начинал сказываться эффект сжатия времени.

Они стояли на мостике, а за прозрачным колпаком расстилалась бесконечная чернота ночи, усеянная звездами. Горди прищурился. Его охватили сомнения, и Лисби кожей ощущал его напряжение.

— Проблемы настолько серьезны, что ты предполагаешь катастрофические последствия?

— Капитан, чем быстрее я проверю двигатели, тем лучше. Но можно подождать еще некоторое время. Скажем, до завтра.

— Ладно… — Казалось, Горди принял решение. — Наверное, так мы и поступим. А что будет с гравитацией?

— Ее необходимо отключить, — солгал Лисби.

— Тогда подождем до обеда. Если я не свяжусь с тобой за час до наступления периода сна, запрограммируй двигатель на выключение в ночное время. Я объявлю, что все должны пристегнуть ремни безопасности. Как ты думаешь, сколько времени займут профилактические работы?

— Пару дней.

Горди надолго задумался.

— Досадная задержка, однако тут ничего не поделаешь, — наконец сказал он. — Но дождись моей команды. Хорошо?

— Хорошо.

Лисби хотелось побыстрее закончить опасный разговор. С отчаянно бьющимся сердцем он спустился по ступенькам с мостика. Лишь после того, как Горди по общей связи объявил о готовящемся выключении двигателей, Лисби облегченно вздохнул.

К несчастью, выключив передатчик, Горди вспомнил, что Лисби проходил обучение как техник, а не инженер. Его охватили сомнения: а вдруг Лисби не сумеет устранить неисправность. Сможет ли он разобраться с атомным двигателем?

Впрочем, у Горди не возникло никаких подозрений относительно мотивов Лисби. Он просто задал себе вопрос: разумно ли доверять технику такой важный узел корабля?

После некоторых размышлений Горди приказал привести в рубку управления Миллера, бывшего первого помощника капитана Брауна.

— У меня есть основания предполагать, что у нас возникла проблема с двигателями, — спокойно сказал он Миллеру, — Меня интересует твое мнение.

Миллера охватили сомнения. Он был офицером всю свою жизнь, презирал Горди и недолюбливал Лисби, но еще сильнее ему не нравилась жизнь на нижних палубах. Во время сражения с роботом в системе Альты он был без сознания, пока Лисби и Браун вели дискуссию о скорости света. Вот почему он ничего не понял из разговора двух «капитанов», когда они обсуждали теорию Лоренца — Фицджеральда. Ему даже в голову не приходило, что корабль развил более высокую скорость.

Миллер впервые оказался рядом с панелью управления с тех пор, как к власти пришел Лисби, и с искренним интересом изучал показания приборов. Очень скоро он сделал вывод, что с двигателями все в порядке. Более того, он вспомнил, что написано в старых учебниках о теоретическом оптимуме, и ему показалось, что сейчас двигатели работают существенно лучше, чем раньше.

С присущим всем инженерам презрением к техникам Миллер решил, что Лисби просто не разобрался в показаниях приборов. Теперь оставалось придумать, как воспользоваться своим преимуществом и вернуть себе прежнюю должность. Следует ли поддержать Лисби и заняться никому не нужной профилактикой? Или немедленно вступить с Лисби в борьбу?

Он выбрал последний вариант. «В конечном счете, — подумал Миллер, — каждый сражается за себя».

В тот самый момент, когда он принял решение, его взгляд скользнул по датчикам скорости, которые находились на отдельной панели. Миллер нахмурился и подошел ближе, пытаясь понять, что могут означать необычные показания. Его одутловатое лицо дрогнуло, и он повернулся к Горди.

— Капитан Горди, — сказал он, — мне многое понятно.

Когда Миллер объяснил Горди, что он имел в виду, его отправили вниз. Он разыскал ничего не подозревающего Лисби и самодовольно сказал:

— Капитан Горди только что попросил меня осмотреть двигатели.

Лисби молча перенес первое потрясение. Он не забыл, что Горди наверняка следит за их разговором, поэтому спокойно ответил:

— Я и сам подумывал предложить капитану твою кандидатуру, чтобы ты подтвердил мои выводы.

— Ладно, если хочешь прикидываться, дело твое, — резко сказал Миллер. — Мне многое стало ясно, когда я взглянул на датчики скорости, — Он с пониманием улыбнулся, — Очень ловко с твоей стороны: выйти почти на скорость света, никому об этом не рассказав.

Лисби показалось, что его лицо приобрело цвет свинца. Ему ужасно хотелось ударить Миллера, которого распирало ликование. Лисби сделал шаг к нему и едва слышно проговорил со злостью:

— Глупец! Неужели ты не понимаешь, что Горди не может вернуться на Землю? Теперь мы все мертвецы!

Он испытал краткое удовлетворение, когда в округлившихся от ужаса глазах Миллера промелькнуло понимание. Лисби повернулся к нему спиной. Теперь он понял, зачем Горди вызвал его к себе.

Однако Лисби так и не добрался до капитанской каюты. По пути его арестовали и поместили в одну из тюремных камер, куда пришел Горди. Его угольно-черные глаза смотрели на Лисби сквозь прутья решетки.

— Ну, мистер Лисби, расскажи мне о скорости нашего корабля.

Лисби решил рискнуть — а вдруг Горди не слышал его разговора с Миллером. Он сделал вид, что не понимает, о чем тот говорит. Лисби знал, что у него есть только один шанс: убедить ужасного маленького человечка в своей полной невиновности.

Горди поразило поведение Лисби. Ситуация действительно была фантастической, и ему хотелось поверить Лисби. Техник в самом деле мог не понять, что произошло.

Однако Горди не мог не учитывать и другую возможность: а вдруг Лисби с самого начала все знал и планировал остановить корабль и сбежать с него, предоставив остальным самостоятельно решать тайну скорости. Одна мысль о подобном коварстве вызывала у Горди неукротимую ярость.

— Ну, тебе решать! — злобно сказал он. — Если будешь молчать, мне ничего не останется, как считать тебя лжецом и саботажником.

Однако он вернулся в свою каюту, потеряв уверенность в себе. Горди понимал одно: нужно что-то решать. Необходимо действовать.

Горди понимал, что сейчас ему грозит опасность, и решил поступать, подчиняясь интуиции. Прежде всего необходимо принять меры предосторожности. В результате, как только все улеглись спать, он вместе с отрядом своих людей спустился вниз и арестовал восемнадцать человек, в том числе Миллера и Тельера. Всех поместили в отдельные помещения и заперли.

Следующие два часа Горди провел в безрадостных размышлениях. Все его действия, и прежде всего казнь троих инакомыслящих, были рассчитаны на тридцатилетнее путешествие к Земле.

«Пора взглянуть правде в глаза, — подумал он. — Я не могу вернуться на Землю».

Когда Горди все спланировал, он решил, что заставит Лисби уменьшить скорость корабля настолько, чтобы путешествие к Земле действительно заняло тридцать лет. А потом найдет причину для казни Лисби, Миллера, Минделя и других подозреваемых. Повод: заговор с целью захватить власть на корабле. Однако он должен самым тщательным образом продумать детали, чтобы остальные поверили ему или хотя бы захотели поверить.

Он все еще строил планы, когда час спустя корабль дернулся так, словно получил удар, а потом начал ускоряться.

Лисби не спал, дожидаясь наступления рокового часа. И когда он настал, ускорение прижало его к койке, к которой он заблаговременно пристегнулся. Он запрограммировал двигатели так, что разница между ускорением и искусственной гравитацией составила 3 g. Теперь никто не сможет помешать кораблю пересечь световой барьер.

Он почувствовал всепоглощающий страх, как только понял, что именно в этот момент пространство и время изменяются с невероятной быстротой.

«Быстрее, быстрее!» — беспомощно подумал он.

И хотя Лисби прекрасно понимал, что ничего не почувствует, поскольку ускорение росло одновременно с искусственной гравитацией, он приготовился пережить фантастические мгновения пересечения светового барьера. Он надеялся, что они не затянутся надолго.

Он ждал мучительных ощущений, но перед ним вдруг возникла фантазия, исчезнувшая так быстро, что Лисби ее сразу же забыл. Затем появился новый образ, лицо, которое он никогда не видел прежде, но и оно моментально пропало. Перед его мысленным взором вставали новые и новые образы. Но он сам и другие обитатели корабля шагали назад, как в фильме, запущенном в обратном направлении. Сцены сменяли друг друга с головокружительной скоростью, пока не пришла очередь его детства.

Наконец все образы исчезли. Лисби овладело необычное ощущение, не слишком приятное, но совсем не болезненное. А потом…

Вероятно, Лисби потерял сознание.

Эврил Хьюит повесил трубку и повторил сообщение, которое получил несколько секунд назад: «Ваш корабль „Надежда человечества“ только что вошел в атмосферу Земли».

Слова эхом отдавались в его сознании, вызывая смятение. Спотыкаясь, он подошел к дивану и лег.

В водовороте его сознания закружились новые слова с иным смыслом. Через шесть лет… «Надежда человечества»… через шесть лет, когда даже по самым оптимистическим прогнозам она могла лишь долететь до созвездия Центавра… входит в атмосферу Земли…

Хьюит лежал и думал: «Десять лет я верил в теорию Джона Лисби, утверждающую, что в ближайшие месяцы наше Солнце должно показать признаки переменной звезды!»

Он потратил большую часть своего огромного унаследованного состояния на постройку гигантского корабля. Мир смеялся над самым богатым простофилей Запада; Джоан ушла от него, забрав с собой детей, и лишь план колонизации принес ему правительственную поддержку…

И все это уничтожено возвращением «Надежды человечества» — в канун катастрофы, которую он пытался предотвратить.

«Что могло заставить Джона Лисби повернуть назад?..» — беспомощно рассуждал Хьюит.

Его горькие размышления прервал телефонный звонок. Он встал с дивана и подошел к столу.

«Мне нужно подняться на борт и попытаться их убедить. Как только они приземлятся, я…»

На сей раз ему звонил официальный представитель космического патруля. Хьюит слушал, пытаясь представить себе картину, которую описывал его собеседник. Патруль не смог связаться с экипажем корабля.

— Наши люди в скафандрах заняли позиции возле наблюдательных портов и капитанского мостика. К сожалению, они не могут заглянуть внутрь, поскольку обшивка пропускает свет только в одну сторону. Мы уже час пытаемся установить контакт с экипажем, но не получаем никакого ответа.

Хьюит задумался. Он не знал, что делать. Наконец он спросил:

— С какой скоростью движется корабль?

— Он приближается к Земле со скоростью тысяча миль в час.

Хьюит не слышал ответа, его мозг заработал быстрее.

— Беру на себя все расходы по проникновению внутрь корабля. Я прибуду через час.

«Если я сумею попасть внутрь, то попытаюсь их уговорить. Нет, я заставлю экипаж продолжить путешествие», — размышлял он, шагая к своему личному кораблю.

Он решил быть безжалостным. Пожалуй, впервые в истории человеческой расы оправданы любые средства принуждения.

Два часа спустя он спросил:

— Вы утверждаете, что воздушный шлюз не открывается?

Хьюит находился на борту спасательного корабля «Молли Д» и наблюдал за безуспешными попытками вскрыть один из люков «Надежды человечества» при помощи огромных магнитов. На время ему пришлось забыть о своих намерениях.

Приходилось считаться с тем, что на борту «Надежды человечества» могли возникнуть серьезные проблемы.

— Продолжайте попытки, возможно, дверцу заклинило. Люки должны легко открываться.

Он обратил внимание, что ему охотно предоставили право командовать спасательной операцией. В некотором смысле его это нисколько не удивило. «Молли Д» была коммерческим спасательным судном, которое реквизировал космический патруль. Теперь, когда на борту корабля находился Хьюит, представитель патруля капитан-лейтенант Мардоннел играл роль наблюдателя. А капитан «Молли Д» с радостью подчинялся человеку, который оплачивал все счета.

Через час гигантский магнит сумел повернуть круглую крышку люка чуть больше чем на фут. Побледневший Хьюит советовался с двумя офицерами.

Высотомер «Молли Д» показывал, что они находятся на высоте в девяносто одну милю. Капитан-лейтенант Мардоннел сказал:

— Мы опустились примерно на девять миль за шестьдесят — восемьдесят минут. Поскольку мы движемся не только вниз, но и вперед, столкновение с Землей произойдет через десять часов.

Очевидно, что за это время они не успеют вскрыть люк.

Хьюит с трудом сдерживался. Он продолжал считать, что проблема, которую они не могут решить, гроша ломаного не стоит.

— Что ж, тогда нужно расплавить люк или высверлить его, — предложил он, — А еще можно попытаться прорезать отверстие в обшивке.

И он приказал доставить с Земли специальное оборудование. Но даже вмешательство космического патруля не позволило решить эту проблему быстрее, чем за два с половиной часа. Наконец Хьюит отдал приказ привести в действие мощный бур.

— Вызовите меня, когда я смогу попасть внутрь корабля, — приказал он.

Он вдруг почувствовал ужасную усталость и прилег отдохнуть.

Хьюиту удалось задремать, но он постоянно вертелся, в любой момент ожидая, что его позовут. Его мозг продолжал напряженно работать над тем, что он скажет экипажу «Надежды человечества».

Он проснулся, когда прошло пять часов с момента прибытия бура. Хьюит одевался с ощущением приближающейся катастрофы. Его встретил Мардоннел.

— Мы не тревожили вас, мистер Хьюит, поскольку после того, как стало ясно, что мы не можем прорезать отверстие в обшивке корабля, я связался со штабом. Нам удалось получить совет одного из крупнейших земных ученых, — капитан-лейтенант заметно побледнел. — Боюсь, порадовать вас нечем. Никакие советы не помогли. Мы не в силах проникнуть внутрь корабля.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вам лучше взглянуть самому.

Когда Хьюит прибыл на место, бур продолжал работать. Он приказал остановиться и принялся осматривать обшивку «Надежды человечества». Буру удалось углубиться на три четверти миллиметра.

— Но это просто смешно, — запротестовал Хьюит. — Шесть лет назад, когда строили корабль, подобных проблем не возникало.

— Нам доставили еще два бура, — устало сказал Мардоннел. — Алмаз не в состоянии справиться с этим металлом. Ученые рассчитали, что корабль упадет в предгорьях Скалистых гор. Удалось довольно точно вычислить место. Жители предупреждены.

— А что будет с теми, кто находится на борту? Что будет с… — Хьюит осекся.

Он собирался спросить, что будет с человеческой расой, но промолчал. Зачем зря раздражать людей?

Волнуясь, Хьюит подошел к бортовому иллюминатору «Молли Д». Похоже, они находятся на высоте пятнадцати миль от поверхности Земли. До падения два часа.

Когда оставалось двадцать минут, Хьюит отдал приказ разорвать стыковку. «Молли Д» медленно отошла от «Надежды человечества» и стала набирать высоту. Хьюит стоял и с растущим ужасом смотрел, как огромный корабль падает на Землю.

Горизонтальная скорость составляла чуть меньше тысячи миль в час — корабль пропахал огромную борозду в земле, подняв невероятную тучу пыли. Хьюит и все, кто находился рядом с ним, не слышали звука удара, но ему показалось, что он видит, как дрогнула земля.

— Ну вот и все, — сглотнув, сказал Хьюит. — Если на борту оставались живые люди, они погибли.

Не требовалось особого полета воображения, чтобы представить себе последствия столь чудовищного удара. Все обитатели корабля превратились в кровавые пятна на полу, стенах или потолке.

В этот момент до них долетел грохот удара. «Молли Д» задрожала, и у всех, кто находился на борту спасательного судна, на несколько мгновений заложило уши.

Прошла пара секунд, и кто-то выкрикнул:

— Корабль прошел сквозь гору!

— О господи! — пробормотал Хьюит.

«Надежда человечества» рассекла небольшой холм на две части. Сквозь тучи пыли Хьюит видел, как огромный сферический корабль скользит вниз, в долину. Наконец корабль опустился, и вновь пыль закрыла обзор. Однако Хьюиту показалось, что «Надежда человечества» почти не замедлила ход.

Корабль начал уходить под землю.

Постепенно пыль осела. Образовалась дыра диаметром более двенадцати тысяч футов, косо уходящая в склон горы, который начал складываться внутрь, и тонны камня обрушились вниз.

Спасательный корабль спустился ближе к земле, и Хьюит отчетливо услышал гром лавины.

Скалы и земля еще продолжали падать вниз, когда пришло радиосообщение. В пятидесяти милях рухнула гора. Образовалась новая долина, погибли люди. Зафиксировано три подземных толчка.

В течение следующих двадцати минут приходили все новые и новые сообщения. Было зафиксировано еще четырнадцать подземных толчков, причем два из них оказались самыми сильными за все время наблюдений. Образовались огромные трещины. Последнее землетрясение произошло в четырехстах милях от первого, и все они находились на линии следования «Надежды человечества».

Неожиданно поступило новое, ошеломляющее сообщение. Корабль вышел на поверхность в пустыне и начал набирать высоту по пологой дуге.

Менее чем через три часа «Молли Д» вновь состыковалась с огромным кораблем. Мощные магниты продолжали воздействовать на люк.

— У нас ушел час, чтобы сдвинуть крышку на один фут, — сказал Хьюит полудюжине ученых, которые находились на борту спасательного судна. — Значит, за тридцать пять часов задача будет решена. Впрочем, потом придется открывать внутреннюю дверь шлюза, но это уже совсем другая проблема, — он немного помолчал. — Джентльмены, почему бы нам не обсудить фантастические события, которым мы все стали свидетелями?

Последовавшая дискуссия не позволила никому сделать какие-нибудь содержательные выводы.

— Ну вот и все! — воскликнул Хьюит.

Внешний люк открыли пару часов назад, и сейчас мощный магнит открывал внутренний люк. Пока они ждали за прозрачным барьером, в шлюз протянулась толстая металлическая рука и толкнула дверцу. После нескольких безуспешных попыток оператор вопросительно посмотрел на Хьюита. Тот тут же сказал в переговорное устройство:

— Возвращайтесь на корабль. Нам нужно закачать воздух в шлюз, тогда мы сумеем открыть дверь.

Он с трудом сдерживал гнев. Внешняя дверь люка открылась довольно легко. Он не понимал, почему у них возникли проблемы с внутренней. «Надежда человечества» продолжала проявлять упрямство.

Капитан «Молли Д» с сомнением посмотрел на Хьюита.

— Если дверцу люка заклинило, — возразил он, — то невозможно заранее предсказать, какие усилия придется приложить, чтобы ее открыть. Не забывайте, что корабли удерживаются рядом при помощи магнитов. Поэтому не потребуется большой силы, чтобы они оторвались друг от друга.

Хьюит нахмурился, услышав возражения капитана.

— Возможно, нам не понадобится прикладывать изрядных усилий. Ну а если корабли оторвутся друг от друга, мы можем задействовать дополнительные магниты, — а потом добавил: — Или построим переборку между переходными шлюзами, связав таким образом корабли стальной арматурой.

Решили последовательно увеличивать давление сжатого воздуха. Хьюит внимательно наблюдал за показаниями манометра. Когда они перевалили за девяносто одну атмосферу, давление резко пошло вниз. За несколько секунд оно упало до восьмидесяти шести, затем стабилизировалось, а потом снова стало подниматься. Капитан отдал какой-то приказ в машинное отделение, и стрелка прибора застыла на месте. Он повернулся к Хьюиту.

— Это предел. При девяносто одной атмосфере резиновые прокладки теряют герметичность. Мы не можем дальше увеличивать давление.

Хьюит недоуменно покачал головой.

— Я не понимаю, — пробормотал он. — Как люк может выдерживать давление в тысячу двести фунтов на квадратный дюйм?

Ничего не оставалось, как заказать оборудование, которое сможет зафиксировать переходные шлюзы кораблей. Чтобы не терять зря времени, они пробовали разные способы воздействия на люк. Ни один из них успеха не принес. Стало очевидно, что потребуются значительно большие усилия, чтобы проникнуть внутрь корабля.

Только после того, как давление достигло девятисот семидесяти четырех атмосфер, дверь неохотно открылась. Хьюит подождал, когда стрелка манометра опустится вниз, показывая, что давление выровнялось. Воздух стремительно уходил внутрь корабля — к счастью, объем «Надежды человечества» был огромен. И все равно поток воздуха походил на торнадо, которому по силам уничтожить все на своем пути.

Наконец давление упало всего на одну атмосферу, и стрелка манометра застыла на месте.

— Что произошло? — сдавленно спросил один из ученых. — Давление выровнялось на совершенно невозможном уровне. Как такое может быть? Сейчас оно составляет тринадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм.

Хьюит отошел от барьера из асбостекла.

— Мне нужен специальный скафандр, — сказал он. — Ни один из наших скафандров не выдержит такого давления.

Для этого требовалось вернуться на Землю. Хьюит знал, что некоторые фирмы в состоянии сделать нужный скафандр за несколько дней. Но он решил лично наблюдать за его изготовлением.

Возвращаясь на челнок, который должен был отправиться к Земле, Хьюит подумал: «А потом я поднимусь на борт, и мы стартуем к Альфе Центавра. Наверное, мне придется лететь с ними. Но сейчас это не имеет значения. Теперь слишком поздно строить другие корабли для колонизации иных миров».

Он вдруг преисполнился уверенностью, что все очень скоро выяснится. У него не было никаких предчувствий.

Когда Хьюит приземлился, в городе наступило утро. Новость о его возвращении опередила Хьюита; а когда вскоре после полудня он покинул фабрику по производству космических скафандров, его поджидала группа репортеров. Он рассказал им последние новости, но репортеров это не удовлетворило.

Вернувшись в офис, он сделал ошибку: позвонил Джоан. Прошли годы после их последней встречи, и она уже не была так напряжена, когда подняла телефонную трубку.

— И о чем ты хочешь со мной говорить? — небрежно спросила она.

— О примирении.

— Ради бога! — сказала она и рассмеялась.

Голос Джоан показался ему чересчур визгливым. Хьюит с некоторым беспокойством вспомнил, что о ней ходили самые невероятные слухи: будто бы она встречалась с разными мужчинами. Он вдруг понял, что эти слухи правдивы.

Хьюит на мгновение задумался, но решил не отступать.

— Не понимаю, почему мое предложение вызывает у тебя смех? — серьезно спросил он. — А куда девалась твоя всепоглощающая и вечная любовь, в которой ты столько раз мне клялась?

Наступило долгое молчание. Наконец она ответила:

— Знаешь, я готова поверить, что ты настолько глуп, чтобы предложить мне примирение. Но я достаточно умна, чтобы сообразить: именно возвращение твоего дурацкого корабля заставило тебя позвонить мне. Ты хочешь, чтобы мы всей семьей полетели к Альфе Центавра?

Хьюит понимал, что после такого отвратительного начала не следует продолжать разговор, однако уже не мог остановиться.

— Почему ты не разрешаешь мне взять детей? — не унимался он. — Путешествие им не повредит, более того, их здесь не будет, когда…

Тут Джоан надоело его слушать, и она рассмеялась.

— Вот видишь, я все правильно поняла, — и швырнула трубку.

Ему тут же начали названивать из вечерних газет, а потом напечатали искаженную запись его разговора с Джоан. В газетах его называли «простофилей с новой звезды». Хьюит спрятался от репортеров, но они круглосуточно дежурили в отеле, где он остановился.

Два дня спустя ему потребовался полицейский эскорт, чтобы добраться до фабрики и взять там специально созданный для него скафандр-танк. Затем он помчался на взлетное поле. Челнок доставил его на «Молли Д».

На тестирование скафандра пришлось потратить больше часа. Наконец магнит закрыл внутренний люк «Надежды человечества», затем давление в соседнем отсеке было снижено до одной атмосферы. Хьюита, сидевшего внутри скафандра на колесах, при помощи крана переправили в этот отсек и плотно закрыли дверцу люка. Вновь закачали воздух. Хьюит наблюдал, как манометр его скафандра показывает постепенное увеличение давления до девятисот семидесяти трех атмосфер. Прошло еще несколько часов, пока Хьюит окончательно не убедился, что скафандр выдерживает огромные нагрузки.

Он включил первую передачу, и танк медленно вполз внутрь «Надежды человечества».

ТЕМНОТА!

Свет погас, как только он оказался внутри корабля. Изменения были поразительными. Снаружи коридор выглядел совершенно нормально. Теперь Хьюит находился в призрачном темно-сером мире. Несколько секунд он вглядывался в сумрак, но постепенно его глаза привыкли к тусклому освещению. Хотя прошли годы с тех пор, как он в последний раз побывал на борту «Надежды человечества», его поразило ощущение ограниченности пространства.

Хьюит находился в коридоре, который, как он точно знал, ведет в самое сердце корабля. Теперь он показался ему более узким, чем раньше. Причем значительно более узким. Хьюит прекрасно помнил, что коридор был рассчитан на перемещение крупных грузов. Но сейчас…

Хьюиту не удавалось точно оценить его ширину. Прежде он шел через весь корабль, и его протяженность составляла тысячу футов. Естественно, так далеко Хьюит видеть не мог. Темнота быстро сгущалась.

А вот высота коридора не изменилась — как была около тридцати футов, так и осталась.

Но ширина уменьшилась с сорока футов до пяти. Однако у Хьюита не создалось впечатления, что стены отстроили заново. Стальная арматура по-прежнему являлась частью стен.

Хьюит пришел к выводу, что должен двигаться дальше, в противном случае ему не реализовать поставленную перед собой задачу.

Он собрался закрыть дверь переходного шлюза. И здесь его ожидал новый сюрприз. Во время перемещения дверь искажалась. Снаружи подобный эффект не наблюдался. Когда дверь закрылась, ее ширина, прежде составлявшая двенадцать футов, сократилась до четырех.

Изменения показались Хьюиту такими чудовищными, что на его лице выступил обильный пот. Тут только он понял, что все это может означать: «эффект теории сжатия Лоренца — Фицджеральда».

И тут ему пришла новая, ошеломляющая мысль: «Значит, скорость корабля приблизилась к скорости света».

Хьюит моментально отбросил эту мысль. Такого просто не могло быть. Наверняка существовало другое объяснение.

Он осторожно направил свой танк вперед. Прежде всего он хотел посетить каюту капитана. Тень медленно и неохотно открывала перед ним свои тайны. Только оказавшись на расстоянии десяти футов от него, он заметил пандус, ведущий на следующий уровень.

Появление знакомых предметов немного успокоило Хьюита. Более того, они находились на прежнем расстоянии друг от друга. Да и расположение осталось прежним: шлюз, пандус, а затем мастерские. Коридор вывел его прямо на пандус, а затем вновь сузился. Все выглядело жутко маленьким — суживающий эффект оказывал пугающее воздействие. Однако длина была неизменной.

Хьюит ожидал, что двери капитанской каюты окажутся слишком узкими для его скафандра. Однако их ширина не изменилась. Хьюит кивнул и подумал: «Конечно, это вполне соответствует теории Лоренца — Фицджеральда. Сжатие происходит лишь вдоль направления полета». Поскольку двери каюты находились под прямым углом к данному направлению, их размеры не изменились. А вот дверная ручка должна была уменьшиться.

Так и оказалось. Хьюит остановил скафандр и принялся рассматривать ручку.

— Нет, что-то здесь не так, — сказал он самому себе. — Как и коридор, ручка уменьшилась в восемь раз, а коэффициент изменения давления — во много раз больше.

И вновь он попытался убедить себя, что должно существовать другое объяснение, не связанное со знаменитой теорией сжатия. Ведь скорость не имела отношения к происходящему. Сейчас «Надежда человечества» практически находилась в состоянии покоя, а ее полет с высокими скоростями остался в прошлом.

— Я зря теряю время! — проворчал Хьюит.

Он напомнил себе, что намеревался сделать быстрый ознакомительный объезд корабля, включил двигатель скафандра и въехал в каюту.

Первая комната капитанских апартаментов оказалась пустой. Хьюит сразу же направил скафандр в спальню. Дверь в нее была закрыта, но при помощи специального щупа Хьюит легко ее распахнул. Он въехал внутрь, испытав некоторое смущение — ведь он оказался в чужой спальне. Хьюит увидел две одинаковые кровати. На ближайшей лежала женщина, накрытая тонкой простыней, он увидел лишь часть руки, плечо и голову. Она была повернута к нему спиной. На первый взгляд, женщина выглядела вполне нормально — больше он на нее не смотрел, поскольку его внимание приковал мужчина.

Он лежал у изголовья кровати в очень странном положении — казалось, его отбросило в результате резкого торможения. Какие-то части его тела выглядели слишком тонкими, какие-то сохранили естественные размеры — аномалия могла объясняться необычным положением тела. Хьюит объехал кровать, чтобы взглянуть на мужчину с другой точки. Теперь он выглядел совершенно нормально.

Но сбоку его голова и тело больше походили на карикатуру, а не на обычного человека — нечто подобное можно увидеть в кривых зеркалах.

Хьюит никогда не встречал этого человека раньше. И, вне всякого сомнения, он не был капитаном Джоном Лисби, который командовал огромным кораблем во время старта шесть лет назад.

Хьюит решил не делать никаких выводов. Некоторые его наблюдения указывали на присутствие эффекта Лоренца — Фицджеральда. Однако большую их часть легко объяснить, если представить себе, что корабль одновременно летит с разными скоростями. Невероятно.

Хьюит повернул к выходу из капитанской каюты. Он старался ни о чем не думать, но задержался, чтобы заглянуть в другую спальню. Здесь стояло три кровати, и на каждой лежала молодая женщина. Все трое были укрыты простынями, но их фигуры искажал все тот же эффект. Хьюит содрогнулся и двинулся к входной двери. Женщины почему-то произвели на него более сильное впечатление, чем мужчина.

Вновь оказавшись в коридоре, Хьюит заставил себя принять то, что он увидел. Теперь, когда его скафандр перемещался дальше, ему удалось немного расслабиться и спокойнее воспринимать удивительное явление. Он заглядывал в каюты офицеров и ученых. Почти во всех в главной спальне находились женщины, в соседних — дети.

Когда Хьюит увидел первого подростка, он стащил с него тонкое одеяло — ему пришлось приложить немалые усилия — и внимательно осмотрел перекошенное тело. Он хотел убедиться, что перед ним юноша. Да, сомнений быть не могло, несмотря на искажения пространства. После этого он видел еще несколько юношей и девушек, примерно восемнадцати лет.

Но куда исчезли мужчины?

В соседнем коридоре, неподалеку от апартаментов капитана, он нашел троих мужчин с грубыми лицами. Они также находились в кроватях, а поскольку все они лежали по-разному относительно направления полета, мужчины и выглядели непохоже друг на друга. Когда Хьюит поднял одеяло, которым был укрыт первый из них, он увидел невероятно худое вытянутое тело. Второй мужчина показался ему каким-то укороченным и чахлым. А третий больше походил на силуэт, чем на нормального человека.

Больше на верхней палубе он мужчин не нашел. Только спустившись вниз, Хьюит обнаружил в маленьких тесных каютах несколько сотен мужчин. Женщин среди них не было, что еще больше смутило Хьюита. Он никак не мог понять, зачем держать женщин и детей на верхних палубах, отдельно от мужчин.

Окончательно зашедший в тупик Хьюит отправился в машинное отделение. Оказалось, что на корабле полно совершенно незнакомых ему мужчин, женщин и детей. А ведь он встречался со всеми колонистами, техниками, учеными и офицерами — однако не узнал ни одного человека.

Наконец Хьюит добрался до машинного отделения. Первый же взгляд на дисплеи приборов его ошеломил.

Ядерный реактор раскалился до адских температур. Несмотря на огромную нагрузку трансформатора, стрелка даже не дрожала. При этом приборы показывали, что ускорение равно нулю. Изучая показания приборов, Хьюит вспомнил разговор с Тельером относительно попыток достижения субсветовых скоростей. Он нахмурился. Дисплей показывал, что корабль перемещается со скоростью 198 700… Нет, не может быть! Быстрее скорости света!

«Но корабль не может сейчас…» — подумал Хьюит.

Его разум отказывался воспринимать полученную информацию. Он решительно развернулся и направился обратно в «Молли Д».

Пока Хьюит отсутствовал, на борту спасательного судна появился великий человек. Он выслушал вместе с остальными доклад Хьюита и практически не участвовал в дискуссии, которая разгорелась, когда тот закончил свой отчет. Молодые ученые заметно смущались в присутствии великого. Они не рисковали высказываться. «Пусть говорит кто-нибудь другой» — такие мысли читались на их лицах.

В результате дискуссия получилась вялой. Чаще всего звучали слова: «естественное объяснение». Наконец терпение Хьюита лопнуло.

— В конце концов, все эти явления реальность. Что вы имеете в виду, когда употребляете слово «естественное»?

Он не собирался на этом останавливаться, но тут великий человек откашлялся и заговорил впервые с того момента, как его представили присутствующим.

— Джентльмены, я бы хотел избавиться от мусора, накопившегося с начала преодоления полосы препятствий.

Он повернулся к Хьюиту.

— Я поздравляю вас, сэр. Впервые в истории появился мифический наблюдатель — невероятное явление. Вы стали свидетелем феномена, который до настоящего момента описывался лишь уравнениями.

И без дальнейших отступлений он принялся объяснять природу произошедшего, которое он назвал «движение со скоростью света».

— На данной стадии, — продолжал он, — нам не следует искать ответ на вопрос, как такое могло произойти, хотя подобные рассуждения, вне всякого сомнения, еще впереди. Я готов поделиться с вами своими мыслями. Мистер Хьюит видел, что приборы показывали скорость, превышающую скорость света. Можно ли предположить, что корабль, набравший такую невероятную скорость, познакомил нас с истинным состоянием пространства и материи, которое до этих пор оставалось от нас скрытым? Я готов предположить, что корабль движется со скоростью, превышающей скорость света, в собственной зоне существования, в параллельном нам времени. Конечно, нам необходимо изучить данное явление. Но этим мы займемся позже. Сейчас нам следует решить практический вопрос. Вот что я предлагаю. Копии тщательно составленного письма следует вложить в руки всех ключевых фигур на борту корабля, чтобы они его прочитали после пробуждения. В этом письме мы опишем известные нам события и предложим старшим офицерам корабля выключить двигатель и автопилот. Если наше пожелание не будет выполнено через определенный промежуток времени — тут мы должны принять во внимание разницу во времени, — мы будем вынуждены признать, что нас неправильно поняли. И тогда Хьюит вернется на борт и попытается выключить автопилот и реверсировать двигатель. Но прежде чем покинуть корабль после доставки письма, Хьюиту необходимо включить сигнал тревоги, чтобы разбудить экипаж.

Хьюит нахмурился, услышав последнее предложение. Он не видел никаких логических ошибок в рассуждениях великого человека. Но после пребывания на борту жуткого корабля с искаженной перспективой, на котором атомный реактор давно вышел за безопасные пределы температурного режима и где люди застыли в неподвижности смерти, у него сложилось впечатление, что они что-то упустили.

Он вспомнил о мужчине, скорчившемся на постели в капитанской каюте. Да, великий человек объяснил это несоответствие, но во время его рассуждений в голову практичного Хьюита пришли новые мысли. Скафандр следовало модифицировать, чтобы он сумел включить сигнал тревоги, ведь работать придется в условиях иного времени.

Относительно третьего появления на борту корабля Хьюит задумчиво проговорил:

— Если получится, что я буду вынужден отключить двигатель, мне потребуется взять с собой воду и пищу. Разница во времени может сделать мою миссию весьма длительной.

У них ушло тридцать пять часов, чтобы открыть люк, — обычно такая работа занимала пять минут. Таким образом, выключение двигателя может занять несколько недель. Значит, нужно к этому подготовиться.

Другой ученый предложил снабдить скафандр приборами для наблюдения, фиксации и записи состояния двигателя.

Сразу же последовал поток новых оригинальных идей, но Хьюит остановил энтузиастов:

— Послушайте, джентльмены, скафандр невозможно бесконечно набивать аппаратурой. Почему бы вам не отправиться со мной на фабрику, где вы сможете поработать над возможными изменениями? А пока специалисты напишут письмо и сделают нужное количество копий. Мы скоро вернемся, и тогда я вновь поднимусь на борт «Надежды человечества».

Хьюит решил, что на модернизацию скафандра потребуется около недели, и предложил немного поспать. Никто не стал ему возражать.

На борту корабля проснулся Лисби V.

Он лежал и вспоминал все, что произошло за последнее время. Лежал и вспоминал, как ребенок, даже не пытаясь ни о чем думать. Воспоминания обрушились на него.

— Боже мой! — простонал он.

Его долго не оставлял страх, но потом пришло облегчение. Он все еще жив! Сверхсветовая скорость не смертельна для человека. Страшный миг, когда корабль достиг скорости света, остался позади.

Лисби размышлял о том, как долго он находился без сознания. Потом пришла новая тревога: необходимо спуститься в машинное отделение, провести тесты, приготовиться к торможению.

«Интересно, что стало с Горди? Может быть, он мертв?» — с надеждой подумал он.

Протянув руку, Лисби включил свет — движение было чисто автоматическим, и только после того, как стало светло, он сообразил, что электрические сети и антигравитация в порядке.

…Им овладело удивление. Однако все укладывалось в теорию, что при полете со скоростью света свет тоже перемещается.

Лисби расстегнул ремень безопасности и сел.

Он услышал шум, который доносился снаружи. В замке повернулся ключ. Дверь по другую сторону решетки распахнулась. На него смотрел Горди, голову которого украшала белая повязка. За спиной капитана высилась плотная фигура бывшего кухонного рабочего по имени Харкорт.

Увидев Горди, Лисби испытал разочарование. Он ожидал его прихода, его анализ оказался правильным, но реальность — Горди не получил серьезных ранений — разрушила надежды Лисби… Однако разочарование моментально исчезло.

Он вспомнил, что приход Горди уже сам по себе означает, что одержана победа.

Лисби сразу же приободрился. Именно поэтому он так и запрограммировал двигатели: теперь маленький убийца вынужден обратиться к нему за помощью.

Лисби заговорил первым, чтобы захватить инициативу.

— Я потерял сознание и только что пришел в себя. Что произошло? Люди не пострадали?

Горди озадаченно посмотрел на него.

— Значит, тебе тоже досталось! — сказал он.

Лисби лишь бросил на него взгляд. Он не хотел ничего преувеличивать, чтобы не вызвать подозрений.

— Лисби, ты уверен, что это не часть заговора?

Лисби сумел заверить Горди, что он ничего не знает о заговоре — ему практически не пришлось лгать, поскольку его план не был продуман дальше. Иными словами, если заговор и существовал, то он остался в прошлом. С этого момента они столкнулись с ситуацией, в которую люди никогда не попадали: ведь никому еще не доводилось летать со скоростью, превышающей скорость света.

Слова Лисби явно успокоили Горди. После недолгих колебаний он хрипло произнес:

— Я дам тебе еще один шанс, Лисби. Спускайся в машинное отделение! Харкорт отправится вместе с тобой… И учти — не вздумай выкинуть какой-нибудь номер!

Вероятно, Горди понимал всю бесполезность своих угроз.

— Послушай, Лисби, — проникновенно заговорил он, — выясни, что произошло, и постарайся устранить неполадки. А потом мы поговорим. Хорошо?

Лисби ему не верил, да и как он мог верить Горди? Ведь положение нового капитана не изменилось, он по-прежнему не мог вернуться на Землю. Но вслух Лисби сказал:

— Да, конечно.

Горди криво улыбнулся.

— Встретимся позже.

Он ушел, чтобы допросить других арестованных. На данный момент Лисби был оправдан. Горди сразу же заподозрил, что в случившемся виновен Миллер. Кто еще мог все это устроить? Ведь больше в машинном отделении никого не было! Он вспомнил, как Миллер вглядывался в показания приборов, касался некоторых из них.

«Наверное, тогда-то он и провернул свой номер! — решил сразу рассвирепевший Горди. — Прямо у меня на глазах!»

Между тем Лисби в сопровождении Харкорта добрался до рубки управления. Взглянув на мониторы, он вздохнул с облегчением: впереди чернела космическая пустота. Слегка дрожащими руками он быстро запрограммировал двигатели на торможение с тяготением в 12 g и на 11 g антигравитации. Закончив программирование, он потянулся к главному рубильнику, взялся за него…

И задумался.

Теперь, когда пришло время для окончательного решения, он вдруг понял, что ему необходимо осмыслить многие важные вещи. Ускорение до сверхсветовой скорости выполнило главную задачу: его освободили из-под ареста. Но в целом ситуация не изменилась.

В случае ошибки его ждет смерть. Более того, любое промедление также ведет к гибели. Таким образом, его действия должны определяться именно этими обстоятельствами.

…Нужно отобрать к Харкорта бластер, связать его или даже убить, если не останется другого выхода. Так или иначе, но Харкорта необходимо убрать с дороги.

Приняв решение, он потянулся к рубильнику.

Но вновь убрал руку, так и не переключив его. Он должен принять во внимание еще один фактор, не столь личный, но еще более важный.

«Почему я потерял сознание в точке перехода? — подумал Лисби, — Необходимо найти объяснение этому факту».

Люди не теряют сознание просто так, за время пребывания на борту огромного корабля он не раз в этом убеждался. Если не давать человеку анестезирующих препаратов, он цепляется за сознание, даже если испытывает невероятно сильную боль.

Лисби повернул голову к Харкорту и спросил:

— Ты потерял сознание, Харкорт?

— Угу.

— А что-нибудь помнишь?

— Абсолютно ничего. Просто вырубился. Потом пришел в себя. И подумал: «Парень, тебе нужно к Горди!» И нашел его возле кровати…

— И ты ни о чем не подумал? — перебил его Лисби. — У тебя не возникло никаких картин, воспоминаний? Перед тем, как ты отрубился?

— Ну-у-у-у, — с сомнением протянул Харкорт. — Если подумать… мне приснился сон. Какой-то неясный.

Лисби ждал. Судя по выражению лица, Харкорт мучительно пытался вспомнить — сейчас ему не следовало мешать.

— Знаете, мистер Лисби, — наконец заговорил Харкорт, — когда мы заглядываем в свое нутро, то редко находим там правду.

Лисби мысленно простонал. Этот человек не умеет излагать свои мысли.

— Мне нужно заняться двигателем. Поговорим позже, Харкорт.

Он вновь положил руку на рубильник. И медленно перевел его в рабочее положение. Покончив с этим, Лисби уселся в кресло, взял микрофон и объявил по общей связи, что ускорение начнется через одну минуту. Лисби собрался пристегнуть собственный ремень, когда заметил, что Харкорт устроился в соседнем кресле и уже пристегнулся.

Он ощутил, как закипел адреналин в его крови. Быть может, атаковать Харкорта прямо сейчас?

И все же Лисби не стал ничего предпринимать.

Нет, еще рано, слишком много неизвестных факторов. Ему может помешать начавшееся ускорение. Дрожащими пальцами Лисби пристегнул ремень.

Он внимательно смотрел на показания приборов.

Внезапно стрелки резко отклонились.

Он приготовился к удару. Однако ничего особенного не произошло. Тут же сработал генератор искусственного тяготения.

«Неужели даже при субсветовых скоростях возникает мгновенная компенсация ускорения?» — подумал Лисби.

Стрелки приборов вернулись в прежнее положение.

— Вы знаете, мистер Лисби, сон был удивительным. Я, как наяву, увидел изображение каждой части своего тела — и все они кувыркались в воздухе. А я был такой большой, как космос, и мог видеть свои внутренности, а также маленькие смешные пятнышки кружащегося света, вот только потом они перестали быть маленькими и больше не кружились, а начали разлетаться в разные стороны. Мне показалось, что я иду задом наперед. Наверное, тогда я и отключился.

Лисби повернулся к Харкорту, который описывал свои впечатления. Ему вдруг показалось, что простой, не обремененный знаниями разум этого человека воспринимает мир чистым внутренним зрением.

«…кувыркались…» — Что еще?

«…такой большой, как космос…» — В полном соответствии с теорией: масса становится бесконечной, а размер стремится к нулю.

«…маленькие смешные пятнышки кружащегося света…» — Электроны, видит Бог, вращающиеся на своих орбитах, неожиданно поменяли направление вращения…

Естественно. Фантастично, но естественно.

Да, именно тогда он и потерял сознание. В момент изменения направления. Сама структура жизни и материи была вывернута наизнанку. Лисби с благоговением подумал: «Мы погрузились в свои ничтожные распри, а корабль преодолевает барьеры времени и пространства».

И ему вдруг представилась бесконечная ночь, покоренная благодаря удивительному открытию. Расстояние подчиняется человеку, и даже время теперь поддается воздействию.

Лисби с волнением ждал, когда корабль пересечет световой барьер в обратном направлении. Ждал шока возвращения к нормальному состоянию…

Секунды быстро убегали прочь. Стрелки приборов медленно, но верно перемещались.

Ничего.

На Земле прошло три недели.

Расстроенный Хьюит пытался ускорить процесс. Деньги, конечно, сыграли свою роль. Но человеческий фактор не позволял делать некоторые вещи быстрее.

Одна из задержек была связана с письмом. Хьюит написал его довольно быстро, а потом отправил копии разным людям, чтобы они его одобрили и подписали.

Последовали многочисленные изменения и задержки, а окончательная версия «потерялась» в офисе одного высокопоставленного чиновника, и ее «искали» неделю.

Наконец все двенадцать копий письма вернулись к Хьюиту, ему осталось лишь поставить собственную подпись. В последней версии говорилось:

Место для первой подписи было зарезервировано для Хьюита. Дальше следовало множество других известных имен. Премьер-министр Объединенного Запада. Адмирал Космического флота. Затем шли подписи трех ученых: «великого человека» физика Питера Линдена, ведущего астронома и главы научных исследований.

Несколько официальных лиц и наблюдателей проследовало вслед за Хьюитом на борт «Молли Д». Офицеры космического патруля, врач, член кабинета министров, представитель Азиатского союза и несколько физиков космоса…

«Надежда человечества», как и следовало ожидать, за прошедшие три недели удалилась от Земли на пятьсот тысяч миль. К тому же на корабль не действовало тяготение Солнца, поэтому следовало учитывать, что Солнечная система перемешалась со скоростью двенадцать миль в секунду в сторону созвездия Овна. В результате «Надежда человечества» по диагонали дрейфовала мимо Солнца. С Земли было зафиксировано, что корабль дважды корректировал курс, чтобы через некоторое время вновь выйти на околоземную орбиту.

Из чего и был сделан вывод, что сенсоры корабля все еще запрограммированы на Землю.

Хьюит приказал стартовать.

Через восемь дней спасательное судно состыковалось с огромным кораблем. С момента предыдущего посещения миновал месяц — по земному времени. Однако на «Надежде человечества» прошло всего полчаса.

Как только были полностью состыкованы шлюзы, Хьюит направил свой скафандр-танк внутрь корабля. Он сразу двинулся в каюту капитана — и тут же столкнулся с первой проблемой. Темноволосый человек, бессильно лежавший на одной из кроватей, исчез. Женщина оставалась в своей постели.

Хьюит с сомнением посмотрел в сторону второй спальни — там по-прежнему находились три женщины. Но человек, которому он намеревался оставить одно из писем, покинул каюту капитана.

Впрочем, это не имело значения. Эксперты пришли к единому мнению: двенадцать писем, оставленных у двенадцати разных людей, дадут желаемый результат.

Хьюит оставил одно письмо на смятой постели, еще несколько копий у женщин в офицерских каютах, четыре экземпляра рядом со случайно выбранными из двух сотен мужчин в спальнях нижней палубы, и по одному экземпляру для каждого из двух мужчин, пристегнутых к креслам в машинном отделении.

Машинное отделение Хьюит посетил в последнюю очередь, поскольку на его скафандре имелись камеры, которые должны были зафиксировать изменения показаний приборов. Физики на борту «Молли Д» хотели иметь возможность следить за показаниями приборов в реальном времени.

Хьюит сделал несколько снимков. Он уже собрался нажать на кнопку, чтобы все оборудование автоматически ушло в специальные пазы, когда заметил, что показания датчика скорости изменились!

Он внимательно посмотрел на дисплей. Если раньше стрелка далеко уходила за красную отметку, соответствующую скорости света, то теперь она замерла прямо над ней.

Хьюит вдруг испытал острый приступ страха.

Корабль начал торможение. Сейчас его скорость лишь немногим превышала скорость света.

Он сразу же решил, что момент перехода через световой барьер будет для него опасным. Не теряя ни секунды, Хьюит тут же направил скафандр к выходу из машинного отделения. Находящиеся на борту люди пережили переход через барьер в другом направлении. Но как обратный переход скажется на человеке, который не участвовал в прямом переходе? Одно было очевидно: даже с коэффициентом 973:1 в его пользу он не успеет выбраться из корабля.

Все произошло, когда Хьюит уже сворачивал в коридор, ведущий к шлюзу. Он даже успел его разглядеть, когда почувствовал легкую тошноту. Хьюит не знал, что сейчас будет.

«Пожалуй, лучше сбросить скорость», — успел подумать он.

Хьюит нажал на тормоз и почувствовал, что скафандр остановился. А потом…

Что-то схватило его тело со спины и безжалостно сдавило. Ему показалось, что его сжимает могучая рука великана, и он даже попытался вырваться.

Потом хватка огромной руки стала слабеть. И Хьюиту показалось, что из замкнутого пространства скафандра он переходит в нечто огромное.

А затем вокруг него сомкнулся мрак.

Что-то ударило Лисби.

Сначала глубоко внутри, а потом по всей поверхности тела.

Затем на него обрушилась непереносимая боль.

Должно быть, он погрузился в дремотное состояние — вот только на этот раз у него не было никаких фантазий, — а когда Лисби вновь вынырнул на поверхность, он сообразил, что корабль сделал обратный переход. Судя по ощущениям, торможение продолжалось.

«У нас получилось», — с дрожью ужаса и восторга подумал он.

…Пересекли световой барьер и вернулись обратно! Покинули нормальное время и пространство и возвратились.

Не глядя вниз, Лисби отстегнул ремень и встал. Он не заметил, как с его колен упало письмо Хьюита. Лисби был так заинтригован показаниями приборов, что даже сделал несколько шагов вперед.

У него за спиной послышался голос Харкорта.

— Эй, а это еще что такое?

Лисби оглянулся. Происходящее не имело ни малейшего смысла. Харкорт что-то читал.

Лисби вновь посмотрел на приборную панель.

Когда Хьюит пришел в себя и открыл глаза, он обнаружил, что его скафандр стоит, наклонившись возле стены. Он не мог себе представить, как это случилось.

У него сложилось впечатление, что произошли и другие изменения, но сейчас ему было некогда разбираться.

Хьюит боялся, что его средство передвижения может опрокинуться. Он схватился за рычаги управления и плавно отпустил тормоза. Скафандр медленно встал на колеса.

Хьюит облегчено вздохнул и подумал: «Похоже, переход через световой барьер прошел успешно. Было очень больно, но я не получил никаких повреждений».

Хьюит тут же обо всем забыл, и его глаза округлились. Он начал дико озираться по сторонам. Коридор был ярко освещен. Жуткий сумрачный эффект исчез. И еще одно: коридор больше не казался узким. Конечно, он не стал бы утверждать это с полной уверенностью, но ему показалось, что все вокруг обрело прежние размеры. Тут только Хьюит осознал, что происходит.

Он больше не сторонний наблюдатель. Он стал частью происходящего. В глазах любого человека, который взойдет на борт «Надежды человечества», он будет выглядеть искаженным. Для себя самого и всех, кто и раньше находился на борту, он будет казаться совершенно нормальным. Люди, подвергшиеся воздействию эффекта Лоренца — Фицджеральда, не замечают произошедших с ними перемен. Сжатие повлияло не только на их тела, но и на восприятие.