Копье и кровь

Глава 1. Еще не вечер

Когда сознание вернулось, одним рывком вынырнув из каких-то неведомых глубин, он увидел перед собой Низу. Не ту девушку, что с перерезанным горлом лежала на траве в аполлонском лесу, а ту, что одиноко сидела за столиком в кабаке приморской Александрии и едва заметно улыбалась ему. Как прекрасная земная царица, имя которой он опять забыл. Он сразу подумал, что видит сон, но через мгновение усомнился в этом: тот, кому что-то снится, вряд ли будет во сне говорить себе, что это именно сон. Однако и явью глядящая на него девушка быть никак не могла.

«Тогда что же? – спросил он себя. – Видение? А что такое видение?…»

А еще он подумал о том, что просто вновь чувствует Низу. Но почти сразу понял, что это не так. Ведь на ней было зеленое платье с полукруглым вырезом и длинными узкими рукавами, в котором он впервые увидел ее в Александрии. А откуда могло взяться это платье в госпитале легиона «Аполлон»? В госпиталь Низу доставили в комбинезоне, хоть и тоже зеленом. И как только он это сообразил, лицо жрицы Триединого словно потускнело и улыбка исчезла с ее губ.

«Низа, ты жива?» – хотел спросить он, но не успел.

Не было уже перед ним беллизонки, ее место занимала другая женщина. И эту женщину он тоже знал. И странно – теперь ее лицо вовсе не представлялось ему некрасивым. И тонкие губы не вызывали прежнего содрогания, и подбородок был не таким уж и острым, а изумрудные глаза казались еще привлекательнее, чем раньше. Лили Акимжанов сменила костюм цвета вечереющего неба, в котором он видел ее совсем недавно – или давно? – на блузку цвета кофе и серые брюки. А гладкие черные волосы по-прежнему были собраны в хвостик и лежали на плече.

Он смотрел на нее и пытался сообразить, что же тут не клеится. И наконец понял: он не должен сейчас никого видеть. И даже не так: он вообще не должен видеть. Потому что его убили. Или за порогом жизни все-таки есть своя жизнь?

– Ли… ли… – Эти два слога дались ему с трудом.

Он попытался привстать, но смог лишь чуть-чуть пошевелиться. Казалось, тело существует независимо от личности, которую именуют – или именовали? – Кристиан Конрад Габлер, и находится где-то далеко. Он чувствовал, что лицо его исказилось от напряжения, словно он старается поднять непосильную тяжесть, и кровь толчками бьет в виски. И это не то чтобы радовало, но как-то успокаивало: вероятно, он действительно был жив, и труп его не лежал в столичном парке. Воспоминание об этом парке было его последним воспоминанием. Болезненный укол в шею – и расплывающийся в вечернем небе герб Империи…

– Не дергайся… Кристиан, – сказала Лили, чуть подавшись к нему. Как оказалось, она сидела, а он лежал. – У тебя пока ничего не получится.

Ее «пока» обнадеживало.

– Что… со мной?

Вопрос был такой прогнозируемый, что Лили ответила, не дожидаясь, пока Крис договорит до конца.

– Это «веретено».

– Ве…

– Ты же, как я поняла, служил в Стафле[3]. Должен знать, что это такое.

Разумеется, Габлер знал, что такое «веретено». Инструктор Лукьянов по прозвищу Сверло на своих занятиях отвлекаться и дремать никому не давал. Даже те файтеры[4], кто всю ночь провел в обеих нью-бобринецких «Русалках» – кабаке и коллхаусе[5], волей-неволей впитывали знания, потому что другого выхода у них просто не было. «Веретеном» именовали смесь, вызывавшую при попадании в организм потерю сознания и почти мгновенный длительный паралич. Ее наносили на острие иголок, а иголки доставлялись к цели с помощью пневматического иглогана. Против облаченных в боевые комбинезоны файтеров такое оружие было бессильно, но ведь не все же население Империи ходило в таких комбинезонах.

«Значит, грэнды[6] не убить меня решили, а только нейтрализовать, – подумал Крис. – Но тогда почему я не у них? Почему тут не Шацкий с полковником Айоном, а порвавшая с веронцами Лили? И что за партизанские методы? Не проще ли было успокоить меня из парализатора?»

– Лили… – Это у него получилось уже в один прием. – Ты что… следила за мной? А как тебе… удалось отбить меня… у грэндов?

Уроженка планеты Роуз, принадлежавшая к риголам – народу, практически уничтоженному колонистами, слегка усмехнулась:

– Отвечу сразу на оба вопроса: это я угостила тебя «веретеном». Не грэнды. Их там не было.

Голова у Криса была ясной – ведь не перегружал же себя сегодня (или «сегодня» уже превратилось во «вчера»?) спиртными напитками, – но все равно он никак не мог усвоить смысл услышанного. Лили молча смотрела на него, теперь уже без тени улыбки. Внимательно смотрела, буквально прожигала изумрудными своими глазами, которые оказывается, могли не только мягко блестеть. Прежде чем он открыл рот, собираясь спросить, на кой хрен она это сделала, риголка встала и бесстрастно произнесла:

– Напоминаю: дергаться не надо. Самое большее, что у тебя может получиться, это свалиться на пол. Хотя… – она прищурилась, – я хотела бы посмотреть, как ты валяешься на полу… Беспомощный…

Габлер не был настолько туп, чтобы не понять, к чему она это сказала. В не таком уж и давнем прошлом Лили Акимжанов вместе с другим агентом веронцев – Здено Шатаном, связанные, лежали перед ним на полу номера в земном отеле «Селигер». И связал их именно он, Крис Габлер.

Риголка повернулась к нему спиной, пересекла комнату и исчезла за дверью. И теперь он мог сам попробовать ответить на свой невысказанный вопрос и осмотреться. Габлер решил начать именно с осмотра – это было полегче, чем ломать мозги. Голова, кажется, поворачивалась без труда, и он даже сумел ее приподнять. Впрочем, каких-то особо ценных данных этот осмотр не принес.

Он, в свитере и джинсах, лежал на ложе у стены какого-то помещения. И туфли с него тоже не сняли. Под головой явно была подушка. Во всяком случае, что-то довольно мягкое. Стены были непрозрачными, и оставалось только гадать, где именно находится это помещение. Оно вполне могло быть комнатой в номере какого-нибудь отеля или в квартире комьюнити[7]. К такому выводу подталкивала вполне безликая мебель: кресла, стол, стулья, тумбочка в углу, стенные шкафы… Собственно, где-то так выглядело убранство его комнаты на базе Твинса[8] и квартиры в столичной многоэтажке. Разве что тивишника и компа тут не было. Скрытые светильники создавали иллюзию дневного света.

Покончив с осмотром, Габлер на всякий случай проверил свои физические возможности. И ему пришлось согласиться с Лили Акимжанов: все, что он сейчас мог – это брякнуться на пол. Настала пора делать умственные усилия и рисовать картину случившегося. И задумываться о перспективах.

Картина сотворилась достаточно легко, и была она явно не из тех, что радуют глаз и греют душу. Лили Акимжанов сполна отомстила ему за то, как он дважды обошелся с ней и Шатаном на Земле. Наврала ему в ответ на все его откровения.

Габлеру стало так обидно, что он стиснул зубы.

Провели его, словно последнего дурачка. Никуда она из «Вероны» не ушла, как рассказывала, и находилась тут, в столице Империи, на задании. Проследила за ним и вырубила в укромном уголке прибрежного парка. Сама ли погрузила в такси или вызвала подмогу – не суть важно. Так же, как и то, куда именно она его доставила. Главное – с какой целью доставила. Намерена вытрясти из него какую-то инфу, полезную веронцам? Так он же не грэнд! А вот она недавно работала в Администрации Императора и знает побольше, чем он, Габлер. Тогда какой веронцам от него прок? Хотят поквитаться за то, что он сорвал их планы с Копьем? Медленно вытащить кишки?

«Я жив, – постарался подбодрить себя Габлер. – А значит, еще не вечер…»

Однако он тут же подумал о том, что есть места, где дневной свет почти сразу сменяется ночью, и настроение у него упало, как перепивший файтер на койку.

Но долго предаваться грустным размышлениям ему не пришлось. Дверь открылась и в комнату вошли двое. Одного Габлер знал – это был напарник Лили Здено Шатан. Вот уж кого-кого, а его Крис хотел бы видеть здесь в самую последнюю очередь. Ведь, кроме всего прочего, и по ногам от него получал Шатан, и лбом об пол Габлер его чувствительно прикладывал. Чем не причина для злости? А злость в глазах этого круглолицего коротконогого крепыша с большими залысинами читалась очень хорошо. Оставалось надеяться лишь на то, что риголка успела сообщить напарнику, кто именно вызволил их из «норы» грэндов в Елисавете и на себе перенес к воротам лечебницы «Сейнт Анна». Вкусам своим веронец не изменял – он вновь был в синем свитере и чуть более светлых по тону джинсах, и от него, в отличие от Лили, опять разило каким-то кремом. Разумеется, с «точки зрения» носа Габлера – Крис был макросматиком. Хоть Шатан и смотрел недобро, но молчал. Войдя в комнату, он шагнул в сторону, к стене у двери, и застыл там, сложив руки перед собой наподобие футболиста, готового принять на себя штрафной удар.

Второй мужчина был на голову выше Здено, и Габлер не мог с уверенностью сказать, видел ли он раньше этого плечистого широкогрудого человека. Потому что значительную часть лица вошедшего скрывали квадратные арт-очки. Почти такие же, что в свое время Крис приобрел в космопорте «Дикое поле». Они позволяли смотреть объемки и тиви и одновременно видеть окружающее. Но Габлер сразу подумал, что, в данном случае, главная функция этих очков – именно скрывать лицо. И одет был мужчина неброско – такой серовато-желтоватый комбинезон, пусть и приталенный, не вызывал желания задерживать на нем взгляд. Он походил на рабочую одежду и, возможно, на спине имелась надпись типа: «Космопорт «Манаус»». Или: «Скупка мобиков». Штанины комбинезона были заправлены в высокие ботинки, тоже вполне заурядные. Если говорить об особых приметах, то к ним с большой натяжкой можно было отнести разве что волосы – светлые, гладкие, до половины закрывающие уши. В отличие от Шатана, этот мужчина направился к креслу, подкатил его к ложу Габлера и сел. Закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок на животе. И хотя находился он в двух шагах от Криса, от него ничем не пахло. Хотя нет, Габлер все же уловил слабый аромат цветов – такие росли возле его здешнего дома на улице Тиберия Гракха, да и не только там. Очки он не снял, но Крис был уверен, что мужчина смотрит на него. И понял, что от этого человека зависит его, Габлера, судьба.

Несколько секунд прошло в тишине, и Крис почувствовал, как все сильнее бьет в виски кровь. А потом мужчина заговорил:

– В общем, так, Габлер. – Голос у него был глуховатый, но слова звучали отчетливо. – Сейчас ты все о себе расскажешь, вот. Все, как в личном деле: родился, учился, работал…

«Знает мою фамилию, – подумал Крис, – значит, уже изучил инку[9]».

Футлярчик с ней, а также банкой[10] и пейкой,[11] он привычно положил в карман джинсов, собираясь в Октагон на встречу с Императором. Как и унидеск.

– А когда с личным делом управишься, – между тем продолжал мужчина, – то со всеми подробностями поведаешь, кто и почему поручил тебе разбираться с ним, – он мотнул головой в сторону неподвижного Шатана, – и с нашей Лили. Чем все закончилось, и почему только сейчас Босс решил тебе руку пожать. И почему тебе это не понравилось, только конкретно, вот. В общем, максимум подробностей, язык свой не жалей. Тем более что он у тебя уже должен работать нормально.

«Все рассчитали», – подумал Габлер.

– А я все это послушаю и буду делать выводы, – добавил мужчина. – Только давай без вранья, это не в твоих интересах, вот. Договорились?

– Договорились, – коротко ответил Крис, чувствуя, что язык действительно уже не тормозит, как флаинг с аварийным щитом, и никаких неудобств с речью больше нет.

Было странно, что этот веронец – а перед ним, несомненно, сидел веронец, – судя по всему, собирается верить ему, Габлеру, на слово. Они что, не пользуются отверткой, которая без труда снимает любую блокировку в мозгах? Не слышали о такой?

Веронец словно прочитал его мысли.

– Я не зря посоветовал без вранья, – сказал он. – У нас детектор имеется, сейчас Лили принесет. Если отвертку применять, есть вероятность мозги твои повредить, вот. А мне бы этого не хотелось… пока.

Это «пока» прозвучало как-то зловеще, и висках у Габлера опять застучали молоточки.

«Не паникуй, – сказал он себе. – Я все-таки Лили и Шатану жизнь спас. И я же им теперь не враг… И этому парню тоже…»

Дверь вновь открылась и веронец повернул очкастую голову к вошедшей в комнату риголке. Черную коробочку в ее руке Габлер поначалу принял за унидеск, но когда Лили вертикально поставила ее на стол, понял, что ошибся. Коробочка была цилиндрической и под руками риголки превратилась в нечто вроде вогнутой ширмы. Лили села на стул, пошевелила пальцами правой руки – и детектор издал короткий писклявый звук.

Видимо, веронец перехватил недоуменный взгляд Габлера, потому что пояснил, опять повернувшись к нему:

– Тебе нашлепку на лоб прилепили, пока ты в отключке был.

Крис пошевелил кожей на лбу – ее действительно что-то стягивало. Несомненно, «нашлепка» была частью детектора. Она передавала сигналы на цилиндр-«ширму», и там возникала какая-то информационная фигура, позволявшая определить: лжет проверяемый или говорит правду. Интересными штуковинами обзавелись веронцы – то «зеркальце», то детектор… Не с голыми руками и не с палками да рогатками поднялись на борьбу с Боссом.

Габлер прикрыл глаза. Врать он не намеревался – зачем ему врать? Дело было в другом: нужно ли рассказывать о том, что он отдал забранное у Лили и Шатана Копье беллизонцам, и что оно исчезло, и ему, Крису, пришлось совершить полет на «закрытую» планету Аполлон и добыть другое Копье? И был еще одно неудобное обстоятельство. Он, Кристиан Габлер, в качестве служащего особого отряда Твинса, принимал участие в операции по захвату на Натали одного из главарей веронцев. То есть боролся с «Вероной». А теперь что – вот так вот запросто общаться с врагами?

«Но разве они твои враги? – возразил кто-то, притаившийся в его голове и время от времени дававший о себе знать. – Ты выполнял служебный долг, но теперь-то твои воззрения изменились, не правда ли? Помнишь слова того бритоголового веронца? Ведь помнишь, только стараешься об этом не думать».

Да, Габлер помнил, что с презрением сказали ему, Портосу и Арамису в номере отеля «Поющая Майя»: «Вот вы кто: птички звездные, бесхвостые. И сами в клетке, и клеточку охраняете».

«Ну вот, – продолжали зудеть в голове. – А кто-то не хочет жить в клетке, и это его право. Ты ведь уже другой, Крис. Не так давно ты и беллизонцев считал врагами и стрелял в них. А теперь? Что ты заявил грэндам, пусть даже в запале? «Не может быть справедливым государство, глава которого – лжец. Поэтому я желаю и веронцам, и беллизонцам как можно скорее отделиться от Империи и жить своей жизнью». Вот и все, Крис. Ты никого не предаешь. Это не измена, а изменение. Ты не изменил, а изменился. И служебный долг ты не нарушаешь – ты ведь уже не на службе…»

– Ты не спи, Габлер, – услышал он голос веронца. – Ты и так часов шесть отдыхал. Ты рассказывай.

Крис открыл глаза и увидел, что арт-очки обращены к нему, Шатан стоит, выпятив нижнюю челюсть и сжав кулаки, а риголка сидит за столом и смотрит на вогнутый экран детектора.

– Сейчас, – сказал он и повозил затылком по подушке, устраивая голову поудобней. – А потом можно будет задать несколько вопросов?

– Там видно будет, – ответил веронец. – Ну, давай, не стесняйся. Представь, что я медиар, и ты мне интервью даешь. Итак, я, Кристиан Конрад Габлер, родился в пятьдесят третьем году в городе Супергольме на планете Форпост…

– …в системе Вулкана, – продолжил Крис.

Нельзя было сказать, что слова полились из него, как льется в стаканы спиртное в День Стафла – поначалу Габлер говорил с заминками, то и дело невольно посматривая на Лили. Но та сидела спокойно, не отводя глаз от экрана, и Крис понемногу как-то отстранился от того обстоятельства, что рассказ этот ведет не по собственной воле. Так много и долго говорить о себе ему, пожалуй, еще не приходилось. Подобное желание временами возникало только в кабаках, однако на гулянках не приветствовались длинные монологи. Хоть каждый и старался выплеснуть свое, считая, что это свое будет очень интересно всем, но один заглушал другого и получался всеобщий бардак. А тут слушатели были просто идеальные – не перебивали, не задавали вопросов, не ходили с места на место и не падали физиономией в салат. Постепенно Крис даже увлекся собственным повествованием, он погрузился в прошлое, заново переживая тот или иной эпизод. Он вновь разговаривал с Эриком Янкером в космопорте Единорога. Оставлял Копье Судьбы в камере хранения земного вокзала «Волга». На спасательной шлюпке удирал на Марс с галеры «Луций Корнелий Сулла Фэликс». Беспомощно сидел перед вот-вот готовым убить его Янкером. Глядел на окровавленные куски, в которые превратился бывший друг, дважды предавший его. Нес к воротам лечебницы «Сейнт Анна» сначала Лили Акимжанов, а потом Здено Шатана – этот эпизод Габлер расписал во всех подробностях и с удовольствием отметил, что коротконогий силач слегка разжал кулаки. Отдавал Копье-раналлакс Энгилейнону (историю взаимоотношений с беллизонскими жрецами Крис изложил отдельным блоком). Вместе с полковником Калиной наблюдал за тем, как струей света безвозвратно уходит в небеса главное сокровище Империи. Вместе с Анизателлой летел на Аполлон. Пробирался по горам к базе Братства Хранителей. Вновь видел, как полковник Айон прячет под комбинезон футляр с Копьем, забранным у патриарха Феодора. Летел на уникаре, направляясь в Октагон, и далеко впереди взрывалась в воздухе машина Арамиса. Пожимал протянутую ему Императором руку. И вновь слышал голос грэнда Солтио Шацкого: «Бывают такие ситуации, когда приходится давать заведомо невыполнимые обещания». От этих слов у Криса тогда все перевернулось в голове.

Хоть и подробным был рассказ, но все-таки Габлер кое о чем умолчал. Не стал говорить о стычках с агентами веронцев, и чем эти стычки для них кончились. Чужаков из другой Вселенной тоже не упоминал – просто чувствовал, что этого делать не стоит. И уж тем более ни словом не обмолвился о своем отношении к жрице Триединого – Анизателле. Низе… Это было его личное, и только его.

– А теперь я хочу кое-что добавить, – сказал Крис, закончив излагать свою историю, и посмотрел на риголку. – Понятное дело, в драке все средства хороши, но зачем тебе, мистрис Акимжанов, нужно было меня глушить? Ведь ты же, когда шла за мной в парк, уже поняла, что никому о тебе я не доложил, верно? Если хотела еще пообщаться… ну, там, поблагодарить, что не оставил тебя и напарника твоего помирать в норе грэндов – так просто подошла бы, посидели бы вместе. Поговорили.

Лили поставила локти на стол, уткнулась подбородком в сплетенные пальцы и продолжала молча глядеть на экран.

– Подожди с вопросами, Габлер, – недовольно произнес очкастый. – Ну что там, Лили?

– В пределах, – бросила веронка.

Здено Шатан переступил с ноги на ногу и засопел. Ему явно хотелось, чтобы детектор уличил Габлера во вранье.

– В пределах… – задумчиво повторил очкастый и хмыкнул. – Мистер Габлер не стал затрагивать тему контактов… а точнее, противоборств с нашими соратниками. Но ладно, мы и так в курсе.

Крис отметил это «мистер» и приободрился. Да и тело, кажется, уже начинало подчиняться ему, а значит, шансы на успех в случае каких-либо осложнений возрастали. Хотя он надеялся, что до осложнений дело не дойдет – ему теперь нечего делить с веронцами.

– Могу и о противоборствах, – сказал он. – И так же правдиво. Мне врать незачем, я не на задании.

Очкастый, судя по движениям губ, скорее, слегка поморщился, чем улыбнулся.

– Не надо. – Он потер кончиками пальцев подлокотники кресла. – О Копье ты интересные вещи рассказал. Выходит, оно уже не то… Впрочем, ничего от этого, к сожалению, не меняется. Было у Босса одно Копье, стало другое. Задача та же, вот. – Веронец подался вперед и протянул Крису руку: – Давай знакомиться, мистер Габлер. Я Каррин.

Крис сделал вид, что движения даются ему с трудом, и получилось так, что вместо рукопожатия очкастый просто сдавил нарочито вялые пальцы Габлера. Бывший файтер легиона «Минерва» и, вероятно, теперь уже и бывший твинсер особого отряда на всякий случай осторожничал.

– Каррины – это такие звери у нас на Роузе, – пояснил веронец, вновь закинув ногу на ногу. – Ягуаров видел?

– Живьем нет, но представление имею, – ответил Крис.

– Вот. Только каррины крупнее, а пятна помельче. Сам понимаешь, имя мое тебе знать ни к чему и лицо видеть тоже.

Естественно, Габлер это очень даже понимал. Если что – даже с применением отвертки он не сможет сообщить интересующимся что-то внятное об этом веронце. А Лили и Шатану скрывать лица было бесполезно, потому что он, Крис, видел их не раз. И, между прочим, риголку – и совершенно обнаженной.

– Ничего, я не в претензии. – Крис позволил себе усмехнуться. – Знакомство у нас случайное, как началось, так и кончится. Обо мне ты все узнал, о себе, как я понимаю, не расскажешь… Да и не нужно. У меня свои заботы, у вас свои. – Он обвел взглядом всех троих.

Шатан, судя по его настороженной физиономии, бдительность терять не собирался, и был, несомненно, прав: поручили следить за поведением предполагаемого противника – следи. Лили не спешила складывать приборчик, способный отличать правду от лжи. Точнее, ложь от того, что сам проверяемый считает правдой.

Каррин поправил очки.

– Заботы могут стать и общими.

Поскольку голос у него был глуховатый, это прозвучало почти таинственно, однако Габлер сразу сообразил, на что намекает веронец. Можно было незамедлительно ответить отказом, но Крис уже не был таким олухом (именно так он себя и охарактеризовал), как раньше. Во всяком случае, он чувствовал, что жизненного опыта у него теперь гораздо больше, чем три с половиной месяца назад, до встречи с Эриком Янкером.

Как растолковал Каррин молчание Габлера, было непонятно. Веронец некоторое время покачивал ногой, а потом полез в нагрудный карман комбинезона и извлек тонкий футляр с кардами и черную плитку унидеска.

– Вот, возвращаю, – сказал он и положил вещи Габлера на ложе. – В контактах мы порылись, извиняться не буду.

– Ну и как? – вновь усмехнулся Крис. – В связях, порочащих его, замечен не был?

– Кого – «его»? – не понял Каррин. – Мы в твоем деске порылись.

Вероятно, он не смотрел любимую файтерами тиви-арту «Семнадцать весенних мгновений» о секретном сотруднике имперских спецслужб, который действовал в государственных структурах врагов на придуманной планете Алеманния.

– Ну и на здоровье, – не стал ничего объяснять Габлер.

Каррин запустил руку в другой карман – набедренный – и вытащил белую фигурку единорога.

– И это тоже возвращаю. Красивый зверь, вот. Босс вручил?

– Нет. Купил в подарок.

Крис не стал говорить, что мраморным рогом этого зверя, приобретенного в Кришне, в сувенирке «Диковинки Единорога», он выколол глаз бывшему своему сослуживцу Годзилле – агенту Иных. И что после встречи с Императором эту вещицу наконец-то отдал ему полковник Калина. И что для подарка отцу фигурка уже не годилась.

– А теперь вопросы можно? – спросил он, забрав однорогого красавца с ладони Каррина.

– Теперь можно, – кивнул веронец и повернулся к Шатану. – Здено, бери стул и садись, мистер Габлер уже перешел в другую категорию.

– Это какую же? – хмуро осведомился крепыш, не сдвинувшись со своей позиции.

– В категорию нейтралов, – пояснил Каррин. – Как минимум. Давай, садись. Считай, что это приказ.

– Выходит, его теперь и пальцем нельзя тронуть? – пробурчал Здено, направляясь к ближайшему стулу.

– Если хочешь, мистер Шатан, можем устроить махалово, – миролюбивым тоном предложил Габлер. – Только не сейчас. Попозже.

– Не цепляйся к файтеру-твинсеру. – В голосе Каррина прорезались строгие и даже властные нотки. – Как-нибудь в другой раз.

Шатан поставил стул так, чтобы тот преграждал Габлеру путь к двери. Уселся на него и заявил:

– А лучше бы не детектором пощупать, а отверткой. Слишком ловко у него все получилось для обычного файтера.

– Я польщен, – скромно сказал Крис. – Но что такое «обычный файтер», мистер Шатан? Это же, блип, не ученик младших классов, и не отельмен какой-нибудь, и не серв из кабака. Нас же учат чему-то, мы же не стадо пасем, а Империю защи… – Он осекся.

– Здено, уймись, – совсем уж ледяным тоном процедил Каррин. – Если бы Кристиан работал на палатинцев, он бы от Лили не отцепился, и ты это знаешь. К чему эти разговоры?

– Отцепился, не отцепился… – проворчал Шатан и махнул рукой. – Ладно, умолкаю.

– Замечательно, – сказал Каррин. – Так что у тебя за вопросы, Кристиан?

– Сначала насчет Арамиса. Это вы его?

– Нет, – мотнул головой веронец. – Мы ничего не знали ни о вашем полете на Аполлон, ни о возвращении. Сейчас впервые от тебя услышали, вот. Если не веришь, давай, проверяй меня на детекторе. – Он повел головой в сторону стола. – Или пошлю Здено за отверткой.

– Мне сказали, что есть такие… «летающие невидимки», – произнес Габлер. – Их трудно обнаружить.

Каррин пожал плечами:

– Много есть всякого. Но повторяю: мы о вашем возвращении с Аполлона ничего не знали.

– Значит, действительно грэнды… – тихо сказал Крис. – И Низу тоже они…

– Ты был бы следующим, – заметил Каррин. – Так что считай, Лили тебя спасла. Теперь вы в расчете, вот.

– Не совсем, – возразил Габлер и посмотрел на риголку. – Конечно, Лили, ты можешь этим не заморачиваться… И я понимаю, что ты считала меня врагом… Но все-таки мне как-то неприятно. То грэнды обманули, то ты. Блип, так я вообще скоро никому не буду верить! Ведь кто-то совсем недавно говорил, что будет летать в другой стае. Это же была совсем необязательная ложь, согласись, Лили!

Риголка положила руки на стол и повернула к нему голову. И Крис увидел, что она улыбается. Не мстительно, не злорадно, а очень даже добродушно. И от этой улыбки ее лицо еще больше похорошело.

– Я просто не совсем точно выразилась… Кристиан, – сказала она, и вид у нее при этом был вполне невинный. Ну разве что во взгляде сквозили озорство и хитринка. – Или ты не так меня понял. Я сказала, что не собираюсь сдаваться и тоже буду летать. Только в другой стае. Это нужно было понимать не как что-то из области грядущего, а как констатацию факта. Я действительно не собираюсь сдаваться и летаю в другой стае. Уже летаю! – В ее и без того блестящих глазах вспыхнул свет победы.

– Вот так наша Лили умеет выкручиваться, – сказал Габлеру Каррин, и теперь уже было понятно, что он именно улыбается. – А на детекторе ее проверить не получится, она его успеет из строя вывести. Об отвертке же не может быть и речи, мы нашу Лили ценим.

– Кажется, я чего-то не понимаю… – пробормотал Крис.

Он даже забыл притворяться беспомощным и, рывком подняв голову, сел и спустил ноги с ложа.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Каррин. – Давно пора, «веретено»-то уже не должно действовать. Я так и думал, что ты прикидываешься. Кстати, это тебе минус, мистер Габлер, – твинсер таких проколов допускать не должен.

– Я, собственно, до настоящего твинсера так и не дорос, – сконфуженно произнес Габлер. – Регулар, четвертая категория.

О том, что таких, как он, в отряде называли «сосок», он говорить не стал.

Шатан напрягся, явно собираясь вскочить со стула и броситься на Криса, если тот попробует совершить хоть какое-то движение, которое можно растолковать как угрожающее. Лили не шевелилась, а Каррин поставил на пол и вторую ногу, сложил руки на груди и сказал:

– Вижу, ты не знаешь, что у нас в последнее время творится. Я имею в виду, в «Вероне». Лили передала мне ее с тобой разговор, но сказала она тебе не все. Так что я ее дополню, если не возражаешь. Для ясности.

– Дополни. – Габлер принялся рассовывать по карманам свои вещи. – Только, если не возражаешь, я хотел бы сначала… м-м… кое-куда пройтись.

– Давай. За дверью, в коридоре, справа.

Крис поднялся с ложа и понял, что с телом все в полном порядке – хоть прямо сейчас на тропу разведчика[12]. Шатан тут же встрепенулся и тоже начал вставать со стула, но Каррин блеснул на него очками и приказал:

– Здено, сиди на месте.

Круглолицый здоровяк, состроив свирепую гримасу, плюхнулся обратно.

– Расслабься, мистер, – мягко посоветовал Габлер, проходя мимо него. – Мы же договорились, что пободаемся в другой раз.

Шатан скрипнул зубами, но промолчал.

Судя по количеству дверей в коридоре, это была трехкомнатная квартира. А может, и отдельный дом. И необязательно в столице.

– Кристиан, дверью не ошибись, – донесся из комнаты голос Каррина.

Габлер промолчал и вошел в туалет. А выйдя оттуда, обнаружил, что Шатан все-таки переместился со стула к дверному проему. Кривоногий крепыш был напряжен, как файтер перед первым прыжком с парашютом, но на этот раз Габлер удержался от советов. Просто шагнул в комнату, прошел мимо него и, увидев приглашающий жест Каррина, опустился в кресло возле стола. Лили уже превратила детектор в цилиндрик и сидела на прежнем месте, как и ее командир. А в том, что главным тут был Каррин, сомневаться не приходилось. Шатан развернулся лицом к комнате, но возвращаться на свой стул явно не собирался.

– Значит, дела у нас такие, Кристиан, – начал Каррин, тоже вместе с креслом развернувшись к Габлеру. – Лили тебе правду сказала: у нас уже начали делить власть, вот. Цели еще не достигли, а власть уже делят. Правда, сейчас главное другое: Твинсу, и с твоим, к слову, участием, кое-кого удалось заграбастать, теперь идут по цепочке… Но у нас цепочки короткие и обособленные, так что… – Каррин неопределенно повел рукой и, помолчав, продолжил: – У меня своя цепочка, но я к власти не рвусь, хочешь – верь, хочешь – нет. Да, цель моя та же – независимость, но я не согласен с тем, что у власти должны быть именно те деятели, кто возглавлял борьбу за эту независимость. Я довольно глубоко интересовался историей и заметил такую вещь: те личности, которые были лидерами в борьбе, не отличились ничем выдающимся в деле созидания после победы. Не все, конечно, но в большинстве своем. И еще: частенько эта борьба была для них средством достижения собственных, персональных целей. Средством забраться на вершину. Меня такие побуждения не устраивают. Борец должен сделать свое дело и уступить место созидателю, вот.

– А где его возьмут, этого созидателя? – поинтересовался Габлер. – И кто приведет его к власти после победы? Если, конечно, она будет…

Каррин вскинул голову и сказал, словно гвоздь забил:

– Народ!

– А как народ определит, кто именно годится на роль созидателя? – не унимался Крис.

Теперь по не скрытой очками части лица веронца можно было уверенно предположить, что он не улыбается, а морщится.

– Тут можно рассуждать долго, – сказал он. – Есть разные варианты. Не буду их перечислять, мы сейчас не об этом, а вот о чем: те, кто уже начал делить власть, мне доверяют, и я действую в их интересах. Но когда речь зайдет о «Вероне», как отдельном от Империи образовании, я буду не на их стороне. Я и те, кто со мной, не допустят их к вершине.

– Потому что на вершине ты видишь себя? – невинным тоном спросил Габлер.

И вновь Каррин поморщился:

– Ты что, плохо слушал? Я же сказал: тот, кто борется, не годится в созидатели. А я борюсь, и значит, вершина не для меня. Кстати, на вершине необязательно должен стоять кто-то один, там есть место для целой группы единомышленников. А я найду себе занятие по способностям, Уж если боролся, то и буду бороться. Против попыток Босса – а они, конечно, будут – вернуть нас в состав Империи. На мой век дел хватит.

Габлер не знал, насколько искренне говорит веронец, и решил в эту тему больше не лезть. В конце концов, у него, несостоявшегося грэнда, были свои проблемы.

– Мы и есть та другая стая, о которой говорила тебе Лили, – продолжал Каррин. – Внешне «Верона» едина, но лишь до поры. Пока мы выполняем общую задачу, а дальше пути разойдутся. И наша стая не только сплоченна, потому что мы единомышленники, но и достаточно велика. Вот и Лили, и Здено к нам примкнули. И они не последние. Прежние бунтовщики-студенты наконец повзрослели и стали лучше кое-что понимать, вот. И так далее.

«Это он о тех наталийских студиозусах – любителях побузить, которых мы успокаивали», – подумал Габлер и все-таки не удержался от вопроса:

– А почему вы решили, что вне Империи вам будет лучше?

– Потому что кормить нам придется только себя, а не других, – ответил Каррин.

Собственно, примерно такие слова Крис и ожидал услышать.

– Та же Империя у вас и получится, – заметил он. – Только планет в ней будет поменьше…

– Именно, – кивнул веронец. – В пятьдесят раз. В пятьдесят! Ты думаешь, мы ничего не просчитывали? Давно все просчитано, Кристиан! И плюсов на порядок больше, чем минусов, да и минусы можно превратить в те же плюсы. Поверь, сил и возможностей у нас хватает.

Габлер вспомнил слова Эрика Янкера о том, что веронцы, возможно, создают свой собственный Стафл, но не стал спрашивать об этом.

– А насчет империи трех планет ты ошибаешься, – продолжал веронец. – Есть гораздо более демократичные формы правления. Триединое государство – да. Но не империя.

«Триединый Беллизон…» – тут же мелькнуло в голове у Криса.

– Замыслы у вас, конечно, масштабные, – медленно произнес он. – А вот насчет конспирации… Ну, пусть я прокололся – так я в Твинсе-то всего ничего. Но почему опытная мистрис Акимжанов позволяет себе сидеть в кабаке под носом у грэндов? Не изменив хотя бы прическу. Рядом с Октагоном, где она совсем недавно числилась и откуда кое-что похитила. Конечно, не мое это дело, но…

– В столице тридцать миллионов жителей, – прервал его Каррин.

– Ну и что? – подался к нему Габлер. – Я же ее встретил, и так же мог встретить кто-то из ее бывших сослуживцев.

Веронец хмыкнул, потер ладонью широкий подбородок и чуть повернул голову к тихо сидящей за столом справа от Криса риголке:

– Лили, если хочешь…

– Да, – сказала она. – Ты прав, Кристиан, я действительно рисковала. Но пришлось на это пойти. Разумеется, получив разрешение командира. Нам очень хотелось узнать, кто же он такой, этот тип, забравший Копье. Как он влез во всю эту историю и что сделал с Копьем. Нет, мы, конечно, почти не сомневались в том, что ты передал его твоему нанимателю, но нужно было снять это «почти». И вообще, и я, и Здено просто горели желанием пообщаться с автором, так сказать, нашего провала. Вот потому я и постаралась, чтобы ты меня заметил. Только место поудобнее выбирала, и «Аннушка» для этого вполне подошла. Согласен, Кристиан?

С каждой ее фразой Габлеру все больше казалось, что его размеренно и безжалостно бьют по голове. Прямо по темечку. И каждый удар заставлял его пригибаться все ниже и в конце концов согнул в дугу.

Значит, их встреча была совсем не случайной… А ее поведение… А ее слова… Игра? Игра…

– Ты, часом, не из театральных актеров? – просипел он, когда прошла уже бездна времени и стало просто невыносимо сидеть в этой немыслимой скрюченной позе.

– Поневоле научилась, – тихо ответила Лили.

– Опережая твой вопрос, поясню, как мы тебя обнаружили среди тридцати миллионов, – подал голос Каррин. – В общих чертах, а ты уж сам дорисуй остальное. Всех, входящих в Октагон, фиксируют на постах, в каждом подъезде. То, что зафиксировано, можно, при умении, заполучить. Даже без ведома охраны. Другое дело, что не всегда и не сразу это удается – защиту меняют, хотя особых сложностей там не нагромождают, нет смысла. Так что в какой-то степени нам и повезло. Мнема[13] твоя у нас была, да и сейчас есть – Лили и Здено постарались, каждую черточку вспомнили, – и оставалось только ждать, когда ты выйдешь из Октагона. А потом следить за тобой и выбирать удобное место для встречи. Вот.

В комнате наступила тишина.

– Да-а… – наконец протянул Габлер, усвоив все это. – А Босс меня на службу приглашал… Наслужил бы я ему! Я файтер, и не более того, хоть и второго ранга. Выше головы не прыгнешь…

Больше всего ему почему-то было обидно за то, что Лили так ловко, так мастерски притворялась с ним.

– И опять обман, блип! – с досадой добавил он и чуть не плюнул на пол.

– А сам-то? – хмуро бросил Шатан от двери. – Кто нас детской игрушкой в отеле провел?

– А кто недавно парализованного тут изображал? – присоединился к нему Каррин. – Мы ведь не на симуляторе забавляемся, Кристиан, это серьезно. Да, рискуем, но нам есть ради чего.

– Вы что, из-за меня на Верке торчите? – поднял брови Габлер.

Каррин отрицательно покачал головой:

– На Вери Роме у нас есть и другие дела. И гораздо более важные. Ты мог бы тоже в них поучаствовать.

– Копье в Октагоне добывать, что ли? – осведомился Крис. – Только теперь уже для вас?

– С Копьем еще раз вряд ли получится… – Каррин вновь потер подбородок. – К нему не подступишься. Но есть и другие цели. Мы же здесь не втроем, Кристиан. Нас тут гораздо больше. Взять Босса в заложники, потребовать независимости. Или и вовсе ликвидировать, устроить крупный дебош, оседлать его, использовать в своих целях…

Крис изумленно откинулся на спинку кресла:

– Ты это серьезно? Или меня проверяешь?

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил веронец.

Габлер некоторое время смотрел в непроницаемые прямоугольники арт-очков, потом обвел взглядом соратников Каррина. Лица у Лили и Здено были такими же непроницаемыми.

– Не знаю, – честно сказал он. – Если бы услышал такое дня два назад, сообщил бы грэндам. А теперь… – Он замолчал.

Скорее всего, Каррин не шутил. И в своих планах подготовил местечко и для него, Кристиана Габлера, – хоть и простоватого, но все-таки неплохо обученного файтера-твинсера…

– Ты мог бы нам здорово помочь, – сказал Каррин, словно услышав мысли Криса. – Возвращайся к грэндам, поступай на службу к Боссу. Как ты на это смотришь?

Это был уже прямой вопрос, и просто проигнорировать его Габлер никак не мог. Согласие сразу перевело бы его из категории нейтралов в ряды соратников веронцев. А несогласие? Оставляло бы в категории нейтралов – или?…

– А если я не соглашусь? – глухо спросил он. – И притом, доверия мне там уже не будет, там народ не так прост… – Он хотел добавить: «Как я», – но не стал. – Раскусят. И еще: я ведь родом с Форпоста, а не с Великолепной или Натали. Или Роуза. И вообще, планы у меня другие.

Крис отдавал себе отчет в том, что таким ответом ставит себя в очень рискованное положение. Но что сказано – то сказано.

– Жаль, – проронил веронец после короткого молчания. – Очень жаль, мистер Габлер. Но понять тебя можно. И какие у тебя планы, если не секрет?

– Планы… – пробормотал Крис.

«Хотел бы я знать, какие у меня планы, – подумал он. – Лететь домой и искать работу? Хотя могу и собственный бизнес завести, деньги есть… Или в Эксите[14] потрудиться – было ведь такое намерение не так давно… Ага. И в один далеко не прекрасный день исчезнуть. А потом где-то за городом обнаружат в Синей реке мой не подлежащий оживлению труп…»

Каррин вновь словно подслушал его мысли.

– Если бы грэнды намеревались поступить с тобой так, как с этой беллизонкой и твоим товарищем, тебя просто не выпустили бы из Октагона, – сказал он. – Значит, ты для них представляешь какой-то интерес.

– Талисман, – усмехнулся Крис. – Оказался в нужном месте, когда у Янкера были проблемы… Потом одно Копье вернул, с другим помог…

А еще у него состоялся контакт с наблюдателем Иных. И останется ли этот контакт единственным?

«Нет, Солтио, делать меня мертвым вам невыгодно. – Габлеру представились эльфийские уши Шацкого, уши хитреца, готового на все для достижения цели. – Ты все правильно рассчитал: побродит, мол, посидит в кабаках, пар выпустит, подумает, как жить дальше – и вернется. Потому-то ты и оставил открытым для меня путь назад, под руку Босса…»

– Так как насчет планов? – еще раз спросил Каррин.

– Полечу к беллизонцам, на Нова-Марс, – твердо сказал Крис. – Обрисую им картину.

– Ты уверен, что это именно то, что тебе надо?

– Уверен. Так будет честно.

С повисшей в комнате тишиной могло поспорить разве что безмолвие космических бездн.

– Что ж… – наконец произнес Каррин. – Как у нас говорят: «Только дойдя до конца, можно понять, был ли правильным путь». Мешать не буду. Если захочешь, просигнализируй грэндам о наших планах. Может, мозгами пораскинут и сами от нас отделятся, вот.

– Да вы уж как-нибудь сами… сигнализируйте, – отказался Крис.

– Ладно, считай, что я тебе это не предлагал, – сказал Каррин и повернул голову к Шатану. – Здено, подгони машину к двери. Отвезешь мистера Габлера.

Коротконогий здоровяк, угрюмо взглянув на Криса, молча вышел в коридор. Каррин еще немного посидел, постукивая пальцами по подлокотникам кресла, а потом поднялся на ноги и подошел к Габлеру. Тот тоже встал и пожал протянутую руку, на этот раз крепко, не притворяясь.

– Удачи, Кристиан.

Габлер кивнул, но от ответного пожелания воздержался.

– Понятно, – усмехнулся Каррин. – Лили, проводи.

Риголка, оставив детектор на столе, направилась к двери, и Крис впервые заметил, какая у нее легкая походка. Он догнал Лили уже на хорошо освещенной лестничной площадке – судя по дверям лифта, это была многоэтажка, а не коттедж, – и сказал ей в спину:

– У тебя хорошо получилось, поздравляю.

– А что делать? – на ходу бросила через плечо риголка. – Жизнь заставляет.

К лифту она не пошла, а начала спускаться по ступенькам. Габлер следовал за ней, думая, что бы такое еще сказать, но ничего в голову не приходило. Когда они спустились этажом ниже, Лили остановилась и повернулась к нему. И Крис вновь получил возможность полюбоваться мягким светом ее глаз.

– Выходишь – и сразу в кар, по сторонам смотреть не надо, – произнесла риголка, и это прозвучало как приказ.

– Мне это ни к чему, – повел плечом Габлер. – В гости не набиваюсь.

– А может, надумаешь? – Ее лицо было серьезным. – Ты бы нам не помешал, Кристиан.

– В смысле – пригодился бы?

– В любом смысле. Подумай об этом, ладно?

– Подумаю, Лили.

Больше она ничего не сказала. Пересчитала легкими ногами ступени еще двух лестничных маршей, остановилась и открыла дверь подъезда. Крис прошел мимо риголки, чуть задержавшись, чтобы в последний раз посмотреть ей в глаза. Словно что-то дрогнуло в их изумрудной глубине – или ему просто показалось? Габлер вышел на крыльцо и, помня о приказе, не стал вертеть головой. Понял только, что сейчас темное время суток и шагнул к открытой задней дверце серовато-голубоватого кара – тот был виден в льющемся из подъезда свете. Вокруг стояла тишина. Судя по запахам, где-то неподалеку росли те самые цветы, которыми веяло от Каррина. Крис едва успел опуститься на пружинящее сиденье, как дверца захлопнулась. Тусклый свет в салоне погас и машина тронулась.

– И куда прикажешь тебя доставить? – раздался спереди недружелюбный голос Здено Шатана.

– Вообще-то, мне надо в космопорт, – сказал Крис. – Но ты двигай куда посчитаешь нужным, а там я такси вызову.

– Правильно, домой соваться не надо. Мало ли…

Габлер закрыл глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Тогда уж ни под какой отверткой он не сможет сказать, где находится тайный пункт веронцев.

– Только не думай, что вот сейчас улетишь, и все, – вновь подал голос Шатан. – Я тебя все равно достану.

– Доставай, – миролюбиво сказал Крис, не открывая глаз.

– И достану!

Габлер вспомнил рыжего твинсера, которому разбил нос в уникаре после гибели Арамиса, и добавил:

– Только придется в очередь записаться, потому что есть и другие желающие поквитаться со мной.

– Я вне очереди пойду, – зловеще заявил веронец.

– Не возражаю.

Шатан засопел и больше ничего не говорил. Точнее, что-то буркнул минут через пять, высаживая Криса у стоянки такси, – и уехал.