Обмен разумов

Глава 7

Из статьи в «Марсианских воскресных новостях» (трехпланетное издание):

Текучий песок уносил брошенную в сточную канавку газету, и Мартин Флинн провожал ее потерянным взглядом. Жалкая эфемерность этой бумажки чем не парадигма его собственного крайне условного существования?

Газета скрылась с глаз. Теперь Марвин, понурив голову, смотрел на свои ладони.

– Эй, приятель, что клюв повесил?

Флинн поднял взгляд и увидел перед собой доброе синевато-зеленое лицо эрланина.

– Беда у меня, – ответил Марвин.

– Ну-ка, ну-ка, послушаем. – Эрланин сложился, устраиваясь рядом на бордюре тротуара.

Как и любой представитель эрланской расы, этот сочетал в себе участливость с бесцеремонностью. Всем известно, что эрлане народ разбитной и простецкий, они обожают шутки-прибаутки. Их страсть – путешествия и торговля, но религия не позволяет им покидать родную планету, Эрлан-2, иначе как в собственном теле.

Марвин рассказал незнакомцу свою историю. Объяснил, в какую жестокую переделку он угодил, как стремительно тают оставшиеся ему секунды и минуты и как через шесть часов он, бестелесный, будет заброшен в неведомую галактику, прозванную людьми «смертью».

– Поди ж ты! – воскликнул эрланин. – Небось жалко себя?

– Чертовски точно сказано! – вмиг осерчал Марвин. – Я бы любого пожалел, если бы ему предстояло умереть через шесть часов. Почему же я не могу пожалеть собственную персону?

– Дело твоего вкуса, кочеток, – сказал эрланин. – Что же до меня, то я, не боясь упрека в дурном тоне, так скажу: мне больше по вкусу учение Гваджуойе. А он говорил: «Рядом с тобой заквохтала смерть? Не робей, садани ей в зоб что есть силы!»

Марвин уважал любые религии и уж точно не имел ничего против широко распространившегося Обряда Антиропщения. Но он не мог представить, какая ему может быть польза от заветов Гваджуойе, о чем и сказал.

– Встрепенись! – воскликнул эрланин. – У тебя же есть мозги и целых шесть часов.

– Уже пять.

– Вот и отлично! Собери волю в кулак, дружище, и расправь крылья. Ты же не брюзгливый старый доходяга, чтобы беспомощно ждать конца!

– Беспомощно ждать конца не хочется, – сказал Марвин, – но что я могу? Постоянного тела у меня нет, а временное стоит слишком дорого.

– Твоя правда. Но подумывал ли ты об Открытом Рынке?

– Говорят, это опасно. – Марвин залился краской, осознав абсурдность собственных слов.

Эрланин широко ухмыльнулся:

– И ты поверил, приятель? Риск невелик, если держать ухо востро и не расслабляться. Открытый Рынок не так уж и плох, а грязные слухи, что о нем ходят, по большей части на совести агентств по Обмену Разумов – проклятые капиталисты никак не желают снижать задранные до небес цены. Мой знакомый уже двадцать лет подвизается в фирме «Краткосрочные наймы» – немало раскрыл он мне секретов этого грязного ремесла. Ниже голову, птенчик! И выше хвост! И найди себе хорошего посредника. Удачи, малыш.

– Секундочку! – вскричал Флинн, глядя, как эрланин расправляется и становится на ноги. – Как зовут вашего знакомого из «Краткосрочных наймов»?

– Джеймс Порядочность Макхоннери, – ответил эрланин. – Этот малый груб, строптив и узколоб, он обожает смотреть на виноград, когда тот краснеет, и склонен впадать в буйство, когда тот оказывается в его чашах[11]. Но в бизнесе он честен и спор, а большего нельзя требовать даже от святого Ксала. Спросит, кто тебя прислал, скажи, что Пингль Шутиха. Удачи, дружок.

Флинн сердечно поблагодарил Пингля Шутиху. Встречаются же такие джентльмены – грубоватые, но добрые, всегда готовые протянуть руку помощи! Он встал и пошел, поначалу медленно, но все прибавляя шагу, в направлении Квейна, в чьем северо-западном углу нашли приют многочисленные лавки и палатки Открытого Рынка. У надежды, уже почти убитой энтропией, забился пульс – несильно, зато ровно.

А в ближайшей сточной канавке песчаный ручеек уносил в загадочную вечную пустыню истрепанные газеты.

– Эй! Эгей! Эгегей! Новое тело за старое! Подходи, получи – свежее за тухлое!

Марвин аж задрожал, услышав этот уличный зазыв, по сути своей невинный, но вызывающий в памяти жуткие сказки, которые нашему герою в детстве рассказывали на ночь. Флинн робко вступил в мудреный лабиринт из улиц и переулков, тупиков и двориков, где во времена стародавние процветал Вольный рынок, и тотчас десятки предложений обрушились на его слуховые рецепторы.

– Требуются жнецы для уборки урожая на Дрогеде! Предоставляем полностью функциональное тело в комплекте с телепатией! На всем готовом, пятьдесят кредитов в месяц и полный список развлечений третьего класса! Возможен особый двухгодичный контакт! Пожинай урожай на красавице Дрогеде!

– Служба в армии Найгвина! Двадцать сержантских тел на выбор плюс несколько специальных предложений в категории «Младший офицерский состав». Каждое тело полностью экипировано военными навыками!

– И почем? – спросил прохожий.

– Твое жалованье и один кредит в месяц.

Прохожий фыркнул и отвернулся.

– А еще, – повысил голос зазывала, – неограниченные права на грабеж.

– Это, конечно, неплохо, – проворчал прохожий, – но у найгвинцев война уже десять лет кряду не ладится. Потери высокие, пополнение войск скудное.

– Мы над этим работаем, – сказал торговец. – Ты опытный наемник?

– Угадал, – кивнул мужчина. – Зовут меня Шон фон Ардин, я побывал почти на всех серьезных войнах и на уйме несерьезных.

– Последнее звание?

– Девальдар в армии графа Ганимедского, – ответил фон Ардин. – А до этого служил в чине полного ктусиса.

– Недурно, недурно, – впечатлился торговец. – Говоришь, полный ктусис? И документы имеются? Ладно, давай посмотрим, что у нас есть. Как тебе вакансия командира манатии в найгвинских вооруженных силах, второй класс?

Фон Ардин нахмурился и посчитал на пальцах.

– Второй класс – это эквивалент циклопского полудола, – сказал он. – Малость пониже, чем анаксорийский знаменный король, и почти вдвое ниже дорийского старикана. Что же получается? Если завербуюсь, то выпаду из старшего офицерского состава?

– Ты меня даже не выслушал, – возразил торговец. – В предлагаемом чине надо прослужить двадцать пять дней, это срок проверки чистоты намерений – у политического руководства Найгвина на сей счет пунктик. Потом мы тебя поднимем разом на три ступеньки, до меланойского супериоса, а это прекрасный шанс однажды получить временное звание ланс-джумбая и даже должность грабьмейстера при дележе взятой в Эридсвурге добычи. Последнего, правда, гарантировать не могу, но неофициально возьмусь поспоспешествовать.

– Что ж, – проговорил фон Ардин, не в силах скрыть возбуждение, – это интересно… А ты правда поможешь с продвижением?

– Зайдем в лавку, – сказал торговец. – Надо кое-кому позвонить.

Марвин ходил по рынку и слушал, как покупатели – представители дюжины рас – спорят с такой же разномастной ордой продавцов. Бурлившая в этом квартале жизнь благотворно повлияла на душевное состояние Флинна. Предложения сыпались на него сотнями. Некоторые раздражали, но хватало и интригующих:

– Колонии на Сентисе нужен человек-тля! Достойная зарплата, душевный коллектив!

– Требуется литературный обработчик для «Грязной книги кавенджиев»! Способный прочувствовать сексуальную культуру мидридарианской расы!

– Арктур ждет садоводов-планировщиков! Отдохните на единственной в Галактике планете разумных овощей!

– Запрос с Веги-Четыре на эксперта-кандальщика! Для малоопытных ограничителей подвижности – перспектива карьерного роста! Все права и привилегии!

Как много, оказывается, возможностей предоставляет человеку космос! Марвину уже казалось, что его беда обернулась благом. Он так мечтал путешествовать, но осмеливался претендовать лишь на скромную роль туриста. Насколько же интересней и полезней странствовать с толком! Послужить в найгвинских войсках, потрудиться в колонии тли, постичь загадочное ремесло кандальщика и даже поредактировать «Грязную книгу кавенджиев»…

Прямо перед собой он заметил вывеску:

За конторкой высотой по пояс курил сигару грубый, строптивый и узколобый коротышка с пронизывающими кобальтово-синими глазами на кислой физиономии. Макхоннери, кто же еще. Молчаливо-надменный, презирающий пустую болтовню, он стоял, сложив руки на груди, и глядел, как в лавку входит Флинн.