Глава 16

Лишь после обеда Нагель сумел-таки попасть в центр обучения. Безусловно, он мог и отказаться от столь насыщенного графика, однако терпеть не мог откладывать что-то на потом. К тому же центр обучения был его детищем. Именно Нагелю пришла эта блестящая идея совмещения полезного с очень полезным.

А суть гениального прозрения состояла в том, чтобы утилизировать получаемые людские ресурсы с большей эффективностью.

Например, если один кредит, вложенный в производство наркотиков, приносил пятьдесят кредитов чистой прибыли, то кредит, вложенный в доставку товара дилеру, приносил уже девяносто кредитов.

На «Революшн-II» было налажено производство одноразовых скоростных суденышек, которые перевозили до тонны чистого порошка. Пилотировали эти летающие торпеды несчастные пленники, которым таким образом предлагали обрести свободу. Проблема заключалась лишь в том, что на рубежах Треугольника стояли сторожевые корабли Объединения Англизонских Миров, а также других государств, старавшихся посильным образом перекрыть поступление наркотиков. Сторожевики знали о наличии в доставляющих капсулах пилотов-невольников, однако ничего не могли поделать. Ни на какие уговоры те не поддавались, а если их пытались удержать магнитными сетями, подрывали себя специальными пиропатронами.

Они четко выполняли заложенную в них программу – если тебя ловят, это новая несвобода, из которой больше нет выхода.

Проскочившие через заслоны капсулы тут же подбирались «нейтральными» судами, которые в международном пространстве уже не подлежали досмотру и аресту.

После введения подобного новшества в доставке товара к потребителю произошел переворот, и бюджет Треугольника стал расти как на дрожжах.

На курсах одноразовых пилотов стали выдавать красивую форму, улучшилось питание, а для более качественного психологического оформления цели снимались клипы-легенды про тех, кто проскочил заслон и, получив от Треугольника большие подъемные суммы, благополучно устроился во внешнем мире.

– А сейчас давайте поприветствуем нашего дорогого вождя и учителя команданте Нагеля! – громко объявил воспитатель, и слегка приторможенные от наркотиков люди радостно заулыбались, а потом пропели два куплета песни об Аскольде – юном бойскауте, который, познав свободу в интуитивном откровении, выпустил рыбок из аквариума и сжег дом своих родителей, подавляя таким образом свою генетическую предрасположенность к буржуазности.

– Здравствуйте, курсанты! Дети мои! – бодро поздоровался команданте, которого всегда заводила песнь об Аскольде.

– Здравству-у-уй-те! – совсем уже нестройно поздоровались те.

– Как идет ваша учеба?

– Ха-ва-шо!

– Желаю дальнейших успехов на вашем нелегком пути! Желаю поскорее искупить свою вину перед обществом!

– Обе-ща-ем!

Дальше пошло быстрее. Нагель скоренько пробежался по учебным помещениям, волоча с собой, словно гири на цепи, двух тяжелых телохранительниц, и выскочил к ожидавшему у входа электрокару с невозмутимым рулевым Максом Пистоновым.

Не дожидаясь столкнувшихся крупами Хлою и Анни, команданте молодцевато запрыгнул в салон и с удовольствием наблюдал, как смутились от своей оплошности его охранницы.

Они загрузились с небольшим опозданием и дышали так, словно вручную толкали паровоз от Больцара до Хэссиди.

– В ставку, Макс! – распорядился команданте, и водитель погнал машину по узкому туннелю.

Для обсуждения предстоящего рейда к Прибрежным Мирам в совещательном зале, находившемся по соседству с кабинетом команданте, уже собрались офицеры с боевых кораблей и лично камрад-генерал Московиц.

Капитаны судов прониклись новостью о таинственных невидимках, и им не терпелось поскорее сцепиться с этими англизонскими новинками. Флотские соединения Треугольника испытывали острейшую неприязнь ко всему, что носило на себе печать ОАМ.

В ожидании прибытия высшего политического руководства офицеры вполголоса рассказывали сальные анекдоты и делились историями о том, как они истязали пленных англизонов.

– Когда мы ворвались на судно, живым там оставался только штурман, и знаете, что мы с ним сделали? Мы привезли его на базу и закинули в аквариум, где находились тридцать восемь спаривающихся хомяков… Парень был растерзан прямо у нас на глазах!

Между тем команданте уже двигался по коридору, на ходу обдумывая тезисы предстоящего выступления. Он намеревался зажечь капитанов идеей, которая…

«Которая, которая…» – повторял про себя Нагель, но мысль ушла, и только неизменная стать шедшей перед ним Хлои наполняла усталый разум команданте.

– Которая… – уже вслух повторил он и остановился, поняв, в чем причина внезапного скудоумия. Требовалось посетить туалет.

– Мы зайдем в кабинет, – объявил Нагель. – Я должен прихватить кое-какие записи.

Не говоря ни слова, Хлоя слегка изменила маршрут и вскоре остановилась возле двери, ведущей в приемную.

Провернув секретный эрзац-ключ, девушка прошла внутрь и, только убедившись, что в помещении нет ничего подозрительного, подала знак команданте.

Затем, по той же схеме, они проникли в кабинет Нагеля, где он и остался наедине со своими проблемами.

Наскоро посетив туалетную комнату, команданте рассеянно взглянул в зеркало и, продолжая думать о тезисах, помыл руки. Затем прошел через кабинет и, оказавшись в приемной, объявил:

– Ну вот, я готов.

Через минуту, входя в совещательный зал, Нагель обратил внимание на камрад-генерала Московиц. На Эльзе были слишком тесные форменные брюки, а губы были освежены яркой помадой.

– Всем ли офицерам поставлена задача? – поинтересовался Нагель.

– Всем, команданте! – ответили капитаны судов.

– Тогда можете быть свободны, – сказал им Нагель, и капитаны потянулись к выходу. Пошла за ними и Эльза, однако тут команданте очнулся от наваждения и произнес:

– А вас, генерал Московиц, я попрошу остаться…

Загрузка...