Конунг: Вечный отпуск

Глава 1. Неестественный отбор

Земля, где-то над Атлантикой, 26 августа 2017 года

Родители Игоря появились на свет, встретились и завели сына еще при советской власти, а потому не могли не попасть под влияние главного завоевания СССР – внутренней беззаботности. Глупо отрицать, что умершая страна давала людям право взрослеть и созревать как личность, параллельно с выполнением множества социальных функций. Даже таких важных на продолжении тысячелетий, как создание семьи или воспитание детей. Да, Страна Советов любила лазать мозолистой рукой в твои личные дела, но очень трудно и было что называется пропасть в одиночестве. В этом, наверное, и заключалась главная трагедия развала Союза, когда миллионы очень немолодых людей оказались просто не готовы остаться один на один с непридуманной необходимостью выживать в одиночестве.

Но это случилось несколько позднее, а вот когда только женщина, с тягой к фронтальному лидерству, и мужчина, предпочитающий роль «серого кардинала», успели создать семью, характеры пассионариев не могли не высекать искры друг из друга. В итоге первенец уже в садике абсолютно перестал поддаваться всяческой ажитации, да и любым другим внешним аффектам. Правда, нельзя не отметить, только покинув стены тихой сельской школы, ему стало понятно, что лучше всего это «колдунство» защищает от скандалисток.

Еще чуть позже, парень осознал, а в гормонально нестабильной юности смог и облечь в слова другой продукт как прямого, так и ненамеренного семейного воспитания. В стрессовых ситуациях он не впадал в ступор и не начинал необдуманно вздрагивать рефлексами. Его сознание, как бы расширялось и принималось наблюдать за происходящим «со стороны». Тело при этом без сбоев выполняло сигналы по сокращению или расслаблению необходимых групп мышц, умудрялось без писка и взвизгов подавать воздух в диафрагму. Если нужно было драться – он дрался, если достаточно было ответить иронично – острил. Даже всплеск адреналина, после которого сердцебиение учащалось, поры расширялись и прочие постэффекты, приходился в основном на время после «ситуации».

Не удивительно, что проснувшись среди панического взрыва охватившего пассажиров рейса SU150 «Москва – Гавана» и осознав, что происходит нечто совершенно не запланированное, Игорь с холодной отстраненностью отрегулировал ремень безопасности, вовремя надел кислородную маску на себя, помог с этим соседке и дальше четко выполнял все команды экипажа.

Возможно именно поэтому Судьба, Господь Бог или Мистер Случай некоторое время спустя позволили ему одному из немногих очнуться на своем месте в заполняющемся водой хвосте лайнера. То же самое – «стороннее» спокойствие, – как ни странно, продолжило работать и дальше. Оно помогло абсолютно верно прочувствовать мгновение, когда попытка найти живых, среди немногочисленных оставшихся в креслах тел, переходила в прямой и недвусмысленный суицид.

На берег неизвестного озера, в столь же анонимной горной котловине которого и упокоились 237 пассажиров Airbus A330-200, пилоты и стюардессы главного российского авиаперевозчика, выбрались лишь четыре туриста.

Истощенные борьбой за выживание счастливчики на некоторое время замерли, припав спинами к многолетней хвойной подушке, начинавшейся уже в паре метров от стылой озерной глади. После всего произошедшего, за всеми криками, мольбами и стонами, обычные редкие лесные звуки, отражаясь от воды, ударили по ушам просто оглушительной «тишиной». Спасшиеся мужчины и женщины ненадолго потеряли хоть какую-нибудь возможность связно думать…

* * *

После незапланированной «ледяной» купели, по-южному жгучее солнце, дарило чувство почти животного наслаждения. Наверное, в обычных обстоятельствах, только драный уличный кот на весенней крыше, или затертый безжалостными жерновами судьбы старый бомж, смогут прочувствовать этот градус счастья. Трудно сказать, сколько выжившая четверка пролежали в своем физическом и душевном оцепенении, но люди – существа социальные, – оттого болтливы и молчание не могло продолжаться бесконечно.

– Не сочтите меня излишне старомодным или каким-нибудь снобом, но если девушка грудью исцарапала мне всю спину, я просто обязан спросить, как ее зовут…

Мягкий, чуть хрипловатый тенор Игоря зазвучал так неожиданно, что раскинувшаяся рядом юная соседка в первое мгновение вздрогнул, не сумев полностью осознать, о чем собственно идет речь. Мужчина тоже был все еще оглушен произошедшим, и возможно все эти глупые и излишне витиеватые слова стали, наверное, своеобразной броней. Его личной защитой от пережитого страха, промелькнувшей рядом смерти, от накапливающейся душевной боли, из-за всего этого увиденного недавно ужаса…

Еще через немного секунду метаний в попытках осознать прозвучавшие слова, молодая женщина вспомнила… Точно! Перекинув левую руку через плечо, высокий шутник, как невод волочил ее поджарые килограммы последние сто метров по усыпанному камнями мелководью.

Все это стало неким рывком для впавшего в ступор сознания, и уже в следующий миг путешественница осознала: ее собственная грудь от холода изрядно затвердела и сейчас действительно очень вызывающе оттопыривает сосками любимый зеленый, насквозь промокший топ.

Тут же мелькнула чисто женская мысль: возможно именно на эту «икебану» мужчина невидяще и пялился в оцепенении, отчего сейчас неожиданно даже для себя, и настроился на какой-то пасмурно-игривый лад. Смутившись, она попыталась изобразить некий более пристойный образ, но ничего, конечно же, не вышло. Трудно, вот так сразу, из перемешанного пазла размазанной о берег медузы, сложить картину томной тургеневской барышни, целомудренно прилегшей отдохнуть.

– Кстати, может быть и, правда, познакомимся, – продолжил парень уже более серьезно, обращаясь теперь уже ко всем остальным. – Я так понимаю, что в ближайшие несколько часов нам предстоит наслаждаться только обществом друг друга?

– «Милостивый государь» или «милостивая государыня» действительно будет несколько излишне чопорно и не оправданно. После всего вот этого, – прокашлявшись, согласился пожилой сухощавый мужчина с всклокоченной шевелюрой, которая совсем недавно была аккуратно собран в седой пучок…

Иногда люди и сами осознают, насколько странно себя ведут. И при этом, еще и оказываются на некоторое время в ситуации, когда все это понимают, но сделать, ничегошеньки не выходит. Наверное, всем известно чувство неимоверного изумления, что оказавшись рядом с предметом обожания, мы можем вдруг начать нести полнейшую, патентованнейшую чушь. И еще хуже: вдруг замолчать, словно ударенные по голове.

Выживший там, где свою смерть нашло множество более молодых и спортивных, он тоже довольно быстро пришел в себя, и попытался принять более уверенную и достойную позу. Неюный турист уперся каблуками в ближайший камень, немного поелозил конечностями по хвое, и уже через минуту прислонился спиной к переплетению корней ближайшего разлапистого кедра.

Игорь помнил собеседника, сидевшим на пару рядов впереди и, кажется, немного справа. Выглядел при этом, среди расслабленных обладателей шорт, мини-юбок и цветастых футболок, «дед» настоящим образцом стиля и благонравия. Да он и сейчас являл пример сдержанности и самоуважения.

Только рассмотрев, насколько неуверенно тот принялся стягивать некогда белоснежную офисного вида рубашку с короткими рукавами, не пытаясь расстегнуть спасательный жилет, тогда и стало понятно, до какой степени второй мужчина измотан на самом деле.

– Анвар. Анвар Гарипов. Глава архитектурного отдела компании «Стройпроект». Немного не долетел на встречу с богатым русскоязычным заказчиком, который пригласил на пару-тройку дней отдохнуть за его счет …на острове Кайо Коко¹, – снова поддержал ироничный тон собеседник. – Вот, полюбовался на кубинские красоты, старый дурень.

Несколькими хлопками пожилой стряхнул самые крупные куски мусора с некогда идеально выглаженных светло-серых брюк.

– Все будет по первому классу, тяпнешь рому, приударишь за какой-нибудь шоколадкой, фламингов посмотришь! – проговорил архитектор, явно передразнивая кого-то, но не зло, а скорее как-то задумчиво.

– Да бросьте вы! Старый-то ладно, если уж так хочется, но только почему «дурень»? Скорее уж «родившийся в рубашке везунчик». Самолет-то был битком, да и летело сотни две с половиной, а нас тут только четверо. Выживание минимум – один к шестидесяти… Я о себе, конечно, высокого мнения, но по мне, так это какой-то не совсем «естественный отбор». Дело, думаю, и правда, в везении…

Все одновременно обернулись в строну, где совсем недавно смогли покинуть многострадальный Airbus. Именно в этот момент многотонный кусок прежних $220 млн, очевидно, наконец набрал не предусмотренный конструкцией объем воды, как-то быстро сполз с края отмели в глубину. От самолета ни осталось и следа.

Некоторое время о трагедии напоминало только оглушительная безысходность и неимоверное удивление на лицах туристов. Казалось каждый из спасшихся, пытается совместить ощущение мелких камней впивающихся в начавшие оттаивать бедра и спины, и понимание, что им удалось уцелеть, упав со страшной высоты на огромной скорости².

На берегу снова повисла тишина, прерываемая лишь едва заметным шипением волн, наверное, уже тысячи лет, прилежно перебирающих прибрежный щебень. Попытки каких-то невидимых пичуг пересвистать это, засчитаны не были, поэтому следующим нарушителем тишины, стал полувсхлип – полустон попытавшейся распрямиться четвертой выжившей.

– Наташа. Наталья Викторовна Савенкова, – сообщила довольно миловидная женщина лет 35-40, неизвестно каким чудом сохранившая на носу очки в тонкой металлической оправе, явно с диоптриями. – Мне в позапрошлом году очень понравилось на Кубе, вот решила еще и коллег из бухгалтерии уговорить слетать…

Все это она сообщила густым хриплым голосом, пытаясь одновременно собрать в пучок тугую копну крашенных темно-рыжих волос. В процессе женщина успела аккуратно снять и сложить спасательный жилет, разместить сверху странное воздушное сооружение кремовой расцветки, служившее то ли рубашкой, то ли просто накидкой, и устроить тугой, во всех смыслах выдающийся тыл, на плоском обломке дерева, найденном тут же.

К моменту, когда автобиографичный монолог дошел до сообщения, что в Москве у нее 17-летняя дочь-студентка, бухгалтер осталась в черных утягивающих бриджах чуть ниже колен и такой же спортивного вида футболке.

Вызывающе обширный лиф вырвал из самоуглубленности даже немолодого архитектора. Аккуратные похлопывания и поглаживания, которыми Наталья пыталась очистить налипший мусор с тугих бедер и выдающегося зада, кристаллизовали внимание бывших пассажиров, вне зависимости от пола и возраста.

Окончательно пришедший в себя после всех этих эскапад Игорь, глядя на своих спутников, вдруг откровенно и заливисто расхохотался, чем сначала привлек удивленные взгляды, а затем, заставил изрядно смутиться, как минимум двух участников заседания «комитета по спасению».

– Меня зовут Игорь. В совсем зеленой юности, приняв загадочный вид, всегда говорил, что работаю клерком, но сейчас мне 29, да и среди таких интеллигентных людей не до кокетства, поэтому признаюсь, как на духу: тружусь журналистом в областной газете в Подмосковье. На Кубу летел впервые и, не стану скрывать, как раз, чтобы отведать местного «шоколаду», – приложив правую руку к сердцу, докладчик «покаянно» склонил стриженную накоротко голову с примерно сантиметровым ежиком, в обрамлении небольшой аккуратной бороды.

Снова рассмеялся, он добавил, что «не знает, откуда такая странная тяга при эдакой-то выдающейся красоте наших женщин, но он очень не любит себе отказывать в небольших удовольствиях».

На этот раз переборовшие смущение участники поддержали веселье не удивленными взглядами, а как минимум улыбками или в случае с носительницей обсуждаемого бюста, вполне искренним смехом.

На фоне многих десятков погибших соседей и даже знакомых, выглядело это странно, но что сейчас могло быть вообще не «странным»?! Смерть прошла так близко, что даже просто неподвижно сидеть на чуть влажном озерном песку, уже было удивительно и «странно»…

– Наверное, в юности перечитал всех этих пиратских книг с блестящими испанками и горячими мулатками, – продолжил Игорь, наверное, физически неспособный сейчас молчать. – Кстати, я так понимаю, что вы у нас остались одна пусть прекрасная, но по-прежнему незнакомка, – снова обратился он к самой юной выжившей. – Инкогнито, без всякого сомнения, ваше право, но вдруг мы сейчас добудем чего поесть, а вас даже не знаю, как пригласить к теоретически возможной трапезе…

– Катя. Екатерина Матвеева, – девушка изобразила некий вариант сидячего книксена. – Сама – из Нижнего Новгорода, но в Москве почти три года проработала торговым представителем. Выиграла сертификат на тысячу долларов в турагентстве, где мы с подругами два года подряд брали путевки в Турцию. Ну, вот и… слетала. Хорошо, хоть маршрут этот заметно дороже, чем мы привыкли, поэтому полетела одна.

Улыбки снова пропали с лиц незадачливых путешественников и одновременно потрясающих счастливчиков. На берегу в третий раз после высадки повисла тишина. Но на этот раз ее власть была недолгой.

* * *

– Слушайте, как все произошло? А то я проснулся только когда народ начал кричать, – Игорь опустил взгляд и тихо, как бы про себя, добавил. – Царствие им Небесное! Жили, как попало, и померли, как пришлось. Всего и «хорошего», что хоть лежать будут в красивом месте…

Туристы снова дружно посмотрели сначала на давно покинувшее зенит солнце, а потом их взгляды уперлись в ближайший – западный склон вполне живописной и уютной, если бы ни недавняя трагедия, горной котловины. Действительно, нельзя было не признать, что место оказалось, не лишено очарования. Не смотря ни на что.

Едва слышный шепот волн, вытянутого с севера на юг озера, шириной почти в 400-450 метров в самом узком месте, одуряющий хвойный аромат, занявших в котловине все свободное место сосен, кедров или каких-то их ближайших родственников. И все это на фоне величественных гор, часть из которых могла похвастаться модными белыми шапками.

– Я, наверное, видела самое начало. Как раз смотрела сквозь разрыв в облаках на океан, и вдруг откуда-то снизу ударил столб какого-то темно-зеленого света. Вы знаете, по-моему, он был намного шире даже самолета, и мне почему-то еще ненадолго стало как-то нехорошо, – вспомнила Наталья. – А потом Airbus повело в сторону, люди начали очень сильно кричать, ну и все завертелось. И в прямом смысле слова тоже: я, по-моему, ненадолго все-таки потеряла сознание…

Недолгое обсуждение выяснило, что еще двое ничего такого не почувствовали, но народ на некоторое время дружно принялся размышлять. Вроде бы все это было очень важно, но разговор постепенно сместился к более насущному. Все в рамках национальных традиций: от «Кто виноват?» до «Что делать?»

– Судя по положению солнца, время давно перевалило за вторую половину дня. Интересно, нас уже ищут, – первым озвучил вслух свои размышления Анвар.

– Знаете, а ведь обломки утонули, огня или дыма получается, нет и, судя по высоте западного склона, довольно скоро мы окажемся сначала в тени, а потом и вообще в темноте. Даже если спасатели будут искать самолет всю ночь, нас вряд ли кто заметит, – спустя очередную молчаливую паузу, поделился наблюдениями уже Игорь.

«Блин, а жрать-то, как хочется! Надо было все-таки умять чего-нибудь, когда предлагали после скандинавских краев», – тут же укорил его внутренний голос, и возразить этому мечтателю оказалось, конечно же, нечего.

– Народ, судя по тому, что пока никаких спасателей не предвидится, как минимум ночевать – придется. Может, что придумаем? Ножей, топоров и пил, понятно, не жду, но курильщики-то уж наверняка есть?

Анвар развел руками, Катя похлопала по отсутствующим карманам и, взгляды снова сосредоточились на выдающейся фигуре бухгалтера. Правда, на этот раз примечательной не женскими особенностями, а черной поясной сумкой на талии. Наверное, Наталья, все-таки подхватила от них этот странных «иронический вирус клоунады». С видом заправского факира, она одним движением расстегнула замок, и извлекла на свет тонкую продолговатую сигаретную пачку. Чего-то облегченного синего и обычную пластиковую зажигалку с сакральной в такое мгновению надписью «Ашан».

– Па-ба-ба-бам-м! – подхрипела она, и неловко хихикнула, удивленная собственным ребячеством.

– Наташа, не могу не зафиксировать для потомков, что вы в нашем коллективе являетесь олицетворением предусмотрительности. Если на этом месте будет запланирован памятник Настоящей Русской Женщине, ну, знаете, которая подступающий колотун остановит и из горящего самолета выйдет, в моем голосе по поводу своей кандидатуры можете быть абсолютно уверены! – Анвар, не вставая, чуть приподнялся, наклонил голову, изобразил эдакое мушкетерское помахивания шляпой с пером.

Счетовод снова поддержала общий настрой: в ответ женщина собрала губы в вычурный бантик, выпрямилась, сидя на своей деревяшке, гордо вскинула подбородок, и ответила виртуальным обмахиванием веером. Местное эхо подхватило, и еще долго перебрасывало от берега к берегу заливистый четырехголосный хохот.

Каждый в этот момент думал, что с ним что-то не так, но остановится, не мог. В этом дурацком цирке на четверых, было далеко не так страшно, как остаться наедине с собственными мыслями у холодного горного озера, ставшего огромной братской могилой…

* * *

Лагерь решили разбить здесь же – неподалеку от воды.

Пристроившись с западной стороны огромного валуна, в незапамятные времена доставленного сюда, скорее всего, ледником. К подступающей темноте «потеряльцы» стащили приличную кучу дров, разожгли костер, а из снесенных куском оторванного крыла сосновых макушек, выложили что-то напоминающее хвойный диван. Чтобы по отдельности не замерзнуть без одеял, спать решили плечом к плечу.

Действительно, на берег они выбрались около 16.15-16.20, но к окончанию немудреных хозработ, стало заметно темнее. Пока женская часть отошла, чтобы немного привести себя в порядок, мужчины ненадолго остались одни.

Анвар, ожидая своей очереди к водным процедурам, все равно оттирал сухими иголками руки от сосновой смолы. Его напарник в это время пристроил в полыхающее пламя комли³ двух засохших сосенок и, сначала более массивный, а потом и тонкий край одной, почти полутора метровой ровной ветки из свежесрубленных. Время от времени он то крутил палки, на манер шампуров, то засовывал сильнее, то наоборот, практически вытаскивал из огня. Столь целеустремленный вид, наконец, привлек внимание архитектора.

– Игорь, а что это будет?

– Вы бывали раньше в южном полушарии Земли?

– Знаешь, во времена юности было как-то непринято, потом стало очень важно просто выжить. Мы же уехали в Россию из Узбекистана перед самым развалом Союза. В 1989-ом⁴ рванули, в чем пришлось. Нет, конечно, не голодали, но сначала время было такое, что купить нормальные ботинки – и то нужно было постараться, подкопить хоть на какой-нибудь ремонт – тоже проблема. Потом вроде бы начал заниматься бизнесом, и денег временами было очень много, но ездить предпочитал по бывшему СССР. Когда прогорел… В общем, к 2000-ым жизнь вроде устаканилась, но честно говоря, по-прежнему как-то не до того было. А может, дело было в изначальном отсутствии такой привычки? В общем, не нажил. Поэтому – нет, ни на Земле, ни на какой другой планете в южном полушарии, я не был.

– Теперь уж с этим-то у вас все нормально.

– И не говори, сподобился наконец-то, – Анвар рассмеялся. – Подожди а…

– …хорошо, продолжу мысль. Так вот: некоторое время все мы были без сознания, поэтому самолет мог, как остаться в северном, так и улететь в южное полушарие. Сам я, до недавнего времени, тоже так далеко «на югах» не был. И географ из меня – так себе, но все это детско-юношеское приключенческое чтение «до добра не доводит», а потому точно знаю: ночное небо в южном полушарии отличается созвездиями. Самые примечательные в северном – это всем известные Большая и Малая медведицы, а вот здесь – мы должны были увидеть так называемый Южный Крест.

– Должны были… и где он? – запрокинул голову пожилой.

– На этот вопрос я ответить пока не смогу. Может быть, просто образование не то, но понимаете, какое странное дело, это «Крест» – созвездие очень узнаваемое, а я его не нашел. Но если предположить, что после аварии самолет остался в северном полушарии, что тоже согласитесь вариант, то я не нашел и Медведиц, – Игорь немного помолчал. – И это если отбросить переживания, по поводу куда-то пропавших самолетов, спутников всяких там метеозондов. Сейчас же ночь, небо от них просто светиться должно.

– И что думаешь?

– Переживаю, что от сегодняшних приключений, у меня окончательно хрустнула «кукушка», и готовлюсь завтра порыбачить.

– Мы сейчас тоже обсуждали, про самолеты и спутники, – неожиданно из темноты раздался голос Натальи. – Вот, дырявая голова, про Южный Крест даже не вспомнила, а ведь в прошлогоднюю поездку нам что-то такое говорили во время ночной экскурсии…

– И?

– Не нашла*.

* Автор в курсе, что Куба тоже находится в Северном полушарии. И «да», Наталья в своем последнем предположении ошибается, но что вы хотите от не юной женщины? Не географией же одинокий человек ездит «заниматься» по далеким теплым странам. Игорь – в данном случае тоже не специалист, поэтому в обычном – неидеальном мире, тоже может ошибаться. Сейчас, на берегу озера, он всего лишь пытается подтолкнуть собеседника к мысли: улети самолет в иное полушарие, или останься в прежнем, ночное небо все равно выглядело бы иначе.

* * *

Гигиенические процедуры заняли утром немного времени. Было, во-первых, слишком рано и оттого – холодно, во-вторых, горные озера далеко «не джакузи» даже в самый солнцепек.

О звучавших накануне сомнениях путешественники молчаливо решили не вспоминать. Пока. Не обсуждали и куда-то запропавших спасателей. Подмерзшие и немного помятые туристы быстро ополоснулись и, согреваясь у огня, не менее единодушно сошлись во мнении, что «очень есть хочется». В итоге группа разделилась.

Женщины, в сопровождении Анвара, побрели куцей цепочкой вокруг озера, чтобы попытаться прочесать берег в поисках гнезд с яйцами или запасами прошлогодних шишек. В общем, любых источников калорий. А Игорь пообещал изобразить первобытного рыбака.

Пристроив более тонкий конец одного из принесенных накануне стволов на плоский край валуна, он двумя ударами тяжелого камня раздробил его на разной толщины острые щепки. Вставив между ними несколько плоских обломков, он получил нечто похожее на примитивную острогу. Когда через три-три с половиной часа собиратели обогнули озеро против часовой стрелки, они застали Игорь в попытках согреться. Сидя у костра, продрогший рыбак старательно подвяливал вымытые до скрипа пятки. Время от времени он начинал снова поцокивать зубами, и тогда ноги почти скрывались в огне.

– Ну, ничего, мы тут яиц прилично нашли. Большей частью грабили, наверное, чаек, бакланов или кого-то такого, но есть и шесть штук, отобранных Натальей Викторовной у небольшой серой птички с черно-белыми полосами на крыльях. Анвар назвал ее «горной куропаткой», – сообщила Катя. – Так что сейчас устроим пир.

– О, то есть рыбу жарить не будем? – изобразил недоумение Игорь. – С другой стороны – и правильно, все равно соли нет…

Рассмеявшись, глядя на удивленные лица спутников, он еще пару раз потер чуть побелевшие в воде ступни и признался, что всего минут десять, как прибежал греться, потому что не смог больше сидеть в ледяной воде.

– Тут, оказывается, есть довольно солидная форель. Совершенно непуганая, – натянув успевшие высохнуть после вчерашних приключений полукеды, он взмахнул приглашающе правой рукой, но отправился не к берегу, а вокруг валуна, в тени которого путешественники накануне и решили устраивать лагерь. – Пойдемте, буду хвастаться!

Обсуждая вчера, где возле камня селиться, высокие шансы на победу имел вариант с восточной стороной. Но победил все же аргумент, что ночным существам вроде современных горожан, вставать с восходом солнца может быть и полезно, но «ну его на фиг!» Поэтому небольшая сухая пещерка почти метр глубиной, с противоположной стороны от лагеря, вчера осталась невостребованной.

Сегодня же, ее «пол» украсила охапка широких стеблей папоротника, надранных рядом, а поверху была пристроена «Добыча». Ну а как иначе назвать солидную, всю в темных крапинах гладкую рыбину по единодушному мнению в пять, а может и в семь килограмм весом?

Когда восторженные эпитеты начали повторяться, Анвар заявил, что рыбу пора жарить, и пошагал в сторону ближайших деревьев.

Во время катастрофы обломок самолета снес и раздробил стволы нескольких деревьев, но сам потом улетел в воду. Однако осталось много острой щепы, кусков дерева и прочих полезных вещей.

Вернувшись, минут через десять, архитектор вывалил кучу таких «инструментов» и принялся в доисторическом стиле пилить ими тушку. Выяснилось, что некоторые щепки не хуже ножа могут вскрывать рыбье брюхо, а если хорошо подпилить голову, то хребет ей можно легко переломить, и еще минут за пять, даже деревяшкой, стянуть с форели кожу вместе с чешуей. Форель в итоге напоминала, конечно, жертву начинающего маньяка, но как было признано на совете племени – вполне годилась в пищу.

Рыбину насадили на длинную ветку. Собрав по краям почти прогоревшего костра две горки плоских камней, туда приспособили импровизированный шампур и принялись с завидной регулярностью его поворачивать. Даже самому наивному гурману было понятно, что без привычного набора специй и приспособлений, героических свершений ждать не стоит, однако потрескивание, вспышки горящих капель жира и одуряющий запах от костра, вызывал бешеное слюноотделение.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Игорю предложили рассказать все подробности «поединка», и тот в процессе описания титанического подвига, легко признался, что пробродил большую часть времени совершенно зря.

– Где-то читал, что озерная форель предпочитает глубины. И правда, на мелководье шуршит в основном какая-то мелочь, тыкать в которую импровизированной острогой было дело пустое. Поэтому решил пристроиться метров за двадцать от берега на подходящем плоском камне, ну и стал ждать в надежде, что кто-нибудь… покрупнее погонится за мальками, и вот тут-то я его и… подловлю.

Как ни странно, все получилось неожиданно удачно, правда, совсем не так, как задумывалось.

– Дважды была вроде подходящая возможность, но раз я откровенно зевнул, а второй – промахнулся. Сижу, думаю, ну вот, мол, порыбачил, что делать? И тут стаю какой-то очередной мелочевки попытался атаковать вот этот громила, – Игорь с гордостью кивнул на подрумяненную тушу. – Так мне обидно стало, представил: сейчас опять не попаду, вдруг и вы пустыми вернетесь, что есть будем, – журналист взял трагическую паузу.

– И, и что, и как? – тут же отозвалась более нетерпеливая Катя.

– Зло меня взяло, и когда эта гадина оказалась на расстоянии удара, я ее острогой не как копьем ткнул, а размахнулся и на манер дубины: ка-а-ак врежу. То ли все же зацепил, то ли просто испугал, но он такой – круть, – резко в сторону, и получилось, прямо мне под ноги… Я на него и рухнул. Там неглубоко, прижал, как родного, потом, за жабры и раз! Не помню, как на берегу оказался. Во мне сто кг живого веса, а это чудище «морское» рвется, да еще и вода рядом, боюсь не удержать… Подхватил какой-то голыш, ну и хрясть его по кумполу.

– Да сколько можно, давайте уже есть! Второй день только воду пьем, – потребовала Наталья, спустя минут сорок всевозможных попыток не говорить о еде.

Предложение было встречено чуточку нервозным, но одобрительным хохотом. Больше почти четверть часа ничего кроме урчащих звуков слышно не было. «Урчащих»? ну это такие, издаваемые организмом шумы, когда он пытается голыми пальцами оторвать и проглотить кусок жирной горячей, и исходящей паром форели.

Казалось от приличного размера туши вряд ли останется даже оглоданный позвоночник. Но нет, один за другим туристы отползали в сторону, и удачливый добытчик, кстати, сдался последним. Несмотря на все усилия, кусок хвоста весом в килограмм-полтора, остался практически нетронутым. Только к полудню раздавленные сытостью туристы пришли в себя, запекли все четыре с половиной десятка яиц, замотали останки форели в листья, и решили выбираться к людям.

Принесенные из утреннего набега продукты не обошлись без сюрпризов.

То одно, то другое яйцо в огне трескалось, и начинало издавать не самые аппетитные запахи. Особенно на сытый желудок. Правда, прошедшая ночь что-то в людях все-таки изменила. Казалось, они лишь по привычке стараются изобразить отвращение. Даже лопнувшее крупное яйцо с почти сформировавшимся птенцом, не придало спектаклю убедительности.

Может еще и потому, что все они молча согласились, что ждать спасателей здесь – не станут. «Дадут им шанс выручить по дороге к людям». Вариант, что ни МЧС, ни самих людей здесь может просто не быть, озвучен не был. Хотя подумали об этом все. Но такие версии могли убить даже зачатки оптимизма, что в сложившихся обстоятельствах было ни к чему.

В процессе переваривания, женщины оказались изрядно удивлены, когда Игорь вышел на самый солнцепек, воткнул более-менее прямую ветку в ровный кусок грунта, и предложил дождаться момента, когда солнце окажется в зените. То есть полного отсутствия тени.

На закономерный вопрос «а нафига?», он не без удовольствия пояснил, что это позволит высчитать и перевести наручные часы на здешние «12.00».

– Согласитесь, удобнее «завести» электронные часы Анвара на привычные шесть утра, если например, планируешь проснуться с восходом, чем пытаться угадать, а насколько же нужно настраивать «будильник»? На предположительное «парижское» или еще менее нужное «московское» время? Просыпаться-то и брести предстоит пока здесь.

Поскольку вариант движения, не связанный со штурмом обрывистых склонов, был всего один, настолько простой «безынтернетный» способ выставлять время, вызвал не в пример более бурное обсуждение, чем расставание с местом, где они получили второе рождение.

Временную стоянку оставили ровно через час после того, как изготовленный на скорую руку солнечный «будильник» показал полдень. Дорога лежала на северо-запад. Вдоль по-прежнему безымянной горной речушки, берущей начало в озере, едва не ставшем им могилой.

* * *

Ахкияр, тронный зал крепости Эверберг⁵. Полночь

В огромном помещении, на первый взгляд слишком пустом для двух человек, уже полчаса шел спор. Тени от факела, установленного рядом с тронным возвышением, скрывали за пределами светового круга все, кроме гулкого эха. Больше всего горячился массивный воин в дорогой кольчуге и с длинным кавалерийским мечом-спатой на поясе. Забывшись, он время от времени эмоционально вскакивал и миниатюрная, по сравнению с ним скамейка, от таких фокусов постоянно отлетала на пару шагов. Тогда смущенный здоровяк ставил на место ни в чем ни повинную мебель, и начинал, то тереть коротко стриженный череп, то пытаться разгладить тяжелые надбровные дуги, то рубить взмахами правой, ни в чем не повинный воздух.

– Дитмар, – мягко прервал очередной спич, сидящий на троне. – Твой отец служил моему роду всю свою жизнь. Он был не только воином, но и другом. Ты – ведешь мою дружину уже двенадцатое лето, и я всегда рад засидеться с тобой за кубком вина, эля, или даже этой сладкой рисовой гадости, что делают бывшие хозяева наших земель. Но сейчас уже поздно. День был длинный, а завтра я хочу выехать на рассвете.

– …но, господин!

– Постой, – взмахнул ярл тускло сверкнувшим желтым кубком, – я доверяю твоему мнению, поэтому призову три дюжины хускарлов из шести. Со мной пойдут два бонда опытные в скрадывании дичи с братьями и старшими из сыновей. Вместе с ними нас будет более сорока. Этого достаточно, поэтому давай еще раз о том, что именно видела стража угольной шахты. Сколькие из них это видели своими глазами, и постарайся отделить рассказ оттого, что эти дурни себе напридумывали позже. Пока обсуждали…

Осознав, что решение принято, и изменить его не получится, названный «Дитмаром» успокоился, снова сел на табурет, поерзал, устраиваясь удобнее, и на мгновение задумался.

– Если бы все это высмотрел только кто-то из стражей, десятник Харманн⁶, сам знаешь, стар, но по-прежнему скор на руку. Он просто отдубасил бы остолопа ножнами или древком его же собственного копья, – на губах мужчин всплыли практически зеркальные усмешки: когда-то они оба учились воинскому мастерству у лучшего мечника племени, и немало натерпелись от него за свой несносный характер. – Но гонец подчеркнул, дракона видели и оба дозорных, и сам старина Харм, и сменщики, которых он вел.

– Хорошо, давай про самого «многоглазого дракона»!

– Он был большой. Очень большой. Почти весь серый, хотя скорее цвета стали, но брюхо темно-синее. Летел быстро. Много быстрее, чем птицы и, гонец подчеркнул, не взмахивал крыльями, а держал их ровно. Как будто собирался сесть или падал…

– А что там с «глазами»?

– Парень сказал, что от самой морды и почти до хвоста, у него целый ряд одинаковых круглых глаз. Правда, сам он уверен, что это были не глаза, а ряд особенно крупной светлой чешуи… Может гонца все-таки разбудить?

– Брось, нам завтра вместе скакать почти до полудня – еще наговорюсь. Половину отряда посадим верхом, половину в колесницы, которые пригодятся на случай ранений. Возьму его с собой возницей и расспрошу по дороге. Ладно, иди отдыхать, я скоро тоже пойду.

Ярл Эрвин Сильный, ведущий ивингов вот уже тридцать второй год, остался наедине со своими мыслями. Некоторое время он решал все ли предусмотрел, но в итоге один из телохранителей подхватил факел, и правитель отправился спать. Оставив темноту и тишину присматривать за резным, украшенным грозной кабаньей головой, троном.

* * *

Два с половиной дня пути через сплошной бурелом или нагромождения камней дались непросто. Сжавшееся из-за летней жары русло, оставляло пыльные следы на телах, одежде и душах бывших пассажиров рейса SU150. В это время, если чего и было вдоволь, так это трудностей и питьевой воды. Всего остального не хватало: комфорта, то тепла, то прохлады и, самое главное – еды.

Разделив вчера остатки запасов на ужин, к завтраку оставили лишь четыре яйца. На этот раз никто даже не произнес традиционную шутку про будущее кукареканье из-за такой диеты. Всем было понятно и без слов: еще пару дней при нынешних запасах, и сил хватит лишь на то, чтобы умереть.

Еще вчера людей разделило неторопливое, наполненное внутренними монологами, молчание. Они погрузились в перебирание того, что могло бы случиться, могло бы не случиться, хотелось бы, чтоб случилось. Лишь время от времени, обманутые тишиной и внешней сдержанностью окружающих, они пытались успокоить себя мыслями о том, что другие-то терпят. Но со стороны все выглядело еще хуже.

Заострившиеся лица, чуть подранная одежда, и настолько крошечные остатки самоуважения, что большинству его хватило, чтобы накануне лишь слегка потереть мокрыми руками лицо перед сном. Вечером Игорь единственный еще смог заставить себя ополоснуться целиком, но уже на утро этот подвиг оказался недоступен никому.

Замерзшие, после очередной ночи в горах, туристы с трудом заставили себя погрузить ладони в ледяную воду и теперь уже все ограничились скорее лишь ритуальным омовением. Последние четыре яйца лишь чуть притупили голод. А впереди был длинный, наполненный лишь жарой и упрямством день.

…Ближе к обеду выяснилось, что настойчивым, Судьба иногда способна приготовить и небольшие послабления. Выжившие туристы достигли участка лишенного густых зарослей, завалов из старых деревьев или труднопроходимых нагромождений камней. Идти стало заметно легче, и настроение сразу заметно улучшилось. По молчаливому уговору, народ даже решил немножко сдвинуть время очередного привала.

«Вот ведь штука какая, четвертую ночь спим полураздетые, практически в обнимку, а только сегодня вдруг это осознал. Хорошо Катерина проснулась после меня – вот бы неловко получилось, если бы она поняла, чем таким твердым я в нее упираюсь. Да, ем все хуже но, по-моему, все-таки втянулся в этот дурацкий ритм, – идущий первым Игорь остановился, и скользнул подчеркнуто равнодушным взглядом по выпуклостям утомленных, но как выяснилось снова привлекательных соседок. – Мне бы сейчас чуток пожрать и я бы, наверное, даже чего-то смог».

Эта мысль показалась ему настолько странной и одновременно забавной, что парень не выдержал и рассмеялся. На слабо заинтересованные взгляды остальных, он опять улыбнулся, и обозначил взмахи головой из стороны в сторону, мол, нет, не переживайте, если и схожу с ума, то пока это не опасно. Собравшись – журналист снова возглавить колону.

Однако Игорь не смог удержаться, и напоследок, снова смазал заинтересованным взглядом по телам женщин. Теперь уже остановив эротический «дрифт» персонально на Кате. Она как раз наклонилась, чтобы то ли просто поправить, то ли просто проверить растрепавшиеся шнурки.

«Ой! – скромный «эротоман» перехватил встречный взгляд, и немного внутренне смутился, но не стал суетить. – А чего это она вдруг раскраснелась-то?! Кажись, кое-кто сегодня проснулся намного раньше, чем я думал…»

Если бы кто не чуждый телепатии, оказался рядом и заглянул в мысли симпатичной коллеги по путешествию, он бы легко подтвердил догадку. С другой стороны, ну должны же у людей быть свои маленькие тайны? Эта незамысловатая пикантность осталась не озвученной.

* * *

Ущелье Сырая расселина⁷,полдень

На короткий отдых дружинники и бонды-охотники ярла Эрвина устроились, всего в паре часов неторопливой ходьбы от входа в ущелье. Легкий перекус и несколько сдержанных глотков воды, должны были поддержать силы до длинного вечернего привала. Но не успели они развязать заплечные мешки и котомки, как на широкую поляну выбежали два воина в одинаковых кожаных доспехах.

Без щитов, но с ростовыми копьями и очень схоже украшенными топорами на поясах. Стило заглянуть в их лица, и любой бы обратил внимание: они близки друг другу, как две капли воды. Просто с разницей в возрасте лет в двадцать. Все подходы к привалу, просматривались, а значит – это были точно не враги.

– Ярл, где ярл Эрвин! – требовательно произнес старший. – Это важно!

– Я здесь, Гослин⁸, слушаю тебя.

– Господин, думаю, что сейчас янгоны уже стали на наш след, – старший из охотников обогнул какой-то развесистый куст, и опустился перед своим предводителем на колено.

– Сколько их?

– Вдвое больше нас, и это хорошие воины. Все кого мы рассмотрели в броне. У шестерых – панцири из бронзовых пластин, стеганые⁹ рубахи или кожаные куртки у всех остальных. Шлемы – более чем у половины. И у них много опытных воев – не меньше двух дюжин носят мечи… И, ярл, двух видели в хороших кольчугах и шлемах со звериными личинами…

– …ты сказал «в кольчугах»?

– Да, ярл, кольчуги до колен, длинные рукава, железные вставки от ладони до локтя, на груди, животе, и за ними несли шлемы с железными личинами. Все как и должно… Двух жрецов¹⁰ и я, и сын – мы видели доподлинно!

– Когда они будут здесь?

– Не верю, что смогут дойти быстрее, чем мы. Вверх по осыпи отряд не проведешь, потому им тоже придется обходить по склонам. Дальше тропа прямая, но опытные рейдеры не станут бежать перед битвой…

– Значит не раньше заката или на рассвете, – ярл окинул задумчивым взглядом обступивших его воинов, и нашел старшего из трех дружинников взятых из охраны угольной шахты и лично видевших «дракона». – Десятник Харманд сказал, что хорошо знаете здешние тропы, а ходил ли кто из вас именно сюда?

– Да, господин, два лета назад я был среди тех, кто ловил воров побивших купцов на твоих землях. Мы нагнали их у озера, что еще дальше – в трех днях пути в глубине хребта, и там посекли.

– Подумай, есть ли рядом с нами место, где мы могли бы надежно перекрыть проход, и чтобы нас не сумели обойти?

– Да, ярл, это совсем близко – две тысячи ударов сердца¹¹ и мы на месте. Там ущелье уже всего и сходятся два русла. По новому, вверх не забраться из-за воды, а старое – сухое, и шириной всего десять шагов. Им придется биться лоб в лоб.

– Мы уходим!

* * *

На четвертую, с момента аварии, ночевку, встать решили немного раньше, чем обычно. Часам к восьми вечера путешественники уже заняли довольно уютный кусок берега. В этом месте ручей разлился практически от стены до стены ущелья и превращался во вполне солидную горную речушку. Все, конечно же, нуждались в отдыхе, но основной причиной внеплановой остановки стала не усталость или местные красоты, а еда. Перспективное место случайно обнаружила Наталья.

Не смотря на отупляющую ходьбу в течение почти семи с половиной часов, ее внимание привлекли лежащие на мелководье странные, темно-коричневые, почти черные и какие-то удлиненно-овальные камни. Очень похожие друг на друга, не смотря на разнообразие размеров.

Уже практически собравшись брести дальше, она вдруг издала какой-то особенно звонкий хрип – сродни подстреленному аккордеону, – и вот спустя час туристы сидят вокруг здоровенного костра. В ожидании углей и раскаленных булыжников, а рядом своей судьбы дожидаются почти два десятка отмытых крупных 15-18-сантиметровых двустворчатых речных моллюсков.

Идея жарки неожиданных трофеев выглядела незамысловато.

Импровизированную плиту собрали из уложенных плотными рядами плоских камней, которые сначала нагрели с помощью разожженного на них же костра, а затем, все смели, но саму жаровню обложили со всех сторон, горящими сосновыми углями.

И идея себя полностью оправдала. Плотно сжатые раковины довольно быстро открылись, и – добро пожаловать к столу! Тот-то и выяснилось, что если утром съесть по небольшому вареному яйцу, а после этого почти весь день шагать по жаре, небольшие плоские кусочки сомнительного «мяса» идут на ура. Даже без соли, всяких там изысков вроде лимонов, и прочих благ цивилизации. «Диета из ледяной воды – еде не замена!» – иронично заметил Игорь, еще в самом начале эксперимента.

– О, Господи, ну какая же я была дура! – патетическое заявление Катерина произнесла чуточку лениво, без надрывных нот в голосе, и с выражением на лице, не позволяющим даже намека на хоть какую-нибудь самокритичность. – Это же такое счастье, поесть «после шести…»

– …да и после 9.23, – предположил Игорь, глянув на часы, – а если чего-то осталось, то и все остальное сожрать, не утомляя себя изучением положения стрелок?

Потрепанные путешествием лица, снова, как и несколько дней назад, подкрасило чувство такого глубоко удовольствия, что многие в обычной жизни, обязательно приняли бы его за счастье. Сытые туристы, прикрыв глаза, затихли, расслабившись на традиционном общем «диване». Собирать его во время вечерних стоянок из более-менее подходящих веток, листьев и кустов, за четыре дня стало делом само собой разумеющимся.

– Да, сейчас многие привычные вещи воспринимаются со-о-овсем иначе, – согласилась проникшаяся философским духом бухгалтер. – Народ, как вы считаете, раз мы сегодня не умрем с голоду, то время поговорить о будущем уже пришло? А то мы все, который день уже стараемся избегать таких разговоров, но нельзя же делать это бесконечно…

– Эх, Наташа-Наташа, это все ваше финансово-хозяйственное бессердечие, – грустно пошутил журналист. – Понятно же, что все мы в глубине души надеемся, что вот сейчас спустимся с гор, а там – сначала высоковольтные линии передач, потом, к примеру, альпийские коровки и, конечно же, асфальтовая, или какая там еще, дорога с аккуратными европейскими машинами. И мы такие «Же не манж па…»¹², а они нам в ответ, с подносом в руках, «битте шюн!»¹³, – мужчина немного помолчал. – Дай-то Бог, конечно, но…

* * *

Пятый день пути начался тоже «не по правилам» – чуть раньше, чем обычно.

Плотно поужинавшие впервые за три дня путешественники, встали еще затемно. Без привычных попыток собраться с силами, «потягушек» и прочего расслабона. Все остальные разбрелись в поисках дров, а Игорь традиционно взял на себя самое неприятное – полез в особенно ледяную после сна воду, за остатками вчерашних моллюсков.

К тому времени, как парень перестал чувствовать ступни и кисти, а пальцы начало даже ломить, на берегу лежало минимум с полведра, в основном средних и небольших раковин. Пара солидных – как вчерашние, – выделялись на общем фоне, но погоды не делали. Игорь на это примирительно заметил, что во время отдыха в Крыму друзья жарили на решетке куда более мелких.

– И такие были, пожалуй, на вкус даже получше. Мясо у мелкоты, по-моему, мягче должно быть, – охотно пояснил он, пытаясь отогреться у огня.

Катя и Анвар в это время отправились в очередной поход за дровами, и кроме стучащего зубами рыбака, на берегу осталась только Наталья.

– С удовольствием в этом «убедюсь», э… «убежусь»? – согласилась она, выкладывая на плотный слой листьев очередную отмытую раковину, и продолжила без паузы, но заметно тише, – Скажи-ка, критик ты наш ресторанный, гурман черноморский, долго собираешься бессмысленно пялиться на Катькину задницу?! А она, между прочим, после того, как вы вчера с Анваром захрапели, плакала. Зазвал бы ее, что ли шишки там пособирать или ягоды… Не знаю, как у вас, журналистов, это делать полагается, но девушка измучалась и нуждается в поддержке. Это же никуда ни годно, сколько ночей с двумя мужиками в одной «кровати», и никто даже за зад не ущипнул?!

Перестав на некоторое время пытаться влезть в костер. Обескураженный постановкой вопроса, журналист обернулся и искренне рассмеялся.

– Положа руку на сердце (в смысле не на ваше, конечно, потому что я тогда не смогу какую-нибудь внятную мысль сформулировать, а на свое), признаюсь. Когда неопытные школьницы рассказывают, что мы, мужчины, только и думаем о «всяких глупостях», они изрядно преувеличивают. Безусловно, об этом думать приятнее всего, но, к сожалению, приходится отвлекаться на множество других, не менее важных тем. Опытные женщины, как мне кажется, насчет этого совершенно в курсе…

– …не уходи от темы! – иронично посоветовала бухгалтер.

– Так вот, в свое оправдание могу ответственно заявить следующее: со вчерашнего утра, когда подобный интерес снова ко мне вернулся, я с не меньшим любопытством обращаю внимания и на ваши многочисленные выпуклости… Два первых дня, знаешь, как отпало, – доверительно пояснил он, уже всерьез.

– И…

– Но вчера, все это «беспокойство» закончилось уже к полудню. К вечеру, как в том анекдоте, меня такая жизнь полностью «удовлетворила», и если бы какая женщина стала чего настойчиво предлагать, я бы, наверное, самым настоящим образом не просто оконфузился, а даже стал бы отбиваться. И вот теперь, собственно, «признание», с которого хотел начать.

– Жги! – улыбнулась сводница.

– Обо всем этом я подумал сразу после нашего, если можно так сказать, приземления. По какому-то чисто мужскому рефлексу что ли. Правда, только на берегу, – подчеркнуто стеснительно уточнил Игорь. – Знаешь, вычитал в какой-то фантастической книжке мысль, что секс ради удовольствия – это дело благополучных людей. Если есть проблемы с едой и выживанием, то чтобы восстановить силы хотя бы после «одного раза», ее может не хватить и такой шалун в особый момент просто не осилит собственное выживание. Не говоря уже о том, чтобы спасти кого-то еще.

– Думаешь о том, что были еще выжившие после падения, но они могли утонуть без нашей помощи?

– Нет! – резко ответил Игорь. – Не думаю, – чуть мягче уточнил он, – но в глубине души, нет-нет, да мелькнет такая заноза. Правда, сейчас не в этом дело. Понимаешь, опасных хищников пока вроде не встретили, «фашисты» – не нападали, но я почему-то уверен, что расслабляться слишком рано. Мне не хотелось бы вести такие разговоры… И не хотелось бы разжигать нервозность, но ведь даже наши обычные перекрикивания перед ночевкой могут быть по-настоящему опасными. Представь, крикнул кто из нас, а в это время какой-нибудь местный тигр услышал. В итоге пришел – и застал кого-то из нас не возле огня, где хоть какие-то шансы. В общем, лучше иметь в виду, что здесь все же не кубинские пляжи.

– Поэтому ты всю ночь просыпаешься и нам пятки «поджариваешь»?

– Одна из причин…

– Да ладно, не грызи себя! С таким предусмотрительным гусаром все будет отлично, – Наталья заговорщицки подмигнула и еще понизила голос. – Можешь даже «для оптимизму» немного меня за сиську подержать?

Нагруженные очередной партией веток дровосеки, так и не дождались объяснений, почему остававшиеся на берегу, по словам Кати – «ржут, как наркоманы проклятые».

* * *

Ущелье Сырая расселина

Единственный шанс сдержать удар более многочисленного врага, был в возможности встретить атаку в строю. Поэтому накануне ярл велел всю ночь жечь костры поперек ущелья. Как раз перед намеченным для битвы, самым узким отрезком высохшего русла. Рейдеры янгонов вняли предупреждению.

Не напали они ни вечером, ни ночью. Не ударили они и на рассвете.

Хотя Гослин-бонд заверил: их разведчики точно дошли до линии огня, но никак не проявив себя, растворились среди подступающего леса.

Эрвин Сильный был уверен, что осознав невозможность застать врасплох, жрецы решат дать своим воинам восстановить силы. И может быть даже немного измотать фризов ожиданием. Мысль об этом, вызвали лишь презрительную усмешку: если бы он привел сюда фирд¹⁴ – это может быть и имело смысл. Но дружинники были способны выспаться даже в строю, а у взятых в поход бондов-охотников, многие битвы за плечами не имели разве что самые младшие из сыновей. Именно поэтому им досталось всю ночь поддерживать огонь и сидеть в секретах.

Только к концу второй утренней стражи¹⁵ у самой кромки леса начали скапливаться желтокожие воины. Уже не пытаясь скрываться, они медленно, но безостановочно, начали выходить на открытое пространство. На расстоянии двух полетов стрелы от линии вчерашних костров, враги принялись собирать пока еще аморфный атакующий строй.

Выходя по одному и выплескиваясь небольшими группами, в первые ряды шли обладатели самых крепких или просто больших щитов. Кто владел лишь легкой, удобной только в общей свалке защитой, выстраивались позади остальных. Туда же направлялись и слишком бедные, молодые или малоопытные. Все, кто пока не нажил хорошей, хотя бы по меркам янгонов брони.

Исключение сделали лишь в одном случае. Первыми, чуть на особицу от остальных, встали полтора десятка подчеркнуто легко снаряженных воинов. В дополнение ко всему, они еще и растянулись очень редкой цепью, разойдясь на четыре-пять шагов друг от друга.

Это продолжалось долго. Очень долго. Но в какой-то момент, казалось, немного даже опередив резко прозвучавшую команду, воины в первом ряду один за другим начали наваливаться всем телом и сгибать длинные, более чем ростовые деревянные «шесты». Уже через минуту и самым зеленым новобранцам-фризам стало понятно: у янгонов более дюжины действительно хороших лучников.

В этот момент любое осознанное движение снова ненадолго прервалось. Кого-то могли посетить надежды, что тревожная неопределенность продолжаться и дальше. Но именно ярл Эрвин знал точно: не минует и двухсот ударов сердца, как его воинов попытаются забросать стрелами. Под вопросом оставалось только одно: рискнут ли жрецы, в попытке опрокинуть его дружинников сходу, или сначала попробуют измотать, пользуясь двойным превосходством.

– Придется постараться, чтобы не пришпилили! – ироничную фразу произнес один из опытных хускарлов под одобрительные ухмылки остальных и преувеличенно уверенный хохот молодежи.

– Стена щитов! – короткая команда ярла прозвучала одновременно с начавшими движение рейдерами.

Чтобы преодолеть первые сто шагов и начать расстреливать дружинников, нужно было совсем немного времени. Но надежное боевое построение все равно было составлено быстрее. Здесь и сейчас – стояли профессионалы.

Стоило прозвучать приказу, как первые двенадцать хускарлов сдвинули щиты и уперли их нижним краем в землю. Вторая дюжина тоже сомкнула свои ряды, и уперла обтянутые кожей диски поверх нижнего ряда. Третья и короткая четвертая линии – от дружинников и бондов, до самого ярла, – накрыли всех очередным рядом. Импровизированной крышей.

В итоге получилась и правда защитная «стена» с небольшим куском «кровли». Все было проделано, настолько умело, что зачастившие удары длинных тяжелых стрел, приходились лишь в подготовленную защиту.

Неприятный присвист и слышимый лишь за мгновение до удара шелест. Метательные снаряды впивались глубоко, но достать фризов и правда, не могли…

При всей надежности, под таким дождем даже прошедший десятки битв ветеран, нет-нет да испытает, казалось давно забытую дрожь. Что уж говорить о пришедших на поле чести впервые. Молокосос только что смог уговорить себя, что стоять здесь может и страшновато, но безопасно, и в это самое мгновение, как будто подгадав, очередная оперенная смерть находит слабое место, и раз… прямо перед его глазами из щита протискивается железный «клюв».

Даже пробив щит, ей уже не хватит скорости, чтобы нанести рану, но страх не склонен к философским раздумьям. Ему не объяснишь. И только другой «страх» – опасность потерять «себя», – помогает перебороть нестерпимое желание броситься прочь.

Лишь понимание, что стоит сбежать, и твои отец, мать, братья, сестры и вообще все кого ты знаешь, больше никогда не посмотрят на тебя, как на равного. А может быть и еще ужаснее: ты станешь им чужим, чужим настолько, что даже если сможешь уберечься сейчас от врагов, бежать тебе окажется некуда. И именно в тот момент, когда юноша понимает, что смерть в этой жизни далеко не самое неприятное, только в это самое мгновение и рождается настоящий воин-фриз. Равный своим могучим предкам, пока еще не мастерством, но сердцем. Стоящий вровень с мужчинами, пришедшими многие века назад в эти земли, и растоптавшими погрязшие в роскоши и удовольствиях народы.

Стоило прошелестеть последней стреле, как стало видно: янгонские лучники свое дело знают туго, и вовсе не их вина, что белокожие бородачи за такое «выступление» заплатили лишь парой легких случайных рассечений.

Выпущенные каждым из стрелков по две дюжины оперенных смертей, густо усеяли совсем небольшой пятачок, на котором и сгрудился отряд фризов. В это время пехота янгонов тоже не осталась в стороне. Стоило сорваться с тетивы последнему «гостинцу», как плотный строй рейдеров слаженно двинулся на сближение…

Среди пришедших сюда, многие вполне внятно говорили на языке врага. То один, то другой рейдер принялся живописать увлекательные подробности из жизни соперников. И тут нельзя было не признать, что если все это хотя бы немного правда, истребив таких неприятных существ, янгоны окажут настоящую услугу даже земле, по которой сейчас шагают.

Хускарлы, среди которых не было никого моложе тридцати, очевидно, со своими недостатками смирились, и не пытались как-то опровергнуть обвинения. Очистив щиты несколькими взмахами меча от впившихся стрел, они снова сомкнулись плечом к плечу, наглухо перегородив узкий проход. Бонды постарше неторопливо разобрали копья и секиры, заняли свои места в последнем ряду, такие же молчаливые и сосредоточенные на схватке. А вот несколько их молодых сыновей, оказались склонны к этнографическим беседам.

Находясь в меньшинстве к оппонентам, юные фризы не особо увлекались общей картиной янгонского грехопадения. Но и частности, надо заметить, оставляли пренеприятнейшее впечатление.

Например, процесс зачатия даже самых достойных из народа янгон, показался бы оскорбительным и шелудивым псам, если бы они, конечно, уже не приходились им родственниками…

* * *

За несколько часов до столкновения

Плотный завтрак и опять в путь.

Народ шагал бодро и не без энтузиазма. Время от времени, идущему первым Игорю, даже приходилось со смехом просить «господ потерпевших» не напирать. Где-то через час излишки пара оказались стравлены, и темп снова вернулся к привычно-размеренному. Казалось, что люди, втянувшиеся за несколько дней в теперешние нагрузки, так и будут маршировать, перебрасываясь шутками. Сначала – до полуденной стоянки, а потом – дальше. Но судьба традиционно внесла коррективы. Неожиданно, где-то впереди в ущелье, зародился низкий и какой-то рокочущий звук. Эхо невозмутимо подхватило его и понесло дальше мимо оторопевших туристов.

– Что за ерунда? – озвучила свое недоумение, не склонная к ступору Наталья.

– Похоже на… зубра какого-нибудь, – отозвалась Катя с явным сомнением.

Мужчины обменялись обеспокоенными взглядами, и Анвар предложил свою версию:

– По-моему, это скорее труба…

– …а если это так, то ни коровы, ни волки, ни даже затейники зайцы с таким инвентарем пока вроде бы не замечены, – озвучил общую мысль Игорь, медленно выговаривая слова.

Падение, этот непонятный поход… Все эти дни они стремились к людям, но наткнувшись вот так вдруг, оказались немного не готовы. На лицах путешественников проявилась растерянность, и явное беспокойство. Катя, очевидно, как самая молодая и экспрессивная, даже сделала пару шагов назад.

– Да, одичали мы, уважаемые господа «пилигримы». И всего-то за несчастные пять с половиной дней, – снова не смог смолчать журналист, вызвав мимолетные смущенные улыбки. – Однако жить на форели и ракушках – тоже не вход. Пойду-ка, гляну, кто это там дудел.

– Может быть вместе? – все-таки уточнила Наталья.

– Конечно, только давайте я пойду вперед, а вы – отстанете на такое расстояние, чтобы могли меня видеть и слышать, но оставались не на виду. Мало ли, вдруг там все-таки какой-нибудь местный дикий бык или лев, – Игорь, как обычно, старался с женщинами впрямую не спорить. – Кстати, давайте только договоримся, чтобы ни каких криков, свистов, размахиваний руками. Даже если любопытство будет неимоверно свербеть. Дамы, можете быть уверены, если увижу хоть что-то необычное, и можно будет без риска вас позвать, я обязательно соображу повернуться и просемафорить!

– Понятно, иди уже… геройствуй! – сдержанно рассмеялась бухгалтер.

Но ничего героического не произошло. По крайней мере, сразу. Только почти час пути туристы добрались до места, откуда стали слышно совершенно другие, по-настоящему неожиданные звуки. Где-то рядом шла драка не на жизнь, а на смерть…

Яростные проклятья на смутно знакомых, но непонятных языках, грохот железа по железу, удары по дереву и время от времени совсем непонятный треск. Плюс ко всему в общую какофонию вплетались и явно предсмертные крики. Какие-то совершенно дикие вопли, просто переполненные гневом и болью. Вся эта разноголосица отнюдь не бодрила, и отзывалась морозом внутренней дрожи. Как ни странно, но никому даже в голову не пришло, что можно просто уйти. Бросив неуверенный взгляд на спутников, Игорь рассмотрел на лицах роднящую их решимость увидеть все самим.

Еще почти через сотню метров удалось выяснить, что звуки идут откуда-то снизу. Сначала путешественники увидели, как Игорь пересек изгибающуюся под почти прямым углом речушку, потом влез на небольшую осыпь. Именно из-за нее поток и вынужден был «передвинуться» под противоположную стену ущелья. И уже здесь парень ненадолго замер.

Казалось, он с большим трудом сумел оторваться от видимого только ему зрелища. Скрывшись за гребнем перемешанной с грунтом кучи камней, он явно с трудом повернулся к попутчикам и грузно присел, упершись спиной в один из валунов.

Судя по безмерно удивленному виду, Игорь испытал серьезное потрясение. Только минуты через две-три он, наконец, отмер. Прижал палец к губам, а затем, знакомым всем жестом изобразил двумя пальцами идущего человека. Других приглашений не потребовалось.

– Девчата, только не привлекайте внимания! Давайте осторожнее: нельзя делать резких движений, и головы не высовывайте над камнями, смотрите между теми, что побольше. Им, вроде не до нас, но давайте пока не будем спешить знакомиться…

* * *

Поставь они себе такую задачу, и наши безбилетники вряд ли смогли бы подобрать лучшие места для наблюдения за происходящим внизу спектаклем. Давний оползень оставил после себя не такую уж и большую насыпь. Но высохнув, прежнее русло обнажило еще и довольно серьезный котлован. В итоге, со случайно выбранной точки битву можно было рассмотреть во всех подробностях, оставаясь невидимыми для ее участников.

Около трех с половиной десятков рослых европейцев перегородили бывшее русло. Оборонительная трехэтажная стена из щитов, создала надежную запруду против вдвое большего числа врагов. Одетые в самые настоящие кольчуги, они напоминали железный волнолом на штормовом берегу.

За их спинами суетились еще почти полтора десятка крепких парней, правда, одетых заметно попроще. Часть из них разила поверх щитов полутора-двухметровыми копьями, другие, с луками в руках, время от времени вскакивали на один из многочисленных валунов за спинами товарищей, выпускали одну – реже две стрелы, и спрыгивали, чтобы повторить трюк через минуту, но в другом месте.

Привлекал внимание и их вождь.

Светлая, наполовину седая борода, была завита в несколько косичек с яркими лентами. Сам – скорее среднего роста, но очень широкий в плечах. Мужчина выделялся гордой статью, дорогой одеждой, и не менее украшенной секирой, которую он ни на минуту не выпускал из рук. Время от времени, предводитель становился во второй ряд, и начинал разить по щитам и шлемам нападающих, но каждый раз не давал себе увлечься, и почти сразу отходил назад, контролируя ход сражения.

Их враги явно принадлежали к азиатской расе. Судя по росту, разрезу глаз и цвету кожи – скорее даже к уроженцам юго-восточной Азии. Еще их было почти в два раза больше. Пытаясь посчитать, Игорь каждый раз получал новую цифру, но меньше восьми десятков все равно не выходило.

Не смотря на разницу в росте, крепкие желтокожие мужики уверенно напирали на стену бородачей, и при этом хорошо держали строй. Железной брони на них было заметно меньше, однако беззащитными те не выглядели. Вооруженные в большинстве своем разной длинны копьями и небольшими топорами, они предпочитали биться, сохраняя некоторое расстояние.

Однако немалое число щеголяло и широкими, судя по цвету, бронзовыми мечами. Предназначенные явно для рубки, они отбивали у вражеских щитов поменьше щепы, чем те же топоры. Но такие воины чувствовали себя в схватке щит в щит, наиболее уверенно.

Судя по всему, меч – означал среди нападающих какой-то особый статус. Или ветеранов, или местных богатеев… Хотя может быть, что и тех, и других одновременно. Потому что именно у последних, чаще всего поверх одежды крепились с помощью кожаных ремней, еще эта группа носила еще и поголовно большие круглые или прямоугольные бронзовые пластины, прикрывающие грудь, спину или живот. У воинов без мечей, такого усиления брони было куда как меньше.

Самыми примечательными среди них, были два предводителя. Они заметно выделялись ростом, атлетическим сложением, и великолепной броней. Затянутые с головы до ног в кольчуги, даже свои лица они прикрыли красивыми металлическими личинами в виде кого-то грозного с торчащими клыками.

Стоя в последних рядах, где строй разжижался до аморфной массы, они спокойно выжидали чего-то, ведомого только им. Время от времени гортанными криками то ли отдавали приказы, то ли просто подбадривали остальных. Однако еще четверо бойцов в броне из металлических бляшек все это время прикрывали их своими здоровыми овальными щитами. Судя по числу торчащих из них обломков и явно бесполезной настойчивости лучников, попасть в эту пару, белокожие сочли бы изрядной удачей.

Что еще бросалось в глаза, так это результативность всего этого тяни-толкая. В отличие от земных исторических блокбастеров, ни кто, во-первых, не стремился броситься и умереть в одиночестве. А во-вторых, большинство ударов, выстрелов из лука или бросков дротиков, заканчивались или во вражеских щитах, или наносили сравнительно небольшие раны. За четверть часа наблюдений и постоянных обоюдных попыток «покушения на убийство», ни одного здоровяка не смогли даже подранить. А вот похуже защищенные нападающие потеряли четверых.

Правда, только один был однозначно убит. Как раз седобородый вождь своей дорогущей секирой с почти полутораметровой рукоятью, сумел подловить, и вмять две неровные половинки шлема в невнимательную голову. Точнее в то, что от нее осталось.

В остальных случаях подранков успевали отвести или оттащить в задние ряды, и принимались сноровисто перевязывать. В итоги ни один из тройки других желтокожих неудачников, судя по всему, даже сознания не потерял.

* * *

– Народ, хватит пялиться, давайте советоваться, – присел на прежнее место Игорь. – Нам нужно что-то решать…

Журналист старался говорить негромко, но мог бы с таким же успехом петь песни или читать стихи. Внизу стоял такой грохот, что ничего из этого там бы все равно не расслышали.

– Вещай, что там тебя беспокоит, – предложил Анвар, когда все собрались в круг.

– Смотрите, отсутствие привычных созвездий, спутников, самолетов, пять дней без спасателей… Внизу – больше сотни долбанутых «реконструкторов», которые вполне всерьез режут, рубят и протыкают друг друга…

– …ага, меня чуть не вырвало, когда тот дед с большим топором голову вьетнамцу на две половины разрубил, – проговорила Катя, снова слегка побледнев.

– Все это по отдельности можно пытаться игнорировать, но все вместе…

– Ну да, убеждать себя, что мы по-прежнему на Земле, сейчас действительно, куда как труднее, – с кривой улыбкой на лице согласилась Наташа. – Ты предлагаешь что-то конкретное, или просто хочешь, чтобы все признали, очевидное?

– Два раза «да». Чтобы «признали», и есть «предложение».

– Давай! С момента, как мы вылезли на берег, ты предлагаешь, а потом, вместе делаем. И вроде все пока хорошо, – улыбнулся Анвар. – Я, так понимаю, ты хочешь предложить, что-то …неожиданное?

– Снова «да». Вы же обратили внимание, что сейчас у них там внизу равновесие, и продолжаться эта ерунда может долго? Предлагаю вмешаться и помочь одной из сторон!

Женщины ошарашенно замерли, а на лице Анвара всплыла мимолетная усмешка, которая явно сказала о том, что чего-то похожего он и ожидал.

– Игорь, блин, да на каждого из нас понадобится по одному удару! Ну ладно, пусть на тебя два, – практически вскричала Наталья, голос которой на последних словах привычно «дал петуха». – Что мы можем тут сделать?!

– Наташа, тише, – он положил ей руку на плечо, – вне зависимости от того, что мы сейчас решим, ты точно хочешь привлечь их внимание?

Женщина испуганно закрыла рот рукой, и за ней этот жест неосознанно повторила Катя.

– Надеюсь, никто не считает, что суть моего предложения в том, чтобы прекрасная часть нашего «войска» взяла палки и накинулась на мужиков с мечами, а мы с Анваром – отсюда вас подбадривали выкриками? Нет, ну и, слава Богу! – уточнил Игорь под неуверенные, но уже не такие испуганные выражения лиц спутников. – Мы не станем с ними драться впрямую. Поступим совсем иначе. Только давайте решим самое главное: предлагаю выступить на стороне тех, кого меньше!

– Почему? – заинтересовалась Катя.

– Тут простая логика: «недосамураев» – в два раза больше, поэтому для них наша помощь – это что-то не очевидное. Вроде как помогли, молодцы, но мы бы и сами… Явно же видно, кто именно напал, значит, не смотря на нынешний статус-кво, они на что-то рассчитывают. А вторые – загнаны в угол, и если сможем помочь, всяко должны оценить это. Да и, честно говоря, мне эти бородатые немного напоминают викингов, хоть какая-то общность. А тем, как говорит Катя «вьетнамцам», я как-то подсознательно не доверяю. Поэтому если помогать, то…

Чувствовалось, что все обдумывают аргументы, и в принципе возражений не имеют, но идея двумя бабами, стариком и интеллигентом нападать на восемь десятков, все равно поддержки не находит.

– А в чем план, – решился нарушить тишину Анвар. – В смысле: его «боевая» часть?

– Если сейчас спуститься по осыпи так же, как мы забирались, а потом пройти вдоль воды метров пятьдесят, мы сможем свернуть, и подойти к обрыву, который нависает над левой частью строя этих хунхузов. Как раз там, где их начальники.

– Хочешь сбрасывать на них камни?

– Бинго, Анвар! Смотрю, ваше архитектурное образование полезная вещь, – пошутил Игорь. – Только не просто камни, а сначала неожиданно скинуть самый большой из тех, что мы вчетвером сможем сковырнуть. Я читал, что в таких битвах те, кто нарушал строй, теряли намного больше воинов, чем сохранившие, и чаще всего проигрывали. Ну и в кого-то же мы все-таки попадем…

– Если сто килограмм по башке попадет, наверное, не до строя будет. А давайте! – решительно заявила Наталья. – Не хочу знать, что они с нами сделают, если просто так найдут.

Сказано – сделано.

Расстояние до намеченного обрыва по прямой, не превышало и ста метров. Но в горах нет коротких и одновременно безопасных путей. Из-за необходимости спускаться, подыматься, потом перебираться через еще одну осыпь, дорога заняла минут сорок, и отняла изрядно сил. Когда «засадный полк» погорельцев добрался до намеченной точки, на некоторое время пришлось просто присесть и отдохнуть, потому что сразу после этого таскать валуны не смог бы ни кто.

– Ну что, «помолясь», – уточнил Игорь, положив руку на ближайшую 300-350 килограммовую глыбу. – «Снаряд» – кажется идеальный?

Возражений ни у кого больше не было, и путешественники принялись сдвигать валун в сторону сухого русла, кто, сидя и упираясь ногами, а кто – поддевая прихваченными палками, в качестве рычага. Понадобились, не больше пяти-семи минут, чтобы приличный кусок скалы перевалился через выступ, на котором балансировал и занял подходящее неустойчивое положение. Приподняв его край, туристы подсунули несколько мелких камней, чтобы заставить камень замереть в неустойчивом положении, а уже потом принялись подтаскивать куски, которые смогли бы сбрасывать по одному. В это время несколькими метрами ниже разворачивался очередной этап традиционной такой средневековой трагедии.

Упорядоченные ряды двух отрядов замерли в неустойчивом равновесии. Строй более мелких желтокожих бойцов не мог сдвинуть ставших намертво бородачей. Основная – наиболее многочисленная масса легковооруженных «вьетнамцев» просто бурлила позади, поддерживая соратников больше морально и «орально».

Приняв какое-то решение, два закованных в металл предводителя желтокожих вместе с хорошо вооруженной охраной стали сбивать еще один строй. Хотя скорее «клин», в которой изобразили «острие». Подготовка не потребовала много времени, и в тот момент, когда журналист осторожно высунулся, чтобы понять будет ли польза от их сюрприза, штурмовая колонна пришла в движение, успев раздвинуть самую крикливую часть своих соратников.

– Время! – прохрипел Игорь, вскочив на ноги. – Сейчас!

Подсунув под заранее приподнятый край концы палок, туристы с дружным «и-и-и, раз!», сдвинули его вниз. Уже через несколько мгновений стало понятно, что момент был подобран – лучше не придумаешь.

Зацепив, во время короткого скольжения, кучу своих собратьев, валун рухнул на атакующий клин, вызвав еще и «обстрел» несколькими тоннами камня. Основной удар пришелся на момент, когда штурмовая колонна прошла первый атакующий ряд своих соратников из четырех.

Из двух с половиной десятков легковооруженных воинов стоявших под местом диверсии, на ногах осталось меньше половины. Из «стального» клина штурмовиков – повезло только одному предводителю. Конечно же, вряд ли все лежащие на земле оказались убиты, но переломы или какие-то мелкие травмы получили почти все. Кому-то «повезло» оказаться лишь оглушенным, но такое счастье было весьма сомнительной и очень-очень временной удачей.

На какое-то время оба отряда замерли в ужасе, отхлынув друг от друга, и пытаясь осознать масштаб и причины трагедии. И как минимум минуту в ошарашенной тишине раздавались лишь несущиеся сверху воинственные мужские и женские выкрики…

Только чудом не попавшие под удар лавины бородачи чудом сумели сохранить строй. На счастье их предводитель оказался не склонен к впадению в ступор. Осознав, что более удачного момента не будет, он проревел какую-то длинную команду, и это окончательно изменило картину боя.

Правая половина европеоидов усилила напор на растерянных врагов, заставив их даже немного попятится, а левая – легко, в один яростный натиск разорвала два противостоящих им уцелевших ряда, и принялась буквально выкашивать слабо сопротивляющихся воинов. Но окончательную точку в организованном противостоянии поставили легковооруженный резерв, действовавший из задних рядов «бородачей».

С победными криками они так яростно рванули в прорыв, что окончательно смешали не попавшую под удар часть «вьетнамцев». После этого хоть о каком-то организованном сопротивлении речь прекратилась окончательно. Битва распалась на добивание прижатых к скалам групп неудачников, и преследование рванувших бросая оружие и щиты счастливчиков.

Правда, для путешественников все развивалось не так удачно.

Не потерявший внутренней собранности Игорь, смог вовремя сообразить, что еще немного, и разошедшиеся коллеги рискуют в запале врежут кому-то из потенциальных друзей. Поэтому отложив последний поднесенный камень, он стал на краю обрыва, и немного театрально раскинул руки:

– Кажись, хватит, под нами все равно уже никого нет, – рассмеялся стратег. – «Ура! мы ломим; гнутся шведы…»¹⁶

На цитировании пусть и действительно подходящей моменту классики, Игорь получил очень резкий и болезненный удар в грудь. Пошатнувшись, он застонал, но драма на этом не закончилась. Прямо на глазах ничего не понимающих коллег, его еще и ударила в живот здоровенная стрела. Снаряд был послан ни черта не понимающим в поэзии лучником с такой силой, что раздвинув ребра, вылез из середины спины. Почти на ширину ладони. В глазах онемевших от такого поворота женщин, успели отпечататься все до единого пятна ржавчины на наконечнике, как парень ухнул вниз.