Глава 2

Султанов ехал в "Питомник". Его сопровождал Сорокин, от которого Паше не удалось избавиться, несмотря на все его увещевания. Паша хотел уйти незаметно, но Сорокин встал в 6 утра.

— Мне надоело вытаскивать тебя из бесконечных передряг, — вспылил Алексей. — У меня такое ощущение, что ты ищешь их специально. Скучно тебе.

— Для писателя важен жизненный материал, — подначивал его Султанов.

— Вот-вот. Если тебе нужны ощущения, но почему я должен за это страдать? Нос у меня прошел, я теперь и на свидание к девушке могу пойти. Она уж, поди, заждалась.

— Как бы другого не нашла, — глубокомысленно заметил Паша.

— Да иди ты! — незлобно, но далеко послал его Сорокин. — Может, действительно оставим эту затею и закатимся к Ане? Знаешь, какая это чудесная девушка. Я тебя с ней познакомлю.

— Лучшему другу не доверяй коня, оружие и женщину! — заявил Султанов.

— Это в каком романе у тебя кони? — с подозрением поинтересовался Алексей.

— Это не мое, — успокоил Паша.

Они подъехали к бару в половине девятого. Несмотря на ранний для подобных заведений час, двери "питомника" были не заперты.

— В случае пальбы давай деру и звони в милицию, — предупредил Паша.

— Я без тебя не уеду! — сразу заявил Сорокин.

— Вот героизма не надо! — пресек его Султанов. — Позвонишь "02"-это единственно, что ты можешь действительно сделать полезного без лишней дырки в голове. Не беспокойся, я просто хочу поговорить со Слоном.

— Слон в посудной лавке! — буркнул Сорокин. — А пистолет зачем взял?

— Наверное, убью кого- нибудь, — задумчиво произнес Султанов. — Чего ты дуешься, это шутка.

На самом деле ему было не по себе. Он действительно хотел спросить у Слона, как его пес смердячий оказался у Инги. Я вам покажу "Убить ребенка это все равно, что задуть свечу". Он знал, что просто так разговаривать Слон с ним не станет. А тем паче отвечать на его вопросы. Чтобы доказать, что он не вошь, а человек, право имеющий, Паша и взял оружие.

Если откровенно, то он сомневался, что Слон станет разговаривать с ним даже с вооруженным. Это тебе не Колобок, который от одного вида разрядника обписался. Тогда зачем?

Перед глазами возникло испуганное лицо Димки, летящий в прыжке Викинг. Султанова аж затрясло. В ушах возник звон.

— Мочить! — проговорил Султанов, и его затрясло.

Все планы повылетали из головы. Осталась только одна истошная мысль. Мстить!

Пистолет во внутреннем кармане тяжело оттягивал пиджак. Прижимая его рукой, Паша с горящим лицом вошел в дверь "Питомника". Здесь был небольшой предбанник, дальше еще одна дверь, и в этом пространстве стоял человек.

— Не надо так прижимать оружие, оно может случайно выстрелить! — предупредил он.

— С чего вы взяли, что у меня там? — вскинулся Паша.

— Брось, Паша, ты что, меня не узнал? — проговорил мужчина.

— Простите?

Лицо незнакомца было словно вырублено из камня, непроницаемое и безжалостное. На нем сверкали глаза ярко голубые, холодные.

— Вы?!

Он боялся потерять семью, ее у него отняли. У него была работа, его уволили. Он писал книги, издательство исчезло. У него отняли все.

И остался только он. Дикий литературный двойник, который должен был доконать его окончательно.

— За что? — прошептал он.

— Что за что? — спросил Быстрец.

— Вы кто? — выпалил Султанов. — С какой целью вы преследуете меня? Хотите свести меня с ума? Убейте меня, если хотите, только семью не трожьте, ребенка!

— Что за глупости ты говоришь, Паша? Чтобы я поднял руку? На кого? На тебя? Ты должен понимать, что это будет не убийство, а самоубийство.

— Что же ты хочешь от меня?

— В настоящее время у меня цель одна: узнать, что ты собираешься делать с оружием. Вернее, я догадываюсь.

— Они хотели убить моего сына, — глухо проговорил Паша.

— Раз это им не удалось, ты решил им преподнести себя? — усмехнулся Быстрец.

— Чего вы смеетесь?! — взвизгнул Паша.

И чуть следом не вырвалось, что если бы не он, полковника вообще бы не было.

— Мне надо поговорить со Слоном, — проговорил Паша, чувствуя некоторую неловкость.

— А зачем тебе в таком случае оружие?

— Без оружия меня не пустят.

— Тебя с оружием не пустят. Фейс контроль. Горилла сейчас за этой дверью какая-нибудь сидит.

— Что же мне делать? — с отчаянием спросил Султанов. — Ждать, когда они убьют моих близких?

— Отдай оружие мне, — сказал Быстрец.

— С чего бы это вдруг? — Султанов даже убрал руки за спину, словно боясь, что этот спокойный голубоглазый двойник бросится немедленно отнимать пистолет.

— Давай, в бар зайду я, — предложил Быстрец. — Я думаю, в любом случае у меня получится лучше. Мне тоже надо задать пару вопросов Слону. Дай мне ствол! — он протянул руку. — Что же ты так и будешь стоять с ним, пока кто-нибудь не выйдет?

Он ловко отобрал оружие и упрятал в карман обширного стального цвета плаща.

— Тебе совершенно незачем околачиваться здесь, — предупредил он и шагнул внутрь.

А Паша остался стоять, тупо уставясь взглядом в колышущуюся дверь.

В холле Торпеда отирался с двумя девицами.

— Чего надо? — грубо поинтересовался он у Быстреца.

— Мне нужен Слон, — спокойно произнес тот.

— Так иди в зоопарк!

Девицы заржали.

— В зоопарк пойдешь ты и передашь привет своему хозяину от Султанова!

— От кого? Это которого Викинг в прошлый раз обоссал? Защитничка нашел. Может, ты тоже хочешь под душ? Может, мой сгодится? Он че, намек не понял. Забыл?

— Он ничего не забыл, — проговорил Быстрец, и глаза его злобно заледенели, превратившись в два куска льда.

Торпеда учуял перемену, он всю жизнь прожил среди криминальных отморозков, чуткий был гад. Увидев обращенный на него злобный взгляд, он потянулся к стволу, что торчал у него за поясом, и Быстрец, выхватив свой пистолет, без малейшего колебания выстрелил. Глаза бандита сошлись к переносице, словно тщась рассмотреть возникшее там отверстие, и Торпеда повалился на пол. Впрочем, ни сам выстрел, ни падение не произвели много шума.

Девки тоже оказались смышленые.

— Мы, пожалуй, пойдем? — испросили они разрешение.

— Валите! — получили они его и удалились.

Быстрец забрал пистолет убитого и вошел в зал. Судя по специфическим физиономиям присутствующих, имели быть только свои. За столиком в углу расположилось четверо: три накачанных квадратных мордоворота и один очень худой парень в черных очках. Быстрец решил, что слепой. Ошибку он осознал позднее. Еще двое находилось у стойки. Плюс бармен. Слон скучал за столиком в одиночестве в глубине зала.

— Ты куда? — рыкнул мордоворот из угла.

Быстрец молча и быстро, не давая бандитам опомниться, прошел к столику Слона. Тот с подозрением уставился на него.

— Чего надо? — спросил Слон.

Не отвечая на вопрос, Быстрец поинтересовался:

— Пса своего ждешь? Он уже на свалке!

Слон опешил то ли от новости, то ли от такой наглости.

— Торпеда, убери эту падаль отсюда! Торпеда!

— Тебе нужно подумать о новом вышибале, Миша, — посоветовал Быстрец. — А теперь, если хочешь жить, отвечай четко и ясно. Ты ведь не случайно оказался на той автостоянке? Кто тебя нанял? Что вам нужно от Султанова?

Слон был матер. Он сразу просек, что на Торпеду можно больше не надеяться, но остался внешне спокоен. Быстрец слишком поздно понял причину такого поведения.

— Мне от тебя ничего нужно, — презрительно проговорил Слон. — Потому что ты уже покойник.

Он опрокинул стол и затерялся на полу. Быстрец не успел прищучить Слона, как хотел, потому что спиной почуял холодок опасности. Двое, отделившись от стойки, почти настигли его.

Быстрец выхватил пистолеты и, упав на спину, открыл шквальный огонь. Бежавшие разом споткнулись, налетев на собственные развороченные свинцом колени. Ударной силой бандитов расшвыряло в разные стороны.

Но новые выстрелы не дали Быстрецу поднять головы. Четверо, ранее сидевшие в углу, безостановочно палили в него, одновременно рассредоточиваясь по залу. Быстрец перекатился на живот, одновременно перенося огонь на новую цель.

Оказавшийся впереди бандит не сразу понял перемену в своей участи и продолжал некоторое время стоять на одних сухожилиях, но потом все-таки рухнул, поймав несколько пуль уже в раскормленное лицо, в которое грех было промазать.

Трое его дружков повели себя более осторожно, укрывшись, кто где, и продолжая тревожить полковника интенсивным огнем.

Быстрец метнулся к стойке, но когда хотел укрыться за ней, едва не полег: он совсем упустил из вида бармена, вернее, посчитал его неактивной фигурой, но тот выстрелил в него с убойной дистанции, не превышающей и трех метров. Быстреца зацепило, и он вновь оказался на полу. Зажимая кровь, полковник приставил пистолеты к стойке, она оказалась деревянной, и особо не заморачиваясь, выпустил остатки обоих обойм сквозь нее.

Издав истошный крик, бармен больше признаков жизни не подавал. Быстрец еще успел подумать, почему не слышно главаря, как Слон объявился.

— Убейте его, у него патроны кончились! — завопил он.

Несмотря на это заявление, трое уцелевших бандитов поднялись с большой опаской и с еще большими предосторожностями стали подходить. Будто желая приблизить рандеву, Быстрец пополз им навстречу.

Бандиты поняли его маневр слишком поздно, и это стало их фатальной ошибкой. Быстрец добрался до бандитов, которых убил первыми, и, выдернув из рук покойников пистолеты, с ходу уложил двоих из уцелевшей троицы.

У стоявшего первым в голове возник сквозной тоннель, который начинался в глазу, а заканчивался даже не в его разверзшемся затылке, а глубоко в недрах противоположной стены. Второй напоролся на три пули, и после каждой новой пробоины из него бил фонтан крови. А худой ускользнул! Он возник в стороне и очень близко, а стрелял так метко, что опять зацепил полковника.

Раненый Быстрец был вынужден вновь откатиться к стойке. Благо оказался рядом с проделанной его же выстрелами дырой и перелез в бар, попав на труп бармена.

— Что же ты драпаешь, мистер крутой? — закричал "слепой".

Он откровенно издевался. Быстрец обыскал труп бармена на предмет оружия и понял, что все время лежал на мине. Наверное, бармен был совсем идиот, если решился бросить гранату в тесном помещении, но он сжимал ее в руках с уже сорванной чекой. Под медленно приближающиеся шаги Быстрец разжал пальцы и одолжил у трупа гранату.

— Где ты, падла? — надрывался "слепой" и наугад в нескольких местах прошил стойку.

Быстрец выглянул в дыру, "Слепой" замер у самой стойки, и он ласково катнул гранату ему под ноги.

Рвануло, мало не показалось. Хоть Быстрец отскочил и укрылся, насколько было возможно, его все равно успело изрядно контузить.

В полу дымилась закопченная бетонная воронка, в которой отсверкивали непонятно каким образом уцелевшие очки, и вроде лежали ноги, но все остальное исчезло.


Когда из бара донеслась целая канонада, Сорокин, забыв про наставления друга, кинулся туда. Пока он бежал, успело еще и рвануть. Двери, выбитые взрывной волной, повисли на одной филенке.

— Паша! Ты где! — полным ужаса голосом закричал Сорокин.

— Я здесь! — крикнул Султанов, во всяком случае, ему показалось, что крикнул.

Сорокин тащил его, оскальзываясь на залитом кровью полу, и это было последнее, что запомнил Султанов перед тем, как провалиться в забытье.


Дома Сорокин помог Паше добраться до душа, где он окончательно пришел в себя.

— Что это было? — набросился он на него с вопросами.

— Что именно?

— Ты что на самом деле ничего не помнишь? — осторожно спросил Сорокин.

— А что я должен, по-твоему, помнить? — простодушно ответил Паша.

Сорокин дал волю возмущению:

— Ты сказал, что идешь в бар поговорить, а сам вместо этого разнес весь бар.

— Это был не я! — выкрикнул Султанов.

— А кто?

Паша замолчал. Перед его мысленным взором прошли, вернее, пронеслись неясные картины. Там что-то взрывалось, и вроде даже кого-то убили.

— Там был Быстрец! — облегченно оформил в законченную мысль преследующие его видения Паша, но бегающий взгляд приятеля ему не понравился. — Ты что мне не веришь?

— А ты бы поверил? Уж лучше бы не ходил к Слону, ей Богу.

— Это был не я, повторяю тебе!

— А кто? — в ответ закричал Сорокин.

Некоторое время они орали друг на друга, стоя на расстоянии вытянутой руки.

— Хорош орать, — заявил, наконец, Паша. — Мы оба знаем, кто это. Это Быстрец. Ну, если хочешь, человек, выдающий себя за него.

— Я ничего не хочу, — сказал Сорокин, остывая. — Но все это больше походит на сумасшествие? На глюк. Ты не находишь?

— Возможно, кто-то из нас сошел с ума, — констатировал Султанов.

— Я даже догадываюсь кто, — заметил Сорокин.

— Взаимно, — кисло проговорил Султанов. — Даже больше, я знаю, когда это произошло.

— Когда ты писать начал?

— Это случилось позже, — на полном серьезе ответил Султанов.

— Ты что действительно не помнишь, как перестрелял всех этих людей? — недоверчиво спросил Сорокин.

— Сколько раз тебе повторять, что это был не я! Да я бы и не смог, даже если б захотел. Быстрец сказал, что меня бы еще на входе замочили.

Они помолчали.

— Ну, хорошо, — согласился Сорокин. — Пусть это был Быстрец. Хотя это полный бред конечно. Почему он вмешался? Чего ему от Слона нужно было?

— А я знаю? Сказал, что ему надо с ним переговорить.

— А сам пошел и перестрелял кучу народа.

— Я ж говорю, вернее, написал, что отморозок!

— Почему?

— Да потому что Быстрец опаснее всех слонов в мире, вместе взятых! Если он решит, что я могу быть ему в чем-то полезен, то вытянет это любым способом. Если ему понадобится мой мозг, он, не задумываясь, сделает трепанацию без наркоза. Твое спокойствие меня настораживает, потому что в случае, если он выйдет на тебя, то ты запросто можешь совершить непоправимую ошибку.

— Почему? — повторил Сорокин.

— Что ты заладил: почему да почему?! Ты видел сегодня этого ветерана? У Димы душа сожжена. У него пустота внутри. Его куда подтолкнешь, он туда и качнется. У Быстреца наоборот. Внутри нет ни миллиметра свободного, все занято строгими установками. Только вся беда в том, что с окружающими его нормами поведения среди людей они не имеют никаких точек соприкосновения.

— Хорошо сказал: "нормами поведения среди людей"! Как будто люди-звери какие-то и среди них надо себя правильно вести. Чтобы не сожрали.

— Вот-вот. Быстрец так и строит свою модель поведения: как-будто кругом животные, а не равные тебе по правам существа. А с животными что делают? Правильно. Их убивают, часто даже едят. Я сейчас подумал, а ведь он и не хотел разговаривать со Слоном. Он пришел их всех убить. Но, положа руку на сердце, это было единственно верное решение.

Сорокин внимательно глянул на него и спросил:

— А какой он? Ну, чисто внешне.

— На меня отдаленно похож, — нехотя признал Султанов. — Только выражение лица такое застывшее, зверское, и глаза. Глаза голубые как у снегурочки.


Зина позвонила к вечеру. Сердце Султанова успело ухнуть в пропасть, прежде чем до него дошла суть дела.

— У нас машину отняли, — сообщила бывшая супруга.

— Как отняли? — не понял Султанов.

— Пришли с фирмы. "Алга-люкс" кажется. Ну, там, где ты машину покупал. Сказали, что ты неустойку не уплатил, сунули бумагу под нос. Я ключи и отдала.

— Ты хоть документы смотрела? — воскликнул Паша. — Что за бумаги они тебе показывали?

— Я и не смотрела, — беззаботно призналась она.

— Зря, — с чувством сказал Паша. — Ладно, я разберусь.

Выключив трубу, он встретился взглядом с Сорокиным.

— Вот поэтому я и не женюсь, — заявил тот. — Зачем мне лишние проблемы?

— Вся наша жизнь проблемы. Без проблем только смерть, — философски заметил Султанов.


В жизни Султанова произошло столько разительных перемен, а фирма "Алга-люкс" осталась неизменной. Все также у дверей конторы стояла машина с молчаливыми джигитами. Все также вился дымок из шашлычной. Сорокин, сидевший за рулем "вольво", опасливо спросил:

— Посмотри: Быстреца здесь нет?

— Нет, — успокоил Султанов. — К тому же нам его можно не бояться. Пока он на нашей стороне. На всякий случай, я, пожалуй, и оружие не буду брать. Что я — убийца? Ну, ты знаешь, что делать в случае чего.

— Ага. Давать отсюда деру и звонить в милицию.

— Молоток.

Когда Султанов проходил мимо машины с потными сумитами, те уставились на него, но он сделал все, чтобы не встретиться с ними взглядами. Зайдя в конторку, увидел знакомую картинку: горячий южный парень в кожаной "косухе", водрузив тощие локти на стол перед пышнотелой секретаршей, что-то впаривал ей.

— Здравствуйте, мне надо поговорить с хозяином, — вежливо попросил Султанов, решивший быть до конца вежливым, надоели все эти драки и стрельбы.

Парень нехотя обернулся и спросил:

— Машину купить хочешь?

Пашу словно током ударило, потому что он сразу узнал его. Именно этот человек встретился ему на узком карнизе дома Обанаева. Тот вроде его не узнал. Не дождавшись ответа, Духан переспросил. Паша очнулся и в меру сил постарался скрыть волнение.

— Машину я уже купил. Теперь хочу ее вернуть, — сказал он. — Тут возникло недоразумение, у меня машину забрали. Сказали за неустойку, а я ведь всю сумму сразу наличными уплатил. Но если я что упустил, то могу и доплатить. Деньги у меня с собой, — он показал "баксы", и это была первая роковая ошибка в целой цепи ошибок, в конце концов, приведшая к катастрофе.

— Как ваша фамилия? — делая официальное лицо, спросила секретарша, а когда Султанов назвался, то попросила Духана. — Милый, скажи Абдурахману, что пришел Султанов.

Парочка перебросилась быстрыми взглядами, значение которых Паша не понял, и Духан недовольно загрохотал ботинками вглубь полутемного коридора. Почти сразу он вернулся и сказал:

— Заходи, Юзбашев ждет.

И Паша пошел, что явилось второй его роковой ошибкой. Если бы он представлял последствия своего безрассудства, то уехал бы за полярный круг. В середине коридора была открыта дверь в кабинет, Султанов шагнул внутрь-и это было последнее, что он запомнил более или менее осмысленного. Духан навалился сзади, спереди кинулся толстый Абдурахман, и краски дня для него потухли.

Очнулся Паша уже привязанным к стулу. Попробовав пошевелиться, не смог сдвинуть стул с места. Стул оказался специальным-приваренным к металлическим пластинам на полу. Видно, Султанов был здесь не первым клиентом. Увидев, что он очнулся, подошел Абдурахман.

— Говори, где деньги! — потребовал он.

— В кармане, — признался Султанов.

Юзбашев нашарил "баксы" и разочарованно крикнул:

— И это все?

Духан тронул его за плечо и сказал:

— Хозяин, надо Обанаеву звонить. Он сказал, как только этот ишак придет, сразу ему звонить.

— Да подожди ты! — отмахнулся тот. — Узнаю, куда он деньги подевал, тогда позвоню.

Он наклонился к самому лицу пленника и спросил:

— Если я позвоню Обанаеву, то он тебя пришьет. А если ответишь на один мой легкий вопрос, то я тебя отпущу.

— Какой вопрос? — не понял Паша.

— Где доверенность? — спросил Абдурахман.

— Какая доверенность? — опять не понял Паша.

— Доверенность Матросова, ишак! — заорал Абдурахман.

— Не знаю такого, — помотал головой Султанов.

— Тащи электроды! — велел Абдурахман Духану.

Как оказалось, те были под рукой. Духан открыл ящик письменного стола, где у нормальных людей лежали папки с бумагами, и достал два ржавых захвата с мотком провода. Разматывая провод, он подошел и закрепил один захват на лодыжке Султанова. Со вторым вышла заминка.

— Куда второй прикреплять, хозяин? — кровожадно спросил Духан.

— Пока к языку! — приказал мучитель.

— Открой рот! — выкрикнул Духан. — Не откроешь? Еще как откроешь.

Он сжал челюсти пленника с такой силой, что разорвал губу, и рот Султанова наполнился кровью. Паша был вынужден разжать зубы. Духан ухватил язык немытыми пальцами, вытянул его наружу и посадил прямо на кожу зубастого "крокодила".

— Ну-ка включи ему ток! — приказал Абдурахман.

— А сколько?

— Да все равно сколько.

Духан подошел к висящему на стене рубильнику и оглянулся на застывшего в ужасе пленника, смакуя момент.

— В последний раз спрашиваю, где доверенность Матросова? — заорал Абдурахман. — Где ты брал деньги, ишак?

Султанов еще что-то промычал в ответ, да им ответ, в общем- то был и не нужен. Важен сам процесс. Абдурахман кивнул Духану, и тот с хрустом сомкнул рубильник. Султанова с силой рвануло за язык, тело сотрясла болезненная конвульсия, и тотчас снизу его подбросил мокрый и горячий фонтан.

— Фу, мальчик обкакался, как нехорошо! — дурашливо произнес Абдурахман и заливчато, как умеют только на Востоке, захохотал.

В это время в комнату заглянула секретарша и сказала:

— Звонит Азамат. Сообщает, что тот тип, что с Султановым приехал, что-то замышляет. Что ему с ним делать?

— Неужели не знает? Мочить как собаку!

Услышав приговор Сорокину, Султанов замычал особенно жалобно.

— Кстати, насчет тебя, — проговорил Абдурахман. — Знаешь, куда мы подключим ток в другой раз?


В машине с Азаматом сидело еще двое сумитов: Золой и Мамед. Азамат сложил мобильник в карман, обернулся к ним и сказал:

— Второго мочить будем. Машину потом отгоните в гараж к Обанаеву, труп на свалку. Только сначала с лицом что-нибудь сделаете, чтоб не узнали. Да и пальцы отрубите.

Они подчеркнуто неторопливо выбрались из машины, делая вид, что направляются в шашлычную. Лишь у самой машины резко поменяли направление движения. Азамат рывком распахнул дверь, и последним впечатлением о так бездарно посещенном им мире было удивление, ибо он ткнулся лицом в дуло пистолета.

Бандитам показалось, что глаз Азамата исчез даже раньше, чем грянул выстрел. Оставшиеся два абрага кинулись врассыпную, стреляя куда угодно, только не в цель, настолько силен был шок. Одного Быстрец убил сразу. Одна из пуль угодила ему точно между правым и левым усом. Золой, раненый в ногу, еще некоторое время полз спиной вперед, стараясь заползти под машину. Подвывая себе под руку, он безостановочно палил, и один раз едва не попал, чем окончательно вывел Быстреца из себя. Рассвирепевший полковник шел за бандитом шаг в шаг и в такт шагам всаживал по пуле. Под конец Золой был похож на подушку для булавок. Ему казалось, что он стремительно уползает, и практически спасся, на самом деле у почти покойника дергались только ноги. Раздался испуганный вскрик и, оглянувшись, Быстрец увидел исчезающую в конторке секретаршу. Он бросился за ней, но опоздал: она успела предупредить находящихся там бандитов. Абдурахман и Духан выскочили в коридор, прикрываясь дурочкой, и стали пятиться в сторону второго выхода.

Сумиты сразу стали стрелять, особо не привередничая, так что часть выстрелов пришлась в несчастную женщину.

Полковник избежал пуль, заскочив в оставленную бандитами комнату, а бандиты, отшвырнув труп, выскочили на улицу. Едва Быстрец освободил язык Султанова от удерживающего его захвата, как Паша закричал из последних сил:

— Останови их! Я узнал того, кто стрелял в жену Обанаева! Это Духан! Возьми его живым!

Быстрец не стал переспрашивать и выскочил в окно. Бандиты уже сели в машину и разгонялись, пытаясь на скорости протаранить ворота стоянки. Им, безусловно, это бы удалось, ворота сами по себе были хлипкие и вряд ли вынесли бы прямой удар автомобиля.

Тогда Быстрец схватил лежащий рядом просмоленный брус и швырнул под колеса. Машина стала толкать перед собой брус, а тот, собирая грунт, наоборот лишь тяжелел, так что вместо таранного удара машина смогла лишь докатиться до ворот и встала.


Генерал Громов приехал на место происшествия спустя полчаса. Некоторое время он изучал обстановку, не выходя из машины, и все это время старший группы экспертов капитан медицинской службы Альберт Якушев, до смерти боявшийся начальства, простоял рядом, не решаясь подойти. Обстановка генералу не понравилась. Три трупа лежали на площадке. Громову всегда было не по душе, что эксперты раздевают покойников на предмет выяснения характера ранений. Вот и сейчас трупаки возлежали с приспущенными портками, словно их отымели после убийства. Здание конторки напоминало дом Павлова в Сталинграде. Ни одного целого окна. Дверь валяется на улице. Вместо стен решето. Генерал вздохнул и вышел из машины. К нему тотчас подскочил Якушев.

— Докладывайте, — махнул рукой Громов, даже не потрудившись ответить на приветствие.

— Три трупа на улице, еще два в доме, — сообщил Якушев.

— Кто хозяин? — спросил Громов.

— Абдурахман Юзбашев. Он как раз один из тех двоих в доме. Его убили не сразу. По всей видимости, пытали, хотели что-то выведать.

Якушев рассказал, что они нашли Абдурахмана в одной из комнат прикрученным к стулу проволокой. Какой-то решительный малый хотел превратить абрага в рождественскую елку, для чего подключил к нему не менее тысячи вольт, а мочу электрического горца эксперты обнаружили даже на потолке.

— Свидетели есть? — спросил Громов.

— Тут рядом в кафе в это время работал один парень. Божится, что ничего не видел и не слышал. Да и по-русски не понимает.

— Этого я заберу с собой, — заявил Громов. — У меня есть хорошие специалисты по русским и нерусским языкам.


Загрузка...