Кому нужны ненужные люди?

Глава 1

Все герои вымышлены

Любое совпадение с реально существующими людьми случайно.

«Облака всегда свободны. Усилием мысли нельзя изменить течение реки»

Размышление

Облака. Они всегда разные. Сегодня плывут медленно, завтра быстро, меняют форму, закрывают солнце. Иногда, кажется, что их можно достать. Стоит забраться повыше и чуть-чуть протянуть руку. Как мечта. Вот-вот ты ее достигнешь. Уже купил фрак, открыл шампанское и заказал оркестр. Но. Мечта отдаляется, облако уплывает, солнце окончательно скрывается за тучами.

Я люблю наблюдать за меняющимся небом. Когда получается в выходной день выбраться на природу, то обязательно я найду время, чтобы насладиться ничегонеделанием и проводить за горизонт мечту. Когда-то давно, еще в пору юности мы всем классом записались в парашютную секцию при ДОСААФ. Обсуждали, как будем ходить, заниматься, как потом поедем на аэродром, заберемся в самолет и полетим навстречу облакам. До аэродрома нас добралось 3 человека. Шаг навстречу облаку совершил только я. Как оказалось, мечта состоит из плотного тумана, который очень быстро начинает липнуть к одежде, осаждаться на стропах, и просто стекать по куполу. Крупные капли летели рядом и иногда попадали прямо на лицо. Мечта запретила смотреть на мечту. Наивный юноша растворился далеко в прошлом, облака остались.

Сегодня небо подарило одинокую тучку, которая еще не решила — то ли растаять без следа, то ли налиться синевой и пролить на землю живительную влагу. Опушка леса, на которой я развалился, несла спокойствие, тишину и аромат созревшей земляники. Почему-то даже птицы не тревожили мой релакс своими трелями. Казалось, во всем мире нет никого и ничего. Только лес, нагретая июньским солнцем трава и туча, так и не решившаяся пролиться дождем. Березы и одинокий дуб, окружающие меня были такими же, как и сто, двести, триста лет назад. Когда я захожу в лес, с меня начинает слетать налет цивилизации. Я чувствую себя, словно житель Киевской Руси. Мне всегда ближе именно этот исторический отрезок. Стоит закрыть глаза, как отступает время, восстают забытые города, появляются небольшие поселки, плывут ушкуйники. Но стоит глаза открыть, только инверсионный след самолета в июньском небе напоминает о прогрессе.

Всего три дня назад были рабочие будни, душный офис, любимая ранее работа, очередное «внеочередное» срочное задание, родившееся в голове «эффективного менеджера», бесконечные таблицы, графики и стопки бумаги, скормленные шредеру. Самое грустное в этой ситуации — знать, что от тебя ничего не зависит. Когда совершал прыжок с парашютом, всё было просто — ожидание, предвкушение чего-то неизвестного, открытый люк самолета, скорость и преодоление себя. И даже у того, кто в последний момент не решился, был выбор — не зайти в самолет, не шагнуть в люк, повиснуть мешком и не дернуть кольцо (все равно сработает ППКУ и вырвет чеку). У меня сейчас выбора нет, только стиснув зубы в очередной раз попытаться доказать. Доказать «эффективному менеджеру», что не зря занимаешь свою должность, доказать сотрудникам, что не потерял хватку и квалификацию, доказать окружающим, что еще жив, что еще куда-то стремишься.

Тишину нарушило стрекотание кузнечика. Он сам сидел где-то под лопухом и самозабвенно натирал крылышки задними ногами. Пение первого кузнечика подхватил второй, третий, четвертый. И вот уже целый хор выводит рулады, восхваляя Макошь. Или Перуна. Или Зевса. Кто их, кузнечиков понимает. Мне кажется, что они просто, как и я, радуются жизни, радуются тому, что воробей или щур пролетели мимо, и сегодня они не стали кормом для птенцов, разевающих рот в гнезде.

Ощущение, как перед прыжком я испытываю почти каждый раз, когда ожидаю в приемной у нашего «эффективного менеджера». Запущенный с легкой руки в средства массовой информации термин прижился, и сейчас, наверное, уже не выяснить, кто первым так назвал молодого руководителя, основная задача которого — выжимание всех соков из подчиненных, организация работы на износ. Наверное это их общая черта — пригласить и долго не вызывать, смотреть на выведенное на монитор изображение и наблюдать, как вызванный человек нервничает.

Когда-то давно, еще в школе, я любил играть в «Монополию», или точнее, в русскую адаптацию этой игры — «Менеджер». В начале 90-х это было новое слово, за ним виделась свобода, что-то новое, неизведанное. Потом, уже в институте, получая профессию экономиста, я, с удивлением прочел в дипломе «квалификация менеджер», специальность «управление». Тогда, в 90-е мы еще не знали, что запасы углеводородов не так важны для государства, как запасы людей. «Люди — это вторая нефть» сказал 16 марта 2009 года вице-премьер Сергей Иванов в Санкт-Петербурге на торжестве 150-летия со дня рождения изобретателя радио А. Попова. И, действительно, получить в собственность новую скважину или сделать врезку в трубу практически невозможно для большинства россиян. А вот эксплуатировать сотрудников, выжимая все соки и заставляя трудиться на пределе возможностей, пришлось по душе многим. Незаметно сформировалась прослойка руководителей, которых народная молва окрестила «эффективный менеджер». К сожалению, для большинства организаций, руководить которыми приступали «эффективные менеджеры» все заканчивалось печально.

Сначала уходили лучшие сотрудники. Причина банальна — новые управленцы не терпят конкуренции. Как правило, их сопровождает «синдром отличника». Они должны постоянно ощущать на себе взгляды всех сотрудников, быть примером для подражания и не терпят возражений. Они считают, что во всех процессах разбираются лучше всех. Эффективные менеджеры проводят бесконечные совещания и требуют, чтобы человек был на связи 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Причем в их понимании сотрудник должен работать исключительно за «спасибо».

Выкачивать ресурсы из «новой нефти» становится все интереснее и интереснее. А самое главное, они считают, что «крепостные крестьяне», так иногда называют рядовых сотрудников, всё стерпят.

Но, в бесконечной эксплуатации подчиненных есть одно но. Предел человеческого терпения. Когда идет разрушение существующей и исправно работающей экосистемы, терпение заканчивается очень быстро. И, к удивлению начальника, именно «начальника», а не руководителя, сотрудники увольняются, а на их место не спешат приходить новые. В итоге обязанности уволившихся распределяются на оставшихся, затраты на оплату труда снижаются, в глазах владельцев бизнеса или в случае с государственными и муниципальными организациями — в глазах вышестоящей структуры, менеджер работает очень эффективно. Так может продолжаться полгода — год. Максимум — два года. Потом начинается крах. В организации падают продажи. Госслужащие перестают выполнять свои обязанности, начинают увольняться даже самые терпеливые.

Наш «эффективный» считает, что никто в организации до него работать не умел. Никто не умеет работать в вышестоящей структуре, в Москве, на местах одни коррупционеры и наша цель — трудиться по его заданиям 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и читать его мысли на день раньше, чем они сформировались у него в голове. При этом, любой вопрос, уточняющий полученное задание из серии «я не знаю, чего хочу, идите и делайте, но предупреждаю сразу, результат мне не понравится», вызывает агрессию и реплику «Вы меня не понимаете». Конечно, не понимаю. Я не понимаю, как можно сделать прогноз в принципе не прогнозируемого процесса. Как можно заставить не подчиняющуюся структуру выполнять наше поручение. Не понимаю, как я должен узнать, почему вышестоящая организация не направила нам письмо и почему вышестоящая организация не отчитывается перед нами в своих действиях.

Курильщики всегда всё знают. Вот и наши курильщики решили, что стремительная карьера нашего «эффективного менеджера» началась с того, что от него начали избавляться. Никому не нужен коллектив, который работает на последнем издыхании. А некоторые увольнялись просто так, в никуда. Как говорится, здоровье дороже. Остались только те, кто выплачивает ипотеку, дорабатывает до пенсии и пришел в организацию вместе с «эффективным менеджером». Здесь надо добавить, что предыдущее место работы нашего молодого дарования — одна национальная республика в составе Приволжского федерального округа. И отличительная особенность представителей этой Республики — уникальная способность занимать руководящие посты. Если появился руководитель оттуда, через некоторое время все должности в организации будут занимать друзья, родственники и бывшие коллеги. Причем неважно, разбираются в вопросах отдела, которым будут руководить или нет. Но я отвлекся. Как уже говорил, курильщики знают всё. И как только в нашей ранее сплоченной и не боящейся работы организации установили принудительный 10–12 часовой рабочий день, лишение премии по любому поводу и объяснительные за опоздание на работу на 10 секунд, курильщики стали пророчить скорейшее продвижение по карьерной лестнице и нашего нового руководителя. Жаль, что в этом они ошиблись. Мы рассуждали иногда, что если бы наш руководитель не был госслужащим, а возглавлял коммерческую структуру, то эта структура давно бы приказала долго жить.

Итак, три дня назад в приемной собрались вызванные сотрудники и пытались угадать, с чем связан срочный вызов. Даже не так, пытались предположить, насколько невыполнимым будет очередное поручение. Причем посчитать количество звёзд в небе или песчинок на берегу городского пляжа представлялось не таким уж и сложным делом. Из-за своего рабочего стола на всех нас смотрела Алиса. Она была бессменным секретарём, пережившим четверых руководителей, и уже не надеявшейся пережить пятого. Я знал, что она очень устала от заданного «эффективным менеджером» ритма работы. Алиса была очень эффектной женщиной 40 лет, с приятной фигурой, томной улыбкой и постоянным синдромом всеобщей заботы. Она стремилась сделать комфортным рабочий процесс руководителя, но при этом никогда не переходила за грань. Алиса была не замужем, детей не имела, любила свою собаку и пыталась построить своё счастье. Все её романы проходили бурно, но имели одну особенность — никогда не протекали на работе. Как она сама говорила про себя: «я давно кого-то любила, а после — уже дарила всю себя только одному — своей собаке, которая верно ждет меня дома каждый день». Алиса была очень милым и эрудированным собеседником. Научилась сходу определять характер и привычки человека, но никогда и ни с кем не обсуждала характер и привычки руководителя. Ни кто об этом не знал, но она была очень сентиментальна, любила комфорт и производила впечатление нераскрывшегося пиона, который и не раскрывается и не вянет, но если раскроется, то красоты и обаяния хватит на всех.

Наблюдая за собравшимися, я поймал себя на мысли, что совершенно не думаю о работе. А вместо этого, наблюдаю за собой и всеми присутствующими со стороны. Сознание как будто раздвоилось. Я ждал вызова на совещание и размышлял о том, что меня ждет в выходной — внеурочная работа или общение с природой. Ведь только вдали от людей и ежедневной суеты приходит чувство умиротворения и покоя. Совсем забыл сказать — наш руководитель очень оригинально сообщает о необходимости (по его мнению) выходить на работу в выходной день. Обычно это происходило так: «Сергей Петрович, Вы в субботу работаете?»

— «Нет. У нас всё готово, заключения рассмотрены, показатель за квартал максимальный».

— «Нет, Вы работаете. Я конечно не настаиваю, но Вы же понимаете, скоро будем распределять премию. Подумайте над выходом на работу. Ведь время не терпит».

Естественно, все эти выходы оформляются как наша инициатива и тут никакая инспекция по труду не подкопается. Человек имеет право работать в свой выходной день. Иногда я ловлю себя на мысли, что могу совершенно точно описать все мысли и проблемы крепостного крестьянина Российской империи века так 17–18.

В этот момент подошел последний приглашенный сотрудник, и все 6 человек были приглашены Алисой в кабинет руководителя. Мы зашли, расселись привычно за столом и молча ждали, что нам скажут. Наш «эффективный менеджер», Вагрон Саареевич Исмагилов, сидел развалившись в кресле в ослепительно белой рубашке (белизну которой оттеняло небритое лицо и взъерошенные волосы), крутил в руках свой телефон и смотрел на всех нас одновременно. Внимательно осмотрев каждого, почесав плечо он сказал: «отдыхать некогда, у нас очень много работы» (естественно, отдыхать некогда, ведь мы имели наглость вчера в восемь часов вечера уйти домой и пришли только к началу следующего рабочего дня). «Я вчера разговаривал с Берциевым в десять часов вечера» (Берциев, это наш куратор из Москвы и Вагрон Саареевич любил подчеркнуть свою активность в вечернее время и связь по личному номеру с вышестоящими руководителями) «Он очень заинтересовался нашей ситуацией. Вы все знаете, какой. Вот именно об этом я и хочу поговорить. Уже в эту пятницу, хотя нет, в следующую среду, или все-таки пятницу мы должны провести совещание и обсудить проблемные вопросы. Вопросы не терпят отлагательства. Для совещания мне нужны оперативные данные. Нужно проанализировать все области и Республики, входящие в наш Федеральный округ, причем предварительные итоги хотелось бы видеть уже завтра. Всем все понятно?».

Пытаясь осмыслить услышанное и понять, когда же мы будем проводить совещание, а главное, что готовить для людей, которые обязаны будут приехать, я услышал, как попыталась возразить единственная среди нас пенсионерка Алевтина Ивановна, которой собственно терять уже нечего. Вагрон Саареевич, — сказала она, а зачем мы вообще будем проводить это совещание? Скоро будет общее собрание всех филиалов, соберутся все, заслушают отстающих, наградят передовиков, потусуются в кулуарах, обсудят что надо и разъедутся по домам.

Вагрон Саареевич начал наливаться краской, уперся обеими руками в край стола и выдал: «Как вы не понимаете. Ведь это совсем другое. Мы должны оправдать доверие и быть на два шага впереди всех. Тем более, Берциев уже согласовал проведение совещание именно тогда, когда я ему предложил. Мы же не можем теперь врубить заднюю и отказаться от своих слов. Вот вы можете мне уже сегодня сказать, как организовано межведомственное взаимодействие. Хватит вам..» в этот момент раздался телефонный звонок. Вагрон Саареевич посмотрел на экран и внезапно немного побледнев, ответил — «Да, хорошо. А может в среду. Но ведь. Ладно». Посмотрев на нас, продолжил — «Берциев не может в пятницу, не может в среду. Но это не означает, что совещания не будет. Идите и готовьте информацию. Срок два часа».

Прошедшее за эти три дня время сплелось в бесконечный клубок совещаний, телефонных звонков, графиков, многоуровневых таблиц и различных диаграмм. Эффективный менеджер любил эффектные диаграммы, и чем больше, тем лучше. Причем из подготовленных 30–40 диаграмм, в ходе совещания он использовал максимум 2–3.

Но, благодаря отлаженной работе в нашем отделе, информацию подготовили вовремя, графики нарисовали, доклад написали. И в субботу я смог выбраться в лес, найти прогретую солнцем поляну и развалиться, любуясь единственной тучкой. Вопрос, что делать дальше, и как что-то изменить назрел. Я уже начинал чувствовать ярость. Даже нет, не так — ЯРОСТЬ. На неделе я уже еле сдерживался во время бесконечных совещаний, планерок, звонков, сообщений в мессенджерах. Один раз во время совещания даже сказал — да увольте меня и проблема решена, я не понимаю, что вы хотите, Вагрон Саареевич. В этот момент, Вагрон Саареевич как будто достиг катарсиса. Он с удовлетворением посмотрел на меня и сказал «Да что вы такое говорите, Сергей Петрович, я вовсе этого не хочу. Идите и готовьте информацию». «Как есть энергетический вампир, подумал я. Человек получает удовлетворение от того, что другим плохо. Идет по жизни, играя в судьбы других людей. Сколько человек уволилось с момента его назначения, 36 или уже 37? Подумать только, 37 судеб. Когда он только заканчивал школу, люди уже вовсю трудились, нарабатывали опыт, получали благодарности. И раз — оказывается, что все не заслужено, работать не умеете, добро пожаловать на биржу труда».

В этот момент меня захлестнула волна единственной эмоции, тучка набежала на солнце и свет пропал. Остались только ярость и чувство свободного падения.