Комендант некромантской общаги 2

Глава 10. Пока одни едят, другие рожают

Для всех не особо знакомых со светским этикетом торжественный обед – это пытка. Чинно и благородно сидящие гости, куча столовых приборов и перемены блюд.

Марию Спиридоновну разодели как куколку, и чувствовала она себя соответственно, сидя под прицелом многочисленных любопытных глаз на высоком удобном стульчике в красивом, но страшно неудобном платье из шелка и пены кружев. Азалия творила прекрасные вещи, но ткани стрейч для таких торжественных обедов в этом мире не существовало. Поэтому Марья грустно ковырялась в тарелке, тем более любопытство окружающих, буквально смотревших ей в рот, тоже не лучшим образом сказывалось на аппетите. Слева расположилась невозмутимая кикимора, ее удовольствие от поглощения пищи ничто не могло испортить: Манефа была уже в том прекрасном возрасте и статусе, когда общественное мнение абсолютно неважно. А возможность эпатировать рафинированную публику прекрасно сойдет за развлечение.

На крепких зубах хрустнула кость отлично прожаренной дичи – ну а что? Леди изволит любить костный мозг. Сидящая напротив дамочка с пышно взбитыми в прическе кудрями и умопомрачительным декольте брезгливо передернулась. Она повернулась к сидящему рядом Кронову и, демонстрируя товар лицом, слегка наклонилась. Изящная ручка указала на стоявшее рядом с вампиром блюдо с овощным гарниром, напомаженный ротик мило защебетал:

– Вы не могли бы?.. Благодарю вас…

И только она хотела закрепить перспективное знакомство, начав светскую беседу, как вампир, видимо отметив ее реакцию на манеры кикиморы, спокойно подцепил с блюда тушку мелкой птички и, проигнорировав нож, разорвал ее руками пополам.

Дама вздрогнула от такого варварства, но отступать не хотела. Судя по некоторым украшениям на парадном костюме, вампир был из знати и довольно состоятелен. Тем более муж-вампир – это так интересно и необычно. Она снова сделала попытку начать разговор:

– А вы к нам надолго с визитом? – И мило захлопала ресничками.

Вампир ругнулся про себя и, схватив половинку тушки, смачно принялся жевать вместе с костями. При этом он соизволил повернуться к даме, старательно игнорируя декольте, и буркнул между энергичными движениями челюстей:

– Нет.

Тут вдруг активизировались другая дама, весьма эксцентричного вида, в бордовом платье, практически идентичном цвету ее волос. Волосы были накручены на странную конструкцию зигзагообразной формы. Казалось, что голову дамы проткнула волосатая бордовая молния.

– А где та старушка, которая обещала нам драгоценности за какой-то хлам? – надменно-писклявым тоном осведомилось это чудо дизайнерской мысли.

– За победу в игре, леди Кло, – спокойно ответила леди Серина. – Игра скоро состоится, советую внимательно прочитать выданные вам правила. А Мария Спиридоновна вот, правда, она немного… приболела и лечить пришлось по новому методу. Через омоложение. – Заметив загоревшиеся на слове «омоложение» глаза дам, она добавила: – Специально разработанному для людей.

Столько хищных взглядов, направленных на нее, Мария Спиридоновна не ощущала никогда в жизни. Такое впечатление, что приз находился у нее внутри и дамы приглядывались, как половчее начать потрошить. Жуткие ощущения, она всем своим организмом впервые ощутила нечеловеческую природу этой расы.

– А она сможет провести игру? Ведь она такая маленькая? – Мурлыкающий голос стройной брюнетки в золотистом намекал, судя по взгляду, не на рост и возраст, а на умственные способности.

Впрочем, Марию Спиридоновну это даже не задело: она не собиралась мотать себе нервы в этой битве с «серпентарием», а хотела спокойно и весело провести время в замке.

– А игру будут проводить мои подруги. – Она мило улыбнулась. – Манефа Ауховна и Азалия.

Девочек она заранее не предупредила, но надеялась, что они ее поймут и даже смогут повеселиться.

Кикимора приветливо замахала дамам полуобглоданой косточкой и улыбнулась, обнажая желтоватые клыки, демонессы впечатлились. На такую судью в игре ни надавить, ни повлиять. Про Азалию в этом плане речи вообще не шло, и так чуть не лишились нарядов на праздники.

Общество принялось обсуждать предстоящее событие, но тут в зале появился бледный главный повар и, бочком прокравшись к советнику, что-то сказал ему на ухо. По мере рассказа за выражением лица лорда следили все присутствующие.

Сначала он сверкнул взглядом и нахмурился, потом недоуменно поднял одну бровь и скептически сощурился, затем его глаза то округлялись, то вновь щурились, уже обе брови шевелились, словно выполняли танцевальные па. В итоге он гневно покраснел и указал повару глазами на дверь.

Сообщив присутствующим, что ненадолго оставит их, дела требуют, он вышел из зала.

Может быть, ужин так и закончился бы спокойной беседой и никто ничего бы не узнал, если бы не вездесущий злорадствующий пролетающий сквозь зал Петр Егорович.

У привидения пятки от головы отклеились. Алхимика со снаряжением он еще не встретил, а вот на кухню заглянул, навещая любимый винный погреб, и ему было что сказать разряженной жующей публике.

– А десертики-то у вас сперли! Остались вы без сладкого, дамы и господа! Или у вас поработала банда Винни-Пухов, или ловите на крыше нелегального эмигранта Карлсона! – он радостно заржал над собственной шуткой, которую никто не понял, кроме Марьи, и с воплем: «Сахар – белая смерть!» – взлетел вверх, просочившись сквозь потолок.

Пантелеймон несся по парку с несвойственной ему прытью. Обычно он ходил степенно, важно опираясь на трость или помахивая ей в периоды прекрасного настроения. Сейчас домовой был без трости, взлохмаченный и нервный. В общежитии природников, куда он сначала прибежал, никого не было. Виолетта Дифинбахиевна ушла по своим делам в город, а Манефа уехала с Марьей. Бедный домовик не знал, у кого просить помощи, и со всех ног бежал к главному зданию в надежде найти хоть кого-то.

У общежития бытовиков, сурово хмуря брови, комендант Пыжик разговаривал с незнакомым драконом. Расу выдавала шевелюра: только у драконов в гуманоидной ипостаси была такая структура волос. В отчаянии Пантелеймон кинулся к Петру Семеновичу, все-таки бывший военный мог хоть совет дать.

– Помогите! Выусни! Нюша… – Он остановился и пытался отдышаться, переводя дух. – Что-то случилось. Она в гостиной за диваном, и ей больно. Она так пищит и стонет, Василий скулит и нервничает. Я ее вытащить не смог. Нет, она не застряла. Ее всю трясет. Помогите. Виолетты Дифинбахиевны нет, и Манефы Ауховны тоже.

– Бяо тоже уехал, но должны быть и другие целители. Хотя бы декан, идемте. Извините, господин Д'азфир, ситуация требует моего вмешательства. Разговаривать с вами о делах академии я буду в случае прямого распоряжения ректора или после назначения вас на должность, как с коллегой. С посторонними, извините, я о происходящем в нашем учебном заведении беседовать не намерен. – Пыжику не понравились расспросы дракона, представившегося отцом ректора. Знакомы они не были, ректор их не представляла, и вопросы были крайне подозрительные.

Просивший о помощи домовой был отличным поводом достаточно вежливо закончить неудобный разговор.

Дракон был весьма раздосадован, но кивнул. Свою помощь тоже не стал предлагать, решив, что это чересчур. Да и животных он особо не любил, не видел в их присутствии рядом никакого смысла.

До целителей комендант и домовой дойти не успели. Почти у главного корпуса гоблин-завхоз спорил с Рорхом об оплате рассады для клумбы на кладбище.

– Имейте совесть, Марк Радимирович, мы вам сажали рассаду, платили деньги. Ну тролль ее оборвал, и стало некрасиво, но зачем требовать с академии новую рассаду? А если ее еще кто-то оборвет? Так и будет круговорот денег и рассады? Это замкнутый круг, который ведет к банкротству!

– Пафнутий Саврасович, Виолетта Дифинбахиевна уже заказала цветы, и их даже высадили. Заявку ректор подписала, надо оплатить счета. Клумба является украшением кладбища при академии, академической собственностью, и расход по уходу несет академия.

Прижимистому завхозу явно не нравились расходы на клумбы среди зимы, но резон в словах лича имелся, как и подписанная ректором заявка у него в руке.

Едва Пыжик и домовик приблизились, Рорх резко повернулся к Пантелеймону. Глаза стали заполняться зеленым свечением, а руки – окутываться туманной дымкой.

– Пантелеймон, что происходит?

Рассказ домового занял пару минут. Лич вспомнил, когда видел парочку выусней в последний раз, и сообщил всем причину:

– У Нюши просто начались роды, но надо всё же присмотреть на всякий случай. Я, конечно, давно уже не целитель, но знания по целительству всегда со мной.

– Да как же роды? – Растерянный домовой не мог никак уложить в голове такую новость. – Она разве была беременна? Я же должен был заметить!

– А то, что она стала как меховой шар, в два раза толще Василия, ты не заметил?

– Так питалась хорошо.

– Вот-вот, и питалась хорошо, и за диваном в гостиной себе место обустроила.

– Я думал, что им с Васей в разных комнатах неудобно, то у Марьи, то у Си'лэ, вот они и решили в общей гостиной поселиться.

Так, за разговорами, они подошли к общежитию некромантов.

Нюша за диваном напоминала гигантский помпон. Она дышала тяжело и пищала сиплым плачущим голосом. Рядом поскуливал растерянный Василий.

Лич вспомнил всё, чему его учили на целительском, когда он был еще молодым и вполне живым человеком. И решил для начала просто провести осмотр и с помощью способностей лича поглотить у животного страх как эмоцию, чтобы Нюше стало легче. Но едва он положил ладони на пушистый шар живота, как с рук исчез туман и высушенные кисти лича засветились ярким белым светом. Так выглядела только целительская магия! Единственная не доступная личам после смерти!

Марк Радимирович, несмотря на шок, быстро пришел в себя. Все-таки опыт и возраст – это две составляющие, помогающие быстро принимать решения в большинстве случаев, если вы не в маразме. А у личей маразмов не бывало никогда.

Руки работали, память послушно подсказывала нужные действия, магия заполняла пространство, помогая, успокаивая, обезболивая и направляя схватки.

В итоге рядом с изрядно схуднувшей молодой мамашей копошились четыре крупных пушистых светло-серых комка с черной полоской вдоль спины и редкими густо-фиолетовыми крапинами.

Пол у новорожденных выусней, как важно сказал Пантелеймон, проявляется на второй неделе. Мех на хвостах начинает распушаться по-разному. У самцов – равномерно по всему хвосту, а у самок только на конце в виде помпона. Книга про выусней была у домового настольной и зачитана чуть ли не до дыр, но вот ввиду отсутствия каких-то характерных особенностей в период беременности саму беременность он прошляпил.

Профессор Рорх сидел на полу, оперевшись спиной на диван, и задумчиво разглядывал свои руки. Ему было что завтра записать в целительский журнал для Бяо. А еще надо было пересканировать магический спектр на разных частотах и провести углубленный анализ.

Лич-целитель? Возможно ли такое?