Комар

Глава 22

— Что значит, будить не велел! Обещал, головы ваши дурные прострелить? Так я сам их сейчас откручу и бавгарам скормлю! Скажи, брат его пришёл. Старший. Видеть желает!

— Хозяин! — протерев хорошенько глаза, всё же вижу перед собой перепуганную рожу горбуна.

— Просил же, не будить до обеда… — проворчав, кое как подымаюсь с постели.

— Так, уже обед почти… — оправдывается Игды и подсовывает мне медную миску что бы попить и умыться. — Утренняя роса, хозяин. Как ты любишь.

— Ладно… — ощутив внутри приятную прохладу, я вытер лицо остатками влаги и взглянул на услужливо подавшего полотенце слугу. — Кого там нелёгкая принесла?

— Так, наместника нашего нового. Говорит, что он ваш старший брат. Неужели сам решил породнится? А я вам Господин, всегда говорил, что вы очень мудрый человек. За один вечер и арабан с лошадью себе подмутили, и родственников важных заимели. Ну да ладно. Негоже такого дорогого гостя и заставлять ждать…

Сармат пытался погладить подаренную мне Ахметом лошадку. Но явно не привыкшая к подобным нежностям зверюга, на все его старания лишь раздражённо фыркала в ответ. Интересно, как это я на ней до дому добрался, с таким-то характером? Ничего не помню…

— Ого! Какой багатур ко мне выйти соизволил! — улыбнулся Сармат. Я же в ответ низко поклонился местному князьку. — Иди сюда! Обними брата! — и не дожидаясь пока я после очередной, дурной попойки наконец-то соображу, что же он от меня хочет, сам подошёл и довольно крепко сжал меня в своих медвежьих объятьях.

— Игды, ты говорил что почти обед. — процедил я, выдохнув остатки воздуха. — Есть у нас чем дорого гостя угостить?

— Прости хозяин! — упал на колени горбун. — Но я твоих новых подчинённых, как ты и приказал, целое утро грамоте учил. Не успел ещё приготовить!

— Ничего Комар, потницы его замечательной, будет достаточно. — наконец-то меня отпустив, облизал губы Сармат в предвкушении долгожданного угощения. — Тащи бурдюк Игды, уж больно мне твоя потница по вкусу! Нигде такой нет. И у Ахмета, как на зло, закончилась… А с тобой братец, я хочу по душам пообщаться. Ты же надеюсь, не против?

Бурдюк Игды притащил. Но там, после вчерашней попойки, практически ничего и не было. И я с облегчением вздохнув, попросил разрешения у дорого гостя, просто выпить воды. На что он с радостью согласился. Мол ему, больше достанется. А мне пора бы с кумысом и тем более потницей, завязывать, а то на меня и смотреть-то больно. Брат, как ни как…

— Сармат, — после третей выпитой гостем за моё здоровье чаши, я наконец-то решился заговорить, — ты меня извини, если сможешь…

— За что это? — не понял гость.

— Я не знал, что соглашаюсь породнится с наместником этого улуса. Эти два оболтуса, в такие подробности не вдавались. А на побегушках у них, я тоже быть не хотел. Ты же меня, как старший брат, понимаешь?

— Это да… — согласился Сармат. — Им палец в рот не клади! Я хоть и старший брат, но иногда и сам в этом сомневаюсь… — тяжело вздохнул он. — Но ты лучше расскажи, как это ты им жизни спас? Да ещё и четыре раза! А то они молчат как рыба…

— А что рассказывать… Один раз медведя прогнал. Второй, — стаю волков. Третий, — ногу Келджику вылечил. А четвёртый… Я уже и сам не помню. Видимо, это уже они меня от верной гибели спасли, а я им так спасибо и не сказал… Всё же они парни хорошие. Видно, что в старшего брата пошли… — решил я немного сгладить углы.

— Да… Вижу, весело у вас тут… — допив остаток потницы, тяжело вздохнул Сармат, выдавив последнюю каплю из пустого бурдюка. — Но погуляли и будет. Я их с собой пока забираю. Будут помогать мне к празднику готовится. В честь нового наместника улуса, — то есть, меня. В общем, Комар, я чего пришёл. Хочу лично, тебя пригласить. И не только как брата, но и десятника. Будешь вместе с моими оболтусами в соревновании на лучшего богатура, в синем волке участвовать. Знаешь, что это такое? — я отрицательно покачал головой. — Ничего, Игды тебе всё расскажет. Приз должен быть очень хороший. Да и выйти победителем в таком многочисленном соревновании, — почётно. Ну и честь нашей семьи поддержать надо. Я то участвовать не могу, сам понимаешь. А ты меня, вместе с белкой своей, удивил так удивил. Кстати, где это она, надеюсь не сдохла? А то у меня в детстве, тоже одна зверушка была… — я сдвинул плечами, пушистого клубка почему-то нигде видно не было. — И да, самое главное. К нам на праздник приедет сам хан Бату! Так что ты уж постарайся… Всё таки, наш род будешь представлять…

— Но Сармат! — попробовал возразить я на впутывание меня в очередную, совершенно не нужную мне авантюру. — Какой из меня, богатур… Мне всего-то, два года отроду!

— Это кто тебе сказал, Мбек небось? Так он у нас тут, вроде местного дурачка был. Не в обиду тебе, будет сказано. Обманул он тебя видимо зачем-то. Запомни Комар, тебе минимум, — четыре. Но всем говори что шесть. И не спорь со старшим братом. Иначе до соревнований не допустят… Приз сам Бату вручать будет. Я честно говоря, даже не знаю какой… Но внук Чингисхана, побрякушку не подарит! Вещь нужная и для воина полезная. Всё, не опаздывай. Поедешь вместе с Ахметом. И Мерзы с собой прихвати. Отец его там будет, пускай завидует, что мой младший братец, два вершка от горшка, и его отпрыска так знатно нагнул. На подарке Чингисхана приезжай, что бы и в мыслях ни у кого не было, тебе в участии отказать. И я тебя как брата прошу, до праздника моего, не пей больше… А потом мы с тобой, уж точно наверстаем!

Я смотрел вслед уезжающему всаднику и с тоской думал:

— Ну вот зачем я полез на то проклятое дерево! Ведь хорошо же с медведями жили, дружно, беззаботно. А теперь… Эх…

***

— А… А-а-а… — Игды стукнул половником, пытавшегося прочитать нацарапанные на земле каракули, озадаченного Мерзы.

— За что?! — не понял бывший сотник.

— За то, что четыре буквы никак запомнить не можете, олухи! — проорал на них горбун.

— Да как их тут запомнить? — вырвал половник у учителя бывший десятник и бросил его на землю. — Какие-то кружки да каракули, причём, каждый раз разные! Даже эта проклятая буква, — а! Что бы её волки съели! В начале по одному пишется, посерединке уже по другому, а в конце то и вовсе, по третьему! Кто это вообще, запомнить сможет! Да и кому эта грамота нужна! Тем более, воину…

— Арабан, — произнёс я отчётливо, прочитав первое, нацарапанное слово. Юноши увидав меня, подгоняемые стоящим рядом Шрамом, нехотя встали и поклонились.

— Комар! — загалдели мои подчиненные. — Да, зачем нам эти закорючки? Мы и без них, — воины хоть куда! Правда, друзья?

— Доброе утро! — поприветствовал я собравшихся.

— Как бы, уже обед! — поправил меня Лоскут. — Пора бы и перекусить.

— Да, Комар! — поддержали его все. — Жрать охота! А то на голодный желудок, никакие буквы в голову не лезут…

— Игды, будь добр, приготовь что-нибудь на всю ораву. Дальше, я сам.

Слуга взял поднятый мной половник и пробурчав на всех что они тупицы безмозглые, направился к булькающему на костре казану. Я же прошёлся перед смотревшими на меня свысока юношами.

— Здесь, — указал я на надпись, — не просто мазня Игды сухой веткой по земле. Это и есть вся суть человека. Только он в отличии от зверя, может сохранить и донести своим потомкам, через десять, сто, или даже тысячу лет, свои мысли, чаяния, и сделанные им открытия. И всё, лишь с помощью этих вот, нарисованных на земле символов.

— Эти каракули и до завтра не достоят! — прокомментировал кто-то из ребят. — Какие там, тысячи лет…

— Возможно. Но это и не важно. Они здесь, вовсе не для этого.

— А для чего же тогда? — не понял Мерзы.

— Что бы Игды мог Мерзы, ещё пару раз по его огромной, бестолковой башке съездить! — предположил Лоскут.

— Для этого тоже. — поддержал я гогочущих ребят. — Но также и для того, что бы вручить каждому из вас ключ к сундуку, с самыми ценными сокровищами на свете.

— Какими такими, сокровищами, заинтересовались мои молодые воины, внимая каждому моему слову.

— А вы не знаете? — состроил я удивлённую рожу.

— Нет… Комар, расскажи!

— Знаниям… — совсем тихо сказал я.

— Какие ещё, знания? Зачем они нам нужны-то! Мы думали, к золоту…

— Вам не нужны знания? — удивился я. — Странно. Ну тогда вы наверное знаете, почему небо синее? Или какой будет эта зима? Или возможно, как победить маленького мальчика, пытающегося вас хоть чему-то обучить, кроме как пить, жрать или справлять естественные надобности?

— Это мы умеем! А ещё в отличии от тебя, мы знаем что с девушкам делать. — заржал Лоскут.

— Ну, раз ты такой знаток девушек, то и со мной голыми руками справишься. Выходи Лоскут, покажи мне, что ты уже всё знаешь и мне нечему тебя учить. Или боишься получить по роже от шестилетнего мальчишки? — накинул я себе пару годков, как и советовал мне Сармат.

— А ты не обидишься? Плетьми по хребту потом не пройдёшься, если я нечаянно тебе что-нибудь сломаю? Я ведь был первый драчун в нашей семье. А у меня восемь братьев, причём старших. И я их всех побил!

— Хватит языком чесать! — улыбнулся я. — Если сломаешь, дам золотой! Но если мои знания окажутся сильнее за твою силу, то тогда и я тебе могу что-то сломать. Или нет. Это уже, как захочу. Знания то, — мои!

— Ого! Целый золотой… — пронеслось среди молодёжи. А стоявший в стороне Шрам, с нескрываемым удивлением взглянул на своего нынешнего командира.

— Ну чего ждёшь?! — выкрикнул он на немного растерявшегося парнишку, — или тебе золотой не нужен? Так пускай, кто другой его заработает…

— Я могу ему ребро сломать! А я руку в двух местах! Комар, за это два золотых будет, или только один? Нет, я… — чуть ли не драились мои воины за возможность поколотить наглого сопляка, за довольно щедрое вознаграждение.

— Нет уж! — успокоил готовых намять бока мальцу за немалые деньги, воинов, Лоскут. — Я и сам справлюсь. Я ведь самый сильный из вас, недоумков. Или кто-то в этом сомневается?! — обвёл он собравшихся строгим взглядом. — Что тут, справляться-то… — и тут же, неожиданно пошёл в атаку…

Увернувшись от резкого тычка ногой в грудь, я не долго думая делаю подсечку его упорной ноги. Подождав пока юноша поравняется со мной взглядом, захватываю руку и обвив её двумя ногами, провожу болевой на локтевой сустав, не забывая при этом и про кисть с пальцами. Мой медвежий хват, тут же вызывает у парнишки просто кошмарные приступы боли. Но видимо не достаточные, раз он встаёт вместе со мной на одно колено, пытаясь второй рукой разжать мои ноги. К его большому облегчению я отпускаю локоть, но не отпускаю кисть. И коснувшись ногами земли, тут же проворачиваюсь вокруг оси, выворачивая руку на болевой. Лоскут следуя за болью, снова ложится на землю. Я же, усилив давление на кисть, наваливаюсь всем телом на его предплечье, ещё больше выкручивая руку на болевой.

— Всё, Комар! Отпусти! Больно! — чуть ли не сквозь слёзы, умоляет меня юнец. — Ты победил!

— Ни я, Лоскут, а мои знания… Разве мог бы такой сопляк как я, без знаний одолеть такого багатура как ты. Нет конечно. Я ведь прав?

— Да, да, только отпусти! — корчась от боли умолял меня плечистый заводила.

— Отпусти меня, кто? — придавил я ещё сильнее.

— Господин. Отпусти меня, господин! — проорал он теряя сознание от боли. Не то, что бы мне нравилось что меня называют господин. Просто здесь так принято. Поэтому, пусть привыкают кланяться мальцу. Раз я теперь десятник.

— Мерзы! — встал я с обмякшего парня.

— Да, Комар. — я пристально на него взглянул. — Да, господин…

— Что здесь было написано? — ткнул я в уже затоптанною недавней борьбой надпись.

— А… Арабан! — выкрикнул он. — Господин.

— Вот видите. Надписи нет. Но она осталась в вашей памяти, в виде знания. И вы теперь знаете, что за слово написал Игды. А если бы он написал, что спрятал сундук с золотом под этим дубом. То эти знания помогли бы вам разбогатеть?

— Да, помогли… — загалдел народ.

— Нет. Не помогли… — обломал я их довольный гул.

— Это ещё почему? — не понял Мерзы.

— Так вы же читать не умеете! Будь там рецепт вечной жизни Чингисхана, или приглашение на свидание от самой прекрасной девушки в мире, вы бы просто прошли мимо, не обратив на это своё внимание. Дошло наконец?

— Хозяин, еда готова! Садитесь жрать пожалуйста. — неслышно подошедший Игды нарушил гробовую тишину.

— Комар, может и правда, перекусим уже, а то ничегошеньки с того что ты говоришь, не понятно… — загудели воины.

— Ладно… — махнул я обречённо рукой. — Но сначала руки помойте. Мерзы, помоги Лоскуту, а то он похоже и вправду отключился. Перестарался я немного, со своими знаниями. Да и не нужны они вам пожалуй, пока…

После обеда я отпустил всех на охоту. Развеяться после такой, невероятно утомительной учёбы. А сам отправился в лес, искать свою пропавшую белку. Что-то подсказывало мне, что пропала она не просто так…

***

Крепкая нить из конского волоса, привязанная за шею многострадального создания, неподвижно свисала с дубовой ветки. Шокированный увиденным, я тут же подбежал к рыжей и высоко подпрыгнув, резанул медвежьим когтём по натянутой струне. Взяв в руки несчастное животное, я тут же вытянул из под удавки маленькую, когтистую лапу и аккуратно срезал с горла петлю.

— Что за сволочь с тобой такое сделала?! — выкрикнул я, глядя на неподвижный комок шерсти. — Ни души, ни сердца…

Устав бороться за свою жизнь, белка до того обессилила, что почти не моргала. Но всё же успела каким-то чудом подцепить когтём затянувшую горло верёвку, выгадав себе время до того как её найдут. Я пристально посмотрел в глаза обезображенного зверька, так остервенело боровшегося за свою жизнь. Она же в ответ, наконец-то нормально задышав, с трудом вскарабкалась по моей руке, и нырнув под рубаху свернулась там пушистым клубком.

— Ладно, — вздохнул я облегчённо, — разберёмся как-нибудь… А ты от меня, что бы ни на шаг! Поняла?

***

— Задницы опустили и ползём. А то истыкают ваши пятые точки стрелами, что тогда делать будете? Разведчику, пятую точку беречь нужно. — учил я олухов правде жизни.

— Комар! — взмолился Мерзы. Пятый круг пошёл, может хватит уже?

— Шрам! — выкрикнул я, обращаясь к помогающему разделывать Игды тушу оленя, воину.

— Да, господин! — тут же подошёл с поклоном старый воин, держа в руках разделочный нож.

— У наших богатуров, видимо сил лишних много осталось, раз они их на пустую болтовню переводят, а не на выполнение поставленной им, боевой задачи. Проследи, чтобы они ещё три круга вокруг лагеря сделали, а затем марш-бросок до реки и обратно, но уже с полными вёдрами. Если кто на два пальца, воды меньше принесёт, повторяй пока все не справятся, это понятно?

— Да, господин. — поклонился Шрам.

— Вот и замечательно… — улыбнулся я могучему дядьке. — И побыстрее, лентяи! А то без обеда останетесь, если вовремя всё не сделаете! Грамоте они учится, видите ли не желают, — прошептал я, — ну тогда будете ползать, пока желание не появится…

Уже неделю мой небольшой отряд встаёт с петухами, а ложится с заходом солнца. Разбираться, кто так поступил с белкой, я не стал. Да и смысла в этом не было, — всё равно никто не признается. Ясно, что не белку обидеть хотели, а меня унизить. А так, я хоть немного, но душу за эту неделю отвёл. Да и ребятам польза, а то от постоянного сидения в седле, они и ходить-то скоро разучатся.

Грамоте я их больше не учил, и от нагрузок умственных, перешёл к физическим, а заодно и на усиленное питание. Благо живности здесь хватало. И пока эти лоботрясы под руководством Шрама наматывали круги, я тоже учился. Верховой езде. И не просто езде, а подготовке к игре в местные салочки. Где лучшие воины этого и соседних улусов, верхом на лошадях как подорванные гонялись друг за другом, стараясь отобрать у соперников обезглавленную тушу козла и забросить её в единственный казан. Не гнушаясь при этом разбить чью-то рожу, или исполосовать оппонента кожаным батогом.

Но всё это кровавое действо меня не так пугало, кок этот огромной, самовлюблённый зверь. Который в отличии от моей небольшой лошадки, на которой у меня уже неплохо получалась держатся в седле, никак не хотел признавать во мне его нового хозяина…

Дождавшись пока специально под меня изготовят седло и хитрые, придуманные мной стремена, я взял за уздечку эту норовистую лошадку, подаренную Ахмету самим императором, и отвёл её подальше от посторонних глаз, что бы не позорится перед своими подчинёнными, всю свою жизнь проводивших в седле.

— Спокойно, лошадка, спокойно… — залез я на пенёк и пристально посмотрел в глаза этому огромному монстру, способному ударом копыта вырубить не только волка, но и медведя. — Ты главное, мне полностью доверяй, и я тебя не подведу. Тоже свою жизнь доверять буду. Без доверия брат, — никак! — лошадка, удивлённо на меня вылупившись, тут же укусила себя за ногу. А затем снова на меня уставилась ошарашенным взглядом. Я сначала не понял её странных действий. А потом до меня дошло!

— А ну, братишка, столкни-ка меня с пенька! — и эта зараза с удовольствием выполнила приказ, стукнув по мне своей лошадиной головой, от чего я тут же свалился на задницу, удивившись не меньше чем этот огромный Пегас без крыльев.

— Вот дедуля! Удружил, так удружил… — прошептал я про себя. — Это что, ты меня теперь во всём слушаться будешь? — поднявшись, спросил я у закатавшей верхнюю губу после моего нелепого падения, беззвучно заржавшей лошади.

Видимо нет… Пегас, громко фыркнув, тут же развернулся ко мне своей огромной, лошадиной задницей, обозначив таким образом своё отношение к моей, невероятно мелкой в его глазах, детской фигуре.

— А если за сухарик? — помахал я перед лошадиной задницей, засохшей лепёшкой. Конь тут же повернул ко мне голову и втянув ноздрями воздух, развернулся в мою сторону. Подошёл и в один присест сожрал весь хлеб. А затем обнюхал меня с ног до головы, ища видимо, где я спрятал остальное лакомство. Найдя наконец искомое, несмотря на все мои протесты, нахально вытащил языком из кармана на поясе остатки лепёшки, и тут же потеряв ко мне всякий интерес, гордо пошёл пощупывать себе, немного пожухшую траву…

— Игды! — вернулся я в лагерь. — У нас хлеба не осталось?

— Только совсем сухой, хозяин. — ответил слуга, попутно добавляя специи в бурлящий котёл.

— Отлично! Давай весь… А где десяток-то мой делся, они давно уже с реки прийти должны были.

— Так, зацепился Мерзы за ветку и пролил больше чем на два пальца. Вот Шрам их обратно к реке и погнал… Вы бы это, хозяин… — смутился горбун.

— Что, Игды? Договаривай.

— Полегче со своими подчинёнными, а то возненавидят Вас ребята, как и Мерзы. И тогда на поле боя и нож в спину всунуть могут. Или стрелу вражескую пустить… Нет, дело Ваше. Сильно добреньким, тоже быть нельзя, подчинённые должны чувствовать хозяйскую руку. Если провинились, то и батога незазорно дать отведать. Главное, что бы они понимали, за что…

— Всё сказал? — посмотрел я на него строгим взглядом.

— Да. Извините господин. — поник предо мной старик. — Но вы сами просили говорить, если что не так…

— А что, не так-то? — не понял я его. — Чем, они не довольны? Учится грамоте для них тяжело, вот пускай тренируются. Тяжело в учении, — легко в бою. И как там, с орехами дела. Нарвали эти охламоны их для моей белки?

— Уж чего-чего, а орехов у нас теперь на всех белок в лесу хватит! Ещё и останется. — указал Игды на два здоровых мешка возле юрты. — И что вы в ней нашли-то, господин, — Игды с презрением посмотрел на греющейся возле костра, на специально для него постеленной шкуре, алый клубок. — Не белка, а исчадие ада! Вон как откормилась на хозяйских харчах!

— Но-но. Не обижай мне животинку. Или ты против неё что имеешь? — я снова, строго на него взглянул.

— Да нет… Мне то что? — испуганно развёл руками горбун. — Нравится вам с этим лестным отродьем возится, играйтесь себе на здоровье… Лишь бы Вы были довольны и эта зараза, мои специи не трогала…

— Вот и хорошо. Твоя главная задача, Игды, за ней приглядывать, ну и за специями заодно. — улыбнулся я старику. — Пока я к празднику готовится буду.

— Рановато вам ещё козла гонять. — вздохнул горбун. — Опасная забава. Отказались бы Вы от горя подальше… А то бывает и насмерть затопчут. Или ударом батога без глаза оставят.

— А то, я не пробовал! Но это же хозяин улуса, — как ему откажешь…

— Это да… — снова вздохнул Игды. — А может, скажем Ахмету, что Вы мол, заболели, пускай сам на том празднике развлекается. Ему ведь, не впервой…

— Нет Игды. Назвался медведем, полезай за мёдом. Несмотря на укусы диких пчёл. Так что будь добр, дай перекусить и неси сюда весь сухой хлеб что только найдёшь…

***

— Бей его Мерзы! Со всей дури лупи! Дай так, что бы глаза у него на лоб повылазили! Как и у нас, когда мы пять раз за водой бегали! — орали бывшему десятнику его товарищи. — Пускай почувствует хоть малость того, что он нам тут устроил!

Огромный конь с нетерпением стукнув копытом, рванул с места и со скоростью молнии пронёсся мимо щёлкнувшего батогом пухлого всадника с козлиной тушей возле его ног.

— Да! — орала толпа не увидав на седле мелкого наездника. — Молодец, так его! — пищали от радости мальчишки, отомстив наконец своему ненавистному командиру. Десять дней издевавшемуся всякими, совершенно не нужными упражнениями и заданиями. Начиная от лазания по деревьям за дурацкими орехами для его страшно уродливой белки, и заканчивая маскировкой под рядом стоящий кущ ежевики. Но только, зря плясали и обнимали друг друга мои нерадивые воины. Прилетевшая прямо в ликующую толпу туша козла, и моя наглая, улыбающаяся рожа, тут же сменила их неистовую радость на праведный гнев…

— Мерзы! Слепой ты, безголовый баран! Что бы тебе пусто было! Снова промахнулся! Да ещё и козла потерял… — и в неуклюже отмахивающегося, нерадивого всадника, полетели ветки, камни и сосновые шишки. Я же, неимоверно довольный собой, нагнулся к своему, невероятно быстрому жеребцу и прошептал:

— Спасибо, друг. Ты лучший конь на всём белом свете! — Пегас в ответ лишь пренебрежительно фыркнул. — Мол, это ещё что! Вот приедем на место, вот тогда и увидишь, какой я быстрый и проворный! Так что готовь хозяин, побольше вкусных сухариков, а то ведь можно и не доехать на праздник к названому братцу…