Кома

- То есть?

- Представим твою Арапиху. Что она за человек? Она любит власть и внимание. Во сне от нее все отвернутся и никто не будет ее слушать. Она гордится своей внешностью? Во сне с ней что-нибудь случится, скажем, она получит красивый шрам во все лицо. Она такая стройная и худая? Начнет дико толстеть. Она боится оплошать на своем конкурсе бальных танцев? Ничего, она споткнется и будет лежать ногами кверху, а вся публика будет смеяться. Вот в таком духе. Причем, у Бытовушки есть тоже три степени. Первые две щадящие, человек просыпается в холодном поту и самостоятельно начинает исправляться. А вот "Б1"....

- Бытовушка Первой степени? - уточнила я.

- Она самая. Это дикая вещь.

- Чем именно? - мне было дико интересно.

- В середине сна, когда человек уже в отчаяньи, ему дают понять, что это сон. Сначала он радуется, что вот проснусь, и все исчезнет, но все дело в том, что проснуться ему не дадут.

- Как это?

- Он может проснуться только в двух случаях. Первый - когда программируют сон, ставят пароль на выход, какое-нибудь слово или фразу, которую надо сказать. В отличие от простых снов, в Бытовушке человек действует самостоятельно, его действия и фразы не программируются заранее, он все делает сам. Чтобы из сна выйти, он должен сказать пароль, но эта фраза выбирается с тем расчетом, что этот человек ее не скажет, она для его характера не свойственна. В итоге, когда человек понимает, что спит, но выбраться не может, он начинает паниковать, делать ошибки, а его собственные страхи сыпятся на его голову все больше и больше. В тот момент, когда он совсем уже в истерике, его психика начинает рушиться, и ее практически можно писать заново. Для этого ты в начале пишешь, что надо изменить.

- А как же пароль?

- Пароль закрепляет все психические изменения. Скажем, мы перестраиваем ему психику, менталитет, но чтобы выйти, он должен сказать или сделать то, что ему в прошлом совершенно не свойственно, то есть фактически сломать самого себя. Если он это делает, то сразу просыпается и бежит в жизнь новым человечком.

- А если не скажет?

- Ну, обычно же поджимают временные рамки, надо чтобы человек вовремя проснулся. Если он не находит пароль, то ему посылается лошадиная доза кошмаров, воздействие на психику увеличивается, после чего мы выводим его из сна сами.

- И после этого что?

- Просто рождается новый человек. Он уже никогда и ни за что не сделает то, отчего его во сне отучали. Только и всего.

- То есть ты хочешь сказать, что мне незачем Арапиху мучить водой, а достаточно только заказать ей Б1, и она больше никогда не будет делать то, что бесит меня и остальных нормальных людей?

- Да. Тебе надо только связаться с департаментом, сообщить им ее данные и то, от чего ты хочешь чтобы ее отучили. И при желании, уже завтра утром она станет божьим одуванчиком и никогда тебя больше не побеспокоит.

Я облокотилась на стенку, закинула ногу за ногу и задумчиво застучало ложкой об тарелку. Это помогало думать.

- Но скажи, Иде, - высказала я свои мысли вслух, - скажи мне, как Бог, который судит людей после смерти - разве такое издевательство над человеческой психикой не грех? Разве не придется за такое потом расплачиваться? Я же поломаю человеку весь привычный уклад жизни, все привычки, наверняка после этого разрушится ее социальная жизнь, уйдут друзья, любовник, кто там у нее еще есть... Что если она не сумеет адаптироваться к новой жизни и сделает какую-нибудь глупость? Разве я не буду за все это в ответе?

- Была бы, будь ты смертной. Но ты ведь одна из нас и имеешь права распоряжаться человечеством или отдельными особями. Это эксперимент, а эксперименты частенько бывают неудачными. Смертные биологи не терзают себя вопросами и сомнениями, если у них сдохла мышь или лягушка... - он отчаянно замахал руками - не смотри на меня, как на садиста. Просто ты еще не привыкла, не разучилась думать по смертному. Пойми, ты высшая, ты должна мыслить шире. Твоя цель - баланс жизни и смерти на земле, баланс катаклизмов, нерушимость пространственных и временных границ, общее состояние человечества, общий моральный показатель, а не один человек. Соблюдай баланс. Если тебе надо разрушить психику одного человека, чтобы сотне других стало легче, не стоит себя терзать. Это твоя работа.

Я молчала.

- Поэтому, именно поэтому мы все должны умереть прежде чем получаем власть. Если ты вступила в права, то должна сразу начать мыслить вселенскими масштабами. А если ты жива, то очень трудно жить внизу и решать глобально. В твоем случае сделали исключение, которое, прямо скажу, мне абсолютно не нравится. Ты сама себя терзаешь, только и всего, сама себя изводишь. И твои нападки на Арапиху - пережитки старого мышления. Земные обиды, неприятности, которые тебя все еще волнуют. Хочешь отомстить низшему высшим способом? Валяй. Тебе это будет хорошим уроком. Может, после этого ты сможешь научиться воспринимать земную белиберду хладнокровно, - он зашвырнул вилку в раковину с такой силой, что она отскочила и с жалобным звоном приземлилась за холодильником.

Он уже стоил у балконной двери на кухне и нервно барабанил по стеклу. Таким злым я его еще не видела. Наконец он проматерился, откинул резким движением волосы со лба и снова сел за стол.

- Ладно, - сказал он, - я спокоен. И в общем, эту мораль с мышлением я начал читать не вовремя. Хочешь правду?

- Хочу, - ответила я тихо.

- Если брать невинного человека, то переделывать его было бы злом, и вот тогда мои вопли были бы как раз кстати. Но что касается Арапихи... Ее все равно надо перепрограммировать, а раз так, то пусть уж лучше ты получишь от этого удовольствие, чем я отдам сухой приказ.

- Надо? Почему?

- У нее гадкий характер, как сама знаешь, который в недалеком будущем причинит многим людям большие неприятности, если мы не подсуетимся. Высшие инстанции сначала хотели ее вообще забрать, но я подумал, что легче подправить ей мозги, и пусть живет. Так что считай, что я отдал тебе приказ - через два дня она должна быть паинькой.

- Как мне посылать запрос? - совсем уж дохлым образом спросила я. Вселенский масштаб операции отбил у меня всякую охоту заниматься мелкими пакостями.

- Мыслями, как обычно. Спроси на главном терминале Департамент кошмаров, и все. Там сейчас сидит очень милый мальчик лет пятнадцати, но он уже давно с этим управляется, так что сделает все по высшему классу. Главное, не мучай себя. Всю ответственность я беру на себя, если тебе от этого легче.

- Легче, - призналась я, - и намного.

- Ну и замечательно, - улыбнулся он и потрепал меня по щеке, - так и будешь дуться всю ночь? Расслабься... Или, если хочешь, могу тебе помочь.

- Помочь? Это как?

- Колыбельную спеть, например, - рассмеялся он, - в прошлый раз ты сама призналась, что после моей колыбельной отлично спится.

- Верно, - протянула я, - но тогда ты все-таки живой был...

- А какая разница? - удивился Дьявол, - я не холодный, не скользкий, пульсы бьются, так что все в порядке.

- Ну, можно попробовать, - улыбнулась я, - надо же проверить как тебя починили.

Через неделю я встречалась с Вадиком у метро, чтобы отвести его в гости к родителям. Встретиться мы договорились в пять вечера, но в половине шестого его все еще не было. Впрочем, этому явлению я никак не удивилась, наоборот, готова была спорить с кем угодно и на сколько угодно, что он опоздает, и намного. Поэтому я расселась в метро на лавочке, заранее купив "Спид-Инфо" и приготовилась к долгому ожиданию. В ушах у меня гремел плеер, наигрывая по кругу старый добрый " X Japan", от которого я никогда не уставала. Я устроилась со всеми удобствами и совсем не беспокоилась о времени, поскольку была умной девушкой и встречу назначила на пять, а родителям сказала, что гость будет в семь. Два часа в запасе не так уж мало даже для гениального физика.

Однако, когда часы показали тридцать пять минут седьмого, я отвлеклась от чтения и внимательно огляделась. Еще немного, и Вадик побьет все рекорды. Убедившись в том, что он ничего не перепутал и не ждет меня на противоположном конце станции, я было снова углубилась в газету, как вдруг глазам моим предстало потрясающее зрелище, насколько неожиданное, настолько невероятное. Поезда ушли, основной поток уже вышел, и по почти пустой станции шла к эскалатору одинокая фигура. В толпе я ни за что не обратила бы на нее внимание, но тут она была единственным движущимся объектом и поневоле на нее падал взгляд.

Скользнув равнодушно глазами, я снова попыталась углубиться в чтение, как меня что-то кольнуло изнутри, и я посмотрела снова. Боже всемогущий... Это была Арапиха. Да-да, Белая Арапиха собственной персоной, но как она выглядела!

Ирочка была одета в синие джинсы и вязаную кофточку под горло, но не в одежде даже суть... Весь ее вид выражал только одно - нежелание, чтобы ее видели, замечали и разговаривали. Мелкими шажками, вся какая-то съежившаяся, она пыталась проскользнуть к эскалатору. Я просто глазам своим не поверила. Чтобы Арапиха, и так изменилась?

Недолго думая, я ее окликнула. Увидев меня, она бросила на эскалатор последний взгляд, как бы прикидывая, успеет ли она сделать вид, что не слышала, или нет, но наконец вздохнула, вымученно улыбнулась и подошла ко мне.

- Привет, - сказала я.

- Здравствуй, - голос тихий, скромный, даже не манерный. Вот это да, что делается... Я просто не верила своим глазам.

- Как дела? - надо же с чего-то начинать...

- Хорошо, спасибо, - потупила глазки, - я вот из библиотеки еду, кое-чего почитать взяла.

Тихий шок. Ира, библиотека и чтение - понятия несовместимые.

- А что именно? - с некоторой опаской поинтересовалась я. Надеюсь, не комиксы...

- Да так, всего понемножку.

Углом глаза я заметила выпирающую из сумки обложку. Оскар Уаильд. Пустите мне пулю в лоб, если я могу в это поверить.

- Катя, ты извини, - прошептала она. - но мне действительно пора идти. Я еще обещала сегодня ужин сделать...

- Да-да, - промямлила я. Ужин? Арапиха готовит ужин? Это она, которая совсем недавно призналась публично, что в первый раз попробовала пожарить картошку и она у нее сгорела?! Она готовит ужин? Кажется, я была слишком жестока... Но, с другой стороны, Дьявол тщательно проверил мой запрос и внес поправки, так что может, это он такое устроил?

Виновато улыбнувшись, она помахала рукой и повернула к эскалатору. Я в тихом шоке опустилась обратно на скамейку. Поверить не могу...

- Катя?

Я подняла глаза в немом изумлении. Она вернулась.

- Да?

Она смущенно теребила ремешок от сумочки.

- Я хотела спросить, вдруг случайно ты знаешь...

- Что? - чего она хочет?

- Ты не знаешь, что такое Б1?

Вот те на... Я судорожно пыталась сочинить хоть что-нибудь.

- А... где ты это услышала?

Она совсем стушевалась и покраснела.

- Мне... приснился сон, а в нем часто повторяли - Б1, Б1... Ты ведь когда-то занималась оккультизмом, правда? Я подумала. может, тебе что-то известно...

- Нет, Ирочка, - "Ирочка" вырвалось совершенно непроизвольно, - к сожалению, не знаю.

- Ну ладно, извини тогда, - и не дожидаясь ответа она пошла к выходу.

Я проводила ее долгим задумчивым взглядом. Мощь Дьявола и его подопечных впервые начала внушать мне ужас.

- Ага! - сзади меня так хлопнули по плечу, что меня аж передернуло от неожиданности.

Гениальный физик стоял рядом и потрясал букетом чего-то, непонятно чего, очевидно было лишь то, что растительность была весьма потрепанной. Учитывая его опоздание, он никак за этим на Хованское кладбище ездил, подумала я. Я поздоровалась и потащила его на улицу, поскольку мы уже опаздывали даже к семи.

Перед тем, как нажать кнопку звонка, я бегло окинула его взглядом. Одет он был на удивление прилично, лишь из карманов по обыкновению вылезала научная макулатура, но с этим, видимо, бороться было бесполезно.

Дверь открыла мама и радостно улыбнулась. Однако ей пришлось немало подождать, пока Вадик войдет - физик старательно вытирал ноги, прямо-таки с лабораторной тщательностью, будто стерилизовал мензурку, от которой зависит будущее человечества. Закончив процедуру, он с обаятельнейшей улыбкой зашел в квартиру, облобызал маме ручку, торжественно вручил ей зонтик, а букет небрежно закинул на полку в прихожей. Мама удивилась, но виду не подала привычная, наверное.

В этот момент в коридор соизволил заглянуть Кузьма Андреич, огромный пушистый котяра, всеобщий любимец и баловник. У Кузи было любимое развлечение - это когда он куда-нибудь идет, то по дороге внезапно плюхается на бок, и так валяется. Потом встает и дальше идет. На этот раз Андреич имел неосторожность плюхнуться на коврик возле двери, за что и пострадал немедленно - Вадик любовно разместил на нем ботинки. Недовольно фыркнув, кот умчался на кухню, а ботинки физика разметались по коридору, как будто с ними играли в футбол. Но Вадик был уже выше таких мелочей - он прошел в большую комнату и самозабвенно тряс отцу руку, приговаривая:

- Очень приятно, Яков Моисеевич, ой, Михайлович, очень, очень приятно.

Не стоит говорить, что отчество он путал до конца вечера. Я посидела с ними недолго - немножко перекусила и отправилась к себе домой. Все равно ведь неинтересно сидеть, когда за столом рассуждают два физика, причем каждый думает, что говорит только он один. А Вадику теперь точно уж скучать не придется. На самом деле, ему еще долго не придется скучать - с этого дня он стал в доме моих родителей частым и желанным гостем.

ТРИ ГОДА СПУСТЯ

ЧАСТЬ 4.

СБОЙ

Я продолжала тупо смотреть в окно. Иде молчал, лишь позволил себе приземлиться рядом со мной на подоконник.

Я стряхнула пепел на кафельный пол и наконец спросила:

- Что было-то?

- Генератор выдал ее минут десять назад.

- Категория?

- Стандарт, - пожал он плечами, - дорожно-транспортное происшествие.

- И когда? - я была на удивление хладнокровна, то ли во мне говорила обида и чувство мести, то ли я уже училась мыслить вселенскими масштабами и мне было плевать... Я и сама не могла понять, в чем тут было дело.

- После последней пары. Выйдет, поймает машину, возле Площади Академика Люльки водитель не справится с управлением, слетит с моста на железнодорожные пути. Приблизительное время - 22 часа 07 минут 56 секунд. Твои поправки, ежели пожелаешь.

Я затушила окурок об подоконник.

- Спасибо, что предупредил.

Он заинтересованно пододвинулся.

- Что будешь делать?

- У меня еще есть время, - пожала я плечами, - Вот на последней паре и подумаю.

- Ладно, только имей в виду, что она спешить будет. Если вдруг тебя задержат на уроке, а ты тем временем решишь проявить милосердие, то можешь не успеть. Хотя, - хихикнул он, - тебе ничто не стоит время попросту остановить...

- Да неужели? - съязвила я, - первый раз об этом слышу.

- Ладно, мне пора, - он наклонился и чмокнул меня в щеку, - еще увидимся. А это дело... полностью на твое усмотрение, как всегда.

- Давай, - сказала я и стащила с подоконника сумку.

Он улыбнулся и секунду спустя испарился. Я осталась на лестнице одна.

Кинув еще один взгляд на пейзаж за окном, я вздохнула и стала спускаться вниз. Прошла по первому этажу и спустилась в буфет. Не стоило и говорить, что подруга меня не дождалась, там сидели лишь пара-тройка человек, обложившись учебниками. Я взяла стакан кока-колы, два моих любимых бутерброда с ветчиной и уселась за дальний столик в углу. Надо было подумать, а между тем делать этого совсем не хотелось. На часах было двадцать минут девятого, через пять минут закончится пара, а еще через десять начнется последняя. Считай, у меня осталось полтора часа, чтобы решить судьбу Сыркиной.

Когда прозвенел звонок, буфет быстренько наводнила толпа. Чуть позже своей обычной неторопливо-наплевательской походочкой вошла Сыркина и без очереди отоварилась чаем и бутербродом. Тоже мне, небось полгода назад сама в очереди давилась, а теперь воображает из себя...

Плюнув мысленно в ее сторону, я поплелась на четвертый этаж в кабинет, где намечалось домашнее чтение и в гордом одиночестве уселась на заляпанный стул за не менее заляпанным столом. Разумеется, к уроку я ничего не писала, хотя надо было... Ненавижу писанину. Мне легче целую пару разговаривать, чем написать пару страниц.

Несколько минут спустя в кабинет стали подтягиваться мои одногруппники, все так же соблюдая дистанцию отчужденности. Ну и наплевать. Я небрежно выложила перед собой вкривь и вкось разорванную книжку с рассказами Моэма из библиотеки, тетрадку и ручку. Моя экипировка готова. Первой подвалила показушная отличница Аня Офигенько, за ней маленькая, вечно шепелявящая Панфилова. Потихоньку подбирались и остальные. Затем, опоздав на добрые пять минут, в кабинет вплыла училка Медведкина, тоже в совсем недавнем прошлом студентка, но в отличие от Сыркиной не слишком зарывающаяся.

Усевшись, она кинула на меня недовольный взгляд, как бы прикидывая, стоит ли со мной связываться. На занятия я хожу редко, потому что делать там нечего. Она прекрасно знает, что если захочет меня поймать, ей придется постараться. Даже если сейчас она из вредности начнет меня гонять по всем книжкам, начиная с первой недели, она получит дохлую крысу на обед - мне абсолютно все равно о чем говорить, а все книжки я читала. Мне для этого даже думать не требуется, вышла на середину и экспромтом почесала говорить с любого места, хоть из середины в оба конца сразу. Нет, Медведкина уже хорошо знала, что по части устных ответов я кого хочешь за пояс заткну, и меня на этом не поймаешь, тем более что сама она говорила не ахти как. Поэтому она применила запрещенный прием.

- Вы принесли сочинение по "Оводу"? - обратилась она в пустоту. Я прекрасно понимала, что адресовано это мне. Все остальные эту дурь давно сдали. Ненавижу сочинения, ненавижу писанину, тем более на дурацкие темы. "Что делает человека героем?" Ну, в обычной жизни понятно, что его таковым делает. А этот дурацкий "Овод"? В этот коммунистическом бреде я вообще ничего путного не вижу, какое нафик геройство? При чем тут героизм, ну скажите мне? Интересно, в каком состоянии эта книга писалась... Чуется мне, что в сильном алкогольном опьянении. Но тут такое не скажешь...

-Так почему же вы не принесли сочинение? - Повторила Медведкина и, отпятив зад, поерзала на стуле.

-Принесу в следующий раз, оно написано уже, - провякала я, впрочем, не слишком убедительно. Ага, жди.... чтобы я на такую гадость свое время тратила. Да ни за что в жизни!

-Я из-за вас не могу вернуть сочинения всей группе! - мадам соизволила на меня посмотреть.

Особого расстройства в ее голосе не слышалось, однако. И чего она выкаблучивается? Она, впрочем, поняла уже, что от меня ничего не добьешься. Да что уж темнить, она с самого начала знала, что я ничего не писала, иначе и спрашивать не стала бы. Так, показательное выступление для остальных... А на зачете мне все как миленькая поставит, даже без сочинений. Потому что если придется где устно выступать, все равно ко мне побежит.

А вообще-то, если посмотреть со стороны, препод Медведкина явно страдала тяжелой формой сексуальной недостаточности, это было вполне очевидно всем, у кого глаза располагались на нужном месте. Во-первых, она всегда одевалась вызывающе - обтягивающие платья, разрезы чуть ли не до трусов, прозрачные блузки - все явно в развратном ключе. Во-вторых, на стуле она сидела тоже весьма своеобразно - до отказа выпрямив спину, облокачиваясь грудью на стол, для пущей убедительности подпирая ее руками - было бы что подпирать - и отставив зад как можно дальше. Плюс ко всему этому она постоянно этим задом ерзала по вышеупомянутому предмету мебели, видимо, ища у него единственного утешения. В-третьих, говорила она тихо и вкрадчиво, слышалась в ее голосе нотка какой-то неудовлетворенности, а с двумя мальчиками в нашей группе она всегда разговаривала с некоей претензией, ее выдавал каждый взгляд и каждый жест - потому, наверное, я всегда относилась к ней с долей некоторого превосходства.

Урок потянулся с обычной нудностью - рассказы Моэма Медведкину явно не интересовали, а стул под ней наверняка уже отполировался до блеска. Кома, кома, вернуться бы.... Так там хорошо, а тут такая тоска, что хоть ори, хоть вой, а кошек с души не прогонишь. Если только поразвлечься маленько... совсем чуть-чуть...

Движения задом по стулу мне окончательно надоели... Может хватит??? Железные ножки стула начали медленно краснеть. Стул опускался на пол, ножки плавились все больше и больше, ничего не подозревающая мадам Медведкина медленно опускалась вниз. Опустившись на пять-шесть сантиметров, она поднялась снова, а ножки выпрямились и застыли. Не потому, что мне расхотелось веселиться, а потому, что хулиганить без повода я не люблю. А повод, причем замечательный, уже назревал, так что необходимость в глупых розыгрышах отпала.

Начало нового семестра, а Медведкина зачем-то подняла старую тему вопрос религии в "Оводе", который очень быстро перешел в дискуссию о религии вообще, а затем встал со всей остротой: "Есть ли Бог?"

- Да нету никакого бога! - вопила Офигенько, размахивая тетрадками, где она записывала каждую мелочь таким почерком, что хоть сейчас на выставку. Не знаю почему, но Аня явно считала, что чем громче кричишь, тем убедительнее выглядишь, - Где он? Кто-нибудь его когда-нибудь видел?

- Тише. Анечка, не надо так кричать, - увещевала ее Медведкина, - кроме того, я хочу послушать остальных.

Панфилова высказала мнение, что все "чудеса" пришли из глубины веков сильно преувеличенными и являли собой не что иное, как глупые совпадения. Офигенько ее поддержала.

Народ высказывался, обсуждал, и склонялся к мнению, что бога все-таки нет. Из одиннадцати человек в группе семь было за то, что его нет, трое против и один воздержался. Воздержалась я, ибо сидела в качестве наблюдателя, а также была единственным, кто располагал самой точной информацией на этот счет. Я посмотрела на часы: было уже без двадцати десять, а решить судьбу Сыркиной я так и не удосужилась, настолько захватила меня разгоревшаяся дискуссия. Ладно, потом решу.

Офигенько меж тем встала в полный рост, одной рукой оперлась о стол, второй размахивала в воздухе и толкала гневную речь:

- Кто-нибудь тут может мне представить ясное доказательство, что Бог существует? - она огляделась на тех, кто был "ЗА". Они молчали. - Правильно, никто. Я не поверю в его существование, пока мне это не докажут, а сказками меня кормить нечего!

- Катя, а ты чего скажешь? - обратилась ко мне Медведкина, которая пыталась сохранить нейтралитет, - По-твоему, он есть?

- А по-вашему? - равнодушно спросила я.

- Мне кажется, что есть, - тихо ответила она, - тебе есть, что сказать?

- Я много чего могу сказать, - пожала я плечами, - вот только надо помнить некоторые вещи. Офигенько, я к тебе обращаюсь. Ты знаешь, что никогда нельзя ставить этот факт под сомнение? Если ты будешь тут вопить и требовать доказательств, тебе не приходило в голову, что Он может взять и доказать, да так, что ты сама не обрадуешься?

- Пусть попробует, - фыркнула та, как озлобленная кошка.

- Вы все хотите доказательств? - спросила я у остальных. Те дружно закивали. Оппозиционеры отказались. И сказали, что и так верят. Отлично.

- Ну тогда, Анечка, встань прямо и громко скажи Богу, что ты в него не веришь, - продолжала я. Весь этот цирк уже напрямую транслировался к Дьяволу в кабинет, пусть полюбуется на своих подопечных.

- Я в тебя не верю, - завопила Аня, и ткнула пальцем в потолок, Слышишь? Не верю!

Народ молчал. Я улыбалась.

- Ну? - Офигенько обернулась ко мне, - и Где он, твой Бог?

- Он не только мой, а даже твой, хоть ты и не веришь... Может, он просто занят и не слышал? - Иде веселился, я это слышала.

- Ну конечно, тогда он всегда занят!

- Может, вам стоит всем встать и повторить это дружно? - предложила я.

Язва Офигенько уже разошлась.

- Да, давайте все дружно встанем и скажем, может тогда эта монашка заткнется, - исходила ядом она, - ну давайте же!

Народ нехотя поднялся. Она выстроила семь человек и по команде они завопили.

- Нет, - рассердилась Аня, - давайте дружнее, чтоб услышал.

Все это страшно напоминало сцену в детском саду, когда малыши кричат "Раз, два, три, елочка, гори!" Ага, получите сейчас свою елочку...

- Мы в тебя не верим!!! - уже хорошим хором проорали мои сокурсники. И в тот же момент у тех, кто кричал, вспыхнули на столе вещи. Горели тетрадки, книжки, сочинения и у кого-то даже зачетка. У Медведкиной, меня и троих оппозиционеров все было в порядке. Было прекрасно видно, что хотя Офигенькина книжка полыхала адским пламенем, лежащая рядом с ней тетрадка другой, хорошей девочки, была абсолютно в порядке, пламя ее не касалось и даже пепел на нее не сыпался.

В кабинете раздался дружный отчаянный вопль, громче всех вопила, конечно же, Аня. Она попыталась спасти хоть что-то, но это ей не удалось. Несмотря на то, что она скинула какую-то тетрадь на пол и пыталась ее затоптать, пламя не утихало. Еще бы, крошка Джо свое дело знает, усмехнулась я.

- Анечка, - я поднялась и подошла к ней, - ты хотела доказательств? У кого горят бумажки?

- Это не доказательство, - вопила она, - вот на тебя сейчас перекинется, увидишь!

- Смотри, - я взяла из рук остолбеневшей Медведкиной журнал и сунула его в самое пламя, - смотри внимательно.

Офигенько застыла, открыв рот. Огонь вовсю уничтожал ее бумаги и вещи, а журнал и моя рука заодно оставались целехонькими. Абсолютно целыми, даже копоть не садилась.

- Убери руку, - очнулась она, - сожжешь ведь!

- Нет, не сожгу, - спокойно ответила я, - потому что я ни в чем не сомневаюсь. Наказали тебя, а не меня, с какой стати тогда я пострадаю? вынула руку из огня, шмякнула журнал обратно к Медведкиной на стол и поднесла ее к Анькиным глазам, - Что-нибудь видно?

- Нет, - прошептала она, бледнея.

-То-то же... В следующий раз, когда будешь сомневаться, не кричи так громко.

Я стала спокойно собирать свои вещи. Было без двух минут десять. Я все еще не приняла решения, но подумала, что даже если оставлю все как есть, то хоть посмотрю на аварию... К этому времени все, что было запланировано, уже выгорело и сокурсники мои с удивлением рассматривали новое чудо - когда со столов сгребали пепел, оказалось, что сами столы остались абсолютно нетронутыми. В кабинете стоял дикий галдеж, а на меня все поглядывали с явной опаской. Но мне это было до лампочки. Махнув рукой на прощанье, я вышла под ошарашенным взглядом Медведкиной и остальных.

Напевая себе под нос "Наша служба и опасна, и трудна..." я спустилась по лестнице и вышла на улицу. Было холодно, нос моментально покраснел и я поглубже засунула его в меховой воротник. Когда я спускалась по внешним ступенькам, снежок подобострастно хрустел под ногами, а наверху, на козырьке, каркала ворона, шастая по свежему сугробу туда-сюда и, вероятно, рисуя на нем лапками какое-то особенное воронье произведение.

Выйдя за металлическую ограду, я остановилась. Интересно, где Сыркина будет ловить машину? Прямо тут, у светофора, или подальше, у остановки? Не прозевать бы... Как-то вдруг вспомнилось, что у нее ребенок есть. Маленькая дочка, кажется... Мамаша ее стерва, конечно, но ребенка жалко... Я хлюпнула носом. Ладно, фиг с ней, пусть живет... Все равно мне этот институт уже без особой надобности, а за старое как-нибудь сочтемся...

Не успела я это все для себя решить, как Сыркина вылетела из здания и поскакала вниз по ступенькам, торопилась очень. Выбежав за ограду и остановившись прямо рядом со мной, стала голосовать. На собственную погибель. Машин было много, где-то там велись ремонтные работы, поэтому на Ростокинском проезде уже с неделю были жуткие пробки, по этой дороге все пытались выехать на Проспект Мира.

И что мне делать? Я задумчиво созерцала, как Сыркина пляшет на обочине, размахивая рукой. Остановить ее сейчас? Не выйдет. Она спешит и слушать не будет, тем более меня. Тут притормозила белая "Ауди" и Сыркина, спросив цену для приличия, залезла на заднее сиденье. Эх, где наша не пропадала...

Скроив наглую морду, я открыла дверь, и с вопросом "Вы ведь до метро, правда?" плюхнулась на переднее. Выражение лица преподавательницы описанию не поддавалось, там было и удивление, и раздражение, и откровенное желание меня если не задушить, то по крайней мере немедленно выгнать из Университета ко всем чертям. Она не подозревала, что сама вот-вот к ним отправится. Водиле было все равно, даже лучше, за один раз двойную цену получит, так что несмотря на безмолвный Сыркинский протест, секунду спустя мы уже ехали к улице Галушкина. 22.04. Теперь надо быть начеку.

Мы уже подъезжали к мосту возле площади Академика Люльки, когда я углядела на дороге нечто.

В белом плаще с бледно-лиловым подбоем, накинутом небрежно на плечи, он шел по разделительной полосе, прямо в гуще машин, видимый, очевидно, только мне. Белые волосы летали во всех направления от проносящихся мимо автомобилей. Едва завидев нашу Ауди на горизонте, почувствовав, что я его вижу, он не сбавляя шага поднял вверх правую руку двумя пальцами вверх.

В тот же момент до меня доехало, и я рванулась вбок, с воплем схватив водителя за плечо.

* Тормози! Съезжай на обочину, пока мост не начался!

- Да ты охренела, что ли? - возмутился тот.

Тормози? Легко сказать... Как будто я этого не понимала! Машины шли слишком плотно, чтобы сразу срулить на обочину. Не в этом ли ловушка? Я впала в настоящую истерию, видела, что частник тормозить не собирается. Сзади шел тяжелый грузовик, если я сейчас заторможу сама, нажав неожиданно на педаль, да хоть ручником, он остановиться не успеет...А Он все идет навстречу. Там, где Он остановится, и будет... И эта точка все ближе... А впрочем, я и так знаю, что это будет на мосту.

- Тормози же, идиот! - Взвыла я благим матом, - Я не так просто говорю, послушай хоть раз совета, на обочину сворачивай! - и схватилась за руль.

Вцепившись в баранку, как первоклассная пиявка, я настаивала на своем, знала, что теряем драгоценные секунды. Твердила одно и то же, как будто кроме слова тормози! забыла все остальные. Наверное, вид у меня был дикий, и водитель сдался., решив, по-видимому не связываться с идиоткой, а высадить ее подобру-поздорову и спокойно ехать дальше. Подрезав тачку справа, так, что она еле успела притормозить, он вылетел на обочину.

Иде стоял всего в каких-нибудь стапятидесяти метрах от нас, и белые волосы били его по щекам. Он снова поднял руку вверх. 22:07:51. Ровно в такт с моими часами он начал загибать пальцы. Пять.

На мою голову обрушилась жуткая ругань, орали на меня все в машине, но это меня беспокоило меньше всего. Успели! Четыре. Не отрывая взгляда, я выскочила и побежала вперед, посмотреть, что будет. Три. Два. Один.

Секунда в секунду, на том самом месте, где Он стоял, со встречной полосы влетела потрепанная "пятерка". Непонятным образом не задев никого на левой полосе, она вырулила прямо навстречу грузовику, туда, где должны были быть мы. Грузовик резко рванул вправо, стремясь избежать столкновения, но, пробив ограду, сверзился вниз, на проложенные под мостом пути. "Пятерка", смяв несколько машин и устроив на дороге хаос, впечаталсь в огромный обледеневший тополь у дороги. Должна признаться, взрыв на железнодорожных путях был что надо... Дьявол всегда был сторонником эстетики и любил это делать покрасивее...

Оглушенная, я залезла обратно в машину.

- Теперь можно ехать.

Меня как никто не слышал. Сыркина и водитель словно застыли, не в состоянии оторвать глаз от аварии на шоссе. Кроме пылающего грузовика дымились еще две-три ближайших легковушки. Вдали выли сирены - кто-то уже вызвал Скорую, вероятно, по мобильнику - автоматов вокруг не было. Я знала напрасно, никто не выживет. Восемь человек. Двоих заберут в Кому, откуда они тоже не вернутся. Итого десять. Десять плюс, Сыркина минус. Еще одна цифра в небесный годовой баланс.

Время шло. Закончился февраль, за ним март, подходил к концу апрель. Из института меня так и не выперли, мои блестящие разговорные навыки сыграли в этом не последнюю роль. Да и раньше вся загвоздка была лишь в Сыркиной, которая из принципа не хотела принимать зачеты, однако после того приключения на мосту она в корне пересмотрела свое мнение. Она меня не благодарила, не рыдала от счастья и никому об этом не сказала, вот только все зачеты с тех пор мне ставились тихим и неизбежным автоматом.

Счастья мне от этого не прибавилось. В очередной раз моя жизнь облегчилась и упростилась, не за что было бороться и не с кем ругаться. Я впадала с свою обычную апрельскую депрессию. Ненавижу апрель. Самый жуткий месяц в году, не говоря уже о том, что он самый богатый на урожай несчастных случаев, самоубийств и катастроф. Мир просыпается, мир радуется новой весне, мир теряет бдительность от первого солнца, тепла и клейких листочков. И для многих замечтавшихся этот месяц становится последним. Для Индре тоже, к сожалению. В этом году я собиралась отмечать горький юбилей - 10 лет со дня его смерти, а значит, моя депрессия возрастала прямо пропорционально сей дате. Ненавижу апрель.

Я валялась дома на диване, пила кока-колу, замороженную до состояния ледяного месива, и тупо смотрела на фото. Стояла рекордная жара, под тридцать - это в конце апреля! Наверное, следует ждать, что на майские праздники снег пойдет, уж слишком нелепая в этом году погода...

Вся жизнь как-то враз и вдруг потеряла актуальность. Не было ничего невозможного, ничего нового, ничего захватывающего или хотя бы проблематичного. Сессия? Не стоит даже беспокоиться. Работа? Есть работа. Деньги? Что за ерунда... И на фоне этой сонной бесцельной мути только и оставалось, что лежать на диване и вспоминать события десяти- и далее давности, все то, что я могла вспомнить о нем...

Кто-то погладил меня по голове.

- Тухнешь?

- Угу, - ответила я. Естественно, это был Дьявол, кто же еще...

- Не надо. Ты мне такая не нравишься.

- Думаешь, мне это нравится? Ничуть.

- Тогда встряхнись, что ли....

- Не хочу, - равнодушно ответила я и перевернулась на другой бок, - не хочу и не буду.

Он вздохнул и поплелся на кухню. Свой великолепный плащ он оставил валяться на кресле, скомканным под стать старой тряпке, а не божественному одеянию. Вернулся через минуту с запотевшим от холода стаканом и растянулся в свободном кресле, закинув ноги на стол.

- Слушай, - спросила я, - почему вы его забрали?

- Не знаю, - ответил он, - меня тогда еще там не было. Но если хочешь, могу послать запрос.

- Пошли, - попросила я, - я хочу знать.

- Хочешь его вытащить? - поинтересовался Иде.

- Если можно...

Пару минут он лежал с закрытыми глазами, а я его не беспокоила. Во-первых, не стоит беспокоить человека, когда он получает информацию, а во-вторых, особо болтать мне не хотелось.

- Кажется, нельзя, - сказал наконец Дьявол и открыл глаза.

- Как нельзя? - удивилась я, - разве это не было случайностью?

- Нет, - припечатал Иде, - он самый настоящий неизбежник, все было тщательно запрограммировано задолго до происшествия и специально подстроено под несчастный случай.

От такого я даже села на диване. Как же так... Запрограммировано?

- Почему? - только и пискнула я.

- Сама знаешь, что он был типа меня. Слишком красивый и одаренный для этого мира, - он засмеялся, - везет же тебе на небесных мужиков...

- Хочешь сказать, что он работает где-то на терминале?

- Нет. Он очень одаренный товарищ, вот только наша техника странно на него реагирует, постоянно какие-то ошибки выдает, даже удивительно. В общем, он родился слишком рано. На пару сотен лет, примерно. Когда ошибку обнаружили, его поставили на случайную смерть в детстве, должен был в бассейне утонуть...

И правда, сколько раз мне мама рассказывала, как на дне рождения моей сестры они играли в жмурки, и он с завязанными глазами упал в бассейн у нас во дворе...

- Но произошел сбой, - продолжал Иде, - он выжил. Тогда было решено убрать его попозже. С одной стороны, дать пожить немножко, с другой забрать раньше, чем он начнет развиваться профессионально. Его способности могли совершить переворот в науке раньше запланированного времени, а это чревато. Поэтому ему устроили тщательно спланированную смерть, чтобы не было сбоев и ошибок. Такие дела.

- Значит, ничего сделать нельзя, - вздохнула я.

- Не плачь, - ответил он, - ты с ним еще встретишься. Вот отживешь свой срок тут, лет полтораста отработаешь с нами, а там он и родится.

- Как ты не понимаешь... Люблю я его, и хочу чтобы он просто существовал. Здесь и сейчас.

- Любишь? Больше, чем меня?

Я отмахнулась.

- Не сравнивай. Тебя я люблю сейчас и буду любить еще хрен знает сколько. А он... Это самое раннее и самое светлое мое чувство. У меня нет на его счет никаких планов и никаких сексуальных желаний. Я просто хочу, чтобы здесь и сейчас он дышал, только и всего.

Иде сосредоточенно мешал ледяную бурду в своем стакане.

- Знаешь, когда обнаружили ошибку, его не хотели убирать совсем. Было предложение немного снизить ему умственный уровень, и тогда он прожил бы обыкновенную серую человеческую жизнь, тихо и спокойно, никуда из твоего приморского городка не выезжая.

- А почему же решили по-другому?

- Испугались. Испугались, что как-нибудь он себя да проявит.

Я подошла к креслу, опустилась на колени и обняла его за ноги.

- Иде...

- Да? - он посмотрел на меня поверх стакана, - нет, не смотри на меня так! Тем более, что этот вопрос решаю все равно не я. И не подлизывайся.

- А ты бы мог попросить... ЕГО? Пускай Индре будет обыкновенным серым человечком, пусть все будет тихо и скучно, только разреши мне его вытащить... Пожалуйста...

- Это не мне решать, - упрямо повторил Дьявол, - отстань.

- Ладно, - трагически вздохнула я, - отстану.

Но в глубине души я прекрасно знала, что сердце у Иде не на месте. Ревновать ему было бессмысленно, я и так принадлежала ему, а видеть мои страдания больно... Разговор я замяла, но была уверена, что продолжение будет.

Оно состоялось через два дня. Я сидела в институтской столовке с неизбежным бутербродом с ветчиной и убивала время в перерыве между парами, параллельно пробегая глазами заданный на сегодня текст.

Иде возник как всегда внезапно и незаметно, лишь легкий ветер взъерошил мои волосы, а я уже знала - он тут. Сидел напротив, видимый лишь мне, и вид у него был, прямо скажем, не ахти. Он был расстроен, сосредоточен и, кажется, немного злился.

- На меня дуешься? - спросила я мысленно. Лишь бы не увлечься и не начать говорить вслух, что тогда обо мне люди подумают...

- Да нет, - ответил он, помедлив, - просто гадкое настроение. Предчувствие, скажем так.

- Предчувствие чего?

- Чует мое сердце, что ты вытворишь что-то, а я тебя остановить не успею... Вот и маюсь.

- И что именно?

- Если бы я знал, - вздохнул он, - но даже я не могу предсказать проклятый человеческий фактор... Ладно, - вздохнул он, - перейдем к делу. Поговорил я с Высшим...

Сердце мое екнуло.

- И что?

- По моей специальной просьбе возлюбленного твоего так уж и быть перевели из неизбежников в случайные. На трех условиях.

- Каких?

- Первое, - начал перечислять он, - шанс у тебя будет только один. Если с первого раза тебе не удастся, его вернут в старый список раз и навсегда. Второе. Если все пройдет хорошо, он не должен узнать, кто ты такая. Следовательно, в новом настоящем тебе нельзя будет с ним встречаться. И последнее: в случае благополучного исхода дела ты должна будешь в течение трех суток найти ему эквивалентную замену. Дабы не нарушать баланс. Все ясно?

- Вполне, - ответила я и задумалась. Все правильно в общем, все логично. У него будет достаточно времени, чтобы меня запомнить, когда я буду его вытаскивать. А если мы встретимся в реальности... Он на десять лет старше, я все такая же... начнутся ненужные вопросы и догадки. Да, как ни больно, но с этим условием я буду вынуждена согласиться.

- Когда пойдешь? - спросил он.

- Думаю, завтра вечером.

- Ну ладно, тогда будь поаккуратней, хорошо?

- Хорошо, зайчик.

Невидимый Иде по привычке чмокнул меня в щеку и испарился, только ветерок прошел по столовой. Я осталась одна со своими мыслями. Надо было хорошенько все продумать... От размышлений меня оторвал только звонок на следующую пару, и я со вздохом потащилась на грамматику.

Весь следующий день я посвятила тщательнейшей подготовке к предстоящей операции. Во-первых, питалась исключительно салатами. Переход сквозь время и так не слишком приятное занятие, а если перед этим нажраться... Не стоит, честное слово. Во-вторых, я распотрошила семейные архивы тех годов, чтобы хоть немного прикинуть, как мне стоит одеться. Ну не поеду же я в прошлое в кроссовках на платформе и униформе начала двухтысячного года. Нельзя выделяться, нельзя оставлять следов. Любая мелочь может повлиять на будущее. Рассмотрев старые снимки и составив некое представление, а также сравнив все это с собственными воспоминаниями, я залезла на антресоли, откуда выудила четыре огромных чемодана. Если мне не изменяет память, что-то должно было остаться от старшей сестры. Через часок на диване красовались разложенные вещи, из которых мне и предстояло составить свой наряд. Какую-то часть из них я отмела сразу - за изношенностью и по собственным эстетическим соображениям. В конце концов я остановилась на белых джинсах, решив, что они вечны во все времена, некогда хитовой майке с египетскими иероглифами, оставляющую открытым живот, и кроссовках, которые были, конечно, не начала 90-х, но все-таки не супер дизайн.

Оставалось сделать лишь одно - нарыть денег. Для начала надо было вспомнить, какие деньги тогда вообще ходили по стране. СССР еще не развалился, значит, старые советские. Порывшись в старых ящиках, я нашла рублей двести бумажками и кучу мелочи. Еще немного оказалось у знакомых и соседей. В общем-то для тех времен деньги очень хорошие, а мне надо совсем ничего, пробуду я там часов 7, не больше... Закинув кошелек в маленький рюкзачок, я огляделась вокруг и была вынуждена признать, что процесс подготовки окончен. Я прошлась по квартире, проверила газ и свет, сверила часы и стала выставлять данные. Быстренько развернув карту, я отметила в качестве точки назначения железнодорожный вокзал, всего в двух остановках от нужного мне перекрестка. Установила таймер на семь часов с автоматическим возвратом, выставила время и дату прибытия на место и время возвращения домой. Кажется, теперь все. Глубоко вздохнув, я с усилием вдавила сиреневую кнопку в металлический корпус. Как там говорил Гагарин? Поехали? Поехали....

Суббота, 21 апреля 1990г, 15:00.

Я очнулась в здании маленького железнодорожного вокзала. Тело ныло от жесткого деревянного сиденья, в голове - непрерывный саднящий звон. После перехода всегда так, это тебе не через зеркальные ворота туда-сюда шастать... Все казалось таким нереальным, чудным и ... знакомым. Тревожно посмотрела на часы - на дополнительном дисплее уже активизировался обратный отсчет. У меня осталось 7 часов. В 10 ночи мне возвращаться...

Как странно. Мне казалось, стоит лишь очутиться здесь, как все действия будут ясны и понятны... Как же я ошибалась. Я еще не успела выйти из здания, а люди уже косятся на меня, как на чокнутую. Может, я ошиблась в расчетах и одела что-то не то? Да нет, вроде выгляжу ничего, из толпы не выделяюсь... Я встала на остановке и незаметно стала рассматривать окружающих. Через какое-то время я поняла, что во мне так удивило людей - мой взгляд и мои манеры. Слишком свободные, слишком самоуверенные, вот что их смутило. Ладно, если так. Будем смотреть под ноги и изображать из себя скромницу. Да... и маленьких рюкзачков в это время еще никто в глаза не видел. Прокололась я все-таки...

Мне нужно было как следует продумать свои действия. Что у меня есть? Мне известен весь его маршрут до рокового перекрестка, каждый его шаг, каждое движение.

Где-то в три пятнадцать уехал из дому. Три тридцать три - выехал на Рижское шоссе. Три сорок шесть - проехал мимо дома своей тети на вышеуказанном шоссе и помахал ей рукой. Она была последней, кто его видел живым. Без пяти четыре примерно произошла авария. Значит, перехват лучше делать не на самом перекрестке, а заранее, после того, как он помахал тете и до того, как подъехал к перекрестку. Трудное место люди пытаются проехать побыстрее, им не до разговоров и не до странных незнакомых девчонок. Значит, решено, вылезаю за одну остановку до поворота на мост и ловлю его там. Главное - остановить, иначе все мои усилия окажутся напрасными.

Я залезла в автобус, приобрела талончик старого образца и пробила его, не глядя. Через три остановки вылезла, провожаемая удивленными взглядами пассажиров, но не обратила внимания. На часах было без пятнадцати четыре, времени было в обрез. Я перебежала дорогу в неположенном месте и стала думать, как бы мне все это обставить понатуральнее. Пройдя пару десятков метров в сторону перекрестка, я обнаружила боковую улочку, въезд на которую трудно было заметить. Замечательно. Как заправский партизан я засела в кусты шиповника и проверила позицию. Перед моим носом лежало Рижское шоссе. Если посмотреть налево, можно увидеть, хотя и с трудом, домик вышеупомянутой тети. Если смотреть направо, в двустах-трехстах метрах располагался злополучный перекресток. Я глянула на часы - 15:49. Критическая точка приближается, он вот-вот будет тут. Я приняла стартовую позу, вроде тех, что делают бегуны на Олимпийских играх, готовая в любой момент выскочить из-за поворота. Глаза сканировали местность на предмет велосипедистов.

При всем моем внимании я не сразу заметила маленькую фигурку, вынырнувшую из-за грузовичка, а она все приближалась... Когда я наконец зафиксировала взгляд, уже можно было разглядеть, как мелькают спицы на старенькой "Каме". Мое тело давно уже было готово, а мозг ситуацию оценил не сразу, поэтому когда я полетела из-за угла прямо под колеса велосипеда, то не переставляла удивляться - а какого хрена я туда лечу? Вот так мои собственные мозги меня подвели. Слава богу, что я заранее настроила себя на прыжок, и сработал рефлекс. А упусти я его, ничего сделать было бы уже нельзя - мой пункт перехвата был слишком близко к критической точке и по времени, и по расстоянию. А теперь я валялась на асфальте, как лягушка, которую грузовик переехал, и тупо смотрела в небо. Велосипед валялся рядом, на газоне, а его хозяин склонился надо мной и что-то говорил. С не слишком добрым лицом. Итак, первый пункт программы осуществлен успешно. Я его перехватила. Теперь надо подождать, пока через перекресток не проедет роковой "Икарус".

- Ты совсем с ума сошла под колеса бросаться? - вопил Индре, а это был именно он.

С абсолютно дикой блаженной улыбкой я смотрела на него с асфальта и, скорее всего, выглядела полной идиоткой. Боже, какой же он красивый... Блондин, глаза голубые-голубые... Такой загорелый и такой .... живой..... Идиотская улыбка не сползала с моего лица. Какое счастье... А он злился все больше и больше.

Я привстала, с трудом согнула руки-ноги... Да, тряхнуло меня замечательно. Глянула на часы. Пора.

Я отстранила его слегка рукой:

- Ну-ка, отодвинься, я дорогу не вижу.

- И так понятно, что не видишь. Если бы видела, не валялась бы под колесами!

- Ага, - согласилась я, - но все равно ты мне вид загораживаешь. Лучше бы встать помог.

Нехотя он помог мне подняться, и я, сверившись с часами, вперила взгляд в перекресток. Вот он, тот самый "Икарус", рейс "Рига-Пярну", вон он на светофоре стоит. А раз стоит, значит все готово. Авария должна была произойти когда автобус тормозил, а Индре поворачивал. Выходит, критическая точка пройдена, и началось новое будущее. Для верности я подождала, пока автобус не проедет мимо меня и не скроется по направлению к центру, а затем отряхнула коленки и нагло заявила:

- Все, можешь ехать.

- Куда ехать? - завопил он.

- К другу на день рожденья. - ответила я, не задумываясь.

- На таком велосипеде?!! - взвыл Индре. И вправду, вид у транспортного средства был не ахти. Переднее колесо восьмеркой, руль согнут. "Вынужденно переквалифицировались в пешеходов" - вспомнилась мне строчка из статьи конца девяностых. Воистину. Аминь.

Какое-то время он продолжал ругаться, как вдруг застыл:

- Куда ты сказала?

Мои глазки сразу забегали.

-Что?

- Откуда ты знаешь, куда я еду?

Черт, за языком не уследила...

- Э... мне так показалось, - промямлила я.

Пора смываться, ежу понятно. Чем меньше я буду говорить, тем меньше буду путаться и тем меньше буду воздействовать на будущее... Пора смываться, Кей...

Я сгребла с земли рюкзак, пробормотала нечто нечленораздельное и опрометью бросилась обратно в кусты, оттуда вылетела на улицу 9Мая и почесала к центру, только пятки засверкали. Индре было бросился за мной, но пробежав пару шагов, остановился, постоял немного, еще раз выругался и вернулся к разбитому велосипеду.

Приостановиться я разрешила себе лишь у фонтана в скверике, возле памятника Лидии Койдула. Вид у меня был отвратительный - джинсы грязные, кажется, даже рваные на коленке, волосы растрепались, вся мокрая и запыхавшаяся. Ничего. Сейчас надо найти тихий уголок, и домой... Я присела на деревянную скамеечку, откинулась и вытянула ноги. Давненько я так не бегала, ноги гудят, дыхания не хватает... сейчас я готова как какая-нибудь Жучка из фонтана воду хлебать...

Когда дыхание более-менее пришло в норму, я позволила себе оглядеться. Да, город выглядел совсем непривычно. Еще не построены знакомые магазины, не отреставрированы здания ратуши и банка, нет реклам, нет новых вывесок, нет мобильников у прохожих... Ничего нет. Ужасно. И как люди умудряются тут жить?

Ладно, не буду светиться и не буду пугать своим видом прохожих... Совсем рядом теннисные корты, зайду в раздевалку, оттуда и перейду назад. Я уже было собралась вставать со скамейки, как по вискам ударила привычная боль.

- У меня плохие новости, - не стал вертеть вокруг да около Идеолион.

- В чем дело? Я в чем-то ошиблась?

- Нет, ты сделала все как надо, но сглючил генератор. Я же говорил, у него на твоем друге заедает что-то, постоянно ошибки выдает.

- В чем дело конкретно? - я начала волноваться не на шутку.

- Генератор не воспринял информацию о случайности. Он считает, что Индре должен погибнуть, а потому будет выдавать его имя на каждый несчастный случай в городе. Периодичность пока неизвестна.

Оба-на... Вот так фокус...

- Что мне делать?

- Решай сама. Ты можешь смириться, принять это за знак судьбы и уйти домой. Ты можешь остаться и следовать за ним, вытаскивая его каждый раз. Без каких-либо гарантий. Сколько у тебя времени?

- До десяти вечера.

- Ну вот, - продолжал Иде, - или мы успеваем до этого времени наладить генератор, и Индре остается жить, или у тебя кончится время, тебя перенесут по умолчанию, а он погибнет в следующем же жребии. Тебе выбирать.

Я задумалась. Что мне делать теперь? Дьявол прав, гарантий у меня нет никаких...

Я посмотрела на себя и вздохнув, спросила:

- Ну хоть одежду ты мне можешь поменять? Если мне до вечера тут таскаться, надо бы выглядеть поприличнее.

- Это можно, только залезь куда-нибудь в неприметное место.

Бодрой рысцой я добежала до кортов и нырнула в каменную прохладу полуподвала, где находились раздевалки. Открыла дверь с дамской картинкой и заперлась. Так, никого нет, раздевалка пуста, можно действовать.

- Мне тебя обряжать или сама справишься? - спросил Иде с глупой усмешкой.

- Давай как быстрее.

В следующую секунду я оказалась в одних трусиках. Грязные шмотки с легким звоном испарились, а на деревянной лавочке появилась новая пара джинсов, майка и сандалии.

- Какой ужас, - бурчала я, напяливая все это на себя, - это же замшелость какая-то.

- Не ной, - беззлобно огрызнулся Дьявол, старательно наблюдая за моими действиями, - забыла, в каком году находишься? В данном временном отрезке это настоящий писк моды, сам выбирал.

- Ну, если сам, - съязвила я.

- Цыц! Поговори еще у меня. И давай быстрее, неизвестно, когда эта чертова машина снова пустит Индре в оборот.

Я еще раз критически осмотрела себя в зеркале, наморщилась, но делать было нечего. Волей-неволей придется соответствовать.

- Готова? - в его голосе сквозило нетерпение.

- Да.

- Тогда вперед. Обо всех событиях буду сообщать, так что будь начеку.

- Иде?

- Да?

- А вы сможете мне помочь, если что? - мой голос непривычно дрожал.

- Нет, - ответил он, чуть помедлив, - это твой бой. Нам запретили вмешиваться. У меня есть право только сообщать тебе информацию. Уже на своих правах наверху я буду в экстренных темпах чинить генератор. А конкретно нашу силу ты задействовать не можешь.

- Черт, - это было обидно.

- Придется тебе все делать самой, уж извини.

- Я понимаю, - прошептала я. Но Иде уже прервал связь.

Я тяжело вздохнула, подцепила со скамейки рюкзачок и пошла к выходу. Все вокруг напоминало затишье перед боем.

Я бесцельно шаталась по городу, не переставая удивляться, какое все было простое и незатейливое, как странно вели себя подростки - по главной улице шла разудалая компания и слушала Modern Talking на допотопном кассетнике. Даже серраунда нету, боже мой... Или меня так испортили достижения цивилизации? Иксов, конечно, тут никто не знает... Дай-ка подумать, а они играют уже? Ну да, играют, еще как. Правда дикая слава к ним придет попозже, но все-таки... Мне в голову закралась шальная мысль - а что если мне махнуть на последний живой концерт в Токио, 98 год? Естественно, после того, как прояснится ситуация с Индре...

- Не смей, - рявкнул Дьявол в голове.

- Ну почему? - удивилась я.

- Не скажу. Но нельзя.

- Но.. - начала было я.

- Это приказ! - конец связи.

Любит он так делать... Хоть бы объяснил, что ли... обломщик хренов. Ладно, что с ним спорить... Такого не переспоришь. Я пожала плечами и пошла разыскивать какую-нибудь кафешку. Что-то я смутно помнила с детства, но уверена не была. На мое счастье, забегаловка с пончиками уже существовала, хоть и не в таком шикарном обличье, как десять лет спустя.

Я сидела за маленьким столиком, перед моим носом стояла тарелка с шестью поджаристыми пончиками и кофе. Зря пожадничала, столько пончиков мне все равно не съесть, но какая разница. Медленно уминая вредный для фигуры продукт, я украдкой оглядывалась. В начале 2000 эта кафешка выглядит очень мило - занавесочки, скатерти, на каждом столе цветы, картины на стенах. Пока ничего этого не было. Точнее, какое-то подобие занавесок, конечно существовало, однако всем остальным и не пахло. Вместо красивых люстр тяжелые медные ... чуть ли не канделябры. Да... прогресс идет, наверно, скоро дойдет...

И почему это человечество всегда мечтало путешествовать во времени? Чем чаще я пересекала пространство, тем меньше понимала. Это же такой стресс, такие нервы... Когда живешь в своей ячейке, то привыкаешь к настоящему, постепенно впитываешь инновации, постепенно растешь. А тут.. совершил прыжок в прошлое - куча неудобств. Все не так, все не эдак, электричества нет, компьютеров нет, все вещи, которые мы не замечаем в повседневной жизни, исчезнув, доставляют массу хлопот и неудобств. Но в прошлом есть хотя бы один плюс - ты примерно знаешь, что случится потом. Будущее же гораздо хуже. Все новшества сваливаются на тебя как с неба горох. Все разом, да так, что ты теряешься и не знаешь, что делать. Мозг не успевает за ритмом жизни, выходит, что человек и пары шагов сделать не может... Стресс, истерика, психоз, наконец. И зачем об этом мечтать? Я пожала плечами. Спасибо, уже видели и возвращаться особого желания не испытываем. Увольте.

Я с раздражением укусила очередной пончик, измазав нос в сахарной пудре. Народу было мало, под потолком лениво жужжала муха, наматывая круги вокруг люстры, наверное, тренировалась для мушиной "Формулы 1". Скукота... Но скучать мне пришлось недолго. Хлопнула деревянная дверь, и в кафешку ввалилась разудалая компания, человек двенадцать-пятнадцать, в основном парни, хотя и было несколько девушек. Я недовольно поморщилась - ну все, конец спокойному поглощению пончиков. Громкие компании в тихих заведениях меня всегда раздражали. Однако, хотя я и сидела спиной, все равно выделила из толпы один голос, не громкий, но самый раздраженный. Индре. Принесла его нелегкая, надо же... Или это опять Дьявол подстроил?

Я тихонько покосилась в их сторону. Толпа сгрудилась у стойки, кто-то уже заказывал, кто-то выбирал, а Индре стоял посередине и взволнованно что-то рассказывал. По обрывкам фраз мне удалось установить, что рассказывает он не что иное, как сегодняшнюю историю на шоссе. Больше всего мне хотелось слиться со стеной, чтобы он меня не заметил. Но напрасно, в висок ударила боль. Я ничего не имела против спасения один на один, но когда его окружает такая толпа... А он сейчас злой, если я туда попрусь, мне же коллективно голову оторвут... Но делать нечего... Как говорил Фоменко, нырнул с аквалангом, не прикидывайся шлангом. Будем плавать. Я глянула на часы, где активизировался отсчет до следующей критической точки. Надо идти, ничего не поделаешь. Эх, где наша не пропадала...

- Она что, прямо взяла, и наскочила на тебя? - спросила девчонка, висящая у него на руке, в ее голосе слышалось раздражение. Невысокая блондинка, длинные, прямые как палки волосенки, на редкость стандартное лицо. И вроде черты ничего, а все равно она блеклая какая-то, незапоминающаяся. Это что, его официальная пассия, что ли, удивилась я. Да, Индрек, мне казалось, у тебя вкус получше...

- Ну да, прямо под колеса. А потом взяла и сбежала, - продолжал рассказывать он.

- Не обо мне ли речь? - я вышла на середину зала и встала в позу.

Молчание, все пялятся а меня. В глазах белобрысой пассии я уловила ревность. Да, Иде-зайчик действительно со шмотками постарался, выглядела я на редкость эффектно - девушки осматривали мой наряд, не скрывая откровенной зависти.

- Ты, - выдохнул Индре, - что тебе еще надо?

- Совсем немного, - ответила я и глянула на большие допотопные электронные часы за стойкой - на них предусмотрительно шел отсчет. Умница, Дьявол. - Отцепись, - скомандовала я белобрысой.

- Что? С какой это стати? - визгливо спросила она.

- Надо. Отцепись, а то пожалеешь.

- Да кто ты вообще такая? - она отпустила Индре и пошла на меня, - откуда ты взялась, и что тебе нужно от моего парня? Думаешь, вырядилась и все теперь можно?

- Можно, - я обошла ее стороной и приблизилась к Индре. 10 секунд. Сейчас, или подождать чуть-чуть? 9 секунд. Эта дура может все испортить. 8 секунд. Плевать.

Я ухватила Индрека за пояс и с силой дернула на себя, так что он не удержал равновесие, навалился на меня и мы дружно впечатались в стенку, лицом к лицу, тело к телу.

- Ах ты шлюха! - заорала белобрысая и бросилась было вытаскивать своего парня из чужих объятий, но не успела. Со страшным грохотом с потолка сверзилась огромная медная люстра, упав туда, где стоял Индре пару секунд назад, разделив нас и белобрысую. Все шарахнулись в сторону, кто-то завизжал, полетели во все стороны стекла, короче, полный кошмар. Белобрысая стояла, беспомощно хватая ртом воздух, Индре, словно окоченев, уставился на обломки светильника.

- Все, - заявила я, оттолкнув его, - свободен, можешь вернуться к своей даме сердца.

Он ошарашенно посмотрел на меня:

- Кто ты? - спросил тихо.

Я усмехнулась.

- Алиса Селезнева.

Затем я взяла со стола свою сумку и, не оглядываясь, вышла из кафе, провожаемая потрясенными взглядами. 2:0 в мою пользу, бой продолжается, удовлетворенно подумала я, направляясь вверх по главной улице.

Я снова сидела в парке, деваться мне было все равно некуда. Домой идти нельзя. Хотя наших из Москвы никого нет, но на первом же этаже брат, тетя, даже дядя еще жив. Какие у них лица будут, когда незнакомая тетка просто так в дом войдет. Ну да, для них я еще маленькая, одиннадцать лет, а не такая двадцатилетняя дылда. Нет, домой мне определенно нельзя.

- Здравствуй. Алисочка, - раздался за спиной голос.

Я резко обернулась. На газоне стоял Весельчак У и гадко улыбался. Жирные щеки блестели от жира, а брюхо вываливалось из штанов.

- Че надо? - подозрительно спросила я. Кто это со мной в шутки играет?

- Отдай меолофон, детка, - прогнусавил он. Но продолжить не успел - одним точным ударом я сшибла его на землю.

- Дура, зачем дерешься? - на газоне валялся Джо и тщательно ощупывал подбитый глаз, - уже и пошутить нельзя, - плаксиво заныл он.

- Ой, Джо-чан, - оторопела я, - это ты?

- А кто же? Или ты Невинного ожидала увидеть?

- Что ты здесь делаешь? - спросила я и помогла ему подняться.

- Ну скучно мне стало. Вижу, ты Алису припомнила, вот и решил устроить маскарад. А ты сразу драться... - он достал платок, смочил его в фонтане и приложил к покрасневшему глазу - Вот, полюбуйся, что ты наделала. Знаешь, чего стоит сохранить свое тело в первоначальном состоянии после смерти? А я, если ты еще не знала, уже далеко не свежачок.

- Да знаю, - пробормотала я примирительно, - покажи глаз.

Он упрямо не отнимал платок от лица:

- Не дам. Я не сторонник подставлять второй глаз, после того как меня шибанули по первому.

- Ну перестань. Покажи, - я потянула его за руку, - давай.

Нехотя, не без моей помощи он убрал платок. Синячище обещал быть абсолютно шикарным, на малиновом фоне уже намечались черно-лиловые разводы. Да, удар у меня хорош, ничего не скажешь.... еще с тех пор, когда я усиленно тренировала теннисную и волейбольную подачу. Навыки и точность остались на всю жизнь.

Джо внимательно следил за моей реакцией, затем огрызнулся:

-Что, чувствуешь гордость за такое произведение искусства?

Я не сдержалась и захихикала.

- Да, - продолжал он, - тебе весело, а мне потом в лаборатории черт знает сколько тело восстанавливать.

- Не плачь, - сказала я, - хочешь, я буду тебе каждое утро кофе носить, прямо в кабинет, целую неделю, а?

- Не надо, - оторопел он, - меня Дьявол из ревности сошлет нафик. Даже не думай об этом.

- Не сошлет, - усмехнулась я, - я его успокою.

- Как же, дождешься от тебя...

- Так ты что, - продолжала я, - просто так сюда заявился?

- Ага, - подтвердил Джо, - группа поддержки, так сказать.

- А где униформа и помпоны? - усмехнулась я.

Он на секунду задумался.

- Будут. Только когда я тебя поддерживать буду, не смейся. Помни, что кроме тебя меня никто не увидит.

- Ладно, постараюсь.

- Ну, тогда я побежал, посмотрю, что за городок такой... Надо будет, приду поддерживать.

- Валяй, - согласилась я.

Да... никакой конкретной помощи от них мне не дождаться. Да и не положено. Временем управляю я, и менять его ход имею право тоже я. Мальчики могут тут появляться, смешить меня и путешествовать, но делать что-либо, меняющее ход истории им запрещено. Это исключительно моя привилегия. Я вздохнула и поплелась в выходу из парка.

Скоро уже семь вечера, остается чуть больше трех часов. Наверно, мне надо радоваться, ведь судя по всему, генератор сглючил не окончательно. Когда его совсем заедает, он начинает выдавать несчастные случаи на одного человека в ужасном количестве, пытаясь максимально снизить разницу между первоначальным времени смерти и вторичным. А тут он не создает их нарочно, просто в те случаи, что идут по графику, подставляет Индре. А сколько таких случаев может быть за день в маленьком тихом городке? Два? Два уже есть. Ну три, ну четыре... Похоже, особого напряга не будет, надо лишь быть на месте вовремя...

Час спустя я тихо брела по берегу залива. Закатала джинсы и шлепала по воде, совсем как в детстве. Солнце уже садилось, вечер был тихий и удивительно теплый. Пока все тихо, никаких вестей, никаких тревожных сигналов. Что же будет с генератором? Кто кого перехитрит, я его или он меня? Или мне придется подчиниться отсчету и уйти домой раньше, чем миссия будет выполнена? Черт его знает... Часы на ратуше пробили восемь и мне стало совсем скучно. Домой нельзя, нужно ждать одного из двух - или починки генератора, или конца отсчета. А скука смертная, просто сдохнуть можно. Я дошла до бара возле санатория. Да, сколько воспоминаний связано с этими местами... Нет, неверно, будет связано, так точнее. Вот на этом настиле я повстречаю Дьявола, а в баре - Шейна. А вон на той парковке его застрелят. Ну что ж, почтим память... вот только... чудно, подумала я, устраиваясь за стойкой. С одной стороны, Шейн погибнет через семь лет. А с другой он уже там... Нонсенс какой-то, честное слово. Правда, я давно уже поняла, что чем больше зацикливаешься на таких расчетах, тем меньше понимаешь. Будущее истинное, будущее измененное, прошлое первичное и вторичное, поди там разберись... голову сломать можно.

Я спокойно пила пиво и курила какую-то гадость, "Мальборо", кажется. Естественно, импортных сигарет мало пока, про мои любимые и не слышал никто, наверное. Не люблю менять привычки. Вот уже года два я курю только одну марку, и менять ее не собираюсь. Пока я рассиживалась, мое внимание привлекла стопка листочков, валяющаяся на стойке. На первобытном флаерсе, распечатанном на матричном принтере и размноженном на ксероксозавре, сообщалось, что с восьми вечера возле пляжа, на стадионе, намечается дискотека, тусня, пиво и аттракционы. Любопытно. Сходить, что ли? Правда, американских горок там все равно не будет, но какая разница? Главное, это хоть какое-то подобие развлечения.

Расплатившись за пиво, я вышла из бара и направилась по аллее к стадиону, откуда уже доносилась старая, добротная попса начала девяностых. Народу было очень много, в основном "прогрессивная" молодежь, чей вид меня откровенно повергал в шок. На одном краю стадиона была огромная сцена, на которой постоянно кто-то пел, прыгал и так далее. Усевшись за столик под тентом и заказав еще пива, я устремила свой взгляд на сцену, рассудив, что не помешает своими глазами посмотреть тусовку девяностых.

Но тут же я чуть не захлебнулась. На сцене танцевали четыре девчонки в чересчур скромных по нашим понятиям нарядах. Но между ними находилось нечто... точнее, некто.... еще точнее - Джо. В обтягивающей майке, короткой юбке ярко-желтого цвета, под которую были надеты цветастые семейные трусы, он бешено прыгал по сцене, размахивая огромными помпонами, и вопил соответствующие группе поддержки стишки, кажется, я даже слышала что-то вроде "Спартак - чемпион". На ногах у него были высокие армейские ботинки на шнуровке, толстые шерстяные носки он закатал вниз руликом. В завершение образа на шею он нацепил ошейник с заклепками, а на поясе болтались наручники. Все это здорово напоминало "Танец маленьких лебедей" в гомосексуально-армейском варианте.

Я долго откашливалась, какой-то услужливый молодой человек мне даже по спине постучал. Скосив глаза по сторонам, я убедилась, что кроме меня этого "лёбедя" никто не видит и не слышит. Тем лучше, потому что со сцены уже понеслись отборные матерные частушки. Вначале я хотела было его оттуда спровадить, но потом передумала - в конце концов, бедный мальчик даже жизни толком не видел, если Иде и Шейн еще успели повеселиться, то Джо пропустил абсолютно все. Было бы несправедливо прогнать его с праздника. Тем более, что он никому не мешает, а я, несмотря на весь этот абсурд, чувствую себя все-таки не такой одинокой.

На какое-то мгновение мне стало удивительно хорошо. Ночь, музыка, веселый народ тусуется, на столе холодное пиво, не жарко, не холодно... в самый раз. Играет приятный старый медляк, Джо ярко-желтой точкой кружится в свете софитов, как солнечный зайчик во тьме. Потрясающе...

- Действительно, впечатляет, - согласился Дьявол.

Он сидел на соседнем стуле, вытянув ноги.

- Ты здесь?

- Угу. Если Джо удрал, почему мне нельзя? - удивился он, - смотри, что выкаблучивает.

Дракон исполнял в толпе танцующих умопомрачительные фуэте и па-де-де, строго в ритм музыке и порой замирая в самых экстравагантных позах, а помпоны парили над его головой желтыми облачками.

- У него потрясающая пластика, - пробормотала я, - хотела бы я уметь так танцевать.

- Сплошной экспромт, уверяю тебя. Он никогда этому не учился.

- А где Шейн? Вы оставили его разгребать за вас работу?

- Нет, конечно. Если мне не изменяет память, он собирался пойти в тир и сорвать банк из плюшевых игрушек. Думаю, он и сейчас там.

Наконец я собралась с духом задать самый главный вопрос.

- Что там с генератором?

- Мы его починили, потому и расслабились. Впереди еще одна критическая точка, а потом можешь не беспокоиться.

- Когда?

- Время опасное, без четырех минут десять. Тебе придется очень быстро смываться отсюда, чтобы не уходить назад на глазах у всей толпы. Подумай заранее, куда бежать, - он отхлебнул пива и сощурился, - мы можем чуть разогнать толпу, но ты знаешь, что применять свои силы мы тут не можем. В основном, рассчитывай только на себя.

- Понятно, - ответила я и взглянула на часы. Была половина десятого, - в таком случае я отправляюсь на разведку.

- Удачи, - усмехнулся Дьявол, - совет хочешь?

- Валяй.

- Не беги к морю, там на тот момент соберется большая компания, не очень трезвая. А на пьяную голову такое увидеть.... Вдруг кто-нибудь утонет случайно...

- Хорошо, я поняла, - и я, не прощаясь, направилась обходить стадион. И вообще зачем с Иде здороваться и прощаться, если он все равно рядом? Глупость какая....

Со стадиона было четыре выхода: один выходил на море, куда мне теперь путь был заказан, один боковой - к бару на пляже, вариант получше, но это так же был кратчайший путь к центру и автобусной остановке, народу там шаталось много, а потому данный вариант тоже отпадал. Оставались еще два второй боковой, который вел на улицу, прилегающую к новым районам и последний, который вел в глухой парк. Четвертый вариант был, разумеется, идеальным. На море идти нельзя, на дорогу, ведущую к центру, тоже, на третьей народу было меньше, но все детки из новых районов будут возвращаться именно по этой улице, а когда им приспичит пойти домой или мне удирать, неизвестно. Но по закону подлости в 85% случаев это время совпадет. Оставался последний вариант, но он был самым неблагоприятным по расположению на стадионе - все аттракционы, кафешки и развлекаловки находились от него в отдалении по сравнению с другими выходами. Мне же до сих пор неизвестно, в какой точке местности придется вытаскивать Индре. Возьмем самый скверный расклад, самую дальнюю от выхода точку. Допустим, без четырех минут я его вытащу, как минимум минуту надо потратить на то, чтобы убедиться, что рубеж пройден. Остается меньше трех минут. Теперь надо драпать. Метров пятьдесят пробираться через давку, затем метров сто на местности со средним показателем человеческих особей на квадратный метр грунта, добежать до последнего выхода и, желательно, хоть немного углубиться в парк. Успею ли я, вот в чем вопрос?

Так я прогуливалась и разведывала обстановку аж до без десяти десять, когда Дьявол легкой тенью возник за спиной.

- Пора.

- Указания будут?

- Вон он стоит возле сцены, видишь?

Вижу. Черт, так я и знала, что выпадет худший вариант, сцена располагалась на противоположной от нужного выхода стороне.

- Все хорошо, все нормально пока, пиво, девушки и хорошая музыка... продолжал он безучастным голосом. А теперь... видишь? - он показал пальцем на электрощит в углу сцены. В сплетении проводов на миг сверкнула искра и погасла. Он усмехнулся, - генератор не спит, кроха. Без четырех минут твой благоверный нечаянно заденет один из проводов. Последствия понятны?

- Ясно, как божий день, - пробормотала я, - хоть немного дорогу мне расчистите?

Он поморщился.

- Влетит мне за это, и так мы не должны были влезать в эту авантюру... ну да ладно, попытаемся... Все, я ухожу наверх, отсчет пошел.

Он пропал, а часы привычно стали отсчитывать секунды в обратную сторону. Ну почему мне всегда выпадает именно по три отсчета в день? За Иде я не помнила столь маниакального пристрастия к троице.

Две минуты. Вперед. Я продиралась сквозь толпу, на ходу размышляя, что мне делать. Вся компания в сборе, белобрысая пигалица, естественно, тоже. Хлопот с ней не оберешься. В эту секунду я ненавидела абсолютно все. Белобрысую, за то что она имела право вешаться Индре на шею, генератор, за то, что выдает результат за короткое время до события, так что приходится действовать глупым экспромтом и нет времени подготовиться... Будь у меня время, я бы так шикарно все обставила, Индре до конца дней вспоминал бы меня, как прекрасную фею из сказки. А тут... да я выгляжу просто идиоткой. На моем пути возник зазевавшийся подросток и я, воспользовавшись толпой, пнула его хорошенько. Пробираться становилось все труднее, Индре стоял возле самой сцены, а туда просто так не пробиться. Пришлось поработать как следует локтями. Минута. Что делать? Он прямо у сцены, народу полно, увести подальше не получится. И чем он провод заденет? Рукой? Локтем? Боком? За что мне его хватать, господи Иисусе? И еще эта его пассия как банный лист клеится. Полминуты. До Индрека оставался метр. Плевать на все, на всех его дружков, надо что-то делать.

Я ворвалась в кружок его друзей как взбешенная фурия, одним мощным пинком откинула белобрысую в сторону. Индре уставился на меня удивленными глазами, но сказать ничего не успел. В голове моей, в такт с ударами сердца, отсчитывались последние секунды. Что надо делать с проводами? Правильно, заземлять. Я схватила его за рубашку, сделала подсечку и мой красавец из прошлого тюком свалился на землю, под ноги танцующим. Народ шуганулся, отступил, но в ту же секунду провод заискрило, из электрощита полетели пробки и, кажется, задымились динамики. Вопли, визг, свет в районе площадки отрубился, белобрысая вопит, народ визжит, везде царит первобытный хаос. И все это устроила я.

С облегчением я вздохнула.

- Вставай, - я помогла ему подняться, нагнулась и отряхнула брюки, теперь можешь жить спокойно.

В его глазах все еще стояло удивление, недоверие и... понимание.

- Я тебя знаю? - спросил он тихо.

Секунды неумолимо шли назад.

- Да, - ответила я, - но не понимаешь этого.

- Мы встретимся еще?

Я вымученно улыбнулась.

- Нет, никогда. Это цена, которую я плачу за твою жизнь. Я только хочу, чтобы ты знал, что никто и никогда не любил тебя так, как я, - помедлив секунду, я приподнялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к его губам, - я тебя люблю, - повторила я и бросилась бежать сквозь толпу. Народ словно окаменел от этой сцены, даже белобрысая молчала, разинув рот. А я мчалась к выходу, вот только я не знала, что очнувшись из ступора, Индре бросился за мной.

Я продиралась сквозь человеческие джунгли, в темной толпе, и ругала себя на чем свет стоит. Идиотка, дура, опять ты чувствам поддалась, опять ошиблась! Целую минуту потеряла, что теперь будет? Тут и трех минут мало, чтобы пересечь стадион, а у меня уже меньше двух. Вот-вот сработает таймер, ему ведь все равно где временные ворота открывать. Черт бы его побрал! Тут я заметила, что вроде бы народ поредел... Дьявол. Это он мне подфортил. Спасибо, милый, вовек не забуду...

За семь секунд до отбытия я вылетела в проход и бросилась в спасительную темноту парка. Хотя бы на сотню метров отбежать... но уже на бегу я почувствовала, что ухожу...

Выбежав за ворота, Индре увидел то, что не забудет до самой своей смерти - странная девчонка, та самая, что доставала его с самого обеда, бежала по темной безлюдной парковой аллее, рассыпаясь на миллионы светящихся искр, которые обволакивали ее, сплетаясь в блестящий водоворот, и вплетая в воронку тающий силуэт... Когда ее тело растворилось, светящийся поток ослепительно вспыхнул на какую-то долю секунды и затем так же стремительно потух.

ЭПИЛОГ

Я снова была дома, вернувшись всего лишь на пять минут позже отбытия. Но как же много с тех пор изменилось... Раньше я думала, что когда сбывается несбыточная мечта, человек должен быть самым счастливым на свете, должен просто прыгать от восторга. А оказалось, наоборот...

Семь часов, целые семь часов я находилась в напряжении, пытаясь спасти еще раз того, кого любила и пытаясь перехитрить этот чертов генератор. Мне удалось, и казалось бы, я должна быть на седьмом небе. А я не там. Эти семь часов рядом с ним доказали мне, насколько наивной была моя любовь. Да, наверное, в моей жизни она самая чистая и самая настоящая, но что толку-то? Теперь он жив, точнее, он уже целых десять лет как жив, у него своя жизнь и на меня ему плевать. Но ведь я и не хотела внимания, мне нужно было просто знать, что он существует... Что ж, он тут.

Я растерянно шаталась по квартире, не зная, куда себя деть. С самого момента моего возвращения меня огорошила реальность, словно на меня вылили ушат холодной воды и я наконец прозрела. Что я здесь делаю? Что у меня тут осталось? Встреча с Иде разбила мою жизнь на две половины - мою старую жизнь и новую, с начала которой вся моя земная жизнь покатилась под откос. С каждым днем становилось все меньше и меньше вещей, которые удерживали бы меня на земле. Друзья от меня отвернулись, потому что перестали меня понимать, институт отпал, поскольку те знания, что мне хотели дать, не были и тысячной того, что было уже в моей голове. Небеса затягивали меня все больше и больше, там были мои друзья, мое будущее, так какой смысл мучиться? Какой смысл оставаться тут? Я высшая, тело мне вернут, и я смогу возвращаться сюда когда и на сколько захочу. Разве мне есть, что терять?

До самых сумерек я шаталась по квартире как неприкаянная, пытаясь осмыслить свое положение, взвесить все за и против. Разумеется, это был чисто земной стресс после семичасовой нервотрепки, но он был неизбежен. Я попыталась достучаться до Иде, или до кого-нибудь из ребят, но их почему-то не было. Вышло так, что в самый тяжелый для себя момент я оказалась одна. Комнаты уже погрузились в сумрак, когда я вылезла на балкон покурить. На балконе стоял старый кухонный стол. Раньше я частенько в теплые дни сидела на нем с ногами и смотрела вниз. В принципе, было не слишком высоко двенадцатый этаж, но вид с балкона все равно был замечательный. Дом стоял в низинке и немножко на отшибе, так что передо мной расстилалась во всю свою длину улица Генерала Антонова, уходящая вверх, туда, где за старым кинотеатром садилось солнце.

Сидя тут, с сигаретой в руке, я пялилась на огромный красный блин, медленно ползущий вниз, чтобы исчезнуть за домами, и тут внезапно все стало таким простым и ясным... Как же я забыла... За мной долг, солидный долг. Ведь на место Индре должен прийти другой... Или другая... А что может быть лучше высшей, потерявшей всякий смысл земной жизни?

Я перегнулась через перила и посмотрела вниз. Невысоко, даже дух особо не захватывает... правда, бетонная площадка прямо под окнами внушала надежду на благополучный исход. Я старательно огляделась, не пялится ли кто из окон, затем ненадолго вернулась в квартиру, чтобы проверить свет и газ. На секунду забежала к соседке и дала ей ключи, на случай "если забуду свои". Выполнив все, что хотела, я вернулась на балкон и снова закурила.

Солнце уже почти доползло до крыши общежития на горизонте, его раскаленный овал, казалось, собирался ее расплавить. Завтра будет очень жарко, наверное... Как будто это меня волнует...

Я тряхнула головой и залезла на стол, встала на нем во весь свой рост и подошла к краю. Так было уже намного интереснее, чем просто смотреть через перила. Бетонная площадка под моими ногами маняще поблескивала в свете рано зажегшихся фонарей.. Чуть дальше - детские качели-карусели. Хорошо, что уже поздно и там никто не гуляет. Детям вредно смотреть на такие вещи... Я наклонилась чуть вперед и разжала пальцы. Белой палочкой с красным угольком сигарета полетела вниз, пролагая мне путь. Последний путь.

Кинув последний взгляд на умирающее солнце, я с легкой душой шагнула в пустоту. Это ведь так легко сделать, если ничего не бояться....

Январь-июнь 2000г.