Кома

Эллер Кира

Кома

ВВЕДЕНИЕ

Я стою на площадке между вторым и третьим этажом на малой лестнице нашего института и, уперевшись грудью в подоконник, смотрю в окно. Сумка с учебниками валяется тут же, в уголке, в руках - пачка сигарет. Настроение препоганое и на то есть причины. Сегодня - первый день второго семестра, а у меня не сданы зачеты и за первый. Вышло так, что я болела и не ходила на дополнительные занятия. Но разве Cыркиной, преподу по фонетике это теперь объяснишь? Да ее это и не интересует. Сегодня же, в первый день пошла и пожаловалась декану.

Бесят меня молодые, слишком стервозные учительницы. Особенно те, которые едва встав из-за парты, начинают отыгрываться на других. Их не волнуют твои личные проблемы, какими бы тяжелыми они ни были. Вот и она такая же, сразу же к декану. Прочесали меня против шерсти, конечно, но не выгнали же. А Сыркину это, пожалуй, даже расстроило - такую мину скорчила. И сказала, что зачет все равно принимать не будет.

Удавить ее мало.

Пальцы нервно мнут пачку, В руке сигарета, которой, похоже, суждено быть искрошенной в пух и прах. Вдруг она исчезает, будто и не было. Я равнодушно смотрю на пустое пространство между пальцами, делаю ножницы, вздыхаю и достаю следующую, но опять не закуриваю. Та фонетика, на которую Сыркина меня не пустила, уже закончилась, и она наверняка тусуется сейчас в преподавательской, возможно скоро пойдет домой. Подруга сидит внизу в кафе и терпеливо ждет, когда я вернусь. Официально ушла я в дамскую комнату, а вот приклеилась тут к окну. Глаза машинально скользят по кружевам черных веток на улице, по сугробам и трамвайным путям, а мысли совсем не там.

Ну что мне делать, если она так меня невзлюбила? Сдать-то надо. Дали мне месячный испытательный срок - если учиться буду хорошо, разрешат досдать хвосты. А ведь эта вредина и принимать не будет. Она, видите ли, диссертацию пишет.

Удавить ее мало.

Чувствую дым, но не обращаю внимания. Почти все приходят курить именно на эту, запасную лестницу. Отчего-то шевелятся волосы на затылке, как на сквозняке, а клубы дыма поднимаются кверху.

Топота в коридорах становится все меньше, наша группа сидит дружно на лекции. Когда-то и я была с ними. Стоило только заболеть и все изменилось. Обидно. Входишь в аудиторию, а они ведут себя так, будто тебе там не место. Уходят по одному и группками, молча, а я остаюсь одна. Спросить некого, поговорить не с кем. Господи, как противно. Все образуется, конечно, но сейчас до того тошно....Нельзя уйти и все бросить, надо поладить с этой стервой любой ценой. Она же всеми силами будет упираться.

Удавить ее мало.

-Зачем же давить? - Раздается за спиной тихий смех. - Ты избавишься от нее гораздо раньше, чем ты думаешь. Если только захочешь.

И от этого голоса, и от этого смеха сразу становится легче на душе. Оборачиваюсь. Ну, конечно, вовремя. Он. Завис себе в воздухе, метрах в двух от пола, и докуривает мою сигарету. Ту самую, первую. А глаза хитрые-хитрые. Еще бы! Он опять стреляет сигареты без спроса и опять лезет читать мысли. Поганец, ведь просила же этого не делать!

Он кидает окурок в угол, где стоит некое подобие урночки.

-Не смотри на меня так! Ну, стрельнул, подумаешь! Знаешь же, у нас в высотке курить нельзя, только здесь.

Вторая сигарета так же испаряется из моих рук. На какую-то секунду в воздухе сверкнул голубоватый огонек. Он прикурил и мечтательно посмотрел в окно.

-Так вот, насчет Сыркиной есть информация. Хочешь узнать сейчас или предпочитаешь потом, вместе со всеми?

-Вы ее забираете?

-Возможно.

Достаю третью сигарету и наконец-то закуриваю сама. Руки почему-то дрожат. В конце концов, не все ли мне равно? ? Пора бы уже привыкнуть к тому, что многое я знаю наперед. Нельзя же спасти всех, да и нельзя менять судьбы, на то и есть ОН. Если разрешит, я помогу, а нет - лучше бы тогда не говорил. Дико знать о смерти, и осознавать свое бессилие. Поэтому, когда рок можно изменить, ОН спрашивает, хочу ли я знать? Хочу ли я знать, что будет с Сыркиной?

Странный выбор для простой студентки, не правда ли? Но я не простая, хотя и прикидываюсь дурочкой. На самом деле, я могу абсолютно все. Знали бы мои сокурсники... Но нельзя, всему свое время. А началась эта катавасия года три назад...

ЧАСТЬ 1.

ДО

Всегда смотри, куда идешь и что делаешь! Фразу эту я, наверное, слышала тысячи раз. И злилась, не маленькая, дескать. В очередной раз собираясь на каникулы, я еще раз выслушала двухчасовую нотацию и под первым попавшимся предлогом смылась из дома. У меня кончилась любимая тушь. А тут каникулы, море, пляж. Дело серьезное.

Захожу в магазин, подбегаю к прилавку с косметикой. Слава богу, покупатели есть, а то терпеть не могу, когда измученная отсутствием народа продавщица смотрит на меня глазами голодного вурдалака. Стою, выбираю, продавщица изо всех сил пытается всучить сомневающейся даме тени подороже.

Рядом со мной останавливается сухонькая старушенция и с любопытством пододвигается поближе к витрине. Но тут, абсолютно случайно, она обнаруживает на полу предмет, несомненно, заслуживающий большего внимания. Подняв объект с пола, она предъявляет мне, а затем и другим покупателям грязный, наполовину обгрызанный куриный окорочок сомнительной свежести. С вопросом: Это не вы уронили? она попыталась засунуть его в карман рядом стоящей упитанной гражданки. Та гневно отрицала свою причастность к несчастному окорочку. Но старушка, похоже, прониклась к нему определенной симпатией и решительно отклонила мое предложение угостить метрошную дворняжку. Бабулька рассудила, что ее найденышу полагается более блестящая участь, и она, воспользовавшись занятостью продавщицы, незаметно разместила его на прилавке, стратегически прикрыв его белокурым шиньоном. Довольная проделанной работой, старушка скрылась с места преступления, спрятавшись в примерочной кабинке.

Я купила, наконец, тушь, но уходить не собиралась - уж больно любопытно было увидеть, чем все это кончится. Народу у прилавка стало поменьше, и продавщица стала поглядывать на меня с подозрением. Держу пари, она собиралась задать мне свой коронный вопрос Могу ли я вам чем-нибудь помочь?, когда к ней обратилась накрашенная сверх всякой меры пигалица лет тринадцати, спросив, имеются ли в продаже черные и зеленые лаки для ногтей. Оскорбленная сим вопросом до глубины души, молоденькая продавщица победным голосом провозгласила:

* У нас в продаже есть все! , сопроводив свои слова размашистым жестом и на слове все сделав ударение. Ее рука описала полукруг и остановилась, указывая на крайнююю витрину, так и забыв опуститься, ибо зоркий глаз ее узрел на ней замаскированный по всем правилам военной тактики окорочок. На какую-то секунду девушка потеряла дар речи, но в следующий момент галантерею потряс вопль, напоминающий рев раненого слона в джунглях.

Картина сия выглядела столь захватывающе, что поначалу я не поняла, почему она показывает на меня пальцем прибежавшей на вой заведующей. Однако я довольно быстро сообразила, что, как ни странно, являюсь главной подозреваемой. Тут, признаться, у меня начисто пропало желание смотреть продолжение спектакля и я с видом оскорбленной невинности удалилась, успев, правда, услышать сдавленное хихиканье из примерочной кабинки.

Вся эта история немало меня позабавила, неприятный осадок, вызванный нотацией, исчез без следа. Когда я вечером садилась в скорый Москва-Таллинн, я все еще продолжала смеяться, вызвав этим подозрение родителей. Им явно показалось, что причина столь бурной радости - те три месяца, что я проведу без них. У меня была мысль развеять их сомнения, но на вокзал мы приехали поздновато и времени на это не осталось.

На удивление, в моем купе ехала только я одна, дорога прошла на редкость спокойно и приятно, а вторжение таможенников показалось забавным разнообразием. Они не пытались особенно меня тревожить, обыскивать не стали и даже извинились. Что-что, а моим путешествием я осталась довольна.

***

На следующее утро в девять часов поезд прибывал на Балтийский вокзал. Уже проехали автопарк, внизу у насыпи началась моя любимая каштановая аллея. Еще чуть-чуть, и виден уже Длинный Герман с сине-черно-белым флагом, а за ним и Верхний Город. Наконец за окошком асфальтовой колбасой потянулся перрон, и поезд с легким толчком остановился. Началась возня, пассажиры вытаскивали вещи и начали медленно пробираться гуськом к выходу. Я еще какое-то время посидела на месте - не люблю толпиться без надобности. Как только немного поредело, я взяла свою единственную сумку и одной из последних вышла из вагона.

Каждый раз, как приезжаю, не могу не оглянуться вокруг и не вдохнуть глубоко свежий морской воздух. Разве московская гарь сравнится с этим? Я медленно шла к зданию вокзала. По приезде мой вагон оказался в самом хвосте поезда. Заодно смотрела внимательно по сторонам: не встречает ли кто? В принципе, я не сообщала точную дату своего приезда, лишь приблизительно, в радиусе нескольких дней. Но от моих родственников можно ждать всего, чего угодно. Иногда в них просыпается любовь, а в такие дни они готовы дежурить на вокзале день и ночь. Слава богу, никого не было видно. Признаться, мне не хотелось сразу ехать в свой городок, было бы неплохо прогуляться в одиночестве по столице, побродить по узким улочкам. Многие годы, пока я еще ездила с родителями, мой маршрут в Таллинне был Балтийский вокзал Автовокзал и обратно. Раз я сегодня без сопровождения, то собираюсь прогуляться. В пять с чем-то идет нужный мне экспресс, сейчас около десяти. Этого времени мне вполне хватит, а к вечеру буду дома.

Главное здание вокзала недавно подверглось капитальному ремонту, все такое чистенькое и красивое. Я завернула в один из тупичков, к маленькому окошечку - надо было поменять деньги. У меня еще была кредитка, но с нее снимать ничего пока не хотелось, а месяц хранить рубли не к чему. Запихнув деньги в кошелек, я направилась вниз по лестнице в подвал, где размещались камеры хранения. Намеревалась сдать сумку, чтобы прогуляться по столице налегке..

У железных решетчатых дверей сидел явно скучающий охранник лет тридцати с хвостиком. Я прошла мимо вглубь зала. Не люблю оставлять вещи прямо у входа. Нашла симпатичную ячейку и не без труда запихнула в нее сумку. На какой-то момент она не захотела влезать, но потом сдалась. Я занялась кодом.

Вот уже несколько лет у меня есть неизменный шифр, как ни странно, ничего не имеющий общего с моей жизнью. Ведь есть же люди, которые набирают свои инициалы, номер квартиры или первые цифры телефона. Мне же мой код просто-напросто... приснился и с тех пор я так им и пользуюсь.

Только сейчас я заметила, что общий ремонт ячеек не коснулся. Они были все те же - старые и поцарапанные. Кроме того, шалили диски с цифрами. Последняя моя тройка никак не хотела набираться, с явным упорством соскакивая на четверку. Я сосредоточилась, поставила ее очень осторожно, еще нажала на ручку и, о чудо!, она зафиксировалась. И, пока она не передумала, я быстренько сунула в щель жетон и с размаху захлопнула дверцу. Грохот эхом прокатился по подвалу, отскакивая от голых бетонных стен. Ишь! Мое высочество соизволило посетить их заведение, а они даже ящики отрегулировать не могут!

Гордо продефилировав мимо служащих с видом оскорбленной примадонны, я поднялась наверх, в пекло города. Для Прибалтики денек на редкость, особенно в начале июня. Можно, конечно, пойти на пляж, да уж больно неохота, да и вещи я все сдала. Так что вперед, в Старый Город!

Где-то в глубине души я всегда была неисправимым экспериментатором, жаждущим новых открытий. Как я мечтала изобрести лекарство от неизлечимой болезни, машину времени или еще какую-нибудь чушь --что-то такое, чтобы все ахнули. Или, на худой конец, чтобы моим гордым именем была названа какая-нибудь бацилла-мутант. Приятно ведь. Чисто по-человечески. Но увы, столь грандиозных событий не предвиделось, а потому я от души ставила желанные эксперименты на своей внешности. Напялить нечто из рода вон выходящее, экспрессивное, чтобы на окружающих сразу столбняк напал - это по мне. Какого цвета только не была моя голова! Сегодня она, например, сияла на солнце ярко-рыжим закатом с парой зеленых прядок на челке. Мимо такой гривы уж никто равнодушно не пройдет. И так я, приковывая к себе всеобщее внимание и неодобрение редких старушек, направилась через подземный переход к центру.

Для начала в целях самоохлаждения я слопала мороженое в открытом кафе на ратушной площади, полюбовалась на драконьи головы под крышей, а затем побрела по маленьким магазинчикам вокруг площади. Именно в этих незаметных лавочках можно отрыть кучу прелестных, вручную сделанных вещей, и для дома, и для себя. Многие из них вообще в единственном экземпляре. Часа через два три я уже основательно нагрузилась покупками, но бес меня попутал заглянуть в большой сувенирный бутик. Тут-то и ждала меня, бедную, неприятная неожиданность.

Есть среди моих многочисленных эстонских знакомых один кадр, на редкость занудный и приставучий. Познакомились мы случайно, по объявлению, и с тех пор такие знакомства я прокляла на всю жизнь. Одним летом, года три назад, мне было скучно, все друзья разъехались по заграницам, и от скуки я дала для прикола объявление в популярную газетку Kuldne Bоrs, по-русски - Холодный Борщ, то есть солянка из самых разных заметок. Что-то вроде Из рук в руки. Писем пришла куча, а я, идиотка, выбрала из этой кучи именно это ходячее недоразумение.

На вид Олаф был просто отпад - шикарный блондин под два метра ростом, работал моделью, снимался в журналах мод и в рекламе. Как его увидела в первый раз, аж сердце екнуло. Действительность оказалась куда печальнее. Разговаривать с ним было невозможно, все темы он переводил на себя: какой я красивый и замечательный. Он гляделся в каждую витрину, постоянно поправлял прическу, ходил строго в ритм музыке. А поскольку музыка на улице звучала самая разная, в основном радио из палаток, то настрадалась я с ним всласть. Он то бежал, как ракета, ухватив меня за руку, так что я себе представлялась не иначе как зонтиком в ветреный день, то плелся нога за ногу, и ничего сделать было нельзя. И что самое противное - он считал, что все от него без ума, как будто внешность это все. Я как-то больше люблю умных мужчин, а манекен в качестве любовника меня совсем не привлекал. Когда я деликатно попыталась порвать отношения, он оскорбился до глубины души и приклеился как банный лист. Ему надо было знать причины - я же первая, кто его бросила. Он был на редкость надоедлив и настырен, и избавиться от него было нелегко. Слава богу, что я живу на курорте, а он в столице, а то бы я уже давно повесилась, ибо он доставал меня при каждой случайной встрече.

Немудрено, что я обратилась в позорное бегство лишь только углядев этого типа на горизонте. Звякнув колокольчиком, он входил в магазин, как всегда, под музыку. Схватив в охапку все свои многочисленные пакетики, я взяла курс прямо на выход, по дороге вынужденно и кратковременно замаскировавшись под манекен, ибо враг ленивой колбасой зигзагообразно таскался от витрины к витрине, отрезая мне путь к отступлению. Проходя мимо чучела в красном парике, он покосился подозрительно, но мой расчет оправдался - он решил приклеиться к более живому объекту. Не желая быть свидетелем истязания продавщицы я, брякнув тем же колокольчиком, смылась с поля боя.

Выскочив на свежий воздух, перевела дух. Надо же, какое невезение! Наткнуться на него в первый же день. Да, везет, как паралитику на лыжах. Однако, заев потрясение еще одной порцией мороженого, я весьма быстро успокоилась и продолжила моцион, изредка поглядывая по сторонам с опаской. Догуляв часов до 4-х, вдруг спохватилась - надо ведь успеть на Пярнусский экспресс в 17.12.

Отправься я немедленно, я бы на него успела, даже с запасом, но надо было еще вернуться на Балтийский вокзал за багажом, во что бы то ни стало. Опоздай я на автобус, раньше восьми мне дома не быть. А дом всю зиму стоял пустой, все отсырело, еды никакой. Так что надо успеть в город до того, как дежурные магазины закроются. Ни голодать, ни таскать авоськи из столицы я не собиралась. Вот поэтому я стартовала с места в карьер как заправский спринтер.

Штука-то еще в том, что с 16.30 до 17.30 камера хранения закрывается на перерыв, все идут в главное здание пить кофе, а уж от кофе ни один нормальный эстонец не откажется. Я должна успеть забрать сумку до того, как они уйдут, или не видать мне автобуса. Вот и неслась я по узким таллиннским улочкам, пользуясь головой вместо светофора - всем стоп, я бегу! - вся в пакетах и пакетиках, на любимых каблуках высотой в 10 см. Хорошенький вид эдакая пылающая метеорит-комета.

Летела я по городу с бешеной скоростью, а почуяв финиш, припустила еще быстрей. По инерции в подвал по лестнице я чуть не спустилась носом вперед. 16.27 - успела. Сидящий внутри охранник уже собирался закрывать металлические двери. Ужом проскользнув, я показала ему на часы и побежала в конец коридора.

До сих пор не понимаю, почему открывать я стала не свою, а соседнюю слева ячейку. В тот момент в спешке я этого не заметила. Левой рукой держалась за ручку, готовая мгновенно рвануть ее на себя, правой набирала код. В последний момент самая крайняя цифра соскочила, на ту самую злосчастную четверку, но я уже дернула за ручку, да так сильно, что открывшаяся дверца прищемила мне руку, столкнувшись с другим ящиком. Господи, как больно! Тот факт, что ящик открылся, меня ничуть не смутил, ведь это моя ячейка. И только когда здоровая моя рука вытащила оттуда маленькую черную сумочку (мужскую, судя по виду) вместо моей цветастой спортивной сумищи, тогда только я подумала - что-то не так. Проверила код изнутри - все как у меня, кроме последней цифры. Снаружи то же самое. Тут я догадалась посмотреть на номер ящика. Матерь Божия! К кому это я вломилась?! Ведь мой ящичек тут, справа, а этот чей?

Я поставила черную сумочку обратно и стала отпирать свою ячейку. Так я и знала, здесь цифра тоже соскакивала, но он на четверку не открывался. Пришлось одной рукой насильно удерживать тройку, а другой производить все остальные манипуляции. Вытащив свою сумку, я поставила ее на пол и стала думать, что же мне делать. Единственный запасной жетон я израсходовала, закрыть отсек я не могла.

У дверей уже давно дурным голосом вопил охранник - наверное, если он не получит минута в минуту свою дурацкую чашку кофе, у него развивается какая-нибудь острая форма каффеинового голодания с нежелательными последствиями на мозг. Меня слушать он упорно не хотел. И вот тут-то я сделала, может быть, самую ужасную глупость. Сумка выглядела дорого и внушительно, наверняка внутри есть карточка или визитка, с именем и адресом владельца. О том, что я могу оставить кого-то без бумажника, я не думала - с такими вещами не расстаются. Кроме того, этими камерами уже давно пользовались в основном местные, а не туристы. Все эти факты меня утешали. Скоро я все равно вернусь в столицу, через пару дней, раз так надо, но сейчас необходимо попасть на автобус.

Я вытащила большой полиэтиленовый пакет, запихнула в него покупки, сумочку аккуратно положила внутрь большой сумки и, вытащив одну из своих маек, протерла все ручки на чужом ящике. Потом изменила начальный код на своем, чтобы идентичность не бросалась в глаза. Зачем? Насмотрелась детективов, наверное. Уж очень не хотелось, чтобы ко мне домой заявилась полиция. Конечно, это будет выглядеть подозрительно, но я была искренне уверена, что через несколько дней сумку верну.

***

Вышла под недовольное ворчание охраны, будто в бреду села на трамвай, чуть было не перепутав маршрут, доехала до автовокзала, не обрадовал меня даже тот факт, что успела на экспресс. Сумка не давала мне покоя. Дорога показалась мне вечностью, хотя автобус приехал в Пярну на двадцать минут раньше. Делала я все автоматически - поймала такси, заехала в магазин, доехала до дома, расплатилась.

Дом был тих и пуст. Внизу у лестницы на второй этаж нашла записку двоюродный брат ( он живет на первом этаже) с семьей уехал на выходные в деревню. Значит, до послезавтрашнего утра меня никто не побеспокоит. Летом в конце недели мало кто сидит в городе. Кинув сумки на кровать, открыла все окна. На улице даже вечером жара, пусть сырость выветрится. Протерла мебель, достала из коробки в каморке телевизор, принесла в комнату и подключила. Порылась в дорожной сумке и достала свое самое большое сокровище - небольшую черно-белую фотографию, с которой смотрел серьезный блондин, моя первая любовь, такая же вечная как и трагическая - и поставила ее на видное место. Уже можно жить.

Приготовила наспех что-то перекусить и села за ящик. Мне всегда нравилось, что в Эстонии западные телеканалы транслируются без перевода. Английский я знаю свободно и слушать живую речь для меня сплошное удовольствие. Но сегодня это преимущество было явно не в кайф. Лениво ковыряясь вилкой, я пыталась понять, о чем речь, но вникнуть не могла. Мысли упорно возвращались к случайной находке.

Хорошая кожа, мягкая, такая сумочка должна стоить немалых денег. Открыть... или не стоит? Любопытство мое, наверное еще не раз меня впутает в какую-нибудь глупость, устоять я не смогла. Раз я взяла, надо же знать, кому возвращать! Потянула за молнию с опаской, она поехала, как по маслу. Что это?! Я ожидала увидеть какие-нибудь документы, бумаги, но такое! Кто, упаси боже, будет набивать такую дорогую сумку старыми носками?! Первый, что я вытащила, был белый в веселую красно-зеленую полосочку. Эдакая рождественская колористика. На месте большого пальца внушительная дыра. К тому же носок явно не первой свежести. Что за чушь?

- Индре, - обратилась я к блондину, - как ты думаешь, чтобы все это значило?

Блондин не ответил. Он давно уже ни на что не отвечал, что совсем не мешало мне постоянно разговаривать с ним вслух. Да, несмотря на то, что прошли уже годы и годы с того дня как он погиб, я все еще не могла его забыть. С самого раннего детства я была безумно влюблена. Его смерть разбила мне сердце еще до того, как я успела как следует вырасти. До того даже, как я успела понять, что эта любовь - та самая, вечная... Поняла я это, когда его уже не стало. Пыталась покончить с собой, семь или восемь лет пребывала в жуткой депрессии. Потом как-то успокоилась, стала жить нормально, но уже никого я так не любила... И я так и не отучилась от привычки с ним разговаривать, советоваться и даже спорить - это всегда помогало разбираться в сложных вещах. Таких, как например, это.

Никакой визиткой там и не пахло, зато куча носков на ковре смердела очень даже неплохо. Мне еще не приходилось встречаться с такой нежной любовью к грязным носкам. Чудно. Уже с брезгливостью засунув руку в сумку, я выудила завернутый в тетрадный клетчатый лист квадратный сверток. Бумагу я развернула и, скомкав, швырнула в носочную кучу. В руках у меня был самый обыкновенный черный футляр для ювелирных изделий. Сверху - три полосы: белая, синяя и желтая. Признаться, у меня мурашки по коже бегали, когда я его открывала.

Внутри было достаточно простенькое по форме колечко - две полосы драгоценного металла, золота и платины, пересеченные по диагонали третьей полосой из семи бриллиантов квадратной огранки. По внутренней стороне шла надпись, но такими странными буквами, то ли готическими, то ли вообще иероглифами, что как я ни силилась, ни одного знака разобрать не смогла, не то что прочитать.

Я положила это хозяйство на стол перед самым своим носом и закурила. Надо было подумать. Как-то все это нелепо...глупо. Но ведь какое-то объяснение должно быть! Вернуть кольцо я уже не смогу, ведь кому возвращать неизвестно. И что мне делать с ним, тоже. Взгляд нечаянно упал на клочок мятой бумаги на ковре. Может, он мне что-нибудь объяснит? Я подняла его, осторожно развернула и положила на стол. На нем твердым, но весьма эмоциональным почерком было написано, явно в спешке:

Не могу его больше носить, это опасно. Сделай так, чтобы оно исчезло. Когда будет поспокойнее, и оно мне понадобится, я дам объявление о полосатых кроликах в Пярну П.... Будь поосторожнее, с ним шутки плохи. Не одевай ни в коем случае.

L-H.

Английские готические буквы я более-менее знала. Они очень шли сюда, по аналогии с надписью на самом кольце. L-H.... Кто такой? И почему он не может его носить? Кусается, что ли? И к чему такая маскировка и ненадежный способ передачи? Число в углу стоит вчерашнее...

Вот где я по-настоящему задумалась. Куда я влипла на этот раз?! Индре смотрел на меня недовольно и даже осуждающе...

Но что делать! Моя глупость опять взяла верх. Я решила так: раз оно должно исчезнуть, все идет как нельзя лучше. Я его спрячу и буду ждать заметку о кроликах в газете, благо брат ее выписывает. Они хотели, чтобы кольцо испарилось? Ради бога! Меня навряд ли найдут. Смою красную пенку с волос - все. В столице знакомых я не встречала, самовлюбленный Олаф не в счет. Охранник так торопился, что меня не рассматривал. В принципе, одна деталь может легко сбить всех с толку. Мои дикие волосы видели все, а на меня саму внимания не обращали. Навряд ли кто-нибудь сможет меня описать, тем более, что особых примет у меня нет. Разве мало в Эстонии высоких брюнеток?

Следы я замела, выходит, правильно сделала. Все замечательно, меня не найдут. Теперь надо как следует подумать, куда этот перстень спрятать до поры до времени. Мне не нравилось только одно - вонючие носки, к сожалению, придется оставить как есть. Если отдавать хозяину, так уж полный комплект.

***

На следующее утро я проснулась с не проходящей головной болью, которая тупой иглой засела где-то глубоко в висках и ныла, ныла так, что просто спасу нет.

Снилась всякая чушь. Будто я стою у подножия огромного небоскреба, внизу сумрачно и холодно, но чем выше, тем светлее и светлее. Вершина теряется в облаках, а сквозь них изредка проникает ослепительно яркий свет, так что глазам больно. По стенам скользят стеклянные лифтовые кабины, снуют без остановки верх и вниз, но почти ни одна не доходит и до половины. Одна застряла наверху, не доходя несколько десятков этажей до облаков, стоит с открытыми дверями. К каждой кабине внизу стоит длинный хвост людей, лиц не разобрать. И такое чувство, что кто-то зовет меня наверх, просто магнитом тянет. Отвратительное ощущение.

Было еще сравнительно рано для отдыхающей части населения, часов восемь, что ли. Неверной рукой я дотянулась до круглого трюмо и стащила с него старый бабушкин будильник. Ну да, 8:07. Магазин, значит, уже открыт. Вчера вечером я купила еды только на ужин, не до того было. Да и зачем? Все равно по утрам привозят все свежее. Я поставила будильник обратно. Может, поспать еще чуть-чуть? Нет, эта боль мне заснуть не даст.

Еле-еле я стянула ноги с кровати, потащилась проверить, как обстоит дело с запасами кофе, чая и сахара. Терпеть не могу, когда что-то внезапно кончается или когда приезжаешь домой, а с прошлого года нет ничего. Поэтому в каморке у меня стоит запас. Кофе две банки, чая немного, но на первую неделю хватит, а вот сахара нет почти, придется купить.

Вылезла я из дому, напялив спросонья черти что. Старые джинсы, живописно рваные на заднице, майка в краске ( в прошлом году дом красила, с тех пор не отстирывается), волосы дыбом - короче, караул ходячий. Рано, казалось бы, а уже душно, поскорей бы на пляж.

Подхожу к воротам, а тут на перекрестке у дома притормозила желто-белая машина службы городского порядка. Простой и обыденный этот факт заставил меня отступить за куст шиповника. Ну вот, мания преследования у меня уже началась. Ездят патрули круглые сутки, десятки машин накручивают круги по городу - зрелище знакомое и давно привычное. С чего бы мне прятаться? Но я отступила назад и прикрыла волосы рукой. Их видеть не должны. Пулей взлетев обратно на второй этаж, схватила с вешалки бейсболку и напялила на голову, подтыкая вовнутрь непослушные пряди. Замаскировавшись, снова спустилась вниз.

Как обычно в этот час, народу в магазине отоваривалось немного, в основном старушки. Эстонские старушки вообще на удивление активные, с раннего утра на ногах, копаются в саду, торгуют на рынке - редкая подвижность. Наверное, морской ветер действует.

Долго в магазине торчать я не стала, взяла молока, творога и сметаны - на завтрак ничего больше и не надо - и смылась. Проверять эстонских старушек еще и на зрительную память что-то не хотелось. Плелась я оттуда еле-еле, нога за ногу, голова не проходила. Где-то в шкафчике у меня должен быть Аспирин Упса, выпью после еды, а то весь день промучаюсь. Скрипнула калиточкой, поднялась на внешнее нерабочее крыльцо к почтовому ящику. Эстония. Это, конечно, братова газета, но с него не убудет, если я почитаю ее за завтраком. Я закрыла ящик, обогнула дом и вошла. Сразу перемешала творог со сметаной и каплей молока, добавила сахарку. Налила кофе в любимую кружку и удобно устроилась за столом, расстелив газету перед носом.

Хотя и принято подсмеиваться над эстонцами за их неторопливость, но для меня это спокойствие - самое главное счастье в жизни, особенно в первые недели после приезда из мегаполиса вроде Москвы. Отдыхаешь буквально душой и телом. Как приятно почитать газетку за чашкой кофе, полежать на пляже, медленно уминать мороженое в кафешке на пару с лучшей подругой....

Кстати, интересно, Моника в городе или нет? Ладно, сейчас не к спеху. Я не торопясь отправляла в рот ложку за ложкой, прихлебывала кофе, мечтательно смотрела в окно ( чужой кот дрых на покрытой брезентом машине прямо под окном - вот нахал!) и лениво переворачивала страницы.

Что меня особенно интересовало - это предпоследняя страница. Обычно там печатают местный криминал, несчастные случаи и объявления о розыске. По правде говоря, для меня это входит в разряд развлекательного чтива, настолько смехотворными кажутся эти хроники по сравнению с Дорожным Патрулем. За прошлый год в Пярнусском уезде совершено всего четыре убийства. И, скажите на милость, какой кошмар:

Двое школьников взломали газетный киоск. Взяли жвачку и комиксы.

Или:

Вчера еще четверо велосипедистов вынужденно переквалифицировались в пешеходов.

И это криминал?! Курам на смех, но местное население воспринимает все очень серьезно и даже расстраивается. Как-то, в гостях у моего любимого троюродного брата Янека, я смотрела телепередачу вроде нашего Патруля. Тогда у меня своего телевизора дома еще не было. Ну вот, большую часть программы показывали какого-то полицейского, в чинах я не разбираюсь. Он сидел и со скучающим видом рассуждал о причинах мелких правонарушений. Читал что-то вроде морали для подрастающего поколения. Единственный сюжет с места происшествия - Жигуленок наехал на столб в каком-то спальном районе, немного помялся капот. И моя тетя Айме восклицает:

* Какой ужас! Прямо всмятку, как блин!

Видела бы она аварии, что случаются у нас на МКАД, не говорила бы так. Иногда хочется записать парочку выпусков Патруля и показать им, что такое криминал. Хвастаться тут, конечно, нечем, но они сами не осознают как у них тихо и безопасно.

Но вот что-то интересное. Тыну Кырсик, 32-х лет, Служащий ЭЖД, после смены сбит грузовиком на ...ой улице, в Таллинне. Пострадавший скончался на месте. И рядом фотография этого самого Кырсика. Взглянула я и похолодела. Узнала сразу, память на лица у меня хорошая. Это он ворчал на меня вчера, это ему не терпелось идти пить кофе. Дотерпелся, значит.

Тут было над чем поразмыслить. Ведь это случайность... или нет? Ведь в письме написано было про опасность. Или это совпадение, глупое, пускай и странное? Спокойствие мое улетучилось в айн момент. Доедать завтрак тоже не хотелось. Я встала, задумчиво набрала в ковшик воды и плеснула на блаженного кота на машине. Нечего тут валяться! Тот с воплем прыснул в малину, наверное, зализывать раны и строить планы мести. Когда привезут моего кота, боюсь, он ответит за незапланированный душ. Ну да ладно, фиг с ним, тут кое-что посерьезнее.

Аппетит пропал, прошла и головная боль, на душе заскребли кошки. Я сходила в гостиную, вытащила ножницы из ящика, заметку вырезала и положила в папочку. В неровен час я начала составлять досье.

А кольцо надо спрятать.

Теперь-то я ни за какие коврижки не сознаюсь, что оно у меня. А кролики? Полосатые кролики как же? Можно ли теперь им верить? Сама записка сомнений у меня не вызывала. Рука, писавшая ее, тверда и уверена в себе и, признаться, почерк мне очень импонировал. Он красавец, наверное, и не старый. Хозяин, я имею в виду. А объявление? Безликий газетный шрифт не даст мне нужных гарантий. Если бы я увидела почерк с записки, отдала бы без колебаний, может, и сама бы отдалась, а печатным кроликам, хоть в шашечку, уже, боюсь, не поверю.

Первое - как можно быстрее вымыть голову. Включила плитку, поставила греть воду. Вытащила из сумки пакетик шампуня, маленький такой, рекламный. Head & Shoulders. Какая гадость, я его терпеть не могу. Волосы после него как проволока и электризуются к тому же. Но потерпеть придется, другого нет. Куплю позже, когда пойду в город. Воды надо бы согреть побольше, после пенки всегда много краски сходит, а я должна смыть эту гадость, чтобы и намека на красный цвет не осталось.

Полчаса спустя я придирчиво осматривала мокрые пряди в зеркало. Вроде бы отмылось. Это сделано. Теперь - уничтожу билеты. И автобусный, и железнодорожный, особенно последний, где моя фамилия черным по белому, а дата на обоих. Кто сказал, что я приехала вчера? Я приеду завтра к полудню. Выходит, сегодня сижу дома, а завтра пойду покажусь родным и знакомым, причем постараюсь застать всех, кого только можно. Не было меня здесь, и все тут.

А кольцо надо спрятать.

***

К вечеру я вроде бы немного успокоилась, хотя и просмотрела для верности все таллиннские газеты в ларьке у дома. Мысль, что меня могут вычислить и найти, меня не покидала все равно. А что будет потом... С другой стороны. Это могли быть просто химеры, этот случай с охранником вполне мог быть несчастным случаем, но записке я верила больше, чем таким странным совпадениям.

Кольцо я запрятала как следует. Когда во время войны строился этот дом, правительством была строго ограничена жилая площадь на семью, а дом получился больше. Поэтому на втором этаже с четырех сторон под скатом крыши остались замурованы четыре помещения. Не больших, но все-таки. Когда закон отменили, вскрыли два из них. Один, у кухни, превратили в кладовку. Второй, в коридоре - в склад ненужных вещей. Два других остались нетронутыми и таились за стенами спальни с двух сторон.

В прошлом году , когда была тут одна, я решила один из них задействовать для себя. Хотела, чтобы никто кроме меня о нем не знал. Поэтому выбрала ту каморку, проход к которой загораживал огромный бабушкин шкаф. Позвала мастеров, шкаф отодвинули и, точно рассчитав, пробили стену. Внутри все давно было обито деревом - бабушка знала, что рано или поздно помещения откроют. Оставалось только поклеить обои, и можно жить. Даже зимой холодно не будет. Поставила я туда стеллажи, кресло, столик, свои картины на стены и вышел тайный кабинет. Даже думала окно на крышу пробить - они сейчас в моде, но отказалась от этой мысли. Ведь если откуда ни возьмись появляется окно, значит там живут, а в спальне такого окна нет... И конец всей конспирации.

Шкаф придвинули обратно, и замели следы. Вход в кабинет через вышеупомянутый предмет мебели. Залезаешь в него, отодвигаешь заднюю стенку, а за ней дверь, тщательно оклеенная основными обоями. Замочная скважина тоже замаскирована. Сам черт не найдет! В коридор, кухню и гостиную ребята провели мне микрофончики, чтобы было слышно, если кто придет неожиданно. В кабинете такая изоляция, что ровно ничего не слышно. А теперь я спокойно могла слушать все, что в доме происходит, и даже записывать. Мальчики-рабочие попались талантливые и не болтливые, да и заплатила я не так уж много.

Сумку с носками я положила в нижний ящик стола, а футляр с кольцом - в верхний, который запирался на ключ. Даже если бы хотела, лучшего места я бы не придумала. Остаток дня провела в каморке, удостоверившись, что во всем доме погашен свет. Ведь я еще не приехала...

На следующий день, в понедельник, я пошла в парикмахерскую, где работает одна старая знакомая моей матери, и постриглась. Отстригла все без сожаления, оставив лишь короткий ежик. Предупредила знакомую, что меня тут не было, и никаких волос я не стригла...

Привыкла к новой прическе я не сразу, но потом она мне даже понравилась никакой тебе укладки, мороки и хлопот. Демонстративно приехала домой на такси, нагрузившись бутафорными сумками, и нечаянно нажав на клаксон, когда подъезжали. Ни один сосед не остался в неведении, что я приехала.

Когда приехала, меня встретил прямо на пороге семилетний Аксель, мой двоюродный племянник. Сразу же повис на шее, чем мешал расплатиться за такси. Бедняга, скучно ему здесь, уж очень он стеснительный и с соседскими мальчишками особенно не дружит.

* Ты мне что-нибудь привезла? - Вопрос был задан в лоб.

* Конечно, - ответила я, пытаясь вытащить бумажник из сумки. Милый ребенок придавил ее своим весом.

Я всегда привозила ему что-нибудь из Москвы. Не то что в Пярну чего-то не было, просто Сирье, жена моего двоюродного брата Януса, воспитывала ребенка практически одна - братец недавно ударился в религию. Естественно, особенно баловать она его не могла, вот я и таскала ему подарки при первом же удобном случае.

Отпустив наконец такси и приземлив ребенка на землю, я устроила сделку.

Подмога сумками за приз. Я не боялась, что дите надорвется - багаж все равно был бутафорный, из легких и объемных предметов. Таких, как например годичный запас туалетной бумаги, салфеток и бумажных полотенец.

Когда мы входили в дом, уже пахло чем-то вкусным. Из кухни на первом этаже выглянула Сирье.

* Привет, Кей. Давно не виделись. - Вообще-то я Катерина, но все уже привыкли сокращать мое имя до первой буквы. - Мы уже ждали, ждали, когда ты приедешь. Аксель извелся весь.

* Привет. - Я приземлила оставшиеся на мою долю сумки и полезла целоваться.

* Устала, наверное? Хочешь, приходи сегодня ужинать к нам, заодно расскажешь все новости большой жизни, - сказала она и засмеялась.

* Обязательно, только разгребу вещи и можете на меня рассчитывать.

Заново подхватив багаж, я полезла к себе наверх. Аксель уже ждал меня там.

* Что-то у тебя сумки легкие, - заметил он и погрустнел. Наверное, решил, что ему привезли что-то из практичных вещичек для маленьких сироток. Что ж, если он так считает, то мне придется его разочаровать.

Не зря я перед уходом постаралась придать квартире нежилой вид. Милый ребенок очень внимательно проследил за процедурой отпирания дверей, открытия окон, подключения холодильника и проч. В конце концов я его спровадила вниз, а то вдруг я чего-то не углядела, ведь у него глаз цепкий, хоть и малыш еще.

Пошуровав для виду с полчаса, я переоделась и спустилась на первый этаж. Сирье стояла у плиты, на весь дом потрясающе пахло грибами со сметаной. Очень я их люблю, кажется, Сирье специально для меня их наготовила. Пока она мешала соус, я быстренько собрала на стол, шуганув Акселя - он развалил свое "ЛЕГО" на весь стол и увлеченно что-то строил, на вид нечто среднее между Останкинской телебашней и подводной лодкой. Я была такой милой, что даже помогла ему перетащить сие творение в комнату без особых потерь. Разве только шпиль-мачта-перископ отвалился....

Когда наконец на столе выстроились тарелки с картошкой, огурцами, хлебом и прочими продуктами, туда водрузили миску с грибами и мы втроем уселись ужинать. Брата, мужа Сирье, не было. Что ж, тем лучше, а то вечно он начинает толкать религиозные речи...

- Я вижу, ты постриглась, - Сирье накладывала мне явно слоновью порцию, это что, в Москве теперь мода такая?

- Да, полный минимализм, - улыбнулась я, глядя как Аксель незаметно от мамочки стянул со стола кусок колбасы и кинул на пол. Моментально послышалось утробное урчание и жадное чавканье - там сидела наша вечно голодная серо-дымчатая кошка.

- А мальчики, как я понимаю, поступают с точностью до наоборот, засмеялась Сирье, потрепав мой ежик, - Ходят с косами и завязывают бантики.

- Ну, особых кос я не видела, - протянула я.

- Зато я видела. У нас в городе уже есть двое таких, кудри ниже задницы, представляешь?

- Да ладно... Быть такого не может.

- Серьезно тебе говорю. Я даже сомневаюсь, что в городе найдется хоть пять-шесть девушек с такими длинными волосами.

- Ерунда какая, - отмахнулась я, - они голубые, наверное.

- Только голубых нам не хватало.

Тарелка с колбасой постепенно пустела, а чавканье под столом становилось все тише и тише - наверное, в кошку больше не лезло.

Тут кухонная дверь приоткрылась, раздался легкий стук.

- Ку-ку, - на пороге стояла моя подруга Моника собственной персоной, - я так и знала, что ты приехала и даже не потрудилась позвонить, - съязвила она.

Я отложила вилку и пошла обниматься.

- Да ладно тебе, я недавно приехала, только ужинать села. Хочешь с нами?

- Хочу, - быстро ответила Мон, уселась за стол и взяла вилку. Она всегда такая, никакого стеснения, все всегда запросто.

Дальше мы ужинали уже вчетвером, и все вроде бы было в порядке... Только я нутром чуяла - что-то не так. Что-то с моей подругой произошло, что она тщательно пытается скрыть - по крайней мере на данный момент. Сначала вроде бы я ничего не заметила. Она шутила, смеялась и болтала без умолку, за год у нее накопилось достаточно новостей, и она торопилась ими поделиться. Но какой-то своей клеточкой я чувствовала, что все, о чем она болтает полнейшая ерунда по сравнению с тем, что случилось. Вот только что? Этого я уловить не смогла, как ни пыталась.

Однако чем дольше я ее слушала, тем яснее мне становилось. В ее словах постоянно присутствовал некий подтекст, намек... А потому, когда Сирье повела Акселя спать и кухонный фронт освободился, я задала вопрос в лоб:

- Кто он?

Ее заело на полуслове и словесный фонтан остановился. Ответила Мон не сразу. Медленно положила вилку, пододвинула кофе и стала его не торопясь размешивать, не глядя мне в глаза.

На самом деле, поверить в то, что моя подруга потеряла из-за кого-то голову, мне было очень трудно. Она всегда была немножко холодной, над своими поклонниками от души издевалась и подшучивала, но ни к кому не относилась серьезно. Частенько приговаривала, что не родился еще тот, что заставил бы ее мечтать. Выходит, родился. Интересно, кто он? Если он сумел растопить такой лед, он по крайней мере должен быть человеком крайне неординарным...

Вопросов у меня в голове роилось множество, но моя обычно такая откровенная и разговорчивая подружка лишь пожала плечами:

- Долго рассказывать.

Ну что ж, настаивать я на стала. Я слишком хорошо ее знала - придет время и она все равно не вытерпит, прибежит и начнет выкладывать так, что не остановишь. Подождем --увидим. Все зависит только от того, когда ей надоест играть в молчанку, а по своему опыту я знала, что сей момент наступит весьма и весьма скоро. Поэтому я не стала лишний раз ей надоедать и продолжила легкую болтовню о последних городских сплетнях, не смотря на то, что они мне уже поднадоели и хотелось узнать главное.

Уже было совсем поздно, когда Мон наконец распрощалась. Я проводила ее до дверей, тщательно все заперла и поднялась к себе наверх. Сирье и Аксель давно уже спали младенческим сном, оно и понятно - Сирье завтра на работу, а племяннику в летнюю школу.

Я налила чаю, включила телевизор и шлепнулась в кресло. Показывали милый фильмик "Дорога в ад", который мне очень нравится, но я его уже видела, причем не раз. Удостоверившись, что ничего более путного нигде нет, я дохлебала чай, накинула ночнушку и, погасив свет и проверив двери, нырнула под одеяло.

Где-то посреди ночи я проснулась от странного чувства. Лежа с закрытыми глазами, сна ни в одном глазу, я прислушивалась к своим ощущениям. Что-то было не так. Во-первых, по комнате явно гулял сквозняк, хотя все двери были заперты, а открыто только одно окно. Однако я явственно ощущала, что дует прилично, а волосы мои шевелятся, и вообще, ветер залезал в щели одеяла и мне весьма скоро стало холодно. Решив, что только ощущениями тут не обойдется, я открыла глаза.

Вся комната светилась дурным голубоватым блеском, а основной поток шел из-за шкафа, последний был прямо-таки окружен сплошным синим ореолом. Оттуда же шел и ветер. В тихом ужасе я завернулась в одеяло и села на кровати. Что делать, не представляла абсолютно, в жизни такого со мной не случалось. Может, сбежать отсюда и попроситься переночевать внизу? Неудобно как-то, люди спят, а я их будить буду...

Я тихо встала, накинула одеяло на плечи и сделала шаг в направлении шкафа. Свет был не однородный, а скорее шел волнами, жил какой-то своей собственной жизнью, светился то ярче, то тише, то расплывался по всей комнате, то концентрировался в какой-то одной точке. Когда я встала, меня мгновенно окружило вибрирующим кольцом, что было неприятно психологически, а физически никак не ощущалось. Я напоминала себе заблудшую рыбу в бассейне все такое синее вокруг... Маленькими шажками я продолжала двигаться к шкафу, до него было совсем близко - шагов пять, которые в нормальной жизни не замечаешь, а тут приходилось делать усилия, чтобы пройти. Кольцо становилось шире, а световые потоки в нем двигались все быстрее и быстрее. Дойдя, наконец, до злополучного шкафа, я глубоко вздохнула и взялась за ручку, чтобы зайти в кабинет и проверить, что за чертовщина там творится. Однако как только я дернула дверь на себя, свет исчез, сквозняк прекратился и вокруг снова была только спокойная, тихая ночь, а в комнате заметно потеплело.

Что за ерунда, подумала я, бредя обратно к кровати и поддерживая одеяло, которое так и норовило сползти на пол и запутаться в ногах, что за дребедень творится? Но додумать я так и не смогла: стоило мне улечься, как я заснула мертвецким сном, так же моментально, как и проснулась.

Утром я проснулась как ни в чем не бывало. Весело выпила кофе и созвонилась с Мон - мы собрались пойти на пляж чтобы маленько поджариться. Вообще-то жариться предстояло мне, так как Мон уже давно напоминала если не шоколадку, то по крайней мере золотистый пончик.

Собрав сумку, я закрыла двери и уже спускалась по лестнице, когда на нижней ступеньке обнаружила наспех накарябанную Сирье записку. Она гласила:

Кей, если куда уйдешь, запасные ключи на старом месте. Мы будем около пяти.

Кстати, ты вчера забыла выключить свет наверху.

И подпись : Твоя Сирье.

Вот тут-то я и вспомнила... Забыла я свет выключить, как же! Я-то как раз все выключила, ибо терпеть не могу спать при свете. Но если Сирье такое написала, значит, это не она устроила ночью представление. По правде говоря, ее и так трудно было заподозрить: трудолюбивая женщина, хорошая мать, серьезный человек, который никогда не оставляет гореть свет или газ дольше чем необходимо, не станет же она жертвовать сном перед рабочей неделей, чтобы меня попугать? Абсурд. Выходит, это еще что-то... Только что?

С Мон мы встретились на автобусной остановке и доехали парка Лидии Койдула, откуда рукой было подать до моря. Денек выдался что надо, и настроение мое заметно поднялось после бессонной ночи. Монике я пока ни о чем говорить не хотела - или не была уверена, стоит ли втягивать ее в это... В общем, я молчала и не портила денек выспавшейся подруге. Тут она толкнула меня в бок.

- А знаешь, у меня для тебя сюрпризец есть, - и хихикнула. -Как раз в твоем вкусе.

- Да? И что же это такое? - Спросила я.

- Да не что, а кто, - поправила Моника. - Если не ошибаюсь, объект должен сейчас находиться на пляже, хотя мог и слинять, в разгаре дня он не загорает... Так что если повезет, и мы его застанем, можешь прощаться с жизнью.

- И чего же в нем такого?

- Да так... Просто в твоем вкусе. Ты поймешь, когда увидишь.

И больше эта нахалка не сказала ни слова, как я ни пыталась из нее хоть что-то вытянуть. До побережья уже рукой было подать, на каждом шагу - прокат роликовых коньков. Но я еще успею покататься. Пока есть солнышко, надо купаться.

Я остановилась у ларька купить воды, а Мон за это время успела уйти далеко вперед. Она уже спустилась по маленькой каменной лестнице с бульвара на пляж и ждала меня внизу на дощатом настиле, который прямой полосой уходил вперед прямо к самой воде.

Расплатившись, я подошла к лестнице и стала снимать босоножку, когда вдруг кинув взгляд на подругу, заметила, что она с необычайно сосредоточенным лицом смотрит куда-то налево и вверх. Проследив за взглядом, я обнаружила что он упирается в окна женского туалета на втором этаже невзрачного здания. Ничего интересного там явно не происходило. А вид у нее был достаточно красноречивый... В чем же дело тогда? Кинув туфлю на песок, я стала расстегивать вторую. Возясь с застежкой, одна нога задрана кверху, я посмотрела на настил, ведущий к морю. Посмотрела... и умерла.

Навстречу мне шел такой парень, что вместо крика и гомона мне показалось я услышала небесный орган и песни ангелов... С длинными белыми волосами, заплетенными в толстую косу и перекинутыми на одно плечо, огромными синими глазами, а может, и не синими, высокий и длинноногий, он смотрел прямо мне в глаза, все приближаясь и приближаясь. Все, что было раньше, все кто были раньше, перестали существовать в сотую долю секунды. Теперь я поняла, что готовила мне Мон. И за увиденное уже сейчас готова была расстаться с этой жизнью. Но...Я на секунду от счастья закрыла глаза. Если вы когда-нибудь пытались стоять на одной ноге с закрытыми глазами, вы уже поняли, что произошло дальше. Секунда - и я уже лечу с лестницы вниз и падаю носом в песок прямо под ноги божеству.

Вот вам и ситуация. Больше всего на свете мне хотелось прикинуться хладным трупиком и никогда не вставать. Это ведь надо же так опозориться! Так засмотреться на мужика, что грохнуться с лестницы. Поднимать голову я не собиралась, но песок забился в нос и стало невозможно дышать. Медленно я стала восставать, зная, что ад еще впереди.

Первое, что я увидала - загорелые ноги в белых джинсах, обтрепанных по краям. На горизонте виднелась собравшаяся толпа. В отчаянии я вернулась в исходное положение мордой вниз. Тут же меня подхватили сильные руки и установили вертикально, он держал меня обеими руками за талию, отпускать не собирался. Из-под челки я разглядела улыбку на лице - мальчик явно забавлялся моим конфузом. Для верности он меня хорошенько тряхнул.

- Ты в порядке?

Делать нечего, пора хоть голову поднять. Так и знала, взгляд отводить он и не собирался, как бормашиной сверлит меня и сверлит. А глаза у него - я обомлела - фиолетовые! Честное слово, если бы сама не заглянула так близко, не поверила бы никогда на свете. Такого холодного, ярко-фиолетового цвета, с разными оттенками, ну прямо как витражи. Он что, марсианин что ли? У нормальных землян таких глаз вроде не наблюдается...

Из гипноза меня вывели странные звуки из-за спины. Явно слышалось похрюкивание, хлипы и сдавленное бульканье. Моя подруга от души смеялась, пытаясь заткнуть рот носовым платком. Маскировка ей не удавалась. Очнувшись, я вылезла из объятий бога и пробормотала нечто нечленораздельное, долженствовавшее представлять собой что-то вроде извинения. Божество снисходительно кивнуло:

- Ничего, это часто случается.

И ушел. Но не успел он с серьезным лицом дойти до ближайшего ларька, как согнувшись от смеха, заполз за тент. Подозреваю, что смеялся он долго.

А толпа все стояла и не собиралась расходиться, и под ее взглядом я подняла с песка брошенную босоножку, свои вещи и медленно побрела прочь. Я была немного обижена на Монику, не слишком-то хорошо она поступила, ну да ладно, в данный момент это меня меньше всего волновало. В кои-то веки встретить мечту во плоти и так опозориться! Этого я определенно не могла себе простить. А уж на пляже точно больше появляться не буду!

Домой я приплелась разбитая и подавленная, грохнулась с размаху на диван и включила телевизор, чтобы хоть немного отвлечься. Но мысли мои все равно были жутко далеко от сериалов...Этот ящик мне вконец опротивел. Я зашвырнула пульт подальше и пошла в свое тайное укрытие, предварительно подключив микрофоны и выключив свет снаружи.

Забравшись внутрь, сразу полезла за кольцом. Я была практически на сто процентов уверена, что это оно светится по ночам призрачным блеском что так напугал меня прошлой ночью... И что вообще за чертовщина с ним творится..? Я скоро сама начну верить в странные силы. В духов-то я всегда верила, но вещи, дающие обладателю таланты или исполняющие желания, никогда не внушали мне доверия. Вот и сейчас я рассеянно вертела кольцо в руках, а его бриллиантовая полоса отбрасывала блики на стены кабинета.... Он сказал ни в коем случае его не надевать... А почему? Вполне невинное колечко.

Выглядело оно действительно довольно невинно. Ну что может быть такого в простом кольце? Первая странность обнаружилась сразу же, как только я попыталась, вопреки запретам неизвестного хозяина, его надеть. Несмотря на внешне вполне обычный размер, надеваться оно решительно не хотело, неважно, на какой палец я пыталась его пристроить. Эта чертова штуковина меняла размер!

На левую руку налезать отказалось категорически - сжималось до таких мизерных диаметров, что грозило исчезнуть совсем. Я не удержала и уронила кольцо на пол. А на полу оно вернуло прежнюю форму. Что за зараза такая???

Ладно, попробуем на правую. С этой рукой дело обстояло несколько лучше, но столь же бесполезно. Теперь эта тварь расширялась и падала вниз, скользя как по маслу. Ну не хочет оно надеваться, и все тут. В невинности данного украшения я уже окончательно разуверилась. После ндцатой попытки я положила упрямого осла на стол и закурила. И что мне с ним делать? Подлец светился голубоватым блеском и нагло подмигивал в свете люстры. В отчаянии я ткнула упрямца указательным пальцем. А он... потянулся за ним. Словно намагниченный. Что за напасть? Ему этот пальчик больше нравится? Да нет, надеваться на него оно по-прежнему не хочет. А за пальцем бегает, словно на веревочке. В чем же фокус? Я положила его ровно посередине стола и поднесла указательный палец вплотную. Оно засветилось чуточку ярче и пододвинулось. Еще ярче, еще чуть-чуть...

И тут мой средний палец какой-то неведомой силой стал притягиваться к указательному. Противостоять натиску я не могла, было такое ощущение, сто между ними кто-то туго натянул резинку, которая натянута до предела и может только сжиматься обратно. А по мере того, как мои пальцы соединялись, кольцо светилось все ярче и ярче, постепенно поднимаясь в воздух со стола. Поднявшись сантиметров на десять, начало дико кружиться вокруг собственной оси. Достигнув скорости света в своих оборотах, ослепляя и гипнотизируя меня своим светом, поганец начал менять форму. Из круглого оно превратилось в овальное. Ни двинуться, ни даже пискнуть я уже не могла, только сидела с вытянутой вперед правой рукой, указательный и средний пальцы вместе, как благословляющий ангел с икон Рублева. Когда-то это должно кончиться, подумала я. И оно кончилось. Со скоростью света эта пакость набросилась на мою руку. Как коршун на падаль. Надевшись на два пальца сразу, начало вибрировать. Белая полоса жгла нестерпимым холодом, желтая - расплавленной лавой. Руку сковало, а проклятое кольцо начало сжиматься, как тиски, причиняя дикую боль. Бриллианты светились дьявольским светом, из их глубины неслись ярко-лиловые искры. Где-то я их уже видела...Где это?...Где?

Когда я очнулась, было уже далеко за полночь. Я валялась на полу, голова под столом, кресло опрокинуто, а по кабинету словно промчался смерч. Все книги, бумаги были разбросаны по полу, картина на стене висела несколько кривовато, что примечательно - вверх ногами. Комната напоминала эпицентр хорошего калифорнийского землетрясения.

Голова раскалывалась. Поднялась я на ноги еле-еле. Рука онемела, двигать ей я практически не могла. Кольца видно нигде не было, на руке тоже все гладко. Ящики стола были полностью выворочены, а знакомые уже носки из некогда тщательно закрытой фатальной сумочки цветными гирляндами висели где попало. Один даже водрузился на все еще раскачивающуюся люстру. Что тут, черт возьми, произошло???

Вдаваться в подробности не было ни сил, ни желания, поэтому я просто выползла из разгромленного кабинета и с размаху плюхнулась на кровать. Так плохо мне еще никогда не было.

***

И с того самого дня я окончательно потеряла покой и сон. Начала твориться такая чертовщина, что только держись.

Начнем хотя бы с того, что утром меня ожидал странный сюрприз. Вылезла я из кровати, даже не заглянув в зеркало, хотя оно прямо напротив, и потащилась прямо в ночнушке на кухню, поставить чайник. Иду, и чувствую, что что-то мне мешается, да и вообще чувствую я себя как-то странно легко. Подтверждая мои мысли, с плеча соскользнула лямка и ночное мое одеяние соскользнуло на пол. Полная нехороших предчувствий, я поспешила посмотреться в зеркало.

Стоило мне туда заглянуть, у меня вырвался вопль, ужаса или восторга, я тот момент не поняла... Я всегда была девушкой средней упитанности, кругленькая, но без излишеств. Хотя, конечно, мечтала, что вдруг я стану тощей как спичка... Из зеркала на меня глядела именно такая спичка. Осмотрев себя со всех сторон, пощупав и потрогав, я пошла и взвесилась. Результат ужасал - 15 кило за ночь долой, при росте в 175 см я раньше весила 68... Замечательно, да здравствует разумная дистрофия. В общем, я была рада, но еще больше меня это радовало бы, если бы я понимала, отчего вдруг за одну ночь из средненькой булочки я превратилась в подиумную щепку... Но это был далеко не последний сюрприз...

За ночь от моей новой стрижки а-ля бритый ежик не осталось и следа. Так же не осталось следов краски. На меня глядел мой натуральный цвет, плюс отросшее каре ниже плеч. Я аж за голову схватилась. Да у меня с детского сада таких длинных волос не было! Что тут творится? Я даже подергала за волосы - а вдруг мне кто-нибудь ночью в шутку парик нацепил. Нет, волосы держались крепко. Если надо мной подшутили, то не иначе как Моментом приклеивали... Пришлось смириться и с волосами. Но вот с тем, что я обнаружила на левом плече, смириться было нелегко. Там красовалась татуировка, маленькая правда, размером где-то два на пять сантиметров. Три иероглифа, один под другим. На краску было непохоже, на переводилку тоже, кожа в этом месте покраснела и саднила, все указывало на то, что тату тоже настоящая. Совсем оглушенная, я попыталась одеться, чтобы пойти наконец пить кофе и основательно подумать. Но именно попыталась, потому что не смогла ничего надеть - с меня все падало, соскальзывало как с вешалки и висело мешком. Круто. Придется еще и весь гардероб менять. А если завтра утром я проснусь весом в 120 килограмм? Снова идти по магазинам? Я завернулась наконец в старинный бабушкин шелковый халат с кистями и поплелась на кухню.

Только за завтраком вспомнила я вчерашние события. Вспомнить было трудновато. Это как вспоминать сон - какая-то мелочь вызовет ассоциацию и ты сидишь и силишься вытащить из памяти куски событий. Кажется правда вот тут, рядом, а в руки не дается никак. Рука выглядела абсолютно нормально, только ощущалась какая-то скованность на пострадавших пальцах , как будто что-то невидимое их соединяет. Надо же, глупость какая... Было или не было??? Вроде не пила вчера, хотя повод явно был, с такого позора не грех и напиться. Надо пойти и проверить...

С грохотом отодвинув стул, я оставила на столе почти полную чашку кофе и решительно направилась в спальню.

Однако у самой дверцы шкафа решимости во мне заметно поубавилось. Я постояла немного, не решаясь открыть дверцу. Дрожь брала, как подумаю, что там увижу.... Интересно, тот носок все еще на люстре или уже свалился? Как всегда, мое любопытство победило и я, приказав коленям не дрожать, одним махом откинула в сторону вешалки и сдвинула заднюю стенку.

Носок висел. И землетрясение никуда не исчезло, как я втайне надеялась. В кабинете царил первобытный хаос в самом красочном проявлении. Еще и убирать придется... Со вздохом я стянула злополучный носок с люстры. Да пропади все пропадом... Влипла я по уши, а теперь и кольцо пропало, как я отдавать буду, если хозяин меня найдет? Я сжала кулаки. Да гори все огнем, поживу тихо-мирно, а жарко станет, смоюсь из страны.

Та к бы я стояла как истукан посреди каморки, с носком в руках, если бы не почувствовала запах гари. Словно очнувшись, я обернулась и застыла снова. Горели бумаги на письменном столе, эдакий пионерский костерчик разгорался.

Пять минут спустя, с ведром в руках я стояла и обреченно созерцала грязный, мокрый, разгромленный напрочь кабинет. Сначала калифорнийское землетрясение, теперь **китайский потоп - куда дальше поедем? Но крыша моя была уже далеко и не отвечала. Убирать эту гадость абсолютно не хотелось. Если бы работе хоть конец виден был, может быть тогда бы я постаралась. А тут... все, абсолютно все придется делать заново. Клеить обои, покупать новый стол, выгребать обгоревший хлам - руки опускались, и я, плюнув на все эти безобразия, покидала на пол тряпок, чтобы вода не просочилась на первый этаж, пнула ногой еще дымящийся стул, и с грохотом захлопнула дверь.

Затем устроила ревизию в шкафу, откопала летнее платье, которое хотя тоже было мне велико, но не бросалось в глаза, и поехала в торговый центр на окраине, где потратила часа три, закупаясь новой одеждой. Не буду врать удовольствие я получила потрясающее. Наверное, стоило мне захотеть, я влезла бы даже в костюмчик для младенцев. Перемерила я все что только можно и вылезла из магазина с огромной кипой вещей. Приехала домой, переоделась наконец в нормальную одежду и попыталась почитать ( на пляже мне ведь все равно появляться не стоило). Но вся домашняя атмосфера меня странно давила и угнетала. Поэтому я приняла самое разумное решение - завалиться к кому-нибудь в гости. Я спустилась вниз и минут десять сидела на крыльце у парадной двери, грызла раннюю клубнику и выбирала невинную жертву моего нашествия. Клубнику я предварительно вымыла в бассейне, но земля все равно немного скрипела на зубах. Впрочем, это волновало меня меньше всего, из своего сада можно и немытые ягоды есть. Путем тяжелых умозаключений я остановилась на троюродном брате Янеке. В другой день я бы конечно завалилась бы к Мон, но именно сейчас видеть ее мне не хотелось. Я все еще не могла простить ей эту подлянку на пляже. Так что я отряхнула с шорт клубничные хвостики, и, одним махом перескочив через низенький заборчик, поскакала к Солнечным домам. Именно поскакала, а не пошла. Привычка такая у меня есть - если мне противно и на душе кошки скребут, надо вести себя как можно счастливее, тогда хоть немного, но станет веселее. Поэтому я преодолела желание плестись нога за ногу носом в асфальт, и заскакала по тротуару, что-то напевая под нос. Скорее всего это был похоронный марш в фривольной обработке, а я походила на идиотку по пути на эшафот, но все равно мне уже было глубоко на все наплевать. Даже на противную соседку, которая опять привела свою шавку какать на наш газон. С этой шавкой я еще рассчитаюсь, решила я и временно отказалась от мести.

Таким вот бодрым аллюром я доскакала до конца улицы, перешла дорогу, пропрыгала территорию детского сада и остановилась. Я стояла ровно посередине между двумя основными корпусами Солнечных домов. Брат жил в корпусе справа, но у корпуса слева напротив был пруд с утками и качели, вот я и думала - может сначала уток погонять, а потом уже идти к брату? Повернулась направо, посмотрела туда... Повернулась налево, тоже посмотрела, наконец решила что утки подождут и вошла в подъезд в торце дома брата. Дом построен так, что сквозь всю постройку идет один большой коридор, от которого уже отходят внутренние лестницы к квартирам. В детстве мы я с Яном часто катались тут на роликах и велосипеде, очень удобно, даже есть где разогнаться.... А поскольку внутренних лестниц там как минимум десять, я внимательно читала надписи на почтовых ящиках, чтоб не пропустить нужную квартиру. Мне нужна 407.... проверив еще раз номер и фамилию, я одним духом влетела на третий этаж, и зазвонила в звонок. Но это так просто говорится, что я зазвонила. На самом деле я как нажала на кнопку, так и осталась ее держать. Когда я в таком возбужденном настроении, я иногда просто забываю о таких вещах...

Не стоит и говорить, что после отпирания дверей мне предстала ужасно недовольная, заспанная рожа. Но даже в таком неприглядном виде братец был для меня самым лучшим на свете, а потому я повисла у него на шее и стала целоваться. Я была рада по многим причинам. Во-первых, он наконец-то вернулся из армии, во вторых, там он стал такой большой и сильный, и можно не опасаться, что повиснув, сломаешь ему позвоночник еще раз (в первый раз он его сломал, когда принимал участие в автогонках). В третьих, я и так редко бываю тут, а из-за армии я его почти два года не видела - жуть. И в четвертых, я его просто ужасно люблю. И он меня тоже, кстати.

Только поэтому бить он меня не стал, лишь ограничился ласковым тычком в ребра, загреб в охапку и скинул на диван в гостиной. Очень кстати дома на тот момент никого не оказалось. Только не надо думать о непристойностях. Родственных связей у нас и правда кот наплакал, такие дальние родственники и за родню не считаются, но росли мы вместе и привыкли жить как брат и сестра. А с другой стороны, отношения иногда казались более глубокими, и мне он рассказывал то, что никому никогда не доверил бы. Таким образом мы уже несколько лет балансировали на грани родственников и любовников, никак не решаясь переступить черту, и не зная, стоит ли вообще это делать.

И вот тут-то бы мы наверное, на радостях ее и переступили бы ( пока сомнения не грызли и голова была затуманена радостью встречи), если бы.... Да, увы, и тут появилось это если.... такое огромное, килограмм на 110 если, в лице младшей сестры Яна, следовательно моей троюродной сестры, Яны. Я застыла как истукан по двум причинам. Первая - все-таки застали нас на интересном месте и в очень интересных позах... Зная Янку, можно было ожидать, что через час об этом будет знать вся наша половина города. А вторая... Подруга побила все рекорды по набиранию веса с тех пор как я видела ее в последний раз. Она и раньше была не маленькая, но теперь передо мной стояло нечто шарообразное в мини-юбке и крохотной маечке, наглядно демонстрируя солидную жировую прослойку и ничуть от этого не смущаясь. Кроме того она наполовину отстригла свои красивые каштановые волосы ( что было, пожалуй единственным, что оправдывало ее толщину) и покрасила их в жгуче-черный цвет. Всем общим видом она напоминала Клеопатру, которая вдруг занялась борьбой сумо. Зрелище, признаюсь, было не для слабонервных.

- Привет, - проблеяла я, пытаясь вылезти из-под... ну вы поняли...

Глаза сестры поразительно напоминали размерами добротные советские пятачки. Немая сцена. Ну и что мне было делать? Как обычно в таких ситуациях быстренько выползти, одернуть майку и виновато распрощаться? Ну уж нет... Брат уже наполовину слез с дивана. Я схватила его за ремень и с силой дернула на себя. Повернулась к Яне, и, бросив на ходу:

- Прости, но мы тут не закончили, - и снова стала брата целовать. Бедняга был так ошарашен, что забыл закрыть глазенки и так и таращился на меня. Все-таки красивые у него глазки... И казалось бы, расцеловала для виду, и все. А вот именно тут мне это стало по-настоящему нравиться. Да так, что отрываться абсолютно не хотелось. Не только мне, впрочем. Так бы и съела с потрохами. Но пришлось разжать тиски. Все-таки приличия надо соблюдать....

Мощным рывком я села на диване и пригладила вихры на голове. Янек тихо сползал на пол, взгляд его был весьма многообещающим, из серии только попадись мне в темном подъезде. Что ж, я была совсем не против. Надо будет как-нибудь прийти в гости поздно вечером. Обратно одну ведь меня не пустят...

Клеопатра, делая вид, что не замечает возни на диване, уже варила кофе и рыскала в холодильнике. Да уж, такую талию нужно поддерживать, а то не дай бог станет поменьше. Наконец она притащила все продукты в гостиную, свалила на стол и расставила чашки. Брат, не выдержав, схватил со стула свитер и, пробормотав извинения, смылся из дому. Мы с Клео остались один на один.

Вообще-то сестрица моя человек ужасно жизнерадостный, все что угодно она моментально обращает в шутку и болтать с ней одно удовольствие. Поэтому друзей у нее целый мешок и от недостатка внимания со стороны мальчиков она не страдает, хотя и смахивает фигурой на холодильник. Вот и сейчас ей не терпелось вытянуть из меня все новости и порассказать свои.

- Ну давай, давай, че у тебя новенького? - бубнила она с набитым ртом, подкладывая мне макаронного салатика на тарелку.

- Да ничего, - отбивалась я. - Лучше расскажи мне о вас. Я видела, в городе кто-то новенький появился. Очень такой милый, с косичкой.

- А-а-а, - беззаботно смеялась Яна, каждым словом роя мне могилу. - Это Дьявол, почти год уже тут. Вот как ты уехала прошлым летом, так он и приехал. Наверху живет.

- Как наверху? - поперхнулась я макарониной.

- Обыкновенно. 409, прямо над нами. Ну ты знаешь, в апартаментах.

Солнечные дома строились в свое время для работников крупных организаций, а потому жить в них мечтает каждый в городе. Длиннющий дом в 10-11 подъездов, с парками и прудом, с балконами в каждой комнате и зеркальными стенами был предметом зависти каждого. В принципе, в нем всего пять этажей, лесенкой поднимающихся кверху. На первом этаже находился тот самый внутренний коридор и квартиры, целиком выдающиеся на улицу, где в каждой комнате было по 2-3 стеклянных стены. После их переделали под места отдыха для жильцов. На 2 и 3 этажах размещались 3-4 комнатные квартиры, а 4 и 5 этажи занимали двухъярусные апартаменты в 5-7 комнат каждая.

- Да ладно... Прям наверху? - усомнилась я.

- Угу. Ко мне подруги ходят на него смотреть. С балкона.

Опять же, так как этажи поднимались кверху лесенкой, балконы не находились строго друг под другом, а значит с нижнего этажа можно было видеть, что происходит наверху. Этим и пользовались бессовестные девчонки.

- И как он реагирует на этот показ? - спросила я. На его бы месте я давно уже им шею намылила.

- А ему наплевать, причем абсолютно на все. Он себя так ведет, как будто он последний живой на планете, а мы лишь маленькие сморщенные кактусы. Разве его будет волновать, смотрит на него кактус или нет? Конечно, нет. А нам приятно, - и она блаженно сощурила поросячьи глазки. Держу пари, таким соседством она уже успела повысить себе авторитет.

- Кстати, - зашептала она быстро-быстро, наклонившись вперед, и почти впечатав грудь в тарелку с салатом. - Говорят, вчера одна дура так на него засмотрелась, что грохнулась с лестницы на пляже. - Она гадко захихикала и подцепила на вилку кильку в томате. Не кильку, а слона, на мой взгляд, но это уже мелочи. - Вот умора, жаль меня там не было. Ну и зрелище говорят было. - И она захихикала с удвоенной силой. Килькин хвостик подрагивал у нее в зубах в ритме с колыханием жирков на боках.

- Че-то нехорошо мне стало, - я встала с дивана пока она не заметила подозрительный румянец на моих щеках. Уши горели и ноги подгибались. Позор. Моя собственная сестра и та смеется. Да я и сама смеялась бы, если б лично не бороздила носом барханы.

Надо остыть. Успокоиться и потом перевести разговор на другое. Хотя, наверное, это будет непросто. Уж я-то Яну знаю - если она найдет интересную для себя тему, заткнуть словесный фонтан будет практически невозможно. Я откинула занавеску и вышла из гостиной на балкон. Достала сигаретку и попыталась прикурить, но руки предательски дрожали. Когда мне наконец удалось выжать из зажигалки достаточно огонька, я с облегчением облокотилась на перила и посмотрела вниз. Сестра благоразумно не стала меня сопровождать. Надо подумать, как себя вести. Не дай бог, она узнает, что это была я, а то и меня будет подружкам показывать. И еще за деньги будет продавать мой полет навигатора на бис.

Кто-то меня окликнул, но я только недовольно отмахнулась. Рано, я еще не докурила и пока в комнату не пойду. Окликнули снова и тут я насторожилась вроде голос какой-то не такой.

Опять...

- Эй, я спросил, ты вчера себе нос сплющила не окончательно?

Я оцепенела и округлила глаза. Медленно обернулась и посмотрела наверх. В паре метров, на балконе четвертого этажа, сидел на перилах Он. Одну ногу свесил на улицу, при этом болтал ею туда-сюда, и заплетал косичку. Тьфу, прямо как девчонка. Во мне медленно, но верно закипала злость.

- Нет, мой нос в абсолютном порядке, если ты не слепой, - ядовито отозвалась я. - Благодарю за заботу.

- А коленки не саднят?

Ну каков нахал, а? Если бы я была на своем балконе, обязательно чем-нибудь в него запустила. Хоть горшком цветочным. Но балкон был не мой, чужой собственностью я швыряться не привыкла, поэтому мне оставалось только терпеть. На него же мои колкости не действовали абсолютно, просто злость берет.

- Нет, - выдавила я. - Не саднят и не собираются. А ты, дорогой, об ларек не ударился по дороге?

- Я? - Он любовно расчесывал хвостик косы толстой щеткой. - Да нет... Споткнулся только... нечаянно. - Тут выдержка ему изменила и он расхохотался. Прямо катался по перилам, даже слезы на глазах выступили.

Ну разве могла я дальше такое терпеть? Нет. Но и ответить тоже. Я же не скалолаз, не полезу по балкону, чтоб ему по морде надавать. Оставалось только сжать кулаки покрепче и терпеть. Почему-то в тот момент идея вернуться в комнату мне в голову не пришла.

Если бы сейчас кто-нибудь напомнил мне про хор ангелов в небесах, размазала бы негодяя по асфальту внизу, предварительно скинув с балкона. Мною владела бессильная, дикая ярость. В одно мгновение мужчина мечты превратился в самого злейшего врага. Смех не прекращался и это только накаляло и без того взрывоопасную обстановку. Но на какой-то момент меня отпустило. Я плюнула в сердцах и вернулась в дом, хлопнув балконной дверью. Чтоб ты провалился, идиот!

- Уже докурила? - спросила Клеопатра, разделываясь с ревеневым пирогом.

- Да, - хмуро ответила я и поспешила стянуть с тарелки последний кусок. Лучше бы вообще не ходила.

- А что такое? - полюбопытствовала сестра.

- Да все твой красавец сосед, сидит наверху, космы причесывает и зубоскалит на мой счет. - Я неожиданно обнаружила в пироге муху и стала яростно отплевываться... Муха оказалась очень хорошим предлогом для моего отвращения.

- С чего бы это? - Яна задумчиво жевала последний свой кусочек. - Он ведь очень замкнутый, к незнакомым людям просто так ни за что не полезет. Или вы уже знакомы?

Может быть мне показалось, что в ее взгляде я уловила искорку понимания, но в любом случае такая перспектива меня совсем не радовала. Поэтому я постаралась ее переубедить.

- Да нет, первый раз его вижу. Не знаю, зачем он ко мне пристал, может быть я ему чем-то не понравилась, вот он и издевается... Слышишь, до сих пор смеется, подлец.

Смеялся он еще минуты три, после чего раздался жуткий треск и вместе с грудой каких-то щепок и стружек он сверзился на наш балкон. Вот тут я сполна почувствовала себя отомщенной. Конечно, было бы неплохо, если бы тут была пара тысяч зрителей полюбоваться на то, как он барахтается подобно таракану, но и без этого мое зловредное самолюбие немного успокоилось. Но была одна вещь, в которой я просто не могла себе отказать. Поэтому я медленно встала , вышла на балкон и подошла к жертве падения с четвертого этажа на третий так, что носом он упирался прямо в мои сандалии. Вот оно, торжество! Поверженный враг валяется под ногами и лижет ботинки... Жаль только широкая публика такого не увидит. Этот кадр вполне достоин места на первой полосе в местной газете. Вот уж побледнеют со злости все жеманные поклонницы, а парни все как один довольно будут потирать руки...

- Ну.... А как теперь поживает твой носик? - Гремучая змея не смогла бы вложить с эти слова столько яда.

- Жить будет, - буркнул он в ответ и стал подниматься. Руки расцарапаны, порваны штанишки, о прическе и говорить нечего - все заново заплетать придется. Да... хорошо его тряхнуло, ничего не скажешь.

Он встал наконец, выгнулся, от чего звонко хрустнули кости, посмотрел наверх на свой балкон и коротко произнес несколько ну очень непечатных слов. Я из любопытства тоже взглянула. Деревянные перила, на которых он сидел, отлетели начисто, оставив лишь металлический каркас. Я злорадно ухмыльнулась - мало того, что он поплатился за мои обиды, так и на перилах он больше не посидит, конечно, пока не закажет новые. Гроза девушек снова снизошла до груды деревяшек под ногами и ругалась еще больше. Выходило так, что все дерево прогнило насквозь, а новые перила он делал только пару месяцев назад. Все так же матерясь, он размышлял, как попасть обратно домой - дверь была заперта изнутри, а он, соответственно, этажом ниже... В конце концов он наобещал сестре, что уберет дрова попозже, ( она под гипнотическим сиреневым взглядом согласна была даже как реликвию хранить их под кроватью до конца жизни), подтянулся, уцепился за нижнюю планку своего балкона и вскарабкался наверх. На самой верхней планке он умудрился наткнуться на гвоздь, чуть не проткнув ладонь насквозь, а потом об него же еще раз прорвал штаны. На очень интересном месте, кстати. По крайнем мере я от этого зрелища получила настоящее удовольствие. Вот на этом и закончилась моя вторая встреча с мужчиной мечты, если не считать, что засидевшись у родственников до позднего вечера, я то и дело слышала над головой шаги, ругательства и обрывки разборок с мастерами, что делали балкон.

Уходила я поздно, договорившись что завтра приду к ним купаться в ванной - в моем доме горячей воды нет, а ведь так приятно поваляться и помокнуть. Спускаясь по лестнице, услышала сзади стук закрываемой двери и легкие шаги. Уже нутром чуя, кому они принадлежат, на первом этаже я спряталась в закуток, а потому увидела как его высочество с новой прической, не драных штанах и с забинтованной ручкой спустился по лестнице, сел в белую машину у подъезда и укатил в неизвестном направлении. Наверно, в голубой бар поехал, злорадно подумала я, и тихо-мирно потрусила домой.

Зря я надеялась, что этот вечер я проведу в блаженном одиночестве и не буду вспоминать про белого нахала. Когда я подошла к дому, на ступеньках сидела Моника. Выражение ее лица отражало полную решительность ждать моего появления хоть до судного дня. При виде меня оно стало позорно-виноватым.

- Привет, - сказала я , открывая калитку.

- Привет, - ответила лучшая подруга, которая так меня подставила. - Можно к тебе?

- Конечно, залезай.

Она покорно плелась за мной вверх по лестнице, явно смущалась и не знала как теперь оправдать свое свинство. А я тем временем размышляла - простить сразу или помучить? А если сразу, то рассказывать ей о моей изощренной мести или пускай ей сплетники в городе расскажут? Вот вопросец, однако. Я отперла двери, запустила предательницу в комнату и отправилась ставить чайник. Мне кофе пить абсолютно не хотелось, у Яны напилась уже на месяц вперед, но приличия, приличия надо соблюдать.

Когда я вернулась, подруга сидела в кресле у окна, по пионерски положив руки на коленки, и виновато смотрела в пол. Я уже решила для себя что нисколько не буду облегчать ей задачу извинения. Мне-то на пляже пришлось самой выкручиваться, вот теперь пускай она покрутится. В полном молчании я ходила из комнаты в кухню и обратно, доставала чашки из серванта и расставляла тарелки с бутербродиками. При каждом моем появлении Мон мрачнела все больше и больше. Но наконец моя жалостливая душа не выдержала такого самоистязания. Каюсь, я нарушила данное себе слово и пошла на мировую - хотя стоило бы ее проучить как следует.

- Долго еще будешь кукситься? - поинтересовалась я, завершая очередной круг и раскладывая вилки и ложки. Стол был почти готов.

- Ты очень на меня злишься? - ответила она вопросом на вопрос, чуть слышно, и все еще не поднимая глаз.

Я задумалась, взяв в руки сахарницу с намерением насыпать пару ложек в кофе - прям как Гамлет с черепом. Быть или не быть? Простить или не прощать? Да ладно...

- Уже не очень, - призналась я наконец. - но тогда я вполне могла тебя убить и не пожалеть об этом даже в колонии строгого режима. Радуйся, что вовремя смылась.

Она как не слышала такого великодушного заявления.

- Прости меня, ладно? Мне очень хотелось сделать тебе сюрприз...

- Да уж, сюрпризец что надо... такой славы у меня давно уже не было.

- Я хотела, чтоб ты сама его увидела. Я же не знала, что ты умудришься свалиться от восхищения, как.... как.... - Продолжала она оправдываться.

- Ну правильно, как мешок с отходами жизнедеятельности, - ворчала я в ответ. - Дорогая, мы не первый год знакомы, и пора бы уже знать, что я могу выкинуть абсолютно все, что угодно. А показывать мне внезапно такого мужика... Скажи спасибо, что меня там инфаркт не хватил.

- Спасибо, - пропищала Моника.

- Ты ешь, ешь, - на меня уже нашло мирное настроение, и я начала подсовывать ей такие маленькие вкусные бутербродики. Селедочку с лучком и яичком, ветчинку с помидорами, шпротики с сыром - в общем, вкусности всякие. Против них она никогда не могла устоять, это я точно знала. Как я и думала, уговаривать долго не пришлось, и скоро все эти лакомства стали не очень быстро, но верно исчезать с тарелок.

Когда мы допили кофе и окончательно помирились, обнаружилось, что соленых бутербродов еще достаточно, а вот кофе нам больше совсем не хочется. На общем совете было решено пойти в магазин, закупиться пивом и окончательно отметить примирение. Что мы и сделали.

Магазин был прямо за углом и пятнадцать минут спустя мы уже были дома с тремя литрами моего любимого SAKU on ICE и литром Рождественского портера. Итого четыре литра, по два литра на брата. Точнее, на сестру.

- А ты знаешь, что он мысли читает, как вывеску на ярмарке? - начала Мон говорить, сочтя за само собой разумеющееся, что я знаю, о ком идет речь. Она уселась в кресло и стала уверенно орудовать открывалкой.

- Да нет. Мне показалось за эти дни, что он не очень-то общителен... - Я сочла нужным промолчать о начавшейся войне и разузнать о враге побольше. Взяла пиво и приготовилась внимательно слушать. Разведка, так сказать. Если бы Мон могла отойти на минутку, хоть в туалет, я бы смогла проникнуть в кабинет и включить микрофоны, поставить на запись... Шпионские страсти разгорались во мне со страшной силой, но Моника похоже никуда отходить не собиралась.

- Как же! - фыркнула она, - будешь тут общительным. Парни его ненавидят, за то что все девушки за ним бегают, а девчонок он игнорирует. Он же сразу знает, что у них на уме.

- Как то?

- Ну читает он мысли, вроде как ты радио слышишь, так и он слышит все, что ты думаешь.

- А ты-то откуда знаешь? - удивилась я.

Она гордо задрала нос.

- А мы с ним друзья! Знаешь, мы так глупо познакомились... и он сам потом предложил свою дружбу. - Заметив мой подозрительный взгляд, замотала головой, словно та была на ниточке, - Ничего больше, клянусь. Мне его друг куда больше нравится, и он это понял.

Это становилось все более и более захватывающим. Ледяное пиво не успокаивало, я сидела как на иголках. Запись, запись бы сделать...

- Кстати, - с самым невинным видом произнесла я, - ты туфли в коридоре оставила? А то у нас тут новая кошка объявилась, ходит и писает на ботинки.

Давай, вскакивай с воплем и беги за драгоценной обувью, а я тем временем...

- А пофигу, - заявляет она. ( Как пофигу???) - Все равно надо новые покупать, только лишняя причина будет.

Не удалось. Ну да, ее от портера просто так не оттянешь.

- Ну и как же это произошло? - позволила я себе полюбопытствовать, уже окончательно и бесповоротно потеряв надежду запротоколировать разговор.

- Пошла я на вечеринку, весной было, - начала она, забираясь в кресло с ногами, - и так получилось, что целый день не ела ничего. Ну, думаю, на то оно и пати, чтоб перекусить наконец. И представляешь, какой облом? Там ничего, кроме пива нет. Ну и бабахнула я пол-литра, а на голодный желудок меня как понесло, как понесло...

Мне уже было смешно, она так классно жестикулировала.

- Вот я там, значит, тусуюсь, и приглючило меня вдруг по-страшному. Вижу - колбаса. Сырная, свежая такая... Куда ни гляну - везде она. Что за черт? А тут Марек подваливает.

- Какой, - спрашиваю. - Твой бывший?

- Не, твой брат троюродный, и Янек за ним. Тащат, значит это чудо белое, знакомить со мной собираются. Ну, здрасьте, здрасьте, ручки пожали, поулыбались. Вижу - коса у него - толстенная, с плеча свешивается, и опять-таки что-то мне говорит изнутри - колбаса. Смотрю - точно, колбаса! Только на этот раз Таллиннская, и хвостик даже есть. И я за косу эту хвать! Есть хотелось, сил нет. Слава богу хоть зубами впиться не успела - Марек отодрал и увел от стыда подальше.

Вот где мне стало по-настоящему смешно. Так и представляю этого пижона в узких брючках, и Мон, нацелившуюся на святое святых - девчачью косичку. Кусь - двадцати сантиметров нету, хрусь - еще двадцати, кусь еще раз - уже лысина намечается. И носить воображале до конца дней какой-нибудь пыльный паричок.... Вот умора...

- Ну, а что дальше??? - мне не терпелось узнать, чем закончилась эта душераздирающая драма.

- Да ничего, отвезли меня в ресторан Кянну и накормили, а на праздник я так и не вернулась - стыдно было. После я его старательно избегала где-то неделю, а он как назло друга в гости пригласил, водил его везде. Такой парень!!! - она мечтательно закатила глаза. - Вот как тебя от него током пробило, так и меня от его дружка. Ради него я и прятаться перестала. Потеряла бдительность. Тут-то Дьявол меня и заловил.

- Подожди, подожди, - не въехала я, - какой еще дьявол???

- Да белый этот. Имени своего он до сих пор никому не сказал. Ну и прозвали его Белым Дьяволом. А моего красавчика - Императором. Он японец.

Дьявол... Действительно, Яна тоже его так называла. Теперь я вспомнила.

- Ты не отвлекайся! Заловил, и что?

- Да так, пригласил поужинать и предложил свою дружбу. А когда я спросила почему именно я, знаешь, что он ответил??

- Что?

- Что я единственная девушка, которая при нем могла думать о колбасе. И ему нужен друг. Который не собирается затаскивать его в постель и вообще не имеет таких претензий.

Она вытянулась в кресле.

- А ты себе все испортила. Сама себя поставила в длинную очередь безнадежных поклонниц, а ему на них наплевать. Как ты будешь исправлять положение, не знаю...

- А я и не буду его исправлять, - фыркнула я. - Даже если он мне нравится, я не собираюсь гоняться за ним, еще чего! Я не собираюсь отрицать, что влюбилась, но кадрить мужика... Ни за что!

Я на секунду задумалась.

- Да, а кстати... Это от его дружка ты так голову потеряла?

Она замялась.

- Все гораздо хуже на самом деле. Я не знала, как тебе сказать...

- Ну?

- В общем, я замуж выхожу.

- За япошку этого?

- За Императора, - поправила Мон.

У меня просто не было слов. Это розыгрыш такой? Чтобы этот айсберг в юбке вдруг взял и влюбился? Трудно, но поверить можно. Но замуж?! Она совсем с катушек съехала, честное слово. Я помотала головой.

- Это шутка такая?

- Нет, - ответила Моника, - абсолютно серьезно.

- Подожди, - я пыталась разобраться, - ты же всегда на мужиков плевать хотела, издевалась над ними как могла, критиковала, отстаивала феминистские идеи. Кричала, что сначала ты отучишься, сделаешь карьеру и только потом устроишь конкурс на Мистера Идеал...

- Да, все верно... Но так случилось, что Идеал появился раньше всего остального. Не могла же я его отшить и сказать, чтоб приходил лет через пять... - она долила себе портера в стакан, - ну люблю я его. Все что хочешь ради него брошу и отпускать не намерена.

- Хорошо, - сказала я. В моей голове уже был такой сумбур, что только держись, - Знакомы вы примерно год, так?

- Угу.

- А встречаетесь давно?

- Месяца три, наверное.

Я вообще офигела.

- Три месяца?! Три месяца и уже бежишь за него замуж? Извини, но ты чокнулась. От кого угодно, но от тебя такого идиотизма я не ожидала. Прости, но я как-то привыкла считать, что ты человек спокойный и здравомыслящий.

- Я его люблю, - упрямо повторила Мон, - и когда ты его увидишь, то поймешь, что я права.

- Дай бог, - мне в это откровенно не верилось. Замуж через три месяца? Идиотизм чистой воды и ничто другое.

Расстались мы каждый при своем мнении. Убедить меня ей так и не удалось, однако она уверяла меня, что после знакомства с женихом я стану думать иначе. Ладно, поживем увидим.

Я валялась в большой, наполненной до краев ванной и расслаблялась на всю катушку. Ванна всегда превращается для меня в своего рода ритуал. Воды налил, плюхнулся - все совсем не так просто. Обычно я насыпаю в ванну побольше специальных солей, что очень хорошо для кожи, а главное - вода становится просто потрясающих оттенков. Сегодня я валялась в ярко-бирюзовой воде, утопая в айсбергах белой пены, накапав туда же своих любимых духов для аромата и добавив в воду два литра молока - чтоб загар не облез. Вот это я называю как следует расслабиться. Тепло, вкусно пахнет, на раковине стоит запотевший стакан кока-колы со льдом, телефон тоже рядом, на полу, прикрытый для надежности полотенцем, и играет компакт-диск с японской музыкой... Даже поспать можно. Янек и Клеопатра придут еще не скоро, беспокоить меня не будут, купайся сколько хочешь.

Я действительно так думала... Но спустя где-то полчаса, послышался стук входной двери, из щели под дверью повеяло сквознячком и послышались шаги в квартире. Интересно, кто это заявился? Вроде никого быть пока не должно.

Послышался легкий стук в дверь.

-Можно?

Вот и разъяснилось. Это Янек. Теперь на повестке дня другой вопрос - он тут случайно или специально пришел тогда, когда я принимаю ванну? И главное - с какой целью?

-Давай, - брата я не стеснялась в общем-то. Кроме того, в ванной было столько пены, что если он хотел на меня поглазеть, ему останется только удовлетвориться созерцанием снежной бабы.

Он робко приоткрыл дверь и протиснулся в щелку. Милашка. Он всегда был скромницей....

- Привет.

- Привет, - ответила я, взбивая пены побольше - для маскировки.

Он присел на край стиральной машины и замолчал, внимательно наблюдая за моими действиями.

- Ну? - спросила я. - С чего это вдруг ты сюда заявился? Я вроде предупреждала, чтобы меня не беспокоили.

Он покраснел и замялся, теребя в руках край полосатого полотенца.

- Я с тобой поговорить хотел.

- Да? - удивилась я. - А в нормальном месте этого нельзя было сделать? Пригласил бы меня на обед, или еще куда...

Бедняга стушевался окончательно.

- Можно, конечно... Но я хотел поговорить именно наедине и в какой-нибудь... интимной обстановке.

Во даже как. Интересно. Что-то тут происходит, определенно что-то неординарное. Будем выяснять.

- Но если тебе это так неприятно, я могу уйти, - продолжал он.

- Да нет, оставайся... - и я поглубже зарылась в пену.

Но Янек разговаривать совсем не спешил, более того, смутился еще больше.

- Знаешь, я... Я хочу кое-что тебе рассказать. И не знаю как. - Он сделал глубокий вдох и выпалил, - Можно я к тебе залезу?

Ой, мама... Ко мне? Вот прямо так, взял и залез ко мне в ванну? Предупредил хотя бы, я б в купальнике купалась. Да...

Наверно, вид у меня был более чем глупый и ошарашенный, так что Ян посмотрел на меня с секунду, вздохнул еще раз и вышел. А я осталась лежать в ванной, только расслабленческое настроение у меня напрочь улетучилось и намокание потеряло свои прелести. Вода остыла к тому же. Любопытная я всегда была до ужаса, вот я и подумала - в море вместе плавали? Пару лет назад, ночью, голышом? Плавали. В сауну вместе ходили? Ходили. Так чего мне бояться? А зато можно что-то интересное узнать. Я-то сразу заметила, что какой-то он не такой стал... Спросила у родных - они ничего не заметили. А я чувствую - что-то не так. И по старой традиции, рассказать об этом он хочет только мне...

- Эй, - взвыла я. Акустика в ванной была потрясающая. - Эй, Янек! Иди сюда!

Он возник в дверях с чашкой кофе в руках. Явно успел вернуть самообладание и на робкого ягненка уже не похож.

- Что?

- Сделай мне тоже кофе и залезай.

Бровь поползла вверх.

- В ванну с кофе?

- Ага, - кивнула я. - Болтать за чашкой с кофе очень приятно, но если ты хотел в ванной, то тащи кофе сюда. И коньяк не забудь, чтобы легче говорилось, - и подмигнула.

-Айн момент, - он улыбнулся и вышел.

Пока он возился с кофе, я немножко приспустила воду и долила горячей. Болтать, похоже, будем долго, так и замерзнуть можно. Вот так.

Ждала я его недолго. Он притащил маленький столик на колесиках, чайник с кофе, сахар, булочки и коньяк. Быстренько кофе разлил, коньяка бухнул чуть ли не по полчашки - вот алкоголик! - и застыл. Ага. Снова здорово. Начинаем стесняться, акт второй, сцена первая.

- Ну? - не выдержала я, - Так и будешь стоять? Хотел - залезай. А то у нас уже не так много времени, через пару часов Яна вернется.

Трусы и рубашка лежат на песке... точнее, на стиральной машине, вместе с джинсами, а брат быстро-быстро ныряет ко мне в ванну. Наверно, чтоб я не успела ничего рассмотреть. Ну и фиг с ним - чего я там не видела? И сидим мы значит, в пене, напротив друг друга и молчим. Я на него смотрю, он на меня. Захватывающая ситуация. Не хватает только чтобы Клеопатра побила свой рекорд неожиданности и застала нас в такой идиллической обстановке.

Я взяла свой кофе. Братец ерзал туда-сюда и не знал с чего начать. Мы оба высокие, ноги длинные, так что мы устроились таким образом, что его ноги у меня были у меня в подмышках, мои - у него. Неплохая поза для.... Ну неважно.

- Слушай, - сказала я, - если не знаешь, с чего начать, скажи самое главное, а потом разберемся.

Он продолжал кукситься.

- Клянусь на тюбике с бленд-а-медом, что никому ничего не скажу. Давай, сделай глубокий вдох, - он надулся как пузырь, - а теперь на выдохе быстро все скажи.

Он замер на секунду, а затем выпалил:

- Я голубой...

Мама... мама, роди меня обратно...Клянусь, я ожидала чего угодно, только не этого. Интересно, если в ванну добавить кофе с коньяком, как это отразится на ее целебных качествах? Узнаем, так как мой кофе уже успел воссоединиться с общей водной массой.

Янек протянул мне бутылку коньяка.

- Пей.

Я покорно отхлебнула. Я скоро с ними со всеми алкоголичкой стану, ну и знакомые у меня, такие штуки выкидывают, от любой в запой уйдешь. После третьего или четвертого вливания я немного пришла в себя и обрела дар речи.

- К-к-как так? - пискнула я. - П-почему г-г-голубой? - Я еще немножко заикалась от шока. А я, я-то дура, мечтала его совратить, так мечтала... А он, оказывается, совсем, ик..., другой ориентации, мама родная..... почему мне так с мужиками не везет?.....

На этот явно риторический вопрос я ответа не получила, да он и не нужен был. Какие тут ответы, я прекрасно знала брата, он не из тех кто шутит или может прикалываться столь серьезными вещами. Значит, это правда... Я отхлебнула еще хороший глоток коньяка. Ненавижу его, если честно, но тут мне явно требовалась поддержка психики. Проглотила эту коричневую гадость и уже спокойно посмотрела на Яна. Он сидел и сосредоточенно смотрел на мои пятки. В глаза не смотрим, значит...

- Слышь.... - сказала я, ставя бутылку обратно на столик, - Будем тут мокнуть или уже можно вылезать?

Он робко поднял глаза.

- Сказать самое главное ты решился, - продолжала я, - а продолжить теперь можно и в комнате, как считаешь?

Он тяжело вздохнул:

- Давай продолжим там. Кто вылезает первый?

Я пожала плечами.

- А теперь не все равно? Ну давай я, все равно тебя это уже не должно беспокоить.

Я встала, не торопясь, демонстративно вылезла и обмоталась полотенцем. Завязав тюрбан на голове, выключила музыку и вышла. Пару минут спустя, когда я уже успела натянуть шорты и майку, появился брат.

Пока мы бултыхались, времени прошло уже немало, так что оставаться в гостиной мы не стали, а прихватив напитки и закуску, заперлись у него в комнате. Перспектива быть подслушанными Клеопатрой нас совсем не прельщала.

- Ну? - я уселась на кровать с ногами. - Выкладывай. Как это началось?

Он сел ко мне вплотную, как в детстве, когда мы сидели и рассказывали страшилки на ночь или сидели на берегу моря и прижимались, чтоб не замерзнуть. Ясно я понимала только одно - у парня проблема, причем тем она сложнее, чем меньше город, где он живет. И рассказать об этом он может только мне.

- Началось... Да не знаю даже когда это началось. По большому счету наверно, в армии. Но оглядываясь назад, мне кажется что девчонки меня не интересовали особенно.

-Подожди, ты ведь занимался бальными танцами, девчонки всегда вокруг тебя крутились....

Он вздохнул.

- Танцами я занимался не для того, чтобы они за мной бегали. Мне хотелось быть ну...пластичным таким, гибким... Как бы это сказать,.. - мялся он.

- Женственным, - припечатала я.

- Да, - сознался. - Именно таким.

А ведь у него вроде девушка была... Все ко мне ревновала. Как же ее звали? Майя? Нет, вроде не так... А! Лайла. Точно, Лайла.

- А как же твоя девушка?

Он оторопело на меня уставился.

- Какая еще девушка?

- Ну эта, Лайла ее звали, кажется.

- А... Лайла... - он криво усмехнулся. - Ну начнем с того, что я ее не особенно интересовал. Я занимался танцами - ей было чем похвастаться перед подругами. Типа вот у меня парень на гастроли ездит, призы таскает. Я стал участвовать в автогонках - стало еще лучше. А вот когда я себе в финале позвоночник сломал, она даже не побеспокоилась, а поехала ужинать с победителем. Сколько я в больнице лежал, ни разу не приехала. А как меня в армию загребли, совсем пропала. Разве это девушка?

Ну что ты скажешь на это? Никогда мне она не нравилась, это верно. Вот только отвадить брата от нее я попыталась только раз - в самом начале. А как поняла, что он голову потерял, решила отступить. И зря. Сразу надо было его отрывать от этой стервы, ему бы легче было. Как подумаю, что он там один в больнице два месяца без движения пролежал и она даже не заглянула.... убить ее хочется. И меня как назло тогда не было, а Ян категорически запретил родным сообщать мне об аварии. Беспокоить не хотел, великомученик несчастный. Мы уже успели поссориться по этому поводу, а сейчас разговор не об этом.

- Так ты из-за нее решил сменить ориентацию? - спросила я. - Обжегся на одной дуре и думаешь все остальные такие же?

- Нет. По крайней мере я знаю одну замечательную девушку. - Он улыбнулся. - и если я вообще когда-нибудь девушку хотел, то только ее.

- Хм... Ты уж решись, гомосексуалист ты или бисексуал, - засмеялась я, А как я узнаю, есть у меня еще надежда или нет?

- У тебя всегда есть, - серьезно сказал он. - И вообще ты единственная девчонка, которой я доверяю всего себя.

- Значит у меня есть на тебя права? - уточнила я.

- Неограниченные, - подтвердил брат.

- Получается если сейчас я захочу тебя изнасиловать, ты не будешь в претензии?

- Ни капельки, - засмеялся он. - Ни одной девчонке я не дам до себя дотронуться.... кроме тебя. Так что.... действуй, если хочешь.

Я задумалась.

- Знаешь, я всегда об этом мечтала. Но сейчас не время. Хотя обещаю, что обязательно этим правом воспользуюсь. А пока я хочу еще кое-что спросить, если ты не против.

- Валяй, - согласился он.

- Как бы это сказать... - затянула я волынку. - Ну в общем, у тебя сейчас есть парень? Или тебя в армии просто растравили, а сейчас ты сидишь один и мучаешься от своего несоответствия стандартам?

Тут замялся он.

- Просто не знаю, что сказать. Ну... я влюблен, скажем так. И кажется, этот человек тоже мной интересуется.

- А ты уверен, что он тоже... - я хотела было сказать гомик, но передумала, - того?

- На 80% уверен. Это и так слишком большой шанс для такого маленького города.

- Он здешний? - Все это уже напоминало допрос.

- Нет. Приехал недавно.

- Когда?

- Прошлой осенью.

- Это не дружок Дьявола случайно?

- Нет, не он.

Я нахмурила брови и стала соображать.

- Странно, тебе не кажется?

Янек удивленно на меня посмотрел.

- Что именно?

- Да прошлой осенью просто нашествие какое-то произошло. Город у нас маленький, все друг друга знают, и вдруг примерно в одно и то же время приезжают сразу трое... твоего я не видела, но Дьявол с дружком очень странные типы. Хотя бы внешне... Твой... как там его?

- Кейт, - выдал Ян страшную тайну после минутного молчания.

- Кейт? - переспросила я. - ну и имечко. Парень с бабским именем в английском варианте. Может ты его просто Катей зовешь?

- Да нет, - простонал брат. На него уже смотреть страшно было.

- Так вот... Он нормальный? Ну, внешне? Или такой же странный тип как и Дьявол?

- Ну... - Янек соображал. - Пожалуй, да, он к Дьяволу ближе чем к простому эстонскому парню.

- Значит действительно, в одно и то же время приезжают три странных типа и остаются в городе. Очень подозрительно. Такое чувство, что что-то тут затевается. Как ты думаешь, что?

Брат только отмахнулся.

- Да ничего подозрительного я тут не вижу. Эти приехали вдвоем, друзья они. Кейт отдельно, да какая разница. Тихие, спокойные. Города не баламутят, никому не мешают.

- В тихом омуте, дорогой... - зашипела я, - сам знаешь кто водится. Ты хоть раз Дьяволу в глаза смотрел? Ты ж небось на него заглядывался, а?

Он вспыхнул.

- Ну заглядывался, - в голосе звучал вызов. - Я вообще много на кого заглядываюсь. Ты тоже мужиков на улице оцениваешь, почему я не могу на Дьявола посмотреть?

- Тихо, тихо. Дело не в том, какие у тебя права. Да смотри на здоровье, если он против этого не возражает. Я спросила другое. Ты в глаза смотрел ему?

Брат промолчал.

- То-то же... А я имела такую честь. И скажу тебе честно - глаза такие разве только в страшном сне приснятся. Ненормальные глаза, страшные и цвета необычного. - Память рисовала кадры из фильмов про инопланетян. - А может он вообще не человек? Дружка его не видела, но уверена что он тоже такой же.

Янек внимательно на меня посмотрел.

- Дура ты. И выдумщица. Нормальный он мужик, год вот уже над нами живет и все в порядке. А глаза у него самые обыкновенные, голубые. Правда, цвет очень чистый, но не инопланетянский же. А у Императора черные, просто черные глаза. И хватит тут чушь пороть. И вообще, что с тобой случилось? Ты, конечно, всегда была чудачкой, но до такой степени ты еще не доходила. Что-то не так?

Он схватил меня за руку чуть повыше локтя.

- Что с тобой? Как только ты приехала, сразу стало ясно, что что-то тебя беспокоит. Что с тобой случилось, а?

Я попыталась вырваться.

- Да ничего со мной не случилось, с чего ты взял?

- С чего? Я тебе скажу с чего. Во-первых, никогда не замечал у тебя такой любви к чтению газет. А после истории с идиотом Олафом думал, ты объявления вообще больше читать не станешь. Однако ты их прорываешь носом ежедневно. Ты руку не ломала случайно?

- К-какую руку?

- Правую. Ты ее странно держишь. И волосы ты перестала красить. И на пляже тебя нет, вот уж совсем невиданное дело.

- Ну про пляж я тебе могу объяснить, если поклянешься никому не рассказывать, особенно Яне.

Янек внимательно посмотрел на меня и в глазах мелькнула догадка.

- А уж не ты ли, дорогая...

Пришлось признаться.

- Я.

Следующие пять-семь минут я молча сидела и ждала пока Ян перестанет кататься по полу, захлебываясь от смеха. Мне же было совсем не смешно. Подумаешь, не удержала равновесие. Подняли сыр-бор на весь уезд. Как будто я не могла упасть случайно...

- Ну может хватит уже? - спросила я недовольно, когда эти истерические всхлипывания мне порядком надоели. - Хватит! - я подкрепила приказ легким пинком. - Вставай.

Подвывая и прихрюкивая от восторга, Янек вполз на диван.

- Слушай, - он все еще не мог говорить спокойно. - Так это была действительно ты? Ты?

- Я, я. - каждым признанием я рыла себе могилу.

- Мама, да ты ж на всю страну опозорилась. Как тебя угораздило так сверзиться?

- Ну... - протянула я, - немножко не удержала равновесие.

- Ага, - подхватил брат. - И Дьявол, естественно, абсолютно тут не причем.

- Все верно. - (Кого я обманываю?) - Абсолютно.

- Не ври! - Он шутливо погрозил пальцем. - А с балкона случайно не ты его скинула? Из мести?

Донесла сестренка... До чего же длинный язык у некоторых, ничего скрыть не может.

- Да не скидывала я его... сам свалился.

Зарою эту сплетницу в саду за камином. Будет знать как доносить на меня.

- Да ладно... - Он сел совсем близко, обнял меня за плечи и зашептал в ушко, - ну мне-то ты можешь все рассказать? Яна сказала ты с ним о чем-то разговаривала до того как он сорвался. И похоже, на повышенных тонах...

Воображаемая яма за камином становилась все глубже и глубже... Размеренно стучал заступ. Еще одно слово - и я погребу мерзкую болтушку раз и навсегда.

Брат всегда был для меня самым близким человеком. Кому еще довериться, если не ему? Может правда, взять и все рассказать? Во-первых, на душе сразу станет легче, когда есть с кем обсудить и кому довериться, во-вторых, моя голова не слишком приспособлена к логическому мышлению, может, он сумеет понять, что тут к чему? За сохранность информации я не опасалась - Янек никогда не был болтуном, наоборот, из него слова не вытянешь, это только со мной он такой разговорчивый. А теперь, с такой тайной, он вообще будет помалкивать. Секрет за секрет. Если он расскажет мой, я обнародую его крайний случай, который, конечно, не случится, но надежно страхует.

Я посмотрела внимательно в его глаза.

- Клянешься, что никому ни слова?

Он удивленно поднял брови.

- А разве все так серьезно? Ну влюбилась ты, ну опростоволосилась...

- Не-ет, дорогой, - многообещающе протянула я . - Не все так просто. Если бы я просто влюбилась, то и не беспокоилась бы. Ты же меня знаешь. Пошла бы в прямую атаку, а в случае провала поплакала бы и потом плюнула с высокой горы. Или все, или ничего. А если ничего, то и страдать нечего. Нет, малыш, тут заварилась каша покруче. Чертовщиной попахивает.

- Да ладно тебе выдумывать!

Я раздраженно скинула его руку с плеча.

- Да, я сумасбродка, да, я постоянно выкидываю всякие штучки, да, я хулиганю...

- Штучки? Да ты способна весь город на уши поставить за десять минут. Ты не сумасбродка, а настоящий циклон!

- Хорошо, - уступила я, - подойдем к вопросу с другой стороны. Ты когда-нибудь слышал, что я верю в магию?

Брат задумался.

- В инопланетян ты точно веришь. Еще лет семь тому назад на даче ты устроила на них охоту...

- Я серьезно.

- А если серьезно, то ты из тех, кто не поверит, пока не увидит.

Наконец-то.

- Правильно. А теперь подумай, если я так сильно обеспокоена, значит...

- Значит что-то произошло, что тебя убедило и взволновало. А причем тут Дьявол?

- Оставь пока Дьявола в покое. Я совсем не уверена, что он имеет ко всему отношение, но он подозрительно хорошо вписывается во все это.

Янек раздраженно рявкнул:

- Ну ты наконец мне расскажешь, что с тобой было, или мы так и дальше будем тянуть резину за хвост?!

- Кота, ты имел в виду..

- Да, - ответил он поспокойнее, - конечно, кота. Я иногда путаю эти русские выражения.

Хорошо, что только выражения...

Ладно, уселась я на подушку верхом и выложила Яну всю правду, с самого начала. Над Олафом он, конечно же, посмеялся, никогда его не любил. Но чем дальше я рассказывала, тем больше вытягивалась его физиономия. Я рассказала все - и про кольцо, и про кроликов, и про один и тот же повторяющийся сон, все абсолютно.

Когда я закончила, он долго сидел молча, уставившись в окно. Осмыслял, полагаю. Затем спросил:

- Значит, кольцо исчезло?

- Нет, оно у меня на руке.

- Но его не видно.

- Зато я его чувствую. Даже ты заметил, что я руку странно держу - я к нему еще не привыкла.

Он взял мою руку и стал медленно, методично прощупывать пальцы. Из него хороший хирург выйдет, - подумала я. (Он действительно собирается стать хирургом. Прим. Автора)

- Я ничего не чувствую. Все нормально.

- Зато я чувствую. И покоя мне больше вообще в жизни нет. То свет по ночам, то бумаги горят, то ...

- Что? - спросил он.

- Дьявол падает...

- А он при чем?

- Не знаю. Но я тебе сказала, как-то все странно выходит. Сначала приезжают сразу трое странных типов, потом у меня начинается чертовщина. Как-то все непонятные события происходят в одно время, что позволяет думать, что они связаны...

Я наклонилась низко-низко, прямо к его уху и прошептала:

- А глаза у Дьявола все-таки не голубые, а фиолетовые. Ярко-фиолетовые.

- Фиолетовых глаз не бывает, - медицинским тоном ответил он, - пигмента такого нету у человека.

- А может он не человек?

- Ну да... Приходит вечером домой, снимает земную оболочку, и ложится в кислородную ванну, чтобы зеленая кожа не морщилась. Не выдумывай.

Я тяжело вздохнула.

- Ладно, время покажет.

На дворе уже была ночь - такая светлая, июньская ночка, теплая и уютная.

- Где эта дура шляется? - Ян уже начинал волноваться за Клеопатру. Их мама уехала в деревню, так что он за нее отвечал.

Он вышел в гостиную и позвонил некому Марку, нынешнему приятелю сестры. Как выяснилось, она решила остаться там ночевать.

- Ну и фиг с ней, - заявил он, бросая трубку, - Я ей пачку презервативов на День Рожденья подарил, теперь пусть сама выкручивается.

- Пойду я, что ли... - я встала с дивана.

- Может, тут останешься? Тебе , наверно, страшно одной.

Ответить я так и не успела, раздался звонок в дверь. Янек пошел открывать, я за ним. Он почему-то вошел в ступор. Выглянув из-за его плеча, я увидела высокого симпатягу с каштановыми волосами ниже плеч. Судя по реакции Янека, скорее всего, это тот самый Кейт. Ничего мордашка, кстати.

- Прет, - заявил этот тип, ничуть не смущаясь и махнул хвостом. Или мне показалось, что сзади мелькнул черный кошачий хвост? Ерунда какая... померещилось, наверное. Судя по выражению на лице брата, он не заметил бы даже копыт и хобота...

Ладно, похоже, ночь признаний еще не закончилась, не стоит им мешать... Я быстренько вернулась в комнату, сгребла в охапку вещи, отодвинула остолбеневшего брата и мило улыбнувшись гостю, помахала ручкой:

- Завтра зайду, - и полетела вниз по лестнице.

Обожаю летние ночи в Пярну. В июне ночи достаточно светлые и очень теплые. Сверчки пищат в канаве у дороги и поет соседский кот, наверно, к нашей кошке в гости собрался. Я не торопясь трусила мимо детского сада домой. Дошла до перекрестка и тут услышала пьяные вопли. Прямо мне навстречу шла какая-то разудалая компания, выписывая на проезжей части уверенные синусоиды. Ну что тут делать? Идиотов везде хватает, и совсем необязательно с ними встречаться. Пока они меня не заметили, я шмыгнула в дыру в соседкином заборе.

Так... А не пришел ли час злобной мести? Сколько же можно терпеть ежедневное, из года в год, посягательство соседкиной собаченции на мой любимый газон? Пекинес не виноват, конечно, а вот хозяйку не плохо бы проучить...

Особенно вредить мне не хотелось, однако я весьма уважала фильм "Один дома" за изобретательность в бытовых пакостях. Изощряться мне особенно не хотелось, но с другой стороны, не воспользоваться беззащитностью врага тоже глупо. Поэтому я стащила из маленького сарая тазик, налила в него воды и прикрепила над входной дверью - простейший и старый как мир фокус. Уж я-то знала, как мерзкая соседка изо всех сил старается казаться моложе, красит и завивает волосенки, хотя их у нее осталось три штуки в пятом ряду. А оздоровительный душ по утрам она наверняка не принимает. Надо исправить положение. Я, разумеется, деликатно промолчу о том, что предварительно развела в воде три упаковки перекиси водорода, которая оказалась тоже в сарае. В принципе, это и не сарай был, а маленькая банька, вот там и стояли упаковки с мегериной краской для волос, чем я и решила воспользоваться. Уж если эта смесь попадет престарелой красавице на голову, будет весело, думала я, выбираясь из предбанника.