Кольца Всевластия

9 КНИГА КАРЛИКОВ

Тишина, подобно тяжкому грузу, давила на Кима. В туннелях и залах воцарилась тишина. И все-таки Ким не мог избавиться от ощущения, что глухие удары все ещё отражаются от стен.

Однако единственными звуками, которые можно было услышать теперь, были шаги самих путешественников и их дыхание. Похолодало, выдыхаемый воздух превращался в белые облачка. Стены по-прежнему оставались гладкими, так что взгляду не за что было зацепиться. Свет стал ещё бледнее.

Там, где спутники находились сейчас, найти дорогу не представляло особого труда, так что они продвигались вперед быстро. Грегорин мог теперь ориентироваться по карте, не прибегая к помощи Марины, однако Ким понимал, что все это может очень скоро измениться.

– Там вода, – проквакал Гврги, который до сих пор был уверен, что за ними продолжают наблюдать; вместе с тем он чувствовал, что наблюдатели не приближаются к ним настолько близко, чтобы это стало по-настоящему опасным.

Ким не сразу понял, о какой воде сказал Гврги. Только после того, как его нога угодила в лужу, он догадался, что имел в виду болотник.

В туннель проникала вода; не так чтобы очень уж в больших количествах, однако достаточно для того, чтобы это заметить. В этот миг на нос Киму упала капля, и он поднял глаза. На потолке, подобно курам на насесте, скопились капли воды, которые, становясь слишком тяжелыми, падали вниз.

На пол перед ним упала ещё одна капля, и Ким это услышал. Звук перекрыл даже шум их шагов. Следующая капля угодила в лужу, и этот звук вызвал такое эхо, как будто вниз сорвался по меньшей мере обломок скалы.

Ким обратил внимание, что Грегорин стал поглядывать на потолок, прищуривая при этом глаза. После того как то же самое стал делать и Бурин, Ким окончательно уверился, что у них появился новый повод для беспокойства.

Что они будут делать, если в туннель хлынет вода? Внезапно Ким почувствовал себя в этой подземной галерее очень неуютно. Он вспомнил о тысячах и тысячах тонн горных пород, громоздившихся над ним. Даже находясь в лаборатории, где они оказались в ловушке, Ким не сомневался в прочности сооружения гномов. Он вовсе не предполагал, что опасность может угрожать отсюда. Но теперь…

Взглянув на мокрый потолок, Ким нашел, что воротник слишком тесен ему. Количество падающих капель увеличивалось, а воздух все больше насыщался влагой. Дышать становилось тяжелее.

– Наблюдателей нет. Больше не чуять, – сказал Гврги. – Чуять воду.

– Нам необходимо поторопиться, – мрачно произнес Грегорин. – Если вода прорвется, то мы утонем здесь, как крысы.

– И куда же мы пойдем? – спросил Фабиан.

– Я не могу достать карту. Слишком сыро для этого, – ответил Грегорин.

– Перед нами развилка, – раздался голос Марины. – Один туннель наверх.

– Тогда нечего раздумывать, – решил Фабиан.

Они побежали во весь дух, что нередко приходилось им делать в последние дни. Вода залила пол уже почти на целый дюйм.

Звуки капель, все чаще и чаще срывающихся с потолка, отражались от стен. Все это напомнило Киму сильный летний ливень с грозой на рыночной площади Альдсвика. Эхо усиливало звук, так что он представил себя маленьким мальчиком, впервые оказавшимся на улице во время грозы. Ким ощутил страх, но за эти дни он уже настолько привык бояться, что без труда подавил в себе это чувство и побежал настолько быстро, насколько был способен.

Вода тем временем стала просто ледяной. Ким промок до нитки. Тяжело дыша и дрожа от холода, бежал он вслед за Мариной.

– С-с-сколько нам ещё осталось? – крикнул он ей.

– Это должно быть где-то поблизости… – Марина не договорила. За её спиной обрушился потолочный свод, а грохот и шум падающих камней перемешался со звуками бушующего грязевого потока, несущегося следом за ними по туннелю.

– Быстрее! – Низкий голос Бурина перекрыл шум воды.

Ким пустился бежать изо всех сил, хотя понимал, что у них нет надежды уйти от чудовищной массы воды. Но что-то в фольке не сдавалось. Что-то в нем не собиралось покоряться неизбежности.

Утонем, как крысы! Вот единственное, о чем мог думать Ким. Снова возник страх, страх перед тем самым узким лазом, из которого не было выхода; только на этот раз он был наполнен водой, которая бушевала и неистовствовала: вода в одежде, тянувшей его вниз, вода в волосах, ушах…

– Сюда! – Крик Марины почти утонул в шуме воды. Слишком поздно. Течение было слишком мощным. Вода сорвала Кима с места и поволокла за собой. Дико барахтаясь руками и ногами, он попытался найти что-нибудь, за что можно было удержаться, – и натолкнулся на препятствие…

Ким схватился за него.

– Отпусти мою бороду! – выругался Бурин.

Гном стоял подобно скале. Вода пенилась и бушевала вокруг него. Ким затравленно огляделся по сторонам. Где же развилка, о которой говорила Марина? Справа и слева от него не было ничего, кроме голых камней.

– Где?.. – Он хотел было задать вопрос, но тут же хлебнул воды и закашлял.

– И-и гоп! – произнес Бурин и швырнул его вверх.

Ким, в полной уверенности, что сейчас ударится головой о потолок, инстинктивно вытянул вверх руки – и нащупал край скалы. Он, как спасающий свою жизнь зверь, стал карабкаться вверх, ползти по твердой скользкой скале до тех пор, пока ему не удалось забраться на какую-то площадку. Кашляя и задыхаясь, он остался лежать.

Рядом с ним оказалась Марина, так же как и он лежавшая и сотрясаемая кашлем. Он огляделся.

Будто выпущенный из катапульты, рядом с ними приземлился Гврги.

Затем над краем скалы появились сначала руки, а затем голова Фабиана. Принц подтянулся и перебросил себя через кромку.

Только теперь Ким догадался, что они находятся уже в другом туннеле. В полу его было проделано большое отверстие.

Ким невольно взглянул вниз. Там бушевал разъяренный водный поток.

Развилка! Значит, Марина была права. Сложность была только в том, что второй туннель находился не на одном уровне, а несколько выше того, по которому они шли. Это-то их и спасло.

– Да помогите же мне! – донесся снизу голос Бурина.

Фабиан уже склонился над отверстием. Ким лег рядом с ним и стал всматриваться в темноту. Внизу, посреди пенящихся вод, он увидел Бурина с вытянутыми вверх руками. Казалось, что он парит в воздухе, но даже этого было не достаточно, чтобы дотянуться до спасительной кромки.

– Хватай меня за руки!

Фабиан схватил Бурина, но гном был слишком тяжел. Только после того, как к принцу присоединился Ким, совместными усилиями им удалось подтянуть гнома повыше, после чего тот напряг свои могучие мышцы и смог выбраться наверх самостоятельно.

– Грегорин! – выдохнул Бурин, оказавшись рядом с ними. – Он все ещё там!

Ким догадался: когда Бурин звал на помощь, он стоял на плечах Грегорина. Он взглянул в отверстие. Кроме бушующей воды, ничего видно не было.

Но что это? Вдруг из воды высунулась рука!

– Гврги может это, – раздался рядом с ними квакающий голос. – Гврги нырять.

Болотник, про которого никто уже и не вспоминал, бесстрашно кинулся в пучину. Фабиан молниеносно устремился за ним и поймал сначала одну его ногу, а затем вторую.

Разве это не голос донесся снизу?

– Тащи-и-и!

Внезапно оказавшаяся в руках Фабиана тяжесть и его поволокла вниз. Но рядом оказался Бурин и удержал его. Ким и Марина тоже приняли участие в подъеме, и медленно, дюйм за дюймом, они принялись вытягивать из каменного зева с бурлящей водой сначала Фабиана, затем Гврги и, наконец, Грегорина.

Откашливаясь и судорожно хватая ртами воздух, они попадали на мокрый пол.

– Если кто-нибудь ещё хоть раз скажет, – заговорил наконец Ким, – что созданное гномами служит вечно, то… то… – У него не нашлось слов.

– Кто бы мог предположить, что вода прорвется именно в том туннеле, где находимся мы, – вздохнул Фабиан. – Я скоро начну думать, что на нашей миссии лежит проклятие.

– Это не случайность, – сказала Марина. Все посмотрели на нее. – Я не знаю, что это было, но чувствую, что не случайность. Что-то помогло воде прорваться.

Она повернулась в сторону Грегорина, но старый гном не выказал никаких признаков беспокойства. Его лицо, насколько позволял об этом судить царивший там полумрак, было серым, как камень.

– Барабаны, – заявил Гврги.

Одно мгновение Ким не мог понять, что имел в виду болотник, поскольку никаких барабанных ударов не было слышно. И вдруг он догадался. Если пение Грегорина могло пробудить к жизни дремавшие жизненные силы старинной двери в лаборатории, то таким же образом звук, например барабанный бой, мог вызвать колебания камней. Для этого необходимо было только выбрать правильный тон и ритм. Он прислушался, не доносится ли снова пение скал. Но бушующая вода заглушала все прочие звуки.

– Дайте-ка мне карту, – обратилась Марина к Грегорину. – Хочу взглянуть, как мы будем отсюда выбираться.

Грегорин не стал спорить и протянул Марине завернутую в вощеную бумагу карту, которую Марина тотчас же развернула и начала изучать.

– Вот здесь, – произнесла женщина через некоторое время. – Вот здесь мы должны повернуть на запад.

Грегорин наклонился к Марине, чтобы также взглянуть на карту. Он внимательно следил за её пальцем и пояснениями. Киму до сих пор оставалось непонятным, как вообще можно ориентироваться в этом клубке линий.

Ледяная капля, упавшая на затылок, отвлекла Кима от раздумий.

Вода полностью залила весь нижний туннель и пенилась в шахте, ведущей наверх.

– Пойдемте, – произнес Фабиан, – нам необходимо двигаться дальше. Если вода поднимется ещё выше, то мы сможем утонуть и здесь.

Уставшие, промокшие и замерзшие, они вновь поднялись на ноги. Теперь впереди шла Марина, следом за нею двигались Ким, Гврги и Фабиан. Оба гнома замыкали шествие.

Через некоторое время они достигли следующей развилки, где их проводница немного замешкалась.

– Для нас не имеет значения, по какому туннелю идти, – произнесла наконец она. – Но левый, по-видимому, выведет нас наверх скорее.

Наверх, подумал Ким, когда они отправились дальше. Солнце, ласкающий ветерок; сейчас бы его устроила даже осенняя буря, – все, что угодно, кроме сырого застоявшегося воздуха подземных штолен и шахт. Деревья, цветы, поля и травы…

А потом Империя.

Ким, в самых дерзких мечтаниях иногда представлявший себя скачущим во главе легиона, припрятал эту мысль поглубже, чтобы никогда больше к ней не возвращаться. Как только они доберутся до гарнизона, он попробует найти себе спокойное местечко в тылу. Он не создан для битв и походов. Возможно, он даже напишет книгу о войне, но для этого достаточно будет хорошенько расспросить полководцев.

И тут он вспомнил ещё один эпизод из своего сна. Ким видел решающую битву между светом и тьмой. Ким был рад, что не увидел отдельных схваток, раненых, покалеченных и убитых. Он больше не хотел становиться героем. Нет уж, уважаемый фольк, говорил он себе, спокойная жизнь ученого – вот все, что тебе нужно.

– Хорошо, что ты тоже идешь с ними, Ким. – Как будто эхо донесло до него этот голос. – И кто знает, для чего это может понадобиться. – Это был голос магистра Адриона, его друга и наставника, чьи глаза он видел во сне. Ким огляделся по сторонам в поисках того, кто мог произнести эти слова, но нет, каждый из его спутников был занят собственными мыслями; голос раздался в нем самом.

Что же такое может ожидать впереди?

Туннель вел наверх, и чем выше они поднимались, тем более украшенными становились перед их взором стены. Работа гномов характеризовалась здесь уже не одними только практическими соображениями, но становилась все более искусной и изящной. Выступы сменились геометрическими орнаментами – здесь в виде изогнутых и пересекающихся линий, тут наподобие широкой каймы, там подобно бесконечно переплетенной ленте…

Но Киму было не до этого. Его сон стоял перед ним почти так же ясно, как детские воспоминания. И сердце подсказывало ему, что в этом видении содержится что-то исключительно важное. За время похода ему часто снились сны, но он знал, что именно в этом сне выплыло то, что так долго мучило его.

– Смотрите, – произнесла Марина, шедшая вместе с Грегорином во главе их отряда. – Мы должны перебраться через вон тот мост впереди, а затем, – она бросила взгляд на карту, чтобы удостовериться окончательно, – нужно будет снова повернуть направо; так мы снова окажемся в туннеле, ведущем на восток.

– Эта маленькая женщина удивительна. Что бы мы без неё делали? – заметил Бурин.

Вместо ответа Марина одарила его ослепительной улыбкой, и Ким спросил себя, не скрывается ли за этой улыбкой нечто большее, чем благодарность за похвалу. Магистр Адрион однажды в шутку назвал подобную улыбку соблазняющей, поскольку невеста дарит её своему суженому, с тем чтобы он не передумал вступать в брачный союз. Ким усмехнулся, когда эта мысль пришла ему в голову, ибо обронивший эту фразу Адрион Лерх был одним из самых закоренелых холостяков Эльдерланда.

Путешественники подошли к массивному каменному мосту.

Его перила отличались тонкой работой и были украшены тысячами мелких отверстий. Под мостом можно было видеть огненное свечение, совершенно отличное от того света, что проникал сквозь стены и был скорее холодным. Это же напоминало отблеск огня.

Тут Кима осенило. Это никакой не оптический эффект, просто мост протянулся над пропастью с кипящей лавой.

В тридцати или сорока футах под ними – сверху было трудно судить об этом с точностью – полыхало настоящее пекло, и Ким ощутил поднимающийся снизу жар.

– Тепло, – заметил Гврги. – Наконец-то просушить вещи.

Жара подымалась из глубины словно под удары огромного барабана. И действительно, глухие удары, лишь недавно умолкнувшие, стали раздаваться вновь. Внутри потока лавы что-то потрескивало и постреливало. Горячие воздушные волны поднимались вверх. Киму показалось, что расплавленный поток немного приподнялся.

– Боюсь, как бы нам не стало слишком тепло, – сказал он.

Друзья поглядели друг на друга, а затем продолжили свой путь. Мост оказался длиннее, чем можно было подумать вначале, а жара становилась все ощутимей.

– Бегите! – Голос Грегорина чуть было не сорвался. – Спасайтесь!

Не задумываясь, все последовали этому крику. Оглянувшись на бегу, Ким понял причину для тревоги.

Лава поднималась. Подобно живому существу, она уже ползла по мосту, просачивалась через тысячи отверстий в перилах по обеим сторонам. Но самое поразительное было в том, что расплавленная порода приходила в движение только в тех местах, над которыми они находились в данный момент. Можно было подумать, что она делает это по собственной воле. Или её вынуждает к этому другая, ещё более грозная сила.

Глухие удары барабанов отчетливо доносились до их ушей.

Услышав бой, Ким побежал так, словно за ним гналась целая свора псов-призраков.

Мост плавно переходил в очередной туннель. За их спинами вспыхнуло красное сияние и отбросило свет на стены.

– На ближайшей развилке – направо! – крикнула Марина.

Фабиан достиг этого места первым и вдруг остановился, как будто перед ним возникла стена, остальные чуть было не врезались в него.

– Что тут? – спросил Бурин.

– Смотри сам, – ответил Фабиан.

Справа вздымалась стена кипящего пара.

– Бегите! – Грегорин почти толкал их вперед.

За ним вслед медленно, но настойчиво продолжал ползти поток лавы, а из правого туннеля шипел горячий пар. Киму стали понятны теперь ощущения тушеных овощей, подаваемых к жареному мясу в Эльдерланде по воскресеньям. Он с сарказмом подумал, что если ему очень повезет, то он окажется одновременно и сваренным, и зажаренным.

Они свернули налево.

Позади поток лавы и облако пара объединили свои силы и гнали их теперь на север, в сторону от преследуемой ими цели.

Марина пыталась пару раз повести их боковыми туннелями на восток, но на всех дорогах путь им преграждали пар и огонь. Путникам оставалось радоваться, что вообще имелись свободные туннели. Однако, куда бы они ни шли, все пути в конце концов вели в одном направлении, на север. Любое отклонение заводило в тупик.

Казалось, что пар и лава присутствуют всюду. Легкие Кима горели, при каждом шаге он чувствовал, как тысячи раскаленных иголок впиваются в его тело. У Фабиана ещё хватало сил воспроизводить крепкие выражения, к которым от всей души присоединялся Бурин.

– Не болтать, бежать! – проквакал Гврги.

Они достигли развилки, где выяснилось, что туннель, ведущий на восток, свободен. Ни пар, ни лава не преграждали им путь. Однако, пробежав менее двадцати шагов, они остановились у завала.

– Назад! – скомандовал Фабиан. Они успели как раз вовремя, прежде чем стена из пара и лавы перекрыла им обратную дорогу.

Свободный туннель вел на север. Что же ожидает их там?

Туннель расширился и вывел их в зал, у входа в который к стене была привалена треснувшая каменная плита с изображенным на ней кругом. Ким понадеялся, что это не часовня, ибо на память ему пришли слова Бурина, рассказавшего им во время подъема к перевалу, что в часовнях гномов всегда имелся только один вход…

Как бы там ни было, но выбора у них не оставалось. Спутники вошли в зал.

По обеим сторонам его в нишах стояли каменные саркофаги. Их тут были сотни, если не тысячи. Подобно немой окаменевшей страже, стояли они здесь, никак не украшенные, лишь с высеченным на крышке именем того, кто покоился в саркофаге.

В гигантской катакомбе не чувствовалось затхлости и того сладковатого запаха, что характерен для людских склепов. Напротив, воздух был чистый, немного застоявшийся, но все же чистый.

– Это… саркофаги… гномов Зарактрора! – выкрикнул Грегорин. В голосе его чувствовалось глубокое почтение.

– Так, значит, они все умерли? – прошептал Ким.

Ответа он так и не получил.

Но если все гномы мертвы, то кто же тогда бил в барабаны?

Грохот от них все ещё доносился до путешественников, он даже, пожалуй, сделался громче и настойчивей, чем раньше. Все вокруг сотрясалось от этого боя. Ким вдруг представил, что из-за сотрясений, вызываемых барабанным боем, придут в движение каменные плиты, закрывающие саркофаги, гробницы откроются и из них выйдут полчища гномов Зарактрора, чтобы покарать тех, кто нарушил их вечный покой…

Ким прогнал от себя эту мысль. Но, возможно, сказал он себе, однажды он ещё вернется в Зарактрор, чтобы поближе заняться гномами. Слишком уж много тайн их окружает…

Ким немного сожалел, что он не может воздать мертвым положенные почести. С другой стороны, это могло бы оказаться последним делом в его жизни, поскольку в зал с шипением и бурлением ворвался их преследователь, существо из пара и лавы.

Ким споткнулся. Бурин помог ему подняться. Тут вдруг взгляд Кима упал на последнюю из ниш.

– Там… – Его горло пересохло, поэтому он смог только указать пальцем.

В нише стоял открытый саркофаг. Позади него к стене была привалена крышка, на которой виднелся иероглиф Владыки Зарактрора.

– Идем, – сказал Бурин, – нам нужно выбираться отсюда.

Пошатываясь, Ким пошел и попал в своего рода переднее помещение перед выходом из зала. Грегорин и Фабиан уже занимались тем, что пытались открыть круглую каменную дверь-плиту.

– Он жив! – задыхаясь проговорил Ким. – Он не умер. Фрегорин, Владыка Зарактрора, жив. Его гробница пуста.

– Я тоже видел. – Низкий голос Бурина стал необычайно мягок. – Но…

– …Если он остался последним, то кто же тогда мог бы его хоронить? – послышался бас Грегорина.

В голове Кима вертелись тысячи вопросов. Что здесь произошло? Какая судьба постигла гномов Зарактрора? Как, когда и почему случилось так, что цветущий некогда город вымер?

С неимоверными трудами открыв круглую дверь и пройдя по маленькому туннелю, они попали в другой зал, на северной стене которого в полумраке смутно выделялась массивная дверь. На восточной и западной стенах имелись проходы, в обоих из них царил мрак.

– Давайте попробуем ещё раз, – задыхаясь произнес Бурин. – На восток!

Они повернулись и побежали к проходу, расположенному справа.

В глубине туннеля вспыхнул слабый свет. Благодаря ему спутники разглядели в сумерках смутные, с трудом различимые фигуры. Они были видны очень плохо. Но даже то немногое, что удалось рассмотреть, заставляло ужаснуться. Это была некая колышущаяся масса тел, издающая чавкающие звуки, от которых по спине пробегал холодок. За ними вырисовывались другие твари, воспринимаемые только как смутные тени. Но исходившая от них темная аура ужаса тяжелым грузом легла на душу Кима, заставляя дрожать и вызывая первобытные страхи.

– Назад! – приказал Фабиан. Но куда? В зале мертвых клокотал поток лавы и шипел пар. Туннель, ведущий на запад, как оказалось, тоже кишмя кишел призрачными созданиями, подобными тем, которых они только что видели в восточном.

Барабанный бой раздавался теперь где-то совсем близко.

Ряды тварей, находящихся в туннелях, пришли в движение. При каждом их шаге раздавался чавкающий звук, как будто они состояли из желе, которое растекалось по каменному полу.

– Дверь! – крикнул Бурин.

Они бросились к северной двери, которая осталась последней надеждой на спасение. Это был могучий портал, окруженный вырубленной из камня рамой, на которой были изображены символы власти: корона и наковальня, меч и кубок и многое другое. Слева на двери Ким увидел иероглиф Владыки Фрегорина. Знаки справа ничего ему не говорили, но Грегорину, видимо, они были известны, ибо он прикрыл их рукой, как будто хотел скрыть от остальных.

На двери не было никакой ручки.

Грегорин и Бурин подступили к двери почти одновременно. Теперь гномы со всей силой уперлись в одну из створок.

– Толкай!

На их телах выступили могучие мышцы, похожие на толстые узлы и канаты. Дверь даже не пошевелилась.

Позади них раздался треск и что-то лопнуло. Все обернулись назад и как по команде обнажили оружие. Каменная стена задрожала. Затем по ней сверху вниз пробежала тонкая трещина, которая мучительно медленно начала увеличиваться в размерах. Из трещины повалил пар, освещаемый притаившимся за ним мерцающим огнем. В это же время справа и слева зал осветился призрачным светом, а доносившиеся из туннелей жуткие чавкающие звуки становились все явственнее.

– Многие приходить, – отметил Гврги, – существа, что я чуять.

Бурин склонился перед дверью. Он расстегнул куртку и достал то, что было там спрятано.

В руке он держал кольцо, излучавшее красный свет, и под натиском этого огненного света мощная дверь отворилась.

– Закройте дверь! – крикнул Фабиан, когда все прошли через нее.

Медленно, дюйм за дюймом, им удалось прикрыть её. В двери больше не заключалось никакого колдовства, теперь это просто была массивная плита из древнего железного дерева, твердого как камень. Однако, как они ни силились, им было не суждено закрыть её полностью, щель толщиной в палец все равно осталась.

Бурин сдержанно выругался. Фабиан затравленно огляделся по сторонам.

– Хватайте все, что найдете, и загораживайте вход! – приказал он.

Спутники немедленно принялись за работу. В помещении оказалось предостаточно каменных скамеек, тяжеленных деревянных столов и стульев.

Им все же удалось подпереть дверь двумя массивными скамьями и столом, прежде чем она сотряслась от сокрушительного удара. Заграждение покачнулось, но устояло.

Ким вытер пот со лба и огляделся.

Они находились в круглом зале, диаметр которого составлял не менее тридцати шагов, никаких дверей, кроме той, через которую спутники вошли сюда, в зале не было. Купол зала как бы поддерживался вырубленным в камне карнизом, на котором были изображены странные знаки, продолжавшиеся и на самом своде: круги, зоны и меридианы, линии, обозначающие широту, долготу и азимут. Кто-то изобразил на куполе все знания о великом механизме этого мира, приобретенные за бессчетное количество лет. Казалось даже, что купол совершает незаметное вращение по кругу, хотя, разумеется, он был неподвижен, как и сама скала, в которой он был вырублен.

В самом центре зала, непосредственно под куполом, был круглый каменный бассейн, наполненный черной водой, мертвым оком глядевшей из сосуда. Напротив двери в полумраке возвышался вырубленный из того же камня пьедестал, к которому вели три ступени.

Внезапно свет в зале стал гораздо ярче и выхватил из темноты пьедестал.

На нем стояли два трона.

Тот, что был слева, пустовал.

На троне справа восседала фигура, неподвижная как камень. Нет, она и была из камня: изваяние более совершенное, чем мог бы создать самый искусный резец. На коленях у фигуры покоилась старинная книга.

– Здравствуй, Хамагрегорин!

Грегорин приблизился к изваянию. На голову он накинул капюшон.

– Приветствую тебя, брат! – продолжал гном. Его лицо находилось в тени, так что никто не мог видеть его выражения. – Хвала Владыке!

Бурин тоже прикрыл голову. В этот момент удары, сотрясавшие дверь, прекратились, а барабанный бой замер. Наступила тишина.

В наступившем безмолвии раздался низкий, звучный голос Бурина:

Эхо было столь сильным здесь, что у Кима мурашки пробежали по спине. Он уже подумал, что молитва – поскольку это могло быть только молитвой – уже закончилась, как раздался другой голос.

Это был Грегорин:

Затем вновь вступил голос Бурина, и оба гнома закончили дуэтом:

Ким взглянул на статую царственного гнома. Возможно, что все дело было в освещении, но гном на троне казался удивительно похожим на Грегорина, словно они были близнецами.

И тут Кима осенило: он видел перед собой не статую. Это был сам Владыка Зарактрора, превратившийся в конце жизни в камень.

– Ты хотел знать, что стало с Фрегорином, – тихо произнес Бурин. – То, что происходит со всеми гномами, созданными рукой Владыки Подземного Мира. Ты видишь перед собой проклятие народа гномов. Вот то, что мне показали псы-призраки: мы превращаемся в камень, из которого вышли.

Ким осознал всю тяжесть его слов. Он представил себе, что значит быть гномом, – постоянно видеть перед глазами свой конец, постоянно быть готовым принять неотвратимую судьбу и знать, что дни сочтены, а жизнь подходит к границе, за которой ничего больше нет. Ни добра, ни зла. Ни света, ни тьмы. Только молчание. Только тишина.

– Когда-то он был велик, – сказала Марина, и голос её был необычайно серьезен. – Окажем ему дань уважения.

Ким склонил голову.

В этот момент Грегорин дотронулся до книги, которая лежала на коленях окаменевшего гнома. Ким мгновенно понял ошибку, совершенную старым гномом. Но все произошло до того, как фольк успел вмешаться. Несколько страниц, подобно осенней листве, выпали из книги и рассыпались в прах.

– Нет, Грегорин! – крикнул Ким.

Гном замер.

– Позволь взять книгу мне. Я знаю, как с ней обращаться.

Грегорин обернулся в его сторону. Его голос был лишен всяких эмоций.

– Он знает проклятие, – произнес он, обратившись к Бурину. – Но надо ли, чтобы он познакомился и с нашим позором?

– Пожалуйста, прислушайтесь к его словам, – ответил Бурин. – Он руководит музеем, и в его хозяйстве находятся тысячи всевозможных фолиантов и документов. Если вы хотите узнать, что здесь произошло, то он, пожалуй, единственный, кто сможет прочитать эту книгу, не погубив её.

– Пожалуйста, – снова произнес Ким, – положите её обратно и позвольте мне заняться этим делом.

Грегорин колебался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Но будь осторожен.

– Вряд ли можно быть менее осторожным, чем вы, – проворчал Бурин, за что удостоился от Грегорина яростного взгляда.

– Что это за книга? – спросил Ким, подойдя поближе.

– Хроника Зарактрора. – В голосе Грегорина звучало глубокое почтение, но одновременно с этим он был полон печали и страдания. – Здесь запечатлена история нашего народа с тех пор, как мы, чтобы искупить свой грех, покинули Подземный Мир. Это поздней и явилось причиной великого позора гномов.

– Это что ещё за позор? – поинтересовался Фабиан.

– Об этом пусть поведает хроника, – сказал Грегорин.

Очень медленно и с огромной осторожностью Ким взял книгу с коленей Фрегорина и отнес к маленькому столику. Тотчас он погрузился в родную стихию. Притаившаяся за дверью угроза отступила в его сознании на задний план, а странная тишина, повисшая в зале, давала ощущение, как будто у него в запасе безграничное количество времени. Все было так, словно под небесным куполом этого зала царит иной закон, который отмеряет каждому подчинявшемуся этому закону столько времени, сколько необходимо для исполнения предначертанного ему.

Ким осторожно раскрыл книгу. Титульный лист выцвел или стерся, так что на нем ничего невозможно было разобрать. Медленно и осторожно он перевернул страницу.

– Это тот же самый почерк, что и на пергаменте в лаборатории, – сказал он. – Полагаю, что смогу кое-что разобрать. Вот:

Он перевернул следующую страницу. Снова текст был неразборчив, за исключением одного абзаца:

На следующих страницах были перечислены чьи-то имена; затем следовал отрывок текста, вымаранный чем-то вроде сажи, Ким не рискнул его отчищать.

– Я полагаю, что здесь идет речь о Войне Теней, – произнес он. – А вот тут я могу кое-что понять:

Все взглянули на Грегорина.

– Я – Хамагрегорин, тот из братьев, что вернулся назад, – произнес он, когда молчание стало уже невыносимым. – Мой брат Хамафрегорин вместе с гномами своего рода создал Зарактрор. Что стало с последним из нас, Хамабрегорином, мне так и не удалось узнать. Но теперь я знаю…

– Он стал моим предком, основателем нашего рода и первым королем Ингладана, – сказал Бурин.

– Бурин, но как случилось, что у гномов Среднеземья появились дети? Ведь ты и сам приходишься кому-то сыном. – Фабиан задал напрашивающийся вопрос.

– Среди гномов нет женщин. В Подземном Мире мы были созданы из камня по воле Владыки, а после того, как отмеренный нам срок истечет, мы снова обратимся в камень. Однако Среднеземье изменило тех гномов, кто захотел остаться там. Они соединялись с земными женщинами, и эта связь приносила плоды, так возникли роды гномов в Среднеземье.

– Но почему такое не произошло и в Зарактроре? – поинтересовался Ким.

– Потому что Зарактрор никогда полностью не принадлежал Среднеземью, а также потому, что здесь не было земных женщин. Но ещё более важным оказалось другое: Зарактрор, не принадлежа к Подземному Миру, был исполнен его духа. У этого города под горой имелись свои законы.

Ким слушал, но одновременно с этим продолжал листать хронику гномов. К сожалению, большинство страниц были безнадежно испорчены.

– Здесь я могу кое-то разобрать. Слушайте, – возбужденно проговорил он.

– Об этом я уже читал! – Ким в возбуждении оторвался от книги. – В лаборатории, среди тех кусков, что я смог разобрать. Он приблизился к разгадке тайны Владыки…

– И что же произошло дальше? – спросила Марина. – Почему опустел Зарактрор?

На лице Грегорина была написана мука. Он знал об этом наверняка, и Бурин должен был по крайней мере догадываться; однако они молчали. Ни один из них не нашел в себе мужества рассказать об этом.

Ким листал книгу. Он быстро пробегал глазами те немногие слова и обрывки фраз, что ещё сохранились. На одной из страниц удалось прочесть только одно слово:

На следующих вообще невозможно было разобрать что-либо, и Ким разочаровался, поскольку очень надеялся узнать, зачем в хронике гномов упоминались фольки. Он, однако, промолчал о своем открытии и продолжал перелистывать страницы. То, что утаили от них Бурин и Грегорин, могло оказаться в тех отрывках, что сохранились. Хорошо было уже то, что оба гнома не пытались помешать ему.

– Видите? – обратился Ким к Грегорину. – Если бы вы переворачивали страницы, как я, они бы у вас не рассыпались.

Наконец он нашел кусок вполне разборчивого текста. Ким быстро пробежал глазами строки, и у него замерло в груди.

– Нет, – сказал он, – вы только послушайте!

Бурин и Грегорин отвернулись. Когда Ким начал читать, на лицах обоих гномов явственно отражались смущение и неловкость:

– Так, значит, карлики с их проклятыми творениями поджидали нас тут, – разбушевался Фабиан. На лице принца отразился гнев. – А вы обо всем этом знали и ничего не сказали!

– Я, – оправдывался Бурин, – подозревал что-то подобное, но готов был пойти на риск, поскольку это наш последний шанс. А кроме того, я не хотел сеять страх, поскольку от успеха нашей миссии зависит очень многое.

– Я знал об этом, но это была моя последняя надежда пробиться сюда. Я нуждался в спутниках. В одиночку я бы сюда не добрался. – В голосе Григорина не было заметно волнения.

– А теперь мы застряли тут, – ворчал Фабиан. – И не можем двинуться ни вперед, ни назад. Наша миссия провалилась.

Ким, прислушивавшийся к этому диспуту лишь вполуха, продолжал листать книгу отчасти в надежде, что найдет ещё какое-либо упоминание о фольках, отчасти в поисках сведений иного рода, которые могли бы оказаться ключом ко всему остальному.

Он не нашел ни того, ни другого, но все же его терпение было вознаграждено. На последней странице Ким натолкнулся на послание для того, кто прочтет эту покоящуюся на коленях Великого Князя гномов книгу. Рука, писавшая это, явно спешила.

«Карлики захватили средние чертоги и теперь могут свободно передвигаться в шахтах и туннелях. Их барабаны гудят без умолку. Я, Фреги, более не Владыка, более не Господин, уложил вчера в каменный гроб последнего гнома моего рода.

Читающий эти строки, знай, что настоящим, чувствуя приближение своего смертного часа, я хочу поведать последнюю тайну, о которой никто не ведает. В своих исследованиях я нашел тайные числа мира, и теперь, чтобы доказать свою преданность братьям, я к II прибавил I. Теперь я жду у третьих Врат в Подземный Мир, о которых никто, кроме меня, не ведает, что придет тот, кто освободит меня и искупит позор, который я навлек на свой народ».

– Третьи Врата в Подземный Мир? – переспросил Бурин. Он вдруг побледнел. – Но это святотатство, богохульство.

Грегорин тоже побледнел, но смело взглянул в глаза молодого гнома.

– Это был единственный выход, – сказал он. – Как иначе смог бы он передать мне послание? Остальные врата были заперты.

– Но у него был ключ, – возразил Бурин. – Что стало с его кольцом? Где оно?

– Оно отдано на хранение Владыке, пославшему меня сюда.

– Может мне кто-нибудь объяснить, в чем тут дело? – вмешался Ким.

– Между Подземным Миром и Среднеземьем существуют двое Врат, – принялся объяснять Бурин, словно учитель, вразумляющий неразумное дитя. – Согласно воле нашего Господина, которого мы величаем Владыкой, и его Божественной Супруги они были заперты. Князь Высшего Мира вручил гномам два кольца, чтобы они охраняли Врата в Подземный Мир. Насколько мне известно, одно из них носил Фрегорин, и это дало ему власть изгнать тени. Другое кольцо…

– …Ношу я, – произнес Грегорин. На его руке блеснуло кольцо, которое никто из спутников до сих пор не видел. Оно было из золота и имело камень, похожий на топаз.

– Так, значит, вы прошли сюда через одни из этих Врат? – задал вопрос Ким.

– Я проник в этот мир через Южные Врата, и только я знаю, как тяжело было это сделать. Они скрыты под снегом и льдом. Северные Врата тоже скрыты, но не во льдах, а глубоко в скалах. Но если здесь, в Зарактроре, есть третьи Врата, то необходимо их охранять.

– Чтобы их не обнаружили карлики и не проникли в Подземный Мир?

– Чтобы не разрушились основы мироздания.

Ким закрыл книгу. Теперь им все было известно – за исключением, пожалуй, одного:

– А как же насчет послания, которое отправил вам брат? Вы должны были его получить, иначе бы вы здесь не находились.

Грегорин крикнул:

– Вы не имеете права!..

– Ну почему же, – возразил ему Ким, даже не зная, откуда у него взялись для этого сила и уверенность, – полагаю, что имеем.

– Покажите его нам, – неожиданно присоединился к нему Бурин. – Ценность поступка можно определить только тогда, когда дело сделано.

Грегорин сунул руку в кошель, в котором он хранил карту Зарактрора. Он вынул сложенный пергамент и бросил его на стол.

– Берите и читайте!

Ким осторожно разгладил пергамент и принялся читать:

– Но… ведь с тех пор прошло более пятисот лет, – пробормотал Ким.

– Когда я проходил через Врата, с гор сошла лавина, и единственное, что мне оставалось, чтобы спастись, – был шазам.

– Долгий сон, – произнес Ким.

– Никто никогда не спал так долго, – прибавил Бурин. – Поэтому-то я поначалу и не верил, что это действительно вы, Владыка, – сказал он, обращаясь к Грегорину.

– Правильно ли я понимаю? – спросил Фабиан. – Здесь, в Зарактроре, в этом помещении находятся ещё одни Врата Мира? Но где они?

– Здесь, – проговорил Гврги, склонившись к сосуду с черной водой в середине зала.

Никто не заметил, что болотник прокрался туда, когда речь велась о создании карликов, но теперь всем бросилось в глаза, что он плачет.

Глаза всех присутствующих обратились к черной воде в центре тронного зала, как вдруг мощнейший удар сотряс дверь.

– Они снова здесь, и на этот раз прихватили с собой отмычку, – проворчал Бурин.

– Железное дерево горит, – проквакал Гврги.

Вслед за этим ещё один удар потряс дверь, которая заметно покачнулась. До них донесся треск и шипение.

– Они направили поток лавы прямо на дверь! – вырвалось у Кима.

– Владыка, – заговорил Бурин и растерянно огляделся по сторонам, поскольку Грегорина рядом с ними не оказалось. Все как зачарованные продолжали смотреть на дверь.

Гном поднялся по ступеням, ведущим к трону, и теперь строго оглядывал своих спутников сверху вниз.

– Хамагрегорин, – торопливо проговорил Бурин, – теперь мы можем спастись, только если попадем в Подземный Мир. Пожалуйста, отворите Врата, ведь вы тоже носите кольцо, которое может раскрыть их перед нами.

– Нет! – сказал Грегорин. – Этого я не сделаю.

– Ради всего святого, но почему? – рявкнул Фабиан.

– Меня призвал мой брат. Я пришел сюда, чтобы охранять Врата. Таково мое предназначение. Владыка Подземного Мира поручил мне выполнить его много лет назад, и я исполню его волю.

– Но разве вы ничего не поняли? Времена изменились. Ограничительный Пояс прорван. Темные эльфы уже здесь! Пожалуйста, помогите нам, Бурину и мне, которые тоже обладают кольцами, и Гилфаласу, который пожертвовал своей жизнью ради нас, – умолял Фабиан.

Хамагрегорин поднял руку с кольцом, в котором заблестел камень.

– Слишком поздно. Мне предстоит теперь обратиться в камень, чтобы вместе с моим братом вечно охранять Врата. – С этими словами он закрыл глаза.

Фабиану хотелось наброситься на него, трясти и кричать, но Бурин удержал принца.

– Это бесполезно, – сказал он. – Хамагрегорин принял решение умереть, и никакая сила на свете, за исключением самого Владыки, не сможет удержать его от этого.

От двери доносился запах гари. Потрескивание становилось все громче.

– А твое кольцо? Разве оно не может нам помочь? – обратился к Бурину Ким.

– Ты помнишь предание о кольцах? – спросил гном. – Три – человеческим детям, чтобы они распоряжались ими в Среднеземье по своему усмотрению.

– Да, – ответил Ким, – я помню этот отрывок.

– Тогда ты должен это понимать. Вспомни о нашем путешествии. Нам стало известно про кольцо Фабиана; оно было первым из трех. Второе оказалось у Гилфаласа; это второе. А третье кольцо у меня. Все это кольца Среднеземья. Они действуют только здесь. С их помощью нельзя передвигаться между мирами. А даже если и можно, никто из нас все равно не знает, как это сделать. Когда я натолкнулся на дверь в тронный зал, я действовал по наитию, как и оба моих предшественника.

Фабиан счел за благо выругаться. Марина беспомощно взглянула сначала на Бурина, а затем на всех остальных. Гврги казался полностью безучастным ко всему, что удивило Кима.

Как было бы хорошо, подумал он, если бы здесь оказался магистр Адрион! Он-то бы наверняка нашел выход.

Ким поглядел на маленькое, невзрачное колечко на своей руке и вдруг услышал доносящийся издалека голос магистра Адриона:

«Может, оно принесет тебе счастье. Кольцо будет напоминать тебе обо мне, если ты окажешъся в беде, и укажет каждому путь туда, где в нем нуждаются больше всего».

– Мое кольцо, – сказал он.

– Что с ним? – непонимающе спросил Фабиан.

– Магистр Адрион говорил мне про него, а я совсем об этом позабыл. Мое кольцо может привести нас туда, где в нас сейчас нуждаются, – проговорил он.

– Ты уверен в этом? – спросил Фабиан.

– Нет, – ответил Ким. – Но ведь ничего другого не остается.

– Возьмитесь за руки; мы сейчас встанем в круг у бассейна, – сказал Фабиан. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно потерялся.

Он взял за одну руку Кима, а вторую тот дал Бурину, который в свою очередь взял за руку Марину, та – Гврги, который взял за руку Фабиана, замкнув таким образом круг.

Ким осознавал, что это глупость, но одновременно у него вдруг появилось ощущение, что никогда в жизни он не делал ничего более правильного.

– Прыгайте!

Больше раздумывать было не о чем. Последнее, что увидел Ким, перед тем как погрузиться в темные воды, было то, как погас серебряный свет, а дверь в тронный зал Зарактрора разлетелась на тысячу осколков.

Обитатели Зарактрора проникли в тронный зал, освещаемые красноватым огнем лавы, отступавшей за их спинами. Свет от этого огня залил их бледные фигуры теплом, но даже он не мог скрыть их бледности и уродства. Огромные головы, слезящиеся глаза, слюнявые рты, отсутствующие части тела. Вот один из них ковылял на одной ноге; там по полу полз другой с двумя изувеченными руками; тут медленно, на ощупь пробирался слепец, чьи глазные яблоки походили на два больших белых шара; здесь же был циклоп, чей единственный глаз сверкал в красноватой полутьме. Но ужаснее всех были те, что пришли вслед за ними, – образы, появившиеся из самых ужасных ночных кошмаров: высокие и сильные, но с головами, на которых не было ни глаз, ни рта, ни носа, ни ушей, а вместо лица присутствовала одна только выпуклая поверхность. Тем не менее они передвигались словно движимые каким-то тайным разумом, который позволял им уверенно шагать.

Эта масса тел столпилась вокруг бассейна с водой, темная поверхность которого была спокойна, как и прежде; по ступеням они поднялись к двум тронам и остановились.

Рядом со своим братом, такой же недвижимый, как и он, Грегорин был подобен статуе. Но в глазах его горел огонь, а на руке у него было кольцо, дававшее ему власть открывать и запирать, связывать клятвами и освобождать от них.

Волна тел прикатилась к трону; но вдруг по их рядам прошло движение, начавшееся от безликих существ, находившихся сзади, и фигуры склонились, насколько могли преклонили колени, опустились на пол, и сквозь толпу пронесся шепот, стон, соединяющий в себе разочарование и надежду:

– Владыка…