Глава 18

Фил наблюдал за капитаном последующие пять дней, и то, что он видел, нравилось ему все меньше. Он сейчас искренне жалел о том, что Кайл и Трэв ушли с разведотрядами. Втроем было бы легче придумать, как тут вернее и надежнее действовать. Особенно не хватало ему весельчака Кайла. Несмотря на довольно идиотские шутки порою, эта черта друга сейчас пришлась бы кстати, как ему казалось, хоть как-то развеяв Ройса. Потому что Фил нынче очутился в патовой ситуации, и совершенно не понимал, что делать дальше?

С каждым днем Ройс все меньше походил сам на себя. Нет, наверное, ни Верховный Жрец, ни тот же Алекс, пребывающий на пике воодушевления, что было заметно и невооруженным взглядом, не замечали творящегося с Ройсом. Думается, не понимал этого и Марти… Герцог Мирты, которому с каждым днем, наоборот, становилось все лучше… И пусть этот момент радовал всех невероятно, да и сам Марти начал пытаться вникать в ситуацию, наконец-то понимая расклад, что было весьма своевременно, учитывая накаляющуюся обстановку, основной проблемы Фила это не отменяло.

Тут, кстати, отвлекаясь, Фил с огромным профессиональным интересом понаблюдал бы и порасспрашивал того же Марена о методах лечения наследника… Однако жрецы не торопились делиться своими тайнами или допускать Фила на все те «сеансы», что проводили с новым Герцогом, хоть и отвечали частично на вопросы, все же не углубляясь при этом в суть проводимых ритуалов и процессов. Филу же было любопытно. Как ни крути, а ему давным-давно пришлось взять на себя лекарские функции в их небольшом отряде, сплоченность которого не уменьшилась, невзирая на такое полное погружение в жизнь Мирты. И за эти годы Фил даже успел проникнуться и войти во вкус этой «должности» врачевателя…

Да, конечно, когда рядом имелся некто с потенциалом принцессы Мирты или тот же Марен, ему рыпаться было просто глупо… Хотя, если подумать, то и Филу довелось спасать и лечить когда-то наследницу Мирты. И он неплохо справился со своими примочками и мазями… И насколько же горько становилось от понимания, что сейчас, как и последние полгода, повлиять на сложившуюся ситуацию не в его силах.

Заслуженная гордость от тех воспоминаний о прошедших временах, в которых все, оказывается, было куда легче, а его капитан и старый друг гораздо счастливее, быстро проходили, рассыпаясь пеплом, стоило посмотреть на Ройса ныне. А Фил, простой вояка, привыкший за годы скитаний по мирам мерить счастье затишьем в сражениях, теплой постелью, достатком в кошеле да сытым желудком, не знал, как вытащить капитана из той пропасти, куда Ройс срывался.

С реального обрыва им поднять его было куда проще, как ни крути.

Нет, внешне капитан остался таким же, как и всегда. Только заломы на лице прорезались все резче да глаза будто глубже западали в глазницы… Но кто из них не устал за последние месяцы? И тот темп, что Ройс взял сейчас и лишь наращивал, заставляя «гнаться» за собой всех, в тренировках, планировании, расчетах, измотал бы любого, несмотря на огромную мотивацию и желание солдат. На это ли списывали остальные состояние капитана? Возможно. Но Филу-то было видно, что все вообще не так… А как? Паршиво, вот как.

Ройс, казалось, не уставал. Нет, он был измотан и погружен в круговорот тех событий, которые сам и организовывал. Он говорил, что утомлен… Но при этом, словно бы пылал изнутри.

Поглядывая на Ройса исподтишка, Фил испытывал странное, ничем не подтвержденное убеждение, будто бы его старый друг сжигает сам себя, не щадя нутра… Либо же само это нутро, сущность капитана, будучи не в состоянии смириться с огромной потерей, переводит человека в какое-то безумное состояние самоуничтожения.

Фил видал такое пару раз в других мирах. Ассасины, подсевшие на траву, придающую им силу и невероятную мощь, бесстрашие в схватке, дарующую огромное преимущество в любом сражении; но выпаливающие себя изнутри в обмен на такую энергию. Они недолго выдерживали. Мало кто дотягивал до сорока. Обычно и до тридцати не доживали, испепеляя себя в постоянной гонке за этой травой и схватках, куда сила требовала сброс. Безумцы…

Стал ли Ройс неадекватным? Фил не мог утверждать. Все распоряжения и приказы капитана были удивительно четкими и обдуманными. Взвешенными. Создавалось впечатление, что и в собранности, упорядоченности поступков, даже Марену ныне с ним не сравниться. Но все равно Фил замечал какой-то, ранее совершенно не свойственный Ройсу, лихорадочный, почти безумный взгляд, совсем как у тех ассасинов. Он словно понимал, знал, что ходит по острому краю, заигрывая со смертью, и искал этой встречи.

Вот что пугало опытного воина до дрожи в затылке и холодного пота между лопатками. А еще — странное чувство, будто бы нечто или некто невидимый следит за ними всеми, сосредоточив почти все свое внимание на Ройсе. Такое ощущение появилось едва они все пришли в Храм в этот раз, и никак не желало исчезать. Или же он зря волнуется и это — та самая Мирта, которой и положено быть в своем главном святилище?

Фил не особо разбирался в таком. Не под то заточен, а потому и выразить четко свои ощущения не мог. И с кем поделиться? Несмотря на то, что успел сдружиться со многими гвардейцами за время жизни во дворце, да и с Алексом был накоротке, обсуждать неясные подозрения о друге и капитане не стал бы. А тех, кому доверял больше всего, кто понял бы его опасения без всяких слов, рядом как раз не было.

И все же, не в состоянии избавиться от какого-то подспудного, почти иррационального ощущения, Фил старался присматривать за Ройсом. Однако не всегда успевал заметить или понять, что творится вокруг, словно ему что-то мешало. И почему-то все чаще ночами спохватывался, непонятно для себя, умудрившись уснуть тогда, когда собирался присматривать за комнатой капитана… Потому как Филу не нравилось, что тот зачастил к проходу. Казалось, он ни одну ночь теперь не в состоянии провести в собственной кровати, и спит только там, уперевшись головой в каменные стены.

Фил мало что понимал или знал об этом коридоре Морта, кроме того, о чем все шептались: этот переход, возникший однажды сам по себе, полон силы противовеса, создавшей мир богини, и служит испытанием прочности веры ищущих благодати… Но что тянуло туда Ройса раз за разом?! Что заставляло его спать, сидя на полу в этом треклятом коридоре?! Фил не знал, а все, что было ему неведомо, выглядело подозрительным. Как и настороженный, обеспокоенный взгляд Верховного Жреца, когда он узнал о том, куда Ройс наведывается ночами… Впрочем, Марен не вмешивался.

А Филу, как ни старался, не удавалось выяснить доводы, влекущие капитана в этот проход. Ройс просто игнорировал любые вопросы. Когда же Фил сам пытался проследить и что-то узнать, то, по совершенно непонятным ему причинам, он, никогда за все года службы не засыпавший на карауле, раз за разом обнаруживал себя заснувшим в общей для всех командиров отрядов «казарме», на которые поделили огромные залы Храма, разделяя жилье для солдат.


Так вышло и сегодня.

Когда?! Как?! Фил точно помнил, что и не думал отдыхать. Да и не настолько он устал сегодня, чтобы отрубиться в беспамятстве. Слишком сильно ему не по нраву было состояние капитана. И сейчас, глубокой ночью, он торопился по коридору Храма, будто пытаясь нагнать то, что упустил, неким бесовым образом заснув. Хоть и не помнил, зачем вообще поплелся к своей койке перед тем, как разыскать Ройса после очередной тренировки?!

Навстречу никто не попадался: все давно спали, явно не беспокоясь так, как Фил. Тихо мерцали светильники из митлина, развешанные на стенах, освещая коридор слабыми отблесками зеленоватого свечения. Гулко разносились эхом шаги Фила по длинным извилистым коридорам, словно специально спроектированным так, чтобы удачно отбивать наступление врага… Хотя кто ранее в Мирте решался напасть на главный Храм? И все же его, как опытного солдата, радовали эти постоянные извилистые повороты на равных отрезках пути, которые помешали бы использовать арбалеты и луки нападающим при осаде.

Только патруль четко нес службу, останавливая его время от времени.

— Ройс здесь был? Необходимо уточнить детали для совета, — понимая, что солдаты просто выполняют свои обязанности, как и он сам, Фил не возмущался, останавливался и «объяснял», для чего шляется переходами.

— Глава проходил, — кивнул стражник. Слишком высок среди них был авторитет и Ройса, да и Фила, как его непосредственного помощника, если уж на то пошло.

По сути, они все должны были иначе именовать его. После женитьбы на принцессе, бывший Герцог пожаловал Ройсу титул графа. Не говоря уже о том, что теперь его старого друга, в принципе, хотели сделать основным советником при молодом Герцоге — Канцлером… Но и сам Ройс, и все, находящиеся под его руководством, куда больше уважали должность Главы стражи внутреннего круга, и своего капитана на этом посту.

— К проходу? — отчего-то ощущая какую-то обреченность, подобную той, когда они обнаружили едва живого Ройса на горном выступе, уточнил Фил.

— Да, как и обычно, — согласился глава караула, словно не видя в этом ничего странного.

Поступки командира не обсуждались, не вызывали сомнения и беспокойства, похоже, ни у кого, кроме самого Фила. Благодарно кивнув, он поторопился в сторону прохода. В этот раз его что-то подгоняло, торопило и гнало в шею.

Однако Фил не успел.

— Поздно… Или в самое время… — здесь, у самого порога, стоял Марен. Жрец тяжело вздохнул, глянув в его сторону.

Фил удивился, он ни разу не обнаруживал Верховного Жреца во время своих ночных поисков Ройса ранее. И все же сейчас тот стоял у входа в коридор и с какой-то ощутимой грустью смотрел незрячими глазами в темноту прохода. Да и к нему обратился так, будто точно знал, кто подошел, несмотря на слепоту.

Это все еще немного пугало Фила каждый раз при общении со Жрецом. Но сейчас его больше интересовал капитан.

— Ройс там? — сложно было что-то разобрать за спиной жреца, и не толкать же старика. — Я разбужу его, отведу в комнату…

— Нет. Он сделал свой выбор сегодня, приняв Морта в себя. Подобно тому, как все мы принимали силу Пресветлой. Искушение возможностью отплатить за все оказалось слишком сильным, чересчур заманчивым для него, — с еще большей грустью отозвался Марен, покачав головой. — Но… не мне судить, наверное. То, как он любил ее… Мирта всегда подбирает для принцесс только самых самоотверженных и преданных, — Марен вновь тяжело вздохнул, будто бы ему не хватало воздуха в коридоре. — Сюда Ройс больше не вернется, просто не сможет. Храм не впустит его. Надо будет освобождать выход. Теперь вы сможете тренироваться и готовиться только в лесу, у подножия горы… Ройс это и ради нас всех сделал, — жрец говорил, продолжая смотреть в темноту прохода.

Он производил странное впечатление: и расстроенного, и довольного одновременно.

А Фил не понимал, о чем старик вообще рассуждает?! Что за выбор?! Морт?!

С какой такой стати Ройс вдруг не сможет вернуться? Что за чушь про Храм?

Наплевав на уважение и почтение, он подошел впритык, потеснив Жреца, и напряг зрение, всматриваясь во тьму прохода.

Ройса не было на пороге, где Фил уже даже привык находить капитана. Нет, сегодня его старый друг не спал. Да и сам коридор не был похож на то, что Филу доводилось видеть. Нечто, наполненное клубами тьмы, которая переливалась темно-зелеными отблесками-искрами, поглощая любые звуки и малейшие лучи света, попадающие сюда из Храма. Что-то невероятно объемное и… живое, затягивающее, заманивающее в себя капитана.

Все, что Фил успел увидеть, удаляющуюся спину Ройса, окруженного этой тьмой, исчезающего в темном коридоре, когда командир свернул в ответвление, которого в треклятом проходе точно не было ранее!

В этом зрелище было кое-что неверное. Нечто ужасно неправильное, испугавшее старого вояку, давно привыкшего прямо смотреть на любую опасность.

— Ройс! — Фил рванул следом, намереваясь вернуть капитана, как и каждую ночь до этого.

Но не смог сделать и шага внутрь прохода.

И остановил его не Марен. Жрец лишь все с той же знающей грустью следил за происходящим. Сам проход не пускал, насколько бы Филу не казалось такое невероятным! Между Храмом и жерлом коридора, будто бы натянули невидимый полог, мешающий сделать и шаг! Стены коридора словно бы подернулись грозной рябью, вот-вот собираясь обрушиться на голову наглеца, пытающегося проникнуть через порог, и по камню пробежали всполохи и переливы того самого темно-зеленого света. Они были смертельно опасны, Фил и сам не смог бы сказать, как это понял.

— Ройс! — вновь гаркнул Фил со всей силы легких, надеясь докричаться до друга, все равно пытаясь продавить собственное протестующее тело сквозь призрачную преграду.

Крик, казалось, поглощался этим бесовым проходом.

— Бесполезно, он не слышит тебя сейчас. Да и ты не пройдешь. Ройс выбрал силу… и месть, — Жрец вновь посмотрел внутрь пустого уже коридора. — Он окончательно отверг Пресветлую… Не мне осуждать его. И не нам с тобой жаловаться: никто не выстоит против силы Морта, получившего наконец воплощение спустя такую бездну времени. Больше нам точно не стоит беспокоиться о победе, теперь — это данность. Но какова будет цена для самого Ройса?..

Еще секунду помедлив, Жрец развернулся и побрел в другую сторону, как-то тяжело опустив плечи, сразу показавшись Филу куда более старым и измученным, нежели демонстрировал всегда.

— Не кричи. Бессмысленно. Иди спать, тебе понадобятся силы. Он вернется завтра, будет вас ждать внизу, я уверен, — не оборачиваясь, бросил Жрец Филу, все еще пытающемуся хоть как-то догнать капитана. — И будет гонять вас так, как и не снилось до этого. Теперь Ройс уничтожит всех, кто виновен в смерти принцессы… Но что останется от него самого? — еще раз тяжко вздохнув и покачав головой, Марен пошел дальше, оставив растерянного и ни черта не понимающего Фила тупо пялиться в уже совершенно темный проход.


Тьма оказалась пристанищем и прибежищем, которого он даже не ждал. Выходом, на который Ройс не рассчитывал.

Морт…

Почему Марен молчал о такой возможности, раздерите его демоны?! Хотя… теперь стоит быть осторожней в таких мыслях — раздерут же.

Ройс ощущал силу, бурлящую в его теле ежесекундно, наполняющую каждую мысль, намерение, желание и поступок. Простым щелчком пальцев он теперь мог уничтожить все в этом лесу.

Кто бы мог подумать, что есть и такой вариант, неожиданно решавший едва ли не главную проблему? Выход для них всех. И для самого Ройса тоже, правда, он в первую очередь искал избавления от пожиравшей его боли… В этом Морт не помог, противовес Мирты не исцелял, он просто давал силу для наиболее эффективного самоуничтожения, позволяя захватить как можно больше желающих при этом с собой, к Морту…

Ройса такая цена устраивала. Жить вечно или хоть сколько-нибудь долго у него желания не было… Но и такую возможность Морт мог подарить при достаточном рвении в служении ему.

Слишком давно никто не призывал эту тьму к жизни, а ярость и ненависть, вся боль Ройса послужили великолепным катализатором для такого призыва. И его не просто услышали, но и ответили…


Определенность. Это служило некоторым… не утешением, нет. Но уравновешивающим фактором, дарующим некую точку опоры мечущемуся сознанию Ройса. Огонь, выжигающий его изнутри, не угас, продолжая медленно накалять сухожилия, мышцы и кости, но теперь это пламя не пылало так, не грозило испепелить. Оно давало силу, мощь, не вырывавшуюся наружу так давно, что лишь жрецы действительно представляли весь его потенциал, да и то по записям в архивах. Ройс ощущал это дикое буйство! Сокрушительный, ревущий триумф тьмы, заполонившей изнутри, отныне ставшей частью той самой его сути!

Никому из живущих сейчас в Мирте было не под силу противостоять ему отныне, только Инди, имеющая силу Мирты, смогла бы… Но ведь именно за ее смерть Ройс и собирался мстить.

И теперь не было нужды спрашивать у Марена, почему никто из посетителей Храма не выбирал проход для обратного пути, — именно Морт решал, позволит ли кому-то вернуться. Он не имел права не пропустить тех, кто искал милость Мирты, закон баланса сотворения мира не позволял ему ничего, кроме создания «легких» препятствий и помех. Но вот если кто-то решался ступить в проход на обратном пути, — то оказывался целиком и полностью во власти Морта. Так погибли все те солдаты, которых привела предательница, не выдержав напряжения и рванув назад, сила Мирты не защищала заговорщиков. Так сам Ройс оказался здесь: его ненависть, ярость и отчаяние привлекли тьму, ту сторону силы, которая существовала в каждом мире, уравновешивая созидание. Потому что не существует рождения без смерти и наоборот.

Теперь смертью в этом мире был он.

Что ж, переживет.

А на что еще рассчитывать утратившему всякую надежду и желание жить? Зато теперь, с этой мощью и силой, он имел ресурс и для мести, и для того, чтобы без помех вернуть Марти на семейный престол.

И неважно отныне, сколько у них людей в резерве. Ройсу будет достаточно сотни, которым он отдаст мизерную часть своей силы, управляя и направляя отряд.


Он теперь, в принципе, гораздо больше знал и понимал об этом мире…

О своем мире — кто помешает Ройсу его захватить в полное и безраздельное властвование? Нет, не нуждался в номинальном титуле, да и Марти стоило возвести на престол для возвращения баланса, грозящего разрушением всей системы. Но это не основное, Мирта теперь и так в руках Ройса. Целиком.


Знал он и то, почему Катализа пошла на предательство: бывшая Герцогиня приходила в Храм через проход, и ее мысли, замыслы не остались тайной для Морта. А Ройс получил эти знания вместе с силой.

У Фредерика была дочь. Еще одна, старшая. Незаконная. Рожденная за несколько лет до того, как в браке зачали любимую самого Ройса. О рождении той дочери не знал даже сам Герцог. Его любовница, не особо знатная дворянка, так и не сумевшая завоевать Фредерика нигде, кроме как в постели, скрылась от любовника до того, как хоть кто-то узнал бы о ее беременности… Возможно, на что-то еще рассчитывала или надеялась добиться с помощью ребенка. Ведь именно во избежание подобных интриг, придворные лекари тщательно следили за «здоровьем» герцогских увлечений, предупреждая нежелательный итог.

Очевидно, сам Фредерик был не особо заинтересован в любовнице и, женившись по государственным интересам, уже не искал ту, чтобы выяснить дальнейшую судьбу. Но вот с детьми в законном браке герцогской семье не везло. А поскольку и теплыми их отношения назвать было сложно, появились претензии и холод. Не оглашаемые еще громогласно, но жалящие намеки на то, что Герцог может и поменять жену в государственных интересах.

Тут и всплыла вновь отвергнутая и позабытая любовница, проигравшая в борьбе за место герцогини. В конце концов, женщина не удержалась и похвасталась Катализе, что это «законная жена» ущербна, и теперь, вероятно, Фредерик еще изменит выбор, избавившись от бесплодной супруги и вернувшись к ней…

Катализа не поделилась этими знаниями ни с мужем, ни с кем иным, хоть и затаила лютую обиду на Фредерика за то, что он вообще допустил подобное, унизив ее, свою законную жену. Она обратилась к Верховному Жрецу, провела несколько месяцев в Храме Мирты, ища благодати и исцеления от Пресветлой. И то даровали Катализе. Вернувшись из Храма, она почти сразу понесла, родив принцессу и подарив народу великую радость… Исполнила Катализа свой долг и во второй раз, родив Герцогу наследника. Хотя нельзя было сказать, что она любила своих детей, скорее видела в них безопасность собственного положения.

Инди знала, что мать не особо привязана к ней, рассказывала и Ройсу об этом, впрочем, без особой горечи. Фредерик искренне любил наследников и уделял им достаточно внимания, что в семьях монархов не так уж и мало.

Но однажды негласные правила нарушила сама Катализа. Герцогиня влюбилась и, более того, забеременела от своего любовника… Она умоляла Фредерика позволить ей оставить ребенка. Именно этому, даже не рожденному еще плоду, досталась вся ее материнская любовь и привязанность. Возможно, потому, что зачала его женщина от любимого мужчины, а не по долгу. Она молила позволить ей удалиться в одно из отдаленных имений и там воспитывать это дитя в тайне от двора.

Однако Фредерик, да и те несколько советников, которые были посвящены в эту тайну, оказались неумолимы. Слишком высок риск, и чересчур огромный может быть нанесен урон и самому престижу Герцога, и незыблемости ветви власти. И лекари практически силой заставили герцогиню прервать беременность. Ее же любовника отправили в ссылку…

Этого Катализа не простила Фредерику. Потеря желанного ребенка слишком остро сказалась на ней. А уж зная о том, что у ее мужа как раз живет спокойно внебрачный бастард… Горе и обида переплавились в ненависть и к супругу, и к собственным детям, рожденным от него. И постепенно, год за годом, в ее разуме зрел план мести, дикий и нечеловеческий в понимании Ройса. Морту же было все равно.

Катализа хотела уничтожить Фредерика и «выродков» от него. Впрочем, зная историю родного мира, и прекрасно понимая, что это не принесет ей успеха, она сделала ставку на ту самую незаконную дочь. Катализа рассчитывала, что кровь Фредерика в этой девчонке обезопасит их от смуты и краха.

Через доверенных помощников и слуг она разыскала девочку, чья семья к тому времени почти совсем разорилась. И, под видом новой реформы Герцога для своих подданных, ребенка предложили взять на обучение в престижную школу бесплатно, еще и с обеспечением. Видимо, такое предложение оказалось большим искушением для семьи. А, может, те еще на что-то надеялись. Так или иначе, но эта девочка попала в поле влияния Катализы…

Любовник Герцогини погиб на охоте через несколько лет, так и не вернувшись в столицу. Зато милости и покровительства при дворе попросил в память о дяде его племянник — виконт Дрейк, который охотно поддержал свою благодетельницу в плане мести за дядю…

Постепенно они находили себе все новых и новых соратников. Недовольных властью хватает в любом из миров. И, хоть Фредерик был далеко не худшим из правителей, угодить всем невозможно. А Катализа выжидала, используя любой «промах» супруга, чтобы заручиться помощью очередных дворян, тем более что ей было кого предложить им взамен… Разумеется, она не планировала передавать незаконнорожденной девчонке истинную власть! Хватит и того, что та будет сидеть на троне, сама же Катализа планировала играть при ней роль «серого кардинала», управляя Миртой, и уже предвкушая, как уничтожит ненавистного супруга и его «выродков» руками другого его ребенка.

Что ж, сейчас уже смело можно было сделать вывод, что этим Катализа уничтожила и саму себя. Потому как отныне не существовало препятствий для Ройса, чтобы воплотить в жизнь возмездие…

Загрузка...