Колесо времени

(Одинокий волк)

Тан Коплин прибыл в Беломостье для убийства. Точнее, переместился из Кеймлина, где ему в последнее время удавалось скрыватся. Ашаман чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается — но Тан твердо решил итти до конца, пользуясь любой возможностью подрывать ненавистную власти. И причины для этого у него были весомые.. Впрочем, пребывая здесь и сейчас — на чердаке таверны близ площади Беломостья — Тан не думал ни о прошлом, ни о будущем. Цепкий взгляд его темно — карих глаз был устремлен вниз, на волнующееся море людских голов и цепочку солдат в насекомоподобных доспехах в дальнем конце площади, у гранитной лестницы ратуши. Тан чуть заметно усмехнулся, не обращая внимания ни на весенний ветерок из оконца, мягко ласкающий его обнаженную кожу, ни на щекочущий ноздри пряный запах трав — их пучки были подвешены почти над его головой, у самого бревенчатого потолка. Ашаман не мог не оценить старательности и дисциплины местных вояк — менее получаса назад они добросовестно осмотрели этот чердак, перетряхнув и разобрав все хранимые тут сундуки, ящики и бочки, но конечно, не обнаружили скрытого свернутым светом охранителя — как и сопровождавшая их пара сулдам-дамани.. Тан встрепенулся, поудобнее пристраиваясь на жестком бревенчатом полу возле маленького круглого оконца.. Глухой рокот толпы внизу стих, едва бронзовые створки ворот ратуши распахнулись, пропуская процессию — десяток шончанских солдат, две пары направляющих и новоназначенного мэра.. А ведь он похоже совсем не шончанин, с легким удивлением подумал Тан, усиленным зрением охватывая свою будущую жертву — невысокого толстенького мужчину лет 50-ти, важно спускающегося вслед за солдатами и направляющими. Бритоголов, серо — зеленый кафтан провинциального имперского чиновника.. но обладатель всего этого вполне органично вписался бы в толпу внизу — конечно, предварительно лишившись атрибутов власти.. Ашаман еще больше уверился в своем предположении, когда услышал начало речи мэра — тот говорил чисто, без всякого намека на иноземный акцент.. Вот мэр спустился на нижние ступени лестницы. 3амер, патетически вскинув правую руку в направлении толпы.. Тан пропустил начало речи мимо ушей — его охватило сладостное предвкушение. 3апустив руку во внутренний карман своего поношенного бурого кафтана, он нащупал столь знакомые изгибы и выпуклости матово — черной фигупки дракона..

.. — мы должны и впредь оказывать всемерную поддержку и помощь Императрицы, да живет она вечно, и тем кому она доверяет.. Хороший голос у мэра звучный, видать по всей площади слышен.. и я даром что в доброй полустоне ярдов, прекрасно тебя слышу, чинуша — предатель.. Казалось, поток самой жизни хлынул в Тана чрез ангриал. Мэр не успел завршить фразы — его голова лопнула, как перезрелый плод, кровь фонтаном хлынула на рядомстоящих солдат.. Ашаман ощутил значительное сопротивление — разумеется, жертва и ее окружение были прикрыты щитом.. Но он не стал серьезной помехой для Тана. Одновременно с мэром плетения накрыли и шончанских направляющих — их буквально размазало по площадной брусчатке.. Площадь взорвалась криком, но ашаману уже не было до этого дела. Отвернувшись от окна, он поднялся с пола и сделал пару шагов в чердачный сумрак, мимо тугих серых мешков — прямиком в сплетенные врата, за которыми царила тьма.

Тишина покоя, обволакивающая, словно саван. Призрачный, бледно — желтый свет нескольких свечей. Двое мужчин, сидящих за узким столом. Комната почи тонет во мраке, но скудный свет всеже позволяет увидеть полдюжины зеленых узкогорлых бутылей и две серебристые кружки на столе. Можно рассмотреть и лица мужчин. У первого — узкоскулое, под копной пышной черной шевелюры, с тонким носом и карими глазами. Он рассеянно смотрит мимо собутыльника, словно силясь вспомнить чтото. На вид ему лет 30. Лицо второго, на несколько лет старшего — широкое, лоб изборожден ранними морщинами, русые волосы чуть тронуты сединой. Глаза — темно — зеленые, прищуренные, смотрят на визави выжидающе и чуть боязливо. 3еленоглазый и прерывает тишину:

— Тан. Я не могу отказать тебе в убежище, конечно.. Ты — тот кто исцелил моего любимого брата, но.. Сам понимаеш, теперь, после падения обоих башен — твое положение безнадежно.. Он говорил хрипло, точно выплевывая слова. Последние произнести было особенно трудно, так что он поспешил отхлебнуть из своей кружки. Тан отозвался живо и резко — словно ожидал, когда собутыльник прервет неловкое молчание.

— 3наю, Джак, наше положение трудно, но неверю что оно безнадежно. Наверняка выжил не я один! и найдутся еще люди, нежелающие томится под шончанским ярмом, отдавать своих сынов и дочерей в дамани и даковале.. Он потянулся, распрямляя затекшую спину. В чернильном мраке слабо проступили очертания костистой, угловатой фигуры.

— И мы, андорцы, не сложим оружия, — продолжал Тан, наполняя свою кружку коричневатым пойлом, благоухающим резко и кисло. — Тем более шончане останков королевы не предьявили, значит есть реальный шанс что она жива.

— Со вторым согласен, — хмуро ответил Джак, морща высокий лоб.

— А вот насчет сопротивления народного.. шончане, они ведь не лютуют пока особо. Ну, полдворца пожгли, три четверти нашей гвардии порезали, спалили да посекли — так это во время боя было. Из горожан едва каждый сотый пострадал.. Ты не думай, Тан, я их неопрадываю. Налог торговый на четверть подняли — это да. У моего свояка старшую дочь в дамани забрали — тоже.. Но, Тан.. В народе большого возмущения пока нет.

— Ладно, дружище, — Тан залпом прикончил пойло; брякнул кружкой по столу. — поговорим еще, но позже. Пойду на свой тюфяк, в сон уже клонит. Он почти бесшумно отодвинул укутанный тенями стул, прошел в глубь комнаты. Там, невидимый Джаку, тан зашуршал, укладываясь на свое грубое ложе.

— Да охранит свет твой сон, защитник, — пробормотал в темноту Джак, склоняясь над очередной полной кружкой. — Хорошо, однако ты поработал сегодня, мэра Беломостья убил.. Обычно Тан Коплин, бывший предводитель бури, стал спокойно — а в последнее время и вовсе без сновидений. Вот и сегодня его сознание почти сразу провалились в бездонный черный колодец, лишенный сновидений. Тану не снились ни убитые им шончанские чиновники и солдаты, ни пылающая ночь двухмесячной давности, полная крови, огня и вопля — ночь падения его родной башни. Человек жесткий и целеустремленный, он умел оградить свою душу от беспокойных и терзающих ее воспоминаний. Он умел и обходится и минимумом, необходимым для выживания, хотя коечего ему все же нехватало. Образы и призрачные ощущения таились в темных закутках его разума, порой являли себя за гранью пустоты.. Он вновь и вновь видел лица мертвых товарищей — тех, кто пал в предрассветный час, когда смерть с неба пришла в черную башню, и тех, кто погиб еще раньше, сражаясь в антишончанском союзе. Но страны, ослаблявшие друг друга взаимными интригами, как и обе башни, рушились под ударами врага одна за другой.. Он стоял среди десятков еще не успевших остыть трупов, пытаясь почувствовать триумф от очредной маленькой победы. Огрубевшие руки ашамана, покрытые темными отметинами старых шрамов, спокойно лежали на кожаном поясе, охватывавшим тонкую талию защитника. На сей раз ему удалось подстеречь шончанский отряд, отправленный для содействия в сборе налогов в одном из андорских городков. Помогли осведомители, хотя их оставалось все меньше.. Ашаман еще раз пренебрежительно оглядел валявшихся вдоль лесной дороги трупы в обгоревших доспехах, рассеченные фрагменты тел, оплавленные куски брони и оружия, кое-где скрытые могучими стволами дубов и буков, а также буйной зеленью папоротников. Головешки, прежде бывшие сулдам и дамани, лежали чуть дальше, на обочине, у густых зарослей куманики. Следовало уходить, но он почемуто медлил, все еще удерживая силу, бездумно вдыхая сладковато — смрадныый запах горелой плоти. Тоска по необратимо ушедшему прошлому медленно растекалась вдоль кокона пустоты, пока закутанный в нее мрачно поглядвал то на дело силы своей, то — на близкий купол небес, почти сплошь покрытый белыми барашками низких облаков. Обрывки мыслей слабо роились за пустотой в дымке слабого удовлетворения. Да, расправа над врагами доставляла ему все меньше радости, и все чаще накатывала безысходность.. Посему ашщаман старался думать о смысле своей борьбы как можно меньше. Иногда ему приходило на ум, что, возможно стОит попытатся скрытся, затерявшись в узоре, подальше от шончан и особенно взыскующих — по слухам, империя захватила еще не весь мир. Но он был оружием, а оно не может позволить себе ржаветь без дела.И не должно позволить! Ашаман не представлял себе что его сможет захватить столь же как нынешнее дело. Дать хотя бы не меньшее ощущение смысла. Ашаман не видел альтернативы. Чтож, пора..если на то будет воля колеса, он сможет еще.. Но открыть врата ашаман не сумел, хотя все еще удерживал саидин.. Чтото мешало плетению.. Растерявшись на миг, он ощутил покалывание и торопливо метнулся в сторону, к зарослям куманики, щедро черпая силу чрез ангриал и сплетая новые молнии..

Благородный Лорд Малред благосклонно кивнул массивной, тщательно выбритой — кроме гребня темно-рыжих волос — головой, разрешая капитану охраны привести заключенных. Воин отдал честь, и, чеканя шаг, прошел к серебристой двери в дальнем конце просторного покоя по устилавшему пол длинному пурпурному ковру. Восседая на высоком резном кресле, лорд свысока поглядывал на стоявших близ кресла пару сулдам — дамани и четверку солдат непобедимой армады.

— Кеамин, устройство, изобретенное твоей дамани, сработало неплохо, — гулко и снисходительно заметил лорд, любуясь игрой солнечных лучей на гранях большого сапфира, украшавшего златой перстень на безымянном пальце правой руки Малреда Беррака. Высокая бледнокожая сулдам с готовностью улыбнулась, но не решилась прямо взглянуть на одетого в роскошный желто-коричневый бархатный кафтан лорда. Тот славился крутым нравом и вполне мог счесть такой жест дерзостью, несмотря на внешнее благодушие. Впрочем, сейчас он выглядел вполне довольным.

— Мой лорд, 3ера не простая дамани, не зря она из женщин, и прежде исследовавших и придумывавших разные чудные штуки, — мелодично отозвалась сулдам. Сама 3ера — скорчившийся комок плоти в стандартном мешковатом платье мышиного цвета — лежала рядом с ней. Да, последнее изобретение..как там его называла дамани — терангреал?..как нельзя кстати, и уже удалось запечатлеть им с ракена захват безумца — направляющего..наверняка это изобретение заинтиресует императрицу, да живет она вечно, как прежде ее заинтиресовала та штуковина, препятствовавшая перемещению, найденная наряду с прочими диковинами в руинах черной башни.. Не обошлось и без капли дегтя — качество изображения у придумки 3еры пока не очень высоко..в памяти Малреда осталось хаотическое мельтешение крошащихся под ударами бело — синих молний валунов.. пляска рыжего пламени, ревущего, почти моментально сжиравшего толстые, могучие дубы.. земля, щедро брызжущая черными комьями, словно от ударов незримого великанского кулака.. И последние картинки — сулдам, деловито надевающие узы господства на оглушенного мужчину, чудом выжившего, заброшенного взрывной волной в дымящуюся черную воронку.. А все это — следствие u успешной работы слухачей, которые сумели-таки навести взыскующих на информатора опасного преступника, вследствие чего произошел долгожданный захват последнего. . Мысли Малреда прервались, когда серебристая дверь бесшумно отворилась и в палату, залитую светом, лившимся сверху, из длинных стрельчатых окон, ввели осужденных. Лорд шевельнулась в кресле, с хрустом потянулся. Он с легким интиресом взглянул на вошедших, постукивая по золоченым подлокотникам длинными лакированными ногтями..Дамани — невысокая брюнетка, чье бледное личико окаймлено разметавшимися вьющимися кудрями, и мужчина — еще молодой но уже с сединой в волосах, одетый в какоето грязное тряпье.. Троица Сулдам остановила своих подопечных в добрых 20-ти футах от леди натянулв поводки, черный и серебристый. Дамани молчали, безучастно рассматривая покои. Хотя.. всеже не совсем безучастно — лорд заметил злой огонек , мелькнувший в глазах мужчины-дамани.

— Так ты и есть тот разбойник, который доставил нам..небольшие неприятности в последние месяцы, — протянул Малред, саркастически улыбнувшись.

— Да я нежалею о сделанном, — неожиданно звонко ответил мужчина, но лорд уже не слушал его. Несколько властных жестов — и Кеамин, доставшая из платья маленький темный кристалл с хрустальными вкраплениями, наводит его на дамани. А одновременно с этим на запястье мужчины, освобожденного от уз господства, защелкивается браслет айдама женщины — дамани. Конечно, на краткий срок меж сменой айдамов его держали огражденным и, судя по оцепенелой позе, обернутым в воздушный кокон — хоть лорд и немог видеть потоков. Всего полгода назад такой метод казни было бы, пожалуй, расточительством — но НЕ сейчас, когда под контролем победителей оказались все земли меж океаном Арит и стеной дракона — а вместе с тем и новые тысячи направляющих. Первые вопли агонии наполнили воздух, и лорд торопливо встал с кресла, отворяя небольшую бронзовую дверцу в стене. Его, наместника Андора, ждали новые труды по благоустройству провинции. Хвала свету, что с ее умиротворением он уже справился.. и еще большая хвала — что он, Малред, вовсе не обязан присутствовать при переносе смерти обреченных дамани на устройство — носитель.. Хотя такие сцены очень любит наша новая императрица, да живет она вечно.