Колдун и Ведьма

Глава IV. Своё и чужое

Летучее помело Бри доставило нас достаточно близко к Чёрной горе. Бока древней скалы блестят, словно только что политые водой; обсидиан чёрен, как никогда не бывает обычный обсидиан. Мы пробираемся меж крутобоких холмов; к удивлению Бри, нам всё чаще попадаются одинокие заимки, окружённые нешироким кругом полей.

— Кто тут жить-то может?

— Кто от сильных мира сего бежит. От королей да императриц. Кто тишины ищет.

— Но это же Гора! Тут ведьмы пропадали!

— А простые смертные, видать, никого тут не интересуют.

И это было чистейшей правдой.

Мы старательно обходим все хутора, заимки и починки. Иногда пробираемся совсем глухими зарослями; иногда оказываемся совсем близко к амбарам или сараям. Псы поджимают хвосты и убираются куда подальше (хотя я против них ничего не имею), кошки шипят на Бри.

Чем ближе к Горе, тем более обжитой становится местность. Деревья редеют, теперь уже не заимки стоят одинокими островками среди бескрайнего зелёно-жёлтого моря, а редкие лоскутья леса извиваются между просёлков, полей, выпасов и огородов.

Однако, и набежало ж сюда народу…

Делать нечего — выбираемся на дорогу. Бредём — ни дать ни взять почтительный сын ведёт куда-то престарелую мать.

Нам начинает попадаться народ: мужик с осликом, запряжённым в небольшую тележку, пара странствующих торговцев, большая телега с женщинами и клетками, где квохчут курицы и гогочут гуси, — едут явно на базар.

На нас пялятся, и это плохо. Чужих, как видно, здесь немного.

Но и цель наша уже совсем близка: Чёрная гора закрыла полнеба.

Она, конечно, не гора, она скорее скала — отвесные склоны, острые, как у клинка, грани, ничуть не затупившиеся за века работы воды и ветра.

И ещё здесь начинаешь слышать море. Оно тут тёплое и ласковое — если не считать поры осенних штормов, как раз в эти месяцы. У подножия обсидиановой громады — небольшая бухта. Я там бывал пару раз, больше не хочу, но лезть придётся: взялся за гуж, не говори, что своя рубашка ближе к телу.

Тут теперь настоящий городок, срублено всё криво-косо, на скорую руку, «временно» — да так и оставшееся надолго. Не встретишь тут солидных, основательных лавок, добротных постоялых дворов, уважающих себя трактиров, где можно даже встретить настоящую скатерть.

Нет, здесь всё кое-как, наспех, лишь бы стояло да крыша б не текла.

Потому что никто возле Чёрной горы, не уверен, будет ли всё это стоять на следующее утро.

Правда, нет здесь и королевских альбо императорских сборщиков податей, сюда не пускают жадных ростовщиков; привечают скупщиков разного рода добычи, но то, как известно, «совсем другое дело».

— Головой не верти! — шиплю я на Бри. — Иди так, словно весь рынок намерена с собой унести!

Это, надо сказать, у Бри получается сразу и очень убедительно.

Мы идём к берегу. И очень скоро, куда раньше, чем я ожидал, начинаю ощущать то, из-за чего Гора и обрела свою славу.

Бри, надо полагать, тоже, потому что вдруг бледнеет, спотыкается и почти повисает на мне; я едва успеваю её подхватить.

— Чувствуешь? — шепчу ей на ухо, и она судорожно кивает.

...Похитителям Манюни просто некуда больше деваться. Тут для них самое место — они могут найти покупателя на свой хабар или же передать добытое заказчику. Даже если они намерены разобрать избушку по бревнышку — они займутся этим здесь. Ну, если хоть что-то понимают в своём ремесле (а я подозреваю, что таки-понимают).

— Куда дальше? — шипит Бри. Она уже оправилась, глаза зло блестят.

— На рынок. Есть у меня там один знакомец…

Варзул был гоблином. Низким таким, зеленокожим. Младшим братом орочьего племени. Держал он мелкую лавчонку на рынке возле Чёрной горы, а промышлял, как нетрудно догадаться, тем, что торговал достоверными сведениями. Правда, продавал он их всем, кто готов был заплатить; просто удивительно, что сумел протянуть так долго.

Знакомство (и поддержание оного) стоило мне в своё время очень дорого.

Впрочем, потраченное окупилось сторицей.

Отправив Бри гулять по рынку со строжайшим указанием «никуда не исчезать», захожу в лавку.

Она совсем крошечная. Собственно, это даже не лавка, а телега, у которой опускается борт, выдвигается прилавок, поднимаются шесты с натянутой на них суровой парусиной… и готово!

На прилавке разложены артефакты, за спиной гоблина, на специальном поднимающемся щите, прикреплены цепями особо ценные.

Варзул сидит на складной табуреточке, скучает. Точнее, он, конечно, никогда не скучает. Просто раз сидит — значит, переваривает полученные вести.

— Ив! — Он взмахивает зеленой лапой. — Давненько не заглядывал! Чем поможет тебе старый бедный гоблин?

— Ты богаче всех здешних торговцев, приятель Вар.

— Э-э, зачем льстишь нищему гобо, едва набирающему себе на вечерний суп?

У зеленокожих принято вечно жаловаться на судьбу, бедность, болезни и прочие напасти; они верят, что если пожаловаться, то настоящие беды обойдут их стороной.

— Мне нужны вести.

— Само собой, само собой! Иначе зачем бы пришёл ты ко всеми забытому Варзулу, у которого совершенно нет друзей? К Варзулу все приходят только по делу! Нет бы просто зайти, поболтать… сыграть в тавлеи… ну, что уж делать! Какие вести тебе потребны, Ив? Ты только помни, что их я тебе продам — по сходной цене, конечно, очень невысокой — но, если меня о тебе спросят, это я тоже продам. Ты меня знаешь, дружище, честность — моё ремесло! Я никого не обманываю, никому не обещаю молчать — и слово своё держу!..

Он широко ухмыляется. Зубы у него, как и у ламии, мелкие и острые.

Да, Варзул никому не обещает молчать, ни на кого не работает — и до сих пор цел.

— Иногда я удивляюсь, отчего тебя ещё не зарезали, гобо, — усмехаюсь я. Это тоже согласно обычаю. Пожелать всяческих бедствий хозяину — значит отвратить их от него.

— Зачем же резать такого полезного Варзула? — резонно отвечает мне зеленокожий. — Вот, скажем, пришёл ко мне молодой колдун Иван. И хочет меня о чём-то спросить. И я Ивану отвечу. Честно, всё, что знаю. Получу с Ивана плату… совсем, совсем небольшую, много ли надо бедному гоблину? А потом заглянет ко мне, скажем, сам капитан Бойко. И спросит — не видал ли несчастный Варзул юного-красивого колдуна Ивана? И что же, мне обманывать почтенного, всеми уважаемого капитана, чьими милостями мы все тут обитаем?.. Нет, конечно же! И я отвечу ему открыто, мол, да, видел колдуна Ивана, было дело!.. Всё по-честному, Ив!..

— Ну да, но если капитан не спросит…

— А если не спросит, то, само собой, и не скажу. Я отвечаю на все вопросы, Ив, но только на те, что мне задают прямо и чётко, дорогой.

И тоже ухмыляется.

Может, в этом и есть секрет его неуязвимости?

— Короче. Мне нужен тёмный эльф. Они здесь нечастые гости, не видал ли ты последние дни кого? Не слышал ли?

— Как не слышать, — тотчас ответствует гоблин, без малейшей задержки. — И слышал, и видел, Ив. Так что готовь плату.

— Сколько же? В звонкой монете?

— Ай, ай, совсем забыл порядки старого Варзула! Забыл, что денег я не беру? Ведь когда ничего не продаёшь за деньги, то и подати с тебя взять нечем, верно?

— Монету не берешь, что тогда?

— Ай, сущий пустяк для тебя, дорогой! Всего лишь один рунный кубик. У меня как раз один такой завалялся, не иначе, тебя поджидал!..

Движение морщинистой зеленой кисти — и на прилавке передо мной маслянисто поблескивающий додекаэдр с гранями размером с дюйм. Пятиугольные грани девственно чисты.

— Ты мастер рун и начертаний, Ив. Я могу выгодно обменять твои работы. Так что вот этот вот кубик — моя цена.

— Дороговато выйдет, — сухо замечаю я.

— Вести того стоят. Не разочаруешься.

— Ты так уверен? Заранее знаешь, о чём я спрошу?

— Э, дорого! Ничего старый гобо не знает и знать не может. Но вести у меня всегда первый сорт, спорить не станешь?

— Такой кубик вычертить — время нужно. А вести мне потребны сейчас, немедля.

— А я тебе в долг поверю, — хихикает гоблин. — Расписочку мне вот только дашь, и вся недолга.

— Знаю я твои «расписочки»…

Варзул как бы виновато разводит руками.

— Ладно, давай сюда, — деваться мне некуда. Тьма с ним, с этим гобо, сделаю ему рунный куб (так зовут все подобные вещицы, вне зависимости от того, сколько там граней).

— Вот и отлично. — Расписка исчезает в недрах необъятного гоблинского халата. — Теперь спрашивай.

— Я уже спросил. Тёмный эльф. Они тут, я знаю, редки. Не видел ли тут такого в последние дни? Если видел — чем тут занят, где скрывается? С кем ведёт дела?

— И всего-то? — делано вздыхает торговец. — Как уже сказал — видел, конечно! Как не видеть! Варзул, может, и стар, но ещё не слеп. Да, появился тут такой, три дня назад. Только, Ив, я тебе ещё вот что добавлю — совершенно бесплатно, прошу заметить! — никакой это не эльф и уж тем более не тёмный.

Мне стоит немалых усилий сохранить спокойствие.

— Ты уверен, Варзул, почтеннейший?

— Уверен? Уверен ли я? Ха, Ив, ты разве забыл, что я никогда ничего не сообщаю, в чём не уверен, что видел собственными глазами? Как дело-то было — я из лавки вышел, гляжу — эльф, да не лесной, не высший — тёмный! Ну, думаю, последние времена настают, коли тёмные эльфы вот так тут запросто шастать начали. Зашёл обратно, он мимо меня прошкандыбал — и все мои амулеты ка-ак зайдутся!.. Ну точно псы на медведя.

— И что же это за амулеты? — как бы вскользь осведомляюсь я. — О чём говорят?

— Как это «о чём», Ив? Говорят, в истинной плоти тут передо мной является кто-то или нет! В чём мне первая угроза, а? Мозгами-то пораскинь, у тебя, как у человека, их поболее в черепушку влазит, чем у бедного глупого гобо!

— Допустим. Значит, амулеты сказали тебе…

— Что эта сущность только прикидывается тёмным эльфом. А в действительности…

— Оборотень? — Я знаю, что нет, но пусть хитрый гоблин болтает побольше.

— Какой «оборотень», Ив?! Никак дурного пива перебрать успел!.. Не оборотень это, те только в волка, медведя или там лисицу, если женщина, перекидываться могут. Нет, Ив, оборотец это был. Оборотец, не оборотень!.. Оборотни старого Варзула не занимают, а вот оборотцы — это да! Вот с кем ухо востро держи!..

Ну что ж, жуликоватый гобо на сей раз был совершенно прав. Оборотцы — твари жуткие и смертельно опасные. Они и в самом деле могут принять любой облик и оставаться в нём сколько пожелают. Собственно, никто и не знает, как они выглядят «в действительности». А кто узнал — тот уже никому не расскажет. Есть пара-тройка картинок в старинных трактатах и бестиариях, но там изображён такой инфернальный ужас, весь состоящий из змеящихся щупалец, что даже мне становится не по себе.

Счастье, что оборотцев немного. Что-то препятствует их размножению, иначе они бы уже давно захватили весь мир.

Как правило, промышляют они убийствами, дерзкими похищениями чего-то особо ценного; лучшие из магов, я слыхал, могли создать артефакт-обнаружитель оборотцев, только занимал он самое меньше три, а порой и пять комнат, стоил немеряно, что позволить себе его могли лишь короли, ставили подле сокровищницы; а Варзул, выходит, раздобыл где-то совсем иной, куда сильнее. Ай да гобо, немало, видать, за такую штуку отдал; и где вообще только сыскать сумел?.. Хотя странно, конечно же, что сумел. Очень странно.

— Так что, Ив, если гонишься ты за тёмным эльфом — имей в виду, что никакой это не эльф.

— Буду иметь, Варзул. Благодарю тебя, почтенный.

— Во-от! Ну что, стоили мои вести рунного кубика?

— Стоили, — отвечаю я совершенно искренне. — А может, ты вдобавок ещё и знаешь, где этого оборотца искать?

Гоблин разводит руками. Он искренен.

— Нет, Ив. Знал бы — сказал. За дополнительную плату, конечно же, но молчать бы не стал.

Я киваю.

— Что ж, благодарю. С долгом не задержусь. Как исполню потребное здесь, сразу же за работу примусь.

— Не сомневаюсь, Ив, не сомневаюсь. Потому и в долг тебе верю, — хихикает Варзул, потирая руки.

Что-то нехорошо дрогнуло у меня внутри от этого его жеста. Уж слишком наигран. Слишком показушный.

Но я, само собой, не подаю вида. Благодарю гоблина и выхожу из лавочки.

Народ деловито снуёт по рынку, торгуется, хозяйки закупают битую птицу и овощи, вольный народ приценивается к оружию и снаряжению; искателей приключений стало явно больше с последнего моего тут появления.

Значит, оборотец… Серьёзная публика занялась избушкой Бри. Значит, всё-таки притащила что-то туда с войны бабушка моей рыжей ведьмы. Ну или случилось что-то ещё, совершенно невообразимое. Может, и не с войны, и не бабушка. Может, никому не ведомый отец Бри отличился. Сейчас гадать смысла нет. Отыщем Манюню, тогда и выясним.

Я медленно бреду по рынку. Оборотец счёл нужным тут появиться — значит, избушка Бри где-то поблизости. И, скорее всего, очень близко и к Горе, потому что, если задействовали оборотца, значит, дело серьёзное, а раз серьёзное — требуется самонаибольшая поддержка и подпитка из возможных.

А дать это может только Чёрная гора.

Что ж, где там у нас Бри?..

...Бри я нахожу в самом сердце рынка, где, устроившись на прилавке торговки кожами, моя ведьма лихо раскидывает карты какой-то хозяйке, глядящей на неё, разинув рот, у её ног — клетка с живым гусем.

— А о прошлом месяце муженёк-то твой загулял, было дело, было… — мурлычет Бри, двигая к перепуганной бабе карту Алой Дамы — символ измены. — Со стервой светловолосой спутался… с… с… Агнетой, так? — Поверх Дамы ложится Белая Змея.

Женщины изумлённо охают и ахают.

— Ты, милая, благоверного-то своего ухватом поучила, да… — продолжает ведьма. — Муж-то у тебя, он хороший, только сучка та голову ему задурила, приворот купила, да приворот-то слабый, я, милая, тебе его перебить могу, коль ручку позолотишь, драгоценная…

Не могу отказать себе в удовольствии и некоторое время просто наблюдаю. Женщины, убедившись, что гадалка эта и впрямь может, наперебой выкладывают житейские свои неурядицы; Бри бойко раздаёт им кому отворот, кому присушение, кому чтобы корова доилась лучше. Надо же, какая запасливая, я и не знал, что у неё и впрямь тузы в рукаве — две, не меньше, колоды начарованных карт.

Наконец не в шутку увлёкшаяся Бри замечает меня, слегка кивает, мол, сейчас.

— Смотрю, у тебя неплохо тут получается. Решила сменить профессию?

— Не дразнись, — фыркает Бри. — Зато знаешь, что я услыхала? Что бабы болтали?

Ей ужасно хочется скорее всё рассказать, она едва не подпрыгивает.

— Ты не забывай, что тебе восьмой десяток, по виду твоему. Не скачи козой!

Она подозрительно сразу слушается.

— Так что же бабы болтали?

— Что капитан Бойко большие деньжищи за ведьм сулит. И за всё, что их! За помело в особенности!..

— Это мы и так знаем. Бойко старый пират, только на ведьм ему наплевать, красоток у него и без того хватает. Заказ исполняет, а вот кто ему это заказал…

— Но ты-то знаешь? — Бри заглядывает мне в глаза.

— Знаю. Поэтому сейчас найдём укромное местечко и будем искать Манюню. Не мешкая. Пока до нас эти… исполнители заказов не добрались. Да, и ещё… насчёт эльфа…

Я колеблюсь.

— Чего насчёт эльфа? — подбоченивается Бри.

Никак не наберусь духа сказать ей про оборотца.

Бри смотрит на меня, сведя брови — и вдруг взгляд её устремляется куда-то мне за спину, глаза округляются.

— Он!.. Батюшки светы, он!..Ирвессе!..

Сюрприз за сюрпризом. Теперь уже придётся говорить всю правду.

— Он не тёмный эльф, Бри. Оборотец. Ему не надо было маску напяливать и магией тебя с толку сбивать.

— Об… оборотец… — лепечет Бри, лицо её страдальчески сморщивается. — Ой, ба мне б голову оторвала… о-ой…

Даже сквозь магическую завесу пробивается густая краска. Бри краснеет до корней волос и закрывает лицо ладошками.

— Тихо! В руки себя возьми! — я встряхиваю её за плечо. — Ты ведьма или кто?! Он сюда идёт, готовься! След будем брать!..

Краем глаза я слежу за оборотцем. Ведёт он себя, надо сказать, странно. Идёт быстро, почти бежит, поминутно озираясь по сторонам и бросая за спину взгляды, которые так и хочется назвать «затравленными».

Щегольской дублет на этом Ирвессе, тёмно-серый с серебряными узорами от манжет до самых плеч, порван в нескольких местах, и на щеках эльфа какие-то очень подозрительно знакомые параллельные царапины — ну в точности, как от кошачьих когтей.

Если это Рашпиль, то кот сей заслужил всю на свете печёнку.

Тёмный эльф — или оборотец — проносится мимо нас, даже не удостоив взглядом. При этом он что-то бормочет себе под нос, что-то не слишком довольное и состоящее почти сплошь из одних проклятий.

Я киваю Бри — мол, давай за ним.

Разумеется, мы очень осторожны; но эльфу, похоже, совершенно ни до чего, мчится куда-то, и, хотя оглядывается, явно не пытаясь обнаружить слежку. Скорее — убедиться, что за ним не гонятся.

А мы и не гонимся, мы просто идём.

Ирвессе почти выбегает с рынка, рысью мчится по кривым улочкам, мимо подозрительного вида заведений, где явно скупают краденое, мимо лавок ремесленников (оружейных дел мастеров тут собралось ну просто донельзя много); направляется он куда-то к порту.

Хотя, конечно, «порт» — это слишком громко сказано. Крошечная бухточка, скрытая в складках Чёрной горы, несколько пирсов, низкие пакгаузы, трактиры самого разбойного пошиба, и…

И, конечно, обиталище самого капитана Бойко, распорядителя всего этого безобразия.

Распорядителя, управляющего, но отнюдь не хозяина.

Следом за тёмным эльфом мы и впрямь пожаловали в порт.

Бри аж охнула.

Да, посмотреть тут было на что. И изменилось тут многое с моего последнего визита.

Когда-то стоял тут одинокий шкунер, прибитый к берегу бурей, да так и оставшийся. Команда то ли разбежалась, то ли ещё что, я так и не узнал. Потом сюда же угодил ещё один корабль, небольшой бриг, его капитан, похоже, обладал какими ни есть магическими способностями, был непроявленным колдуном; он первым понял, что Чёрная гора – это далеко не просто гора, и был первым, кто сумел извлечь из этого прибыль.

На берегу возникло первое поселение.

И дальше в бухте появлялось всё больше судов, что называется, «на вечной стоянке» — пока не явился капитан Бойко и не взялся за дело всерьёз.

Гавань он расчистил, гнилые корпуса какие разобрал (у рачительного хозяина всё в дело идёт!), какие поднял из воды, соорудив из старых кораблей на берегу настоящую пирамиду, водрузив их на мощные сваи. Пирату явно помогал сильный колдун, и не один, потому как только лишь лебёдками, канатами да блоками этого не сделать.

Так что теперь над прибрежными водами поднималось удивительное сооружение, причудливое переплетение хаотически составленных вместе корабельных корпусов, мачт и такелажа, кое-где даже оставались тщательно убранные паруса, словно всё это готово было в любой момент взлететь, отправившись бороздить уже небесные моря.

Одним боком пиратское пристанище наваливалось на обсидиановый склон Чёрной горы; и на городок, и на море смотрели тщательно сохранённые боевые порты наиболее целых корпусов — их-то Бойко знал, как сберечь. И он ничего не оставлял на волю случая, прикрывшись от возможно удара и с суши, и с моря, и даже с воздуха: между мачтами виднелись предусмотрительно натянутые частые сети.

Вот туда-то, в этот хаос, и юркнул наш эльфик Ирвессе (будем его пока так называть).

— Что теперь? — шепчет мне Бри.

— Мы узнали, куда он направлялся. Снюхался с самим Бойко, не иначе.

— Значит?

— Значит, пошёл «вопросики решать». А мы пройдём по его следу, благо его-то он не маскировал.

— И найдём Манюню, точно! — радуется Бри, только что в ладоши не хлопает.

Сказано — сделано. След эльфика мы берем оба, играючи — он и впрямь торопился, ничем не попытавшись даже прикрыться.

Мы проходим обратно на рынок, минуем его, оставляем позади самую новую, обращённую к лесу часть городка; я замечаю, что здесь явно прибавилось простого люда, которому, похоже, хитрый пират Бойко обеспечивает покровительство. И ещё одно — городок не имеет никаких укреплений, даже частокола.

Значит, кто-то очень умелый и хитрый ставил тут защиту, пользуясь тем, что кроется под Чёрной горой.

Бри ничего этого не замечает, бежит рысью, уткнувшись носом в землю; след эльфика выводит нас за окраину, сперва на просёлок, что ведёт к ближайшим хуторам, а затем резко сворачивает в чащу — прямо к обсидиановой громаде.

Всё сходится.

Бри нетерпеливо встряхивает плечами — ох, да ну что ж это такое!..

— Ты зачем?! Зачем личину сбросила?!

— Так Манюня же! Вдруг она меня не узнает?! — Пламя рыжих волос плывёт над плечами.

Ох уж эти мне ведьмы. Примитивную распознавалку на собственную избушку поставить не могут. Моя башня впустит меня в любом виде (если, конечно, научусь так же ловко менять облик, как Бри; кстати, его она поменяла так естественно и быстро, словно… словно сама оборотец).

Мы пробираемся едва заметной тропкой. Эльфики (хоть я их и не люблю) всё-таки здорово умеют ходить по чаще; находят путь в любом буреломе.

Сейчас. Уже скоро. Ну, Иван, готовься!..

— Бри! Сейчас может быть драка. Ты помнишь, что…

— Всё я помню! Я атакую и отвлекаю, ты давишь!

— Молодец. Всё помнишь. Так, стоп!.. Вот оно!..