Глава 26

* * *

Сегодня Мишке повезло — пройдя буквально метров тридцать от автобусной остановки в направлении Залесово, он услышал у себя за спиной сигнал клаксона, и, обернувшись, увидел в окне притормозившей рядом с ним машины знакомое улыбавшееся лицо прапорщика Костенко, возившего Павла Константиновича до работы и обратно.

— Здоров, Миха! — протянув ему руку сквозь опущенное окно, прокричал он. — Ты к товарищу полковнику что ль топаешь? Тоже вызвал? — сочувственно поинтересовался он. — Садись, подвезу! Чего грязь-то месить?

Мишка отказываться не стал, быстро обошел машину и уселся рядом с шофером.

— А чего это тебя Павел Константинович вызвал-то? — устраиваясь поудобнее, поинтересовался он. — Воскресенье вроде… Случилось чего?

— А кто его знает? Позвонил в часть, велел срочно приехать. Вот, еду… — отозвался Василий. — А что, чего — того я не знаю.

Мишка задумался. Не было у Павла Константиновича привычки просто так машину вызывать, ой не было… Что же там случилось?

Подъезжая к селу, он обратил внимание на царившую там непривычную суету. Мужики и бабы, обвязавшись веревками, цепочкой выходили на слабый, трескавшийся уже лед к самой его кромке и длинными шестами ощупывали дно реки. Детвора постарше носилась по берегу, оглядывая каждый кустик, тыкая палками в каждый остававшийся в тени сугроб… По селу то и дело в разных направлениях бежали люди с озабоченными лицами.

Нигде не было видно просто привычно игравшей детворы. Даже собаки носились по улице с очумелым видом… Мишка в недоумении крутил головой по сторонам, пытаясь разобраться в происходящем. Но на ум не шло ни одно логическое объяснение.

Еще на подъезде к дому он разглядел нервно вышагивающего возле калитки полковника в форме. Заметив подъезжавшую машину, он, срываясь на бег, бросился навстречу.

Едва Костенко притормозил, Мишка выпрыгнул из машины.

— Павел Константинович… — начал он, но полковник, увидев его, подлетел и схватил за руки:

— Миша, слава Богу! А я за тобой собрался. Миша, у Полины Павлушка пропал. Найди его, Миша! Я знаю, ты можешь! Отыщи пацана! — скороговоркой выговорил он и, выпустив его локти, засунулся в открытую дверцу:

— Василий, раз Миша приехал, милицию сам вызовешь! Езжай немедленно в город, в отделение, скажешь, полковник Егоров вызывает. Ребенок пропал, мальчик, пяти лет. Пускай собирают кого могут и начинают искать! Если надо, сюда привезешь кого… Понял? — уставился он встревоженным взглядом на Костенко.

— Понял, товарищ полковник! — кивнул Василий. — А куда мальчишка-то отсюдова деться-то мог?

— Если бы знали, нашли бы давно! — повысил голос полковник. — Шустрее, Костенко, шустрее!!! — захлопнул он дверцу машины и хлопнул по ней ладонью. — Да езжай ты уже! — нетерпеливо махнул он рукой и развернулся к Мишке: — Ну что? Нашел Павлушку?

— Да как я его найду-то, Павел Константиныч? — захлопал округлившимися глазами абсолютно обалдевший Мишка.

— Как Тамару нашел, так и его сыщи! — уперся в него тяжелым взглядом полковник. — Дар свой включи, посмотри… Ну что ты там делаешь? Миша, я же не знаю, как это у тебя там работает… — торопливо проговорил мужчина, встряхнув парня. — Миша, единственный он сынок у Полины! И так девка вдовой осталась, едва мужней женой стала, так еще и дитя единое… Не жаль тебе мальчонку?

— Да Павел Константинович! Не могу я… Я ж Тамару по запросам Бирюка нашел… Вернее, ее Егор отыскал да мне написал, где искать ее надо… — растерянно пробормотал Мишка. — Дар-то тут ни при чем… Не умею я искать!

Приемный отец уставился на растерянного парня тяжелым взглядом, на щеках его заходили желваки. Постояв так, он вдруг схватил Мишку за локоть и куда-то поволок:

— А ну пошли со мной! — волоча парня за собой, словно нашкодившего мальчишку, прошипел он. — Пошли! Пошли!

Растерянный Мишка, путаясь в собственных ногах, поплелся за Егоровым. Тот, проволочив его мимо своей калитки, где Мишка успел бросить оттягивавшую ему руку авоську, не притормаживая, потащил дальше. Втянув в соседнюю, раскрытую настежь калитку, он доволок его до двери дома, и, распахнув ее, бесцеремонно втолкнул парня в дом.

Едва не разбив лоб об низкую притолоку, Мишка ввалился в горницу. Следом, проталкивая его дальше, влетел Егоров, и, дернув парня за локоть, прорычал:

— Смотри! Смотри! И теперь скажи, что не можешь! — в ярости поджав ставшие жесткими губы, полковник смотрел на парня налитыми кровью глазами. — Пацана со вчерашнего дня нет! Ему пять лет, Миша! Всего пять, понимаешь?!!

Мишка обвел взглядом неубранный, с нетронутым еще с вечера ужином стол, разобранную кровать в углу, на которой лежала бледная, заплаканная пожилая женщина с холодным компрессом на голове, а у нее в ногах, скрючившись, тихо рыдала молодая растрепанная девушка в едва подсохшей одежде, возле которой на полу валялось насквозь мокрое, неимоверно грязное пальто. Весь пол был истоптан грязными ногами, на половиках остались куски грязи, отпавшие от сапог…

Переведя взгляд на Егорова, Мишка увидел, что тот уже на грани. На небритых щеках его бешено ходили желваки, налитые кровью глаза, не отрываясь следили за парнем.

— Полина всю ночь по берегу и по лесу лазала, сына искала. Вернувшись утром, возле порога нашла свекровь. В чувство-то она ее привела, да только та лишь мычит да плачет, а сказать и даже губами шевельнуть не может, — глухо проговорил Павел Константинович. — Поля ее в дом кое-как затащила да в кровать уложила. И от матери отойти боится, и сына искать уж где, не чает…

Не дослушав Егорова, Мишка вырвал у него свой локоть и шагнул к лежавшей женщине. Опустившись возле нее на колени, он снял у нее со лба тряпку и положил туда свою руку. Через пару минут Ульяна прикрыла глаза и задышала ровнее, а вскоре и засопела, уснув.

Обернувшись, Мишка увидел, что Полина села в ногах у матери и, прижав к дрожащим губам платок, смотрит на него абсолютно круглыми, заплаканными, воспалившимися глазами.

— Она уснула. Пусть поспит. Когда проснется, ей полегче будет, — тихо проговорил Мишка и, еще раз взглянув на не сводившую с него обезумевших глаз Полину, тяжело вздохнул. А что, если попробовать, как с Костиком? Почувствовал же он его, и нить мальчонки по памяти Петра нащупать сумел тогда. Может, и сейчас получится? Поколебавшись, Мишка все же решился и протянул ей руку. — Руку дай.

Та, не смея ослушаться, протянула дрожащую руку и вложила ему в ладонь.

Привычно отодвинув в сторону хлынувший в него поток эмоций, Мишка, поморщившись, послал ей волну спокойствия. Отыскав образ мальчишки, он сосредоточился на нем и, поймав нить, прислушался.

— Жив Павка… Пока еще жив. Но времени мало, — обернувшись на Павла Константиновича, тихо сказал он.

Полина тихонько завыла, по-прежнему не сводя глаз с Мишки.

— Знаешь, где он? — напряженно спросил Егоров.

— Нет, — покачал головой парень. — Но не очень далеко. Если нить не потеряю, попробую пройти по ней.

— Так веди, чего ждешь-то? — прошипел полковник.

Кивнув, Мишка поднялся и, старательно удерживая образ мальчишки перед внутренним взором, пошел в том направлении, куда его тянуло.

Полковник, шагнувший было за ним следом, оглянулся на поднявшуюся следом Полину и бросил Мишке:

— Иди, я догоню, — и шагнул к женщине.

Схватив ее за плечи, он тихо-тихо, глядя в совершенно ошалевшие глаза, заговорил:

— Полина, сейчас слушай меня внимательно. Мы найдем Павлика. Но то, что ты видела — страшная тайна. Если кто узнает о Мише, умрут много людей. И он умрет, и ты, и Ульяна, и Павлик, и все мы. Не исключено, что все село погибнет. Поняла? — и без того круглые глаза Полины расширились еще больше, в них заплескался животный ужас. Трясясь всем телом, она мелко закивала, боясь даже моргнуть. — Никогда, ни одной живой душе ты не скажешь ни слова, поняла? Он подписку давал, что этими умениями пользоваться не будет, и никто о том, чему его в спецгруппе научили, не узнает. А я это контролировать должен. Так что ты ничего не видела, ничего не было, поняла? — слегка встряхнув женщину за плечи, прошипел полковник. — Только так все живы останутся. До самой смерти хранить эту тайну будешь, слышишь, Полина? Никогда и никому о Мише ничего не скажешь, слышишь?

Девушка снова мелко закивала.

Посверлив её тяжелым взглядом, полковник выпустил ее плечи и стремительно вышел за дверь.

Вздрогнув от хлопка закрывшейся двери, Полина без сил сползла по стене и, закрыв лицо ладонями, разрыдалась.


Полковник бегом догнал задумчиво шагавшего по деревне Мишку.

— Миша, а побыстрее идти можем? Где Павка? — задыхаясь от бега, спросил Егоров.

— Там, — показал Мишка направление, в котором его вела нить, и прибавил шагу.

— А поточнее? Там — это где? — раздраженно переспросил его мужчина.

— Там — это там, — мрачно ответил Мишка. — Павел Константиныч, я ж не колдун, я ж не всё знаю! — раздраженно проговорил он и, поняв, что ляпнул, вздохнул. — Ну колдун… Но я вижу только нить, и понимаю, куда она ведет… направление, понимаете? А где человек именно, и что с ним, я не вижу. Если нить сильная, прочная — хорошо, значит, с человеком все в порядке, а вот если как сейчас, тоненькая, бледная, обвитая страхом, вот-вот прервется — тогда плохо, спешить надо… — попытался он объяснить приемному отцу.

— Ты болтай поменьше, лучше ходу прибавь, — проворчал в ответ Егоров.

Мужчины очень быстрым шагом, порой переходя на бег, промчались через все село и выскочили на дорогу, ведущую через покосы. Мишка замедлился, но через несколько секунд свернул к реке.

— По дороге тебе не нравится? — снова заворчал Егоров, оскальзываясь на раскисшей почве. — Куда к обрыву-то тебя понесло?

— Куда нить ведет, туда и понесло, — отозвался в ответ Мишка. — Там Павка, — махнул он рукой в сторону росшего за покосами леса.

— Ну и шел бы по дороге, — бурчал Егоров. — Но мы же не ищем легких путей?

— Дорога в сторону уводит, так дальше, — спокойно ответил ему Мишка. — Он ближе к реке.

— Опасно по обрыву шастать, — задыхаясь от быстрого шага, Павел Константинович остановился, уперев руки в колени. — Погоди, Миш. Дай отдышаться. Река разлилась, а обрыв — где глина, где песок… Подмывает там берег, там оползни часто бывают. А вода с каждым часом прибывает…

— Тогда пошли быстрее, — задумчиво ответил Мишка. — Что, если Павку как раз оползнем и утянуло?

— Да что ему там снадобиться-то могло? Начерта он туда полезет? — мрачно взглянул он на Мишку. — Ты не ошибаешься?

— Дойдем — увидим, — пожал Мишка плечами и пошагал вперед.

По лесу идти стало чуть легче, там снег еще до конца не стаял, и ноги не скользили по шершавому насту, как по раскисшей земле. Пробежав по лесу метров двести, Мишка свернул к обрыву и остановился на его краю.

— Ну и где мальчишка? — догнав его, пыхтя и отдуваясь, спросил Павел Константинович.

— Там, — показал Мишка себе под ноги. — Рядом совсем, — тоже пытаясь отдышаться, шмыгнул носом парень. — Спускаться надо.

— Да твою дивизию! — выругался Егоров. — Как ты тут спустишься? Обратно бежать? За веревкой? Сразу сказать не мог?

— Не мог. Не видел я сразу, — мрачно отозвался Мишка. — А за веревкой бежать времени нет. Так полезу, — решился он, расстегивая куртку.

— Совсем ненормальный? — разозлился Егоров. — Как так-то? Вниз глянь! Обрыв крутой, зацепиться не за что! Ты льдины внизу видишь? Здесь река сужается, течение сильное! Тут всегда торосы образуются! Еще не хватало, чтобы ты свалился! Тебя льдинами там раздавит, и мяукнуть не успеешь!

Мишка подошел к краю и, заглянув вниз, присвистнул.

— Как пацаненок-то тут спустился? — почесал он в затылке. — Глубоко там? Дно какое?

— Да не особо, я думаю… — тоже глянул вниз Егоров. — Летом-то тут воды нет, песок. А как ледоход начинается, так берег подмывает. Иногда оползни случаются, но год на год… А сейчас… Сложно сказать. Река сильно поднялась. Думаю, где-то с метр будет, раз льдины плывут вон.

— Раз плывут… — задумчиво повторил Мишка слова Егорова. — А что, бывает, что не плавают? — вскинул он на него глаза.

— Когда разлив не сильный, льдины выталкивает на берег, и они там лежат, плыть-то воды не хватает, — задумался Егоров. — По льдинам он, видать, прошел. Вчера-то воды столько не было, солнце тока припекать стало. Там он спустился, — махнул он рукой вверх по течению, — там берег пологий, и мостки есть для спуска, да по льдинам прошел. Неужели утоп?

— Живой он, — мрачно повторил Мишка. — Но умрет скоро. Надо спускаться.

— Да где он там быть-то может? — разозлился уже Егоров. — Миша, ты точно не ошибся?

— Точно. Вот и посмотрю сейчас, где, — Мишка, скинув наземь куртку, принялся искать место, где спуститься.

— Да не спустишься ты без веревки! — повысил голос Егоров. — Либо обходить, либо за веревкой бежать надо!

— Некогда бежать. О! А веревку мы и сами сделать можем! — вдруг вскинулся Мишка. — Штаны свяжем — вот и веревка получится! Вы ее подержите, а я спущусь!

Егоров, недоуменно взглянув на Мишку, через минуту стащил с себя галифе. Взяв брюки парня, он расстелил на земле свою шинель и, улегшись на нее, спустил связанные штаны вниз.

— Коротко… — проворчал он. — Майку давай!

Мишка, стянув с себя рубашку и майку, протянул ту Егорову, рубашку нацепил обратно. Павел Константиныч, связав обе майки, привязал их к штанам и снова измерил длину. Чертыхнувшись, схватил свою рубашку и привязал к майке.

— Все равно коротко! — зло проговорил он.

— Нормально, — выглянув с обрыва, ответил Мишка. — Лягте поближе к краю. Узлы еще под моим весом затянутся, и веревка удлинится. Должно хватить.

Егоров, перекинув шинель на самый край обрыва, улегся на нее, крепко обмотав импровизированную веревку вокруг своей руки, чтобы не дай Бог не соскочила. Мишка, подумав, скинул сапоги и в подштанниках и рубашке стал медленно и осторожно спускаться вниз. Швы на «веревке» трещали, но вроде выдерживали его вес.

Спустившись почти до самой кромки воды, он увидел слева от себя углубление в земле. Явно рукотворная ниша, давно заброшенная, размером примерно метра два в ширину и около полутора в высоту, выложенная нетолстыми бревнами, когда-то скрытая в земле. Видимо, предыдущие оползни обнажили ее и снесли часть передней стены, открыв захоронку взгляду. Улучив момент, когда под ним оказалась большая льдина, он встал на нее и нырнул в зиявшую в земле дыру, обложенную изнутри старым, давно осыпавшимся лапником.

Вода уже почти добралась до нижнего края странного логова, и было видно, что часть обрыва уже осыпалась, но в основном землянка была цела, довольно просторна и, судя по топчанам, использовалась как временное жилище или укрытие. На расстоянии пары метров от входа ниша была заполнена какими-то ящиками, закрытыми брезентом. На одном из ящиков и лежал скрючившийся Павка в мокрой одежде.

— Нашел! — крикнул Мишка Павлу Константиновичу, на коленях бросаясь к мальчишке.

Стащив с напрочь замерзшего и зашедшегося в тяжком кашле пацаненка мокрую шубейку, валенки и штаны, из карманов которых посыпались патроны, Мишка принялся растирать мальчишку руками. Влив в него хорошую порцию силы и чуть подлечив, лишь бы малой не помер, он подполз к краю ниши и, попытавшись поймать веревку, вдруг понял, что вдвоем с пацаном он по ней не выберется. А выбираться было нужно, и срочно — вода прибывала, подмывая обрыв. В любой момент мог случиться новый оползень, и не факт, что их всех троих обвалом не утянет в реку.

— Что там, Миша? Как Павка? Живой? — с тревогой засыпал его вопросами Егоров.

— Живой! — отозвался Мишка. — Тут… яма в обрыве. Я с пацаном вместе не вылезу, Пал Константиныч!

— Привяжи его, я вытяну его, а потом тебя! — прокричал Мишке Егоров.

— Не могу, веревка короткая! Пал Константиныч, а далеко до пологого берега? Где выбраться можно? — прокричал он.

— Не вздумай! — в ужасе закричал Мишке в ответ Егоров. — Тебя льдинами раздавит моментально! Да и вода ледяная, ты в ней долго не выдержишь! Сам утопнешь, и пацана утопишь! Миша, слышишь?

— Да слышу я, слышу… — проворчал Мишка, сграбастав мальчишку и прижимая его к себе, делясь с ним силами. Лечить его сейчас времени не было — мозг Мишки был занят поиском выхода из положения.

— Миша? — снова прокричал Егоров. В голосе его явно зазвучала тревога.

— Слышу! — крикнул ему в ответ Мишка. — Думаю, как нам выбраться отсюда!

— Ща, погоди! — раздался голос Егорова, и веревка, маячившая недалеко от входа, поползла вверх.

Через пару минут Егоров прокричал:

— Миша, лови! Теперь должно хватить! — а вскоре перед входом появилась и веревка.

Положив Павку на пол, Мишка поймал импровизированную веревку, продолжавшую спускаться, и уставился на нее. Брови парня поползли вверх.

— Подштанники? — удивленно пробормотал он и, представив себе полковника, в чем мать родила растянувшегося на мокрой и грязной шинели на краю обрыва, не сдержал смешка. — Ну Пал Константиныч!!! Это мать тебя не видит! — ухмыльнулся парень.

— Миша! — снова закричал Егоров. — Поймал?

— Поймал! — прокричал Мишка в ответ.

— Привязывай Павку! Теперь должно хватить! — донеслось сверху. — Тока покрепче вяжи!

— Догадываюсь… — проворчал парень себе под нос. — Хорошо! — крикнул он в ответ Егорову.

Попытавшись покрепче привязать ребенка, он понял, что не получится — либо спину сломают мальчишке, либо из веревки пацаненок вывалится. Пока он крутил, примеряясь и так, и этак, зацепился поясом от подштанников за ногу Павки.

— О! Точно! Так он наверняка не вывалится! — пробормотал Мишка. — Пал Константиныч, а еще чуть пониже можете? С руки размотайте, потом, когда крикну, снова намотаете, а то длины не хватает! — прокричал он полковнику.

Веревка ослабла и спустилась еще немного ниже. Мишка, подхватив мальчонку, засунул его в штанину целиком, завязав ту снизу узлом, чтобы пацан не вывалился из нее. Вытянутым из пояса шнурком покрепче обвязал его подмышками и привязал шнурок ко второй штанине, чтобы Павку не перевернуло вниз головой. Подползя к самому краю, он, крепко держа ребенка, крикнул:

— Пал Константиныч, беритесь покрепче за веревку, готово!

Почувствовав, что веревка натянулась, он перехватил мальчишку, поставив его «солдатиком», но не выпуская из рук. Одновременно сверху донеслось:

— Готов? Тащу!

— Тяните! — крикнул Мишка, подталкивая поползшего рывками вверх мальчишку.

Егоров, вытянув ребенка наверх, чертыхнувшись, быстро вытащил его из штанины и, оглядевшись, закутал в Мишкину куртку. Положив мальчишку рядом с собой, он снова спустил веревку вниз.

— Миша, давай, держу! — прокричал он, покрепче упираясь локтями в землю.

Мишка, поймав упавшую вниз веревку, уцепился за нее и пополз вверх. Но если вниз он спускался плавно, то лезть так же плавно вверх не получалось. Уже со второго рывка швы подозрительно затрещали, а с третьего брюки не выдержали веса молодого мужчины и разошлись по шву, на минуту задержавшись на поясе. Но начавшая рваться ткань была неспособна выдержать повисшего на ней Мишку, и парень, сопровождаемый криком и отборным матом Егорова, полетел вниз.

Загрузка...