Кокон

19

После тяжелой двухдневной работы приятно было устроить себе передышку вдали от людей и наедине с природой. Из загородного «убежища» Зиггера виднелась река, напоминавшая в лучах заходящего солнца остывающий огненный поток. На противоположном берегу поднимались холмы, поросшие лесом.

С террасы усадьбы открывался вид на ровные газоны с розовыми кустами, сбегавшие вниз по склону, к воде. Над головой Коскинена шелестели дубовые листья, рядом стояла яблоня, склонясь под тяжестью плодов. Чуть дальше вздыхала пихта, наполняясь бризом; в глубине ее ветвей заливался дрозд. Тысячи ароматов носились в воздухе, околдовывая очарованием.

Но Питер чувствовал, как какой-то червь точит изнутри его душу, и как только схлынула первая радость обретенной свободы, он постарался разобраться в своих ощущениях.

— Что меня мучит? — спросил он себя. — Свою часть работы я выполнил. Построил укрытие. Мы спрятали пока наше знание. На планете по-прежнему мир, нас пока не нашли… Но это не может продолжаться вечно… Неужели все начнется сначала? Я не хочу умирать…

Но что произойдет дальше и как скоро — зависит от того, когда враги выследят их. Нельзя исключить, что кто-то видел, как приземлялся аэроплан, кроме того, остался след на площадке для гольфа, когда самолет тормозил хвостовым полозом. В поселке, расположенном в нескольких милях от поместья, никто не заподозрил, что они с Вивьен взломали двери, чтобы проникнуть в особняк мистера Ван Велта. Вивьен здесь помнили, хотя и под другим именем. Не так то просто узнать в ней женщину, за которой охотится полиция, тем более что с помощью косметики эта женщина умеет творить чудеса перевоплощения.

И все-таки слухи и сплетни наверняка поползли по округе. Почему, к примеру, «она» приехала одна, без мистера Ван Велта, без прислуги и охраны? Зачем, не успев приехать, она распорядилась доставить в усадьбу мини-бульдозер, подъемный кран и целый список строительных материалов, включая бетонные блоки? Кто-нибудь из местных любителей совать нос в чужие дела, прослышав об этом, вполне мог задать ненужные вопросы…

Да и в прошлом у них не все «чисто». Рано или поздно контрразведка, несомненно, узнает об этом поместье Зиггера от захваченных в Кратере головорезов, а сопоставление фактов не пойдет на пользу беглецам. И как бы не хотелось Коскинену отодвинуть момент признания очевидного факта, это было неизбежно. Враг был хитрее, быстрее, могущественнее и осведомленнее. И с каждым днем надежды Коскинена на спокойную жизнь — хотя бы на достаточно долгую передышку в этом райском уголке — становились все призрачнее. Мир рационален, думал Питер, и значит, решение нужно искать, исходя из этого постулата.

Разумно ли дальше пытаться убежать от того, что неизбежно тебя настигнет? Или настала пора сделать выбор? Повернуться лицом к опасности и… Коскинен глубоко вздохнул.

— Эй! — позвала Вивьен, выглядывая из створчатых дверей веранды. — У меня пальцы от кнопок болят. По-моему, мы заслужили отдых. Крепость построена, защитники дежурят на стенах… Все в порядке! Я уже очень многим сообщила об экране. Наверное, всему миру. Пусть мир сам решает, что ему делать. Только без нас.

— Это верно, — ответил Коскинен. — Отдых действительно мы заслужили.

— Тогда я приготовлю настоящий ужин. Праздничный!

— Хочешь, как обычно, подогреть два пакета походного концентрата? — поддразнил он Вивьен.

— Нет. Ты скажешь мне, что ты больше всего любишь, и я приготовлю это своими руками из настоящих продуктов. Пит, ты даже не знаешь, какой я «сказочный» повар. — Вивьен остановилась вплотную к нему и произнесла совершенно серьезно: — Другого шанса поужинать вместе у нас может и не быть.

— Может, — согласился он. — Но, скорее всего у нас в запасе еще несколько дней.

Она обняла его и положила голову на плечо.

— Ты только скажи, Пит, и… Я могу не только готовить ужин.

Коскинен почувствовал, как его бросило в жар. Он хотел было посмотреть на нее, но не мог отвести взгляда от реки и далеких холмов.

— Я стольким тебе обязана, Пит…

— Нет, — заспорил он. — Это ты спасала меня… я даже и не упомню, сколько раз… Вот с этим, например, — он потрогал свой ошейник. — Я даже не знаю, захочу ли я его теперь снимать.

— Неужели это так важно для тебя, Пит? Действительно важно?

— Да. Понимаешь, Ви, я сам не знаю… когда ты стала для меня близким человеком. Когда между нами возникла такая же невидимая связь, которая соединяет меня с каждым из экипажа моего корабля. Это… доверие. Я боюсь, что никогда не смогу отплатить тебе тем же, что ты сделала для меня.

— Знаешь, — прошептала она, — точно такое же чувство испытываю и я…

Она резко отстранилась и стремительно убежала обратно в дом. Он не понял, что произошло, хотел было броситься следом, но быстро опомнился. Ситуация сложилась деликатная, они находились вдвоем в этом особняке, и ненужная спешка могла лишь разорвать возникшие между ними еще непрочные нити дружбы.

Но беспокойство не отпускало, Питер маялся, чувствуя потребность чем-то заняться, и наконец решил, что, пока Вивьен готовит ужин, он позвонит еще нескольким достойным людям. Да, пожалуй, это то, что нужно, подумал он и направился в гостиную к видеофону.

Дисплей показывал, что Вивьен в последней порции звонков связалась с полудюжиной абонентов в разных городах Индии, Америки и Европы. Коскинен задумался: с какой бы страной связаться теперь? Идея заключалась в том, чтобы как можно подробнее информировать о коконе максимальное число государств.

Китай? Нет, он не мог заставить себя позвонить в Китай. Среднестатистический китаец, конечно же, честный, ни в чем не повинный труженик, как и любой другой простой гражданин страны. Но нынешнее руководство Китая!.. Нет уж, пусть Китай узнает о коконе от своих шпионов. Коскинен нажал кнопку.

— Список англоязычных токийских абонентов, — попросил он.

Фон без задержки и дурацкой человеческой подозрительности высветил на экране текст. Питер прогнал список до подзаголовка «Инженеры» и выделил наугад несколько рабочих и домашних номеров. Затем он очистил дисплей и вызвал первый номер, добавив код RX, который автоматически включал запись у вызываемого абонента. Через несколько секунд на Коскинена смотрело с экрана плоское лицо японца.

— Я — Питер Коскинен, — заговорил он деловито и улыбнулся одними губами. — Служба Новостей подтвердит вам, что совсем недавно я вернулся на «Франциске Боасе» в составе марсианской экспедиции. С собой я привез устройство, которое обеспечивает его владельцу полную защиту, практически — неуязвимость. Чтобы предотвратить использование этого устройства определенными политическими силами, я сообщаю вам и в вашем лице японскому народу физические принципы, технические спецификации и инструкции по применению этого устройства.

Японец ввернул словечко, которое означало, что произошла ошибка, и он не говорит по-английски, но Коскинен развернул перед ним первый лист схем… За ним последовал другой. Питер работал так быстро, как только мог.

Подготовить листы не составило большого труда, и он, и Вивьен хорошо помнили те схемы, которые чертили в Кратере.

Вивьен рассказывала, что многие люди просто отключали связь, не сомневаясь, что с ними связалась какая-то сумасшедшая истеричка, но этот японец следил за своим экраном со все возрастающим интересом. Можно было не сомневаться, что он обязательно отнесет запись какому-нибудь специалисту, который лист за листом прочтет все чертежи. Даже если лишь один из десяти случайно выбранных абонентов заинтересуется чертежами генератора, мир непременно узнает о коконе в самое ближайшее время.

Коскинен показал японцу последний лист схем, попрощался легким кивком и уже вызвал следующего абонента, как вдруг услышал испуганный крик Вивьен.

Он отключил связь и сломя голову бросился на террасу. Вивьен стояла, прижав руки к груди, и когда он подбежал, в отчаянии показала на небо. Четыре черных транспортных аэрокара шли на посадку, матово блестя в лучах предвечернего солнца. На фюзеляже отчетливо виднелась эмблема Службы Безопасности.

— Я увидела их из окна кухни, — голос Вивьен задрожал. — Слишком быстро они нашли нас… Слишком быстро…

— Передачи они засечь не могли, линия экранирована, значит, мы где-то наследили.

— Но… — она поймала его руку холодными пальцами и крепко сжала, наверное, чтобы не заплакать.

— Надо идти, — позвал он. Вернувшись в гостиную, они забрали генератор и поспешно вышли во внутренний двор через черный ход. Широкое, вымощенное камнями пространство окружали заросли ивняка и розовые кусты; открывшимся видом можно было бы залюбоваться, но… ситуация к этому не располагала. За последние два дня Коскинен устроил на заднем дворе некое подобие укрытия из земли и камней, накрыв сверху бетонными плитами. Пакеты с концентратами и канистры с водой, постельные принадлежности, винтовка из кабинета Зиггера и миником на случай переговоров — все уже лежало внутри. Коскинен внес генератор в укрытие, настроил его так, чтобы в цилиндр поля попало само укрытие и две комнаты, и включил.

— О'кей, — вздохнул он, как только их накрыла тишина. — Теперь мы с тобой в безопасности.

Она бросилась в его объятия, уткнула голову в грудь и задрожала в рыданиях.

— Ну что ты? — Питер осторожно просунул ладонь под мокрую щеку девушки, приподнял лицо, чтобы видеть ее глаза. — Мы еще поборемся. Ты же у меня несгибаемый воин!..

— Я так хотела… — Слезы градом текли из ее покрасневших глаз. — Я так хотела, чтобы у нас было хоть немного времени… Только для нас двоих…

— Да, — согласился Коскинен. — Это было бы здорово.

Вивьен распрямила плечи.

— Не обращай внимания, Пит, я сейчас…

Забыв о своей обычной робости, он нежно поцеловал ее в губы и не отрывался, пока агенты ВК осторожно окружали дом, перебежками приближаясь к укрытию — все в штатском, но при оружии. И только когда один из аэрокаров, завис прямо над головой, закрыв длинной тушей солнце, Коскинен сообразил, наконец, что враг уже на пороге.

Словно комические герои из старых немых фильмов, агенты судорожно пытались пробиться сквозь поле. Их было десятка два, не меньше. Усевшись на низкую каменную ступеньку, Вивьен закурила с безразличным видом.

Подойдя к невидимому барьеру, Коскинен включил миником. Человек напротив него кивнул, что-то крикнул, и через несколько секунд — Питер даже не успел удивиться — из дома на площадку вышел сам Хью Маркус с переговорным устройством на запястье. Не доходя до Коскинена примерно ярд, он остановился и улыбнулся.

— Приветствую тебя, Пит, — произнес Маркус.

— Мистер Коскинен, если не затруднит, — холодно ответил Питер.

— Питер, это ребячество. Не ожидал от тебя, — заметил Маркус. — Хотя, признаю, в последнее время тебе многое пришлось пережить. Так что неудивительно, что ты слегка… — Маркус поднес руку к виску и прибавил: — Выходи, Пит. Мы здесь исключительно ради твоего блага. Мы тебя вылечим.

— Вылечите меня от памяти? Или сразу от жизни?

— Пит, давай без театральных сцен.

— Где Дейв Абрамс?

— Он…

— Я хочу видеть моих товарищей по полету, — решительно заявил Коскинен. — Не так давно вы подтвердили, что все они у вас. Ну, так давайте их сюда. Если они подтвердят ваши слова, что сидят под стражей ради собственного же блага, тогда я, так и быть, выключу поле и принесу вам свои извинения. В ином случае я останусь внутри кокона и буду сидеть в нем пока не потухнет Солнце.

Маркус побагровел.

— Ты вообще-то понимаешь, что делаешь? Ты противопоставляешь себя Правительству Соединенных Штатов.

— Да неужели? Возможно, я виновен в том, что оказал сопротивление при аресте, но я не нарушил ни одной статьи Конституции моей страны. Давайте-ка перенесем наш разговор в суд. И мой адвокат докажет, как дважды два, что попытка ареста была актом незаконным и неправомочным. Потому что действий, за которые предусмотрен арест я не совершал.

— Что?! А как насчет сокрытия государственной собственности, причем секретного характера?

— Вот именно. — Коскинен кивнул. — Я готов это устройство передать в руки законных властей в любое время, например, Комитету по Астронавтике. Одно из положений «Экспедиционных правил» черным по белому гласит, что…

Резко взмахнув рукой и наставив на Коскинена длинный кривой палец, Маркус перебил его:

— Это измена! Твое преступление доказано! Ты украл и утаил устройство, жизненно важное для безопасности США!

— А разве Конгресс уже принял закон, запрещающий использование кокона? Или, может, я просто не в курсе дел, такой указ издал сам Президент? Извините, приятель, но в бумагах, которые я подписывал перед отлетом, ни слова не было сказано о безопасности. Напротив. Мы намеревались опубликовать результаты научных работ.

Маркус замер, затем, отступив на шаг, ровным голосом произнес:

— У меня есть дела поважней, чем пререкаться с адвокатом-самоучкой. Считай, что ты арестован. Погоди, мы тебя выкурим.

— Будет весьма любопытно узнать, каким образом? — спросил Коскинен, и, не дожидаясь ответа, вернулся к Вивьен. Фигуры за пределами барьера заметались взад-вперед, и вскоре трое агентов уже тащили лазерные ружья.

— Значит, до этого они тоже додумались, — сказала Вивьен, но в голосе ее не было страха.

— Если честно, я в этом даже не сомневался. Не настолько они глупы. — Коскинен и Вивьен спустились в укрытие и уселись на деревянной скамье.

Солнечный свет, проникая в щели крыши, играл в ее иссиня-черных волосах. Питер смотрел на Вивьен и чувствовал, как бешено колотится сердце.

Агенты открыли огонь. Вивьен не шевельнулась, только сильнее сжала руку Коскинена. Но лучи, запросто расплавившие любую броню, оказались бессильны против бетонных плит и земляного вала толщиной в несколько метров.

Через некоторое время из миникома вновь раздался голос Маркуса:

— Питер, я хочу поговорить с тобой.

— С удовольствием, — ответил Коскинен, — но при условии, что вы уберете подальше свои тепловые пушки.

— Хорошо, — раздраженно согласился Маркус.

— Девушка останется в укрытии — на случай, если вы решите меня обмануть — предупредил Коскинен. — Учтите, она куда более несговорчивый соперник, чем я. — И не долго думая, он вылез из укрытия.

Шеф Военной Контрразведки и всей Службы Безопасности пребывал в явном замешательстве. Пригладив растрепавшиеся с проседью волосы, он спросил:

— Чего ты добиваешься, Коскинен?

— Для начала, освобождения друзей!

— На свободе им будет грозить опасность. Особенно рядом с тобой.

— Прекратите врать! Чтобы оградить их от китайцев, хватит обычного наряда полиции. Но вы держите их у себя, и могу представить, как им досталось от ваших ублюдков. И еще одно, Маркус. Когда мои друзья окажутся на свободе, у вас не должно быть повода арестовать их вновь. Иначе говоря, все материалы, касающиеся кокона, включая производственные детали, должны быть опубликованы.

— Что?! — Маркус аж побелел от злости. Среди агентов прокатилось шевеление, но шеф остановил их взмахом руки, давая понять, что все нормально. Потом он внимательно посмотрел на Коскинена.

— Ты действительно сумасшедший, — процедил он сквозь зубы. — Ты понятия не имеешь, к чему это приведет.

— В таком случае, просветите меня на этот счет.

— Да что тут говорить! Любой преступник окажется недосягаем для полиции!

— Зато каждый честный гражданин станет недосягаем для преступников, разве не так? Давайте выдвигать на первый план именно этот тезис, а уж от него пойдем дальше. Стоит лишь сконструировать компактные переносные генераторы поля, и, уверяю вас, преступления против личности практически сведутся к нулю. Конечно, они будут совершаться, преступников труднее взять под стражу, но общество выиграет больше, чем потеряет.

— Может и так, юноша, но я скажу тебе, чем все это кончится. — Маркус выпятил нижнюю челюсть. — Войной. Ты хочешь, чтобы вновь началась атомная война?

— Протекторат будет более не нужен…

— Твое устройство может противостоять атомной бомбе?

— Нет. Оно не выдержит прямого попадания или взрыва в непосредственной близости. Но более мощный кокон выдержит и это. Если каждый город будет иметь свой генератор, который включится автоматически, как только сработает система оповещения о взлете ракет, то… Единственная опасность — взрыв бомбы внутри кокона, но эта проблема уже не в вашей компетенции.

— На Земле миллиард китайцев, Коскинен. Миллиард — ты можешь себе представить? Мы, ты и я живы только потому, что способны уничтожить их раньше, чем они успеют что-либо предпринять против нас. И если они вдруг узнают, что наше оружие бесполезно…

— В таком случае вы просто включите собственный экран. Не бойтесь, Маркус, вам не придется увидеть китайские полчища, марширующие зимним утром по льду Берингова пролива. Один огромный экран, который укроет всю страну — от побережья до побережья… Вы не сделаете ни единого выстрела, а китайцы уйдут обратно. — Коскинен обратил внимание, как изменилось лицо Маркуса.

Может, его проняло? Питер удвоил усилия.

— Поймите, — воодушевленно продолжал он, — вы упускаете из виду главный момент — война не только становится бессмысленной, ее попросту невозможно станет развязать. Чтобы развязать войну в этих условиях, вам потребуется твердолобое правительство и тупое единомыслие всего населения. Как вы думаете, долго ли удержится у власти твердолобое правительство, если каждый житель посоветует ему принять холодный душ? Можете не беспокоиться о диктатуре Ванга. Уверяю вас, ровно через шесть месяцев Ванг сам спрячется под защитным Колпаком, а тысячи зрителей будут с интересом за ним наблюдать, ожидая, когда он, мучимый голодом и жаждой, выползет наружу.

Маркус чуть наклонился вперед:

— А ты понимаешь, что то же самое произойдет и у нас? — шепотом спросил он.

— Конечно, — радостно ответил Коскинен. — И много раньше.

— Значит, ты хочешь, чтобы воцарилась анархия?

— Нет. Только свобода. Я хочу ограничить власть правительства и дать возможность любому человеку протестовать против любого нарушения его гражданских и человеческих прав. Не этот ли принцип всегда провозглашался как идеал, к которому должна стремиться Америка? Вы помните, Маркус, слова Джефферсона: «Древо свободы должно время от времени орошаться кровью патриотов и тиранов». Помните? Отчасти я с ним согласен, но считаю достаточным, чтобы проливалась только кровь тиранов, — продекламировал Коскинен с немалым пафосом. — Я понимаю, вы боитесь признать свою работу бессмыслицей. Работу, в которую вы верите. Но у вас и без нее предвидится гора дел — ведь мы должны помочь восстановлению нового мира. Это лучше, чем поддерживать постоянную ненависть. Давайте станем друзьями, неужели это так трудно?

Обдумывая слова Коскинена, Маркус застыл в неподвижности. Ветер легко шевелил волосы предводителя ВК, и Коскинену очень захотелось, чтобы ветер «перемен» коснулся и мыслей. Незримая борьба в душе Маркуса продолжалась долго, но, наконец, он поднял на Коскинена глаза и произнес резким скрипучим голосом:

— Пят, ты зашел слишком далеко. Если вы оба немедленно не сдадитесь, вас ожидают неприятности.

Это был полный крах. Проглотив обиду и злость, Коскинен рывком отключил связь и вернулся к Вивьен.

— Ничего не вышло? — спросила она.

Коскинен устало покачал головой. По телу разлилась слабость.

— Поешь немного, — предложила она. — Конечно, это совсем не тот ужин, который я тебе предлагала. Но в другой раз ты не откажешься?

— Нет, никогда, ни за что не откажусь…

— Ты так говоришь, словно боишься, что… ничего не будет…

— Нет, Ви, просто я очень устал. Честное слово, я надеюсь, что ты еще накормишь меня ужином. Ведь накормишь?

— Поспи, если хочешь, Пит, — сказала Вивьен, когда он вяло перекусил.

Питер устроился на жестком лежаке, положив голову ей на колени, и уснул прежде, чем успел закрыть глаза.