Когда-то был Апрель

Глава 1

Глава 1. Три тысячи лет назад

Конь гневно хрипел, тряс роскошной гривой, беспокойно переступал с ноги на ногу. Большими удивлёнными глазами он смотрел, как друг хозяина копает глубокую яму.

— Тише, родной… тише, парень, — утешал вороного землянин по имени Беркут. — Я знаю, ты боишься. Успокойся, это наша работа. Скоро привыкнешь.

Человек хлопал скакуна по могучей шее, уговаривая и его, и себя. Потому что иногда самому становилось страшно.

Сегодня случилось горячее утро. На заре Веттер и Беркут приняли бой, сразив сразу двух пришельцев. Если вспомнить, что случилось за седмицу, то можно насчитать ещё троих. Последние дни выдались урожайными.

Утром они гнали арглов вдоль широкой реки у леса. Разлапистые корни деревьев мешали ровному бегу коней. Жеребцы то и дело сбивались с шага, давая заметную фору врагу. Беркут предлагал спешиться, но воин с планеты Слав предпочитал верховую охоту.

Сам бой был коротким. Веттер так и остался в седле, наблюдая, как землянин вершит справедливость.

Первому арглу Беркут сломал колено, заставив того ждать своей участи. Второму — пробил ударом фритского ножа дыру точно между лопаток и, ничего не спросив, вырвал рукой позвоночник. Потом он вернулся к первому. Поставив сапог на грудь, задавал вопросы. Хотел услышать имя пришельца, чтобы, если повезёт, встретиться с ним вновь и напомнить о том дне, когда гнал его, как трусливого зайца.

Беркут знал, что задушевной беседы не выйдет, но всё равно спрашивал его имя и имя напарника. Аргл молчал и только скалил зубы. Это был молодой солдат, ещё не познавший горечь поражений. Его боевое крещение закончилось бегством и казнью, оттого что Беркут был скор на расправу. Он схватил аргла за ворот куртки, которая на тысячелетия опережала модные нравы и, перевернув на живот, пробил дыру в спине, чтобы выдернуть хребет.

Труднее всего надёжно схоронить убитых, чтобы по воле случая местный люд не нашёл порубленные тела. Словно землеройная машина Веттер копал грудной клеткой, смастерив из костей пришельца гигантский совок; рёбра безымянного аргла были крепче титана. Он всё время шутил. Такая работа ему нравилась. Работа спорилась. Копать могилу для врага занятие полезное и вдохновляющее.

Конь Веттера был спокоен, ему не раз приходилось видеть, как калечат странно одетых людей. А вороной Беркута боялся мёртвых пришельцев, потому что запах от них исходил нечеловеческий.

Беркут наказал коню ждать, а сам собрал останки и сбросил их в яму. Утилизация поверженных прошла без помпы, словно хоронили падший скот. Воинская честь не отдавалась, не звучали пламенные речи и гимны. Не было сожалений, не горели факела, не реяли флаги, потому что тела пришельцев, лишь имитация человека, необходимая для пребывания на Земле. Сама же сущность бойцов, их разум, их эфирная тень в эту самую минуту стремительно мчались на туманную планету Аргл, чтобы доложить своим командирам о поражении. Там на Аргле побитого воина будут поддерживать, награждать, скажут приветливые слова: «У тебя всё ещё впереди, сынок», — и, вероятно, после чествования снова отправят на Землю в новеньком костюме, там похожим на обычного человека. Но если случится встретиться вновь, Беркут и его друг Веттер ни за что не пожалеют рядового солдата и будут отправлять одного за другим обратно на Аргл, пока не наступит время мира.

Беркут родился на Земле. Когда-то у него была семья — всё как у других людей: мать, отец, бабушка, тётки, соседи. Он силён, как сотня медведей и отважен, как тысяча волчьих стай. Но вовсе не в силе, уме или отваге его преимущество. Беркут был настоящим землянином и ведал, что ждёт его племя в будущем и не надеялся на случайную победу, зная горькую правду, что плата за величие исчисляется миллионами жизней братьев и сестёр. Путь племени русов невероятно кровав и опасен, но, несмотря на жертвы, он знал, что спустя тысячи лет его народ всё так же будет растить детей и чтить стариков — и никакая сила во Вселенной не сможет остановить этот долгий поход.

Дружба ратников крепла день ото дня. Три года они сражались на одной стороне. Беркут выглядел молодо, а Веттера можно принять за старшего брата, который учил землянина крепко держать оружие и скакать верхом. Веттер был широкоплеч и высок; его годы не поддаются счёту, потому что он перестал считать свои вёсна, с той поры как исполнилось ему триста лет. Время, рвано бегущее в различных частях Вселенной, пришелец считал величиной непостоянной, склонной удивлять лишь непросвещённых землян, чья жизнь коротка и далека от совершенства. Про таких говорят — один в поле воин. Веттер мог без поддержки сокрушить отряд арглов или когорту фритов, поскольку тоже носил искусственный костюм, прячась под оболочкой статного воина. Его тело лишь плод инженеров с планеты Слав. Он вовсе не человек, но так похож на землянина, что ни у кого не осталось сомнений в его реальности. Все соплеменники Беркута принимали пришельца за могучего ратника, пришедшего с севера.

Мужчины, живущие в городе за бревенчатым валом, носили длинные кудри ниже плеч, а русые волосы Беркута срезаны коротко, не по времени. Он был молод с лёгким румянцем на щеках, которые брил дважды в день. Но его выдавали глаза. В них читалась и мудрость, и участие, будто прожил он не двадцать смышлёных лет, а тысячи жизней. Беркут улыбался редко, устало, словно давил на плечи груз великой поруки за народ и город, в котором русы признали его вождём.

После захоронения тел они присели на поваленное дерево. Землянин любовался фритским ножом, а Веттер смотрел на свежую могилу, покрытую драной травой, думая закидать холмик ветками.

— Булатный клинок хорош, но фритский нож — он, брат, препятствий не чувствует, — говорил об оружии Беркут, вспоминая бой, который произошёл почти три года назад: — Помнишь, сколько я мучился с тем арглом, похожим на человеческого подростка? Ох и шустрый он был. Если бы не ты, сбежал… И знаешь, я понять хочу, почему они такие злые? Режут наших людей, как овец. Я б никогда не тронул мирных.

Веттер продолжал разглядывать холм, где похоронены арглы и улыбался в бороду, пряча настроение за её пышностью. Землянин казался ему ребёнком. Русы в городе думают, что Беркут — мудрый воин, который рубит врага, словно косит траву в поле, но как же он ещё юн и наивен. Арглы убивают не только гражданских, они сжигают целые планеты, если им выгодно. Веттер рассказывал о нраве Тёмной Вселенной, но землянин, будто глух к его словам.

Беркут и не ждал ответа, ещё сомневаясь в своём знании, приписывая пришельцам человеческие чувства, оттого сам был человеком и надеялся, что враг всё-таки сжалится над его народом. Но за три года вера пошатнулась, уступая дорогу очевидным фактам.

Беркут постучал три раза рукояткой ножа по дереву, желая оставаться навек живым, здоровым и наивным — и трижды сплюнул через левое плечо.

Слав негромко рассмеялся, подумав: «Не взрослеет наш мальчик».

— Воин без фритского ножа, что медведь без когтей. Хотя силы в тебе, словно злости в Тёмных. Здорово ты приложился, а то повадились ходить возле города, будто ответить нам нечем, — сказал Веттер.

Пришелец с планеты Слав носил огненно-рыжие длинные волосы, заплетая за ушами тоненькие косички. Бороду Веттер отпустил до груди, предпочитая иметь полное сходство с мужчинами племени русов. Себя он называл Светлым воином, арглов звал Тёмными; впрочем, не он один. И дело не в предрассудках, когда одни считают себя светочами во Вселенной, врагов же низводят до роли грязной, бездушной и невероятно жестокой массы. Если бы Веттер покинул земное тело, то его сущность, его «Я» светилась, словно шаровая молния, не имея чётких граней, углов и форм. А сущность арглов темна. Сгустки разумной энергии, со своей твёрдой логикой и задачами, виделись славам мутными пятнами Тёмной материи, затягивающей в свои сети всё новые и новые миры. Потому Веттер называл арглов — Тёмными, а Тёмные звали славов — Светлыми.

Сегодняшнюю победу надо отпраздновать обязательно. Больше года назад Веттер нашептал пивоварам из русов секретный рецепт хмельного напитка. Теперь вернувшись в город, можно опробовать работу мастеров, зачерпнув чарку-другую из дубовой бочки. Слав уважал медовуху. Пил её словно воду. Беркут тоже был весел на пиру, но больше ценил оружие. Сегодня он завладел очередным фритским ножом, взяв трофей у Тёмного.

Вечерело. На небе грузно сгущались облака. Солнце пряталось за горизонт. Земля готовилась ко сну. Всадники продолжали свой дозор, верхом объезжая бескрайнее поле.

— Красиво здесь. Утром бой, на обед щи да каша, а вечером, уходящее солнце. Что может быть прекраснее на Земле? — о чём-то размышлял Веттер.

— Рассвет, — тихо ответил Беркут. — Рассвет — это рождение нового дня, новой надежды. После тьмы всегда приходит утро. Я говорю простыми словами, но совсем не стесняюсь… Ночь — она не для недобрых людей. Мне по душе пение птиц, а не волчий вой на луну. Таков уж мой характер.

Веттер сверкнул рассудительным взглядом, вспоминая восход. Сомнений нет: ему нравился рассвет никак не меньше заката, потому, не споря, он кивнул густой бородой.

— Ещё я люблю лёгкий мороз. Обожаю первый снег, падающий резными кристаллами, — был откровенен Светлый пришелец.

— Эти кристаллы называются снежинки, — улыбнулся землянин. — А мороз?.. тебя не пугает ни буря, ни вьюга у полярных морей. Тебе ни тепло, ни холодно и без портов. И кожу твою разве что лазерная пушка прожжёт. Ты у нас — непотопляемый монстр.

Светлый знал себе цену, но всё-таки сказал:

— Не преувеличивай боевой мощи моего тела — и не забывай, я идеальный созидатель. Я люблю убивать врага, но могу подмечать, что землянам кажется обыденным и унылым. Даже в холодных кристаллах, которые ты называешь снежинками, скрыта великая тайна — в каждом своя частичка секрета.

— Просто снег, — не соглашался Беркут. — На рассвете снег тает и превращается в лужи.

Веттер лишь пожал плечами. Сегодня у него случилось романтичное настроение: снег казался волшебным, закат прекрасным, а медовуха, ожидающая в городе — сладко-пьянящей и радостной, как весенний ручей из вчерашнего льда. Возможно, всё оттого, что он никого не убил сегодня. Не каждый день выдаётся такой чистый праздник, когда юный землянин без его помощи расправляется с арглами. Но главное, почему Веттер был счастлив — это скорая встреча с другими славами.

— Скажи, ты скучаешь о прежнем доме? — спросил Светлый воин.

Беркут потрепал вороного между ушей и задумался.

— Не знаю. Порой кажется, что здесь моя семья — именно в этом времени. Как вспомню, сколько ждёт меня впереди — дух захватывает. А как тебе на Земле?.. не скучно?

Скучать или сожалеть воину с планеты Слав было совершенно не о чем. Радоваться природному явлению: закату или деннице — пролетев расстояние в миллионы парсек — занятие, безусловно, романтичное, но на практике пустые забавы. На его далёкой Родине, на Славе — день и ночь были не менее роскошны. Здесь же на Земле Светлого пришельца интересовало особенное действо. Никакой восход солнца и никакие воспоминания о лужайке отеческого дома, тем более что никакого дома у него не было никогда, не могли значить больше, чем задание, которое он выполнял, вживаясь в роль спасителя. При всей внешней схожести с обычным человеком слав являлся для рядового жителя Земли, если не богом, то несокрушимым хранителем, прибывшим по заданию самого бога.

Инопланетный гость не чувствовал жара палящего солнца, не ощущал холода первых морозов или всю прелесть январской стужи. Ему неизвестно, что такое болезнь, страх, голод, смерть или человеческий стыд. Чтобы близко познакомить пришельца с людьми из города, пришлось объяснять Веттеру азбучные истины: как правильно носить одежду, что надо скрывать наготу и не смущать русоволосых красавиц своими прелестями, выращенными… да кто знает, где и как создано его тело. Веттер нуждался в постоянной поддержке и метких подсказках Беркута: когда смеяться или хмуриться, реагируя на шутки товарищей, какое место занимать за общим столом, чтобы обозначить лидерство и как знаться с мужчинами, получая уважение говорливых жён и непоседливых ребятишек.

Пришелец быстро учился, запоминая уроки. Он зазубривал наставления и всё реже напоминал себя прежнего. Теперь, когда слав оделся в кожаный доспех, как принято у русов, а на его лице отросла пышная борода, Веттера было не отличить от земного ратника. На плече плетёная коса, в руке топор, за спиной круглый щит. Слав не только отпустил растительность на лице, он всей своей Светлой душой хотел стать настоящим жителем планеты. На Землю Веттер прибыл по долгу службы и в руке держал билет лишь в одну сторону. Обратно инопланетный воин мог отправиться, только провалив задание, оставив человечество на растерзание сущностям из холодного мира. Сегодня, провожая очередной день, Светлый пришелец и Беркут любовались закатом, ожидая рождения новой эпохи.

— Веттер, тебе пора. Возвращайся с хорошими новостями, — сказал Беркут, отрешённо всматриваясь в ночь. Землянин щурил глаза, будто желал рассмотреть, что-то особенное в густом полумраке.

…На обочине временного шоссе, по которому путешествовал Беркут не в первый раз, он различал силуэты знакомых с детства белокаменных зданий, близких людей или случайных попутчиков. Спустившаяся ночь и туман, как ни странно, помогали рисовать фантомы прошлого. Идя совсем рядом, иллюзорные персонажи подсказывали ему путь, но, ни один призрак, ни один человек на Земле не мог открыть тайну, скрытую в собственном сердце. Какие переживания и тревоги таятся в бессмертной душе, знал только тот, кто создал его таким.

— И всё-таки ты скучаешь о своём доме. Ты никогда не забудешь прежнюю жизнь, — заметив глубокую печаль в человеке, осознал Веттер.

Не дождавшись ответа, слав спрыгнул с гнедого, передал поводья Беркуту и отправился в осенний лес, чтобы защитников на Земле стало больше.

Он прошёл десяток шагов, обернулся и обратился к землянину:

— Присмотри за медовухой, чтобы братьям моим осталось!

Беркут кивнул в темноту и, пришпорив коня, поехал в другую сторону.

Он прожил рядом с пришельцем, который назвался именем Веттер, совсем немного — всего три года. Чтобы осознать конечные цели гостя из космоса и почему двух существ, рождённых в разных мирах, связывает нерушимая дружба, понадобятся десятилетия, а то и века. Ну а пока, Веттер оставался единственным, кто знал правду о Беркуте и единственным, кому доверял сам землянин.