Когда пропадают дедушки (СИ)

Глава 5. Город

— А где живут гномы? В лесах? — они шли по дороге, не имея возможности спрятаться от палящего солнца, шли медленно и вяло, и все же даже сейчас Лоре было все любопытно, и она донимала Оксидана своими вопросами. Но он отвечал мало и неохотно.

— Нет, они живут в горных пещерах.

— А почему? Им что леса не нравятся.

— Гномы народ трудолюбивый. Сначала они жили в долинах, потом попробовали жить в лесах, но больше всего им понравилось в горах, и они стали строить себе дома в горах.

— А почему ты живешь в лесу?

— Ну, на это есть много причин. Слушай я тебе их потом как‑нибудь расскажу, а то жарко, — на самом деле Оксидан очень стеснялся правды, а врать он не очень умел, к тому же история эта была длинная, и было действительно жарко.

Они представляли собой странное, если не сказать страшное, зрелище. Пропитанные болотной тиной и кувшинками, изодранные зарослями колючек, покрытые дорожной пылью как покрывалом, эти трое брели под палящим солнцем, каждый погруженный в свои мысли. Лоре пыталась думать о том, как и куда им идти дальше, но мысли ее незаметно скользнули в воспоминания о счастливых днях, проведенных в доме, а затем просто растаяли, лишь изредка вспыхивая в такте ходьбе. Оксидан мечтал о каком‑нибудь прохладном местечке. А Фил мысленно ухал. Возможно, его уханье имело какой‑то смысл, но, не зная совиного языка, я не могу перевести вам смысл его речи. Они шли уже довольно долго, тени несколько раз сменили свое направление, а они все брели, надеясь на какое‑нибудь чудо и по старинной привычке высматривая его впереди. Но чудо вопреки обыкновению пришло сзади. Сначала Оксидан услышал тихий перестук, словно маленькие молоточки стучали по наковальне, он оглянулся, но ничего не заметил, и решил, что солнце сыграло с ним злую шутку. А немного позже Фил почувствовал тихое всхрапывание лошади. И рядом с ним остановилась телега, наполненная сеном, которой управлял грузный мужчина с сединой. Он некоторое время молча рассматривал маленький отряд, затем гулким басом спросил, куда они держат путь. Лоре, которая помнила те немногие правила хорошего тона, привитые ей дедушкой, сначала вежливо поздоровалась, а затем ответила, что они направляются в город.

— Опасно сейчас путешествовать без оружия и охраны — возница задумчиво потер подбородок

Оксидан посчитавший, что лучше во всем соглашаться с человеком, который может им помочь, немедленно сказал «да», а Лоре, которая была достаточно хорошо воспитана, решила не говорить, что Оксидан врет, так как ей дорога вовсе не казалась опасной. Мужчина еще какое‑то время рассматривал их, что можно понять и простить, принимая во внимание их внешний вид, а затем предложил подвести их до города. Лоре принялась благодарить его за помощь и возможно это заняло бы еще какое‑то время, если бы Оксидан посчитав, что все изъявления благодарности можно оставить на потом, не подтолкнул ее к телеге. Как только все они с головой зарылись в душистую траву, лохматая лошадка тронулась с места, и вскоре убаюканные мирным покачиванием наши путники крепко уснули. Только Фил сквозь дремоту следил за дорогой да вслушивался в диалог, который возница вел со своей лошадью.

Лоре проснулась от громких криков и железного грохота. Она осторожно высунула голову и огляделась. Телега как раз проезжала ворота, и грохот издавали поднимаемые железные решетки. Перекликались между собой солдаты, гулким эхом отвечала мостовая. Они ехали по темной улице, между высокими домами, хранящими молчание и темноту. Лоре сразу поняла, что это и есть город. Не потому, что она представляла его именно таким или видела его прежде на картинках или же слышала рассказы стариково нем. Просто какой‑то внутренний голос подсказал ей, что это и есть город. И он ей не нравился: огромный и чужой, окруженный стеной, так что казалось, что даже вездесущий ветер был пойман ей в ловушку, он угрожающе нависал над миром. Лоре инстинктивно стала искать хоть что‑то знакомое, что‑нибудь, что помогло бы ей найти дедушку и ничего не находила. Фил прислушивался. Опыт лесной жизни подсказывал ему, что иногда слух может рассказать больше, чем глаза, и он слушал. Фил услышал тяжелую поступь солдатских патрулей, пьяные крики трактиров, боязливое молчание горожан и одинокую зловещую тишину городской тюрьмы, стоявшей где‑то там, в центре города. Телега остановилась возле большого двухэтажного дома, и возница объявил, что они прибыли. Осторожно, чтобы еще больше не разворошить сено, Лоре спустилась на землю, и слегка поправив остатки своего платья, стала благодарить своего спасителя. Мужчина внимательно смотрел на них, а затем вместо ответа спросил, есть ли им где остановиться на ночь.

— Нет — ответил Оксидан

— В гостинице — уточнила Лоре.

— Вряд ли — протянул мужчина — не любят у нас ночных гостей. Переночуете у меня, а утром найдете гостиницу. С этими словами он вошел в дом, жестом пригласив их за собой. В доме их встретила располневшая улыбающаяся женщина, жена их хозяина и полная ему противоположность. Увидев Лоре, она немедленно распорядилась нагреть воду и занялась тем, что стала приводить ее в надлежащий вид. Пыль и грязь вскоре отмылись, но чудесно шелковистые волосы Лоре, так долго остававшиеся без внимания было невозможно спасти и их пришлось постричь, почти под корень. Из одежды ей подошли рубашка и брюки младшего сына и вскоре она вышла в общую комнату, где уже сидели чистые Оксидан и Фил и служанка собирала ужин.

— Похожа на мальчика — заметил Освальд, их хозяин — Возможно, это и к лучшему, безопаснее.

Лоре действительно была похожа на мальчика, худенького и нескладного, с очень короткими волосами и немного великоватой рубашкой.

После горячего ужина их проводили в небольшую комнату, где каждому (точнее Лоре и Оксидану) нашлось по кровати с чистым бельем. И, несмотря на то, что все трое проспали большую часть пути в город, они заснули сразу же, как только удобно устроились в постелях. Лоре приснился дом — лучшее место на свете. Она гуляла в соседнем лесу, играла с призраками и долго болтала с чайником — занудой, который оказался довольно начитанным, но очень скромным типом…

Вездесущие бессовестное солнце отыскало Лоре даже здесь, и бесцеремонно вторглось в ее сны, требуя проснуться. Нет оно повело себя не въедливо и сначала осторожно отправив солнечных зайчиков в спящую комнату, оно затем нагло заполнило все пространство своим светом, не оставляя не малейшей возможности скрыться. И верхом наглости было поведение солнечных зайчиков, которые затеяли игру в прятки прямо на лице Лоре. Она отвернулась к стене, но солнечные зайчики прыгали на стену и, оттолкнувшись, приземлялись прямо на ее лицо. Лоре укрылась одеялом с головой, но под одеялом было жарко, и она поняла, что ей придется вставать. Умывшись и одевшись, она приготовилась потратить какое‑то время на расчесывание своих роскошных волос, но к ее удивлению щетка их не обнаружила. Лоре открыла глаза и посмотрела на себя в зеркало: оттуда на нее смотрел молоденький нескладный юноша, с коротким ежиком волос. На макушки волосы весело торчали в разные стороны, а на затылке были немного длинными.

— Тебя надо придумать новое имя — Оксидан рассматривал ее в зеркало — твое слишком женское.

— Новое имя? Ты думаешь это обязательно? — и когда гном утвердительно кивнул головой, она серьезно задумалась — а какое? Я не так уж много знаю мужских имен и потом вдруг я забуду, что тогда?

— Ну — Оксидан задумчиво почесал затылок

— Лорей — веско заметил Фил — достаточно мужское и не совсем новое.

— Лорей — Лоре попробовала новое имя на вкус — Лорей — медленно протянула она — Ло — ре — й — повторила по слогам. Затем она осмотрела себя в зеркале, словно примеряя это имя и, наконец, радостно согласилась с ним.

Фил, глядя на нее, покачал головой, жест, который у него мог означать все что угодно от презрения до искреннего восхищения и тихо ухнув, повторил — Лорей.

Вскоре они спустились вниз и, отблагодарив своих хозяев за гостеприимство, которое простиралось дальше завтрака и наполнило их сумки кучей съестного, отчего их плечи согнулись под приятной тяжестью, они оказались на солнечной мостовой, решая куда держать путь дальше. Они были в городе, единственном из многих, в городе который когда‑то давно начался с одного дома.

Просто кому‑то однажды надоело идти без цели все время прямо, и он решил где‑то обосноваться и в центре большого поля он построил прочный дом, с которого все и началось. Потом пришли другие люди, сменялись поколения, и дом разросся до улицы, улица до деревни, деревня до города. И центром всего этого был то самый дом, который возник здесь самым первым. Когда деревня стала достаточно большой, совет старейшин решил, что им нужна тюрьма (хотя в ту пору в деревне не было никого кто мог бы стать ее обитателем), но единожды решив, они выбрали для этой цели тот самый дом, что волею судеб стоял в центре деревни. Не знаю, почему так вышло: то ли потому что дом этот был самым крепким, то ли потому что стоял он в самом центре и видимый со всех концов небольшой тогда деревеньки не нуждался в дополнительной охране. Вскоре деревню наполнили воры и грабители, обителью которых становился тот самый дом, со временем сделавшийся каменным. И вместе с деревней этот дом вырос в огромную и мрачную башню, вечно хранящую безмолвие и внушающую ужас и страх, каждому кто приближался к ней. Тюрьму окружала круглая площадь, такая же мрачная, как и сама тюрьма. И те немногие смельчаки, которым в силу каких‑либо причин приходилось переходить через площадь, стремились пересечь ее как можно скорее, почти бегом и не глядя по сторонам. По краям площади располагались дома, в которых преимущественно жили тюремные стражники. Однако чем дальше от площади, тем меньше соблюдалась строгость линий. В сущности, город, куда попала Лоре, был таким же беспорядочным и бестолковым, как и все города мира. А может быть даже еще более бестолковым и беспорядочным. Каждый ставил свой дом там, где хотел, не соблюдая никаких правил архитектуры и не особенно беспокоясь об удобстве соседей. А потому в городе не было главных улиц, по которым обычно можно пройти весь город из одного конца в другой. Впрочем, при всем желании этот город нельзя было пройти по прямой, так как он был удивительной круглой формы, без конца и начала. Из города было только два выхода, которые располагались точно друг против друга, каждый из них охранялся стражей и закрывался на ночь железными решетками. Внутри же город напоминал огромный лабиринт, пронизанный миллионами улочек и закоулков, каждый из которых непременно приводил к стенам какого‑нибудь дома. Почти все городские площади были либо недостроенные, либо перекрыты каким‑нибудь зданием, а потому за неимением площадей городские торговцы устроились прямо на улицах. Стоило вам сделать лишь несколько шагов, без того чтобы кто‑нибудь не предложил вам что‑нибудь купить и поблагодарить за это небо, как следующий поворот выводил вас прямо в центр оживленной торговли. Здесь продавалось все от старых башмаков до звезд небесных. На лотках, на земле, даже на самих торговцах можно было найти всевозможные украшения и наряды, подарки для друзей и сюрпризы для врагов, трусость и отвагу, счастье и горе. Стоило только окунуться в этот мир и немного поискать, и вы наверняка нашили бы то, что искали всю жизнь. Впрочем, город был славен не только своими торговцами, здесь располагались и ремесленники — славные мастера своего дела, возле открытых дверей своих заведений призывно стояли лукавые трактирщики — славные малые, знающие все на свете, по крепостной стене ходили стражники, храня покой города и, конечно же, встречались в нем богатые торговцы и бедные работники. Единственным отличием этого города от всех прочих было отсутствие нищих попрошаек на его улицах. В общем, город это мало чем отличался от других городов. Но поскольку Лоре мало что знала о жизни за пределами своей деревни, а Оксидан провел всю свою жизнь, вернее большую ее часть в лесу, то никто из наших путешественников не знал, что они попали в обыкновенный город, один из многих и, конечно же, им даже не приходило в голову, что дедушка может быть где‑то еще. А потому они с любопытством, присущим всем путешественникам, гуляли по городу, рассматривая его дома и изучая его жителей. И хотя их гуляние по городу было вполне бессмысленным, они все же сделали один очень важный вывод: почти все в этом городе заходили в низкие темные здания, в названиях которых непременно присутствовало слово трактир. Лоре была расстроена и растеряна, она была абсолютно уверена, что стоит ей прийти в город и дедушка будет стоять сразу посреди улицы, ожидая ее, но ничего подобного не случилось. Город в действительности оказался шумным, малоприятным местом, к тому же просто огромным, здесь никто никого не знал, а она не знала, что ей же делать дальше. У Фила было на этот счет свое мнение, которое он и высказал.

— Нам надо возвращаться домой

— Нет — Лоре была категорична как никогда — мы должны найти дедушку

— Где? Да ты здесь собственную тень не найдешь, ты даже не знаешь где искать

— Мы будем всех спрашивать, а потом если надо пойдем дальше.

— Ты не можешь бродить бесцельно неизвестно где и как, разыскивая дедушку, на это может уйти вечность — Фил был возмущен ее упрямством и глупостью.

— Он прав — вмешался Оксидан, который все это время внимательно изучал вывеску соседнего здания

— Но мы не можем вернуться назад — разумно заметила Лоре — мы не знаем дороги, если ты не помнишь.

— Она права, — снова вмешался гном, и прежде чем Фил сумел выказать недовольство таким грязным перебежчиком, он предложил — зайдем в этот трактир, перекусим. (Эта способность Оксидана думать о еде и есть, даже в самые критические моменты еще не раз будет поражать его спутников). И прежде чем кто‑либо успел ему возразить, он уже очутился по ту сторону двери трактира. Лоре и Филу оставалось только последовать за ним. Трактир в это время дня был пустым, вернее почти пустым. Возле дальней стены сидело двое стражников и, не обращая внимания ни на что вокруг, ели. За стойкой стоял молодой парень, и, казалось, спал, больше в трактире не было ничего примечательного. Оксидан по — хозяйски огляделся и уверенно направился к одному из столов, возле окна. Лоре, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, присоединилась к нему. Оксидан чувствовал себя уверенно, как всегда когда речь шла о еде. И потому он по — хозяйски оглянулся и знаком подозвал трактирщика. Молодой парень подошел к ним, медленно, но внимательно разглядывая новых посетителей. На первый взгляд в них не было ничего необычного, но все же он продолжал за ними приглядывать. Оксидана поведение трактирщика не насторожило и тем более не отбило охоту вкусно поесть, а потому он первым делом закал им мяса и выпивку, после чего стал с нетерпением ждать, когда принесут заказ. Лоре, по природе своей отличавшаяся меньшей наглостью и абсолютным отсутствием опыта общения с трактирщиками, и к тому же совсем неголодная, невольно заметила не очень — то дружелюбный взгляд подошедшего к ним парня, о чем и сообщила своим спутникам. Но гном самоуверенно отмахнулся от этого замечания. А филин справедливо заметил, что вообще не видел еще ни одного дружелюбного лица с самого утра. Их краткий обмен мнениями неожиданно прервали новые гости, которым хозяин просто не мог не обрадоваться — городская стража. Они ввалились в трактир с криками и смехом и с порога потребовали выпивки и еды, заняв сразу несколько столов, и, развалившись по — хозяйски, они стали разглядывать посетителей, обмениваясь при этом двусмысленными шутками. Впервые за все это время у Лоре мелькнула мысль, что быть юношей совсем не так уж и плохо, как ей казалось с самого начала, по крайне мере на нее почти не обращали внимания. Вскоре перед ними поставили кувшин с разбавленным вином и две тарелки полные мяса и овощей и Оксидан принялся за еду.

— Как ты можешь все время есть. Мы же недавно завтракали — Лоре была поражена, сама она слишком нервничала и была совсем неголодна. А потому Оксидан после краткого размышления забрал еще и ее тарелку, предварительно спросив, не против ли она.

— Нам нужно где‑то остановиться на ночь — заметил Фил, — не думаю, что нам разрешать спать прямо на улице. Думаю, нам стоит поискать какую‑нибудь гостиницу.

Рассуждения Фила звучали довольно разумно, а потому как только гном немного пригасил чувство голода, они отправились на новые поиски — теперь уже ночлега. Узнав стоимость номеров, все трое пришли в ужас, но поскольку ночь неумолимо приближалась и людей на улицах становилось все меньше и меньше, они наконец‑то решились и выбрали одну из гостиниц, сняв в ней один номер на двух человек и одного филина. Денег у них осталось очень мало, ровно еще на два дня, и один обед. И понимая, что в городе им придется пробыть еще какое‑то время, посовещавшись, все трое пришли к выводу, что надо найти способ получить деньги. Убежденная, что единственный способ получить деньги это их заработать Лоре решила найти себе работу. И с этой целью стала приставать почти ко всем горожанам, предлагая свою помощь. Худенький и немного нервный мальчик не вызывал особой уверенности в физической силе и выносливости, но поскольку был согласен почти на любую работу, то многие соглашались. Особенно женщины. Лоре мыла полы, помогала на кухни в разных трактирах и, вообще то все было бы хорошо и даже просто замечательно, если бы не одно но. Говорить своему работодателю глупости не самая удачная идея. Более того, иногда это чревато тем, что тебя с этой самой работы могут выкинуть на счет раз. Истина знакомая с детства почти всем, оказалась для Лоре огромной новостью. Но еще большей новостью, из разряда шокирующих для Лоре стало осознание того факта, что именно некоторые люди считают глупостью. Ну не знала она, что на лошадях верхом ездят, потому что так быстрее. А то, что лошади больно — так на то она скотина бессловесная и нужна. Она же не виновата, что у них в деревни лошади на каждом углу не стояли, а потому их там берегли и заботились о них. А Лоре так вообще им сказки рассказывала. И что отказываться таскать тяжести, потому что ты их просто не поднимешь — тоже нельзя. А заявлять жене работодателя, что красный цвет ей абсолютно не идет, делая ее похожей на старую облезлую лису — равносильно подписанию смертного приговора. И вот подобных новостей у Лоре было каждый день два мешка и еще горстка. Зато новостей о дедушке никаких и деньги стремительно заканчивались, а прибавляться не спешили. В городе, оказалось, жить очень дорого. И гнома тоже оказалось очень дорого кормить. Потому что гном ел все время: ел, когда был голоден, ел, когда скучал, ел, когда думал, ел, когда мечтал. Он не ел только когда работал. А работал он очень мало — почти совсем не работал. Лучше всех приходилось Филу, так как в городе оказалась куча мышей, чем он и пользовался. Но Оксидан не был бы настоящим героем, если бы на пятый день их бесплодного мытарства по городу в поисках дедушки и работы не придумал, как можно приспособить Фила, а вернее его гастрономические предпочтения: он решил сдавать филина в аренду всем безуспешно борющимся с крысами и мышами. И сдавать достаточно дешево (цену от Фила благоразумно скрыли, полагая, и не без оснований, что после этого они никогда не смогу восстановить его попранное достоинство). А потому пока Фил ловил свой завтрак, обед и ужин, а Лоре в очередной раз пыталась не ляпнуть что‑нибудь не то на очередной работе, Оксидан ходил по городу, заглядывая почти в каждый трактир с целью выяснения местонахождения дедушки, что почти каждый раз оборачивалось для него обильным обедом и умеренной выпивкой, да еще знакомством с ворохом шаек — попрошаек, да городских стражников. Так сумбурно убегали дни, дедушка не находился, Фила начало тошнить при одном упоминании о мышах, Лоре окончательно утвердилась во мнении, что горожане народ помешанный и чаще всего буйно помешанный. А оксидан выучил наизусть все трактиры этого пускай и не самого большего, но все‑таки города. Делать было нечего. Надо было думать, что делать дальше.

— самое разумное домой вернуться, — фил как никогда прежде прочувствовал всю прелесть сельских пейзажей и скромное очарование дома на опушке. С тихой нежностью он вспоминал чайника скрягу и семейство сверкающих ежей. — ну сама подумай. Дедушка, наверное, давно уже домой вернулся. Сколько уж дней прошло. Да и все прочие без тебя соскучились.

Его очень прочувствованная речь (принимая во внимание тот факт, что Фил в принципе не был способен на нежности) вызвала неожиданную для него реакцию. Лоре зарыдала. А через пару минут к ней присоединился Оксидан. Над какой несчастной долей лил слезы гном и о чем вспоминал Фил, осталось загадкой, а Лоре почувствовав такую вескую поддержку, стала тихонько подвывать, как делали у них в деревни старые матроны. Пару раз Фил пытался прекратить этот балаган, но внимания на него никто не обратил. Его спутники были безнадежно погружены в свое горе. Впрочем, немало этому способствовал также тот факт, что Оксидан, по случаю одному ему ведомого праздника, пригласил их в дешевенький трактир: отдохнуть от трудов праведных. А так как денег у них было немного, то и еды оказалось на столе чуть, а вот выпивка, тоже дешевая, была ядреной. Потому Фил здраво рассудил, что чем больше они поплачут, тем трезвее станут, и стал ждать этого момента. Рыдающая Лоре уже успела обвинить себя во всех грехах, повиниться и пообещать стать примерной, если только она найдет дедушку, оплакать разлуку со всеми своими друзьями скопом и с каждым из них по отдельности, вспомнить поименно всех жителей деревни и все праздники, когда в таверну вошла городская стража. Паникерский крик «бежим» фил проглотил на корню, понимая, что бежать они просто не смогут, состояние не то. А потому попытался хоть как‑то заглушить Лоре. Но к его счастью стража зашла промочить горло и внимания на шумных посетителей не обращала. Покрякивая, они сели за один из столов и заказали по кружки хмельного яблочного сока. Болтали они, мирно потягивая напиток, в основном о работе, вспоминая недавние забавные случаи, да новых задержанных. И только когда они совсем уж вышли из трактира и даже шаги их стихли далеко — далеко от него, до перепуганного мозга фила дошло, что обсуждали они одного старика манерами и поведением очень сильно напоминавшего разыскиваемого мистера Лонгвиля. И вроде как старика этого задержали за крамольные речи дня три назад и посадили в тюрьму, пока городской глава не решит, что дальше с ним делать: казнить или отпустить. Впервые в своей долгой жизни фил почувствовал, что падает в обморок. И делает это банально и некрасиво, но что‑либо изменить он уже не мог, так как вскорости лишился сознания. А потому на следующее утро все трое обнаружили себя в городской сточной канаве. Грязными, опухшими и больными.

— Мы где? — сипло спросила лоре, пытаясь сесть поудобнее.

— Вы кто? — прохрипел гном, запуская обе руки в бороду

— Лучше бы я умер с поломанным крылом пару лет назад — безучастно подумал Фил.

Лоре медленно огляделась, но понять где они, была не в состоянии. Хотя бы потому, что с этой точки зрения (со дна сточной канавы) город никогда не видела. Выдернув пару волосинок из бороды, Оксидан наконец‑то вспомнил, кто находится рядом с ним. Фил продолжал пребывать в блаженной прострации.

— полагаю, мы еще в городе. Только не ясно где.

— полагаю мы еще не нашли твоего дедушку. Иначе мы были бы уже не в городе, но где мы были бы, не знаю.

диалог, не успев родиться, умер. Говорить было неприятно и тяжело. Они помолчали, задумчиво рассматривая окружающие их стенки и небо над головой.

— поесть бы чего — мечтательно сказал Оксидан.

— вылезти бы отсюда — более разумно предложила Лоре и стала выкарабкиваться. Выбраться на поверхность ей удалось с третьей попытки при неоценимой (потому что не оказываемой) поддержке гнома, и она радостно закричала — Мы были в канаве!!!

— Повезло — меланхолично заметил Фил. — Могли бы быть и в тюрьме или в яме, например выгребной или…

Какие еще достопримечательности города фил собирался перечислять, Лоре не узнала, так как оксидан попытался вылезти из ямы за ней следом, и, падая, ухватился за фила, чуть не придушив последнего. Лоре мужественно спасла обоих, схватив гнома за штаны и потянув на себя. Безумно счастливые, что все так хорошо закончилось, они еще какое‑то время лежали на земле возле канавы, пытаясь перевести дыхание. Жизнь налаживалась. А вместе с этим к Филу пришло осознание того, что скрыть правду от своей спутницы он не сможет. Даже несмотря на тот факт, что подобное признание грозит ему скорой и, конечно же, безвременной кончиной. Фил не был бесстрашной птицей. Но он был честным филином и потому, охая и ухая, выложил Лоре все то, что услышал от стражников вчерашним вечером. К его радости его вечная головная боль по имени Лорейя повела себя вполне разумно. А именно предложила разработать план по спасению дедушки.

— Можно сесть в тюрьму — почесав голову, предложил гном

— Потом могут не выпустить — возразила Лоре

— Попросить, чтобы дали поговорить?

— Прогонят.

— Подкоп?

Фил снова почувствовал себя нехорошо, когда увидел безумный огонек, загорающийся в глазах Лоре.

— Это как?

— Ну как как — оксидан скрестил руки на груди и менторским тоном начал нудить — берешь инструмент и копаешь под землей. Чтобы значится проползти можно было. Сверху люди ходят и не видят. Мне дед рассказывал, они так во время первой войны кланов к врагу пробрались.

— Роем подкоп — дурным голосом заорала Лоре, перепугав немногочисленных прохожих — сейчас пойдем за инструментом и начнем рыть.

Фил упал в обморок второй раз в жизни, и был этому несказанно рад. Он пропустил безумные поиски инструмента, сопровождаемые нещадной руганью, потому что двух страшных и очень неприятно пахнущих да еще безденежных гнали отовсюду и даже порывались позвать стражу. Он пропустил выступление Оксидана в роле вора профессионала. Потому как, заметив нужный им инструмент, а по — простому банальную лопату на одном из дворов, он попытался ее выкрасть. Почти удачно. Если не обращать внимания на набитую им шишку. Он пропустил жаркие споры, возникшие между Лоре и Оксиданом относительно того, где стоит начинать подкоп: оксидан предлагал начать возле тюрьмы, а лоре считала, что лучше отойти на пару метров, в итоге подкоп было решено начать за два квартала от тюрьмы почти рядом с той самой канавой, в которой они проснулись. Для чего начинающими подрывниками был выбран ровный ничем незанятый и аккуратно огороженный участок возле одного из домов. Когда фил пришел в себя, его первой разумной мыслью было то, что обмороки — это не так уж и плохо, очень нервы экономят. Оксидана он увидел усердно копающим щебеночный двор, а лоре сидела неподалеку от него, возле забора, в совершенно жутком виде, и на земле перед ней лежала шляпа, в которую редкие проходящие горожане бросали деньги. Если бы кто‑нибудь в этот момент сказал мистеру лонгвилю, что его внучка выглядит так, что подать ей на пропитание считает своим священным долгом любой даже самый законченный скряга, он бы, наверное, умер от разрыва сердца. Но ему этого никто не говорил, а сама попрошайка даже и не подозревала о том, как называется ее новая работа, поскольку до этого момента знакома с этой стороной жизни не была. Вообще‑то можно смело утверждать, что лоре была первой почетной попрошайкой славного города, а потому уже очень скоро шапка ее была полна почти до краев, так как конкурентов на этом поприще у нее не было и, принимая во внимание ее внешний вид, вряд ли могли бы быть. Поэтому когда оскидан, закончив подкопные работы по причине жуткого голода, подошел к ней забрать свой головной убор, он очень удивился его содержимому. И обрадовался. Впрочем, зря. Так как не в один трактир их не пустили, посоветовав для начала помыться (советы были очень грубые) и всем троим пришлось удовольствоваться скромным ужином из хлеба и фруктов подешевле. Спасть легли возле подкопа, справедливо полагая, что в гостиницу их тоже не пустят. Вообще‑то спала одна лоре. гном всю ночь копал, фил сторожил. На следующий день все повторилось, с той только разницей что оксидан отправил лоре и свою шапку сидеть на более людной улице, уверенный, что там добрых людей будет больше, а им понадобятся деньги, чтобы помыться да еще, если они дедушку спасут это опять‑таки лишние расходы. Лоре сначала сопротивлялась, доказывая, что так поступать некрасиво, но оксидан ее быстро убедил, объяснив, что если люди хотят ей сами помочь, то нечего им в этом мешать, она же специально не просит, а просто сидит, так что пусть идет и сидит. И лоре пошла сидеть. Сидеть было очень интересно: можно было послушать последние сплетни, понаблюдать за людьми и просто помечтать. В обед она купила пару булочек и отправилась к гному, который по ее скромному мнению закопался уже довольно глубоко: на высоту своего роста и теперь планировал идти не вглубь, а в сторону. Пока гном обедал, лоре решила ему помочь, но особого успеха не добилась и только заработала болючие мозоли. После чего была отправлена оксиданом на другую улицу с прежней целью. Медленно переставляя ноги и выискивая на улицах города свои вчерашние шаги, Лоре не заметила, как вышла прямо к тюрьме и не просто вышла, а практически уткнулась в нее носом

— Ей парень ты чего? не видишь куда идешь?

— Не. Не вижу.

— Слепой что ли?

— Нет. Больной я — вообще то Лоре имела в виду то, что у нее болят ладони. Но стражник понял ее по — своему

— Убогий значит. То‑то я смотрю странный ты какой и грязный, а воняет то как. Ты не заблудился случайно то?

— Нет. Дедушка у меня пропал. Вот ищу. Вы не видели?

— Может видел. Какой он? Опиши.

Лоре задумалась:

— Ну, дедушка он старый, высокий, умный и он мой.

Стражник тихо ругнулся: связываться с убогими он не любил, муторное это дело, да неприятное. Но и зла зазря им тоже не делал.

— Точно не видел, — отговорился стражник.

— Жаль.

Лоре развернулась и побрела было прочь, но тут ее остановил стук копыт. Она повернулась и стала рассматривать вновь прибывших: они были из городской конной стражи. В полном обмундировании и верхом. Уверенные сильные. И очень тяжелые. Лоре горько вздохнула над горькой судьбой лошадей, но тут резкий удар Фила по голове заставил ее обратить внимание еще и на всадников, которые задержались рядом с ее недавним собеседником и о чем‑то бурно говорили.

— Так значит, забрали его столичные — стражник удивленно покачал головой

— Забрали — согласился один из верховых, — говорят сам повелитель будет с ним теперь разбираться за речи вольно мысленные. Ох и не завидую я старику этому, и что ему дома в деревне не сиделось спокойно. Хорошо теперь, если просто пожизненно в тюрьму запрячут, а то как казнят или того что хуже удумают. С повелителя станется.

Как бы мало Лоре и Фил не были осведомлены о городской жизни вообще и о тюремной в частности, но все же им хватило ума понять, что речь идет именно о том человеке, ради которого они затеяли подкоп. И вот теперь оказывается вся зря, потому что его увезли в столицу. И кто знает, что такое столица и где ее искать. Лоре охватило отчаянье. Страшное и глубокое. Она снова потеряла дедушку, едва успев его найти. Фил еще немного послушал стражников, но ничего нового они больше не говорили, а вскоре верховые и вовсе уехали в сторону казарм. Побродив еще немного по кругу вокруг тюремной площади и насобирав попутно денег, Лоре вышла к тому самому двору, где работал гном. Сначала она решила, что заблудилась, потому что ни гнома, ни ямы видно не было, но затем услышала громкое и очень фальшивое насвистывание, раздававшееся из кустов и, подойдя к ним поближе, обнаружила Оксидана, который зря времени не теряя, решил в лучших традициях своей семьи замаскировать вход в подкоп, прежде чем идти вглубь. Он был очень доволен своей сообразительностью и рассчитывал на заслуженную похвалу, вместо этого Лоре шмыгнула носом и поведала ему печальную историю.

— Так выходит, зря копали, — гном пригорюнился. Он уже начал было чувствовать вкус к подрывной деятельности и тут вдруг такой поворот — теперь что закапывать обратно?

— Не знаю, я вот думаю где нам столицу эту искать и что это такое.

— Так ты что решила за дедушкой дальше идти

— Ну да — Лоре посмотрела на Оксидана с удивлением — конечно дальше, пока не увижу и не поговорю с ним. Я должна узнать, что с ним все в порядке. И потом вдруг ему моя помощь нужна.

— Много ты помочь сможешь — присвистнул гном, разглядывая щупленькую фигурку

— Много не много, а все ему приятно будет.

— Нда — Оксидан поскреб подбородок, затем поскреб затылок, посмотрел на яму и принял геройское решение — закапывать не будем, прикроем кустами и все. И надо спросить кого‑нибудь где столица и как ее искать.

— Угу — согласились Фил и Лоре одновременно — только лопату вернуть надо. А то нехорошо получается.

И, прикрыв неудавшийся подкоп кустами, они отправились возвращать лопату и узнавать у умных людей про десять признаков по которым столицу можно отличить от любого другого селения, а также кротчайший маршрут до нее, конечно же только за тем чтобы ни в коем случае им не воспользоваться.

Вот так второй раз в своей жизни Оксидан по — глупости ли или по — добродушию совершил геройский поступок, предложив себя и свою помощь в дальнейших поисках дедушки. И второй раз Лоре поступила вопреки всем геройским заповедям, а также кодексу поведения жертв, приняв эту помощь без сомнений колебаний и отговорок. Ну не было у нее грамотных учителей, а самой догадаться времени не хватало. Спустя какое‑то время наши путники покинули город через те же ворота, в которые и въезжали и направились в столицу. А потому они и не застали буйства одного из местных очень уважаемых торговцев, который вернувшись из поездки за товаром на следующий после их отбытия день, обнаружил у себя на заднем дворе сначала непонятно как и откуда выросший кустарник, а при более ближайшем рассмотрении и огромную яму под ним, назначение которой было непонятно. Кричал купец долго и с удовольствием, поднял на ноги почти всю городскую стражу, но результатов это ему не дало, и яму ему пришлось закапывать самому, еще очень долго поминая при этом поименно все городское население.