Когда отцветает камелия

Глава 1 Приглашение на чай

Последний солнечный луч погас, оставляя на небе бледную полосу цвета киновари. На Камакуру опустились сумерки. По каменной лестнице, ведущей через длинный коридор из красных ритуальных ворот – торий, поднималась одинокая фигура: невысокая девушка с небрежно убранными в низкий хвост волосами и раскрасневшимися от непривычной нагрузки щеками. Она приподняла ворот пальто, прикрывая шею от холодного ветра, и поправила на плече ремешок потрёпанного кожаного тубуса, который сегодня взяла с собой по привычке. Выдохнув, смиренно признавая, что путь ещё далеко не окончен, она продолжила подъём в гору.

Между красными воротами, стоявшими друг за другом, располагались редкие каменные фонари, свет которых с трудом рассеивал подступающую мглу. Вокруг шумел горный лес: под напором ветра скрипели ветви старых деревьев, а в траве тихо стрекотали насекомые. В конце пути виднелись жёлтые мерцающие огни, обозначающие место обитания божества.

Добравшись до входа в святилище Яматомори, девушка чуть не уронила коробочку с подношением, которую всё это время держала в руках: кто-то задел её за плечо и, даже не обернувшись, прошёл вниз по ступеням, исчезая в ночной дымке. Разглядеть лицо не удалось, ведь незнакомец пронёсся так быстро и бесшумно, словно не ступал по земле, а парил над ней, как призрак. И всё же он успел бросить тихое: «Прошу прощения».

В воздухе остался еле уловимый аромат благовонных палочек с глицинией, которые часто возжигали в святилище, и, вместо того чтобы недовольно окликнуть незнакомца, девушка прикрыла глаза, вдохнув сладкий запах. По всему телу пробежали покалывающие искорки, пробуждая тёплое чувство в груди: она успела забыть, что прежде ей сильно нравилось, как пахнет глициния.

Когда следы благовоний растворились в воздухе, смешиваясь с привычным ароматом сухого осеннего леса, она выдохнула, поправила пальто и положила обёрнутое в шёлковую ткань подношение – инари-дзуси³ – на постамент, где сидели две каменные лисицы с алыми платочками, повязанными вокруг шеи.

– Вы, наверное, меня уже не помните, но это я, Цубаки Эри, – сказала она, коротко поклонившись кицунэ⁴ – слугам богини. – Замолвите за меня словечко?

В святилище царила тишина, прерываемая лишь шелестом сухих листьев, которые неспешно сметал один из служителей. В это время прихожане обычно расходились по домам и никто уже не поднимался на гору помолиться Инари⁵, но всё же лавки с белыми сувенирными лисами и амулетами омамори⁶ ещё стояли открытыми.

Эри омыла руки в источнике и прошла к залу для молящихся. Прохладный ветер обжигал мокрую кожу, и девушка поскорее опустила монетки в полупустой ящик для пожертвований. Упав на дно, они звякнули, нарушая покой этого места, и Эри два раза хлопнула в ладоши, чтобы привлечь внимание богини.

Бумажные фонари, висевшие около святилища, загорелись, отгоняя сумерки в сторону леса, а где-то внизу, среди деревьев, виднелись жёлтые огни города, напоминавшие поток мерцающих звёзд. Там жизнь шла слишком быстро, утекала сквозь пальцы, а здесь же время словно застыло, и в каждом дуновении ветра, в каждом опадающем листе ощущалась связь с прошлым.

Сложив руки перед собой, Эри закрыла глаза и беззвучно проговорила заранее заготовленную молитву. Раньше подобное давалось ей легко и слова сами шли на ум, но после четырёх лет жизни в большом городе стало немного неловко просить о чём-то у богини Инари, ведь в последнее время Эри редко заглядывала в святилища.

Сзади зашуршала сухая листва, и старик с метёлкой в руках как ни в чём не бывало задел девушку своим орудием, загребая листья у неё из-под ног.

– Извините, вы разве не видите, что я здесь стою? – спросила Эри и не стала отходить в сторону, даже когда метёлка ещё пару раз задела ботинки.

– Иди домой, девочка, мы закрываемся! – буркнул служитель, поднимая на неё довольно злобный взгляд узких глаз, утопающих в глубоких морщинах.

– Но до закрытия ещё целый час.

– А зачем ты вообще сюда пришла? Неужели думаешь, что великая богиня Инари ответит на молитву такой нахалки, как ты? – Старик указал на неё крючковатым пальцем, и Эри раскрыла рот, недовольно выдохнув.

– А что со мной не так? Я принесла подношение, бросила монетки, помолилась. Почему бы богине не услышать молитвы такой, как я?

– Потому, что ты не веришь, – ответил он уже не так грубо и отогнал Эри метёлкой ближе к лавке с амулетами. – Все вы, молодые, вечно приходите, просите, чтобы Инари помогла вам сдать экзамены, чтобы благословила бизнес или обогатила семью, но никто не верит в богов по-настоящему. Думается мне, что вы представляете ками⁷ как игровой автомат: кинь монетку – и авось что-нибудь да выпадет…

Эри качнула головой и снова поправила на плече ремешок тубуса.

– Извините, но я думаю, вы не правы. Как служителю святилища, вам не стоит говорить подобное людям, иначе они просто перестанут приходить сюда.

– Да, чего ещё ждать от городской девчонки… Никакого уважения к старшим, что уж говорить об уважении к богам.

Кажется, этот город нисколько не изменился за прошедшие годы, впрочем, как и живущие в нём. Эри хотелось ответить, но в священном месте не полагалось выяснять отношения, поэтому она молча поклонилась и уже собралась уходить, но вдруг остановилась: со стороны каменных ступеней послышался звук шагов и знакомая мелодия детской песни.

– Маленькая осень, маленькая осень! Я нашёл маленькую осень…⁸ – распевал посетитель совсем юношеским голосом, перепрыгивая через последние ступеньки и раскручивая на пальце пакет из круглосуточного магазина.

Он увидел, как близко старичок с метёлкой подошёл к Эри, и кинулся к ним с криками:

– Старик Кимура! Ты опять пристаёшь к прихожанам?! Ни на минуту нельзя оставить святилище без присмотра! Извините, пожалуйста, надеюсь, он не сказал вам ничего обидного!

Человек вышел на свет, оттаскивая служителя назад, и тут же склонил голову в поклоне; он оказался совсем молодым парнишкой, лет шестнадцати на вид, с огромными тёмными кругами под глазами, словно не спал неделю, и добродушной улыбкой. На его угловатых плечах висело коричневое традиционное кимоно, свободно завязанное узким поясом, а на ногах были деревянные сандалии – гэта⁹.

– Ничего страшного, – сказала Эри, ловя на себе всё такой же презрительный взгляд старика Кимуры, который теперь стоял за спиной юноши. – Поднимитесь уже из поклона, правда, ничего страшного не произошло.

– Ну, хорошо, что всё обошлось! Меня зовут Кэтору¹⁰, я тут, можно сказать, местный талисман.

Он снова слегка кивнул и расплылся в широкой улыбке. Эри хихикнула, услышав такое странное имя: ей даже в голову не могло прийти, по какой причине родители захотели назвать ребёнка «чайником».

– Цубаки Эри, очень приятно. – Она тоже поклонилась, пытаясь скрыть ползущие вверх уголки губ. – У вас интересное имя.

Но Кэтору, казалось, перестал слушать и вплотную подошёл к Эри, бесцеремонно разглядывая неожиданную гостью святилища. На её лице отражались следы бессонных ночей и усталости: под глазами залегли тени, а на бледной коже ярко выделялся румянец, ещё не сошедший после подъёма в гору. И всё же чуть вздёрнутый нос и тёмные глаза с приподнятыми вверх уголками придавали образу Эри необычайное очарование.

Вдоволь насмотревшись, Кэтору нырнул ей под локоть, при этом изогнув шею так, будто хотел обнюхать девушку, и обошёл вокруг, оглядывая её со всех сторон: безразмерный свитер под пальто и расклёшенная юбка ниже колен, а ещё пальцы рук, покрытые следами чёрной туши.

Когда он вернулся на прежнее место, то бросил встревоженный взгляд на старика и быстро закивал, а Кимура только пробубнил себе под нос: «Да не может такого быть».

Тогда юноша снова наклонил голову вбок и протянул руку к волосам Эри, пропуская между пальцами тёмные прядки, выбившиеся из короткого хвостика. Такого она, конечно, не могла стерпеть от незнакомца, поэтому резко хлопнула того по запястью и отступила назад:

– Это уже как-то слишком, вы не находите?!

– Ваши волосы, они стали гораздо короче, – ответил Кэтору и улыбнулся так, что его и без того узкие глаза превратились в маленькие щёлки. – Но ничего, господин Призрак всё равно умрёт от счастья, когда я ему расскажу, что вас встретил!

Он рассмеялся, оценив собственную шутку, но Эри показалось, что смех юноши больше напоминал кашель или лай собаки, а потому она отошла ещё на шаг, заглядывая ему за спину и обдумывая, как бы поскорее убраться отсюда.

– Господин Призрак? – переспросила она, изображая улыбку, хотя по шее пробежал холодок.

– Да не бойтесь, это шутливое имя, я иногда называю его так… А, подождите, не всё сразу. Давайте я вас сначала чаем напою!

И, не дожидаясь ответа, Кэтору потащил Эри за рукав пальто к ближайшему зданию в традиционном стиле. Парнишка открыл раздвижную дверь, снял деревянные сандалии и кивнул в сторону небольшой комнаты, застеленной тростниковыми циновками – татами¹¹.

– Если честно, мне нужно идти, я не могу остаться на чай!

Не то чтобы Эри боялась незнакомцев или чувствовала какую-то опасность в этом месте, но всё же сердце забилось в два раза быстрее, гулко ударяясь о грудную клетку, а кровь прилила к лицу.

– Вы ведёте себя странно, госпожа Цубаки, я сделал что-то не так? Я всего лишь хотел угостить вас вкусным зелёным чаем и сладостями, свежими, только что купленными! – Он приподнял пакет, который держал в руках, и невинно посмотрел на Эри.

Ей показалось забавным, что Кэтору сейчас походил на расстроенного щеночка, и будь он действительно псом, то точно бы заскулил и опустил ушки. Она оглянулась на старика Кимуру, который продолжил подметать двор, будто ничего не произошло, а потом шагнула в комнату.

Внутри стоял приятный травянистый запах бамбука и свежезаваренного чая. От чугунного котелка, висевшего над потрескивающим от жара напольным очагом, поднимался белёсый пар, а вокруг лежали мягкие дзабутоны¹².

Эри прошептала: «Извините за вторжение» – и присела на колени у самого входа: ей казалось, что так она в любой момент сможет сбежать.

Кэтору бросил пакет на низкий стол у очага, затем попросил гостью пересесть поближе и немного подождать, а сам раздвинул бумажную дверь и скрылся во внутренней части здания, построенного для трапез служителей святилища.

Когда всё стихло, Эри сделала глубокий вдох, прикрыла глаза и прислушалась к тихому шипению воды в котле. После городского шума и бесконечной спешки на учёбе было приятно просто посидеть в тишине и расслабиться: пока не осознаешь, сколько лет ты уже не слышал настоящей тишины, не поймёшь, как её не хватало. Мысли в голове успокоились, и Эри подумала, что, пожалуй, именно за этим она вернулась в Камакуру – обрести покой и найти вдохновение для своих картин.

В комнату вновь вошёл Кэтору, держа в руках зелёную упаковку с чаем и две чашки. Он неуклюже плюхнулся рядом с Эри и с сосредоточенным лицом расставил предметы на столе так, чтобы всё выглядело аккуратно.

– Я думала, вы хотите устроить целую чайную церемонию, – сказала гостья, наблюдая, как Кэтору на глаз насыпал зелёные сухие листочки в глиняный чайник и залил их водой из чугунного котелка.

От заварки исходил приятный сладковатый аромат, растекающийся по комнате дурманом, и в голове Эри промелькнуло, что раньше она никогда не пробовала чая с таким навязчивым запахом, но эти мысли исчезли, как только новый знакомый с ней заговорил:

– Так вы вообще-вообще ничего не помните?

– А что я должна помнить?

Эри слышала, как Кэтору разливал чай, но никак не могла сконцентрировать взгляд – всё перед глазами расплывалось и казалось волшебным, манящим, как прекрасный сон, после которого просыпаешься с восторгом и жалеешь, что провёл в нём слишком мало времени.

– Да так, ничего-о, – протянул Кэтору и отдал Эри чашку. – А хорошо заваривать чай я не умею, поэтому приходится импровизировать. У нас только господин Призрак знает правила чайной церемонии, но сейчас у него появились важные дела, поэтому вы его не застали.

– А кто этот человек? Вы постоянно его упоминаете. Он главный каннуси?¹³

– Он здесь вроде бы божество, – ответил Кэтору и тут же прыснул со смеху, увидев, как вытянулось от недоумения лицо Эри. – Шучу, шучу. Да, он главный в этом святилище. А вообще, что мы всё про него, лучше расскажите, госпожа Цубаки: почему вы пришли сегодня в святилище Яматомори?

– Я… – Она сделала глоток и зажмурилась от удовольствия – чай и правда оказался выше всяких похвал. – Я приехала из Токио, чтобы найти вдохновение для картин, которые собираюсь написать для своей первой выставки. Понимаете, в городе никак не могла поймать нужный настрой, и мне даже показалось, что я больше не смогу создать ничего стоящего… А если не получится поразить преподавателей и директоров галереи своей выпускной работой, то у меня не будет денег, чтобы помочь маме с долгами. Я пришла в Яматомори с мыслями: вдруг повезёт и богиня услышит мою молитву, а если не услышит, то здесь хотя бы спокойнее, чем дома. Можно подумать и попробовать сделать наброски картин.

Она и сама не знала, почему всё это рассказывала: язык развязался, как от алкоголя, а незнакомец Кэтору вдруг показался лучшим надёжным собеседником.

– Хм, значит, вы художница. Совсем как тогда. Ещё чайку?

И Эри выпила полную чашку, с удивлением оглядывая рождающееся перед глазами наваждение: в воздухе висел шлейф серого цвета, напоминающий пар, что поднимался от котла, только этот вёл прочь из комнаты, будто следовал за кем-то по пятам, а на полу виднелись мерцающие следы лап небольшого животного, имеющие тёмно-зелёный оттенок. Эри выронила чашку из рук – та ударилась о татами и куда-то покатилась. Веки сомкнулись, и темнота заполнила сознание, обволакивая теплом и сладким травянистым запахом чая.

Она слышала голоса, обрывки фраз, но почему-то не могла понять их значение, будто собеседники разговаривали на незнакомом языке, хотя Эри точно знала, что это не так. Тьма утягивала её обратно в пьянящую негу, но приятный мужской голос не давал окончательно провалиться в сон: это был один из тех голосов, которые хотелось слушать часами, словно любимый момент в песне, который включаешь вновь и вновь.

Эри приоткрыла веки, борясь с сонным наваждением: она лежала на боку, подтянув колени к груди и подложив руку под голову. Кто-то коснулся прохладной ладонью её запястья, и художница разглядела изящные длинные пальцы с чёрными острыми ногтями, напоминающими когти. Эри попробовала поднять взгляд выше, но тут же провалилась обратно в своё тёмное видение. Голоса едва слышно перешёптывались, и чем больше она вслушивалась, тем понятнее становились фразы:

– Выглядит точно так же, как и наша Цубаки!

– Я вижу. Неужели это и правда она… Обязательно было опаивать её до такого состояния?

– Но вы сами сказали: если увидим похожую девушку, нужно сразу привести её к вам. А эта собиралась сбежать от старика Кимуры, и я не знал, что ещё предпринять.

Обладатель приятного голоса выдохнул и крепче сжал запястье Эри, отчего по её телу пробежали покалывающие искорки.

– Это точно Цубаки, я узнаю остатки сильной ауры.

При этих словах голос говорящего ещё больше понизился, и его тонкие пальцы переплелись с её собственными.

– В ней ещё есть немного старой энергии, но способность уже не работает так, как раньше. Поверить не могу, что спустя почти триста лет она снова здесь…

Темнота вокруг становилась всё плотнее, и Эри больше не могла противиться сну, который сомкнулся над ней, как толща воды над утопающим. Последнее, что она смогла услышать перед тем, как глубоко заснуть:

– А сейчас унеси её, только без лишнего шума. Цубаки пока не должна видеть нас такими, но я уверен, она обязательно вернётся сама.

Глава 2 Дурные предзнаменования

Очнувшись, Эри подняла тяжёлые веки и с трудом перевернулась на спину: левая рука затекла и онемела от неудобной позы, а по телу пульсирующими волнами расходилась усталость, словно художница полночи носила на спине мешки с рисом, – не самое приятное чувство.

Ещё немного полежав неподвижно, она всё же приподнялась на локтях и приложила ладонь ко лбу – на коже выступила испарина, и, кажется, её лихорадило.

– Как я оказалась здесь? – прошептала Эри, оглядывая знакомую комнату.

Детская в родительском доме оставалась прежней, словно ничего не изменилось с тех пор, как она уехала в Токио: те же старые рисунки, которыми были обклеены стены, шкаф, ломившийся от книг и томиков манги, и пыльный стол, где родились её первые картины.

Сейчас этот вид навевал воспоминания о временах, которые Эри предпочла бы забыть, поэтому она медленно выдохнула и бросила случайный взгляд на ближайшую бумажную перегородку – фусума¹⁴, на которой до сих пор оставались следы её творения: дерево сакуры с опадающими лепестками, написанное тушью прямо на стене.

Казалось, что соцветия выглядели не так, как обычно, но разве мог кто-то незаметно подрисовать ненужные штрихи, пока Эри не было? Она приподняла брови и дотронулась до фусума, проведя пальцами по шершавому материалу, – на нём выступали небольшие округлые пузыри разного размера, будто плотная бумага вздулась от влажности.

По руке сразу пополз холодок, похожий на незримое щупальце, оплетающее пальцы, кисть, предплечье… Эри дёрнулась, разрывая прикосновение, и наваждение схлынуло, оставив за собой смутное беспокойство, от которого перехватило дыхание.

Когда шум в ушах утих, художница начала различать звуки включённого телевизора и звон тарелок, доносившиеся с кухни. Кажется, мама уже готовила завтрак.

– Не понимаю! – Эри запустила пальцы в волосы, растрепав и без того помятую после сна причёску, в попытке пробудить свою память, но в мыслях всё путалось.

Она помнила, как встретила странного служителя и парнишку Кэтору в святилище, а потом, кажется, выпила чая… И ничего больше, кроме голоса, от воспоминаний о котором по затылку пробежали мурашки.

«Что происходит?»

Встав с кровати, Эри сделала шаг, но комната перед глазами ушла в сторону, и художнице пришлось схватиться за угол стола, чтобы прийти в себя после неожиданного головокружения.

– Так, спокойно. Всему должно быть объяснение.

Она сдула упавшую на глаза чёлку и всё же сдвинула фусума, выходя в наполненный мягким светом зал и направляясь на кухню.

У плиты стояла маленькая женщина лет пятидесяти, госпожа Цубаки Айяно, и жарила любимый омлет Эри, закручивая лопаткой золотистую массу и создавая аккуратный рулет.

– Доброе утро, мам! – Художница налила в стакан холодной воды из-под крана и села за низкий стол, скрестив ноги перед собой. В залитой утренним светом просторной кухне ей стало легче.

– Доброе утро! Ты вчера так поздно вернулась, я тебя не дождалась. – Женщина поставила перед дочерью тарелку с яичным рулетом, украшенным смешной рожицей из листьев водорослей нори, и устало улыбнулась. – Повеселились с Хару?

Все друзья Эри разъехались из маленького города: большинство из них тоже учились в Токио и редко возвращались домой. Только её лучший друг с младшей школы – Сато Харука – уже закончил обучение и остался здесь, чтобы продолжать семейное дело по изготовлению лучших кимоно в префектуре.

– Я плохо помню, что вчера было. Думала, ты меня в кровать уложила и помогла раздеться, – увильнула от ответа Эри, ведь с другом она даже не виделась.

– Нет, я с вечерней смены, поэтому сразу легла спать. Ты хорошо себя чувствуешь? Приготовить тебе мисо-суп с ракушками?¹⁵

Женщина дотронулась ладонью до лба дочери.

– Тебя даже не волнует, что я гуляла где-то посреди ночи? – спросила Эри скорее в шутку и положила в рот золотистый кусочек омлета, довольно прикрывая глаза от нежного вкуса.

Мама фыркнула и махнула рукой:

– Ты уже не в младшей школе, милая. Я что, не знаю, как молодёжь проводит вечера? Ты столько времени посвящала учёбе, что стыдно было бы тебя ограничивать в таких вещах, особенно когда ты в кои-то веки вернулась домой.

От этих слов или же от тёплых солнечных лучей, коснувшихся лица, Эри захотелось улыбнуться, и она сказала тихо:

– Спасибо.

Всё же спонтанная покупка билета на поезд до Камакуры оказалась самым правильным решением.

Утреннее умиротворение нарушил неожиданно завибрировавший телефон: на экране высветился будильник с пометкой «собеседование!!!», и Эри тут же вскочила, на ходу закидывая в рот остатки омлета.

– Только не говори мне, что ты опять за старое?! – От былого спокойствия и добродушного тона мамы не осталось и следа – она поставила стакан с водой на стол с такой силой, что звякнули пустые тарелки.

– Это всего лишь подработка. Если всё получится, то мы сможем выплатить кредиторам нужную сумму за этот месяц!

Мама приложила пальцы к переносице и прикрыла глаза. Сейчас, при ярком утреннем свете, эта маленькая женщина казалась такой беззащитной и уставшей, что Эри прикусила губу и подошла к ней сзади, обнимая и целуя в поседевшую макушку.

– Мам, ну не надо, пожалуйста, мне не в тягость немного поработать.

– Ты всегда поступаешь по-своему, что бы я ни говорила, – ответила женщина, вытирая влажные от выступивших слёз глаза, и нежно похлопала дочь по руке. – А как же твоя выпускная работа, выставка? Тебе нужно этим заниматься, а не думать, как выплачивать мои долги.

– Во-первых, это не твои долги, а долги отца. Во-вторых, мне на всё хватит времени, не волнуйся!

Упоминание человека, который бесследно исчез, когда их семейная компания по изготовлению натуральных красок обанкротилась, заставило Эри нахмуриться и тяжело выдохнуть – она его ненавидела, но никогда не продолжала тему, связанную с отцом. Поэтому и сейчас она улыбнулась, прижала маму к себе и сказала:

– Я всё успею, а ты лучше сегодня отдохни и откажись от вечерней смены, я за тебя беспокоюсь. Ты снова похудела?

Женщина отмахнулась и пробормотала:

– Делай как знаешь.

– Мам, с тобой точно всё хорошо? Ты выглядишь очень уставшей.

– Вчера просто мучилась от бессонницы, надо будет заглянуть в аптеку и купить капли. Не бери в голову.

– Но раньше у тебя никогда не было проблем со сном.

– Я всё-таки старею, доченька. – Мама улыбнулась одними губами и забрала тарелки со стола.

Больше они не разговаривали, и Эри, взяв бежевый чемоданчик, где хранила альбомы, кисточки и тушь, вышла из дома.

Дорога до кофейни, в которую она собиралась устроиться на подработку, вела через пустынные улочки с рядами белых домов, удивительно похожих друг на друга. Только сейчас Эри поняла, что завела будильник с запасом времени, поэтому теперь шла неспешно, разглядывая знакомые постройки и вдыхая прохладный утренний воздух, – в голове всё ещё не прояснилось, но на улице хотя бы дышалось легче, чем в душном доме.

До собеседования оставалось ещё не меньше получаса, поэтому Эри присела на скамейку в парке, откуда открывался красивый вид на море. В просвете между домами можно было разглядеть голубую полосу воды и чаек, стаями круживших над берегом.

Она достала из чемоданчика небольшой альбом и провела карандашом первую линию на желтоватой бумаге – хотела зарисовать этот умиротворяющий пейзаж, но мысли снова и снова возвращались к событиям прошлой ночи. Зачем её опоили чаем, кто такой господин Призрак и как она вернулась домой целой и невредимой? А ещё голос. Сейчас она уже не могла вспомнить, что именно слышала во сне, но, когда проснулась утром, этот голос заглушал её собственные мысли. Отстранённый, но в то же время настойчивый, мелодичный – в нём можно было расслышать перешёптывание осенней листвы в кронах деревьев. По крайней мере, так показалось Эри, а она любила поэтичные сравнения.

Художница набросала на бумаге тории, лестницу, ведущую к святилищу, а на самом верху чью-то тень.

– Так странно! – пробормотала она, взглянув на карандашный набросок, от которого так и веяло загадочностью. – Это мог быть слишком правдоподобный сон. Или же нет?

Перед ней кто-то прошёл, загораживая собой свет ещё тёплого осеннего солнца. Эри подняла взгляд, но вокруг никого не оказалось – лишь пустынная улочка и опадающие листья клёна, кружившие вокруг скамейки. Просвет между домами теперь выглядел по-другому, словно она смотрела сквозь грязное стекло, в котором некоторые детали размывались. Вдалеке, с краю дороги, пробежал человек, везущий за собой рикшу¹⁶ – старомодную повозку на двух колёсах; из соседнего дома с яркой вывеской, которую у Эри так и не получилось прочитать, вышли две нарядные женщины в расшитых кимоно, а их широкие пояса оби¹⁷ были завязаны пышными бантами под грудью.

Моргнув, художница ещё раз взглянула на улицу и с трудом выдохнула застрявший в груди воздух: прежнее наваждение исчезло, но теперь она не могла отвести взгляд от существа, которое переползало дорогу. Продолговатое, покрытое редкими белыми волосами и похожее на гигантского червя, оно двигалось в сторону моря вниз по проулку. Эри зажала рот руками и дёрнула плечами: по её спине обжигающей волной прокатились мурашки, укалывая холодными иглами страха. Это всё просто не могло быть реальностью!

Она вскрикнула, и существо остановилось, медленно оборачиваясь на звук. Его бледное лицо, слишком похожее на человеческое, выглядело как маска из традиционного японского театра Но¹⁸, а чёрные глазки бегали из стороны в сторону. Они наконец сфокусировались на месте, где сидела Эри, и чудовище двинулось в сторону парка, вытягивая шею подобно змее, готовящейся нанести удар.

Художница вскочила со скамейки, на ходу закрывая чемоданчик, и побежала. Сердце гулко стучало в висках, а ноги подгибались от ужаса. Она всегда безошибочно ориентировалась среди однообразных белых домов, но сейчас не могла узнать ни одного квартала: то и дело по сторонам появлялись деревянные лачуги с соломенными крышами, а улицы на глазах становились другими, словно они сошли со старинных гравюр.

Остановившись на одном из перекрёстков, задыхаясь и кашляя, Эри заметила впереди два силуэта: между домами беззаботно прогуливались девушка в белом кимоно и красных широких штанах хакама¹⁹ и юноша в соломенной шляпе, но их образы расплывались в лучах восходящего солнца. Она протянула к ним руку и хотела закричать, позвать на помощь, но голос пропал, и Эри просто беззвучно раскрывала рот, пытаясь шевелить губами.

Из тёмных уголков поползли уродливые существа, напоминающие красные головы, у которых изо лба торчали маленькие ручки и ножки. Они всё приближались, с любопытством разглядывая Эри, и постепенно окружали её со всех сторон. Художница в ужасе метнулась к стене и попыталась открыть деревянную дверь, покрытую трещинами, но существа мельтешили, словно муравьи, перекрывая проход.

– Помогите! – всё же смогла прохрипеть Эри, но голос звучал так тихо, что никто просто не мог её услышать.

Мимо проходили люди – все они были одеты в кимоно, будто собрались на летний фестиваль: кто-то держал в руках сладости и кальмаров на палочке, а кто-то нёс перед собой на широких подносах товары или вёз тележки с едой. Они занимались своими делами, но никто не замечал Эри, прижавшуюся к стене и молящую о помощи.

Образы людей напоминали отражения в тусклом стекле, а где-то там, позади, нагонял жуткий белый червь. Эри прикрыла голову руками и зажмурилась…

– Тише, тише! – прозвучал звонкий женский голос совсем рядом.

Кто-то прошёл через толпу красных голов, одним своим появлением разгоняя существ в разные стороны, взял художницу за руку и помог встать, придерживая её за плечи.

– Кыш, это не ваша добыча! Пошли отсюда, пока я не разозлилась.

– Кто вы? – спросила Эри, пытаясь разглядеть незнакомку, но перед глазами до сих пор всё плыло, а от ужасной боли, что жалила лоб, она и вовсе не могла ясно думать. – Помогите!

– Тише, девочка, я и так помогаю, разве не видишь?

Красные головы разбежались, прячась в тенях между домами, а из-за угла, перегораживая проезжую часть, выполз тот самый монстр с телом червя и лицом, напоминающим белую грустную маску театра Но.

– Что ты забыл в городе? Убирайся обратно в лес! – велела ему женщина и вышла вперёд, загораживая собой Эри. – Здесь не место для тебя.

– Запах! – прорычал монстр, вытягивая длинную шею вперёд. – Я почувствовал этот запах! Что-то вновь пробудилось.

– Знаю, но это не твоя добыча.

Эри схватилась за лоб, к которому словно прислонили раскалённый металл, и, шагнув назад, упёрлась спиной в стену дома. Тело содрогалось от жара и пульсирующей боли, но сквозь выступающие слёзы она всё же разглядела, как незнакомка подняла руку к лицу и лизнула тыльную сторону своей ладони.

Небо над этой частью Камакуры потемнело, и порывистый ветер погнал по улицам опавшие листья. Ещё мгновение, и на асфальте появились тёмные пятна – прямо посреди ясного ноябрьского утра пошёл дождь.

– Ты! – попятился монстр, пряча лицо от капель в складках собственного тела. – Хозяйка леса!

– Не испытывай моё терпение, – уже не так сдержанно проговорила женщина и шагнула в собиравшуюся на дороге лужу: брызги подлетели и замерли в воздухе, обретая форму плоских наконечников традиционных копий яри²⁰.

Червь охватил бегающим взглядом направленное на него оружие и с недовольным шипением отступил, оставляя после себя на асфальте чёрный след, ведущий в сторону бамбукового леса.

Холодные капли дождя облегчили боль Эри, и она медленно опустилась по стене на землю, подняв лицо к небу. Что только что произошло? От пережитого ужаса в теле совсем не осталось сил, и теперь она не чувствовала ничего: ни страха, ни боли, только необычную пустоту в душе и тяжесть в конечностях.

До этого ей казалось, что женщина, которая пришла на помощь, была облачена в светлое кимоно, совсем не подходящее для такой прохладной погоды, но теперь Эри видела перед собой незнакомку на вид лет тридцати в самой обычной повседневной одежде. И лишь её полупрозрачные голубые глаза, столь редкие у японцев, выделялись на необычайно красивом лице, черты которого казались слишком резкими, но в то же время притягательными.

– Кто вы? – повторила свой вопрос Эри, не совсем понимая, какой ответ хочет получить.

– Не столь важно, – ответила женщина и провела указательным пальцем по лбу художницы, где всё ещё пульсировала боль. – А вот кто ты – это действительно интересно.

Тук-тук.

Тук.

В голове уже какое-то время звучал этот навязчивый стук, от которого было невозможно скрыться. Эри попробовала пошевелить рукой и дотронуться до лба – получилось, под пальцами она вновь почувствовала горячую кожу, покрытую испариной.

– Ты очнулась? – прозвучал знакомый голос, и кто-то коснулся её волос.

– Хару-кун?²¹

Она открыла глаза: лучший друг ещё с младшей школы – Хару – сидел около её кровати и постукивал ключами по деревянному подлокотнику стула. Юноша выглядел немного потрёпанным: короткие волосы находились в беспорядке, стёкла очков покрывали отпечатки пальцев, а вместо привычной для его семьи традиционной одежды на нём была пижама – клетчатая рубашка и широкие штаны. Эри улыбнулась и поймала руку Хару, крепко сжимая, прямо как в детстве. Удушающий страх, который до сих пор сдавливал её сердце холодными тисками, отступил, и на мгновение показалось, что всё произошедшее – просто дурной сон.

– Как ты здесь…

– Нет, это как ты оказалась рядом с моим домом в такую рань?! – Хару повысил голос, но Эри знала, что он просто сильно беспокоился. – Я вышел погулять с Адзуки²², а ты лежала недалеко от нашей калитки и бормотала какую-то чушь! Хорошо, что мимо проходила женщина и сразу позвала на помощь. Пришлось нести тебя до дома госпожи Цубаки на спине.

– Я… я не знаю, как так получилось. Извини.

– Зато я знаю! Ты себя загоняла на учёбе и работе до такого состояния, что падаешь в обмороки. Тебя вообще ничему жизнь не учит, так бы и дал тебе подзатыльник!

Он выдохнул и поправил съехавшие на кончик носа очки, а потом перехватил руку Эри и сжал ещё крепче.

– Мы с госпожой Цубаки решили, что ты не должна ходить на подработку. Будешь отдыхать, восстанавливаться и рисовать для своей выставки.

– Но…

– Эри! Просто слов нет, какая ты упрямая. Хочешь заработать инфаркт? Знаешь же, какая статистика смертности от переработок в Японии. Мы не виделись всего полгода, а ты уже довела себя до такого ужасного состояния.

Она закатила глаза и прыснула со смеху, вглядываясь в совершенно серьёзное и даже немного дикое лицо Хару. Но Эри не могла не согласиться, что обмороки и галлюцинации точно не входили в категорию «нормальных» происшествий. В Токио она ещё держалась, ведь нужно было окончить университет и работать, чтобы оплачивать долги семьи, но с приездом в Камакуру всё перевернулось вверх дном, и усталость, видимо, дала о себе знать.

– Хорошо, – выдохнула она, проводя рукой по спутанным волосам. – Отдыхать так отдыхать.

Хару удовлетворённо кивнул и посмотрел на наручные часы, прищёлкнув языком.

– Опаздываю. Я ещё пять минут назад должен был открыть родительский магазин. Вот таблетки от жара и витамины. – Он пододвинул стакан с водой и белые капсулы поближе к Эри. – Если станет хуже – звони. И постарайся лишний раз не подниматься с кровати: тебе нужен отдых.

Состроив покорную, но всё же слегка насмешливую мину, Эри кивнула и проводила друга взглядом.

– Встретимся вечером в рамэнной?²³

– Ещё спрашиваешь! – ответил Хару, остановившись на пороге. – Я рад, что ты вернулась домой.

– Снова свалилась на твою голову. Спасибо, что донёс меня сегодня.

– Я уже привык, не в первый раз тебя таскаю на спине. – Он подарил ей тёплую улыбку и вышел из комнаты.

Когда входная дверь в доме открылась и гулко захлопнулась, Эри тут же встала и прошла к шкафу с книгами. Кроме литературы об искусстве, сборников поэзии и томов манги, на полках лежали разные мелкие вещички, которые она собирала ещё с детства.

Среди талисманов и сувениров из святилища богини Инари она наконец откопала монету на красной нити и надела её на руку. Не то чтобы художница действительно верила в проклятия или злых духов, что прицеплялись к человеку и не давали ему спокойно жить, но с этим амулетом, который достался ей по наследству, точно будет спокойнее.

«Много дурных знаков, – подумала Эри, и от воспоминаний о пережитом у неё снова перехватило дыхание. – У меня провалы в памяти и галлюцинации, это точно ненормально!»

Она сжала виски пальцами и прикрыла глаза: Эри отчётливо помнила меняющуюся улицу, кишащую маленькими монстрами, и женщину, которая умела вызывать дождь и одним лишь властным голосом прогонять жутких тварей. Картинки, снова и снова мелькавшие перед глазами, казались настолько яркими и реальными, что она вновь ощутила, как задрожали от страха руки.

Мысль всплыла в голове неожиданно, и Эри тут же ухватилась за неё: нужно было вернуться в святилище Яматомори! Если кто и сможет помочь в делах подобного рода, то это точно священник или жрица. Обратившись к таким людям, хотя бы не получишь в ответ саркастичный смех или совет показаться врачу – всё же служители храмов гораздо чаще сталкивались с потусторонним.

– Решено! – сказала художница, убирая волосы в неаккуратный хвостик, и пару раз похлопала ладонями по щекам. – Надо приободриться!

Подхватив чемоданчик с альбомами, она вышла на улицу. Сначала Эри двигалась медленно, заглядывала в каждый тёмный переулок, боясь увидеть уродливых монстров, которые могли следить за ней из тени домов, но, не найдя никаких признаков прежнего видения, зашагала более уверенно, направляясь в сторону святилища.

Возможно, амулет и правда отгонял злых духов, а потому Эри положила ладонь на запястье, ощущая тепло, исходящее от медной монетки, и с облегчением выдохнула.

Стояла красивая осень. Листья клёнов на склонах гор уже наливались алым, постепенно поглощая жёлтые и зелёные цвета, а холодный ветер гулял между деревьями и домами, будто нарочно задевая колокольчики на дверях магазинов. На ясном небе виднелись светлые росчерки облаков, и Эри засмотрелась, представляя, как кто-то нанёс их огромной кистью на холст небосвода.

Всё же для начала ноября в Камакуре было необычайно прохладно, и прохожие уже носили тонкие пальто нараспашку или наматывали шарфы поверх офисных костюмов. В воздухе ещё витало ощущение прозрачности и ясности, но в то же время слышалась неотвратимая поступь зимы: земля твердела, а на опавших листьях по утрам серебрился иней.

Эри поднялась по каменным ступеням, ведущим к святилищу Яматомори, и остановилась у последних торий, оглядывая открывшийся вид. От зала для молящихся к стендам с предсказаниями и до лавочек с фарфоровыми лисами ходили прихожане и редкие туристы, но нигде не появлялась седая голова старика Кимуры, не мелькал парнишка в кимоно, и даже белого одеяния священника не было видно.

Сегодня Эри пришла без подношения, поэтому сразу же отстояла очередь к алтарю и вознесла короткую молитву за благополучие мамы и попросила о защите от злых духов, после чего решила прогуляться: рано или поздно главный каннуси святилища должен был появиться.

Здесь воздух казался ещё холоднее, чем в городе, а на клёнах ярко полыхал алый пожар листьев. Эри прошла мимо аллеи каменных фонарей и сотен фарфоровых лис, которых прихожане ставили повсюду на удачу. Впереди виднелся ещё один подъём, и художница ступила на покрытую мхом старинную лестницу, но не успела преодолеть и пары ступеней, как сзади послышался гомон. Главный каннуси, облачённый в белое одеяние и высокую шапочку, вышел из соседнего здания и остановился около прихожан, раздавая им тканевые амулеты.

До Эри донеслись обрывки фраз: «Да, омамори из нашего святилища принесут вам удачу в учёбе! Конечно, великая богиня Инари одаривает своим благоволением даже такие небольшие святилища, как наше!»

Эри тут же спустилась обратно и пробежала по дорожке, чтобы занять очередь к священнику, но стоило только увидеть лицо служителя, как она остановилась и выдохнула, запуская руку в волосы.

– Так это вы… – сказала Эри немного громче, чем хотела, и стоявшие рядом прихожане обернулись.

Каннуси тоже услышал и прищурил глаза, утопающие в мелких морщинах, но не прошло и пары мгновений, как он натянуто улыбнулся и сорвался с места, направляясь совсем в другую сторону.

– Куда вы? Подождите, господин Кимура! – крикнула Эри и побежала за ним.

Грубый старичок, что подметал вчера двор святилища, оказался главным священником Яматомори! Теперь она не была уверена, стоит ли спрашивать у такого человека о злых духах, но про странный чай, которым её здесь опоили, Эри точно хотела узнать.

Хоть Кимура и создавал впечатление хилого сгорбленного старичка, но двигался он на удивление быстро, петляя между деревьями и небольшими постройками. Художница догнала его только около входа в зал для ритуальных танцев, в обычные дни закрытый для посещения.

– Господин Кимура! – Она схватила его за длинный рукав, но тут же отпустила, извиняясь. – Пожалуйста, подождите, я хочу узнать…

– Нечего здесь узнавать, девчонка! – Маска мудрого и понимающего священника исчезла, и перед Эри вновь стоял вчерашний старичок с недовольным прищуром. – У меня нет на тебя времени, уходи.

– Сначала скажите, что за напиток ваш маленький друг вчера дал мне и как он узнал, где я живу?

Кимура стиснул зубы и огляделся, будто искал помощи, но никого поблизости не оказалось: ни жриц мико²⁴, ни других прихожан.

– Иди к обрыву, – проговорил он наконец и указал рукой в сторону покрытой мхом лестницы, ведущей в гору. – Там ты, возможно, найдёшь ответы на свои вопросы, а сейчас мне пора!

Отбросив все приличия, Кимура, не прощаясь, нырнул в полумрак зала для ритуальных танцев и захлопнул тяжёлую дверь прямо перед носом Эри. Она вздрогнула от неожиданного стука и попробовала дёрнуть за ручку, но кто-то словно держал её с другой стороны, и Эри пришлось сдаться: всё же преследовать каннуси и врываться без разрешения в священные залы, – это не то поведение, которое можно позволить себе, находясь на территории святилища.

Ещё раз посмотрев в сторону ступеней, Эри медленно побрела туда. Какие ответы она здесь искала? Все доводы звучали нелепо, как фантастические россказни больного человека, и она это понимала, но не могла противиться силе, которая влекла её в Яматомори.

Наверху оказалась небольшая обзорная площадка с видом на окрестности Камакуры и тропинка, ведущая дальше в горы. Только войти в лес оказалось невозможным – всё огородили забором и повесили красную табличку: «Проход запрещён».

Эри проглотила ком, вставший вдруг поперёк горла, и подошла к ограждению, заглядывая за него: тропа петляла между старыми деревьями и в конце концов скрывалась за огромным валуном. Здесь пахло сухой травой и влажной землёй, из глубины леса доносились редкие трели птиц и шорох листвы, похожий на тихий шёпот. От одного взгляда на это место у Эри похолодели пальцы и участилось дыхание: что-то скрывалось за хлипким забором. Тропинка оживала прямо на глазах, то приближаясь, то удаляясь всё глубже в непроходимую чащу, а трава вокруг шевелилась, напоминая водоросли в быстрой реке, и клонилась к полузаросшей дорожке. Художница коснулась ограды, но тут же холод протянул к ней свои липкие лапы, проникая под кожу.

Она отдёрнула руку и отошла подальше. Дыхание сбилось, и Эри неосознанно потянулась к монетке на красной нити, накрывая талисман ладонью и чувствуя приятное тепло. Оно успокаивало.

Присев на каменную скамейку, с которой открывался неплохой вид на Камакуру, художница откинулась назад и выдохнула:

– Слишком много странностей для пары дней! – Эри положила руку на грудь, отчётливо ощущая быстрое биение сердца. – То ли я сошла с ума, то ли меня действительно преследуют злые духи.

Пережитое напоминало страх перед диким животным – что-то первобытное, подчиняющее волю. Только вот никаких животных она не видела – лишь древний лес, огороженный хлипким забором.

– Злые духи не тронут вас до тех пор, пока вы не выходите за ограждение, – прозвучал голос, и Эри вздрогнула.

Забытые за день детали сна всплыли в сознании, и она попыталась вспомнить хоть какие-то обрывки фраз: «Унеси её… Цубаки вернётся сама».

Это был тот самый голос, который Эри слышала ночью; от его звучания болезненно потянуло в груди, будто всколыхнулось далёкое воспоминание, заставляющее тосковать. Она медленно повернулась и широко распахнула глаза, когда увидела мужчину в лисьей маске, стоящего под алым дождём из опадающих кленовых листьев.

Глава 3 Призрак под дождём из кленовых листьев

Сорванные порывами северного ветра алые всполохи листьев кружили в воздухе, напоминая о скором приближении зимы. Эри не могла отвести взгляд от человека, который стоял посреди этого вихря: он был одет в тёмно-синее кимоно и небрежно наброшенную на плечи чёрную накидку – хаори²⁵ и выглядел как знатный мужчина из эпохи Эдо²⁶.

– Простите?.. – сказала она тихо. Отчего-то вся уверенность растворилась, как только Эри увидела незнакомца.

Мужчина носил деревянные гэта, но подошёл к скамейке бесшумно, словно и не касался ногами каменных плит, усыпанных листьями. Пока он проходил мимо, художница успела заметить тёмные волосы до поясницы, связанные лентой на уровне лопаток и отливающие серебром на кончиках. Удивительно, но эта старомодная деталь так подходила к образу незнакомца, что Эри невольно засмотрелась на неё.

Склонив голову в лёгком поклоне, мужчина присел на другой конец скамьи и повернулся в её сторону. Вблизи она могла рассмотреть лисью маску, полностью скрывающую лицо: наполовину белая, наполовину расписанная языками пламени. Через левую прорезь на художницу смотрел карий глаз, радужка которого сливалась со зрачком, и оттого взгляд становился глубоким и проницательным, а правый, нарисованный глаз маски был закрыт. Эри поменяла своё мнение: мужчина походил не на аристократа эпохи Эдо, а на мифическое существо из легенд, принявшее обличье человека.

– Вы же не выйдете за ограждение? – спросил незнакомец, не сводя с неё внимательного взгляда.

– Когда вы так загадочно спрашиваете, мне ещё больше хочется узнать, что же там такое.

– Ваше любопытство очаровательно. Дальше находится всего лишь территория голодных ёкаев²⁷, которым лучше не показывать вашу аппетитную душу.

Эри уже начинала привыкать к людям со странностями, которые встречались ей в святилище Яматомори, но этот незнакомец явно отличался от главного каннуси и юноши по имени Кэтору: он говорил так непринуждённо, что его слова не задевали, но заставляли неловко отводить взгляд в сторону. Эри вскинула брови и, сдержанно улыбнувшись, сказала:

– Думаю, изысканные комплименты – это точно не ваше.

Он не ответил и только по-доброму усмехнулся, продолжая смотреть на неё одним открытым глазом. И это было не похоже на взгляд незнакомого человека: мужчина будто не мог наглядеться, наслаждался каждой её чертой.

– Мы с вами, случайно, не знакомы? – спросила Эри, осмелившись покоситься на его лисью маску.

– Это с какой стороны посмотреть.

Такой ответ окончательно запутал Эри, и она вздохнула:

– Кажется, вы тот человек, из которого и слова не вытянешь, если не захотите говорить сами.

– Ну почему же, просто для каждого ответа своё время. Сегодня мы можем просто посидеть в тишине или поболтать об обычных вещах. – Он указал тонким пальцем на потёртый чемоданчик, который лежал на коленях Эри. – Рисуете?

– Откуда вы узнали?

– У вас все пальцы в туши.

Поспешно спрятав руки в карманы пальто, она ответила:

– Да, это моя профессия. А вы любите живопись?

– Не сказал бы. Я скорее люблю смотреть, как кто-то рисует. Сосредоточенный взгляд, из-за которого появляется маленькая морщинка между бровями, кисть в руке лежит свободно, но в то же время её крепко держат умелые пальцы. Плавные линии, что появляются на бумаге, отражают все мысли художника, его внутренний мир как на ладони, его дыхание замедляется, его рука скользит по полупрозрачной бумаге, создавая произведение искусства.

Эри и сама перестала дышать, слушая неспешную речь незнакомца, и ей передалось то же печальное благоговение, которое звучало в его голосе. Она догадывалась, что скрывалось за красивыми словами: мужчина любил смотреть не на всех художников – был лишь один, чьи черты он запечатлел в памяти.

Не отводя взгляда от Эри, мужчина кивнул на её чемоданчик и спросил:

– Возможно, вы хотите что-то нарисовать? Я совершенно не против.

Она чуть помедлила: от волнения по коже прошёл жар, а кончики пальцев закололо.

«Да что со мной сегодня такое…» – подумала Эри, но всё же потянулась к защёлкам.

– Вы поэтично описали процесс создания картины, наверное, даже более поэтично, чем есть на самом деле, – заметила она, доставая свой старый альбом в кожаном переплёте.

– Это не поэзия, просто желание увидеть подобное снова.

Эри сломала гриф карандаша, едва проведя первую линию: слишком сильно нажала, а может, руки затряслись. Она впервые рисовала не для себя, не под пристальным наблюдением преподавателей и не ради победы в конкурсах; она собиралась рисовать для незнакомца, который просто ненадолго занял её приятной беседой, но этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя свободной.

– Вы сказали, что за оградой живут ёкаи. – Эри наточила карандаш и ещё раз провела линию – на этот раз удачно. – Так вы тоже работаете здесь?

– Да, охранять святилище и прихожан от злых духов – это моя обязанность. С моими помощниками вам уже довелось познакомиться: ворчливый старик и надоедливый юнец.

– Подождите, а вы, случайно, не господин Призрак?!

Эри даже перестала рисовать и взглянула на собеседника, проведя пальцем в воздухе вокруг своего лица, подозревая, что прозвище как-то связано с маской, которую носил мужчина.

– Мелкий пакостник, – прошептал незнакомец, и художнице показалось, что он улыбнулся. – Да, Кэтору иногда называет меня так, но, впрочем, у меня есть и обычное имя. Хацу Юкио, приятно познакомиться!

Когда Эри услышала это имя, в груди у неё совсем не осталось воздуха, а перед глазами встала прозрачная пелена, размывая образ сидящего напротив человека: слеза скатилась по щеке и упала на белый лист альбома, уже испещрённый тонкими карандашными линиями. Она смотрела на незнакомца слишком долго, но, поймав тёмный, всё понимающий взгляд Юкио, стёрла следы слёз и виновато улыбнулась.

– Простите меня, не знаю, что это такое. На миг мне показалось, что вы… что я… – Эри ещё раз протёрла глаза и подняла лицо к небу, стараясь высушить слёзы. – Со мной в последнее время происходят необъяснимые вещи, поэтому извините, пожалуйста, господин Хацу. Мне тоже очень приятно познакомиться, меня зовут Цубаки Эри.

Она медленно кивнула, обозначая поклон, и Юкио ответил ей тем же. Повисла тишина, но никакой неловкости в ней не ощущалось, словно встретились старые знакомые, которые были рады и помолчать в компании друг друга. Только перешёптывание листьев в ветвях старого клёна и приглушённый шорох карандаша, скользящего по бумаге, слышались всё так же отчётливо.

– Раньше на этом месте росло больше деревьев, а подняться сюда можно было, только цепляясь за сухие корни, выпирающие из земли. Лестницу тогда ещё не построили.

Эри продолжала рисовать, но всё её внимание теперь обратилось к Юкио: она вслушивалась в его спокойный голос и ловила каждое слово.

– Отсюда виднелись огни города, особенно в пасмурные ночи, когда священники, отходя ко сну, гасили свет в Яматомори, а гора погружалась в непроглядную тьму. И там, вдалеке, текла жёлтая река огней, огибая места, где жили горожане, которые не могли себе позволить долго жечь лампы и фонари. Я бывал здесь часто: такой вид помогал успокоить мысли после тяжёлого дня, но в один из вечеров я заметил, что у самого обрыва вдруг выросла камелия.

Оторвавшись от рисунка, Эри повернулась к господину Призраку, ожидая продолжения истории, но тот молчал, устремив взгляд к обрыву.

– Вы хотите сказать, что там вырос целый куст камелии?

Юкио усмехнулся, и из-под маски этот смех прозвучал тревожно, сдавленно.

– Она была дикой и своевольной, не любила склонять голову перед теми, кто ей не нравился.

Со стороны лестницы, ведущей на обзорную площадку, послышались голоса, и господин Призрак оборвал свой рассказ, резко повернув голову в сторону показавшихся прихожан.

– Легенду об алой камелии давайте оставим на другой раз, – сказал он, поднимаясь со своего места. – Ещё не время, но вы обязательно узнаете, чем закончилась эта история, Эри.

Он назвал её по имени после нескольких минут знакомства; такая фамильярность считалась грубостью, но художница не обратила на это внимания. Её имя, произнесенное его голосом, звучало завораживающе.

– Но подождите, вы уже уходите? Я хотела кое-что у вас спросить… Про чай.

Эри посмотрела на группу школьниц, которые с громким смехом ворвались на площадку, и обернулась к своему новому знакомому, но на месте господина Призрака уже никого не оказалось, только два красных кленовых листа лежали на скамье.

В руках у художницы остался альбом с законченным наброском, и она провела пальцами по шершавой поверхности бумаги – рисунок ей нравился.

Переведя взгляд на маленькие улочки и домики Камакуры, которые с высоты обрыва казались игрушечными, Эри задумалась. Она всегда хорошо себя чувствовала с незнакомцами, легко сходилась со всеми людьми и поддерживала любой разговор, но сейчас, во время беседы с господином Хацу, испытала нечто новое: это напоминало возвращение в родные места после долгого путешествия, когда в груди вдруг становится тепло и выдыхаешь с лёгкой улыбкой на лице и мыслью: «Я наконец дома!»

– На другой раз? – переспросила она вслух, и школьницы, снимающие фото на фоне обрыва, обернулись на неё, удивляясь, что молодая девушка говорит сама с собой.

Глава 4 Вслед за голубыми огнями

Осень в Камакуре тянулась медленно.

Пожалуй, не было места, более подходящего для творчества, чем небольшой городок у моря, в котором время текло совсем иначе. Дни плавно сменяли друг друга, и казалось, что Эри жила здесь уже целую вечность. Чаще всего в обед она встречала Хару около магазина кимоно, и они вместе ели рамэн в их любимой лапшичной, а в остальное время она пыталась работать над своей выставкой.

В небольшой комнатке было душно. Повсюду лежали незаконченные наброски и смятые листы, на которых с трудом угадывались очертания каких-то мест и людей, но больше это походило на набор беспорядочных линий, напоминающих рисунки сумасшедшего.

Эри сидела за столом и штриховала очередной неудавшийся эскиз, который тут же полетел на пол к остальным смятым наброскам. Откинувшись на стуле, художница обречённо посмотрела на обитый деревом потолок: на нём виднелись такие же вздувшиеся пузыри, которые неделю назад появились на стенах, – от этого вида по спине пробежал холодок, и Эри поспешно отвела взгляд. Чуть позже нужно будет обязательно переклеить бумагу на перегородках.

Хотелось хоть немного отвлечься, поэтому она вернулась мыслями к святилищу Яматомори, представляя каменную лестницу, красные ворота – тории, скамью, на которой сидела в последний раз, ограждение, что охраняло людей от диких ёкаев, лисью маску…

Повинуясь внезапно родившемуся желанию, Эри открыла потрёпанный альбом на последней странице и рассмотрела карандашный набросок, который нарисовала для Хацу Юкио.

С тех пор они не виделись, но по какой-то необъяснимой причине Эри много думала о новой встрече. Каково было бы отдать ему аккуратно вырванный из альбома лист и увидеть, как он смотрит на серые линии, выведенные её рукой? Сможет ли она заметить во взгляде господина Призрака то самое восхищение, с которым он рассказывал о любимом художнике?

Осознание пришло так неожиданно, что Эри чуть не упала назад, по привычке слишком сильно качнувшись на стуле.

Единственным человеком за последнее время, в присутствии которого она смогла хоть что-то нарисовать, оказался этот загадочный мужчина, скрывающий лицо за лисьей маской!

Возможно ли… Если Эри снова встретится с ним и дослушает историю об алой камелии до конца…

Поток мыслей прервал тихий стук. Дверь слегка приоткрылась, и в проёме показалось уставшее, но по-прежнему улыбающееся лицо матери.

– Я не отвлекаю?

– Уже нет, всё равно день прошёл бесполезно. – Эри подцепила двумя пальцами пустой лист и потрясла им в воздухе. – Пока нет никаких идей.

– Но ведь ещё есть время, не волнуйся, – ответила мама и с беспокойством оглядела пол, усеянный десятками смятых листов. – Как ты смотришь на то, чтобы на сегодня закончить и пойти прогуляться? Предлагаю взять по митараси данго²⁸ из ларька на углу и отнести подношение в святилище Яматомори: у нас после обеда как раз остались онигири²⁹. Развеемся и попросим у богини помощи, чтобы ты достигла успеха в работе!

Глаза Эри загорелись, как только она подумала о митараси данго, – отказаться от вкусных рисовых шариков в солоноватом соусе, которые так и таяли во рту, было просто невозможно. Да и упоминание святилища заставило её ощутить лёгкое волнение, от которого внизу живота словно вспорхнула стайка мотыльков: сможет ли она снова увидеться с господином Призраком?

Не теряя времени, Эри закинула альбом в свой чемоданчик и, подмигнув маме, сказала:

– Пожалуй, работа подождёт, если ты угощаешь!

Вечер стоял прохладный, но вкусные шарики из рисовой муки на палочке и горячий кофе из автомата того стоили. Эри шагала по проезжей части, обхватив тёплую банку руками, и разглядывала, как белёсые завитки пара поднимались к розовеющему небу. Мама шла рядом по тротуару, она ещё не доела данго и повертела палочкой перед лицом дочери.

– Как и всегда, уплетаешь их за обе щёки. Могу пожертвовать тебе свои: раньше ты всегда клянчила добавку.

– Думаешь, я откажусь?

Лицо Эри разрумянилось от прохладного ветра, а в глазах играли блики зажигающихся вдоль дороги фонарей. Она сделала шаг в сторону, будто бы и правда отказываясь от предложения, но в последний момент всё же шагнула к тротуару и выхватила из рук матери палочку с шариками, сразу отправив один из них в рот.

– Балуешься, как маленькая.

– Я просто наслаждаюсь моментом. Давно мы с тобой так не гуляли, прямо как в школьные годы.

Эри остановилась и вдохнула полной грудью – здесь воздух был гораздо чище, чем в Токио, поэтому она позволила себе ещё несколько глубоких вдохов, наслаждаясь родным запахом сухих листьев, моря и доносящимся с другой стороны улицы ароматом из раменной. За несколько дней воспоминания об ужасном видении почти стёрлись из памяти, и Эри впервые после происшествия шла по улице, не оборачиваясь на каждый шорох.

– Да, время так быстро летит, – заговорила мама после недолгой паузы. – Вроде только недавно ты держала меня за руку на этом самом месте и просила отвести вместо детского сада в Яматомори – посмотреть на лисичек.

– Точно! – Эри улыбнулась, вспоминая тот восторг, с которым она каждый раз проходила через тории.

Ребёнком она считала это святилище волшебным: во время фестивалей там всегда стояли ларьки с вкусной едой, а в главном зале красиво танцевали девочки в красно-белых нарядах, размахивая жезлами, колокольчики на которых переливчато звенели.

– Целыми днями упрашивала туда сходить! – продолжала мама. – Будто что-то тянуло тебя на гору, хотя никаких развлечений для детей там не было. Я даже одно время думала отдать тебя в обучение священнику, чтобы ты стала мико и помогала в святилище, но каннуси Кимура посоветовал дождаться, пока ты станешь постарше и сама примешь решение. В служении божествам не так много перспектив, особенно в нашем маленьком городе.

– Мико…

Слово всё ещё казалось таким же светлым и приятным, как в детстве. Раньше Эри и правда мечтала проводить больше времени в Яматомори: в школьные годы она прибегала туда после занятий, садилась на скамейку и подолгу наблюдала за прихожанами и жрицами, словно ждала кого-то, кто вот-вот выйдет из-за угла молитвенного зала и узнает её.

Объяснить своё поведение она не могла, но чувствовала, что должна была возвращаться туда.

Позже, когда Эри уехала в Токио, связь с этим местом ослабла, но сейчас казалось, что её запястье вновь оплела незримая нить, которая натягивалась с каждым днём всё сильнее, заставляя художницу стремиться к святилищу снова и снова.

– Мам, ты веришь в ёкаев и злых духов, преследующих людей?

Когда вопрос прозвучал, Эри сразу поняла, насколько же глупо всё это выглядело со стороны: двадцатитрёхлетняя девушка спрашивает кого-то о вере в существование призраков. Если бы её друг Хару услышал подобное, то его заливистый смех уже разбудил бы половину Камакуры.

Но мама почему-то не рассмеялась – её лицо стало серьёзным, в уголках глаз собрались морщинки, а рука неуверенным движением легла на плечо дочери.

– Не знаю, я никогда не видела ёкаев. Возможно, им больше нет места в нашем мире, поэтому люди перестали их замечать.

Женщина замедлила шаг, восстанавливая дыхание, что показалось Эри странным, ведь подъём к святилищу ещё даже не начался. Взглянув на мать с беспокойством, она подавила рвущийся наружу крик и отступила на шаг назад – что-то лежало на плечах матери, морщинистое и серое, напоминающее детские руки, но только пальцы на них заканчивались острыми когтями, цепляющимися за одежду.

От ужаса воздух застрял где-то в горле, и Эри моргнула, сильно жмурясь, в надежде, что видение рассеется. Когда она вновь открыла глаза, жуткое существо и правда исчезло: мама выглядела измученной и раскрасневшейся, но ничто больше не сидело на её спине и не цеплялось за плечи. Всё было как обычно.

Теперь холодный ветер проникал даже сквозь тёплый шарф, который Эри повязала вокруг шеи, и оставлял на коже ледяные следы мурашек. Она поджала губы и поскорее обняла себя руками, стараясь согреться и незаметно восстановить сбившееся дыхание.

Мама не обратила внимания на смятение дочери и посмотрела в сторону поднимающегося по склону золотисто-алого леса, указывая на него рукой. Чуть дальше уже виднелись красные тории и каменная лестница, ведущая в гору.

– Если ёкаи есть, то наверняка ушли глубоко в леса – прячутся от людей. А почему ты спрашиваешь?

– Просто… интересно. – Эри так и не решилась рассказать, что со времени приезда в Камакуру с ней происходили необъяснимые вещи.

– Хорошо, что хотя бы ками всё ещё остаются здесь и защищают нас, – продолжила мама, склоняясь перед первыми красными ториями. – Семья Цубаки живёт в Камакуре чуть ли не с середины семнадцатого века, и каждое поколение продолжает поклоняться Инари. Думаю, мы заслужили немного её помощи.

– Наверное, заслужили.

Эри хотелось спросить, почему же тогда великая богиня позволила их семье пережить столько трудностей, но промолчала, зная, что этот разговор рано или поздно затронет отца.

Поднявшись на гору, Эри вместе с мамой преподнесли двум каменным лисам онигири, завёрнутые в листья нори, и прошли к святилищу. Как всегда бывало ближе к вечеру, пришлось постоять в очереди, прежде чем оказаться напротив алтаря и произнести молитву.

Эри не могла молиться. Она сложила ладони перед собой, но взгляд полуприкрытых глаз направляла то вправо, то влево в надежде заметить мужчину в тёмно-синем кимоно. Но сегодня здесь были только пожилые дамы и иностранные туристы с фотоаппаратами на шее.

Мама тихонько кашлянула, заставив Эри дёрнуться от неожиданности и завершить ритуал – глубоко поклониться богине.

– О чём молилась?

– Я… Мам, это же только между мной и богиней.

– Хорошо-хорошо, просто ты выглядишь довольно взволнованной.

– Ничего такого. А ты сама в порядке? – Эри потрогала её лоб и нахмурилась. – Дышишь часто, и лицо всё красное.

– В этот раз подъём в гору мне дался труднее, чем обычно: до сих пор отдышаться не могу.

Эри видела, что мама не просто устала, – её так и гнуло к земле, словно она всю дорогу несла на спине неимоверную тяжесть, а теперь пыталась это скрыть, и оттого её лицо побагровело, а на лбу выступила испарина.

– Не стоило подниматься сюда, если у тебя в последнее время проблемы со здоровьем. А вдруг что-то с сердцем?

– Ой, да брось, всего лишь усталость накопилась. Нужно просто хорошенько выспаться.

Мама очаровательно улыбнулась, и Эри пришлось сдаться. Она-то хорошо знала, что эта женщина никогда не признается, если ей по-настоящему плохо.

– Ладно, но обещай следить за своим самочувствием.

Ответом ей послужил лёгкий кивок.

Несмотря на кажущееся спокойствие, царившее в Яматомори, что-то явно было не так, и художница обернулась, оглядывая людей, снующих вокруг. Обычные посетители святилища – ничего подозрительного, но Эри всё равно спиной чувствовала чей-то взгляд, который преследовал её с тех самых пор, как она прошла через тории.

Прищурившись, Эри обратила внимание на деревянную стену одного из боковых зданий, что находилось поодаль от других: из-за угла выглядывала голова с взъерошенными волосами, но стоило на мгновение отвести глаза, как она тут же исчезла.

– О, смотри-ка, там Миямото-сан³⁰ у лавки с предсказаниями, сто лет её не видела, – произнесла мама и помахала рукой подруге. – Эри, какие у тебя планы на вечер?

– Если ты пойдёшь домой с Миямото-сан, то я ещё ненадолго останусь здесь. Тут есть одно спокойное место, где можно сосредоточиться.

Женщина удивлённо вскинула брови, точно так же, как это часто делала её дочь, и вздохнула как будто с сожалением:

– Тебе дай волю, ты бы всю жизнь в Яматомори просидела! Тогда до вечера!

– До вечера!

Стоило маме отойти на достаточное расстояние, как Эри тут же огляделась по сторонам. Удостоверившись, что никому из прихожан не было до неё никакого дела, она шагнула в сторону одноэтажной постройки с покатой соломенной крышей и остановилась возле угла дома. Здесь, конечно, уже не оказалось никакой головы, зато на земле остались еле заметные следы небольшого животного, то ли лисы, то ли енота. Следы вели в сторону ещё более отдалённых построек, к которым Эри никогда до этого не приближалась.

Отпечатки когтистых лап петляли, исчезали среди опавших листьев и снова появлялись то на разрыхлённой земле, то на присыпанных песком ступеньках. Невидимая нить вокруг запястья натягивалась, и Эри пошла по следам, не понимая, с чего вдруг решила, что именно они приведут её туда, где она сможет найти ответы.

Люди и шумные торговые лавочки остались за поворотом, и художница побрела вдоль грунтовой аллеи, обрамлённой по обе стороны низкими каменными фонарями. Эта дорога скрывалась от любопытных глаз за деревянными стенами домов, служивших когда-то жилищем для мико, поэтому сейчас здесь не было ни души.

С каждым шагом становилось тише, и вскоре все звуки, кроме шороха мелких камешков под ногами, исчезли. В жухлой траве загорелись голубоватые огоньки: они подрагивали, мерцали и безмолвно поднимались в воздух, неровным строем направляясь туда же, куда уводили следы.

– Светлячки? Поздней осенью? – Эри протянула руку к одному из них, но тот облетел ладонь и закончил свой путь внутри каменного фонаря, зажигая в нём голубой огонь.

Несколько светлячков отделились от мерцающей стайки и заняли свои места в оставшихся фонарях, освещая ей путь. Солнце уже скрылось за склоном горы, и на восточную часть святилища Яматомори медленно опускались сумерки, принося с собой белёсый туман, клубящийся среди деревьев.

Аллея, освещённая огнями, заканчивалась серыми ториями, за которыми раскинулся сад камней. Эри шагнула ближе к краю дорожки, ведь середина ворот предназначалась только для шествия божества, и прошла внутрь: с одной стороны располагалось небольшое озеро, из которого выглядывали белые носы карпов, а с другой, в глубине сада, стоял небольшой дом с раздвижными дверями, проклеенными бумагой. На веранде энгава³¹ сидел, свесив босые ноги, молодой человек в кимоно: он положил подбородок на ладонь и наблюдал за гостьей, слегка прищурившись.

Эри его узнала даже в таком полумраке – тот самый Кэтору, который напоил её чаем, только сейчас он выглядел, как ей показалось, ещё более неопрятно: каштановые волосы торчали в разные стороны, а тёмные круги под глазами виднелись даже с такого расстояния, будто он растёр по лицу уголь или тушь. Значит, именно его растрёпанную голову она видела перед святилищем. Это он завёл её сюда.

– Добрый вечер, Кэтору-сан, – сказала Эри, склонившись в лёгком поклоне, и шагнула на кривую тропинку, выложенную из камней. – Это же ты меня сюда привёл? Тебя я видела на площади?

Он не ответил, даже не пошевелился, но продолжал следить за каждым её движением. Стайка светлячков добралась и до этого места, зажигая огни в фонарях, которые стояли в глубине сада. Теперь дорога освещалась, и Эри стало гораздо легче ступать по неровным камням и не терять равновесия.

Когда она преодолела уже половину пути до дома, что-то шевельнулось на изогнутой крыше здания, отделяясь от наступающего мрака. Пришлось поднять голову, чтобы разглядеть тень, стоящую на самом краю. Сначала та казалась бесформенной, но голубой огонь фонарей отгонял сумерки, позволяя разглядеть человеческую фигуру. Точнее, Эри думала, что увиденное больше походило на человека, хотя было в нём что-то дикое, отчего волосы на затылке вставали дыбом.

На неё смотрел один янтарный глаз, горящий на том месте, где у тени могло находиться лицо. Обладатель жёлтого взгляда протянул руку вперёд, и два светлячка, всё ещё кружившие вокруг Эри, задрожали и поплыли в сторону крыши, по пути разгораясь всё ярче и превращаясь в пылающие голубые огни. Они остановились только тогда, когда достигли человека и устроились на его раскрытых ладонях, освещая тело и лицо.

Художница отшатнулась, увидев знакомую лисью маску, но неровные камни на тропинке слишком возвышались над землёй, Эри оступилась и упала на расчерченный кругами песок.

Она успела заметить, как господин Призрак соскользнул с крыши и бесшумно приземлился рядом, поднимая в воздух высохшую листву. Мужчина наклонился, протягивая к ней руку с длинными чёрными когтями вместо ногтей, и Эри попятилась, не обращая внимания на саднящие ладони, на которые неудачно приземлилась.

– Не подходите! – крикнула она, расширив глаза от ужаса.

В свете десятков голубых огней ей удалось хорошо рассмотреть облик господина Призрака: всё то же тёмно-синее кимоно и волосы до поясницы, связанные лентой, но среди них теперь виднелись заострённые лисьи уши, тень которых делала мужчину похожим на нечисть из городских легенд, а за спиной веером извивались чёрные хвосты, отливающие серебром на кончиках.

Светлячки, превратившиеся в голубое пламя, летали рядом с Хацу Юкио, иногда касаясь его плеч. Эри задрожала, отползая ещё дальше, и осмелилась заговорить тихим сухим голосом:

– Кто вы такой?!

Господин Призрак отдёрнул руку и не стал подходить ближе, но его открытый глаз следил за ней, и в этом взгляде, сколько бы художница ни искала, она не могла прочесть угрозы или жажды крови. Но её тело всё равно содрогалось: сердце колотилось, и этот стук отдавался в ушах, а пальцы вцепились в монетку-амулет на запястье.

– Не двигайся, – сказал Юкио спокойно, указывая тонким пальцем за спину Эри.

Она обернулась – и правда, сзади лежал камень, вокруг которого по песку расходились ровные круги. Ещё пара движений, и Эри точно ударилась бы головой.

– Кто вы? Почему это делаете?

– Мы пока ещё ничего не делаем! – крикнул Кэтору, по-прежнему сидевший на веранде дома, но теперь он подтянул колено к груди и скучающе покачивал второй ногой.

– Не вмешивайся, – велел господин Призрак, и его мягкий голос вмиг стал голосом, которым вполне могли отдать приказ о смертной казни.

Юноша тут же притих и вжал голову в плечи.

– Не может этого быть, не может… – зашептала Эри, запустив пальцы в волосы и сжав в кулаке волнистые пряди.

– Посмотри на меня! – Голос снова звучал привычно, как самая приятная на свете мелодия, и Хацу Юкио присел, чтобы их лица находились друг напротив друга. – Посмотри.

Она подняла испуганный взгляд и направила его в одну точку – на голубые языки пламени, изображённые на лисьей маске господина Призрака.

– Когда мы встретились в первый раз, ты боялась?

В своих воспоминаниях Эри видела этого человека среди опадающих листьев клёна: он стоял рядом с деревом, слегка наклонив голову, и его волосами играл ветер. Никакого страха, только мысли – как хорошо было бы нарисовать такую картину.

– Нет.

– Я всё тот же незнакомец, который сидел с тобой на смотровой площадке, а он никогда не навредил бы тебе.

– А тот, кто сейчас передо мной, способен навредить? У него есть когти и глаза горят в темноте, как у хищника. – Эри замолчала: не стоило так дерзко разговаривать со сверхъестественным существом, но страх всегда развязывал ей язык.

Господин Призрак выпрямился в полный рост и коснулся рукой мерцающего огонька, который присел ему на плечо.

– Я знаю, как выгляжу в людских глазах, но поверь, я не тот, кого тебе стоит бояться.

– Но именно ваш маленький друг опоил меня! – Эри дрожала всем телом, пальцы на руках и ногах онемели, но она продолжала говорить, хоть голос и скрипел, как жёсткий грифель карандаша, которым скребут по бумаге. – И я знаю, чей голос слышала во сне. Что вам от меня нужно?!

– Ты догадываешься, кто я?

– Нет, не знаю… Вы похожи на ёкая, вы…

«Кицунэ?»

Она проглотила последнее слово, словно опасаясь, что догадка может оказаться верной.

– Я не солгал при нашей первой встрече. Я действительно защищаю Яматомори от диких ёкаев и защищаю людей, которые возносят молитвы богине Инари. Я – ками этого святилища, и ты права, Эри, я кицунэ.

Голубые огни вспыхнули и, соскользнув с плеч Юкио, подплыли к художнице, остановившись у её лица. От них не исходил жар – только лёгкое тепло касалось кожи, и Эри протянула руку.

– Так на самом деле это не светлячки, а кицунэби?³²

– Всего лишь магия, которая не приносит людям вреда.

– Магия? Всё это слишком для меня. – Она выдохнула и прикусила губу. – Я допускала, что в мире существует нечто подобное, но разве ёкаи и призраки не остались в далёком прошлом? И даже если вы и правда ками этого святилища, зачем вам понадобилась я?

Господин Призрак протянул руку и прикоснулся чёрным когтем к каждому блуждающему огню – они послушно затрепетали и поплыли в сторону дома, где сидел Кэтору.

– Я привёл тебя сюда, чтобы защитить.

– Но от кого?

– От других ёкаев.

Ветер шумел в кронах уже облетевших вишнёвых деревьев, и со стороны небольшого пруда послышался громкий всплеск – карп выпрыгнул из воды.

Глава 5 Акамэ

В доме не было почти ничего, кроме бумажной ширмы, расписанной изящной каллиграфией, тростниковых татами и очага в полу, где догорали красноватые угли, рассыпающиеся по краям серым пеплом. От неприкрытой двери тянуло вечерней прохладой, и Эри, присаживаясь на циновку поближе к огню, обняла себя руками. Она всё ещё тряслась то ли от холода, то ли от страха перед кицунэ, с которым неожиданно оказалась в одном доме, и вид танцующего пламени немного успокаивал её.

Кэтору безмолвно устроился на татами напротив Эри, придвинув одно колено к груди, а господин Призрак перешагнул через порог, оставляя кицунэби на улице, и закрыл раздвижную дверь – в комнате сразу стало теплее, и от очага по полу потёк жар.

– Я не знала, что при святилище есть такой сад, – проговорила Эри, не сводя взгляда с двух мужчин, оказавшихся напротив неё.

– Он скрыт от посторонних глаз моей магией. Сюда не придут чужие, просто не смогут, – ответил Юкио, укладывая ладони на колени. Сейчас он снова выглядел как обычный человек, без лисьих ушей и хвостов за спиной.

– А я разве для вас не чужая?

– Ты – камелия, которую я долго ждал.

Эри покачала головой и потёрла виски пальцами.

– Для меня эти слова ничего не значат. Могу ли я услышать внятный ответ хоть на один вопрос? Простите, если я говорю как-то неподобающе: меня с детства учили уважать духов и ками, но поймите, встретиться с ними вот так – слишком неожиданно и пугающе для простого человека. У меня до сих пор трясутся руки! – Она приподняла ладонь, показывая, как дрожат пальцы.

– Ты вправе говорить так, как захочешь, Эри. В этом доме ты полноправная хозяйка. – Господин Призрак кивнул Кэтору, и тот без лишних слов поднялся со своего места и скрылся за бумажной ширмой.

– Почему вы называете меня хозяйкой?

– Я бы хотел рассказать всё сразу, но не могу. Сейчас есть более насущная проблема, которую мы должны решить.

– Не можете, значит? – Эри выдохнула, стараясь сохранять самообладание. – Кицунэ всегда говорят загадками?

Господин Призрак сложил руки на груди, всем видом показывая, что ответа не последует.

– Хорошо, о какой насущной проблеме идёт речь?

– С тех пор, как ты пришла сюда несколько дней назад, ты чувствовала или видела нечто… необычное? Вспомни, может быть, тебя посещали видения?

Глаза Эри сузились, и она заговорила медленно, подбирая слова:

– Со мной и правда произошли некоторые необъяснимые вещи. Сначала я видела горящие следы на полу и какой-то пар, наполняющий комнату, как будто магия, понимаете? Хотя это было больше похоже на галлюцинации. – Эри раздражённо выдохнула и провела рукой по волосам, откидывая чёлку назад. – Ещё я теряла сознание: мне привиделись люди в одеждах из другого времени, пугающие существа, преследующие меня по улицам города, и женщина, которая вызвала дождь одним взмахом руки. Честно говоря, я уже начинаю думать, что медленно схожу с ума.

Она посмотрела на Юкио в надежде увидеть во взгляде усмешку, а потом услышать, что всё оказалось просто жестокой шуткой, но господин Призрак внимательно слушал и в одно мгновение даже прикрыл глаз, о чём-то размышляя.

– И ещё дома… – качнув головой, продолжила Эри. – Мне стало неуютно там находиться: всё время кажется, будто кто-то наблюдает, постоянно следит за мной, не давая покоя. Как вы думаете, что со мной происходит?

Хацу Юкио ответил не сразу, а когда заговорил, его голос зазвучал глухо из-под маски:

– Всё, рассказанное тобой, настораживает. Видение на улице означает, что либо к тебе приходят воспоминания из прошлого, либо ты попала под влияние проказливого ёкая, насылающего на людей морок. Я склонен думать, что с тобой происходит всё и сразу, особенно если в дело вмешалась Хозяйка леса. А по поводу твоего дома… Скажи, в нём что-то изменилось?

– Не знаю. А хотя… – Она приоткрыла рот и вгляделась в полыхающие угли. – У нас с мамой традиционный дом, и все бумажные двери и татами за последнюю неделю покрылись пузырями. Я сначала подумала, что это может быть из-за влажности, но раньше такого никогда не случалось.

– Всё ясно. Они уже нашли тебя.

– Кто нашёл?

Юкио выдержал паузу, возможно, подбирал слова, а может, у него просто была привычка не отвечать на некоторые вопросы, и она уже начинала выводить Эри из себя. Но всё же кицунэ заговорил:

– Ёкаи. У тебя есть нечто, к чему их тянет больше всего, поэтому они пришли навредить тебе.

Тени от догорающего огня прыгали по лисьей маске господина Призрака, и Эри передёрнула плечами – холодный страх снова протягивал к ней щупальца, проползая мурашками от поясницы к шее.

– Туда больше нельзя возвращаться, иначе твоя жизнь и жизнь госпожи Цубаки окажутся под угрозой, – продолжил Юкио. – Ёкаи ходят за тобой по пятам и уже обосновались в твоём доме.

– О-откуда вы это взяли?

– Ты принесла на себе их запах.

– Просто запах?! – Из соседней комнаты вышел Кэтору, держа в руках чугунный чайничек и чашу. – Да от неё на всё святилище несёт злыми духами!

Он хмыкнул и поставил посуду с левой стороны от очага, между Эри и господином Призраком.

– Но я самый обычный человек, никому не делала ничего плохого и просто жила своей жизнью. Я никак не связана с ёкаями!

– Знаю. – Юкио красивым, выверенным движением поднял чайник, придерживая длинный рукав кимоно другой рукой, и вылил содержимое в небольшую чашу. – Я попробую объяснить, в чём дело. В давние времена ками были гораздо ближе к людям, чем сейчас, и иногда помогали смертным. Кроме непрекращающихся войн, голода и кочующих разбойников, жителям деревень чаще всего досаждали неприкаянные призраки и духи, которые пугали, портили урожай, а иногда и убивали простых людей. Священники и маги-оммёдзи³³ просто не могли справиться с такой угрозой, ведь у них не было главного – способности видеть потусторонних существ. Тогда божества собрали совет и решили одарить нескольких избранных новорождённых детей особой силой, чтобы у смертных была защита от ёкаев. Таких детей называли акамэ³⁴, и поначалу их уважали и ценили как посланников богов и незаменимых помощников в борьбе с нечистью, но вскоре одарённые стали развивать свои способности и обрели такое могущество, что ками, снова посовещавшись, приняли решение забрать обратно часть своего дара, дабы не вносить разлад между людьми и божествами.

Спустя годы от былой славы акамэ не осталось и следа, и к ним стали относиться не лучше, чем к грязным попрошайкам, ведь они не умели изгонять злых духов, а всего лишь обладали необычным зрением, которое больше не считалось чем-то особенным, да и не помогало в наполненной простыми заботами жизни людей. И даже ками отвернулись от них, посчитав своим самым неудачным творением.

Дар передавался с кровью и мог проявиться в любом потомке, и потому акамэ продолжали рождаться в этом мире, но оказались в самом низу людской иерархии, наравне с актёрами и куртизанками³⁵. Чтобы выжить, им приходилось выполнять любую грязную работу, за которую не брались священники и оммёдзи, а семьи, в которых рождался такой ребёнок, спешили поскорее избавиться от него. Ты… вернее, твой предок в прошлом имел честь получить такое благословение от богини Инари, хотя некоторые назвали бы это проклятием. Девушка из крестьянской семьи родилась с особым знаком на лбу – драгоценным лисьим камнем, который позволял видеть то, что недоступно простым людям.

– И вы хотите сказать…

– Даже спустя столетия в потомке этой девушки проявилась сила. В тебе, Эри. Ты уже почти не акамэ, но на лбу всё ещё сохранилась красная метка Инари, которая по какой-то причине пробудилась и позволила тебе заглянуть за завесу мира духов.

Он опустил чайник и дотронулся когтем указательного пальца до лба Эри, от чего кожа в этом месте запылала.

– Вот и ответ, почему ёкаи ходят за тобой. Они чувствуют знакомый запах и мечтают отомстить. С давних времён духи недолюбливали акамэ за то, что те прогоняли их с насиженных мест, а иногда натравливали на особо злобных призраков магов-оммёдзи или священников.

Эри покачала головой, не зная, что сказать или как принять услышанное. Вся эта история слишком сильно напоминала обычную легенду или увлекательную мангу.

– Хацу Юкио-сан, простите. – Она встала, задев ногой чашу, – та опрокинулась, и зелёный чай разлился по татами. – Я не в силах во всё это поверить. У меня и так непростая жизнь, и я правда не могу тратить время на истории про ёкаев и предков с магическими способностями. Прошу прощения, но мне нужно идти, и, пожалуйста, больше не зовите меня в это место.

Она шагнула в сторону выхода, но внутри у неё словно открылась старая рана, и сердце в груди сбило ритм, с каждым ударом принося острую боль. Не физическую, а такую, от которой разрывалось и трепетало нутро. Эри остановилась, не решаясь открыть бумажную дверь. Ей показалось: если она выйдет сейчас за порог, то и правда больше никогда не вернётся.

– Твоя мать в последнее время плохо себя чувствует, ведь так? – спросил Юкио, поднимая опрокинутую чашу.

– Откуда вы знаете? – Она обернулась, переводя затравленный взгляд с господина Призрака на Кэтору, который сидел подле кицунэ.

– И чем больше вы проводите вместе время, тем ей хуже. Вспомни, как она выглядела в первый день твоего приезда и как выглядит сейчас. Совсем скоро она даже с кровати встать не сможет.

– Что вы такое говорите?!

Эри выдохнула и приоткрыла рот, но так ничего и не смогла сказать: она старалась не придавать значения своим предчувствиям и тревогам, но трудно было не заметить – мама и правда чахла.

– Кэтору видел, что с ней случилось, и, поверь мне, это не обычная человеческая болезнь.

Снова подлив чая в пустую чашу, Юкио повернул лицо в маске к Эри и слегка кивнул в сторону места, где она сидела до этого.

– Прошу, выслушай меня. Я знаю, что делать, и обещаю помочь тебе и госпоже Цубаки.

Эри вернулась к очагу.

– Что с моей мамой?

– К ней прицепился обариён. Наверное, тоже прибежал к твоему дому на запах акамэ, но увидел более доступную добычу, – ответил Кэтору вместо хозяина святилища.

– Обариён? Это разве не персонаж детских сказок? Вы шутите?

– Ничуть. Раньше подобные рассказы не считались небылицами: народ жил бок о бок с ёкаями и ками, и для них всё было по-настоящему. – Юкио устремил янтарный взгляд на художницу, не упуская из вида ни одно её движение. – Ты помнишь, чем заканчивались истории с участием обариёна?

– Вроде как эти маленькие чудовища забирались на спины путникам и с каждым шагом становились всё тяжелее. Если человек доносил ёкая до дома, то получал мешок с золотом, а если нет, то…

– Ёкай раздавливал путника своим весом насмерть. – Голос Юкио звучал зловеще, в нём слышалось отвращение. – На самом деле в этой истории только одна правдивая концовка.

– Почти все в итоге умирали! – завершил мысль Кэтору, хлопнув в ладоши так звонко, что Эри вздрогнула. – Обариён – низшее существо, и никаких денег у него не водится.

– И как мне поверить в подобное?!

Господин Призрак снова сложил руки на груди и сказал:

– В нынешние времена даже в верующих недостаточно веры. Разве мой вид не убеждает тебя в том, что я не лгу?

Эри заметила, что на полу вокруг него лежали чёрные хвосты кицунэ, видимо, до этого скрываемые магической иллюзией, а на макушке вновь появились пушистые лисьи уши, обращённые в сторону художницы.

– Может быть, ты хочешь потрогать, чтобы удостовериться?

Один из хвостов огибал очаг, а серебристый кончик лежал почти у самых ног Эри. Она протянула руку и коснулась мягкого меха – по телу прошла дрожь, а внутри всё перевернулось, словно девушка стояла на краю обрыва и собиралась сорваться вниз. Ей показалось, что вокруг господина Призрака возник полупрозрачный туман, ложившийся ему на плечи и окруживший голову ореолом. Значит, вот каким необыкновенным было прикосновение к ками.

В это время Кэтору сидел с раскрытым от возмущения ртом и пыхтел, напоминая непоседливое животное:

– Господин! Как вы можете позволять ей такое?! Пусть даже это и она!

Юкио качнул головой, и Кэтору закрыл рот, обиженно скривив губы.

– Ты мне веришь, Эри?

Она заставила себя отнять руку от хвоста и со всей смелостью, на которую была способна, посмотрела в лицо ками:

– Трудно не верить, когда перед глазами вещественные доказательства. И что мне теперь делать? Моя жизнь… Я ведь художница, как мне быть?

– Для начала мы освободим госпожу Цубаки и твой дом от ёкаев, чтобы никто больше не пострадал, но пообещай мне кое-что. Пока я не найду способ избавить тебя от благословения Инари или приглушить его действие, ты останешься в святилище под моей защитой. Твои видения сейчас неуправляемы, и ты можешь потерять контроль в любой момент.

– Но у меня есть своя жизнь. Мне нужно работать над выставкой, а весной возвращаться в Токио. Я просто не могу находиться здесь всё время!

– Конечно, не можешь. Это не тюремное заключение, Эри, ты будешь выходить из святилища, когда захочешь, но в сопровождении Кэтору. Главное, всегда возвращаться до наступления ночи: ёкаи в это время становятся сильнее, и их остановят только священные ворота.

– Настолько ли это необходимо? – Она выдохнула и откинула голову назад. – Я сейчас даже не вижу никаких ёкаев.

– Если ты их не видишь, это не значит, что они не видят тебя, – ответил Юкио и пододвинул чашу, заново наполненную чаем, ближе к Эри. – Мы пока не знаем, что именно заставило силу акамэ пробудиться в тот день, но особый чай, который тогда дал тебе Кэтору, точно ненадолго открыл твои глаза.

– Ваш особый чай больше похож на наркотик, после которого мерещатся странные вещи, я не хочу больше его пить.

– Это вообще-то семейный рецепт! – фыркнул юноша и бросил на Эри недовольный взгляд. – Здесь только натуральные травки со склонов соседней горы Маруяма, и это не наркотик, а снадобье, которое раньше использовали для входа в транс, а в больших количествах оно действует как снотворное.

– И как оно поможет избавиться от ёкаев?

– Когда ты находилась на грани сна и яви, то видела белый дым и следы, помнишь? – Юкио подвинул чашу ещё ближе, задержавшись на краешке чёрным когтем. – Это и есть способности акамэ – видеть не только самих ёкаев и ками, но и их ауры, а самые одарённые могут даже находить сверхъестественных существ по разным приметам.

Эри не сводила взгляд с чаши, внутри которой по зеленоватому настою расходилась лёгкая рябь.

– Хацу Юкио-сан, вы не думаете, что я имею право знать больше, чем вы мне рассказываете? Ведь сейчас я пытаюсь решить, стоит ли вам доверять.

– Ты права. Я обещаю, что расскажу обо всём, но пока ещё не время.

Она уже слышала, как господин Призрак говорил подобное в их первую встречу, и понимала – больше никаких ответов ждать не стоило.

– Хорошо, но это только ради безопасности мамы. Что мы будем делать дальше?

– Сегодня ночью мы искусственно пробудим твои силы, и ты сама убедишься, что я не лгал тебе.

Глава 6 В доме семьи Цубаки

Всего одна чаша приготовленного Кэтору чая подействовала на Эри как целый кувшин саке: тревоги и печали растворились, позволяя ей ощутить себя лёгкой, словно она парила среди облаков, а не спускалась по каменным ступеням святилища Яматомори. Щёки и уши горели, как во время жара, а перед глазами вновь появилась едва заметная дымка, окутывающая зеленоватым ореолом идущего рядом юношу.

– Возьми меня под руку, а то ещё завалишься в кусты, – хмыкнул Кэтору и подставил Эри локоть. – Я же приготовил слабый настой, чего тогда тебя так шатает?

– Спрашиваешь, как будто это не ты здесь главный специалист по отварам! – выдохнула Эри, всё-таки цепляясь за руку провожатого. – Обязательно было поить меня этим отвратительным чаем ещё в святилище? Я бы могла хотя бы до дома дойти в трезвом состоянии!

– Он имеет длительный эффект и раскрывает все свои свойства в течение первого часа, поэтому я решил сэкономить наше время и дать тебе настой заранее. Хотя и не уверен, что это сработает: силы акамэ в тебе слишком слабы.

– Но ведь Хацу Юкио-сан сказал, что с ним я точно смогу увидеть скрытое от человеческих глаз! – Эри обернулась, пытаясь удержать равновесие, и пробормотала: – Подожди, а где он? Хозяин святилища же вышел с нами.

Эри попыталась вглядеться в этот плывущий мир, подёрнутый лёгкой дымкой, и найти мужчину в лисьей маске, но вокруг никого не было: их окружал лишь длинный коридор из красных ритуальных ворот, освещённых каменными фонарями.

– Он догонит нас. Ему же нужно прийти в себя после… – Кэтору неожиданно замолчал и прокашлялся. – В общем, не важно, господин Призрак скоро появится.

– Господин Призрак… Мне вот что интересно: почему ты его так называешь? И почему он постоянно ходит в маске, у него что-то с лицом?

Свой собственный голос Эри слышала как будто издалека, и ей показалось, что тело двигалось само по себе, не подчиняясь воле хозяйки. В таком невесомом состоянии в голову приходили разные мысли, и художница позволила себе расслабиться и погрузиться в раздумья: где-то глубоко внутри звенел тревожный колокольчик, напоминающий, что всё это, возможно, ещё одно видение человека, постепенно сходящего с ума, но Эри уже не могла остановиться или замедлить события.

Она просто взяла и доверилась совершенно незнакомым существам, которые позвали её на охоту за ёкаями, и всё же по какой-то необъяснимой причине страх, что преследовал Эри несколько дней, отступал, когда она находилась в компании кицунэ и юноши-служителя.

– Ты задаёшь слишком много вопросов для одного дня, Цубаки-тян³⁶. Вообще-то у моего господина самое прекрасное на свете лицо, но он вынужден носить маску, и даже не спрашивай почему. – Кэтору первым спустился с каменных ступеней, выходя на узкую городскую улочку, и подал руку Эри. – Но прозвище своё он получил в первый день нашего знакомства. Знаешь, ту историю я никогда не забуду: тогда я был ранен и принял облик глиняного чайника.

Эри приподняла бровь и приложила ладонь к губам, чтобы сдержать смешок.

– Не смотри на меня так, я вообще-то тоже не обычный человек! Я уже несколько веков служу своему господину, а моё настоящее обличье – тануки³⁷, но я предпочитаю выглядеть более приземлённо.

– Прости, но в это очень трудно поверить. Разве тануки не толстенькие, пушистые и не любят выпить саке на досуге?

– Ещё чего! Хотя кто не любит саке?! Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда поймёшь, что все видения, от которых ты страдала, – реальность.

Кэтору хмыкнул и прибавил шаг, и Эри пришлось постараться, чтобы не отстать от него, тем более что улочка в этом месте как раз уходила вверх и идти по ней в гору, да ещё и с затуманенной головой, оказалось не так просто.

– Так что там про чайник? – спросила художница, всё же решив выведать историю о господине Призраке.

– У нас есть ещё немного времени, так что я расскажу! – начал Кэтору, устремляя задумчивый взгляд вперёд. – Те времена были тяжёлыми как для людей, так и для ёкаев. Кажется, сейчас эту эпоху называют Сэнгоку Дзидай³⁸ – это время смуты и кровавой бойни. Одни правители шли войной на других, а ронины³⁹ объединялись в банды и терроризировали крестьян, которые отдавали свой урожай каждому, кто проезжал мимо их деревни. Человеческие распри сильно влияли на жизнь ёкаев: леса, где мы мирно существовали, сжигались и вырубались, а земля пропиталась кровью настолько, что стала алой.

Тогда я бежал из своей норы от пожара и смешался с толпой самураев, потерявших хозяина в последней битве. Ты могла слышать, что иллюзии тануки славятся своей правдоподобностью, поэтому никто не заподозрил во мне ёкая, и я стал жить с этими людьми. Было приятно забыть про уши и хвост, готовить на костре и пить дешёвое вино с приятелями… Такая жизнь очень даже по мне. Жаль, что продлилась она недолго: в одну из ночей на наш лагерь напали, и все мы оказались в плену.

Эри прикрыла веки из-за тумана в глазах, мешавшего обзору, и в просвете между серыми клубами дыма увидела фигуры самураев в покрытых царапинами доспехах и услышала крики раненых воинов – их избивали ногами, а потом связывали самыми крепкими узами. Тени вокруг художницы сгущались, в нос ударил железный запах крови, а звуки битвы в ушах становились всё громче.

– Меня, как и всех остальных, избили, связали и посадили в клетку. Кажется, они хотели узнать какую-то важную информацию от слуг павшего в бою даймё⁴⁰ и поэтому каждый день пытали солдат, а после отрубали им головы, не давая закончить жизнь так, как подобает настоящим воинам. Тогда я очень испугался. Я не хотел умирать и в одну из ночей, когда другие пленники дремали, просто взял и превратился в чайник. Трусливо, да, но это всё, на что у меня хватило сил, ведь я и правда никого не мог спасти.

На мгновение Эри показалось, что она сама сидит в клетке, смотря через деревянные прутья на то, как горит огонёк костра в непроглядной ночи. Но видение быстро рассеялось, возвращая её на знакомую дорогу и усиливая головную боль.

Повернувшись к собеседнику, Эри заметила, что лицо Кэтору изменилось: привычное расслабленное выражение исчезло, и теперь служитель святилища поджимал губы, хмурился и смотрел только себе под ноги, будто каждый шаг давался ему с трудом.

– Не рассказывай, если тяжело, – тихо проговорила она, крепче обхватив пальцами локоть Кэтору.

Правду говорил юноша или нет – Эри не могла определить, но ей, по крайней мере, было знакомо это чувство, когда не хочешь ворошить прошлое, ведь оно как ловушка, спрятанная под сухими листьями в лесу. Одно неосторожное движение – и ты уже падаешь, а твоё тело пронзают острые колья.

– Я в порядке! – отмахнулся Кэтору и после нескольких шумных вдохов продолжил: – Во время побоев мою ногу сломали, и потому чайник из меня получился никудышный – с трещиной на ручке, но всё равно за неимением ничего лучшего самураи начали заваривать во мне чай, и я стал молчаливым свидетелем всех ужасов, которые они творили с моими товарищами. Позже я понял, что все воины были одержимы злыми духами, родившимися на войне и жаждущими крови.

Возможно, кто-то из пленников беспрестанно молился Инари перед смертью или кто-то из их семей оставил в святилище молитву, но богиня наконец услышала! В ту ночь шёл дождь, завывал северный ветер, и внезапно прямо посреди лагеря появилась тень, окружённая негаснущими языками голубого пламени! Фигура выглядела настолько свирепой, что я и правда подумал: «Это самый ужасный призрак из всех, что я встречал! Но если он освободит меня, то я точно буду ему служить».

Ненадолго повисла тишина, и Кэтору вновь заговорил:

– И он убил всех до единого, как будто пришёл совершить отмщение за души людей, погибших на той войне. Только вот к тому времени в лагере в живых остался я один, и то в облике чайника. Господин Призрак прошёл мимо меня, но вдруг остановился, словно что-то разглядел в груде мусора, которая осталась от походной кухни после справедливого суда над самураями. И тогда Юкио-но ками⁴¹ сказал: «Пойдёшь со мной?» Не представляешь, как забилось моё сердце! Я не знал, что и думать, но, ведь будь он хоть тысячу раз злобным призраком, он всё же спас меня из настоящего ада! Поэтому я собрал последние магические силы тануки, обратился обратно в человека и пошёл за ним. Потом, конечно, оказалось, что хозяин никакой не призрак, но он любил дразнить меня «маленьким чайником», а я в ответ тоже одарил его запоминающимся прозвищем.

Эри совсем растерялась, слушая Кэтору, и теперь шла молча, даже не заметив, что история закончилась.

– Прости меня. Я ещё тогда хотел рассказать тебе, но не успел, – проговорил он и поднял на неё взгляд глубоких тёмных глаз, в которых читалось сожаление.

– Когда тогда?

– В нашу последнюю встречу. Но это уже не важно, ведь ты снова здесь!

Тоска невесомым пологом накрыла Эри, принося с собой тянущую боль в груди, из-за которой казалось, что сердце распускают по швам, медленно вытягивая нить за нитью. Подобная боль была знакома художнице: именно так страдала душа из-за потери, но почему сейчас, откуда это чувство?

Оставшийся путь они прошли в тишине.

Эри и Кэтору вышли на знакомую улицу. По краям дороги горели тусклые фонари, и только стрекот осенних цикад не давал городу погрузиться в полное безмолвие. Соседи давно вернулись с работы и, завершив семейный ужин, ложились спать: во многих окнах погас свет, а переулок теперь казался пустынным и загадочным. Между домами собирались тени, напоминая притаившихся чудовищ, единственная машина показалась вдалеке и тут же исчезла за поворотом, а фонарь, стоявший около тропинки, что вела на соседнюю гору, беспрерывно мигал.

Эри сглотнула и посмотрела в сторону то и дело выключающейся лампочки – вокруг высокого фонаря парил жёлтый ореол и крутилось нечто, напоминающее маленькую круглую свечку. Художница моргнула, но видение не исчезло: когда свет гас, эта свечка загоралась ярче, но стоило лампочке вновь заработать, как огонёк затухал.

– Что это? – спросила она, указывая на необычное явление.

– Кажется, чай и правда работает! – Кэтору горделиво приподнял подбородок и положил ладонь на плечо Эри. – То, что ты видишь, – Абура-акаго, масляный ребёнок.

– Этот огненный шарик и правда ёкай?

– Видимо, ты всё же не способна, как другие акамэ, заглядывать в саму суть существ, что живут по ту сторону. – Он вздохнул и поднял взгляд наверх. – Абура-акаго осталось совсем мало.

– Почему? Что с ними случилось? – Эри попыталась разглядеть ребёнка, но всё же не видела ничего, кроме яркого света, похожего на огонь свечи.

– Эти малышки были всего лишь слабыми огненными духами, которые незаметно слизывали масло из масляных ламп и никому не вредили, но с появлением электрических фонарей они начали голодать. Некоторые так и исчезли, а кто-то до сих пор скитается по миру в поисках пропитания и иногда по привычке пытается найти масло в новых светильниках.

– Может быть, его стоит покормить?

Этот ёкай выглядел безобидно, и Эри стало его жаль: никто не заслуживал такой печальной участи – жить в вечных поисках еды и никогда её не находить.

– Не вздумай! Привяжется ещё! – предостерёг Кэтору и повёл художницу дальше, поддерживая её под локоть.

Дом семьи Цубаки находился в конце улицы: он ничем не выделялся среди других низких традиционных домов в этой части города, разве что территория была огорожена невысоким каменным забором с проросшими на нём увядающими цветами.

Дотронувшись до калитки, которая оказалась не закрытой, Эри вздрогнула и схватилась за руку Кэтору: нечто густое и тёмное клубилось на дорожке, ведущей к входной двери, и от соприкосновения с этим дымом кожу словно обожгло.

– К-кэтору-сан! – прошептала Эри, цепляясь за его рукав. – Там что-то чёрное, оно повсюду!

– Я тоже чувствую злую ауру. Похоже, в доме уже много ёкаев. – Он толкнул железную калитку и прошёл вперёд. – Не отходи от меня ни на шаг! Сейчас, когда мы немного пробудили твои способности, ёкаи ещё сильнее ощущают твоё присутствие.

Эри почти ничего не видела, кроме чёрного дыма, окутывающего маленький садик и покрывающего деревянную ступеньку перед входом. Шею окатило холодом, ладони вспотели, а в горле пересохло, стоило ей вдохнуть этот тяжёлый воздух, но она всё же пошла следом за Кэтору: если дом заполонила нечисть, то мама тоже была в опасности!

– В вашей семье не принято запирать жилище? – спросил юноша и указал на приоткрытую входную дверь.

– Странно, мы всегда запираем…

Подойдя ближе и заглянув внутрь, Эри заметила, как в прихожей бледный свет луны, пробивающийся через окно, освещал в полутьме чью-то руку на полу. Сердце словно рухнуло с высоты, и девушка бросилась вперёд.

– Мама!

– Да стой же ты! – Кэтору не успел схватить Эри за шарф и крикнул: – Господин Призрак меня убьёт, если с тобой что-то случится!

Но она уже не слушала его, она влетела в комнату, посреди которой, уткнувшись лицом в ковёр, лежала мама, а на её спине сидел маленький монстр размером с ребёнка: его морщинистая кожа отливала серым, а среди редких волос виднелись острые уши. Он радостно прыгал и хлопал по плечам своей жертвы, будто хотел заставить её вновь встать и идти.

– Что это за тварь?! – Эри вскрикнула и попятилась назад, выискивая взглядом хоть что-то, чем можно ударить ёкая.

Перед глазами всё вновь подёрнулось полупрозрачной пеленой, как тогда, во время встречи с огромным червем и женщиной, которую остальные называли Хозяйкой леса. Голова закружилась, словно Эри только что вышла с высокого аттракциона в токийском парке, и теперь, борясь с приступом тошноты, ей пришлось прислониться к стене, чтобы устоять на ногах.

Рядом как раз оказалась небольшая железная стойка для обуви, и Эри потянулась к ней, чтобы использовать как оружие против монстра, но кто-то перехватил запястье, сжимая крепко, но не до боли.

– Не нужно, – мягко проговорил Юкио, неожиданно появившись за спиной.

От него исходило тепло, а мощная аура обволакивала и успокаивала. Головокружение прошло так же внезапно, как началось, и Эри смогла наконец разглядеть всё происходящее.

– Господин Призрак… Вокруг ёкая воздух прямо заряжен тьмой! – сказала она, пытаясь подобрать нужные слова к тому, что открылось её глазам.

Юкио еле заметно кивнул и ответил:

– Не волнуйся, Кэтору сам со всем разберётся.

– Наконец-то вы тут, – буркнул тануки, доставая из рукава гохэй⁴² с двумя свисающими белыми бумажными лентами. – Честное слово, мне просто не под силу удержать эту девчонку!

Он прошёл вперёд и направил жезл в сторону ёкая, который продолжал весело подпрыгивать на спине госпожи Цубаки.

– Слезай с человека и уходи с миром, – сказал Кэтору, и ленточки на гохэй замерцали белым светом. – Иначе мне придётся тебя изгнать силой.

Ёкай обариён, больше всего на свете любящий кататься верхом на спинах людей, наконец обратил внимание на нежданных гостей и замотал головой, хватаясь когтями за одежду лежащей под ним женщины. Она зашевелилась и застонала, но, сколько бы ни пыталась, у неё не получалось встать с пола или хотя бы перевернуться.

– Мама! Сделайте уже хоть что-нибудь! – закричала Эри и дёрнулась вперёд, но Юкио удержал её.

– Кэтору, от страха обариён только тяжелеет, изгони его сейчас же! – В голосе господина Призрака послышались угрожающие нотки, и тануки тут же подобрался и произнёс заклинание очищения.

Из жезла вырвалась светлая энергия, окутывая ёкая непроницаемым куполом.

– В чём дело?! – Юкио опустил тяжёлый взгляд на Кэтору, который держал гохэй дрожащими руками, но никак не мог окончательно изгнать обариёна, словно маленького монстра защищало что-то, по силе не уступающее священному артефакту.

– Не знаю, он не поддаётся! – пискнул тануки и ещё раз произнёс заклинание, но услышал в ответ лишь задорное хихиканье. – Обычно этот жезл, который я украл у Кимуры, срабатывал против мелкой нечисти, почему сейчас не выходит?!

Госпожа Цубаки подняла лицо, покрасневшее и настолько напряжённое, что при свете священного жезла в напуганных глазах виднелись красные прожилки, – её действительно придавило к земле неимоверной тяжестью, которая не давала сдвинуться с места ни на один сяку⁴³. Она протянула руку в сторону дочери, но в этот момент обариён вновь подпрыгнул, и из груди женщины вырвался сдавленный стон.

– Она же умрёт! – Эри вновь попыталась вырваться, бросив мрачный взгляд на Юкио. – Отпустите!

Кицунэ помедлил лишь мгновение, после которого развернул художницу к себе спиной и накрыл её глаза ладонью.

– Тебе не нужно на это смотреть, – сказал он тихо совсем рядом с её ухом и обратился к Кэтору, уже не скрывая раздражения: – Отойди назад! О твоих магических силах мы потом поговорим.

Эри не могла ничего видеть, но кожей почувствовала волну жара, исходящую от Юкио, и услышала тихое потрескивание, словно неподалёку разгорался огонь. Всё её существо затрепетало от божественной энергии, которая пронизывала каждую клеточку, и эти ощущения были столь яркими, что из глаз невольно потекли слёзы.

Вскоре ладонь господина Призрака опустилась, и художница вновь увидела маму, лежащую на полу неподвижно, а в воздухе над её телом парила серая пыль, напоминающая пепел. Больше ни о чём не думая, Эри побежала вперёд и упала на колени перед матерью, затем перевернула её на спину и проверила пульс – сердце всё ещё билось, хоть и слабо.

– На ней действительно сидел ёкай! – прошептала она, направив пустой взгляд на лицо мамы, покрытое алыми пятнами. – Я видела собственными глазами.

– Мы успели как раз вовремя, – сказал Кэтору и тряхнул своим жезлом. – Ещё бы немного, и конец. Хорошо, что с нами был господин Призрак, а то эта штука, кажется, сломалась и больше не хочет изгонять нечисть.

Юкио молча подошёл и присел рядом с Эри.

– Она жива, теперь мы её спасём, – проговорил кицунэ, но в его голосе, приглушённом лисьей маской, слышалось беспокойство, словно что-то всё же пошло не так.

– Почему она не просыпается? – Эри провела рукой по волосам матери и ещё раз нащупала пульс. – Нужно срочно звонить в скорую!

Но достать телефон из кармана не получилось – пальцы онемели и перестали слушаться, а головокружение вновь вернулось, заставляя художницу прикрыть слезящиеся глаза, чтобы не видеть комнату, которая вращалась и заполнялась дымкой. Внутри Эри словно что-то сломалось: тело отторгало особый отвар, разгоняя кровь по венам и не позволяя больше видеть мир ёкаев. Вместо лёгкости, которую она ощутила, когда шла сюда вместе с Кэтору, её неожиданно накрыло тревогой.

– Эри, подожди, – сказал Юкио и положил ладонь ей на плечо. – Я медлил не просто так. Не хотел сразу сжигать обариёна: он носил в себе слишком тёмную энергию, а это ненормально для низшего существа. Перед тем как ты позовёшь человеческих целителей, мы должны проверить, не навредил ли ёкай душе госпожи Цубаки.

Дымка, закрывающая глаза, рассеивалась.

– Это так странно… – прошептала Эри, бросая удивлённый взгляд на Юкио. – Когда вы дотрагиваетесь до меня, я чувствую себя по-другому, словно мне становится легче, и я снова вижу гораздо больше. Дайте мне руку!

Не задавая лишних вопросов, господин Призрак протянул ладонь, и Эри тут же вложила в неё свою.

И правда помогло.

Жар, растекающийся по венам, и необъяснимая тяжесть, которая накрывала подобно морскому валу, исчезли, стоило Эри коснуться Юкио. Она сделала два глубоких вдоха и раскрыла глаза.

– От этих видений и чая у меня постоянно туман в голове, но сейчас я вижу всё так ясно!

– Интересно. – Юкио сжал её ладонь, и в местах, где их кожа соприкасалась, рождалось тепло, словно они оба прятали между пальцами маленькие огоньки. – Ты потомок девушки, в которой текла божественная сила богини Инари, и поэтому моя энергия Посланника может успокоить пробудившуюся после долгого сна кровь акамэ.

– Только не говорите, что нам придётся всё время ходить, держась за руки.

Юкио, казалось, усмехнулся, но из-за маски нельзя было точно определить, засмеялся он или же недовольно хмыкнул.

– Я бы не отказался. Но сначала давай спасём госпожу Цубаки.

Немного отодвинув рукав хаори, кицунэ протянул левую руку к лицу женщины, но не успел дотронуться до её лба: Эри остановила его, сильнее сжав ладонь.

– Постойте.

Она попробовала поймать что-то в воздухе, прямо над грудью матери, и Юкио чуть склонил голову набок, наблюдая за её действиями.

– Вы это видите? – спросила она, проводя рукой над телом.

– Что именно?

– Нить! Чёрная нить извивается и поднимается вверх прямо отсюда!

Кицунэ повернул лицо в маске в сторону Кэтору, а тот в ответ испуганно расширил глаза и прошептал: «Только не это. Не может быть!».

– Что не может быть?

– Проверь, есть ли какая-то метка на животе госпожи Цубаки, – попросил Юкио и отвернулся, не выпуская из пальцев руку Эри. – Это очень важно.

Остатки головокружения и жара окончательно испарились, и она приподняла свитер мамы, оглядывая кожу на её животе. Там действительно оказался яркий тёмный след от цилиндрической печати с незнакомыми Эри древними иероглифами.

– Я вижу метку.

– Господин Призрак, это же… это!.. – Кэтору сделал шаг назад и указал рукой в сторону госпожи Цубаки. – Неужели опять? Как тогда?

– Успокойся! Мы были готовы к этому! – произнес Юкио бесстрастным голосом, достал из рукава шёлковый мешочек и вложил в руку художницы. – Эри, тебе нужно прямо сейчас нанести второй символ поверх того знака, который ты увидела!

– Но…

– От этого зависит жизнь госпожи Цубаки!

Она не понимала, что именно происходит, но точно знала: в доме присутствовала тёмная энергия, от которой тело бросало в холод. Пришлось взять то, что предлагал Юкио, – внутри мешочка оказалась маленькая прямоугольная печать и шкатулка с киноварью⁴⁴.

– Что это?

– Такой след на время задержит потерю души. Быстрее!

Голова у Эри шла кругом, но она не посмела ослушаться и макнула искусно вырезанную из дерева печать в краску и поставила ещё одну метку. Тёмная энергия, растекающаяся по комнате, ощутимо ослабла, а нить, что вырывалась из груди мамы, истончилась.

– Это какое-то безумие, я звоню в скорую!

У Эри дрожали пальцы, и она с трудом достала из кармана телефон.

– Господин Призрак, вы должны это увидеть! – крикнул Кэтору, подойдя к бумажной раздвижной двери, которая отделяла основную комнату от комнаты художницы. – В бумаге была небольшая дырочка, которую не залатали вовремя, вот они и поселились здесь всем семейством.

Юкио хотел отпустить руку Эри, но она не позволила и, уложив голову мамы на подушку-дзабутон, поднялась вместе с кицунэ и подошла к тому месту, где стоял Кэтору. Из темноты на неё смотрели сотни жёлтых глаз: от пола до потолка, на каждой стене, они были повсюду и с любопытством наблюдали. Эри вспомнила, как всё время хотела дотронуться до вздувшихся пузырей на створках и татами, которые неожиданно появились в комнате неделю назад, и её замутило.

– Мокумокурэны⁴⁵ обычно не селятся в жилых домах, – заметил Юкио и щёлкнул один из глаз по веку, отчего тот моргнул и с тихим шипением испарился. – Видимо, пробуждённая энергия акамэ оказалась сильнее, чем мы думали.

– Хорошо, что они не успели украсть глаза Цубаки, то есть Эри, пока она спала, а то было бы не очень приятно, – усмехнулся Кэтору и прошёл в сторону кухни. – Эри-тян, где у вас клей? Чтобы выгнать этих тварей с концами, надо переклеить бумагу на двери.

Она не ответила. Вид неизвестно откуда взявшихся в комнате сотен глаз, которые непрестанно за ней следили, настолько поразил Эри, что она попятилась, отпустила руку Юкио и бросилась к выходу.

Только на улице она смогла вдохнуть свободно. Прохладный воздух приятно касался разгорячённого лица, и Эри присела на ступеньку перед входной дверью, устало потирая веки и набирая на телефоне короткий номер. Эффект чая уже прошёл, и всё вновь стало прежним: обычный дом, обычный сад, обычный переулок, только фонарь неподалёку продолжал мигать, но художница больше не видела никакого ёкая.

На другом конце спустя несколько долгих минут сняли трубку, и Эри вызвала скорую помощь.

Сзади послышались шаги. Нетрудно было догадаться, кто пришёл: никто, кроме господина Призрака, не стал бы намеренно громко топать, хотя умел беззвучно спрыгивать с высокой крыши. И действительно, Юкио вышел из дома и поравнялся с Эри, но почему-то ничего не говорил.

– Этих тварей там больше нет? – спросила она, поднимая взгляд на мужчину в тёмном кимоно и лисьей маске.

– Мы изгнали всех до единого, но тебе всё равно опасно здесь оставаться. Прошу тебя, пойдём с нами! Я смогу защитить твою семью!

– Нет. Я не знаю… Я должна подумать. Если я не пью чай и не дотрагиваюсь до вас, то почти не вижу ёкаев. Возможно, мне просто стоит держаться подальше от святилища и от всего сверхъестественного.

Юкио промолчал и поднял лицо к небу, разглядывая что-то там, наверху, то ли звёзды, то ли нечто, недоступное человеческому глазу.

– Сейчас приедет скорая, вам лучше уйти как можно скорее.

– Хорошо. Но я найду способ спасти твою маму, обещаю, – сказал господин Призрак и прошёл вперёд, на этот раз бесшумно ступая по каменной тропинке.

Из дома выглянул Кэтору и удивлённо посмотрел на Эри, которая даже не удостоила его взглядом и отвернулась, уставившись в экран телефона.

– А она не пойдёт с нами? – спросил тануки и, не получив никакого ответа, последовал за хозяином.

– Эри, если понадобится моя помощь, пожалуйста, приходи в святилище! – напомнил Юкио, обернувшись к ней лишь на мгновение.

Когда художница подняла взгляд, у железной калитки уже никого не было, а вдалеке послышался вой сирены скорой помощи.

Глава 7 «Корабль заплыл слишком далеко, чтобы возвращаться»

В коридоре больницы было пусто. Эри сидела на жёсткой кушетке, откинувшись назад, и смотрела на идеально белую стену, простирающуюся на всю длину корпуса. Вот бы нарисовать здесь что-нибудь яркое, чтобы люди, ожидающие новостей о своих близких, могли хоть немного расслабиться.

Откуда-то доносился назойливый писк медицинского прибора, и Эри захотелось закрыть уши или вообще исчезнуть из этого места. Всё казалось неправильным. Ёкаи, ками, люди с божественными силами… И зачем только она вернулась в Камакуру? Зачем пошла в святилище и увидела там то, что не предназначалось для простых смертных?

Эри провела рукой по спутанным волосам и бросила взгляд на настенные часы, которые показывали половину одиннадцатого вечера. Ужасно клонило в сон, а всё тело ныло от пережитого напряжения. Хотелось просто оказаться дома, очнуться в своей постели и понять, что это был всего лишь кошмар, галлюцинация, что угодно, лишь бы мама не пострадала в реальности.

Но мысли тут же испарились, стоило Эри услышать звонкий стук каблуков по кафелю, – из палаты вышла молодая женщина в белом халате и направилась прямо к ней.

– Цубаки Эри? Вы родственница? – спросила она, сверяясь с записями на экране планшета, который держала прямо перед глазами, будто плохо видела.

– Да, это я! Вы узнали, что с моей мамой?

– Состояние госпожи Цубаки стабильное, но она находится в глубокой коме, причины которой мы пока не смогли определить. Раз вы сказали, что нашли её лежащей на полу, возможно, она потеряла сознание от сильного удара, но пока мы не нашли никаких признаков черепно-мозговой травмы. На данный момент необходимо продолжить тщательное обследование.

Казалось, что каждое слово подталкивало к пропасти, разрушало хрупкую стену выдержки, которую Эри выстроила с таким трудом, пока сидела в белоснежном коридоре госпиталя. Она могла с уверенностью сказать, что уже слышала, как по этой самой стене пошли трещины…

– Когда она очнётся? – Вопрос звучал бессмысленно, но Эри просто не могла его не задать.

– Прошу прощения, но боюсь, даже лучший врач вам не скажет, когда это произойдёт: возможно, уже завтра, а может, через месяц. Некоторые пациенты не просыпаются неделями, а некоторые годами, но, пожалуйста, не отчаивайтесь, надежда ещё есть!

Эри на мгновение потеряла опору, и в голову успела прийти мысль: если она сейчас упадёт и тоже угодит в больницу, то кто тогда будет оплачивать счета за лечение мамы? Это помогло удержаться на ногах и прийти в себя: она должна быть сильной, хотя бы ради единственного родного человека.

– Тогда сделайте всё возможное, чтобы выяснить причины комы, – сказала Эри, поймав сочувствующий взгляд врача.

– Непременно.

В палате горела всего лишь одна настольная лампа, и желтоватый свет, растекающийся вокруг кровати и падающий на лицо мамы, делал её похожей на восковую куклу, отчего Эри стало не по себе. Она присела рядом на жёсткий деревянный стул, выкрашенный в тот же ненавистный белый цвет, как и все стены в этом здании, и дотронулась до руки матери, лежащей поверх одеяла.

– Мам, что происходит? Скажи, что мне теперь делать?

В ответ звучал лишь тихий писк и жужжание медицинских приборов, которые оповещали о том, что сердце пациента всё ещё бьётся. Эри аккуратно переложила руку госпожи Цубаки на кровать и приоткрыла сначала одеяло, а за ним и больничную рубашку, обнажая кожу на животе. След от двух печатей – внизу тёмный, как сажа в зимнем очаге, а на нём яркий киноварный, который поставила сама художница, – никуда не делся.

Сейчас Эри не видела тёмную нить, вырывающуюся из груди матери, но знала, что всё это правда – невероятная, абсурдная, страшная, и всё же отрицать её было бессмысленно.

– Почему мы? Почему это должно происходить именно с нами? – прошептала она, присаживаясь на колени около кровати и укладывая голову на одеяло, рядом с рукой мамы.

Кто-то аккуратно, почти невесомо коснулся плеч, укрывая Эри тёплым пледом. Она не спала, но то и дело проваливалась в забытьё, где её преследовали тяжёлые мысли и видения о ёкаях самого омерзительного вида. Сразу открыть глаза оказалось непосильной задачей, и Эри ещё немного полежала, вслушиваясь в тихий разговор в коридоре:

– Есть ли какие-то шансы? – Голос точно принадлежал Хару, но сейчас звучал совсем не так, как раньше: в нём слышалась твёрдость и собранность.

– Я уже говорила, что мы пока не можем дать никаких гарантий. Лечащий врач госпожи Цубаки будет наблюдать за пациенткой в течение недели, но стоит подготовиться к тому, что она не очнётся в ближайшее время. Честно признаться, это уже не первый подобный случай.

– Прошу вас сделать всё возможное. Деньги не проблема!

– Господин, никакие деньги не помогут пробудить погружённое в глубокую кому сознание, поэтому нам остаётся только терпеливо ждать.

Послышались удаляющиеся шаги и протяжный выдох Хару. Эри не нужно было даже поворачиваться, чтобы представить, как её друг снял очки и потёр переносицу, – он всегда так делал, когда сильно уставал.

– Ты проснулась?

Харука, вероятно, заметил, что она пошевелилась, и тут же зашёл обратно в палату.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке! – Она улыбнулась через силу. Взгляд невольно упал на кровать, где всё так же умиротворённо спала мама, и тяжесть на душе стала такой невыносимой, что Эри отвернулась и принялась рассеянно расчёсывать пальцами спутанные волосы. – Когда ты пришёл и как вообще обо всём узнал?

– Это сейчас так важно? Заглянуть на твою улицу мне подсказал один странный прохожий, а дальше соседи направили сюда.

– Странный прохожий…

В голове возник образ господина Призрака, но разве хозяин святилища мог знать Харуку? Да и зачем ему заниматься подобными вещами?

– Эри-тян, посмотри на меня!

Молодой мужчина в очках опустился перед художницей на корточки и взял её руки в свои, сжимая ладони чуть сильнее, чем было нужно, отчего Эри поморщилась.

– Мы найдём выход. У родителей есть знакомый врач из госпиталя Кэйо⁴⁶, и мы ему завтра же позвоним. Всё будет в порядке. Ты не одна!

– Спасибо, Хару-кун! – Она вновь попробовала улыбнуться, но заметила, как слёзы капля за каплей начали падать на руки друга, накрывающие её собственные ладони. – Прости, я не хотела плакать.

– Ничего, Эри.

Он присел на край кровати и обнял её. Эри уткнулась лицом в неудобное, угловатое плечо и зарыдала, позволяя усталости, страху, злости – всему вырваться наружу. Серая ткань дорогого кимоно, которое носил Хару, тут же пропиталась слезами, но она больше не думала ни о чём: в голове стало необычайно пусто, и только громкие всхлипывания вырывались из её груди.

– Всё хорошо, всё будет хорошо, – говорил Харука и мягко похлопывал ладонью по спине Эри. – Ты хорошо держалась, но теперь отпусти всё и просто поплачь.

И она отпустила.

Ароматный пар поднимался от тарелки с рамэном, и Эри с наслаждением вдохнула тёплый воздух, предвкушая вкусный поздний ужин. Напротив неё сидел Хару и уже принимался за длинную лапшу – стёкла его очков запотели, но он, кажется, не обращал на это никакого внимания и просто продолжал есть с блаженным видом.

Эри улыбнулась. Сейчас мир ощущался не таким безнадёжным, как полчаса назад, когда она могла только глотать слёзы и крепко держаться за единственное, что у неё осталось, – руку своего лучшего друга. Художница не любила показывать слабость и уж тем более плакать при других и теперь не могла прийти в себя и нервно постукивала палочками для еды по столу.

– Хватит думать, ешь, пока не остыло! – прервал её мысли Хару и поднёс к губам кусочек отварной говядины. – Я никогда больше не вспомню о том, что ты сегодня залила моё плечо слезами, обещаю.

Он даже не поднял на Эри взгляд, но показал ей мизинец, словно действительно давал серьёзное обещание.

– Слишком хорошо меня знаешь, – хмыкнула она и всё-таки принялась за еду. Тёплый пряный бульон, как и всегда, помогал забыть любую печаль. – Спасибо, что взял на себя оплату счетов в больнице, я обязательно всё верну.

– Ты удивишься, если я скажу, что ничего не оплачивал?

Эри приподняла бровь и не донесла кусочек маринованного бамбука до рта – тот плюхнулся обратно в тарелку.

– Тогда кто? Медсестра сказала мне, что «молодой человек уже всё оплатил». Не понимаю…

– Я и сам проверил документы перед уходом: плату записали на некоего Хацу Ю., ты знаешь кого-то с такой фамилией?

«Кэтору иногда называет меня так, но, впрочем, у меня есть и обычное имя. Хацу Юкио, приятно познакомиться!»

– Поверить не могу! – выдохнула Эри и запустила руку в волосы, убирая длинную чёлку назад. Она не ожидала, что хозяин святилища Яматомори сделает для неё нечто подобное. – Как это вообще возможно? Зачем ему оплачивать мои счета?

– Эри-тян, кто он такой? Я не спросил сразу, потому что ты была слишком подавлена. Кажется, ты мне ничего не рассказывала о новом знакомом.

Хару отвлёкся от еды и поправил очки, соскользнувшие на кончик носа.

– Не знаю, как объяснить. Он вроде как хочет обо мне заботиться, потому что когда-то знал мою… дальнюю родственницу и теперь чувствует себя обязанным. Я пока сама не поняла, что с этим делать, всё слишком запутано. Мне кажется, я не справляюсь.

– Ясно. Ты ведь сейчас говоришь не только о происшествии с госпожой Цубаки?

– Да, много всего случилось. – Она снова взялась за палочки и опустила их в тарелку, помешивая разбухшую лапшу. – Я приехала сюда, чтобы отдохнуть и начать рисовать то, что мне по душе, но теперь сомневаюсь в своём решении. Мама в коме, а мне нужно думать, где взять месячный взнос, чтобы продолжать закрывать отцовский долг. Выставка и карьера – это сейчас не самое главное, да и, честно говоря, мои картины в последнее время выходят посредственными. Им чего-то не хватает, понимаешь?

– Ты талантлива, Эри-тян. Я сам видел, какая магия рождается, когда ты берёшь в руки кисть, поэтому даю слово, что не позволю тебе всё бросить! Даже не думай об этом. Мы будем бороться вместе, я во всём помогу!

– И почему у тебя до сих пор нет девушки? – Эри покачала головой и указала на друга палочками. – Ты невозможно надёжный и добрый! А что касается меня, просто в последнее время мне стало тяжело бороться, как раньше.

Хару медленно кивнул и переложил оставшийся в своей тарелке кусочек мяса в рамэн Эри.

– Съешь сегодня двойную порцию, это поможет восстановить силы. Возможно, сейчас и кажется, что всё ужасно, но скоро жизнь вернётся в привычное русло: госпожа Цубаки очнётся, и ты вновь будешь писать шедевры.

– Спасибо тебе, Хару-кун!

Доели они в тишине, и Эри была благодарна другу за то, что он дал ей время осмыслить всё происходящее.

Но сколько бы она ни старалась, у неё не получалось избавиться от образа хозяина святилища Яматомори, который постоянно возникал в голове. Хацу Юкио следовал за ней, словно тень, призрак, проявлял непрошеную заботу, пугал своим нечеловеческим видом, и всё же сейчас, думая о нём, Эри больше не боялась.

Когда они держались за руки в прихожей её дома, мир внезапно стал другим, обрёл настолько яркие краски, что от них резало глаза. Возможно, именно так люди с плохим зрением ощущают себя, когда впервые надевают очки: всё вокруг слишком непривычное, чёткое и красочное, но от этой красоты больше не хочется отводить взгляд.

Эри безрадостно усмехнулась и откинулась на спинку деревянного стула. Она не могла этого объяснить, но даже сейчас что-то звало её в Яматомори, к нему.

– Кстати, я забыл показать тебе одну вещь, – прервал тишину Хару и расстегнул молнию рюкзака. – Ты же помнишь, что у моих родителей очень старая библиотека, где хранятся книги и ценные предметы, принадлежащие семье Сато ещё с семнадцатого века?

– Да, твоя мама однажды отвела меня туда и даже показала гравюру Хиросигэ⁴⁷ из первого тиража. Я тогда была в неимоверном восторге!

Харука кивнул и продолжил:

– Так вот, недавно я разбирал один из сундуков и наткнулся на это. – Он протянул художнице книгу в мягкой обложке, которая, вероятно, когда-то имела жёлтый оттенок, но теперь полностью выцвела. – Аккуратнее, она действительно старая.

Эри взяла потрёпанный том и положила перед собой, проведя пальцами по шершавой и порванной в нескольких местах бумаге. Название всё ещё можно было прочитать, хотя некоторые иероглифы расплылись, будто давным-давно на них попали капли дождя. «Руководство по искусству инь-ян».

– Что это? Похоже на какую-то оккультную литературу.

Она пролистала пожелтевшие страницы, на которых размещались изображения магических печатей для талисманов, отрывки из сутр и заклинаний, а также иллюстрации, изображающие обряды изгнания нечисти. В самой середине книги лежал сложенный вдвое лист бумаги, настолько старый, что Эри побоялась к нему прикасаться.

– Не бойся, он не рассыплется, я проверял.

Эри пригляделась к надписи, которую оставил на обратной стороне кто-то явно неумелый в искусстве каллиграфии, и приподняла брови, когда поняла, что иероглиф читался как «Цубаки».

– Разверни, ты удивишься ещё больше! – настаивал Хару, и Эри всё-таки взяла бумагу в руки и аккуратно раскрыла, стараясь не порвать истлевший в месте сгибов лист.

Внутри оказалась написанная чёрной тушью картина: три человека отдыхали на краю обрыва и пили саке. Юноша свесил ногу с края, подтянув вторую к груди, и выглядел при этом крайне расслабленно, а девушки сидели рядом: одна, которая была одета в наряд жрицы-мико, наполняла чашу другой, которая носила очки и высокую шапку, напоминающую головные уборы священников.

– Какая необычная картина, – прошептала Эри, и сердце её забилось так быстро, словно стремилось поскорее вырваться на волю. Захотелось отвести взгляд, не смотреть на троих людей, безмятежно сидевших по ту сторону иллюстрации, но она не смогла и потому вновь заговорила: – Совершенно не характерная для той эпохи манера. Какой это век, восемнадцатый, девятнадцатый? Я знаю не так много художников, которые писали картины подобным образом. Очень похоже на…

– Твой стиль, – перебил Хару, показывая на аккуратные линии, выведенные тушью. – Я, конечно, не художник, но с детства наблюдал за тем, как ты рисуешь. Просто вглядись, один в один!

– Не говори ерунды.

И всё же она не могла отрицать, что смотрела будто бы на свою работу: одинаковая манера, толщина линий, композиция – всё напоминало её саму. В рамэнной внезапно стало слишком душно, и Эри пришлось сделать несколько медленных вдохов через нос, чтобы успокоиться.

Люди на картине из эпохи Эдо казались такими знакомыми, что сердце болезненно сжалось при взгляде на них, но художница никак не могла понять, откуда знает эти лица.

– Не бывает настолько явных совпадений! – продолжил Хару. – Может быть, Цубаки – твой родственник, предок? Наши семьи уже давно живут в Камакуре, и такое вполне вероятно.

Она молчала.

– Бабушка рассказывала, что в роду семьи Сато были маги, практикующие искусство оммёдо, так что эта девушка вполне может оказаться моей прапрапрабабушкой, – усмехнулся он и указал на фигуру в очках и высоком головном уборе. – Одежда похожа на традиционное одеяние мико, но есть различия, которые указывают на то, что она оммёдзи. Да и в руках у неё чётки, если присмотреться.

– И правда, она явно не жрица.

– Интересно, что случилось с людьми с этой картины?

Услышав вопрос, Эри замерла и сжала бумагу между пальцами так сильно, что та порвалась на месте сгиба, рассекая нарисованный обрыв надвое.

– Прости, я не хотела! – дёрнула головой художница и тут же сложила бумагу, чтобы больше не видеть пугающе знакомые образы.

– Ничего.

Она знала: что-то было не так. И с мамой, и с ней самой, и с этой непонятной картиной. Единственный, кто мог ответить на все вопросы, ждал её в святилище Яматомори, но прийти туда по своей воле означало, что она сдастся и окончательно признает существование ёкаев и своё родство с акамэ.

– Хару-кун, зачем ты принёс эту картину?

– Когда увидел её, сразу подумал о тебе. Это было до того, как я узнал о происшествии с госпожой Цубаки, поэтому извини, если выбрал не самое подходящее время.

Эри покачала головой:

– Всё в порядке. На самом деле я хочу спросить у тебя ещё кое-что: если бы ты по случайности узнал о чём-то важном, что может перевернуть всю твою жизнь, то захотел бы в этом разобраться? Или предпочёл бы ничего не менять?

Хару ответил не сразу: он сложил пальцы домиком перед собой и задумался. Об обычных вещах друг никогда не размышлял так долго, поэтому Эри отметила для себя: сегодня он точно что-то скрывал.

– Если ты уже знаешь правду, то есть ли смысл убегать? – Он опустил взгляд на выцветшую обложку «Руководства по искусству инь-ян».

– Но иногда правда приносит только неприятности и боль.

– Я не знаю, что у тебя за ситуация, но в такие моменты, когда нужно либо трусливо сбежать, либо собраться с духом и двигаться дальше, я говорю себе: «Корабль заплыл слишком далеко, чтобы возвращаться»⁴⁸.

– И где ты только этого набираешься, – усмехнулась Эри и тронула палочками гриб шиитаке, который плавал в уже остывшем бульоне. – Мой корабль не просто далеко, а в самом центре бури, и я боюсь, как бы он в итоге не оказался на дне.

– Ты удержишься, уж я-то тебя знаю!

– Да, Цубаки Эри всегда остаётся на плаву.

Разговор её подбодрил, и нести на плечах груз тайны о мире ёкаев стало чуть легче. Хару с самого детства был таким – спокойной гаванью и надёжной поддержкой, тем, кто, несмотря ни на что, оставался на её стороне.

– Ладно, спасибо тебе за вечер. Не против, если я возьму ненадолго картину, которую ты принёс?

– Конечно, я всё равно хотел отдать её тебе.

Эри кивнула и убрала сложенный вдвое лист в альбом для зарисовок.

– Тогда я пойду обратно, чтобы быть рядом с мамой, если она вдруг очнётся ночью.

– Ты себя вообще видела? Иди домой и поспи, а я останусь в больнице до утра.

– Но…

– Эри!

– Ладно, хорошо!

Она вздохнула и прикрыла глаза – усталость и правда давала о себе знать. Эри не была уверена, сможет ли заснуть дома после всего, что сегодня произошло, но никаких сил не осталось, и ей пришлось согласиться.

– Только обязательно позвони мне, если что-то случится.

На перекрёстке они с Хару расстались, и Эри побрела по той же улочке, по которой шла несколько часов назад в надежде увидеть ёкаев. Здесь ничего не изменилось: в соседних домах давно не горел свет, по краям дороги ветер перегонял с места на место сухие листья, а один из фонарей всё так же мигал.

Эри остановилась около него: лампочка то включалась, то выключалась, привлекая серых мотыльков. Художница вспомнила, что совсем недавно видела здесь маленький огонёк – Абура-акаго, вечно голодного духа масляных фонарей, которого Кэтору посоветовал ни в коем случае не кормить. Интересно, остался ли ёкай на этом месте или уже улетел в поисках еды? Эри пригляделась, но не увидела ничего, кроме стаи бабочек, кружившей в жёлтых лучах электрического света.

Этой ночью она всё же поставила блюдце с маслом на обочину около мерцающего фонаря.

Глава 8 Художница из прошлого

Первые лучи солнца показались из-за холма, оставляя на тёмном небе нежно-розовые полосы, и скользнули бликами по серым воротам, перед которыми стояла Эри. Она вглядывалась в окутанный предрассветной дымкой сад камней, в глубине которого расположился традиционный дом, принадлежавший господину Призраку, но не решалась идти дальше.

За всю ночь Эри так и не сомкнула глаз.

Навязчивое, пробирающее до мурашек чувство теперь не покидало её ни на миг. Ёкаи всегда находились где-то поблизости, и она узнавала их в тихом скрипе половиц, в ветре, потревожившем колокольчик-фурин, в тёмных углах, куда не проникал свет… Пугающие ауры окружали Эри, но без отвара или прикосновений хозяина святилища она ничего не видела и потому даже не могла защититься.

– Ну что, господин Призрак, ваша взяла! – сказала она, обращаясь к божеству Яматомори, но даже не надеялась, что он её услышит. – Я больше не намерена сбегать.

Лучи подсветили тории, создавая вокруг них ореол света, и Эри замерла, заворожённая картиной. Она достала из чемоданчика альбом и тут же, прямо на весу, начала наносить неаккуратные штрихи, стараясь успеть до того момента, как солнце поднимется выше и разгонит серый туман, медленно плывущий по саду.

Зарисовка получилась живой, и художница наконец выдохнула: вот оно! Теперь всё выстроилось в единую картину, и кончики пальцев даже закололо от нетерпения: впервые за несколько месяцев ей действительно захотелось взять в руки кисть.

– Нашла… – прошептала Эри и улыбнулась, разглядывая очертания торий. Она нашла образы, которые желала бы запечатлеть на бумаге и представить на своей первой выставке. Время и место казались неподходящими, но разве не так всегда рождалось настоящее искусство?

Художница прижала к себе альбом, словно там находилось нечто очень ценное, и прошла в глубь сада по дорожке из высоких камней, выступающих из земли. Остановившись около деревянной веранды-энгава, она прислушалась: изнутри дома доносился чуть слышный шорох и чьё-то тяжёлое дыхание. Одна из бумажных дверей сёдзи⁴⁹ как раз оказалась приоткрыта, и Эри бесшумно сдвинулась вправо, чтобы заглянуть в комнату.

Увиденное заставило её на мгновение оцепенеть. На татами лежал мужчина в лисьей маске: его чёрные волосы и длинные хвосты разметались по полу, тело била мелкая дрожь, а когти впились в циновки, оставляя на них глубокие борозды.

– Господин Призрак! – крикнула Эри, на ходу сбрасывая ботинки, и забежала в дом.

Хозяин святилища зарычал и схватился руками за маску, то ли пытаясь её снять, то ли не позволяя себе этого сделать. Он боролся сам с собой и при этом дышал так быстро и хрипло, что Эри действительно испугалась.

– Что с вами?! – Она опустилась рядом и хотела коснуться его руки, но Юкио неожиданно отполз к стене, напоминая раненого зверя.

– Уходи! – сказал он, и из-под маски послышалось глухое шипение: кицунэ начал задыхаться. – Ты не должна… Не должна это видеть!

– Перестаньте нести чушь и просто скажите, чем помочь!

Эри откинула альбом и чемодан в сторону и беспомощно огляделась: комната являла собой прекрасный пример традиционного японского жилища – ничего лишнего, а под рукой лишь самое необходимое. Очаг в полу с висевшим над ним чайником, ширма, за которую убирался футон⁵⁰, низкий стол для работы и старый сундук, но среди всех этих вещей не нашлось ничего, что могло бы хоть как-то помочь.

Вместо ответа Юкио застонал и снова повалился на пол, хватаясь за горло.

– Вы же дышать не можете! – Эри подползла к хозяину святилища и дотронулась пальцами до лисьей маски. – Нужно снять.

– Нет, нет! – Господин Призрак накрыл её руку своей ладонью и крепко сжал, не позволяя ничего сделать.

От неожиданного прикосновения глаза Эри на мгновение закатились, а внутри всё перевернулось, будто кто-то поднял её над землёй и подвесил вверх ногами. Когда к ней вернулось зрение, она тут же отпрянула, но всё же не отпустила руку господина Призрака: что-то мрачное и тяжёлое окутывало Юкио, растекаясь по татами, подобно смоле.

– Я снова вижу это, – прошептала она, когда аура расширилась ещё больше, напоминая чёрное сердце, с каждым ударом увеличивающееся в размерах.

– Цубаки…

– Да, я здесь.

Кицунэ откинулся на спину и направил взгляд куда-то в пустоту. Казалось, он смотрел на Эри, но она чувствовала, что Юкио не видел её.

– Я ждал ужасно долго, так долго, что начал забывать, как ты выглядишь.

– Господин Призрак, о чём вы говорите? – спросила она, затаив дыхание, но хозяин святилища словно ничего не слышал и после очередного приступа хриплого кашля продолжил:

– Однажды мне показалось, что твои черты окончательно стёрлись из памяти. Много лет я не притрагивался к нашему сундуку, но в тот день я достал оттуда все картины, написанные твоей рукой, и знаешь, они всё так же прекрасны. Ты редко изображала себя: больше любила завораживающие пейзажи и портреты красивых людей… – Его когти впились в тростниковые циновки, он тяжело дышал, но продолжал говорить: – Но я нашёл одну картину, где сохранилось твоё лицо, и не смог перестать смотреть на неё. Мне тебя не хватает. Все эти годы я так скучал…

Он прижал руку Эри к своей часто вздымающейся груди и замолчал.

– Кого бы вы ни любили в прошлом, это точно не я, вы ошиблись, – прошептала художница и вытерла стекающие по щекам слёзы. – Но почему тогда мне так больно?

Больше не в силах смотреть на лисью маску Юкио, наполовину расписанную языками пламени, Эри отвернулась и отпустила его ладонь, освобождая свою руку. Она плакала из-за слов кицунэ, пронизанных печалью, и из-за пустоты внутри, которая рождалась от этого надломленного голоса, доносящегося как будто издалека. И лишь одна мысль не давала ей покоя: что-то очень важное до сих пор было скрыто от неё.

– Господин Призрак, – спустя несколько мгновений всё же позвала она, но ответа не последовало. – Господин Призрак!

Эри наклонилась к груди Юкио и услышала размеренное биение сердца – хозяин святилища заснул. Что бы с ним ни происходило, это точно было связано с миром богов и ёкаев, и человеческие лекарства тут вряд ли помогут.

Зайдя за ширму, стоящую в углу комнаты, она взяла подушку дзабутон и подложила под голову Юкио: наверняка даже у ками затекала шея, если приходилось долго лежать на жёстком полу.

Сначала она хотела выйти и подышать воздухом, пока не проснётся хозяин или не вернётся его слуга, но стоило Эри встать, как ноги сами понесли её к тому сундуку, о котором в бреду говорил Юкио.

Тёмно-красное дерево блестело в лучах пробивающегося через бумажную створку утреннего солнца, и Эри даже подумала, что тансу⁵¹ не казался таким уж старым, но на крышке лежал толстый слой пыли, а клеймо мастера говорило о том, что сундук изготовили ещё в восемнадцатом веке.

Взявшись за резную железную ручку, Эри приоткрыла средний ящичек, и оттуда сразу повеяло пылью и затхлостью. Внутри лежали стопки васи⁵²: края у бумаги загнулись и пожелтели, а некоторые листы пошли волнами, вероятно, оттого, что на внутренней стороне, скрытой от глаз, находились рисунки, нанесённые тушью.

Эри обернулась к господину Призраку, но тот всё ещё лежал тихо и не двигался. Тогда она достала несколько верхних работ и скользнула взглядом по их обратной стороне – от увиденного у неё перехватило дыхание. Нетрудно было узнать кисть того же художника, который написал картину, найденную Хару в старом семейном архиве. На рисунках сменяли друг друга виды святилища Яматомори: колодец с водой для омовения, в котором плавали цветы камелии, дорожка, устланная опавшими листьями, жрица мико, подметающая каменную лестницу…

– Невероятно! – прошептала Эри и потянулась за оставшимися в сундуке картинами, но их оказалось так много, что пришлось опуститься на пол и разложить стопки старинной бумаги рядом с собой.

Стиль, выбор образов, даже особая манера накладывать тушь – всё напоминало Эри о её собственных работах, и потому она не могла оторваться от творений художника из прошлого, который, к её удивлению, даже не умел красиво писать своё имя, везде оставляя корявое «Цубаки».

Взяв очередной помятый лист, Эри замерла и шумно выдохнула: она смотрела на портрет молодого мужчины, держащего в изящной руке цветок камелии и направившего заинтересованный взгляд сквозь картину, словно заметил по ту сторону нечто необычное. Его длинные светлые волосы были убраны в свободный хвост и переброшены через плечо, а среди чуть приподнятых ветром прядей виднелись острые лисьи уши. Образ казался настолько тонким и возвышенным, что Эри невольно залюбовалась чертами лица мужчины, которые делали его похожим на божество.

Она задумалась: если кто-то изобразил на картине кицунэ, а в святилище Яматомори обитал только один Посланник, у которого пять хвостов за спиной, то мог ли художник из прошлого действительно увидеть и написать лицо Хацу Юкио, господина Призрака?

От ушей до кончиков пальцев пробежал лёгкий разряд, и Эри почувствовала, как сердце забилось, напоминая о своём существовании быстрыми и отчётливыми ударами. Она могла поклясться, что знала человека с картины, но при попытке хоть что-то вспомнить в голове словно возникала белая непреодолимая стена, которая мешала увидеть истину.

Эри ещё немного подержала портрет в руках, разглядывая прекрасную работу мастера, и отложила пожелтевший лист в сторону, провожая взглядом возвышенный образ кицунэ. Если существовал на свете человек или божество с таким красивым лицом, то она тоже обязана была его найти и нарисовать!

Следующая картина выглядела самой потрёпанной из всех. Эри взяла её и аккуратно перевернула, но стоило взглянуть на работу, как пальцы разжались сами собой и бумага плавно опустилась на татами. С портрета на художницу смотрела молодая девушка с лицом, идеально повторяющим черты и выражение самой Эри, только волосы были длиннее, а на лбу выделялся тёмный знак, похожий на маленький драгоценный камень.

Взгляд выражал смелость, но в то же время в нём читалась мольба о помощи. Мягкая сила. Цветок, способный расцвести во время зимы.

– Как это возможно? – Художница снова взяла портрет и поднесла к лицу, разглядывая каждую деталь.

Они и правда были похожи, словно один человек смотрел на себя в зеркало, покрытое пылью времени.

– Эй! Что ты здесь делаешь? – послышался недовольный голос, и Эри сразу же узнала в нём Кэтору. Тануки ещё даже не успел войти в дом, но уже с ужасом оглядывал переполох, устроенный в комнате. – Зачем ты их достала?!

– Прости, я только…

– Господин Призрак!

Кэтору влетел внутрь и бросился к хозяину, тут же прикладывая два пальца к шее Юкио, проверяя, бьётся ли его сердце.

– Когда я пришла, он уже был в таком состоянии. Я не знала, чем помочь.

– Ты бы и не смогла, – фыркнул юноша и мягко похлопал господина Призрака по плечу. – Эта болезнь не лечится.

– Что с ним?

Тёмный взгляд исподлобья красноречиво говорил о том, что Кэтору вопрос не понравился.

– Зачем тебе знать? Ты же отвергла помощь божества и выгнала моего хозяина из своего дома, в котором он только что уничтожил ради тебя всех злых духов. Вопиющая неблагодарность! Кажется, в этот раз твой характер стал ещё хуже.

– Но я испугалась. Мне, между прочим, в жизни не доводилось видеть ёкаев и ками! Я должна была прийти в себя и всё обдумать.

– Как удобно устроилась! Когда хочется – выгоняешь, а как поняла, что сама не справишься, так сразу вернулась. Ещё и в чужих вещах копаешься.

Эри вскинула подбородок и проговорила, подчёркивая каждое слово:

– Господин Призрак сказал, что я хозяйка этого дома.

Кэтору хотел было возразить, но вовремя остановился и просто сел на пол, устало прислонив растрёпанную голову к стене.

– Я пришла не просто так, а за ответами. И ещё… – Она выдохнула и развела руками. – Мне и моей маме и правда необходима ваша помощь.

– Это я уже понял. Будет тебе помощь.

– И всё-таки что с господином Призраком? Когда он очнётся?

– Скоро. Просто иногда боль становится такой невыносимой, что его тело само собой погружается в сон, чтобы переждать.

Юкио пошевелился, и Кэтору взял его руку, позволяя кицунэ сжать ладонь, словно они обменивались рукопожатием.

– Он не может долго находиться вне святилища, иначе проклятие сожрёт его изнутри.

– Проклятие?

Слово оставило на языке привкус пепла, и Эри сглотнула, опустив взгляд на руку господина Призрака. Даже во сне он крепко держался за ладонь своего слуги и изредка шевелил кончиками чёрных хвостов.

– Я и так сказал слишком много.

– Он так плохо себя чувствует, потому что ходил изгонять духов из моего дома?

Уголок губ тануки опустился вниз, и Кэтору повёл плечами, кажется, пытаясь придумать какую-то другую тему для разговора, но Эри продолжала настаивать:

– И он был в больнице! Он заплатил за лечение моей матери.

– И что с того? Хочешь сказать, что не благодарна за помощь?

Эри запустила руку в волосы и сжала пальцы в кулак, пытаясь не выйти из себя: этот мальчишка оказался просто невыносимым!

– Я такого не говорила. – Она вздохнула. – Я благодарна вам обоим, но сейчас мне нужно узнать больше обо всём, что творится. Что за проклятие лежит на господине Призраке, как вылечить маму и кто изображён на этом портрете?

Эри подняла с татами картину художника по имени Цубаки и показала Кэтору, намеренно приблизив лист бумаги к своему лицу, чтобы он увидел сходство.

– Это правда мой дальний родственник? Та самая девушка с особыми силами, о которой говорил господин Призрак?

Глаза тануки забегали, пытаясь зацепиться хоть за что-то в комнате, и он выглядел таким потерянным, что Эри сразу поняла – всё действительно не так просто.

– Ты не должна была видеть этот портрет. Зачем только ты посмотрела… – заговорил он и приложил ладонь ко лбу.

– Я чувствую связь с ней. Это не объяснить словами, но у меня как будто забрали что-то важное, и я не могу вспомнить, что именно. В голове чистый лист.

– Я не могу тебе сказать, прости.

– Но ты уже начал! Я имею право знать, почему со мной всё это происходит!

– Да потому, что она и есть ты! – выпалил Кэтору и, вскочив на ноги, начал мерить шагами комнату. – Та девушка, Цубаки, – не просто твой предок из эпохи Эдо.

– Что это значит? – Сердце Эри стучало слишком громко, отдаваясь гулом в ушах.

– Ты – реинкарнация Цубаки.

Правда не ударила так сильно, как ожидала художница, но в голове стало слишком пусто, словно все мысли разом смыло волной. Теперь те фразы, которые невзначай бросал господин Призрак или Кэтору, обретали смысл.

«Кажется, в этот раз твой характер стал только хуже».

«Я ещё тогда хотел рассказать тебе, но не успел».

«В этом доме ты полноправная хозяйка».

«Поверить не могу, что спустя почти триста лет она снова здесь…»

Слова были обращены не к Эри, а к той самой Цубаки, которая жила в святилище Яматомори около трёхсот лет назад.

Глава 9 Вестники с горы Куро

Юкио открыл глаза, и перед ним, как и много раз до этого, простирался чёрный горизонт, залитый тьмой. Кажется, кицунэ даже не заметил, когда вновь провалился в сон, и сейчас ощущал мучительное движение скверны, которая продолжала разъедать его внутренности, призывая скорее переступить порог Царства мёртвых.

Только кровь ками, что до сих пор теплилась в его жилах, помогала хотя бы на время ослабить проклятие, и на тёмном горизонте перед Юкио один за другим начали появляться белые отблески, напоминающие звёзды. Он возвращался в сознание.

В комнате было светло, всюду витал лёгкий запах цветочного мыла и туши. Этот знакомый аромат заставил его распахнуть глаза и резко присесть, но тело, всё ещё ослабленное скверной, не слушалось, и Юкио пошатнулся, тут же почувствовав чью-то ладонь на плече.

Зрение возвращалось медленно: сначала среди светлых пятен появились очертания Кэтору, который с беспокойством заглядывал в лицо хозяина, недовольно бормоча, но кицунэ тут же отвёл взгляд в сторону, стараясь поскорее увидеть черты той, чей запах пробудил его сознание.

– Цубаки Эри, – выдохнул он, удостоверившись, что девушка действительно сидела рядом, и потянулся к лисьей маске – она оказалась на месте и по-прежнему скрывала лицо.

– Господин Призрак, вы как? – Кэтору поднялся с татами и, не дожидаясь ответа, махнул рукой. – Вижу, что не очень. Пойду сделаю отвар для восстановления вашей энергии.

Юкио не ответил и лишь проводил слугу взглядом, пока тот не скрылся за ширмой. Самым ценным качеством Кэтору была его догадливость: тануки всегда безошибочно считывал желания хозяина, и потому они часто понимали друг друга без слов.

Только сейчас господин Призрак заметил, что на полу в беспорядке лежали картины, среди которых и сидела Эри, держа в руках один из пожелтевших листов. По её учащённому сердцебиению, доносившемуся до лисьих ушей, легко читалось волнение: она, вероятно, уже обнаружила тот самый портрет Цубаки и обо всём догадалась.

– Как вы себя чувствуете? – прозвучал голос художницы, от которого что-то болезненно сжалось в груди Юкио.

Он поправил маску и после нескольких долгих мгновений, проведённых в молчании, ответил:

– Эри, прости, ты не должна была видеть всё это.

– Зачем вы извиняетесь, когда столько для меня сделали? – Она положила картину на татами, не сводя глаз с хозяина святилища. – Я ценю вашу помощь, но ведь я о ней не просила, не хотела быть чем-то обязанной незнакомому человеку. Обещаю, что верну вам всё до последней иены.

– Эри, не нужно…

– Только скажите честно, это особое ко мне отношение из-за того, что я похожа на вашу возлюбленную?

Ему захотелось одним прыжком преодолеть разделяющее их расстояние и прижать Цубаки к себе. Захотелось рассказать, как долго он ждал и что теперь никогда не отпустит её, даже если она так и не вспомнит прошлое. Но Юкио не мог.

За века своей бессмертной жизни он понял, насколько хрупки и непостоянны человеческие сердца и как легко порой одним неосторожным словом, которое для ками ничего не значит, разрушить всё, что простой человек оберегал и ценил.

– Я действительно любил девушку по имени Цубаки, – сказал Юкио и поднялся со своего места, опираясь при этом на раздвижную дверь сёдзи.

На дрожащих от слабости ногах он прошёл вперёд и присел рядом с Эри, оставив между ними расстояние в один сяку.

– Что случилось с Цубаки? – спросила она шёпотом.

– Умерла, когда была ещё совсем юной.

Юкио заметил, как глаза художницы наполнились слезами, но Эри не позволила себе заплакать и отвела взгляд. Наверное, она чувствовала себя напуганной и потерянной в этом доме, который когда-то был ей родным, а теперь представлял собой лишь пустую оболочку, место чужое и холодное. Воспоминания о тех временах не сохранились в памяти девушки, но Юкио всё же казалось, что здесь Эри могла ощущать незримую связь с прошлым.

– Мне правда жаль. Но поймите, господин Призрак, даже если я выгляжу как та Цубаки, я всё равно никогда не стану ею.

– Я знаю, ты – это ты. – Он протянул руку и коснулся когтем амулета на красной нити, который Эри надела, чтобы отпугнуть ёкаев. – И всё же я хочу быть рядом с тобой и защищать тебя, если позволишь.

Она молчала, но с каждым мгновением её сердце билось всё медленнее, пока не вернулось к привычному ритму. Юкио в последний раз провёл когтем по алой нити на запястье, чуть задевая бледную кожу Эри, и убрал руку.

– Я всё обдумала, – сказала она и подняла лицо, теперь выражающее хорошо знакомую кицунэ решимость. – Если вы ками и предлагаете помощь, а я простая смертная, за которой охотятся ёкаи, то глупо отказываться от защиты. Но я прошу вас рассказать, что произошло с моей мамой и как ей помочь. Я здесь только по этой причине.

– Хорошо, давай я налью тебе чая, и мы поговорим.

От маленьких глиняных чашек поднимался белый пар, и комната наполнилась приятным ароматом зелёного чая, смешанного с сухими цветами сакуры. Юкио отставил чугунный чайник в сторону и передал пиалы Эри и Кэтору, которые теперь вместе сидели напротив него.

Ветер на улице беспокоил растущее рядом с домом дерево вишни, и лишённые листьев ветви тревожно бились в окно, проклеенное бумагой. Напряжение так и витало в воздухе, и казалось, что никто не решится нарушить затянувшееся молчание, но Эри всё-таки не выдержала этой пытки тишиной и заговорила первой:

– Господин Призрак, прошу вас, объясните мне всё! – Она обхватила ладонями горячую чашку. – Я видела собственными глазами, как этот… ёкай сидел на спине мамы и как чёрная нить поднималась от её груди. Что это такое? Какая-то болезнь?

– Правильнее будет назвать случившееся началом мора, – ответил вместо хозяина Кэтору, проведя большим пальцем по своей шее, будто намекая на смертельный исход.

– Да, в давние времена подобное случалось часто, и не всегда эпидемии были связаны с обычными болезнями, – добавил Юкио и достал из рукава своего тёмного хаори тонкую трубку кисэру⁵³, но так и не закурил, а принялся прокручивать её между пальцев. – В какой-то момент даже божества начали называть это явление мором, ведь смерти жителей наносили колоссальный ущерб святилищам и храмам.

– Если это не болезнь, что тогда? – спросила Эри, и по морщинке, которая залегла между её бровями, можно было догадаться, что художница на самом деле не хотела знать ответ.

– Уже несколько веков кто-то крадёт человеческие души – тама⁵⁴ с помощью запрещённой магии, которая берёт начало в Ёми – Царстве мёртвых.

– Получается, у моей матери украли душу?

Эри опустила чашку на татами и медленно выдохнула.

– Не совсем. Душа госпожи Цубаки пока ещё не полностью потеряна, но через какое-то время её жизненные силы закончатся, и тогда тама больше не сможет вернуться в тело.

– Значит, именно из-за этого она погрузилась в кому. – Эри говорила медленно, словно старалась осмыслить каждое слово. – Тогда как мне спасти маму, что нужно сделать? Ведь есть же какой-то выход?!

Юкио переглянулся со своим слугой и еле заметно качнул головой, намекая, чтобы Кэтору молчал.

– Мы уже почти нашли решение, – уклончиво ответил кицунэ. – Тебе не нужно беспокоиться, я сам верну душу твоей матери.

– Но, господин Призрак, она же может помочь нам отыскать…

– Кэтору! – рыкнул Юкио, и его голос зазвучал угрожающе низко.

Эри поднялась со своего места и направилась к окну, о которое беспрестанно билась ветвь сакуры. Раздвинув створку, художница впустила в дом прохладный утренний ветер, и всё ещё разложенные на циновках картины зашелестели от внезапного порыва.

– Это просто невыносимо! – сказала Эри и повернулась к Юкио и тануки, окидывая их холодным взглядом. – Вы недоговариваете, скрываете правду. Возможно, я создаю впечатление недалёкого человека, но всё же я в состоянии сложить в голове очевидные вещи. Господин Призрак, вы недавно уже рассказывали мне историю так называемых акамэ – людей, которые видят ёкаев, и упомянули, что моя дальняя родственница обладала таким даром. И за мной духи охотятся из-за него, а значит, мама пострадала именно по этой причине. Хотя без помощи я не могу видеть ваш мир, но уверена, даже с такими скудными способностями есть хоть что-то, на что я способна. Не просите меня сидеть здесь и ждать, ведь во всём случившемся есть и моя вина!

Юкио выдохнул и тоже поднялся. Когда он дошёл до открытого окна, ветер растрепал его длинную чёлку, и тёмные волосы упали на маску, почти полностью перекрывая и без того узкий обзор в единственной щёлочке для левого глаза. Но он всё равно не сводил взгляд с Эри. Она была точно такой, какой запомнил её кицунэ, вплоть до мимолётных жестов или проскальзывающих в речи слов. И её взгляд горел тем же огнём – остатками божественной силы богини Инари.

– Я не могу, – сказал он и поднял руку, желая коснуться лица Эри, но в последнее мгновение остановился и спрятал ладони в рукава. – Тогда… она погибла из-за меня. Я всё сделал не так, всюду ошибся и потерял её. Я не понимал, что каждый мой шаг вперёд приближал Цубаки к печальному концу. Не хочу, чтобы это повторилось снова. Тебя я защищу любой ценой.

– Господин Призрак, я уже говорила вам, что у меня нет никаких воспоминаний о прошлом. Возможно, вы ошиблись и я совсем не тот человек, которого вы так долго ждали, поэтому, пожалуйста, не сравнивайте меня с Цубаки. И всё же я предлагаю начать с чистого листа, раз уж вы хотите быть рядом, а я хочу спасти свою маму. Нам придётся работать сообща, вы согласны?

Юкио прикрыл глаза, и тёмные хвосты за его спиной перестали беспокойно покачиваться, замирая в воздухе.

– Цубаки слишком сильно пострадала от своих способностей, и я не хочу, чтобы ты пошла тем же путём. Богиня Инари одарила акамэ не даром, а проклятием.

– Если бы вы знали, что есть возможность спасти близкого человека, разве вы не сделали бы всё возможное?

Этот вопрос застал Юкио врасплох, задевая что-то глубоко внутри и словно напоминая о его бессилии перед судьбой. Всё снова повторялось, и господин Призрак мог только наблюдать за тем, как Эри медленно, но неотвратимо возвращает свою настоящую жизнь. Жизнь на границе двух миров. И именно он вновь мог стать причиной стремительного падения акамэ.

– Я бы сделал что угодно.

– Как и я, – улыбнулась Эри и протянула руку, касаясь его ладони.

Тёплые пальцы нежно проскользнули вверх и обхватили запястье кицунэ, отчего дыхание Юкио сбилось. Её кожа была шершавой и грубоватой, как у настоящей художницы, и от каждого такого прикосновения хозяин святилища чувствовал себя всё более потерянным. В голове возникли слова Кэтору, которые тот произнёс много лет назад: «Не хотите ей рассказать, пока не поздно? Вы не сможете вечно держать молодую девушку в святилище подле себя. Она должна знать, что ей грозит опасность».

Возможно, это и было главной ошибкой, которую он совершил. Юкио столько раз задумывался, как всё могло бы обернуться, если бы он выполнил обещание, если бы вовремя рассказал, если бы оказался рядом в нужный момент… Божественных сил ками оказалось недостаточно для спасения одного-единственного человека, и теперь он не знал, что ещё предпринять, чтобы избежать подобного исхода.

Может ли правда спасти кому-нибудь жизнь? Даже если нет, он всё равно принял решение ничего не утаивать.

– Мы уже несколько веков ищем способ противостоять мору, – заговорил кицунэ, накрыв ладонь Эри своей рукой. – Но кто бы ни брался за поиски, ками или люди, все заходили в тупик, и даже богиня Инари, объединившись с богом войны Хатиманом, не смогла полностью избавить людей от этой напасти. И теперь только особый дар акамэ даст нам надежду.

– Почему вы надеетесь на человека, если даже боги не в силах остановить мор?

– Потому что только акамэ может почувствовать энергию меча, способного изгонять скверну. Этот легендарный клинок когда-то принадлежал божеству Такэмикадзути, но исчез вместе со своим хозяином много веков назад, и единственное, что у нас осталось, – это маленький осколок лезвия, который мы вплавили в печать. С помощью этой печати ты и задержала потерю души госпожи Цубаки, но след однажды сотрётся, и тогда уже ничто не остановит тама твоей матери: душа тут же покинет тело и больше не вернётся. Раньше существовал священный источник, в котором омывался сам бог Идзанаги⁵⁵ после посещения Царства мёртвых, и вода из этого места могла исцелять от скверны, но с недавних пор озеро высохло, а последние капли были разлиты по сосудам и теперь хранятся у верховных божеств. Ками не отдадут ту воду ни при каких обстоятельствах.

Эри медленно кивнула, не спуская внимательного взгляда с Юкио.

– Прошлая Цубаки была сильным магом и обладала даром предвидения и поиска: она находила ёкаев по следу энергии и могла находить магические артефакты. Но после её смерти акамэ больше не рождались либо мы просто не смогли их отыскать. Богиня Инари повелела немедленно сообщить, если вновь появится ребёнок с такими способностями, но ты и сама можешь догадаться, что я не отдам тебя ей. Божества не так просты: они тоже хотят воспользоваться акамэ в своих целях.

– Всё очень запутано, – протянула Эри. – Но, насколько я поняла, мы теперь и правда можем найти меч? Если вы расскажете, как применить дар, то я сделаю всё, что в моих силах.

Юкио качнул головой и коснулся когтем точки между бровями художницы, направляя туда немного энергии ками. На лбу появился еле заметный знак бледно-розового цвета, напоминающий драгоценный камень, но стоило Эри дёрнуться и зашипеть от боли, как метка тут же исчезла.

– Видишь, от акамэ в тебе осталась лишь тень, ничего не выйдет.

– Тогда можно ли вернуть способности, которые были у той Цубаки?

Тяжело выдохнув, Юкио приложил ладонь к маске и прикрыл глаза. Единственный вопрос, который он предпочёл бы никогда не слышать, прозвучал именно сейчас, в этой самой комнате, и кицунэ понимал, что просто не может солгать.

– Да, – ответил он сухим голосом. – Ты точно хочешь именно этого? Обратно повернуть будет невозможно: если вновь обретёшь дар акамэ, то навсегда окажешься между двумя мирами. Станешь человеком, способным видеть ёкаев.

– Если моя новая сила спасёт маму, то я готова.

В этот раз Юкио твёрдо решил не лишать Эри права выбора: если однажды наступит момент, когда её безопасность окажется под угрозой, то лучше он сам отдаст свою жизнь.

– Помочь в нашем деле сможет только Хозяйка леса. Это её ты встретила во время своего первого видения, и это она помогла нам создать печать с помощью осколка меча. Амэ-онна⁵⁶ нам не друг, но всё же она старейший ёкай в окрестностях Камакуры и знает очень многое. Её подручные смогут гораздо быстрее нас найти источник, куда утекают украденные души, и тогда мы выиграем ещё немного времени для госпожи Цубаки. – Юкио повернулся в сторону тануки, который продолжал со скучающим видом сидеть около очага, и объявил: – Решено! Кэтору, собирайся, сегодня мы навестим твою возлюбленную!

Услышав о Хозяйке леса, юноша-оборотень немного наигранно скривил лицо и даже поставил на столик ароматный чай, к которому так и не успел притронуться.

– Вы хотите пойти к ней? Но она не пустит! Да и сейчас в Лесу сотни духов фестиваль.

– Если ты согласишься сопровождать Амэ-онну на этом празднике, то она сразу удостоит нас аудиенции и ответит на все вопросы, – усмехнулся Юкио и указал в сторону ширмы, за которой вместе с футонами лежало не меньше десятка разбросанных по полу посланий. – Хозяйка леса присылала тебе письма с приглашениями на каждый фестиваль, и ты ни на одно не ответил.

– Господин Призрак, это подло!

– С каждым часом душа госпожи Цубаки всё больше истончается, поэтому я очень тебя прошу, не упрямься.

Кэтору фыркнул, но всё же придвинулся на коленях к низкому столику и взял в руки листок, вырезанный в форме человечка.

– Ладно! Только ради тебя и Эри-тян. Я напишу ей короткое письмо и отправлю вместе с сикигами⁵⁷, чтобы наш приход не стал для старушки неожиданностью.

Когда тануки занялся делом, Юкио удовлетворённо кивнул и вновь повернулся к художнице, поймав её обеспокоенный взгляд.

– Ты сомневаешься?

– Нет, ничего такого, просто подумала о том, кто будет с мамой всё это время. Вдруг она всё же очнётся?

– Эри, она не…

Юкио не смог договорить: правда была слишком жестокой. Вместо этого он сказал:

– Я попрошу Кэтору сопроводить тебя, чтобы ты навестила госпожу Цубаки перед тем, как мы отправимся к Хозяйке леса. Не бойся, я оставлю рядом с ней своих кицунэби и попрошу Кимуру, нашего каннуси, каждый день заглядывать в больницу. Никто не сможет ей навредить.

– Спасибо, господин Призрак!

Эри поставила букет жёлтых хризантем⁵⁸ у кровати матери – теперь палата не казалась такой унылой и пустой. При свете дня белые стены не производили настолько удручающее впечатление, как ночью, и всё же художница хотела принести сюда хоть немного ярких красок.

Присев на стул для посетителей, Эри накрыла руку женщины своей и прошептала:

– Мам, прости меня. Я обещаю, что найду способ, как всё исправить. Когда я вернусь, ты обязательно очнёшься, обязательно…

Лицо матери по-прежнему казалось безжизненным, даже восковым, и у Эри защемило сердце.

Всё это было слишком неправильным, слишком несправедливым.

– Сейчас я должна уйти, – продолжила она. – За тобой присмотрят призрачные огни, хорошо?

Она не видела их, но чувствовала кожей, словно рядом горели десятки маленьких свечей, от пламени которых по комнате растекалось тепло. Юкио и правда отправил сюда своих кицунэби.

– Я люблю тебя, мам!

В коридоре послышались крики, и Эри повернулась на шум: через приоткрытую дверь было видно, как врачи поспешно провезли кушетку с пациентом, за которой кто-то бежал. Художница сглотнула ком, вставший поперёк горла при виде такой картины, и вышла посмотреть, в чём дело.

У входа в палату, прислонившись к стене, стоял Кэтору, и даже его вечно скучающее лицо стало обеспокоенным, когда мимо пробежала незнакомая женщина, задыхающаяся от рыданий.

– Что происходит? – спросила Эри, провожая взглядом процессию врачей.

– Похоже, ещё один случай комы, – ответил тануки и сделал странное движение ногой, словно отпихнул от себя кого-то невидимого. – Я поговорил с медсестрой в приёмном покое, и она рассказала, что таких происшествий стало в разы больше: люди просто теряют сознание и больше не пробуждаются. Я уверен, это точно мор! – Он снова дёрнул ногой и пробормотал: – Честно говоря, сейчас здесь всё кишит ёкаями, и лучше нам поскорее убраться отсюда.

Эри кивнула и достала телефон – на экране горело новое сообщение отХару: «Куда ты уходишь? А как же госпожа Цубаки? Эри-тян, подожди меня там…»

По дороге в больницу она успела отправить другу небольшую просьбу – всего лишь одно предложение: «Пожалуйста, позаботься о маме, пока я не вернусь». Большего она сказать не могла и поэтому надеялась, что Харука поймёт и не станет задавать лишних вопросов. Но разве такое было возможно?

– Кэтору-сан, мы можем ещё немного подождать? – спросила она у тануки, который уже начинал нетерпеливо постукивать деревянными гэта по кафелю.

– Поверь мне, нам лучше уйти!

– Хорошо.

В последний раз коснувшись руки матери, Эри вышла из палаты, и слуга господина Призрака повёл её к главному выходу, стараясь прикрыть собой от взглядов прохожих и медсестёр. Она и сама чувствовала – что-то приближалось: отовсюду веяло потусторонним холодом, который пробирался под одежду и заставлял волосы на затылке шевелиться.

Эри еле поспевала за Кэтору: он ловко обходил идущих навстречу людей и сильно тянул её за руку, заставляя двигаться ещё быстрее.

– Почему мы так торопимся?

– Мерзкий запах, – отозвался тануки и, как только они оказались на улице, направился к раскидистому дереву, росшему на территории больницы. – Посмотри наверх.

В просветах между ветвями на фоне ясного осеннего неба кружили вороны. Один из них с воплем спикировал и уцепился за нижнюю ветку тремя когтистыми лапками. Неестественно большой чёрный глаз птицы прокрутился по часовой стрелке и задержался на Эри, которая боялась даже пошевелиться, словно пугающий взгляд приковал её к месту.

– Думаю, это плохой знак, – прошептала она и дёрнула Кэтору за руку.

– Да, пахнет уже не мелкими ёкаями, как раньше. Скоро здесь будут тэнгу⁵⁹ с горы Куро! Поверить не могу, что они смогли учуять тебя.

– Тэнгу, значит…

Эри нажала пальцами на пульсирующие от боли виски и медленно выдохнула: происходящее просто сводило с ума, а растерянный вид тануки совершенно не придавал уверенности. Судя по напряжённому голосу Кэтору, эти летающие твари могли оказаться гораздо опаснее тех, с кем ей уже доводилось встречаться.

– Надеюсь, у тебя есть план на такой случай? – спросила она, но тут же осеклась, увидев, что юноша достал из рукава бумажных человечков с разведёнными в стороны маленькими ручками, напоминающими крылья.

– Слушай! – заговорил тануки, пересчитывая количество вырезанных фигурок. – Я отвлеку воронов с помощью сикигами и одного из духов отправлю к господину Призраку, после чего мы побежим к воротам святилища богини Каннон⁶⁰. Всё понятно? Тэнгу не посмеют сунуться на священную землю!

В этот момент кто-то окликнул Эри, и она увидела, как со стороны входа на территорию больницы к ним стремительно приближался Хару: он бежал, одновременно придерживая полы серого кимоно и следя за тем, чтобы рюкзак не свалился с плеча.

– Эри! – крикнул друг ещё раз и остановился около дерева, пытаясь отдышаться. – Что за сообщение ты мне прислала? Что это значит?

– Извини, Хару-кун, но сейчас правда не самое подходящее время…

– О чём ты говоришь? – Он бросил прищуренный взгляд на Кэтору, который всё ещё готовил бумажных духов сикигами к полёту.

– Я должна сейчас уйти, поверь мне, так надо!

Хару посмотрел на небо сквозь голые ветви и почему-то медленно кивнул, словно и правда понял: у Эри нет другого выхода. Он достал что-то из рюкзака и протянул подруге, вкладывая лёгкую вещицу в её ладонь и закрывая руку художницы в кулак.

– Ладно, но хотя бы иногда пиши мне. Я присмотрю за госпожой Цубаки.

Эри кивнула и увидела, как Кэтору запустил в воздух не меньше десятка сикигами, которые зашелестели на ветру и помчались в сторону трёхногой птицы, направляя на неё острые бумажные тельца.

Ворон закаркал и сорвался с ветки, возвращаясь наверх, к своим собратьям, которые парили над зданием больницы тёмной тучей, принимающей причудливые формы.

– Нам пора, Эри-тян! – крикнул Кэтору и схватил художницу за запястье. – Как у тебя с бегом? Святилище на другом конце улицы.

– Лучше не спрашивай! – ответила Эри, и тануки тут же потянул её за собой, заставляя перебирать ногами настолько быстро, насколько позволяло человеческое тело.

Мимо проносились кусты с опавшими листьями, каменные дорожки больничного садика и железный забор. Дорога была пустой, и беглецы, выбравшись с территории госпиталя, направились вниз по улочке. Перед тем как скрыться за углом, Эри в последний раз обернулась в сторону Хару: всё ли с ним будет в порядке? Она ведь забыла предупредить его об опасности! Но друг стоял спокойно, даже когда тёмные вороны разорвали когтями мелких бумажных сикигами и всей стаей пустились в погоню, заслоняя крыльями солнечный свет.

Эри бежала изо всех сил и всё равно не поспевала за Кэтору, который словно был создан для того, чтобы скрываться от преследователей и проворно нырять в тёмные переулки. С каждым шагом лёгкие горели всё сильнее, а горло саднило так, что любой вдох приносил острую боль, но она продолжала двигаться вперёд, мечтая лишь о том, как доберётся до ворот святилища богини Каннон и сможет отдышаться.

Над головой слышался оглушительный грай ворон и хлопанье сотен крыльев. Одна из птиц спикировала вниз и вцепилась Эри в волосы – девушка закричала, пытаясь прикрыть голову руками, но острый клюв защемил кожу на тыльной стороне ладони, и ей пришлось остановиться. Десятки воронов разом налетели на неё, цепляясь за пряди и одежду, кажется, даже лицо она не смогла защитить и почувствовала, как щёки запылали от свежих царапин.

Сверху раздался скрежет, будто кто-то вытащил катану из ножен и незамедлительно пустил оружие в ход: отовсюду посыпались чёрные перья, а острые клювы перестали впиваться в голову Эри и куда-то исчезли.

Распахнув глаза, она увидела перед собой лисью маску – наполовину белую, наполовину расписанную языками пламени. Господин Призрак. Он ударил воронов когтями, рассекая за один взмах десяток птиц, и теперь с его пальцев стекала их синяя кровь.

– Ты не ранена? – спросил он, касаясь чистой рукой её оцарапанной щеки.

Эри даже сказать ничего не могла – от страха сердце колотилось где-то в горле, а шум в ушах не давал расслышать слова кицунэ.

– Похоже, вороны уже сообщили тэнгу о местоположении Эри-тян! – крикнул Кэтору, на котором тоже живого места не осталось: один рукав кимоно оказался порван, приоткрывая белый нагадзюбан⁶¹, а на лбу алела глубокая царапина.

– Твоя иллюзия всё ещё действует?

Тануки кивнул, вытер кровь с лица и усмехнулся:

– Ни один смертный не увидел нашего позора, но лучше поторопиться, а то за годы жизни в облике человека я подрастерял навыки.

– Тогда идём.

Юкио подхватил на руки оцепеневшую от шока Эри и в три прыжка преодолел расстояние до деревянных ворот святилища богини милосердия. Вороны всё ещё кружили наверху, но огненные кицунэби не позволяли птицам спускаться, и тем оставалось лишь виться над ними, издавая режущие слух крики.

Художница прижалась к груди господина Призрака, и её глаза, как уже бывало до этого, вновь открылись: она ясно увидела пылающие языки лисьего пламени, обжигающие воронам крылья, и три чёрных пятна в небе, которые приближались со стороны гор.

Когда Юкио ступил на территорию святилища, птицы словно налетели на невидимую стену и вихрем взвились к облакам.

– Пойдёмте, здесь есть проход под землёй, он выведет нас к Яматомори, – сказал кицунэ, поставив Эри на землю и придержав её за плечо.

– Это место и правда защитит нас? – спросила она, когда в груди вновь появился воздух: во время прыжков Юкио она не могла заставить себя сделать хоть один полноценный вдох.

– Обычные ёкаи, не отмеченные божественной силой, не смогут проникнуть на священную землю.

Господин Призрак взял Эри за руку, и тепло его тела помогло ей успокоиться, только вот три чёрных пятна, которые раньше казались маленькими отдалёнными точками в небе, теперь приобретали отчётливые формы и стремительно приближались к святилищу богини Каннон.

– Посмотрите… – прошептала Эри и шагнула назад, когда перед воротами приземлились трое существ. По виду они напоминали людей, но за спинами у них росли раскидистые чёрные крылья, а лица закрывали алые маски с длинными носами.

Сильный порыв ветра спутал волосы Эри и пролетел дальше, задевая металлические колокольчики, которые висели на крыше ещё закрытой ранним утром лавки с талисманами. Существа в последний раз взмахнули крыльями и сложили их за спиной, разбрасывая по песку вороньи перья.

Юкио вышел вперёд, закрывая плечом Эри, но продолжал держать её за руку, чтобы она могла видеть происходящее.

– Зачем явились в Камакуру? – потребовал ответа господин Призрак, чуть разворачивая лисьи уши назад, словно готовился в любой момент накинуться на противника. – Вы уже давно нарушаете границы города, смотрите, как бы вам за это не оказаться на суде у верховного аякаси.

– Тебе ли не знать, что Нурарихён⁶² не указ для наёмников с горы Куро? – пророкотал самый высокий ёкай, который стоял в середине, и Эри показалось, что под маской у него скрывалось не лицо, а птичья голова с клювом. – Ты прячешь акамэ слишком долго, а терпение нашего хозяина не безгранично.

– Кто твой хозяин?

Тэнгу рассмеялся, запрокидывая алую маску и содрогаясь всем телом. Он приземлился совсем близко от ворот святилища, и Эри подумала, что стоит существу протянуть руку, как он сможет схватить полы её пальто. Хотелось закрыть глаза или отбросить ладонь Юкио в сторону, чтобы больше ничего не видеть, но она заставляла себя смотреть.

– Ты думаешь, я так просто назову имя моего господина?! – Он перестал смеяться и обратил взгляд чёрных вороньих глаз-бусинок в сторону Эри. – Больше ты не спрячешься, акамэ. Барьер святилища Яматомори не так силён, да и твой защитничек слаб, как никогда. Пойдём с нами, и больше тебе не придётся бояться. – Он протянул руку, совсем немного не доводя её до храмовых ворот, будто по ту сторону действительно находилась невидимая стена, которая не позволяла ёкаю войти.

Эри сглотнула и крепче сжала ладонь господина Призрака, чтобы унять дрожь в пальцах, – тэнгу пугал её своим обликом, напоминающим дикую птицу в одежде горного отшельника, и голосом, звучащим так, будто она уже принадлежала ему.

В голове родились десятки ответов, но ни один не казался подходящим для разговора с мифическим существом, ведущим на неё охоту. Зачем она понадобилась этому чудовищу и что он собирался с ней делать, если бы поймал?

– Я никуда с вами… – начала Эри, но не успела договорить, ведь вперёд вышел Кэтору, который до этого молча стоял рядом.

– Вы её не получите!

– Вот как. Значит, хотите ещё немного потрепыхаться перед смертью? – прыснул со смеху тэнгу и расправил внушительные крылья, покрытые чёрными перьями. – Да будет так. Сегодня я уйду, проклятый кицунэ, возомнивший себя божеством, но с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи, ведь именно тогда ты умрёшь, а я заполучу акамэ.

Юкио не ответил, но кончики хвостов за его спиной вспыхнули голубым пламенем, и лицо Эри обдало жаром.

– А это вам предупреждение от моего господина, – заявил ёкай и взмахнул крыльями, поднимая в воздух вихрь пыли и сухих листьев.

Тот тэнгу, что стоял справа, сорвался с места, выхватил из-за пояса короткий клинок – вакидзаси – и метнул вперёд. Оружие пролетело сквозь барьер святилища и с нечеловеческой скоростью направилось в сторону Эри, минуя защиту Юкио.

Высокий свист раздался над двором, и художница успела лишь поднять к лицу левую руку, сжатую в кулак. Хлопок, прозвучавший подобно взрыву фейерверков во время летнего фестиваля, оглушил её, и вокруг посыпались горячие искры.

Вакидзаси остановился у самого плеча Эри и застыл в воздухе. Опустив глаза, она заметила, что по клинку текла кровь, срываясь крупными каплями на землю, – Юкио в последнее мгновение развернулся и обхватил сверкающее лезвие ладонью.

Повсюду всё ещё разлетались искры, а её собственная рука пульсировала и горела, будто Эри только что опустила пальцы в кипящую воду. Разжав кулак, она увидела вещицу, которую положил туда несколько минут назад Хару – всего лишь бумажный талисман с написанными киноварью иероглифами. Края оплавились, но талисман продолжал дрожать и источать горячие волны.

Кэтору крикнул что-то неразборчивое, подбежал к Эри и накрыл её ладонь своей – взрывы искр вокруг сразу же прекратились, но на коже проступили красные обожжённые линии, покрывшиеся мелкими волдырями.

– Откуда это у тебя?! – спросил тануки, подхватывая опалённый бумажный прямоугольник двумя пальцами, словно боялся лишний раз дотрагиваться до него. – Старая магия, напоминает заклинания магов оммёдзи.

– Это… – Эри всё ещё переводила взгляд со своей руки на раненую руку Юкио. – Мне дал друг.

– Необычные у тебя друзья, – отозвался господин Призрак и наконец раскрыл ладонь, бросая вакидзаси на землю. Глубокие порезы почти не кровоточили, как это было бы у простого человека, но и не заживали.

– Я думал, он заурядный парнишка, поэтому даже не обратил на него внимания, но посмотрите на эти искры! – Кэтору указал на чёрные следы, оставшиеся на песке вокруг. – Талисман создал барьер, который бы не позволил оружию сильно ранить Цубаки. Откуда обычный парень взял такой мощный защитный артефакт?

Эри покачала головой. Она и правда не знала, что всё это значило.

– Господин Призрак, вы как? – тут же сменил тему тануки, оглядывая рану своего хозяина. – Нам срочно нужно в Яматомори – ваши раны не заживают!

– Кажется, на лезвии был яд, но для меня он безвреден, всё в порядке, – отмахнулся Юкио и посмотрел в сторону места, где до этого приземлились тэнгу. Теперь там остались лишь следы гэта на песке. – Эти вестники явно не собирались убивать акамэ, но хотели серьёзно ранить её, заразив скверной. Хорошо, что сработал талисман, правда, рука Эри сильно пострадала…

Кэтору что-то ответил, но художница не могла разобрать, что именно.

– Эри!

Она вздрогнула и подняла взгляд, который неосознанно опустила на вакидзаси, лежащий у ног господина Призрака.

– Эри, мы должны идти! – вновь позвал её кицунэ.

– Да.

– Ты в порядке?

– Наверное.

– Ты больше не должна ходить к своей матери, слышишь? В дело вмешались тэнгу, жестокие наёмники, и если они узнают о госпоже Цубаки, то точно попытаются ей навредить, – предостерёг Юкио, сжав плечо Эри. – Это важно! Я объясню тебе всё, когда вернёмся домой.

– Я поняла.

В ушах до сих пор стоял пронзительный свист клинка, который летел прямо в её сторону, и перед глазами то и дело появлялась, как наваждение, рука господина Призрака, сжимающая окровавленное лезвие. Её замутило.

Путь, который она выбрала, уже сейчас казался слишком тяжёлым, но дорога назад закрылась навсегда, как только Эри увидела хищный взгляд того тэнгу, что прилетел за ней. Он не отпустит, никогда не прекратит погоню, она это точно знала.

Теперь оставалось лишь крепче держать за руку господина Призрака и идти вперёд.

– Возвращаемся! – сказал Юкио и повёл Эри и Кэтору по неприметной каменной дорожке, огибающей молитвенный зал, который принадлежал богине Каннон.

Дойдя до поросшей мхом стены в саду, кицунэ остановился и указал на тёмное углубление между скалой и валуном.

– Это самый короткий и безопасный путь до святилища Яматомори, его прорубили ещё в Эпоху воюющих провинций, чтобы во время нападений на храмы служители могли скрыться под землёй.

Эри увидела, как прямо на глазах мох и вьюн разошлись в стороны, приоткрывая узкий проход, из которого сразу же повеяло сыростью: видимо, в нынешние времена этот лаз был скрыт магической иллюзией и больше не принадлежал людям.

Оглянувшись на небольшой сад из аккуратно подстриженных деревьев, Эри глубоко вдохнула: в воздухе витали тёплые осенние ароматы сухой листвы и рисовых подношений, которые с раннего утра готовили служители богини. Сейчас здесь было спокойно и тихо, словно тэнгу никогда не прилетали к воротам святилища, и на мгновение ей захотелось остаться под защитой богини милосердия, не идти дальше, не бросать вызов ужасающим существам мира ёкаев…

Но она всё же сделала шаг и спустилась в прохладную пещеру, следуя за господином Призраком. Эри не могла просто сбежать: чтобы спасти маму, ей предстояло отправиться в Лес сотни духов и посетить фестиваль призраков.