Когда Кузнечики выходят на охоту

Глава первая. Где найти мужа за тридцать дней

– Мне срочно нужны деньги, – внезапно и, что немаловажно, прямо возле моего уха раздался голос дорогого кузена Лиона, и я с перепугу едва не сорвалась в каминную трубу, по которой как раз выбиралась на крышу.

– И где, по-твоему, я должна их взять? – лениво поинтересовалась леди Крейдис, старая карга, жуткая скряга и по совместительству моя родная бабка. Именно из-за неё я в родной дом вошла не через главные ворота, а пробралась тайком и, даже можно сказать, с риском для жизни.

– То есть в роскоши имеешь право жить только ты, а я должен с хлеба на воду перебиваться?

Я закусила губу, чтобы не заржать вслух. С хлеба на воду он перебивается, как же. Щёки уже в дверь не пролазят у жиробаса, а всё прибедняется… Хотя диета ему, конечно, не помешала бы. Глядишь, перешёл бы опять с двуколки на одноколку. Боров. С хлеба на воду он перебивается… А кто в прошлом месяце спустил в игорном доме десять тысяч? Десять тысяч! Да я столько даже за год не заработаю! Даже если перестану готовиться к экзаменам и всё своё время буду уделять одним лишь зельям на продажу!..

– Болван, – выругалась бабка, и до моих ушей долетел приятный звук сочной пощёчины. – Моим это всё станет только через месяц. И то, если девчонка замуж не выскочит.

Я повторно чуть не рухнула вниз.

Девчонкой в этом доме называли только одного человека – меня. Я, откровенно говоря, не была до конца уверена, знает ли бабка моё имя в принципе, но подозревала, что всё-таки да. Как-никак единственный ребёнок покойной дочери…

Однако в те редкие случаи, когда я умудрялась попасться на глаза леди Крейдис, она брезгливо, словно увидела таракана или мокрицу, поджимала накрашенные карминовой краской губы и выговаривала презрительным тоном:

– Что ты здесь делаешь, девчонка?

Всегда. И самое смешное, ей было совершенно неважно, чем я в этот момент занималась. Играла ли с куклами, рисовала ли, читала ли книгу, пыталась ли сжечь портрет прадеда при помощи лупы… Леди Крейдис с ледяным спокойстивем ждала ответа, а когда я озвучивала очевидное, делала заключение:

– Ты мне ещё и дерзить будешь, дрянная девчонка? Давно розг не получала?

Розги я получала после каждой встречи с любимой бабушкой. Так что ничего удивительного, что к восьми годам я научилась не отбрасывать тень и передвигаться по дому так, что меня даже слуги не замечали. Ну а в двенадцать я уехала учиться в Большую Императорскую Академию, и с тех пор мы с родственничками встречались только по очень – действительно очень! – большим и самым нелюбимым мною праздникам.

Впрочем, это было давно. И меня уже несколько лет не тревожили судьбы людей, которых родными я даже с самого крупного перепоя не назвала бы. Даже после того, как мы с алхимиками и некромантами в прошлом году в Ночь Кровавого Илайи¹ пытались перепить боевиков…

Даже после того, как я экспериментировала с эликсирами и смешала слабительное с чихательным, и в процессе нанюхалась паров.

Я бы и сегодня сюда не пришла, если бы не вычитала в «Большом атласе артефактов» о Перстне ядов, который, если верить авторам, принадлежал мне. Ну, как мне? Роду Пханти. А так как я последняя из них (правильно, бабка с кузеном у меня ведь Крейдисы), то других владельцев у него и быть не могло. Самое смешное, этот перстень я в детстве сто раз видела – у бабки. Но мерзкая старуха по доброй воле не поделилась бы со мной даже зачерствевшей хлебной коркой. Ну, что ж? Значит, нужно самой его забрать.

Мысль пришла, закрепилась, план оформился – и я выдвинулась на дело.

Именно благодаря этому я сейчас висела в каминной трубе, раскорячившись, как корова на льду, и с жадностью ожидала продолжения разговора, недоумевая, какой может быть интерес у леди Крейдис к моему замужеству. Точнее к его полному отсутствию.

– Это как? – озвучил мои мысли дорогой кузен, и любимая бабушка выплюнула:

– Послали же Предки внука. Весь в деда. Такой же идиот… Ох, грехи мои тяжкие. За них, видать, Предки наказали муженьком, что из ума выжил. Иначе, спрашивается, какая вожжа этому старому хрычу под хвост попала, что он в завещании прописал эту паршивую девчонку? И ладно отписал бы ей пару золотых – Магия с ними, я бы как-нибудь пережила эту потерю! Так нет же! Старая сволочь! Половину! Половину состояния!

Что??

Я чуть не заорала, услышав эту новость, клянусь! Но вовремя опомнилась и прикусила язык.

– И кому? Замарашке безродной? – продолжала яриться бабуля. – Папаша её аптекарь дочь мою обрюхатил. Дурак, думал так в наш род войти. На что позарился, увалень козлобородый?.. Мне проще от дочери отказаться было, чем перед всем светом опозориться.

Я нетерпеливо цыкнула, ибо подробности грехопадения моей матери бабка описывала многократно, с великим удовольствием и совершенно не стесняясь в выражениях. Тут я ничего нового для себя услышать не могла. А вот про завещание и про то, как оно с моим замужеством связано, послушать хотелось очень.

Половина состояния Крейгов – это вам не перстенёк оловянный, а что-то гора-аздо более весомое.

– Добро ещё, что мне вовремя донесли! – продолжила рассказ бабка. – Стряпчий – душа-человек, шепнул на ушко, что этот хрыч задумал, и надоумил строчку одну в завещание внести. Мол, простимулировать в девице Пханти желание не засиживаться в девках, а работать над наследниками рода. Выйдет она до двадцати лет замуж – получит состояние в подарок. Нет – останется с носом.

Да что за жизнь такая! Я чуть не взвыла от досады. То-то бабка так спокойна. Мне же двадцать лет через месяц стукнет! Где я им мужа за тридцать дней найду?

Волна ледяных мурашек прошлась по позвоночнику, и я поняла, что это мой шанс.

Потому что в Брэда Алларэя я влюбилась с первого взгляда. Как сейчас помню, я невменяемой сомнамбулой плелась в умывальни, чтобы почистить зубы перед важной встречей, которую Джона зачем-то назначил ни свет ни заря, а Брэд стоял посреди женского коридора – такой невероятно красивый!! – и с недоумением оглядывался по сторонам.

– Эй, Кузнечик! – улыбнулся он мне, когда я прилипла к нему взглядом, не в силах справиться с нахлынувшим на меня чувством. – Не подскажешь, где в этом розариуме раздобыть горячий шоколад?

Нужно было сказать, что у меня в комнате, затащить к себе, а потом пусть бы восстанавливал в обществе моё доброе имя посредством помолвки и свадьбы, но в двенадцать лет мозгов у меня было не то чтобы много, поэтому я зачем-то спросила:

– Это почему это я «кузнечик»?

– Потому что хорошенькая до невозможности, – ответил он.

И я влюбилась.

Надо сказать, после того случая я много размышляла, что же такого в кузнечике может быть «хорошенького до невозможности», рассматривала картинки в учебнике, взяла в библиотеке несколько книжек… Даже завела себе парочку, поселив их в огромную колбу для вакуумной перегонки (кстати, именно после этого случая прозвище Кузнечик ко мне и прилипло крепче крепкого), но ничего хорошенького в этих зелёных, длинноногих, пучеглазых насекомых я так и не сумела найти. Разве что стрекотали они забавно. Ну и вообще, за ними было интересно наблюдать.

Впрочем, предаваться воспоминаниям о кузнечиках, цепляясь за внутренности каминной трубы, оказалось не самой лучшей идеей, ибо, задумавшись, я чуть не упустила нить разговора.

– Что значит, «избавимся навсегда»? – пробасил кузен, и я скрипнула зубами, мысленно отвесив себе подзатыльник.

– Тебе всё разжёвывать надо, да? – презрительно выплюнула леди Крейдис. – Не получит у девчонка наследство, нечем ей будет от Общины зелёных откупиться. Нечем будет откупиться – не сможет замуж выйти. Не выйдет замуж – не нарожает ублюдков, и вся сила Крейдисов вернётся Крейдисам… Тебе, горе ты луковое!

– А если они… – не проникся бабкиной убеждённостью кузен, за что и получил очередную оплеуху.

– Не смей перебивать, когда я говорю! Они за неё сразу уцепились, когда я только про уровень дара заикнулась. Обучение сами оплачивали… Нет уж. От такого лакомого кусочка, как наше отродье, зелёные никогда не отступятся.

У меня во второй раз едва заворот кишок не случился. Денёк… нечего сказать! Одна новость лучше другой… Или правильно сказать «хуже»?..

Ну, бабка! А я-то думала, как это она на БИА расщедрилась? А это и не она вовсе! Продала меня зелёным плащам, старая сволочь! И не сказала ни слова. Знала, что я костьми лягу, но необходимую сумму накоплю, чтобы к целителям в Общину в вечную кабалу не идти…

Всегда знала, что бабка меня ненавидит, но даже не представляла, насколько.

Мысленно сплюнув от досады и злости, я ещё повисела немного в трубе, но больше ничего интересного моя родня не обсуждала. Однако я после всего услышанного вместо того, чтобы продолжить путь, решила несколько изменить маршрут ради визита на кухню.

Пока я стояла над кастрюлей с компотом из зелёных кабачков – у леди Крейдис насчёт этого был пунктик, она в каком-то модном журнале вычитала, что он помогает дольше сохранить молодость кожи, и хлебала его литрами, – в голове отчаянно билась мысль, что все мои проблемы можно было бы решить при помощи одной бледной поганки… И пойди докажи, что это я сделала! Магией я не пользовалась, поэтому по следу меня не отыскать, в дверь не входила, никто из слуг меня не видел… Бабка бы на моём месте даже не думала, траванула бы кровиночку без зазрения совести.

– На то она и леди Крейдис, – прошептала я и метнулась в кладовую. Здесь, в самом тёмном и мрачном углу, за ларём с отрубями, я хранила шкатулку с кое-какими снадобьями. Поначалу тут были лишь вещи самой первой необходимости: несколько антидотов, средство, которое помогает быстро восстановиться в случае сильной кровопотери, обезболивающее и кое-что по мелочи. Но со временем количество декоктов увеличилось, а шкатулка обзавелась магическим карманом, вмещающим в себя едва ли не всю мою личную коллекцию, начиная от мази против прыщей и заканчивая средством, восстанавливающим мужскую потенцию.

Как-то раз, во время очередного налёта на родовое гнездо, я неудачно свалилась в трубу, сломала руку и чуть не издохла от болевого шока, пока добиралась до академии. Ну и всыпал мне тогда Джона! Честное слово, думала живьём меня съест.

– Ты почему «Смерть здоровью»² дома оставила, самоубийца? – рычал он, пока я, шипя и поскуливая, латала сама себя, боясь показаться на глаза наставнику.

– А ты хотел, чтобы я с сумкой через плечо по каминным трубам лазила? – недобро зыркнув на лучшего друга, огрызнулась я. – Тогда б уж точно костей не собрала.

– Так ты в трубу свалилась? – задохнулся он и аж побелел, то ли от злости, то ли от страха за меня.

– Ну ты и… Куз-зя…

Сжал руки в кулаки, разжал, погрозил мне пальцем и рявкнул:

– Сломаешь шею, за помощью чтоб ко мне не приходила!

Вот после этого я и припрятала в бабкином доме кое-что из самого необходимого, чтобы в случае чего нагоняй от Джоны не получить. А то, что среди этих средств внезапно оказались, например, капли из медвежьего винограда³ – так это чистой воды совпадение. Ничего такого в отношении своей родни я не задумывала.

По крайней мере не в этом году.

Не в этом месяце – точно.

Ладно, сегодня и в мыслях не было. Зуб даю!..

Замерев над шкатулкой с моими сокровищами, я долго не могла определиться. Отчаянно хотелось воспользоваться давнишним советом любимого мужчины, по мнению которого во всех непонятных случаях стоило применять капли из медвежьего винограда. Этот эликсир на тернистом пути в борьбе за справедливость мною использовался уже не раз. Как и средство, вызывающее неудержимое чиханье, и эликсир правды, и модулятор голоса… Разве что…

Злорадная улыбка скользнула по губам, когда мой взгляд упал на вытяжку из синего гриба⁴. Признаюсь сразу, изначально я делала краску для волос. И если бы Джона – случайно!! – не облизал ложку, я бы по гроб жизни не узнала о её изумительном побочном эффекте. Всего две капли этого отвара – и волосы растут просто с невероятной скоростью. Густые, шелковистые, по всему телу.

Джона меня тогда чуть не убил, могилой Предков клянусь. Запер в лаборатории и пригрозил, что лично вольёт мне остатки «треклятого волосача» в горло, если я немедленно не соображу, как избавить его от этого косматого безобразия.

Если леди Крейдис не изменила своей привычке, – а изменять привычкам не в её привычках! – то старую каргу ждёт удивительный сюрприз.

Спрятав шкатулку обратно за ларь с отрубями, я привычно ухватилась за решётку и, подтянувшись, забралась в трубу.

Больше мне ничто не помешало и я вернулась в академию ещё до того, как сторож закрыл главные ворота, по дороге набросав примерный план действий.

Пункт первый. Поговорить с девчонками. (Они в парнях получше моего разбираются.)

Пункт второй. Вытребовать практику в Ордене щитодержцев. (Это посложнее, но выхода у меня нет, ибо мужчина моей мечты живёт там почти безвылазно.)

Пункт третий. Заручиться поддержкой Джоны. (Он в Ордене – очень удачно! – уже почти год некромантом служит. Это ли не перст судьбы?).

Пункт четвёртый. Влюбить в себя Брэда Алларэя. (Этот момент требует небольшой доработки).

Пункт пятый. Сыграть свадьбу, получить наследство и зажить припеваючи.

И не говорите мне, что выйти замуж за тридцать дней невозможно! Это при наличии-то мужчины мечты и хорошего плана? Да проще только слабительное в кастрюлю с молодильным компотом подлить!

Глава вторая.

С кем поведёшься, от того и наберёшься

Вот уже семь с лишком лет я делила комнату с Дафной Уолш и Морной Бирн.

Обе девчонки были родом из небольшого приморского посёлка. Их отцы владели одним рыболовецким судном на двоих и мечтали, что дети продолжат их дело. Беда в том, что ни у одного, ни у второго не было сыновей, а дочери категорически отказывались идти в рыбачки.

– Значит, надо найти подходящих зятей, – решили мужики и отправили дочерей учиться в столицу.

Девочки поступили в БИА и привезли с собой целый чемодан знаний о том, как и где нужно искать мужа, но сами эти знания почему-то не спешили примерять на практике, зато щедро делились ими с окружающими.

Наша комната ещё на первом курсе стала местом постоянного паломничества для девиц, которым срочно нужно было привлечь мужское внимание. Причём зачастую ученицы были гораздо старше своих наставниц.

Никогда не думала, что окажусь на месте одной из них.

– Морна! – Я влетела спальню, по пути стаскивая с себя тренировочный костюм, который надевала либо на уроки телесного воспитания, либо «на дело» (Джона так называл мои вылазки в родное осиное гнездо). – Мне срочно нужна ваша с Дафной помощь!

– У Дафны сегодня свидание, – меланхолично отозвалась соседка. – Уже второе, значит скоро придёт. А ты что такая всклокоченная? Где пожар?

Она отставила в сторону руку, чтобы полюбоваться идеальным маникюром, и только после этого перевела свой взгляд на меня. Морна была миниатюрной пухленькой брюнеточкой и многие покупались на взгляд её невинных голубых глазок, но только не я. Я досконально знала, на что способна эта акула. Или, скорее, пиявка. Поэтому сразу призналась:

– Замуж хочу.

От удивления соседка едва не укусила свою супер-специальную пилочку для ногтей, к тому же вытаращилась на меня так, словно я – не я, а дракон о трёх головах и семи хвостах.

– Да быть не может! – выдохнула она, прокашлявшись. – Кузнечик, ты влюбилась, что ли?

Вообще-то, очень давно, но к делу это не имеет никакого отношения, поэтому я, демонстративно промолчав, продолжила раздеваться.

– А Даффи говорила, что у тебя вместо сердца кусок льда. То-то она удивится! Кто он?

– Ты его не знаешь, – заверила я, накинула халат и схватила полотенце, стремясь поскорее смыть с себя сажу родимых труб. – Я пока сбегаю в душ, а когда вернусь, с готовностью выслушаю лекцию о том, как завоевать мужчину за…

Осеклась, понимая, что тридцати дней у меня нет! День на дорогу в замок ордена, день на свадьбу, день на встречу со стряпчим, день на непредвиденные обстоятельства… В лучшем случае двадцать пять. А то и двадцать три…

– За очень короткий срок, – мрачно закончила я. – Как можно скорее. Ну, ты понимаешь.

– Ой, предки-мамочки! – Морна прижала ладошки к щекам и её огромные глаза стали ещё больше. – Ты маленького, что ли, ждёшь?

А ещё вот эта вот помесь акулы с пиявкой умела делать неправильные выводы и, что самое ужасное, свято им верить.

– Ты совсем дура? – Я покрутила пальцем у виска. Только сплетен мне не хватало! – Откуда маленький? Я два последних месяца из библиотеки только в лабораторию хожу.

– Да? – как будто бы удивилась она, но быстро спохватилась:

– А вообще да…

Но лицо при этом у неё было нехорошее. Подозрительное было лицо.

И мне даже Дафну не нужно было ждать с её неизменной колодой гадальных карт, чтобы догадаться, кто в самом скором времени окажется в эпицентре академических слухов. И когда я говорю «скорое будущее», то имею в виду уже сегодняшний вечер.

Я мрачно посмотрела на Морну.

– Кузя, – немедля перепугалась она. – Я – могила! Только не нужно мне ничего подмешивать в маску для лица. Мне вполне хватило предыдущих восьми раз.

По разу на год совместного проживания.

Могло быть и хуже.

– Морни…

– От меня о твоей беременности не узнает ни одна живая душа! – воскликнула она, всем своим кругленьким личиком излучая искренность, но я ей, конечно, не поверила ни на миг. Мало того, я даже разубеждать её не стала, не понаслышке зная, что это совершенно бесполезно и только укрепит девчонку в собственной правоте, просто ушла в душ, а когда вернулась…

– Ты в самом деле ждёшь ребёнка? – этой фразой меня встретила вернувшаяся со свидания Дафна.

Я покосилась на забившуюся в уголок Морну.

– Ни одна живая душа, значит…

– Дафна не в счёт! – пискнула девчонка. – Она почти что сама догадалась.

Я почесала затылок и устало опустилась на край своей кровати.

– Я не беременна! – попыталась достучаться до девчонок, но ответом мне послужили два полных сочувствия взгляда.

Ну и в Бездну! Какое мне дело до слухов? Всё равно я отсюда завтра уеду, а вернусь только за дипломом после окончания практики. Надеюсь, к тому времени я буду уже замужем и сплетни о моей мнимой беременности уже никак не смогут мне навредить.

– Советом хотя бы поможете? – проворчала я и полезла за блокнотом, когда соседки наперебой зачирикали, одновременно раскладывая на специальном круглом столике пасьянс на моё будущее.

«Красота», – записала я первым пунктом.

– Мужчины любят глазами, – говорила Морна, следя за тем, как ловко Дафна мечет карты на стол. – Поэтому в самый первый раз ты должна быть ослепительна. Сама вряд ли справишься, лучше обратись к специалисту.

Я оглянулась на переговорное зеркало, чтобы проверить, не случилось ли что-то с моей внешностью с тех пор, как я видела своё отражение в последний раз.

Мне всегда казалось, что Предки были более чем щедры, наделяя меня красотой. Без ложной скромности – я себе нравилась. И волосы, хоть и рыжие, но не тусклого оттенка и не отливающие красным, а, скорее, как солнечный мёд, золотые, и немногочисленные веснушки, и глаза, меняющие цвет в зависимости от моего настроения с голубого на тёмно-зелёный, и рост – не лилипутка, но и не каланча, и не обделённая всеми нужными окружностями фигура…

Морна проследила за моим взглядом и нехотя признала:

– Пожалуй, ты можешь обойтись и без специалиста. Но подчёркивать достоинства своей внешности ты всё равно не умеешь.

«Проконсультироваться до отъезда», – отметила я под пунктом о красоте, здраво рассудив, что вряд ли найду в замке Ордена человека нужной мне специальности.

– Далее. – Соседка взмахнула ресницами и окатила меня ослепительной улыбкой – аж глазам больно стало. – Позитивность. Мужчины любят, когда им улыбаются.

«Улыбка», – записала я, впрочем не собираясь демонстрировать белизну своих зубов кому попало. Позитивность позитивностью, но прослыть девушкой, у которой одни лишь хиханьки и хаханьки в голове, тоже не хотелось.

– Ерунда какая-то получается! – внезапно проворчала Дафна, отрывая взгляд от карточной раскладки. – Карты говорят, что ребёнка у тебя раньше следующей весны не будет. Ты же не слониха, чтобы двенадцать месяцев младенца вынашивать!

– Вообще-то двадцать два, – исправила я. – И я не беременна.

– Ну, да… – Дафна с растерянным видом заправила за ухо выбившуюся из причёски прядь. – Может у тебя выкидыш случится… Карты об этом не говорят, к сожалению.

– А о чём говорят? – с придыханием спросила Морна, забыв о своих обязанностях лектора. При этом у девчонки было такое лицо, словно это на её будущее Дафна карты раскладывает.

– Дорога дальняя, казённый дом, брюнет, ненужные хлопоты и свадьба, – отрапортовала гадалка. Почесала кончик носа и добавила:

– И подарок от бубнового короля.

После этих слов в меня впились два острых, как лезвия взгляда.

– Что?

Я зачем-то поправила халат и поджала под себя ноги.

– А ребёнка ты от кого ждёшь? – подозрительно сощурилась Дафна. – От бубногового блондина или от трефового брюнета?

– Я не беременна! – взвыла я и, окончательно осознав, что ничего толкового я из девчонок сегодня не вытяну, махнула рукой.

– Ну и демоны с вами! Сама разберусь. – Под пунктом о позитивности вписала «Купить пособие по охоте на мужа». – Давайте спать, мне вставать завтра рано.

Утро началось с визита к нурэ Даккей. Когда я только поступила в БИА, то сразу попала к ней в класс. Эта молодая девушка читала нашему курсу только общую магию, но как-то так получилось, что многие из нас бегали к ней за советами и по сей день. Оно и понятно, любой девчонке обращаться с вопросом (а бывало, что с нурэ Даккей советовались не только по учёбе, но и по личным вопросам) было проще к ней, молодой, улыбчивой и понимающей, чем к кому-нибудь из ворчунов-мужчин…

Наставница только пришла в академию и, когда я влетела к ней в кабинет, пыталась пристроить лёгкое летнее пальто, на вбитый в стену гвоздик. Раньше нурэ в этой комнате жила, но после того, как они с мужем купили дом на Академической – в пяти минутах ходьбы от главного корпуса академии – полностью переделала спальню. Заменила кровать небольшим диванчиком, чтобы можно было прилечь во время дежурства, а платяной шкаф – книжными стеллажами. Многие из девочек частенько зависали тут, когда неохота было идти в холодную библиотеку, где даже в самое знойное лето гуляли ледяные сквозняки.

– Доброе утро!

– Утро добрым не бывает, – широко зевнула наставница. – Спать хочу, хоть режьте. Ты почитать или как? Вид растрёпанный… Риган как-то прошлой весной притащил домой птенца малиновки. – О своих детях нурэ вспоминала нередко и с удовольствием, да и в академии непоседливые близнецы были частыми гостями. – Говорит, у кошки отобрал… Так вот, ты сейчас один в один, как тот птенчик. Так сходу и не отличишь.

Лучисто улыбнулась и спросила:

– Ну, что у тебя приключилось? Если нужна моя помощь, только скажи…

На коротенький миг появилось желание рассказать обо всём наставнице, которая за почти восемь лет нашего знакомства хорошего сделала для меня больше, чем вся моя родня вместе взятая, но потом победила совесть.

– Да ничего не приключилось, нурэ Даккей, – отмахнулась я. – Не из-за чего волноваться. Вам, кстати, вообще сейчас стоит поменьше волноваться, а вот спать побольше. На ранних сроках беременности сон очень важен.

– Агава! – смущённо покраснев, всплеснула руками она. – Да с чего ты…

– Я же всё-таки целительница, – напомнила я. – И к тому же не слепая. Да вы не стесняйтесь! Нурэ Гоидрих, как и в прошлый раз, начнёт о чём-то догадываться только тогда, когда у вас живот размером с луну станет…

– Да что там ректор! – вздохнула наставница. – Я пока и мужу не говорила. Боюсь опять будет с часомером ждать меня на крыльце и скандалить, чтобы я не перерабатывала…

Кстати, о муже.

– Ну пара-тройка недель у вас в запасе есть. – В отличие от меня. Поэтому пора заканчивать с расшаркиванием и брать быка за рога. – Нурэ Даккей, вы простите меня, пожалуйста… Ну, что я вот так вот к вам с утра пораньше, но мне очень, просто очень-очень нужна ваша помощь!

Она вздёрнула рыжеватую бровку и округлила глаза.

– Моя?

– Да. Я знаю, место прохождения практики уже поздно менять, но у меня внезапные… семейные обстоятельства. И мне вот так вот… – Я черкнула ребром ладони по собственному горлу. – … нужно попасть в Орден. Это не какая-нибудь блажь! Это…

Хотела заверить, что это вопрос жизни и смерти, но наставница подняла руку, останавливая меня и покачала головой.

– Агава, перестань. Мы с тобой знакомы не один год. Не нужно ничего объяснять. Ответь мне только на один вопрос. Это как-то связано с Джоной?

Я растерянно моргнула.

– С Джоной? – Нет, повезло, конечно, что он там служит, но это же просто совпадение! – Что вы! Ни в коем случае.

– М… – покивала она. – Я так и подумала. Ну, что ж… Ты уверена?

Я быстро-быстро закивала.

– Хорошо. Я свяжусь с братом, попрошу его прислать запрос на твоё имя. Само собой, если им нужен целитель-практикант.

– Очень нужен! – Вскинулась я. Потому что иначе и быть не может. Раз уж судьба взялась курировать мою жизнь, раз уж направила меня в ту каминную трубу, то и в этот раз не должна подвести. – Я точно знаю.

– Ну, раз точно, то приходи после лекций, – улыбнулась нурэ Даккей. – Джоне передать, чтобы тебя ждал?

Я тихонечко взвизгнула и пару раз хлопнула в ладоши.

– Да я сама! Не нужно… Спасибо вам огромное! Если всё получится, если получится… Вы даже не представляете…

– На свадьбу позвать не забудь, – фыркнула наставница.

– Самое первое приглашение – ваше, – со всей искренностью выпалила я и только потом, когда уже дверь кабинета нурэ Даккей захлопнулась за моей спиной, в недоумении почесала затылок. А как она о свадьбе-то догадалась? Неужели я что-то ляпнула вслух по давнишней своей привычке?

Вот я позорище… А! Нет времени на рефлексию! У меня по плану ещё разговор со специалистом по красоте. Раз уж, чтобы заполучить в мужья любимого мужчину, мне нужно научиться подчёркивать свои достоинства, то пусть меня этому учит лучший из известных Аспону наставников. И пусть меня Предки до скончания веков жарят на огромной сковородке, если фру Агустина не относится к этой категории.

С этой монументальной дамой я познакомилась четыре года назад. Тогда у нас впервые появилось свободное время (до этого у целителей было столько учёбы, что я за нею света белого не видела), и многие из студентов БИА с удовольствием тратили его на походы по столичным лавкам, на кофейни, ресторации. Мои соседки – у них на алхимистическом свободного времени было ещё больше – с огромным удовольствием ходили в цирк. Однажды уговорили и меня, соблазнив бесплатными билетами, которые они выиграли в какую-то лотерею.

Само представление мне не очень понравилось. Клоуны шутили гнусно, лошади не выглядели счастливыми, акробаты уверенно летали под куполом, а я от ужаса жмурилась, торопливо вспоминая основы первой помощи при падении с высоты. А вот музыка, фейерверк и особенно костюмы меня привели в восторг. Ярко, красочно, необычно. Когда Дафна и Морна потащили меня за кулисы, знакомиться с каким-то страшно гуттаперчевым мальчиком, я так и сказала мужику во фраке и оранжевом, как апельсин, парике. Он отловил нас у фургончика вожделенного мальчика и строго спросил, что мы тут делаем, Дафна ответила, что изнываем от желания выразить восторг артистам. А он спросил, изумлённо вскинув бровь:

– Неужели так понравилось?

Спрашивал он у всех, но смотрел при этом на меня. И я со всей своей пятнадцатилетней честностью ответила:

– Второй бы раз не пошла, но костюмы совершенно феерические. Ну и музыка с фейерверком ничего.

Подружки зашикали на меня, как две хорошо выдрессированные змеи, а мужик заржал, фыркая, как старый мерин, и тряся своей яркой гривой.

– Тина, душа моя, – отсмеявшись, произнёс он куда-то в темноту, – на этот раз это к тебе.

– Ко мне? – ответила темнота густым и жарким голосом, а потом я увидела её.

Фру⁵ Агустину.

Два метра первозданной красоты, как она о себе говорила. Я бы на её месте была бы немного поскромнее в выражениях, но о скромности лучшая моделистка Аспона не знала отродясь. Как и о стыде. И о приличиях.

– Скромность, стыд и приличия – враг красоты и моды, – утверждала она. А потому носила исключительно мужскую одежду, стриглась коротко и не прятала свои разноцветные глаза – карий и зелёный – за линзами очков.

Раз в месяц фру Агустина арендовала самую большую столичную сцену и устраивала для современных модниц показ. На него-то она меня и позвала, узнав о причине моего восторга.

– У меня денег нет, – проворчала я, пряча глаза, а она громогласно рассмеялась.

– Милочка, зачем тебе тряпки, которые я на показах продаю? Такому персику нужно что-то по-настоящему особенное, а не это вот всё. – Покрутила в воздухе длинным мундштуком. – Я тебя в модели зову. Фактура больно хорошая. Заодно и заработаешь. Если хочешь.

Я, само собой, хотела. И уже десять дней спустя степенно выхаживала по краю высокой сцены в платье из легчайшего шёлка.

К вопросу о том, что же должны носить такие персики, как я, мы никогда не возвращались – неинтересно мне было, да и не до того. И вот сегодня вопрос встал ребром.

Зная, что знаменитая моделистка не встаёт раньше полудня, я не стала терять время и, схватив первый попавшийся экипаж, велела ехать на Цветочную. Там, в помпезном доме с колоннами и жила фру Агустина, богиня моды и первозданной красоты.

– Агава, золотко, нельзя ли попозже? – зевала она, когда её единственная служанка, сдавшись под моим напором, всё же впустила меня внутрь. – У меня была тяжёлая ночь. Я творила.

– У вас всегда тяжёлая ночь, – напомнила я. – И мне нельзя попозже, я уезжаю. У меня, кстати, совершенно случайно с собой абсолютно волшебный порошок от похмелья.

– Я не пью! – возмутилась моделистка и, сверкая обнажённой монументальностью своих форм, проплыла в ванную комнату. – Кофию мне завари густого…

– …и чёрного, как дёготь. Я помню.

Пока я возилась с новомодной машинкой для приготовления этой горькой и совершенно неудобоваримой отравы, служанка принесла поднос с томатным соком и тарелочкой бутербродов.

– И как вы только не боитесь эту штуку трогать, – опасливо передёрнула плечами, следя за тем, как я уверенно заливаю воду в стеклянную колбочку и поворачиваю фитилёк под горелкой. – Демонская придумка, могилой Предков клянусь!

Я даже комментировать не стала эту невероятную чепуху и молча стащила с тарелочки один из бутербродов.

– Ладно, давай сюда свой волшебный порошок, – рыкнула вернувшаяся из ванной богиня моды, и я услужливо протянула ей заранее приготовленный стакан. Зелёный глаз блеснул благодарностью, а карий опалил недовольством. – Чего прилетела ни свет ни заря? С такой скоростью только на пожар да собственную свадьбу бегают.

Я аж крякнула, поражаясь прозорливости Агустины, но быстро взяла себя в руки и призналась:

– Вашими бы устами да мёд пить. Далеко мне до свадьбы. Потому к вам и пришла, за советом. Мне тут намекнули, что я свои достоинства неправильно подчёркиваю, а красота при охоте на мужа – главный инструмент. И уж если с кем советоваться по красоте, так только с вами, фру Агустина. Вы в этом вопросе собаку съели.

– И не одну! – довольно щёлкнула зубами она, а потом откинулась на спинку кресла и велела:

– Встань и покрутись.

– Да что вы там не видели! Я же…

– Не зли меня, персик…

Я вздохнула и, поднявшись, пару раз обернулась вокруг своей оси.

– Так сойдёт?

– Именно, что сойдёт, – хмыкнула фру, – а нам надо, чтобы…

Осеклась, звонко хлопнула в ладоши, и закричала, едва не оглушив меня на одно ухо:

– Дайна, неси мой саквояж! И кипяток! Много!.. Будем из персика пэрсик делать.

– У меня времени два часа только, – испуганно икнула я. – Может, я лучше законспектирую?..

– Конспект я тебе почтой вышлю. Раздевайся и шагом марш в ванную!

Что мне оставалось? Только послушаться.

В ванной меня сначала заставили залезть в огромную стилизованную под старину лохань, полную горячей воды, исходящей ароматным паром, а затем пытали лекцией, запретив конспектировать.

– Запомни, персик, – вещала фру Агустина, – мужчина – это единственно важный ценитель, я бы даже сказала, покупатель женской красоты. Покупатель в хорошем смысле этого слова. Платить мужики умеют не только золотом, не кривись. Гораздо лучше платить у них получается заботой и страстью. Если повезёт, то дружбой и любовью.

– Как будто в одной лишь красоте дело, – возразила я. – Дурнушек тоже любят.

– Любят, – согласилась фру Агустина. – За красоту души, но тут уж никакой совет не поможет. Она либо есть, либо нет. И ты ко мне пришла не за этим, а за красотой тела. Поэтому слушай и не перебивай. Что бы тебе ни говорили, но в основном женщины только ради мужиков и стараются. Нет, и ради себя, конечно, но и про них не забывают… И что это значит? Это значит, что товар нужно показать лицом. Даже если это лицо – руки, ноги и попа.

– А?

На означенное выше лицо (в привычном значении этого слова) мне аккуратно уложили тёплое, влажное полотенце.

– Но…

– Запомни, персик, кожа любит воду. По отдельности и всем телом. По отдельности водные процедуры особенно сильно уважают руки и ноги… Давай их сюда… Не трогай ноги! Всю воду мне расплескаешь. Руки давай… Вот так.

Мои пальцы перехватили уверенно и крепко. Помассировали без применения магии, всё же фру Агустина была лишена силы, хотя ей это совершенно не мешало. Да-а…

– Когда мужчина целует даме ручку, он должен оценить и бархатистость кожи, и нежный аромат, и аккуратную форму ногтей… – В ход пошли какие-то инструменты, из-под полотенца мне не было видно, какие именно, но я имела представление о том, что обычно используют при маникюре, хотя сама ограничивалась лишь пилочкой и ножницами.

– Мужчины не любят длинные ногти, они у них с когтями ассоциируются. Когти – это у нас кто? – спросили меня и тут же ответили:

– Когти – это у нас хищник. А второго хищника рядом с собой редко какой мужик потерпит… А вот нежный персик рядом с собой он не просто будет терпеть. Он будет сдувать пылинки с его беззащитной шкурки и наслаждаться нежным ароматом. Уяснила?

– Не то чтобы уяснила, – пробормотала я, приподнимая полотенце, – но направление вашей мысли мне ясно. Фру Агустина, я…

– Тц… – Мне довольно внушительно прилетело по лбу, и полотенце вернулась на место. – Лежи, наслаждайся процессом и слушай. Я, знаешь ли, ни одну клиентку в личной ванной не принимала. Цени момент… Э… Что-то я отвлеклась. О чём я?

Фру Агустина умолкла на несколько секунд, а потом продолжила лекторским тоном:

– Ах, да! Руки. Руки любят крем, персик. Крем и перчатки. Перчатки, впрочем, не сильно в почёте у мужских губ, но это уж ты сама решай, что для тебя важнее.

– Фру Агу…

– Персикам слова не давали! Времени и без того в обрез! – прорычала моя мучительница и в порыве страсти так сильно надавила мне на плечо, что я чуть не утонула в проклятой ванне. – Давай вторую руку.

Некоторое время мы провели в тишине, а затем богиня красоты вынесла вердикт:

– Готово!

И добавила, едва я успела обрадоваться:

– Что у нас дальше? Дальше ноги.

Беда… Если в ход пойдут ноги, то я десять из тридцати дней в этой комнате проведу… Я уже даже подумывала оглушить своего «специалиста» магией и удрать, но, к счастью, фру Агустина заявила:

– С ногами управиться не успеем. А жаль. Но тут как и с руками. Крем – много крема! – аккуратные ноготочки и никаких – никаких, пушистый ты мой персик, волос!

– А?

– Волосы у тебя, кстати, отличные. Придраться не к чему. Тут бы я ничего менять не стала. А вот с телом придётся поработать. Тело любит обнажённость и гладкость. А поэтому, персик, вылезай из воды.

– Фру Агустина, миленькая! – отбросив опротивевшее полотенце, взмолилась я. – Мне тело не надо. Мне бы только…

– Не надо тело? – В поддельном ужасе богиня красоты округлила глаза и прижала руку к своей внушительной груди. – Душа моя, не пугай мои пятки. Они многое повидали, но не готовы к таким страхам. Кстати, о пятках.

Я обречённо вздохнула.

– Нежные пяточки – это залог успеха. Я тебе подскажу, где купить такой крем, такой крем… Песня, а не крем! Нет! Я тебе этот крем подарю. Отплатишь, когда замуж выйдешь. А лучше пригласи меня свадебным консультантом… Когда решите торжество делать. Страх до чего я это дело люблю – свадьбы. И заработаешь, и пожрёшь на халяву…

При этом фру Агустина начала меня крутить, вертеть да мять мою кожу бархатным полотенцем… и всё говорила, говорила, говорила… У меня аж голова пошла кругом и я, сама не зная как, умудрилась выболтать своей мучительнице всю правду. О наследстве, о целителях, о бабке. Даже о Брэде Алларэе, в которого влюблена с самого детства. И богиня красоты, надо отдать ей должное, оказалась прекрасным слушателем, впрочем, в процессе не забывая о том, ради чего я к ней пришла…

Пока меня намазывали жуть до чего вонючим кремом, я терпела. Когда держали совершенно голой минут пятнадцать – драгоценных пятнадцать минут!! – посреди ванной, позволяя дышать через раз, даже слова против не сказала. Но когда фру Агустина коварным и обманчиво лёгким движением руки содрала с моей ноги часть плёночки, в которую превратился вонючий крем, заорала так, что у самой уши заложило.

– Ну, пощипало чуть-чуть! – Жестокая демоница, замаскированная под богиню красоты, недовольно скривилась и посмотрела на меня с упрёком. – Чего так кричать-то?

– Чуть-чуть?

– А ты думала красота по щелчку пальцев делается? Нет, персик. Ради красоты нужно работать. Работать и мучиться. Мучиться и работать… А ты пищишь… Нет, если тебе не нравится, я могу и…

Я скрипнула зубами и просипела:

– Нет-нет, мне всё нравится! Вы меня неправильно поняли.

– Тогда соизволь не орать. – Вторую ногу я кое-как вытерпела. Почти не пискнула даже. – Сейчас самое сложное будет. Переходим к интимной зоне. Может быть, будет немножечко больно…

А? Я ещё успела подумать о том, что если сейчас только пощипало, то что же такое, по мнению фру Агустины, «немножечко»? А потом в глазах потемнело и я прикусила язык, чтобы не взвыть.

И даже получила одобрительный кивок в награду за сдержанность.

– Сейчас всё остальное быстренько уберём – вообще ни разу не больно… И на месяц об этой неприятненькой процедурке можно позабыть.

Из цензурного я смогла прохрипеть лишь одно:

– На месяц?

– Потом придётся повторить, – с искренним сожалением цокнула языком фру Агустина. – Волосы без магического вмешательства обратно отрастут, а с магическим больно дорого выходит…

Мне озвучили цену «не самого дорогого салона», и я согласно кивнула. Действительно, не так уж это и больно, можно и потерпеть, если всего-то раз в месяц… По крайней мере до того момента, как я вступлю в права наследства.

Оставшееся от двух часов время меня терзали пинцетами, масками для лица и сотней тысячью кремов, не позволив записать ни единого слова! А позже вручили огромный мешок со всевозможными косметическими средствами, визитные карточки нескольких лавок с нижним бельём, обувью и шляпками, где я обязательно должна была приобрести упаковку для всей своей неземной красоты, и три – целых три! – платья на каждый день.

У фру Агустины цены были облачные, я знаю, о чём говорю, сама же эти наряды продавала, и я бы за них никогда в жизни не рассчиталась – жаба бы задушила. Но были произнесены волшебные слова:

– На прокат даю. По самому низкому тарифу. Вернёшь через месяц, когда свадебное платье заказывать придёшь.

– Спасибо! – от души поблагодарила я эту прекрасную женщину. – Фру Агустина, вы столько для меня сделали, что я просто…

– И не смей рыдать! Я и без твоих слёз знаю, что я богиня красоты и благородства. К тому же слёзы – первейший враг кожи!.. И Предки тебя упаси пренебречь походом по лавкам, на которые я указала. Всё. Ступай. Жду подробного отчёта и приглашения на свадьбу.

Глава третья. Дорога дальняя

– Запрос из Ордена братец мне прислал, – произнесла нурэ Даккей, пристально всматриваясь в моё лицо.

Я улыбалась. Потому что, во-первых, ура же! Новость невероятная, хотя и ожидаемая. А во-вторых, я догадывалась о причинах заинтересованности наставницы. Фру Агустина постаралась на славу! Моя кожа стала такой нежной на ощупь, что всю дорогу от дома моделистки, я нет-нет да прикасалась. То к щеке, то к виску, то к запястью. Ловила на себе горячие мужские взгляды, и прямо-таки светилась от радости!

Не то чтобы на меня раньше внимания не обращали, но никогда я ещё не чувствовала себя так уверенно и легко.

– Спасибо, нурэ Даккей! – поблагодарила я наставницу и закусила губу, чтобы сдержать шальную улыбку, но всё равно рассмеялась.

– На здоровье, – с охотой разделила моё веселье нурэ. – Там хорошая практика. Уверена, ты без труда подтвердишь титул.

Я немного смутилась, потому как о титуле и предстоящем получении диплома думала в десятую очередь, выдвинув на первый план жениха, и снова поблагодарила наставницу.

– Как добираться планируешь? Помощь нужна?

– Если вам не сложно.

Я виновато глянула на наставницу. До Ордена нелегко было доехать. Магический коридор на территорию огромного замка-города, принадлежавшего щитодержцам, проложить было нельзя. Поэтому редкие путешественники останавливали свой выбор на Фархосе, ближайшем к конечной точке городке, а оттуда добирались своим ходом. Как правило, верхом, потому что по тамошним дорогам ни одна повозка проехать не могла, разве что зимой, когда болотистую почву сковывал мороз, а дремучую грязь присыпало снежком. До зимы я ждать никак не могла, а покупку лошади или мула мой кошелёк уж точно не переживёт. Но раз в неделю туда летал почтовый дирижабль, и вот если бы мне выхлопотали разрешение на борт. Или…

– Я напишу Брэду, чтобы он распорядился, – выслушав меня, кивнула нурэ Даккей. – Что-то ещё?

Я покачала головой.

– Даже не знаю, как мне вас благодарить. Вы такое для меня сделали, такое…

– Пустое, – рассмеялась она. – Ты бы для меня сделала то же самое. К тому же я всё ещё помню, с какой отвагой вы с Джоной защищали меня от моего мужа.

Краска прилила к моим щекам, и я недовольно посмотрела на наставницу. Ей-то весело, а я до сих пор со стыдом вспоминаю, как на первом курсе подлила её жениху слабительного в чай, и как колола его циркулем, требуя извинений.

Выдавив сквозь смущение и неловкость слова прощания, я опрометью выбежала из кабинета, пока наставница ещё чего-нибудь из моего, прямо скажем, не самого спокойного детства не вспомнила.

Соседок в комнате не оказалось и я выдохнула, мысленно вознося благодарность Предкам за то, что смогу собраться в тишине и покое.

Все купленные по совету фру Агустины вещи, чтобы не возить туда-сюда, я отправила в камеру хранения в Ципу (так почему-то в народе называли Центральный приёмный пункт по магическим коридорам и отражениям). Но кое-что всё же оставила. Дорожное платье, тёмно-зелёное со светлыми, перекрещивающимися полосками и зелёный укороченный сак я переодела прямо в мастерской, после чего едва ли не на последние деньги докупила пару рыжеватых перчаток и малюсенькую круглую шляпку, которая держалась на макушке на честном слове и трёх булавках.

Поэтому сейчас мне оставалось лишь взять запасное домашнее платье, бельё, рабочую мантию, инструменты, целительский саквояж и кое-что по мелочи. Всё уместилось в дорожный сундук на колёсиках – громоздкий, но невероятно удобный тем, что я могла управиться с ним сама, без посторонней помощи. Даже если он был загружен под завязку.

Пока собиралась, пообедала вчерашними бутербродами. Сыр успел подсохнуть, а хлеб был жёстким, как подмётка, но ни на что другое времени у меня не было.

– Вот доберусь до Ордена, – утешала себя я, – там и наемся! Отпразднуем с Джоной встречу, почти год же же не виделись…

С сомнением посмотрела на переговорное зеркало, размышляя, стоит ли связаться с другом сейчас или сделать сюрприз. Сюрпризы Джона не любил. Вздохнув, я поплелась к переговорному зеркалу и попыталась вызвать приятеля, но он не ответил.

– Сам виноват! – Я показала зеркалу язык. – Потом не жалуйся, что я как снег на голову свалилась.

В Ципе было шумно и многолюдно. Одни люди входили в коридор, другие из него выпадали, кто-то рыдал, не желая расставаться, стайка детишек в разноцветных платьях носилась по фойе, играя с магическим змеем.

Я уступила малышне дорогу и едва не споткнулась об огромного таможенного пса, что сидел у ног своего хозяина и с ленивым интересом наблюдал за будничной суетой Ципы, однако, заметив меня, навострил уши и тяжело стукнул по полу лохматым хвостом. Я попятилась.

– Не бойтесь, леди, – поторопился успокоить таможенник, заметив мой испуг. – Этот волокита ни одну юбку мимо себя не пропустит. Понравились вы ему, вот и смотрит.

Я смущённо поправила волосы, не зная, как реагировать на этот легкомысленный комплимент.

– И в этот раз я полностью на его стороне. – Парень окинул меня восторженным взглядом и широко улыбнулся. – Такая хорошенькая девушка никого не оставит равнодушным. Позволите проводить вас до нужного коридора? Я помогу с сундуком, вы не думайте! У нас с Громом смена закончилась, а в своё свободное время я могу делать, что угодно, не оглядываясь на начальство… Ого! Небось гостинцы родителям везёте?

Последнюю фразу он произнёс, оценив размеры моего багажа, и я с огромным удовольствием ответила:

– Жениху. У нас свадьба через месяц. Вот. Еду к нему… Только мне нужно ещё вещи из камеры хранения забрать. Поможете?

– Ну вот, Гром, – показательно громко вздохнул таможенник и почесал своего пса за ушами. – Снова мы с тобой опоздали. Идёмте, леди, я помогу вам не заблудиться в здешнем лабиринте. Меня, кстати, Флай Норринг звать.

– Агава Пханти, – представилась я. – Очень приятно.

С такими помощниками я быстро добралась до камеры хранения и даже получила свои вещи без очереди, после чего меня проводили к нужному коридору.

А уже тридцать минут спустя я шла по фойе Фархесской Ципы. В мертвецкой тишине зловеще дребезжали колёсики моего сундука, а весёлый цокот каблучков на сапожках казался если не оскорбительным, то, как минимум, неуместным.

Я добралась до конторки служителя и, согнувшись, заглянула в низенькое окошко.

– Добрый вечер, любезный, – поприветствовала я хмурого мужика в форменной фуражке. – Не подскажете, где я могу найти почтовый дирижабль?

– А тебе на что? – совершенно не любезно спросил он. – Коли передать что, так это сначала в таможню. В Орден без проверки ничего не берут, а коли…

– Нет-нет! – поторопилась объясниться я. – Не передать! Я целитель, на практику еду. Вас разве не предупредили?

– Нет, – ответил служитель и с грохотом захлопнул перед моим носом окошко, заканчивая разговор.

– Невиданное гостеприимство, – пробормотала я. – Ну что ж. Значит, будем искать транспорт самостоятельно.

Как и было задумано с самого начала.

Приятно, конечно, что нурэ Даккей вызвалась оказать помощь, но… Но я бы не была Агавой Пханти по прозвищу Кузнечик, если бы не предусмотрела запасной вариант. Основной, если уж на то пошло, потому что на помощь наставницы в этом вопросе я не рассчитывала.

Здание Фархесской Ципы отличалось от тех, в которых мне уже доводилось побывать, лишь размерами. Ну, оно и понятно. Зачем городку на пять тысяч человек сотни стационарных коридоров, если можно ограничиться одним мерцающим?

А вот всё остальное, включая таможенный пункт (одичавший), залу ожидания (запущенную) и кафе для ожидающих рейса (заброшенное), здесь имелось. Как и огромная – во всю стену – карта города. Причём, если в столице масштаб был такой, что нужную точку с лупой не каждый нашёл бы, то тут даже подслеповатая старушка без труда отыскала бы необходимый адрес.

Остановившись перед картой, я первым делом отыскала на ней точку Ципа, а затем отстегнула от воротника своего новенького пальто серебряную брошку в форме стрелы.

Вообще-то это было не просто украшение: если произнести активирующее заклинание, то оно превращалось в удивительно сильный (и дико дорогой) артефакт. Я купила его ещё на первом курсе, внезапно осознав, что библиотечный смотритель – бесконечно ленивое и наглое существо, которое превращается в слепо-глухо-немого калеку, когда речь заходит о книгах не из одобренного наставниками списка литературы.

– На первом курсе такого не читают, – отбрил он меня, когда я попросила «Рецептурник Мегеля». И унизительно добавил:

– Иди настойки от прыщей изучай.

Я лишь зубами скрипнула, ибо на настойках от прыщей столько, сколько на мазях от срамных болезней, не заработаешь. А потом влезла по уши в долги, месяц толком не ела, всю зиму ходила в дырявых сапогах, но таки купила себе Искатель. И за полгода с лихвой вернула потраченные на него деньги.

Ну, а то, что этот изумительный артефакт внезапно стал ориентироваться не только в библиотечных каталогах и архивных записях, это уже не моя заслуга вовсе, а боевиков, с которыми мне посчастливилось проходить практику в дремучих лесах Гаррета.

Не знаю, на что надеялись наши наставники, экспериментально отсылая с боевиками и некромантами целителей, но я уже к концу третьих суток поняла, что загнусь, если мои подопечные (предполагалось, что это я должна следить за их здоровьем, а не они пытаться угробить моё) не выведут нас к цивилизации.

Или хотя бы к месту, где не водятся комары, размером то ли с маленьких пони, то ли с больших собак.

Однако, увы. Я очутилась в компании таких же городских пижонов, как и сама (с той лишь разницей, что я училась на отлично, а они явно прогуливали занятия по ориентации на местности), и мы в первые же сутки заблудились к демонам в лесу, потеряли запасы крупы, к тому же едва не утопли в болоте, которого «если верить карте, тут не должно было быть».

Нет, я-то почти не волновалась (разве что за своё психическое здоровье), потому что на всех студентах, даже на тех, которые не умеют картой пользоваться, стояли магические маячки – нас бы без труда нашли, не выйди мы в оговоренный срок к точке сбора. А вот боевики впали в уныние, ибо им, в отличие от меня, грозили хорошенькие штрафы и пересдача.

Тогда-то я и обмолвилась, что хорошо бы мой Искатель дорогу не только к книгам указывал, но и вообще. В принципе.

Боевики сделали стойку, взяли след, и Искатель у меня в тот же миг был конфискован. Затем они долго колдовали над моим артефактом (предварительно поклявшись на крови, что вернут мне всё до полушки, если эксперимент окажется неудачным), на весь лес ругались такими изощрёнными конструкциями, что к нам даже комары ближе, чем на десять метров боялись подлетать, но своего-таки добились.

Мой Искатель из библиотечного превратился в универсальный, и мы сумели найти дорогу и выйти к точке сбора. Кстати, одними из первых! (Упоминать о том, что эта группа с тех пор все испытания на ориентацию проходила на отлично, пожалуй, не буду).

Так что сами понимаете, после событий прошлого, я ни на секунду не сомневалась в том, что и без посторонней помощи отыщу место стоянки почтового дирижабля. Ну а внутрь проникнуть – это уже другой вопрос. Он у меня под другим пунктом рассматривался.

Активировав заклинание, я подождала, пока дрожащая стрелочка остановится над нужной точкой, а затем тщательно переписала адрес. Агаву Пханти такая ерунда, как отсутствие информации, ещё никогда не останавливала!

Почтовая станция, а вместе с ней и жизненно необходимый мне дирижабль, находились в пригороде, и к тому времени, как я до них добралась, на Фархес опустились ранние весенние сумерки.

Похолодало.

От реки, которая причудливо извивалась по всему городку, потянуло сыростью и тиной. Раз или два квакнула полоумная лягушка, которая с чего-то вздумала проснуться недели на две раньше сроку, но быстро смолкла, напуганная грохотом моего сундука.

Издав лёгкое шипение, вдоль набережной загорелись тусклые газовые фонари, и в тот же миг по пустынным улицам Фархеса разнёсся заунывный собачий вой.

Мороз пробежался по моей спине, и я прибавила ходу. Не хватало ещё опоздать на дирижабль! За полчаса быстрого шага, я не заметила ни гостиницу, ни постоялый двор, ни хотя бы таверну или кабак, в котором можно было бы пересидеть ночь, не говоря уж о том, чтобы встретить хоть одну живую душу. Мне приходилось слышать, что в провинции люди спать ложатся рано, а встают с рассветом, но я не думала, что это в буквальном смысле слова.

На миг представилось, что дирижабль, вопреки расписанию, улетел без меня, и сердце тут же провалилось в пятки.

– Да с чего бы вдруг, – проворчала я вслух. – Почта в замок по вторникам прилетает? По вторникам. Сколько раз я Джоне его любимые профитроли отправляла, чтобы они испортиться в дороге не успели! Со счёту сбиться можно. Сегодня понедельник? Понедельник… Совершенно не из-за чего волноваться.

Звук собственного голоса меня немного успокоил, к тому же стало хуже слышно собачий (надеюсь, что всё же не волчий) вой. Я свернула за Искателем на узенькую улицу, где точно не смогли бы разминуться два человека, прошла мимо покосившейся пожарной каланчи и, наконец, вышла на просёлочную дорогу, в конце которой, если верить карте в Ципе, и находилась посадочная площадка почтового дирижабля.

Тащить сундук по глинистому тракту было не так легко, как по разноцветной плитке города, и я основательно запыхалась к тому моменту, когда на горизонте, наконец, показалось огромная подсвеченная жёлтым тень, занимающая половину неба.

Уф… Кажется, дошла!.. Мысленно я начала репетировать вступительную речь, но чем ближе я подходила к дирижаблю, тем отчётливее понимала: что-то тут не так. Ибо сначала я услышала глухую брань, что, впрочем, меня не удивило – знавала я одного грузчика, примочки от грыжи он у меня покупал, тот ещё был любитель крепкого словца, – а вслед за бранью по воздуху разлился болезненный плач. Мне показалось, что детский.

Ребёнок? Откуда? Он тут один или с родителями?

Согласно плану у меня после молитв и призыва о помощи шёл торг и взятка. А давать взятку при посторонних как-то не комильфо… К тому же они и настучать куда надо могут. Почтовый дирижабль – это вам не зайцем на городском омнибусе проехать. Раньше почту войска охраняли, затем она под патронаж полиции перешла, а лет десять назад Император определил её в самостоятельную единицу, но с тех пор мало что изменилось.

Вон взять, к примеру, императорских стряпчих. У них там муштра похлеще, чем у наших некромантов с боевиками. Хотя последним было бы неплохо у них поучиться. Глядишь, тогда не забывали бы встречать практиканток, которые в Орден по очень важному делу прибыли.

Ну, почти прибыли. Хотя теперь, когда я всё же добралась до последней перед замком Ордена остановки, меня уже ничто не остановит.

На посадочную площадку я вышла в воинственном настроении с саквояжем наперевес и с сундуком, прикрывающим тылы. Влетела в круг жёлтого света и замерла с открытым ртом, совершенно шокированная увиденным.

Прямо под серебряным брюхом дирижабля, на земле, между ревущими жарким пламенем кострами, двумя руками обхватив нереально огромный живот, полулежала хрупкая, миниатюрная девушка и, запрокинув вверх курносое личико, отчаянно рыдала, перемежая всхлипы с болезненными стонами. (Видимо, её голос я и приняла за детский).

Вокруг неё метались мужики в серых почтовых костюмах с эмблемой жёлтого рожка на груди, закатывая глаза и заламывая руки не хуже актёров Императорского театра, а сверху, на лестнице, ведущей на борт летающего судна, стоял капитан и громко, красочно и весьма изобретательно… выражался.

Если перевести его речь на язык не привыкшего к бранной лексике человека, то это звучало бы примерно так:

– Милочка, чего ради вас в таком положении понесло к демону на рога? Какой вам Орден? Вам к целителю нужно! И кто только женится на таких ду… В смысле, куда только ваш муж смотрел, отпуская вас на ночь глядя, да ещё и на сносях?!

– Он не смотре-э-эл! – рыдала девица, кусая бледные губы и качаясь из стороны в сторону. – Он в Ордене по контракту поваром работает. Я к нему йэд-у-у-у…

– Ну и славно, что по контракту, – произнёс капитан. При этом он цензурные слова старался использовать по минимуму. – Тебя-то за каким… за какой надобностью к нему понесло. Да ещё и с пузом.

– Мне знакомая гадалка пасьянс разложила-а-а, – провыла в ответ девушка. – Карты показали смерть, если к мужу не поеду-у-у.

– …! – эмоционально и, что весьма показательно, единогласно охарактеризовали сложившуюся ситуацию мужики во главе с капитаном. И, надо сказать, мысленно я была на их стороне.

Что ж, кажется, пора вступать в игру.

– Добрый вечер, любезные! – проорала я от кустов и, вспомнив совет своих соседок, растянула губы в дружелюбном оскале. Мужики ведь любят, когда им улыбаются, а мне очень-очень надо, чтобы они меня сегодня полюбили.

В хорошем смысле этого слова.

– …! Добрый? – вызверился на меня капитан, но я не растерялась.

– Определённо, – ответила я и строго посмотрела на одного из почтовых служителей. – Любезный, помогите мне с сундуком. Тяжёлый больно.

И пока они изумлённо таращили глаза, подошла к роженице и присев возле неё на корточки, потрогала живот.

– Вас как зовут? – спросила тихим голосом, незаметно посылая по коже роженицы лёгкий успокоительный импульс.

– Дора.

– А меня Агава. – Ободряюще улыбнулась. – Я целительница. Тоже в Орден еду.

– К мужу? – всхлипнула она.

– На работу.

После этих слов мужиков отморозило, а капитан слез со своего возвышения и самолично помчался за моим сундуком.

– Схватки давно начались? – уточнила, стараясь не хмурится от дурного предчувствия, но факты были неутешительными. – Частые?

– У-утром ещё, – всхлипнула девушка. – Частые. Не знаю. Мне кажется, что они уже не прекращайу-у-утся-а-а…

Хрупкое тело скрутила болезненная судорога.

Я притушила веками злость и сцепила зубы, чтобы не ляпнуть чего покрепче. Ничего не поделаешь, Дорам тоже нужно размножаться.

– Утром – это хорошо, – проговорила я, через секунду взяв себя в руки. – Беременность, я так понимаю, первая?

– Да.

Дора зарделась и с гордым видом выдала:

– Мы тройню ждём.

– Прелестно, – простонала я. – Тройня – это… это… это…

Я задрала голову и беспомощно посмотрела на вернувшегося капитана, не в силах найти подходящего слова. Он шевелил губами, как карп, попавший в руки к кухарке, понимая, что смерть неминуема, но всё ещё на что-то надеясь. Победила жизненная опытность и капитанская находчивость. Мужчина шмякнул на землю мой сундук и показал роженице большой палец.

Мол, молодец.

Молча.

– Точно, – поддакнула я, выпрямляясь. – Ты пока полежи тут, Дора. Дыши глубоко, а лучше пой. Капитан, можно вас на два слова?

Он бодро подхватил меня под локоть и, отойдя на пару шагов, зашептал:

– Милая, девушка! Помогите, ради Магии. – Это был мужчина средних лет, чуть ниже меня ростом, с посеребрёнными возрастом висками и сеткой лучистых морщинок у глаз, что говорило о добром нраве и лёгком характере. И вот эти вот весёлые морщинки в сложившейся ситуации откровенно пугали. – Тут недалеко хутор. Его ещё до войны для почтовых построили. До него ближе, чем до города. Так что за помощью я отправил, вы не думайте. Вот как эту ду… Дору увидел, так и отправил сразу. Вы только задержите как-нибудь это всё, а потом её заберут и…

Я покачала головой, и капитан осёкся. Остальные мужики, что прибились к нам стайкой, посмотрели на меня с ужасом.

– Аура плохая, – пояснила я. – Юбка у неё мокрая. Заметили? К тому же температура поднялась, и кровью пахнет. Не можем мы помощи ждать. Да и не довезут они.

– А что же делать?

Капитан сдвинул на затылок фуражку и закусил губу. Я пожала плечами.

– Рожать.

– Где? – Он побледнел, что в темноте было особенно хорошо заметно. – На моём «Пеликане»?

– Ну уж точно не на земле, – фыркнула я в ответ. – Вы, конечно, почтовое судно, но каюта с чистыми простынями и горячая вода у вас, полагаю найдутся.

Мужчина затравлено огляделся по сторонам и сглотнул.

– Да чтоб вам всем провалиться! – выругался он, когда Дора протяжно застонала. – Вы точно из целителей, дамочка?

– Диплом показать?

Диплома у меня, конечно, не было, но капитану он и не был нужен.

– Ладно, – махнул он рукой. – Командуйте. Что нам делать с этой… Дорой?

Дору в шесть рук подняли на борт «Пеликана», следом за ней поднялась я с саквояжем, мой сундук и капитан. Впрочем капитан, когда я стала стаскивать с роженицы мокрое окровавленное бельё мигом ретировался, бросив напоследок:

– Так а с помощью что делать?

– Если приедет? – уточнила я, вспомнив гостеприимство города Фархеса. Капитан тоскливо кивнул. – Если приедет, пусть поднимается. Я тройню в первый раз принимать буду. Страшно. А если не приедет… – Я задумалась. – Молитесь Предкам. И воды мне горячей принесите. И чистых простыней.

– Сколько?

– Можете все, – щедро разрешила я и повернулась к Доре.

Она лежала на узкой койке и непрерывно стонала. Взгляд у неё уже был не испуганный, а близкий к истерике. А истерика – это последнее, что нам сейчас надо. Поэтому я улыбнулась и решительно хлопнула в ладоши.

– Ну что? Молодцы вы с мужем! Ювелиры. Троих младенцев за раз – это же суметь надо.

– Ой, мамочки… ой, мамочки… – причитала Дора. – Как больно-то… И страаашно.

– Бояться нужно было, когда ты из дому ушла, овечка безголовая! – строго оборвала я. – А теперь чего уж? – Я вынула из сундука всё необходимое, сняла пальто, закатала рукава и прикрыла дорожное платье передником, сожалея о том, что не успеваю полностью переодеться. – Теперь надо сделать всё, чтобы к мужу твоему приехала ты и три ревущих младенца в почтовой корзине, а не букет из четырёх гробов. Поняла меня?

Она всхлипнула и кивнула.

– Тогда слушаешься меня во всём, не паникуешь и не тратишь силы понапрасну. Нам они сегодня ещё понадобятся.

Не стану рассказывать о том, как долго и мучительно это было, сколько сил сам процесс забрал у роженицы и у меня, сколько нервов убил у бедолаги капитана и почтовых работников, которые не разошлись по домам до тех пор, пока всё не закончилось в половине четвёртого утра.

Скажу лишь, что Дора родила троих малюсеньких, но совершенно здоровых мальчиков и к тому времени, когда из Фархеса приехала лекарская карета (капитан за ней отправился лично, когда стало понятно, что никакая помощь к нам не приедет), их мама оклемалась настолько, что сумела включить мозги и сообразить, что прямо сейчас ей стоит вернуться домой, а не продолжать путешествие.

Я её в этом полностью поддержала и выдохнула с облегчением, когда увидела, что вместе с помощью приехала стайка пожилых женщин, оказавшихся свекровью, матерью и тремя тётушками этой Доры безголовой. Что ж, надеюсь, за младенцами эти няньки будут следить лучше, чем за их матушкой.

Затем мы с капитаном тщательно вымыли каюту, которая этой ночью временно исполняла обязанности родильной палаты, я лично поменяла бельё на новом матрасе – старый пришлось выкинуть – и, совершенно позабыв о присутствии постороннего мужчины, принялась расстёгивать пуговицы на платье.

– Воды горячей тебе пришлю, – смущённо крякнул капитан, отводя от меня взгляд. – Отдыхай.

– Ага, – ответила я, не особо вдумываясь в смысл произнесённых слов, кое-как стянула с себя новое платье и даже проверять не стала, насколько сильно оно пострадало этой ночью, а затем рухнула на узкую койку и уснула, кажется, ещё до того, моя голова коснулась подушки.

Глава четвёртая. Казённый дом

– Куда прёшь, твою магию! – раздалось прямо у меня над ухом, и я испуганно подскочила на месте, судорожно пытаясь сообразить, где я вообще очутилась. – Сказал же, мелкий груз сначала! Я вам кто? Боевик в восьмом поколении или тягловая лошадь?

– У себя в замке магией ругаться будешь, – раздалось в ответ, – а на моём «Пеликане» язык распускать только я могу… Тоже мне, восьмое поколение. На разгрузку почтового дирижабля только штрафников отправляют. Мне-то лапшу хоть не вешай, я к вашему брату с момента заложения Ордена летаю.

Во втором говорившем я моментально опознала капитана Дрозера и, улыбнувшись, упала назад на подушку. День вчера выдался на редкость суматошный, а уж вечер и первая половина ночи – вообще за рамками всех ожиданий. С другой стороны, я вчера хоть и устала, как та лошадь, которую помянул боевик в восьмом поколении, но это была хорошая усталость, правильная. Не каждый целитель может похвастаться, что ещё в годы обучения помог роженице разрешится от многоплодной беременности, при этом все пациенты остались живыми и здоровыми.

Я сладко потянулась, на миг зажмурившись от ощущения сытого отдыха, и рывком вскочила на ноги. Не время залёживаться! Надо за женихом бежать, пока его кто-нибудь у меня прямо из-под носа не увёл.

Пять наклонов вправо, пять – влево, десять – вперёд и десять приседаний. Зарядка так себе, конечно, но я наверстаю. Вот как устроюсь на новом месте, так завтра же полный комплекс и сделаю. Мне форму терять никак нельзя. Не то чтобы я и после свадьбы собиралась лазить по трубам родного осиного гнезда, но тренированное тело пригодится любому уважающему себя целителю. Эрэ Брандс – глава целительского факультета – как-то рассказывал об операции, которая длилась почти четырнадцать – уму не постижимо! – часов. И ничего. Он не только спас пациента, но тому даже ногу отнимать не пришлось, хотя все специалисты в один голос твердили, мол, это невозможно.

Так что с тех пор я такими вещами, как зарядка – пусть и самая элементарная! – стараюсь не пренебрегать. Да и бодрит она получше холодного душа.

Кстати, о душе.

Закончив с зарядкой, я поняла, что мне нужно не только умыться, но и навестить уборную. Понимая, что в сорочке, которую я оставила на себе перед тем, как провалиться в сон, из каюты лучше было не выходить, я огляделась по сторонам и с удивлением обнаружила своё новенькое платье – вычищенное и выглаженное! – висящим на крючке слева от двери.

По-хорошему, конечно, нужно было возмутиться. Понятно ведь, что это капитана рук дела, на «Пеликане», кроме нас двоих, других магов не было, а привести в порядок наряд из привередливой дорогой ткани за пару часов могла либо опытная горничная, либо человек, знакомый с элементарными заклинаниями очищения, которые изучают на Общей магии в любом из учебных заведений Аспона. Но я была так благодарна капитану за то, что он избавил меня от очередного растрачивания магического резерва – я и после вчерашнего-то ещё не до конца восстановилась! – что ни о каком недовольстве не могло идти и речи!

Быстро справившись с платьем, у которого все пуговички, весьма предусмотрительно, были расположены спереди, я вышла из каюты в поисках уборной, а позже вернулась к себе и постаралась вспомнить всё, чему меня учила фру Агустина.

Получилось не так хорошо, как у богини моды и красоты, но я в этой науке пока человек новый! К тому же синяки исчезли из-под глаз, и кожа вновь начала светиться – а большего эффекта мне, в принципе, и не надо!

Ещё раз полюбовавшись на себя в малюсенькое зеркальце – в каюте не было вообще никакого, поэтому пришлось воспользоваться собственным – я накинула на плечи пальто, взяла в одну руку саквояж, а другой ухватилась за ручку сундука.

Настроение было самым прекрасным! Я выспалась, я красива, я хорошо зарекомендовала себя перед главным сплетником Империи (кто скажет, что почта не разносит сплетни, пусть первым бросит в меня камень), я, в конце концов, добралась до Ордена в рекордно короткие сроки (кстати, надо будет узнать, насколько они коротки, а то солнечный свет за окном весьма однозначно намекает на близость полудня). И совершенно точно не собираюсь унывать и думать о таких глупостях, как возможная неудача. О неудачах пусть неудачники думают! А я лично считаю, что если человек чего-то по-настоящему сильно хочет, он этого обязательно добьётся!

По длинному коридору я дошла до люка в полу – именно он был источником всех звуков – и, придержав юбку рукой, выглянула наружу.

– Добрый день, господа! И прекрасного всем настроения!

Четыре злых мужских взгляда впились в меня клещами, но один из них – капитанский – почти сразу потеплел.

– Миледи Агава! – заулыбался капитан Дрозер, зачем-то повысив меня до герцогини, но при этом использовав моё имя, а не фамилию. Впрочем, я и сама не могла вспомнить, представлялась ли я ему полностью. – Мы вас разбудили? Вот же… Прошу прощения. Ступайте к себе. Мы ещё не меньше часа будем разгружаться, а затем я вас лично доставлю на место.

– Благодарю, милый капитан Дрозер! – со всей искренностью поблагодарила я. – Но на вашем волшебном «Пеликане» отдыхается лучше, чем на заговорённых перинах! Не помню, когда я в последний раз так высыпалась. Если вы поможете спустить вниз мои вещи, то я не стану забирать ваше время и прекрасно сама доберусь до…

– Даже слышать не хочу! – возмутился он, взмахнув для достоверности рукой. – Кев, не пялься! Помоги леди с вещами! До замка пешего ходу часа три. Поберегите свои прелестные ножки!

Я рассмеялась. Будь на месте капитана кто-то другой, мне было бы неприятно и, пожалуй, даже обидно, но мы пережили вместе одну Дору и рождение трёх детей. К тому же он чистил моё платье и помог убрать постель после роженицы. Обижаться после этого на замечание о «прелестных ножках» – ниже моего достоинства.

– Спасибо!

Ещё больше прижала платье к коленкам, примеряясь к приставной лестнице, но тут капитан взрыкнул с дикой яростью:

– А ну отвернулся! Кобель в восьмом колене! Ещё мне тут будут под юбку хорошим девочкам заглядывать! Отвернулся, я сказал!

Ох…

Я стрельнула взглядом в неизвестного боевика, который таки отвернулся после слов капитана. Хорошо бы его проклятьем куриной слепоты оглушить. Или ещё лучше, чтобы окосел на оба глаза… Но при свидетелях никак нельзя!.. С другой стороны, я же в замке Ордена не один день проведу, так или иначе, но всё равно столкнёмся, а эликсир из медвежьего винограда почти всегда при мне.

– А вы и в самом деле боевик из Ордена? – спустившись на землю, спросила я. – Щитодержец?

Дождалась, пока меня удостоят презрительного взгляда и, радостно оскалившись (мужчинам же нравится!), объявила:

– Я Агава Пханти. Меня к вам на практику целителем отправили. А вы…

Во взгляде боевика проскользнуло что-то нехорошее, но я не успела опознать, чем именно это было, потому что капитан Дрозер, видя, что отвечать мне не торопятся, вновь заговорил:

– Бержаном Моком его кличут… Боевик в восьмом поколении, да из-за нрава своего дурного мальчиком на побегушках который месяц на почте работает. Ну, не рычи, не рычи, щитодержец… И глазками в меня не стреляй, чай я не девка…

Хмыкнул, покачал головой и, полностью утратив интерес к боевику, посмотрел на одного из своих подчинённых:

– Кев, покажи-ка ты барышне, где у нас тут горячий чай и бутерброды, раз к тяжёлым грузам мы пока переходить не торопимся.

Я тут же почувствовала зверский голод и с признательностью глянула на Кева. Но завтрак пришлось отложить.

– Агава Пханти, стало быть. – Бержан Мок всё же решил вступить в диалог, но улыбался при этом самым зловещим образом. – Оч-чень интересно.

Ох как мне не понравился его взгляд! Парень, судя по виду, был не намного старше меня, да и отличительных нашивок на рукавах его мундира я не заметила, однако при этом боевик смотрел так, словно был посвящён в какую-то мою исключительно грязную тайну.

Неудивительно, что я заинтересовалась. Сама-то я о себе ничего такого и близко не знала.

– Вы что-то хотите мне сказать, Бержан? – спросила, останавливаясь в двух шагах от боевика.

– Я? – Он гадко рассмеялся. – Ну уж нет… И без меня желающих хватает.

А после этого отвернулся и, сделав пасс рукой, активировал заклинание левитации, подняв в воздух один из привезённых «Пеликаном» ящиков. А я ещё пару секунд сверлила боевика взглядом, но кожа у него, судя по всему, была как у носорога – даже ухом не повёл.

– Ну и демон с тобой! – проворчала я и быстро подошла к ожидающему меня Кеву.

Что бы этот боевик обо мне ни знал – а он точно что-то знал, по роже видно было! – это что-то всплывёт в самое ближайшее время. Вот тогда об этом и стану думать. А пока – завтракать!

Почтовая столовая, куда привёл меня Кев, размещалась в одноэтажном здании, больше похожем на конюшню, однако внутри всё было оформлено уютно и со вкусом, а пахло так, что у меня аж в ушах зазвенело от голода и непреодолимого желания немедленно отведать этот аромат на вкус.

По просторному залу талантливая рука декоратора причудливо разбросала симпатичные круглые столики, на каждом из которых стояла миниатюрная вазочка с букетом полевых цветов. Стены были украшены в лучших традициях старинных охотничьих домиков. За огнеупорной ширмой приветливо потрескивал поселившийся в каминном очаге огонь. В углу огромная бочка с медным краником, в таких трактирщики обычно хранили эль или сидр, на стене за прилавком – крепкие полки, сколоченные из толстых досок, а всё пространство между ними утыкано небольшими крючками, на которых висят кружки всевозможных мастей и размеров.

Из-за внутренней двери, завешенной бамбуковой шторкой доносится песня о любви цветочницы и трубадура…

Сразу видно, хозяин – или, скорее, хозяйка! – очень любит и это место, и своё дело.

– А говорили, что тут только чай и бутерброды…

Я укоризненно глянула на своего провожатого.

– Ну, строго говоря, бутерброды у Кейлин тоже есть, – хмыкнул он, улыбаясь с таким довольством, словно самолично построил и украсил это очаровательное местечко, да и к готовке не раз руку прикладывал.

И пока я оглядывалась, решая, за какой из столиков присесть, проорал:

– Лини! Эй! Принимай гостью.

Незамысловатый мотивчик, долетавший до нас из внутренних помещений здания, оборвался, и уже через минуту в зал быстрым шагом вышла девушка. Девушка-подросток, больше пятнадцати лет я бы ей не дала, хрупкая до болезненности (я даже Третьим оком её прощупала на предмет скрытой болезни), каштановые волосы перехвачены алой повязкой, а руки по локоть в муке.

– Гостью? – Посмотрела на меня, в огромных глазах цвета молочного шоколада, играло любопытство. – Ой, здравствуйте!

Ловко вытерла руки о белоснежный передник и быстро, едва ли не бегом, подошла ко мне.

– Здра…

– Наконец-то новое лицо! – перебила меня она и, крепко обняв звонко поцеловала в щёку. – Вы надолго к нам? На почте служить будете? Мэтр давно хотел здесь переговорный пункт устроить, а то мы вечно без связи. Меня Кейлин зовут. Можно просто Лин. А вас?

– Агава. Можно просто Кузнечик и на ты.

Она фыркнула:

– Кузнечик? Смешно.

Я пожала плечами, мол, так получилось.

– Ну, девушки, я тогда пойду, – откашлявшись, напомнил о себе Кев. – Эрэ Пханти, вы как позавтракаете, к дирижаблю возвращайтесь. Не заблудитесь?

Не найти огромный дирижабль посреди пустого поля сумел бы разве что полный растяпа. Но я парню на это указывать не стала, вежливо ответив, что справлюсь.

Когда он ушёл, Лин потащила меня на кухню. Впрочем, я не сопротивлялась.

– Пойдём. Пока будешь есть, поболтаем, а то у меня там тесто… Ты не смотри, что тут безлюдно. К обеду подтянутся. Столько народу набьётся, что сесть негде будет. Ко мне ведь не только почтовые и хуторские ходят. Егерские ещё, лесничие… Сюда и щитодержцы каждый день наведываются. – Внезапно осеклась, остановившись посреди пути и подозрительно на меня глянула. – Или хочешь в зале остаться? Платье у тебя красивое. Испачкать не побоишься?

Я вновь рассмеялась, удивляясь тому, как причудливо скачет мысль в голове этой бойкой девушки, и покачала головой.

– Не побоюсь. Я ведь целительница, на практику в Орден приехала, нас такой ерундой не испугаешь. Идём же. Есть хочу так, что в глазах темнеет. Чем это пахнет, кстати?

– Так это пироги из Фархеса привезли, от моей сестры. От Мадди. Она у нас пекарка. У неё булки сам Мэтр покупает. Даже специальный артефакт подарил, с которым они аж неделю свежими и горячими остаются. Наша Мадди вообще молодец. Целую кондитерскую в большом городе открыла.

Замечание о том, что я на самом деле думаю про «большой город Фархес» я проглотила вместе с первым куском невероятно вкусного пирога. А Лин тем временем вывалила из огромной миски прямо на стол кусок теста и принялась его яростно месить, наговаривая:

– И всё сама, сама… От матушки ни полушки не взяла… Мы ведь пришлые. Раньше в столице жили, только я тогда болела сильно, плохо помню… А потом нам один мясник помог. Хороший дядька. Мясо нам прямо бесплатно давал. И колбасу. Он нашу Мадди к себе в лавку взял, помощником. Представляешь, он сразу думал, что Мадди мальчишка, это потом уже… вскрылось. А когда у матушки внезапно радость случилась – старый дядька по мужу помер и нам всё отписал, мы уже сюда переехали. Он конюхом почтовым тут был… Чаю хочешь? Или молока?

– Молока, – закашлялась я. Уследить за жизненными хитросплетениями судьбы юной Лин и её семьи было непросто, но я старалась. Хотя голова потихоньку уже начинала кружиться. – Спасибо.

– Возьми жбан в холодильном шкафу, – кивнув на нужную дверь, велела она. И тут же, позабыв о сложной судьбе своей старшей сестры, перескочила на новую тему:

– А ты эрэ, стало быть? Да? Лекарка?

– Целительница, – исправила я. – Лекари без магии лечат, по старинке. Только титул «эрэ» мне присвоят лишь в конце лета, когда я за практику отчитаюсь. А пока я вроде как ещё студентка.

– Но лечить умеешь же?

Лин подозрительно сощурилась, и я была вынуждена признать:

– Лечить – умею.

– Ну и не говори ерунды тогда! – Погрозила мне выпачканным в муку пальцем.

– Да я и не говорю, – хмыкнула я, покачав головой. Говорила тут, в основном, Лин. Я лишь кивать да подавать реплики успевала, а девчонка тем временем успела поведать мне всё о жизни своей семьи (кроме сестры Мадди, которая в Фархесе жила, у неё было ещё три сестрёнки и матушка, хозяйка этой харчевни), нашептать все местные сплетни, рассказать о предпочтениях в еде у щитодержцев, пожаловаться на Фархесского бургомистра… В общем, тонны полезной информации!

На прощание я пообещала заглядывать в гости – не часто, но по мере возможностей, припомнив при этом слова капитана Дрозера:

– Всё же я в замке жить буду, а тут три часа пешего хода.

– Да какое три часа!? – Лини махнула рукой. – Час – и это если у каждого столба останавливаться и ворон считать. А если не останавливаться, или двуколку взять – так и вовсе за четверть часа домчаться можно… Двуколка, правда, тут только у Мэтра. Да у повара ихнего. У некроманта, но там такая труповозка – раз увидишь, потом до конца жизни от страху слово сказать бояться будешь. У молочника две, но на второй только его баба ездит – та ни в жизнь не даст. Жаднючая – страх…

– Лини, я пойду! – закусив губу, выпалила я. – Капитан Дрозер заждался уже, наверное. Увидимся.

– Пока. – Девчушка тоскливо вздохнула. – Ты только приезжай. А то ведь здесь и поболтать не с кем. Маменька да сёстры. Маменьке не до того, а сёстры … эх… Приезжай, а?

– Обязательно! – пообещала я, внезапно осознав, что прирождённая, как мне показалось, болтливость Лин, по всей вероятности, всего лишь результат одиночества. Я в её возрасте в центре столицы жила, в БИА училась. И у меня проблемы возникали не от того, что поболтать не с кем, а от того, что от разговоров не знаешь, куда спрятаться. – Вот как только устроюсь, так сразу в гости наведаюсь.

Ибо нельзя отказываться от такого ценного источника информации. Да и девушка приятная, с ней легко будет дружить.

Когда я вернулась к дирижаблю, капитан Дрозер уже закончил командовать разгрузкой и, как наседка вокруг цыплят, бегал возле своего «Пеликана».

Великан «Пеликан» лежал на земле, печальный и жалкий, как выброшенный на берег кит, а по его брюху ползала стайка ремонтников. «Проверяют целостность магического покрытия баллона», – сразу же догадалась я.

– Да не суетись ты, капитан, – задвинув на лоб окуляры обостряющие маг-зрение, проговорил один из работников, спрыгивая на землю. – Езжай, куда хотел. Не навредим мы твоей пташке, подлатаем только слегонца, а то мало ли… Пожар там, или сломается что…

– У меня ничего не ломается! – взвыл капитан, но ремонтник невозмутимо продолжил:

– А у нас маг-покрытие целёхонькое – а значит, насчёт катастрофы с жертвами и потерей ценного императорского имущества можно не беспокоиться.

Капитан покосился в мою сторону, нецензурно сверкнул глазами и глухо крякнул.

– Миледи Агава, – проворчал, впрочем, весьма любезно. – Позавтракали?

– Леди, – улыбнувшись, исправила я. – Можно просто Агава. И спасибо за беспокойство. Мне, кстати, сказали, что до замка отсюда не так далеко, как вы уверяли. Так что, если у вас возникли неотложные дела…

Лицо ремонтника погрустнело после моих слов, а губы сложились в тонкую пограничную линию, сквозь которую не пройдёт ни одного бранного слова в мой адрес, это я сразу поняла. Как и то, что бедняга явно рассчитывал, на отсутствие не только капитана, но и всей нервотрёпки, за которой не заржавеет, если владетель «Пеликана» соизволит наблюдать за процессом проверки.

– Без меня справятся, – тоскливо простонал капитан, и я отчётливо услышала, как скрипят его зубы. – К тому же у меня пакет для Мэтра, который я должен доставить лично в руки. Прошу.

Он подставил локоть, и я с удовольствием уместила на нём свою ладонь, позволяя проводить себя к двуколке…

Жёлтая просёлочная дорога весело бежала между зелёными озимыми, резными, совершенно сказочными мостиками три раза пересекла звонкую речушку и, скажу вам откровенно, «мои прелестные ножки» не отказались бы по этой замечательной во всех смыслах дороге пройтись. Надеюсь, у меня для этого будет ещё время – впереди почти целый месяц до свадьбы, и после неё – три до конца практики. Хотя нет! Что это я? Не три месяца – а целая жизнь. Щитодержцы в замке живут со своими семьями. По задумке, это звание, как и титул, они должны в будущем передать в наследство своим сыновьям.

Мы ехали совсем недолго – не четверть часа, как уверяла меня Лини, но точно не более сорока минут, когда на горизонте появилась махина замкового комплекса, в котором базировался Орден щитодержцев. Я из учебника новейшей истории знала, что его площадь превышает тридцать гектаров, но всё равно удивлённо ахнула, осознав реальные размеры этого монументального строения.

– Стало быть, три часа пешим ходом, – пробормотала я, и капитан Дрозер смущённо крякнул.

– Не обижайтесь. – Почесал кончик носа. – Больно хотел лично такую замечательную барышню в замок доставить.

Я смущённо фыркнула, но, как ни крути, слова мужчины были мне приятны. Дорога тем временем добежала до красной кирпичной стены, и двуколка затарахтела по новенькой брусчатке, сообщая обывателям замка о приближающихся гостях.

– Эй, Дауни! – прокричал из бойницы один из стражников, когда мы, миновав подъёмный мост, остановились под решёткой ворот для таможенного досмотра. – Что за пташку ты нам привёз?

– Клюв закрой и слюни подбери, дятел! – тут же откликнулся капитан. – Все твои пташки под крышей «Золотого апельсина» живут.

И добавил тихо, для меня:

– Тот ещё ходок… Кхм… По семь раз в год от срамных болезней лечится. Хотя тебе об этом знать не стоит.

– Вообще-то я целительница…

– Не думай даже! Пусть мадам Бабочка его исцеляет. Похабника такого! А ты вот девкам рожать помогай…

– В Ордене щитодержцев? – хмыкнула я.

– … деткам сопли лечи, – невозмутимо продолжил капитан Дрозер. – Переломы там… Всякое…

И резко натянул вожжи, прокричав излишне ворчливо на лошадку, которая и без того еле-еле переставляла ноги:

– Тпру! Куда летишь, дура? – А затем спешился и помог спуститься с двуколки мне.

Я огляделась в поисках мальчишки-конюшего, но вместо него из пристройки с широкими дверями, но без окон, быстрым шагом вышел огромный мужик, хмурый, как нурэ Гоидрих накануне императорской проверки, молча поздоровался с капитаном за руку, кивнул мне, похлопал лошадку по крупу, сгоняя, прилипших к упругому боку оводов.

– Трой, нам бы Мэтра найти, – сказал мой провожатый, заглядывая в лицо здоровяка. – Ты ж всё знаешь, я помню. Он где сегодня? У себя?

– Сегодня он в Фархесе, – зевнул тот. – Вчера после обеда некроманта туда нашего отослал. А в полночь у меня в привратницкой… Ну, помнишь, оне придумали зеркало переговорное в привратницкой установить, чтобы в случае чего можно было с самим связаться?.. В общем, сигнал. Я такой: чё такое? А это некромант наш, дай Предки ему здоровьица, беда, кричит! Срочно мне сюда самого! Я до них достучаться не могу, они, видать, в опочивальню уже ушли. Ну, я послал нарочного. Четверти часа не прошло, как сам прилетел ко мне весь в мыле. Подать сюда, говорит, лучшего скакуна! А я: так некромант лучшего забрать изволил. Второго лучшего, говорит, а сам глазом бешеным так и косит, так и косит… Я человек маленький. Что велено, то и сделал… Так что нету Мэтра в замке. В Фархесе он.

Капитан удивлённо моргнул и, глянув на меня, виновато развёл руками.

– В Фархесе? А случилось-то что?

– Случилось, – меланхолично пожал плечами местный конюх. – Какая-то важная столичная овца у них потерялась. В Ципу в Аспоне вошла, а здесь не вышла. Вот он и ускакал искать. Ужо ей всыплет, когда найдёт.

Прихлопнул очередного овода на лошадином крупе и, судя по тому, как дёрнулись удивительно маленькие для такого большого человека уши, улыбнулся, глянув на меня.

– А вы барышня кем будете? Какими судьбами к нам? Дочка твоя, Дауни?

– Не дочка, – прошептала я, кажется, понимая, почему меня никто не встретил. Из замка до Фархеса путь не близкий. Разминулись мы с Джоной, судя по всему. А подлец из местного Ципа, нагоняя побоялся, вот и ляпнул, что я вовсе не приезжала. – Овечка я.

– А?

– Та самая. Которая потерялась…

Глава пятая.

О том, что случается, когда теряешь голову

Целый час – не меньше! – мы с капитаном Дрозером доказывали щитодержцам, что я это я, та самая Агава Пханти, практикантка из БИА. Что я никуда не пропала, что добралась до Ордена своим ходом и, в принципе, вообще ни в чём не виновата, а всё случившееся – это просто стечение обстоятельств. И только после этого мне показали, где я буду работать и жить.

Именно в этом порядке.

Лекарское крыло (целителя среди щитодержцев, как выяснилось, никогда не было) – не было крылом в полном смысле этого слова. Это было отдельно стоящее двухэтажное здание с узкими окнами и пологой крышей. Просторная передняя, пять палат на четыре места каждая, обширная библиотека, лаборатория, операционная. Лекарь – пожилой и страшно опытный, если верить капитану Дрозеру, который решил не покидать замок до тех пор, пока моя ситуация не разрешится, два его помощника, алхимик – «хоть и недоучка, но очень интересный» (это уже от лекаря рекомендация поступила), и целых три санитара.

– Работы у нас много, – хвастался господин Аний, тот самый пожилой и опытный лекарь, – скучать не придётся. Вы не смотрите, что лазарет пустой… Это затишье пред бурей. А вообще у нас тут разное бывает. Порезы, переломы, ожоги. По осени эпидемию вшей еле-еле победили. Опять таки инфлюэнца… Ну и тяжёлые. За тяжёлые случаи я брать не решался, в Фархес отсылал…

– Если надо, я подтвержу, – кивнул капитан Дрозер.

– … но теперь-то мы сами справимся с любой проблемой. Ведь так, эрэ Пханти?

– Пока не эрэ, – отозвалась я. – Но, в принципе, да. С вашей помощью мы одержим победу над любым недугом.

После лекарского крыла меня отвели в Девичью башню, где под мои покои был выделен целый этаж – шутка ли! Но название меня, конечно, безмерно удивило.

– Не знала, что в замке Ордена есть такая башня.

– А как же! – шевельнул усами господин Аний. – Мы блюдём честь девиц, которые к нам работать приехали.

– И много их у вас?

– Вы первая.

– Понятно.

На выделенном мне втором этаже была лишь одна комната. (Собственно, весь этаж этой комнатой и был.) Пустая, но зато светлая – на каждой из стен было по три окна, откуда из-за отсутствия штор тянуло прямо-таки зверским холодом (странно, на улице же почти лето), а каменный пол был настолько студёным, что ноги у меня мёрзли даже сквозь подошву тёплых ботинок.

На узкой кровати лежал тощий матрасик, худосочное одеялко и стопка посеревшего от старости белья, на которое я глядела с тоскою.

– Скажите, господин Аний, – оглянулась я на лекаря, который воровато спрятал за спину руку. Словно я не заметила, как он рукавом вытирал пыль с одного из подоконников. – А как зовут замковую прачку?

– Дарий. А вы почему спрашиваете?

– Просто любопытно.

Надо будет рассказать ему, что лён можно отбелить при помощи нашатыря. Об этом любая женщина знает, которой приходится собственноручно стирать своё бельё.

Вздохнув, я поставила саквояж на кровать. Огляделась.

Из другой мебели здесь был лишь стол для рукоделия в форме почки да один колченогий стул. Кувшин и таз для умывания на одном из подоконников. Ни шкафа, ни сундука, ни ширмы, ни даже обычного зеркала – о переговорном вообще молчу. Я даже в крохотную уборную заглянула. Ну а вдруг? Но там тоже всё было очень скромно.

Керамическая раковина, медный кран, старинная ванна на жутковатых драконьих лапах, вешалка для пальто, на которой висело одинокое серое полотенце и, опять-таки, дикий холод – покойники тут в стенах что ли лежат?

К счастью, и в большой комнате, и в чрезвычайно маленькой уборной было по камину. А это значит, вопрос отопления мы решим. Ковёр найдём, мебель добудем, зеркало купим, в конце концов! Подробный план и список составлю вечером. Главное – я доехала! Устроилась! Я здесь нужна. А какой вид открывается из окон – закачаешься!

Мужчины – капитан и господин Аний – оставили меня разбирать вещи, сообщив, что будут ждать внизу. Но я не стала трогать свой сундук, а достала из саквояжа небольшое зеркальце и старательно обновила макияж строго по плану, составленному фру Агустиной (ничего сложного, только крем и немного румян), чтобы кожа вновь начала светиться, чтобы ни следа усталости, намекающей на тревоги тяжёлой ночи и долгой дороги. Поправила волосы. Приколола шляпку на новое место.

Хороша? Определённо.

Самое время встретиться с будущим мужем.

Я положила зеркальце на место и в следующую секунду дверь с грохотом отворилась, являя мне высокого, чёрного, как самая глубокого ночь, и злого, как голодное умертвие, некроманта.

– Жива, – констатировал Джона и тряхнул головой, отбрасывая чёлку. – Доехала. Зараза. Я чуть не поседел из-за тебя.

– Седина бы тебе пошла, – улыбнулась я. – Одна прядка или две…

Он стремительно приблизился ко мне и крепко обнял, прижав мою голову к своей груди и едва не испортив причёску.

– Алхимички бы пищали от восторга, – фыркнул Джона. А затем отклонился, чтобы лучше меня рассмотреть. – Выглядишь здорово. Даже не верится, что ты беременна.

– А?

Взгляд друга с задумчивой насмешливостью скользнул по моему лицу. Вроде привычно, но вместе с тем, было в его глубине что-то неправильное, пугающее настолько, что я пробормотала, отшатнувшись:

– Ты-то откуда знаешь?

– Что?

– Проклятье!

Только сейчас я сообразила, что вопрос мой прозвучал несколько двусмысленно и попыталась исправить ситуацию.

– Ты всё не так понял! – воскликнула я, но, кажется, именно после этих слов мой друг окончательно уверился в своей правоте, и его лицо залила смертельная бледность.

– Кто он? Он тебя обидел? Обманул?

Джона снова приблизился ко мне, схватил за предплечья и даже слегка тряхнул. В чёрных глазах полыхало яростное пламя, а тонкие ноздри дрожали.

– Да что с тобой?! – ахнула я. Честное слово, за почти восемь лет дружбы я впервые видела приятеля в таком гневе. – Выслушай!

Какое там! Он упивался своей яростью, того и гляди начнёт мне морали читать. Когда-то давно, в детстве, в самом начале нашей с Джоной дружбы, мы с ним попали в хорошенькую переделку. Это было связано с легендой о Кровавом женихе, который в ночь первой субботы октября восставал из мёртвых и бродил по коридорам академии в поисках своего убийцы, попутно пугая первокурсников. Говорят, если в эту ночь испугаешься по-настоящему сильно, потом всю жизнь ничего бояться не будешь. В тот год среди первокурсников были не только мои ровесники и ровесницы, но и группа боевиков, вернувшихся с Предела. Император отправил их в БИА латать дыры в образовании. И вот на их счёт мы с Джоной очень сильно переживали.

– Несправедливо будет, если Кровавый Илайя о них забудет, – настаивал мой новый друг, который успел пройти посвящение страхом и перед которым я искренне трепетала. – Они же тоже первокурсники.

– Что ты предлагаешь? – шептала я.

– Есть у меня ма-аленькая идейка. – Он свёл вместе большой и указательный палец правой руки и весело мне подмигнул. – Прикроешь тылы в случае чего?

Разве могла я отказаться от столь заманчивого предложения? Никто бы на моём месте не смог. Опуская подробности, скажу, что в ту ночь я натерпелась такого страху, что врагу не пожелаешь. И вовсе не из-за зомбика, созданного моим приятелем, а из-за реакции, которую он вызвал у взрослых боевиков. Ну и нурэ Даккей, тогда ещё Алларэй, тоже подлила масла в огонь. Отчитала нас так, что я потом ей в глаза смотреть стыдилась. А уж Джоне как попало… В основном из-за меня, если честно.

– А ты подумал, что стало бы с Агавой, если бы ты утратил контроль над своим зомби? О ней ты подумал?

Вот с тех пор Джона и взял на себя роль моего старшего брата. Не то чтобы мы не устраивали совместных проказ. Ещё каких! Что не мешало кое-кому по случаю и без читать мне нотации.

И кажется, если ничего не предпринять, прямо сейчас мне грозит очередная порция нравоучений.

– Джона! – вновь позвала я друга, но он категорично заявил:

– Я его убью!

– Во имя Предков? Кого? – взвыла я и, окончательно потеряв терпение, освободила руку и стукнула открытой ладонью по мужскому плечу. – Я вообще не беременна! Ты белены объелся? Что за Брэд? Откуда такие фантазии?

Джона глубоко вздохнул, а когда с шумом выпустил воздух из лёгких, на его щеках заалели два неровных пятна.

– Демон! – Почесал правую бровь. – Я ведь так и подумал с самого начала. Ну, что они придумали всё, эти твои две дурочки. А потом ты спросила, откуда я знаю… Ну, и…

– Дурочки?

– Соседки твои, – проворчал Джона. – Нурэ Даккей связалась с Мэтром, просила, чтобы он помог тебе с транспортом. Вот я и вызвался.

Джона впервые с тех пор, как вошёл, посмотрел по сторонам и скривился от общей аскетичности интерьера. Затем приткнулся к подоконнику и продолжил рассказ.

– Когда ты потерялась – и ты мне ещё расскажешь, как это у тебя получилось!! – Тут он шутливо погрозил мне пальцем, а я закатила глаза. – В общем, я связался с БИА. Подумал, вдруг ты ещё там. А твои подружки сказали, что ты забеременела от какого-то проходимца и бросилась на его поиски, тщетно надеясь на брак.

Во имя Магии! А я считала их болтовню безобидной ерундой… Если эти нелепые слухи дошли до Брэда… Я вправду не знала, плакать мне или смеяться, но на всякий случай вымученно улыбнулась.

– Сама понимаешь, – хмыкнул Джона, – в такой Брэд я бы даже после полного магического истощения не поверил. И если бы ты, Кузя, сначала думала, а потом говорила, то…

– Джо! – простонала я, пока он всё же не ударился в нотации. – Мы почти год не виделись, а ты опять?